Текст книги "Легенды танкистов - 2"
Автор книги: Андрей Мартьянов
Жанр:
Прочий юмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
дать Верховному не только отчет о неудачах, но и готовый план.
Сталин опередил Ватутина:
– У вас, конечно, имеется решение, как исправить ситуацию, товарищ командующий?
– В первую очередь следует усилить фронт, – сказал Ватутин мгновенно. – Больше
боеприпасов. Тогда мы сможем прорвать оборону противника южнее Переяслав-
Хмельницкого.
– А что севернее Киева? – спросил Сталин. – Согласно плану, мы должны были
охватить его с двух сторон.
– Севернее нужно усилить фронт хотя бы одной общевойсковой и одной танковой
армиями, – вступил Жуков.
– Сколько дней предполагаете на подготовку наступления?
– Десять, – сказал Жуков, не дрогнув ни одним мускулом.
Воцарилось молчание.
Затем Верховный с устрашающим спокойствием проговорил:
– У меня сложилось другое представление о случившемся, товарищи. Совсем другое.
Главная причина неудач войск 1-го Украинского фронта в том, что вы не учли условия
местности. Местность, товарищи, не будет подстраиваться под наши танки! А вот вы
должны заблаговременно изучить ее и принять соответствующие меры. Это сделано не
было.
Он задумался, посмотрел на карту.
– Кто стоит перед вами, товарищ Ватутин? Вы знаете противника?
– Четвертая и Восьмая армии группы армий «Юг», Вторая танковая армия группы армий
«Центр», – ответил Ватутин. – Старые «приятели». Там же действуют еще венгерские
части, но они в основном заняты партизанами.
– Партизаны с ними сами разберутся, – махнул рукой Сталин. – А вот вам следует
усилить правое крыло фронта. Отправьте на Лютежский плацдарм, на северный участок,
Третью гвардейскую танковую армию. Усильте ее тремя, лучше – четырьмя
стрелковыми дивизиями за счет левого крыла фронта. Будем наступать с Лютежского
плацдарма. А кто останется на Букринском плацдарме – пусть оттягивает на себя
противника, мешает ему.
– Когда начинать, товарищ Сталин? – Ватутин сразу подтянулся, посерьезнел. Он
видел, что решение принято, и обсуждать больше нечего.
– Третьего ноября. Сумеете взять Киев к годовщине Октябрьской революции?
– Постараемся, товарищ Сталин.
28 октября 1943 года, Днепр, Лютежский плацдарм
Ночь была на исходе. Танки заканчивали переправу на левый берег великой реки.
– Редкая птица долетит до середины Днепра, – вспоминали молодые танкисты Гоголя,
которого учили в школе – еще совсем недавно. – Птица не долетит, а наш танк – вот,
пожалуйста.
Мостов было четыре – два понтонных и два простых, деревянных. Понтонные днем
разбирали, чтобы немцы не заметили, – «рама» постоянно висела в воздухе, как ее ни
гоняли советские истребители.
Местное население вместе с саперами работали над переправами.
А на правом берегу оставались деревянные «танки» – макеты, точнее сказать – чучела.
Они были замаскированы и с воздуха выглядели почти как настоящие.
...У деревенского колодца наблюдалось большое скопление солдат и автомобилей. Чуть
поодаль дымила кухня.
Местные жители окружили солдат. Рослый сержант в комбинезоне танкиста вычерпывал
из колодца воду, заливал в баки: сюда приехали запасаться питьевой водой. Чистейшей,
сладкой.
– Помните, товарищ лейтенант, как мы с вами из болота ржавую жижицу цедили? —
вдруг обратился сержант к молодому лейтенанту танковых войск Рыкову. – Вот было
дело... А эта – сладкая, как компот.
– Скажешь тоже, компот! – улыбнулся лейтенант. Но улыбнулся невесело:
воспоминание о том болоте было слишком живо в памяти. Это случилось под Воронежем,
тогда оба они были ранены...
Странное зрелище отвлекло Рыкова от тяжелого воспоминания: несколько человек в
незнакомой форме – светлые мундирчики, брюки навыпуск.
Он подошел познакомиться, отсалютовал, представился.
Один из них, улыбаясь, покачал головой, а второй на затрудненном русском языке
ответил:
– Первая Чехословацкая отдельная бригада Людвика Свободы.
– Братья славяне! – обрадовался Рыков. – Ну, будем знакомы.
Он обменялся с ними рукопожатием.
Они переглянулись, и потом тот, что мог объясняться по-русски, осторожно спросил:
– Мы будем драться за Киев?
– Точно, товарищи! Сначала за Киев, а там, глядишь, и за Прагу!
– Скажите, – снова спросил чех, – Киев – это большой город?
Рыков был ленинградцем. Вот о Ленинграде он бы точно сказать: да, большой. В Киеве же
он еще никогда не был.
Поэтому ответил так:
– Каждый город, который мы отнимаем у врага, – большой. Огромный. Понимаете?
Он хлопнул чеха по плечу и отошел к своему сержанту.
1 ноября 1943 года, берег Днепра, южнее Киева
Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн опустил бинокль.
– Русские опять перешли в наступление. Следует их задержать.
Он отправил в бой десять дивизий.
В первый раз русским не удалось прорваться к Киеву с Букринского плацдарма – не
удастся и во второй.
...А вдруг это лишь отвлекающий маневр? Вдруг исход сражения за Киев решится в
другом месте? У русских слишком много войск, слишком много танков... Времена, когда
германская авиация господствовала в воздухе, а жалкие Т-26 горели, как свечки, к
несчастью, миновали.
Манштейн снова вспомнил русскую газету, которую принесли ему в штаб и любезно
перевели.
На первой странице был изображен немецкий танк «Тигр». Кстати, довольно неплохо
нарисован – узнаваемо. Рядом стояли с отвратительными ухмылками русские солдаты, и
один говорил:
«Чем отличается «Тигр» от «Пантеры»? Тем, что «Тигр» горит дольше...»
Нет, твердо решил Манштейн. Никаких колебаний. Он будет удерживать свое
направление. С Букринского плацдарма русские к Киеву не прорвутся.
3 ноября 1943 года, берег Днепра, севернее Киева
В восемь утра началась артиллерийская подготовка. Сорок минут шквального огня, а
затем, в поднимающемся тумане, в атаку пошла Шестидесятая армия Черняховского.
На этом участке немцы отступили на двенадцать километров.
4 ноября 1943 года, район Киева
Пошел моросящий дождь.
– Видимость почти нулевая, товарищ командующий! – сообщил адъютант.
Ватутин отмахнулся: он и так это знал.
Артиллерию применять в таких условиях затруднительно: придется бить в белый свет как
в копеечку. Авиация вообще исключается. Вся надежда на пехоту и танки.
– Третья гвардейская танковая – вперед, – приказал Ватутин. – Идите с включенными
фарами, с сиренами, ведите интенсивный огонь. Немец сломается. Вас прикроют
кавалеристы Первого гвардейского кавалерийского корпуса.
Танки двинулись по просекам, выступая из тумана, как смертоносные чудовища. Главной
задачей было на этот день – перерезать шоссе «Киев – Житомир» и занять окраину
Киева – Святошино.
Кавалеристы генерала Баранова повернули к реке Ирпень.
Советские танки вышли на Житомирское шоссе.
Впереди были Жуляны – вражеский аэродром.
Генерал Рыбалко отдал приказ:
– Захватить аэдродром, но в Жулянах не задерживаться: двигаться дальше, на Вету-
Почтовую, на Васильков.
С ходу советские танки влетели в Жуляны и открыли огонь. Прямо на аэродроме
загорелись немецкие самолеты, затем прогремел взрыв, другой: это снаряды попали в
резервуары с бензином...
Разгром был полный.
Пройдя Жуляны, танки Пятьдесят четвертой и Пятьдесят пятой танковых бригад – части
Третьей гвардейской танковой армии, – двинулись на Васильков.
У Василькова, уже к вечеру, вспыхнул бой: гитлеровцы просто так не отступили.
К вечеру облака разошлись, но быстро темнело.
Лейтенант Рыков подбил два вражеских танка, когда снаряд попал в гусеницу его
тридцатьчетверки, и она отлетела. Машина потеряла управление, и зарылась в землю.
Следующий снаряд угодил в основание башни.
Водитель-механик был тяжело ранен, командир танка убит. Рыков продолжал сражение
– пушка была цела, оставался еще десяток снарядов.
На помощь Рыкову пришел командирский танк. Немцы отошли.
Из танка вытащили убитого и раненого. Рыков уставился на командира корпуса:
– Что Васильков?
– Наш Васильков!..
В расположение корпуса прибыли командующий Третьей танковой армией маршал
Рыбалко и член Военного совета генерал Мельников.
– Ну что, товарищи танкисты, – спросил Рыбалко, – сможете завтра драться?
Он мог и не спрашивать. Все, что требовалось, – это немного передохнуть.
– Завтрашняя цель – Фастов и крупное село Паволочь, – Рыбалко развернул карту. —
Пятьдесят пятой бригаде ставлю задачу: обойти Фастов с юга, прорваться в глубокий тыл
врага, овладеть Паволочью. В затяжные бои не ввязывайтесь, держите село и ждите, пока
не подойдут главные силы армии.
Была уже глубокая ночь.
Совещание проходило в деревенской избе в Василькове. На улице стояла непроглядная
тьма.
Рыбалко прибавил:
– С рассветом отсюда уходите. Помните, ваша главная цель – Паволочь. Через этот
населенный пункт пролегают дороги с востока на запад, с севера на юг. Севернее вас
будет наступать механизированная бригада полковника Лупова. Вы должны вырваться
вперед, захватить рубеж Паволочь – Попельня и удерживать его до подхода главных сил
Третьей танковой.
Командующий уехал.
Медленно тянулась ночь. Еще одна ночь великой войны. По-прежнему скрывался во
мраке город Киев – столица Советской Украины.
Остывали, отдыхали танки.
Завтра предстоял еще один рывок, еще один переход, еще один бой.
69. Советские танки в Севске
8 января 1943 года, Москва, Кремль
– Я считаю, что осуществление плана зимней кампании на Брянском направлении
невозможно без новой танковой армии, – сказал Иосиф Сталин. – А вы какого мнения,
товарищи?
Он обвел глазами свой штаб.
Заместитель начальника Главного бронетанкового управления по политической части
генерал Бирюков кивнул:
– Считаю создание еще одной танковой армии необходимым.
– Вот вы и займитесь, товарищ Бирюков, – подхватил Сталин. – И в самое ближайшее
время предоставьте проект директивы. Хорошо продумайте состав армии. Полагаете, она
должна быть чисто танковой или все-таки смешанного характера?
– Полагаю, все-таки смешанного, – сказал Бирюков.
Сталин ненадолго задумался:
– И вот еще что. Необходимо продумать кадровый вопрос. Не только командир этой
армии должен понимать танковое дело, но и член Военного совета армии. На этой
должности нужен не просто хороший политработник, нужен хороший танкист. Есть такие
на примете?
– Подберем, товарищ Сталин, – заверил Бирюков.
Жуков вмешался:
– Как насчет генерал-майора танковых войск товарища Латышева?
– Очень хорошо, товарищ Жуков, – медленно проговорил Сталин. – А командующим
армией назначим генерала Романенко. Думайте над директивой, товарищ Бирюков.
Времени в обрез.
10 февраля 1943 года, Москва, Кремль
Командующий Центральным фронтом Рокоссовский не сомневался: грозы не миновать.
Но он был убежден в своей правоте и высказывался прямо:
– Да, я уверен в том, что сроки для операции поставлены нереальные.
– Поясните, товарищ Рокоссовский.
Вторая танковая армия, включенная в состав Центрального фронта формировалась
успешно: к началу февраля главные ее силы находились в районе Любовша – Верховье.
Там же проходили тактические учения: подразделения «притирались» друг к другу.
Танковые корпуса, отдельные гвардейские танковые полки прорыва, стрелковые дивизии,
лыжные бригады, мотоциклетный батальон, истребительно-противотанковые и
минометные полки, инженерные и автомобильные батальоны – им предстояло
превратиться в единую грозную силу.
– Какие конкретно моменты в плане операции вас смущают, товарищ Рокоссовский? —
осведомился Верховный, не скрывая своего недовольства.
– По плану с утра пятнадцатого февраля Вторая танковая и Шестьдесят пятая должны
перейти в наступление с главной задачей перерезать железную дорогу Брянск – Гомель.
На левом крыле – захватить переправы через Днепр, ударить по Смоленску, захватить
Гомель.
– Я знаком с планированием, – нетерпеливо перебил Сталин. – Я хочу услышать то,
чего не знаю.
«Это вы тоже знаете, товарищ Верховный, – мрачно подумал Рокоссовский. – Только
признавать не хотите».
– Времени не хватает, – прямо сказал командующий фронтом. – Мы успели
разработать только план наступательной операции на Смоленском направлении.
– Показывайте, – приказал Сталин.
Рокоссовский подошел к карте. Самое страшное сказано – сроки срываются; теперь
можно переходить к делу.
Указка скользила по населенным пунктам: первый этап – железная дорога Брянск —
Конотоп, далее – Брянск – Гомель, Новгород-Северский. Город князя Игоря из «Слова о
полку Игореве». Гимназические годы...
И – Смоленск, ключ к западной России. Сколько здесь велось боев, страшно
представить...
– Глубина операции предположительно составит пятьсот километров, – заключил
доклад командующий.
– За какой срок вы предполагаете преодолеть это расстояние? – прозвучал неприятно-
скрипучий голос Сталина. Он был недоволен.
– С учетом оперативных пауз – за сорок два дня, – ответил Рокоссовский.
– Быстрее нельзя?
– Учитывая глубокий снежный покров, – вздохнул Рокоссовский, – и отсутствие дорог,
по которым может передвигаться артиллерия и автотранспорт... Десять километров в день.
Может быть, пятнадцать.
– Еще один момент, товарищ Рокоссовский. – Сталин сделал знак человеку в форме
старшего майора Госбезопасности. – Товарищ Матвеев ознакомит вас с некоторыми
особенностями действий в Брянской области. Это начальник штаба партизанского
движения. Необходимо наладить взаимодействие партизанских бригад с войсками
Центрального фронта. Вы согласны, товарищ Рокоссовский?
Матвеев встал, откашлялся.
– Наше основное направление – уничтожить коммуникации. Чтобы противник не мог
больше передвигать эшелоны, автоколонны, обозы. Плюс к тому – разведка. Перед
партизанскими штабами задача поставлена.
20 февраля 1943 года, Ливны
– Все, дороги дальше нет. Грузись, ребята!
Метель бушевала настолько сильная, что в нескольких метрах уже ничего не было видно.
Шестнадцатый танковый корпус перебрасывали по железной дороге. Уже в поезде пошел
слух о том, что дорожные части застряли на Волге и что дорога скоро оборвется. Гадали
– скоро ли и где.
– Все, приехали, – командир второй роты капитан Золотухин выплюнул папиросу. —
До Золотухино своим ходом.
– Прямо как к вам домой, товарищ капитан, – заметил лейтенант Трескин.
– Сплошное веселье, – отозвался Золотухин безрадостно. – Тут вот обозначена дорога,
– он провел пальцем по карте, – а какая дорога при такой погоде? Сплошной снег выше
пояса.
– До Золотухино-то далеко?
– Километров двести. Попробуем идти по железке. Может, там повыше и не так замело.
...Танки продвигались медленно. День казался бесконечным, хотя стемнело рано.
Золотухин прикидывал – где разместиться на ночлег. Служба тыла не успевала
подвозить продовольствие. В штабах, небось, рассчитали и красиво вывели цифрами,
думал капитан без горечи, привычно: столько-то сутотдачи продовольствия и тэ пэ, а
смотреть реально – просто нет еды.
– Деревня, товарищ капитан! – Сержант Серегин выглядел довольным.
Молодой, силушки полно, чего ж ему не быть довольным, подумал капитан.
– Какая деревня?
– На карте обозначено – вроде, Сильцы или как...
Капитан всмотрелся в ночной мрак. «Ни огня, ни темной хаты», – подумал он. Где же
зоркий сержант усмотрел деревню?
Но Серегин оказался прав, и через полчаса танки оказались в том, что некогда было
деревней. Немцы ушли отсюда совсем недавно. Еще тянуло кислым с пепелища, половина
домов стояли разваленными или пустыми.
«Продовольствием здесь не разживешься», – думал капитан.
И все-таки крестьяне делились последним: куском хлеба, обломком немецкого шоколада,
обнаружилась даже корова – а где корова, там молоко.
К вечеру в корпус прибыл Василевский.
– Согласно плану, наступление должно начаться двадцать четвертого.
– Не успеем, товарищ Василевский.
– Вижу, что не успеете...
Василевский не стал обсуждать положение в других частях. Там обстояли дела еще хуже:
двадцать первая армия не успела даже выгрузиться из эшелонов, два отдельных танковых
полка застряли в Ливнах без горючего, гаубицы артиллерийских частей отстали из-за
отсутствия тракторов...
Генерал-майор Маслов, командир Шестнадцатого корпуса, приготовился объяснять,
почему во вверенном ему корпусе такие большие потери в материальной части, но
Рокоссовский опередил:
– Я считаю, товарищ Василевский, что товарищ Маслов плохо справляется с
командованием.
– Предлагаете заменить? – прищурился Василевский, большой мастер разрешать
сложные проблемы быстро и «бескровно».
– Некогда и некем, – отрезал Рокоссовский. – На данном этапе прошу помочь с
горючим, и незамедлительно. В шестнадцатом осталось на одну заправку.
– Поможем, – обещал Василевский. – С этим поможем.
24 февраля 1943 года, Фатеевка
Танки двинулись по льду.
Река Свапа замерзла так, что «тридцатьчетверки» и КВ смогли перебраться на
противоположный берег как по суше.
– Хоть какая-то польза от этой зимы!
Немцы встретили бойцов Пятьдесят третьей танковой бригады артиллерийским огнем.
Почти сразу загорелся один КВ, но остальные продолжали движение.
«Фрицы тоже готовят наступление от Орла в направлении Харькова, – вспоминал
старший лейтенант Двориков. Вчера только в штабе бригады допрашивали пленного. —
Согнали сюда танки и артиллерию... Скоро ударят...»
Советские танки шли по белой пойме Свапы, отмахивая километр за километром, в
направлении деревни Фатеевка.
Местность постепенно повышалась.
«Тридцатьчетверка» поднялась на холм и, перевалив через него, начала спускаться к
деревне.
На полуразрушенной колокольне засел пулеметчик. Из-за церкви, добротного старого
строения, которое не смогли разворотить даже снаряды, выползали один за другим
немецкие танки.
«Есть ли у нас прикрытие с флангов, – думал Двориков, – или идем наобум, прямо на
немца?»
Башенное орудие его танка открыло огонь. Первый из немецких танков вдруг завертелся
на месте – подбита гусеница.
Справа танк Дворикова обогнал другой. Двориков вел машину прямо на покосившуюся
избу. Задел край – изба рухнула. Танк выбрался из-под развалин и «лицом к лицу»
встретился с немецким «тигром»...
Двориков резко отвернул в сторону, подался назад, развернулся, стараясь держаться за
развалинами дома.
Сражение шло за каждый дом, но немцы постепенно отходили.
– Там что? – Двориков снял шлем, обтер лицо. Несмотря на зимний холод, в танке стало
жарко.
– Наши, товарищ гвардии старший лейтенант! – Голос сержанта Есько дрожал от
радости. – Мотострелковые части вышли к деревне.
Опасаясь окружения, противник отступил.
1 марта 1943 года, район города Севск
Наступление.
Оно развивалось медленно, с трудом. Но это было наступление. Враг отходил —
огрызаясь, временно возвращая себе оставленные позиции и вновь теряя их.
Пятьдесят девятая танковая бригада рвалась к Севску.
– Если перерезать дорогу вот здесь, – начальник штаба показал на маленькой, мятой
карте тонкую линию, – отворотка на Суземку и Середина-Буду, то им некуда будет
отходить. Захватим в котел и... – Он сжал пальцы в кулак.
Пленный, захваченный разведчиками, смотрел испуганно и угрюмо. Беда заключалась в
том, что он не мог толком ничего ответить: переводчик знал немецкий, но не понимал
венгерского.
– Кто ж знал, что венгром окажется, – сердились и разведчики. – Они тут все закутаны
в какие-то бабьи тулупы, не разберешь, кто и из какой воинской части...
С горем пополам выяснили, что в Севске стоит немецкий пехотный полк, а также
венгерская пехотная дивизия и, что уж совсем
неприятно, – белогвардейская бригада изменника Каминского. Русские на стороне
фашистов.
– Я считаю, надо их всех уничтожить, – просто и ясно сказал командир танковой
бригады полковник Давыденко.
Пятьдесят девятая танковая бригада обошла город с юга, сто шестидесятая – с севера.
Танк старшего лейтенанта Владимира Константинова первым ворвался в город. На него
обрушился огонь противника.
Тридцатьчетверка двинулась прямо на немецкую пушку.
Константинов командовал как будто даже спокойно – не задумываясь дальше стоящей
перед ним непосредственной задачи.
– Вон по той улочке обходим, а потом – напрямик.
...После боя уже подсчитали: танк старшего лейтенанта уничтожил более сорока солдат
противника.
Русские на стороне немцев дрались отчаянно, венгры – вяло.
Венгры первыми начали отступать... и обнаружили, что отступать больше некуда: дорога
уже занята советскими танками.
– Надо прорываться, – принял решение Каминский.
Артиллерийские орудия смолкли – закончились снаряды. Советские танки ревели на
улицах Севска. Слышались отдельные выстрелы и короткие очереди.
Единственный путь к отступлению остался на юге. Под покровом ночи туда направились
русские и венгерские части.
Разведка обнаружила скрытое передвижение противника вскоре после захода солнца.
Полковник Давыденко мгновенно принял решение: преследовать.
Командование бригады его поддержало.
В шесть утра отряд выступил в направлении станции Середина-Буда.
Танковые орудия разнесли деревянное здание станции, гусеницы давили и крушили
хлипкие станционные строения. Один за другим замолкали пулеметы. Затем из развалин
начали выбираться люди с поднятыми руками.
7 марта 1943 года, Москва
Сталин выглядел мрачно.
– Почему наступление развивается так медленно, товарищ Рокоссовский?
Причины имелись, и Ставка их учла. Было приказано выделить в помощь Рокоссовскому
еще три армии.
И только после подписания этой директивы Рокоссовский позволил себе заметить:
– И все-таки мы наступаем, товарищ Сталин. Мы наступаем!
70. Мценский рубеж
24 сентября 1941 года, район Смоленска, расположение штабов группы армий «Центр»
Командующий Второй танковой группой генерал Гудериан покусывал губу, как человек,
уже принявший решение и нетерпеливо выжидавший момента, когда можно будет встать
и поставить остальных в известность.
Главный удар предполагалось нанести на московском направлении. Следовало бить с
севера и юга, прорвать оборону красных на брянском и вяземском направлениях. Если
отрезать Москву от баз снабжения...
– Мы превосходим сейчас русских в танках приблизительно в восемь раз, – вступил
наконец Гудериан. – Таковы, по крайней мере, данные нашей разведки. Самое время для
массированного танкового удара! Я считаю, для того, чтобы ударить по Москве, следует
взять Орел и Тулу.
– Общее наступление назначено на второе октября, – напомнил начальник штаба.
– Слишком долгая подготовка повредит операции, – возразил Гудериан. – Начнем
тридцатого сентября, пока русские не очухались.
3 октября 1941 года, Орел
Командующий Орловским военным округом генерал-лейтенант Тюрин развернул карту.
Немцы наступают. По данным разведки, Гудериан со своими моторизованными
колоннами движется из района Глухова. Видимо, отвлекающий маневр.
Но где же будет нанесен главный удар врага? Возможно, на брянском направлении... В
обороне Тринадцатой армии Городнянского – большие бреши. Об этом сообщили вчера
телефонограммой. На сколько же километров продвинулись немцы?
– Товарищ генерал! – В помещение ворвался лейтенант в запыленной гимнастерке, без
головного убора и с каким-то странным блеском в глазах.
Тюрин повернулся к нему, готовясь сделать выговор за неподобающий внешний вид... и
слова застряли в горле у командующего.
– В Орле немецкие танки! – выпалил лейтенант.
– Что?!
– На западной окраине Орла – немцы! Никто не ожидал...
– А ты как сюда добрался?
– На трамвае…
Дикая картина нарисовалась генерал-лейтенанту: тревожный, но все же до сих пор
мирный Орел, нормальная работа городского транспорта – и внезапно из-за поворота
выползает бронированная громадина с черным крестом...
А захват немцами Орла означает, что дорога на Москву противнику открыта!
10 октября 1941 года, Мценск, район железнодорожного вокзала
Маленький русский город на реке. Пологие холмы, блеклое, задумчивое осеннее небо.
Тихая река, разделяющая городок пополам. Яблони с наполовину выбеленными стволами.
Здесь уже ощущается близость Украины, южных земель.
Штаб советской четвертой танковой бригады разместился в выбеленном двухэтажном
здании, которое когда-то принадлежало монастырю.
Командир бригады полковник Катуков получил почти невыполнимое задание: остановить
Гудериана. Здесь, во Мценске.
Нужно защитить мосты – на западе и юго-востоке. Не пустить немцев на шоссе Мценск-
Орел и Мценск-Болхов.
В Болхове нет железной дороги. Когда-то давно болховские купцы дали взятку царским
чиновникам, чтобы те протянули ветку, не задевая их город. «Железка» помешала бы
давнему извозчичьему промыслу. К добру ли сейчас это, к худу ли?
Танки ведь и по шоссе пройдут... А вот чтобы этого не случилось – и сидит сейчас
полковник Катуков над картой, курит папиросы одну за другой и пытается угадать: что на
уме у противника.
Одно понятно: сил у нас недостаточно. Не хватает техники и людей, танковые дивизии
расформировывались, создавались соединения меньших масштабов – бригады.
Катуков получил новые танки в Сталинграде. И прямо там, на заводе, люди учились
управляться с тридцатьчетверками, смотрели, как устроены новые машины.
Все делалось в спешке, на ходу... А у большинства водителей, взятых прямо из училищ,
практики всего ничего, часа по три...
– Что мост? – быстро обернулся Катуков к вошедшему начальнику оперативного отдела
капитану Никитину.
– Заминирован, товарищ комбриг.
– Как считаете, откуда немец полезет?
– Думаю, пойдет узкой полосой вдоль шоссе и железнодорожного полотна. В других
местах ему не пробраться – распутица. Выйдут к западной оконечности города.
– Там и встретим, – решил Катуков. – Готовим засаду!
10 октября 1941 года, Мценск, район Новосильского моста
– Не война, а прогулка! – Танкисты капитана Дитриха Заукеля не скрывают
удовольствия. Танки идут с открытыми люками, пехота сидит на броне. Десять
километров быстрого марша – и нигде сопротивления русских.
– Впереди важный город – Мценск, – напоминает командир. Название, конечно,
чудовищное, но Мценск – маленький ключик к Москве. А Орел – большой ключ к
советской столице.
– Впереди мост, – доложил разведчик.
– Стой! Мост может быть заминирован.
– Скорее всего, – соглашается разведчик.
Саперы подтверждают это предположение. Русские, очевидно, сильно понадеялись на
свои мины: через полчаса германские танки уже на мосту. Сопротивления нет.
– Слишком просто, – ворчит Заукель.
На маленькой центральной площади городка их встречают сразу три русских танка.
Пехота ссыпалась с брони, разбежалась, заняла
позиции. Тридцатьчетверка – неприятная машина. Еще не совсем понятно, как ее
побороть. Не рассчитаны дистанции ударов, не выяснены слабые места.
– Где пушки? – сердится командир. – Где наша артиллерия?
Один немецкий танк – «четверка» – уже горит. Второй вертится на месте – подбита
гусеница. Но и тридцатьчетверка неудачно подставила бок и вспыхнула...
– Наша задача – захватить центр города и отрезать противнику всякий путь к
отступлению, – объясняет Заукелю Гудериан.
– Мне не удержать их тут своими силами. Кажется, в засаде у них целый взвод.
– Подкрепление будет к вечеру. Ждите.
…Взвод тридцатьчетверок Лавриненко притаился в засаде на шоссе. Первые немецкие
танки «благополучно» миновали место засады, после чего русские открыли огонь.
Следующие десять танков развернулись и двинулись по шоссе в противоположном
направлении – как раз к тому месту, где ожидала их рота БТ-7 Константина Самохина.
Танковая дуэль.
«Танки не должны сражаться против танков». Эта аксиома подтверждается снова и снова.
А что у нас с артиллерией? Да почти ничего – во втором эшелоне курсанты Тульского
артиллерийского училища, почти дети…
К вечеру со стороны Орла подходит свежая немецкая часть. Теперь русские прижаты к
железнодорожному вокзалу. Еще немного, и кольцо сомкнется...
– Товарищ комбриг, – танкист Виктор Рындин примчался в штаб на мотоцикле. – В
городе немцы. Точно: три тяжелых и два средних танка. Своими глазами видел.
– Кто у нас в резерве? – Катуков пытается сохранить хладнокровие. Еще есть слабая
возможность отстоять Мценск.
Взводный Столярчук отзывается:
– У меня три КВ-1. Попробую остановить немцев.
На западе плохо: советская артиллерия замолчала. Батальон Тульского училища
разгромлен, немцы подходят все ближе к второму мосту.
КВ-1 движутся в сторону моста. У этой переправы многое решится.
Танк лейтенанта Лакомова вступил в неравный бой сразу с двумя немецкими
«четверками». Один фашист загорелся, второй успел уйти и, пока КВ-1 разворачивался,
произвел выстрел.
Советский танк вспыхнул.
Лейтенант Лакомов продолжал вести бой. Он видел, где располагается батарея
противника, и старался уничтожить ее. Покинуть горящий танк уже не удастся. Даже если
и получится выскочить наружу – кругом немцы.
– Удачная мишень, – заметил старший лейтенант Гердтель, наводя орудие на уже
подбитый советский танк. – Прикончим его прямо здесь.
– Огонь! – Лакомов не слышит собственного хриплого, сорванного голоса.
Последний выстрел. Неизвестно, вывел ли он из строя вражеские орудия. Экипаж КВ-1
погиб. Пламя долго еще лизало безмолвный, мертвый танк…
10 октября 1941 года, Мценск, 17 часов
– Уже темнеет, – Катуков был мрачен. – Сегодня мало что можно сделать.
У железнодорожного вокзала идут бои. Мценск почти весь в руках противника.
– Предложения? – Никитин смотрел на карту так, словно лист бумаги мог дать ему
дельный совет.
– Будем отходить через железнодорожный мост. Ночью мост необходимо минировать.
Как отступим – взорвем.
– Немцы подтянули туда крупные артиллерийские части, – указал Никитин. —
Слышите, как лупят?
– А делать что? – Катуков вспыхнул. – Ну, лупят. Нас практически окружили. В
сторону Тулы путь отрезан. Если одиннадцатая танковая бригада успеет, может быть, нам
удастся вышибить немцев из города, но я, честно скажу, сомневаюсь. Скоро ночь, ночью
ничего не получится.
11 октября 1941 года, Мценск
Третья танковая дивизия фон Моделя двигалась в сторону Мценска. Русские практически
не оказывали сопротивления.
Болхов был взят.
«Красивый городок, картиночка, – думал Модель. – Надо будет его сохранить, не
разрушать. Фюреру нравятся тайны. Преподнесем ему Болхов как Kirchenstadt – Город
Церквей, центр таинственной Силы… Там и правда что-то есть такое…»
– Сколько до Мценска? – спросил фон Модель.
Водитель ответил:
– Километров пятнадцать.
– Что там впереди? Бинокль! – Фон Модель хватает услужливо поданный ему бинокль,
всматривается. – Встречный бой? Какая там русская часть еще сопротивляется?
В районе вокзала семь тридцатьчетверок – заслон, оставленный бригадой Катукова, —
удерживает железнодорожный мост.
Против них сражается батальон немецких мотострелков. Бригада отходит по мосту от
Мценска.
...Обер-лейтенант Вольшлегер во главе танковой роты выходит на юго-восточную
окраину городка.
Улицы здесь разворочены гусеницами, на углу стоит, странно свесив набок неуклюжую
башню, подбитый русский танк.
Оглушительный взрыв разносится по всему городу.
– Доннерветтер, что этот за черт? – Вольшлегер дает команду остановиться и высылает
