Текст книги "Легенды танкистов - 2"
Автор книги: Андрей Мартьянов
Жанр:
Прочий юмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
– Часть танков оставим в Хандагае, – решил Ясуока. – Нагонят после. Мы обязаны
успеть и задержать русских. Инженерным подразделениям выступить немедленно и
начать ремонт дороги. Выслать дозоры и разведать предполагаемые пути отхода
противника. Необходимо также осмотреть места возможной переправы на реке Халхин-
гол. Все. Это приказ. Операцию начинаем завтра на рассвете.
29 июня 1939 года, правый берег реки Халхин-гол
Комкор Жуков подошел к громоздкому телефонному аппарату. Связист доложил:
– Есть связь, товарищ комкор!
Жуков заговорил – точнее, закричал:
– Яковлев! Яковлев, черт побери! Как слышно? Клюнули самураи?
– Клюнули, товарищ комкор! С воздуха докладывают – ползут к нам.
– Хорошо, – обрубил Жуков.
И ухмыльнулся. Не одни только японцы знакомы с азиатскими хитростями. В
перехваченной японцами телеграмме содержалась информация, почти совсем
неотличимая от правды. Дождь ведь действительно шел несколько дней кряду. Только вот
песок на берегу реки Халхин-гол от дождя не раскисает, а становится твердым, как
бетон...
11-я танковая бригада стремительно приближалась к реке Халхин-гол.
30 июня 1939 года, 9 часов утра, 7 км к северо-западу от Хандагайского ущелья
Вторая танковая рота капитана Китамуры двигалась впереди полка Тамады, оторвавшись
на два километра от главных сил.
– Ваша задача – отмечать маршрут продвижения, – приказал Тамада.
Японские танки шли, что называется, напролом – по размытой дороге. По утрам и
вечерам стояли сильные туманы, ночи были
безлунными. Инженерные подразделения выбивались из сил, но против болот и дождевых
канав мало что могли сделать.
То и дело танки останавливались. Танкисты и пехотинцы наравне с саперами сражались с
непролазной грязью. На лошадях искали менее непроходимые места, чтобы объехать на
танках наиболее вопиющие размывы.
То и дело танки останавливались, чтобы охладить двигатели. Капитан Китамура
физически чувствовал, как седеют его волосы.
Он знал, что сильно оторвался от остальных частей. Тамада с основными силами двигался
следом по наведенной дороге. Китамура не сомневался в своем командире: несомненно,
Тамада делает все возможное. Он уже близко. Скоро подтянутся грузовики, прибудет рота
обеспечения Камиямы и с ней боеприпасы для танковых орудий.
Китамура вытащил сухой паек – несколько крошечных рыбок. Тамада, «заботливый, как
родная мать», распорядился, чтобы все солдаты взяли с собой паек на обед и на ужин.
– Господин капитан, танки! – Солдат подбежал к Китамуре, показывая на темные
силуэты, появившиеся в тумане.
Китамура выплюнул недожеванную рыбку, схватился за бинокль.
Точно, танки.
Советские БТ. Шесть, семь, восемь... Восемь или девять. Все-таки девять, наверное. И
орудия. Орудия точно. Два или три.
– Свяжитесь с полковником Тамадой! – приказал Китамура. – Пусть спешит на
помощь! Иначе нас отрежут и уничтожат.
Тамада принял сигнал бедствия и двинулся спасать своего капитана. Он не мог допустить
потерю роты.
– Китамура, держитесь там, мы идем! – было сообщение от командира.
У Тамады под рукой были только два взвода легких танков, ремонтный взвод и еще
батарея полевой артиллерии. Неважно. Самурайский дух всегда при нем.
Тамада спешил изо всех сил. Танк ревел, а потом, как казалось Тамаде, рыдал и умолял о
пощаде. Двигатель сгорел, но полковник догнал роту Китамуры. Было уже за полдень,
солнце разогнало туман.
Советских танков нигде не было видно – они отошли. Орудия русских тоже молчали.
Тамада, отдуваясь, пожал капитану руку.
– Ваши дальнейшие действия? – спросил полковник.
Капитан успешно делал вид, что ничего особенного не произошло.
– Мы обнаружили бронеавтомобиль противника, – сообщил Китамура. – Он движется
на восток явно для ведения разведки. Полагаю, нам следует захватить его.
– Действуйте, – одобрил Тамада.
Китамура на легком танке «Ха-го» Тип 95 отправился в погоню. С ним выбрались еще два
«девяносто пятых».
Китамура весело махнул полковнику:
– Лечу как ветер!
Капитан Китамура очень любил свой танк. Больше всего ему нравилось, что «девяносто
пятый» так стремителен. Летит, как дракон. Мчится на врага, вздымая пыль, ревя
мотором. Китамура всегда очень бережно относился к своему мотору. Он гордился тем,
что его мотор в идеальном состоянии.
Вот и сейчас самурайский дух взял верх.
– Вперед! Вперед! Догоним русских!
«Девяносто пятый» капитана намного опередил остальные танки.
– Вот они!
Китамура зашел бронемашине в тыл и начал сближаться с нею.
Русские заметили японский танк. На машине было человек десять солдат и
скорострельное орудие. Бронемашина даже не попыталась уйти, а развернулась и
укрылась в дюнах. Солдаты попрыгали с машины, а лейтенант русских развернул
противотанковое орудие прямо на танк Китамуры.
Еще немного... «Ха-го» приблизился на расстояние прямого выстрела – метров на
тридцать.
С первого же раза русские поразили танк. Капитан даже не вскрикнул – просто откинул
назад голову, глаза скрылись за густой пеленой ресниц. Он был мертв.
Остальные японские танки подоспели лишь через несколько минут. Они окружили
орудийный расчет русских и уничтожили его. Противотанковое орудие, двести снарядов и
тяжело раненный русский сержант были захвачены «осиротевшими» солдатами роты
Китамуры.
Ясуока сидел в палатке и высчитывал расстояние по карте. Заодно он поглядывал на
связиста, пытавшегося выяснить у Камиямы, скоро ли прибудет рота обеспечения.
– Господин генерал! – Солдаты вошли в палатку и поклонились. – Мы очень
извиняемся. Мы приносим свои глубочайшие соболезнования. Мы просим простить нас за
то, что погиб капитан Китамура. Мы принесли вам десять пилоток и десять вещевых
мешков солдат Красной Армии. Мы привели к вам также русского сержанта. Мы просим
простить нас за то, что допустили смерть командира.
Ясуока нахмурил брови:
– Капитан Китамура был храбрым командиром. Вам нет прощения. Доставьте сюда
сержанта и ступайте к полковнику Тамаде, он решит, жить вам или умирать.
Ясуока знал, что Тамада – человек хозяйственный. Он не станет сильно наказывать
солдат, когда каждый человек на счету.
Раненый русский сержант был допрошен лично Нюмурой. Поначалу он молчал, но
Нюмура спешил и применил пытки. «Отличный солдат, – подумал Нюмура. – Почти
такой же, как японский». Наконец русский заговорил. Его речь была очень непонятной.
Даже Нюмура, который гордился знанием русского языка, почти его не понимал.
Он сказал, этот сержант, что отряд, убивший капитана Китамуру и уничтоженный
Тамадой, принадлежал к батальону лейтенанта Быкова.
– Какие силы стоят на реке? – спрашивал Нюмура.
Сержант сказал: восемьдесят танков, две батареи полевой артиллерии, противотанковые
орудия...
Наконец его увели.
– Позовите лейтенанта Хироси, – распорядился Нюмура. – Я хочу знать все об этих
противотанковых орудиях русских.
Лейтенант был очень мрачен.
– Это очень, очень хорошее орудие, – сказал он. – Что я помню? Когда стреляет пушка
японского танка, можно наблюдать за полетом снаряда. Когда стреляло то орудие, мы
увидели сначала вспышку в дюнах, а потом сразу пробоину в танке. Они попали в
«девяносто пятый» капитана с устрашающей точностью. Это весьма неприятно.
– Гм, – промолвил Ясуока, присутствовавший при этом разговоре, и распорядился
применить захваченное у русских орудие для обороны штаба.
Нюмура откозырял и вышел. Как командир разведки, он желал лично осмотреть тела
убитых солдат Красной Армии. Вместе со своими подчиненными он обыскал их и забрал
документы.
– Вот их лейтенант, – показал ему один из солдат тело убитого русского артиллериста.
Нюмура долго рассматривал его.
– Симпатичный, – молвил он. – Жаль видеть такого молодого офицера убитым.
Посмотрите, что в его планшете.
Отметки на планшете русского лейтенанта оказались весьма неутешительными. Кое-что
касательно телеграммы Яковлева начало проясняться для Нюмуры.
– Проклятье, – пробормотал майор. – Стало быть, правый берег Халхин-гола
удерживают русские, а вовсе не монголы.
Он поспешил доложить новые сведения.
– Поздно, – был ответ из штаба. – Операцию уже не остановить. Бригада Ясуоки
продолжает наступление. Это неудержимое наступление японской армии на Халхин-гол!
41. Первый из первых
20 декабря 1914 года, Лондон
Премьер-министр Асквит задумчиво постукивал пальцами по листкам, аккуратно
сложенным в папку.
– Этот капитан Хэнки, следует признаться, умеет задеть за живое, – проговорил он.
Меморандум, составленный секретарем комитета обороны, капитаном Морисом Хэнки,
выглядел убедительно и, в отличие от иных армейских «прожектов», обладал бесценной,
чисто британской особенностью: здравомыслием.
Речь шла преимущественно о пулеметах.
Еще один вклад Великобритании в прогресс – пулеметы. В 1898 году лорд Китченер,
ныне всемогущий военный министр, разгромил армию махдистов. Это произошло в
верховьях Нила... Именно тогда Англия впервые применила пулеметы. Фанатики
бросались вперед и погибали под английскими пулями.
Воистину прекрасное в своей смертоносности оружие.
Боже, храни Англию и короля! Ведь это же самое оружие может быть повернуто против
британских войск. Что, если английским солдатам придется идти в атаку на пулеметы
врага?
Капитан Хэнки предлагал построить бронированный перевозчик пулеметов. На
гусеничном ходу. Собственно, он выражался в терминах военно-морского флота:
гусеничные «сухопутные крейсеры» (вооруженные пушками) и легкие «сухопутные
истребители» (вооруженные пулеметами).
Любопытно. И, пожалуй, умно. Стоит показать документ Первому лорду Адмиралтейства
– Уинстону Черчиллю.
Асквит вызвал секретаря и приказал связаться с Черчиллем.
– Скажите лорду Адмиралтейства, что это срочно, – прибавил он.
Декабрь 1914 года, Лондон
Черчилль свистнул собачке, и маленький веселый мопс запрыгнул на руки хозяину.
– Ничто так не утешает, как собачья преданность, – пояснил лорд Адмиралтейства. —
А я чертовски измотан... Поэтому, сэр, если это возможно, избавьте меня от мелко
исписанных бумаг.
– Вы как всегда остроумны, сэр, – отозвался премьер-министр. – Я принес вам бумагу,
но могу сообщить и на словах: речь идет о бронированном перевозчике пулеметов.
– О! – молвил Черчилль. – Любопытно. Да, сэр, вы, несомненно, по адресу. Я как раз
занимаюсь бронированными машинами. Наши авиабазы под Дюнкерком – я имею в виду
авиабазы военно-морских сил, – нуждаются в хорошем прикрытии.
– Колесный транспорт всегда привязан к дорогам, – произнес премьер-министр. – К
сожалению, это приводит к неизбежным ограничениям. Но Хэнки говорит о машинах на
гусеничном ходу...
– Я работал над проблемой оборудования бронированных машин приспособлениями для
наведения мостов, – сказал Черчилль. Собачка на коленях у лорда Адмиралтейства
зевнула. – Необходимо дать им возможность переправляться через окопы, преодолевать
взорванные участки дороги.
– Мне известна ваша инициатива, – проговорил Асквит. Он вынул из кармана платок,
протер лоб, покрытый испариной.
В кабинете было прохладно, но Асквит заметно нервничал. Речь шла о вещах слишком
важных. Непонятно, как Черчиллю удается сохранять невозмутимость. Притворяется,
конечно. Но очень успешно притворяется.
– Да, я предложил конструкцию особенного транспортного средства с паровым
двигателем на основе гусеничной системы Холта, – бросил Черчилль. – Что годится для
американских фермеров, то сгодится и для английских солдат... Только наш «трактор»
способен нести на себе защитную броню и пулеметы.
– Вас поддержал начальник управления фортификационных работ, – добавил премьер-
министр. – Как вам это удалось?
– Скажем так, я его уломал, – едва заметно улыбнулся Черчилль.
12 января 1915 года, Лондон
Первый лорд Адмиралтейства отбросил скомканную газету и яростно вцепился зубами в
сигару.
К счастью, сейчас его никто не видел.
– Бог ты мой, какие потери!
Наступление у Басси закончилось катастрофой. Пулеметный огонь и проволочные
заграждения сыграли роковую для английских солдат роль.
– Что дальше? Глубже закапываться в землю? Нет, нужен какой-то прорыв,
принципиальное новшество!..
7 июня 1915 года, Лондон, военное министерство
– Вы уже прочли доклад подполковника Суинтона? – обратился фельдмаршал сэр Джон
Френч к Черчиллю. – Весьма любопытно.
Черчилль молчал, сохраняя непроницаемое выражение лица.
Гениальные мысли посещают сразу нескольких человек одновременно. Такова воля
Провидения. Провидение не лыком шито и не отдает хорошие идеи на волю случая. Как
ни парадоксально это звучит. Если из игры выйдет один творец гениальной идеи, его
место тотчас займет другой. А Уинстон Черчилль проследит за тем, чтобы идея
воплотилась в жизнь. Вот так-то.
Он вздохнул и позволил себе едва заметную улыбку:
– О да, доклад Суинтона чрезвычайно содержателен. Его мысль о создании «истребителя
пулеметов» весьма содержательна. И очень кстати. Учитывая наши недавние потери.
– Оставим прошлое в прошлом и подумаем о будущем! – прервал сэр Джон Френч.
Черчилль пожал плечами:
– Когда-то мы сожалели о бедных дервишах, которые безоружными мчались на наши
пулеметы. Как бы эта снисходительная жалость не обернулась против нас самих!
– Английские солдаты больше не будут беззащитны, – холодно отрезал фельдмаршал
Френч. – Об этом мы позаботимся. И, кстати, информацию о предложении
подполковника Суинтона следует хранить в строжайшей тайне.
Он опустил глаза на листок, лежавший перед ним на столе.
– «Эти машины должны быть построены тайно, на родине, и их существование не
должно быть обнаружено до того, как все будет
готово. Не должно быть никаких предварительных испытаний с участием нескольких
машин – результатом их явится разоблачение плана».
– Здраво, – буркнул Черчилль.
Один из чиновников министерства задал вопрос, вертевшийся на языке у многих:
– В чем принципиальное новшество предлагаемой машины? В феврале нынешнего года
мы уже проводили эксперимент по преодолению препятствий тяжело нагруженным
трактором «Холт».
Черчилль уставился в окно. «Что годится для американского фермера, то годится и для
английского солдата». Не сработало. А раз так – то об этом лучше забыть.
Бестактный чиновник, однако, предпочел закончить фразу:
– Полная неудача этих испытаний привела нас к мысли об отказе от постройки
«сухопутных кораблей», как назывались эти странные тракторы. «Об этом не может быть
и речи», – так, кажется, звучала формулировка? Так почему же мы возвращаемся к
прежней затее?
– Потому что если мы не примем никаких мер против колючей проволоки и пулеметов,
мы сгнием в окопах, – сказал Черчилль.
При виде мрачного лица лорда Адмиралтейства никто даже подумать не посмел о том, что
сам-то Уинстон Черчилль нигде гнить не собирается...
2 февраля 1916 года,
Лейтенант Королевского флота Уилсон с восторгом смотрел на свой «танк». Именно так
решено было назвать грозную боевую машину. В целях конспирации. Немцы нипочем не
догадаются, о каких это «баках», «цистернах» или даже «бочках» идет речь!
Военный министр лорд Китченер скептически поднял брови. Его знаменитые усы
встопорщились. Демонстрация новой машины казалась ему пустой тратой времени.
– Я отказываюсь верить в то, что войну можно выиграть при помощи машин, которые
так легко может подбить вражеская артиллерия! – произнес он.
Ветер трепал концы его белого шарфа. Хотелось курить, но при такой погоде трудно было
зажечь спичку.
Подполковник Суинтон, однако, был полон энтузиазма.
«И не холодно ему», – неприязненно думал Китченер, наблюдая за раскрасневшимся,
источающим энергию Суинтоном.
– Перед нами – модель машины в натуральную величину. Мы называем ее «Mother».
Прошу обратить внимание на интересную ромбовидную форму машины, на гусеницы,
обегающие снаружи вокруг корпуса. Пробные стрельбы мы производили в январе по
стальной пластине с использованием немецких пулеметов.
– А как «оно» ездит? – сквозь зубы вопросил Китченер.
По лицу Суинтона было ясно, что он не сразу понял, к чему относится это
пренебрежительное «it», «оно».
Наконец подполковник ответил:
– Для пробной обкатки мы подготовили участок земли. Оборудовали на нем
препятствия, соответствующие немецким оборонительным сооружениям. Наши офицеры
высоко оценивают эту машину.
Лейтенант, на которого обратились взоры присутствующих высоких особ, слегка
покраснел и быстро кивнул:
– Абсолютно точно!
– Я также считаю, – продолжал Суинтон, – необходимым использовать эти машины в
больших количествах. Вероятность успеха танковой атаки заключается прежде всего в их
новизне. Поэтому не следует вводить машины в действие малыми группами – по мере их
производства. Напротив! Самый факт их существования надлежит сохранять в
строжайшей тайне. А когда все будет готово к началу крупной операции – действовать
всей массой, объединившись с наступающей пехотой. Так мы сможем прорвать фронт.
Для начала Суинтону требовалось прорвать другой «фронт» – недоверие военного
министра. Но в конце концов, Китченер бросил:
– Какова, по-вашему, будет максимальная скорость продвижения этих машин?
– Приблизительно двенадцать миль за день. Главная наша цель – захват вражеской
артиллерии. Я убежден в том, что именно артиллерия будет наиболее опасным
противником нового оружия.
Лорд Китченер посмотрел, как тяжелая ромбовидная машина ездит по полигону,
одолевает окопы и рвет колючую проволоку. Но очевидно было, что военный министр
убежден в полезности изобретения лишь отчасти.
– Мы предоставим вам предварительный заказ, скажем, на сорок танков, – бросил он
наконец.
Типично британское решение – компромисс. Пусть так.
Март 1916 года, лагерь «Сиберия» (Бисли)
Полковник Суинтон – теперь уже полковник – прошелся вдоль строя подчиненных.
Многих офицеров он знал в лицо. Вот майор Уилсон – еще недавно лейтенант
Королевского флота. Он уже занимался разработкой танков.
А вот другой перспективный командир – майор Стерн, тоже в недавнем прошлом
лейтенант – Добровольческих резервов Королевского флота.
Большинство – офицеры и рядовые – обучены владеть пулеметом. Что немаловажно.
Из ста пятидесяти танков (стараниями очень энергичного Суинтона заказ был увеличен)
половина была оснащена двумя пушками и тремя пулеметами. Вторая половина танков
несла только пулеметы.
Армейское остроумие уже окрестило эти танки «мужской» и «женской» особями.
«Мужская», с пушкой, выполняет более тяжелую работу, действуя против пулеметных
гнезд врага, ну а прекрасной половине, с пулеметами, достается задача полегче – против
живой силы противника...
42. Тучи ходят хмуро
17 июня 1939 года, Ксинкин, штаб Квантунской армии
Майор Ногучи холодно смотрел на представителя штаба Квантунской армии.
Ногучи был специалистом по танкам. Он хорошо знал себе цену. Специалистов такого
уровня в армии пока что немного.
Ситуация вокруг горы Номонган и реки Халхин-гол накалялась.
Следовало бы разрешить ее хорошим ударом по Советам. Пора заканчивать эту
маленькую войну.
– В штабе обсуждалась идея использовать на Халхин-голе бронетехнику, – сообщил
штабной полковник.
– Более конкретно? – попросил Ногучи.
– Разумеется. – Штабной кивнул.
Он предпочитал не называть своего имени. Секретность прежде всего. Возможно, идея
исходит с самого верха, тогда никаких имен вообще не нужно.
– В Кунчулинге сейчас размещены два танковых полка – бригада генерал-лейтенанта
Ясуоки, – продолжал представитель штаба. – Мы предполагаем придать эти полки
пехотной дивизии. Предстоит пересечь реку Халхин-гол в верхнем ее течении – к западу
от поселка Хандагай. Затем сделать рывок на север к Хайластыну, ударить противника с
тыла и взять его в клещи. Пехота будет наступать с востока. Русские будут раздавлены.
Ногучи задумался.
– В операции необходимо задействовать пехоту, поскольку сил одной танковой бригады
недостаточно, чтобы выполнить поставленную задачу, – сказал он наконец.
– Подобная ситуация обсуждалась, – кивнул штабной. В его глазах затаилась
настороженность: он догадывался, что у Ногучи припасены возражения.
Так и оказалось:
– Мы попадаем в ловушку, – высказался Ногучи. – Пехота не будет успевать за
танками. Либо же бронетехнике придется двигаться со скоростью пехоты.
– Штаб готов выслушать ваши предложения, – сдался полковник.
Специалист по бронетехнике медленно кивнул:
– Думаю, необходимо создать особый, смешанный отряд. Наряду с легкими и средними
танками он должен включать в себя моторизированную пехоту, а также инженерные
подразделения и части полевой и зенитной артиллерии.
– Составьте черновики приказов, – распорядился штабной. – Утром мы их доработаем
и издадим. Времени у нас практически нет.
20 июня 1939 года, Кунчулинг
Майор Ногучи покинул самолет.
Все произошло слишком стремительно.
Идея о создании «группы Ясуоки» – смешанного отряда – была рождена, сформирована
и зафиксирована в приказах буквально за одну ночь. Сейчас Ногучи привез документы
генерал-лейтенанту Ясуоке.
У специалиста по бронетехнике имелся долгий разговор к генералу.
Высшее командное звено Кунчулингской бригады сплошь составляли офицеры пехотного
профиля. Им предстояло существенно изменить свой взгляд на войну.
Ясуока встречал майора Ногучи лично.
Генерал-лейтенант производил сильное впечатление. Майору казалось, будто он прибыл в
замок древнего даймѐ, окруженного верными самураями.
Рядом с генерал-лейтенантом стоял его старший помощник, майор Масуда.
Масуда был человеком спокойным, что называется – «толстокожим». Он невозмутимо
встречал любые неожиданности, исходящие от начальства.
Больше на аэродроме никого не было.
– Прошу. – Генерал-лейтенант сделал приветственный жест, как бы приглашая
представителя штаба в свои владения. – Надеюсь, полет был приятным.
– Полет доставил мне удовольствие, – вежливо ответил майор Ногучи. – Однако нам
необходимо как можно скорее собрать всех ваших офицеров.
– Какое-то срочное дело? – Майор Масуда вынул блокнот.
Ногучи прикусил губу. Итак, никто не потрудился поставить Ясуоку в известность о
предстоящей операции. Он даже не готов к встрече с представителем штаба. А это значит,
что будет потеряно время. Майору Ногучи придется объяснять все с самого начала.
– У меня добрая весть, – заговорил он, – я привез приказы о наступлении...
В официальной резиденции генерал-лейтенанта Ногучи разложил карты и приказы.
– Мы намерены распределить вашу танковую бригаду – как штатные ее средства, так и
те, что будут приданы, – между Аршаном и Хандагаем. Вот здесь, в Номонганском
секторе, во взаимодействии с Двадцать третьей дивизией, вы должны будете отрезать
противнику пути отхода на левом берегу реки Халхин-гол.
Ясуока сохранял невозмутимое выражение лица. Его глаза скрывались за стеклами очков.
Но майор Ногучи отчетливо видел: все услышанное для генерал-лейтенанта – новость.
Он даже не догадывался – до этой минуты – о планах командования создать
«смешанную группу Ясуоки».
– Полагаю, следует разбудить и вызвать сюда всех наших офицеров, – негромко
предложил майор Масуда.
– Выполняйте, – Ясуока сделал величественный жест, дозволяя подчиненному
удалиться.
– Я бы хотел подробно услышать о ваших танках, – сказал Ногучи.
– Извольте. – Видно было, что вопрос доставил генерал-лейтенанту удовольствие. Он
заговорил с облегчением: разговор перешел на тему, хорошо ему известную. – Начнем с
Третьего танкового полка. Мы имеем двадцать шесть средних танков Тип 89 «Оцу». Да,
это достаточно устаревший танк, мы пользуемся им еще с начала тридцатых. Однако
главное – не техника, главное – самурайский дух! А дух силен.
– Не сомневаюсь в этом, – кивнул майор Ногучи.
Ясуока бросил на него пронзительный взгляд.
– Я продолжу рассказывать о танках, – ровным тоном произнес генерал-лейтенант. – В
том же Третьем полку находятся четыре средних танка Тип 97 «Чи-ха», семь танкеток Тип
94 «ТК» и четыре танкетки Тип 97 «Ке-те». В Четвертом полку мы имеем тридцать пять
легких танков Тип 95 «Ха-го», восемь средних танков Тип 98 «Ко» и три танкетки Тип 94
«ТК».
– Охарактеризуйте их, – попросил Ногучи. – Разумеется, мне известны их данные, но я
хотел бы услышать, как их оценивают те, кому приходится иметь с ними дело на
практике.
Генерал-лейтенант прищурился. Может быть, он, как и его высшие командиры, и вышел
из пехоты, но «домашнее задание» он всегда выполнял на отлично.
– Что ж, «Оцу» и «Ко» – танки, как было уже отмечено, достаточно старые, но «старый»
означает также «надежный» и «хорошо знакомый». Они проявили себя еще во время
инцидента в Маньчжурии, и проявили неплохо. «Чи-ха» – напротив, танк
экспериментальный, новейший, возможно – лучший из грядущих. Это для молодых,
пытливых и не боящихся будущего. Мощный дизельный двигатель и подвеска позволяют
танку «Чи-ха» иметь более толстую броню. А скорость и маневренность ставят его в ряд с
колесной техникой.
– Как вы намерены использовать танкетки? – поинтересовался Ногучи.
– Полагаю, они не предназначены для ведения наступательных действий, поскольку их
огневую мощь составляет единственный пулемет калибром 7,7 миллиметров. Мы
намерены использовать их для буксировки техники, подвоза боеприпасов, разведки,
охранения, связи. Впрочем, скоро у нас будет шанс все выяснить на месте.
21 июня 1939 года, Кунчулинг
Приказ о немедленном выступлении застал врасплох всех – от генерала до последнего
солдата.
В спешке грузились на железнодорожные платформы.
Танковая бригада должна была отправиться в Аршан на поезде, по одноколейной
железной дороге.
– Живо, живо! Не копайтесь! – подгоняли солдат унтер-офицеры.
В вагоны прыгали второпях, забывали каски. Не хватало противогазов. Медицинский полк
должен был быть отправлен в «смешанную группу» из Цицикара. А пока этого не
произошло, среди солдат в антисанитарных условиях началась дизентерия.
На подъемах поезд скользил, опасно скрежеща колесами. Несколько раз – в этом были
уверены младшие офицеры, – составу
грозила опасность опрокинуться. Впрочем, никто не высказывал подобных мыслей вслух.
Все переживалось в душе или записывалось в дневник.
22 июня 1939 года, Аршан
Поезд остановился.
Началась выгрузка. Наконец-то «свежий воздух»! Свежим его можно было назвать лишь с
большой натяжкой: стояла страшная жара. Недавно прошли дожди, свирепствовали
комары.
– Какой еще отдых? – майор Масуда коснулся револьвера, когда командир танкового
взвода, старший лейтенант Такешита, заикнулся было о том, что личному составу
необходимо передохнуть и привести себя в порядок. Жест майора был, впрочем,
машинальным. – Наступление! Отдыхать будем после победы над русскими!
– Проверка показала, что рации во многих танках неисправны, – доложил Такешита.
– Обойдемся без раций, флажками.
И майор Масуда отдал приказ (исходивший от самого генерал-лейтенанта): провести
учебные стрельбы.
Такешита все еще мялся, не решаясь ни уйти, ни заговорить.
– Слушаю вас, старший лейтенант, – сжалился Масуда. – Какие проблемы?
– Нет холостых снарядов, – доложил Такешита.
– Значит, артиллерийские тренировки проведем боевыми! – рявкнул майор Масуда.
– Они слишком дороги...
– Выполнять приказ!
Такешита не стал возражать. Это было бы самоубийством. К такому акту
самопожертвования старший лейтенант еще не был готов.
24 июня 1939 года, 65 км южнее Хандагая
Место встречи всех подразделений, входящих в боевую группу генерал-лейтенанта
Ясуоки, было определено: недалеко от Хандагая. Отсюда предстояло выступить к реке
Халхин-гол.
Танковая бригада уже прибыла. Доводили оборудование, лечили больных. Заодно провели
учебные стрельбы. Ясуока был недоволен тем, как его офицеры стреляют из пистолетов:
недостаточно метко.
Масуда и Ногучи целые дни проводили над картами.
Начали прибывать приданные танковой бригаде части.
Майор Ногучи был в ярости:
– Где грузовики?
Пехотинцы подходили колоннами без всякой техники.
Грузовики застряли. В степи не имелось мощеных дорог, одни только древние караванные
пути. Тяжелая техника разбила их, а дожди докончили дело.
– Похоже, генерал, пора бросить в дело ваши танкетки, – заметил генерал-лейтенанту
Ясоуке майор Ногучи.
Толстые доски, щиты, танкетки были задействованы для того, чтобы освободить
застрявшую технику. Танки разворотили то, что с натяжкой можно было назвать
«дорогами». Колесная техника застряла намертво. Грязь доходила почти до колен.
Грузовики не ехали, а «плыли», проделывая порой по километру за день.
Танкетки выдыхались. Для транспортировки грузовиков пришлось использовать танки.
– Вы понимаете, майор, что наши танки без топлива – все равно что «мертвые
крепости»? – сердился генерал-лейтанант.
Майор Ногучи вежливо улыбался:
– Пока что из семнадцати грузовиков с топливом прибыли только девять. Остальные
застряли. Ведутся работы по их вызволению. В степи трудности с древесиной, а
необходимы доски...
– Черт знает что такое! – Ясуока больше не сдерживался, и его знаменитое
сквернословие буквально прорвалось фонтаном. – Следовало в первую очередь посадить
на машины инженеров. Нам нужны сейчас не пехотинцы, от которых все равно нет
никакого толку, а инженерные войска...
26 июня 1939 года, берег реки Халхин-гол
– Чтоб вам провалиться! Чума на вас! – Ясуода яростно дымил сигарой. – Как мы
можем перебраться на другой берег?
– Русским же это удалось, – осторожно напомнил майор Ногучи.
– Нам не хватает топлива! Средние танки пожирают его с невероятной жадностью, —
доложил майор Масуда. Он один сохранял невозмутимость в критической ситуации. —
Недостаточно материала для наведения моста через реку. Танки не могут передвигаться
по неустойчивому понтонному мосту, который навели императорские войска.
– Теоретически наши танки могут форсировать реку глубиной до метра, – задумчиво
произнес генерал-лейтенант Ясуока. – Но необходимы сведения о твердости грунта.
– Разведка докладывает, что река слишком глубока, – сказал майор Масуда.
Ногучи предложил:
– Может быть, использовать некоторое количество танков в качестве «быков» для моста?
– Давайте лучше используем мосты противника, – сказал Ясуока. – А что? Русские
переправили технику на правый берег. Число их мостов может оказаться значительным —
до пяти. А если русские взорвали пролеты, наши инженеры могут их восстановить.
Майор Масуда сверкнул глазами:
– В самом крайнем случае мы можем выдвинуть танки максимально вперед, насколько
позволят запасы топлива. Затем снимем с танков пулеметы и используем их вручную. Так
мы спасем нашу честь!
– Безумие, – пробормотал майор Ногучи.
В этот момент вошел старший лейтенант Такешита, командир взвода, и доложил:
– Стало известно о гибели лейтенанта Шиноды!
– Что? – старшие офицеры повернулись разом, услышав это ошеломляющее известие.
– Лейтенант Шинода и несколько солдат конными выехали на разведку. Их настигли
