Текст книги "Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ)"

Автор книги: Андрей Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

Вообще, интересно… Раньше я деньги получал за то, что что-то делал. Музыку играл, переводы строчил, колбасой, как-то даже торговал… Всегда эта была – работа. Какой-то результат был. А тут можно продавать свою внешность. Не нужно что-то куда-то таскать, складывать, распечатывать листы с результатом… Нужно просто стоять спокойно пока тебя фотографируют, а потом за это получить деньги…

Не! Я, конечно, знаю, что фотомодели именно так и зарабатывают, но это раньше было как-то вне меня, где-то там, далеко, в Европе и за Атлантикой. А теперь выясняется, что я тоже, типа так могу. Как-то это в моей голове не укладывается. Мужик должен работать. Чтобы был результат. Что бы можно было сыну потом показать – вот, смотри, папа сделал! Чтобы жена тоже посмотрела, восхитилась. Родители, чтобы сыном могли гордится. А это? Разве это работа? Клац, клац, щёлк, щёлк и всё, – свободен! И что потом показывать? Женский журнал, со своим фото между рекламой помады и прокладок? Пфф…

А с другой стороны – работа не пыльная, деньги платят. Законы не нарушаются. Да и потом, долго такая халява не продлится, век моделей короток. «Кавалергарды век не долог, и потому так сладок он…» – прямо как про модельный бизнес написано. Чё бы и не сшибить лёгкую деньгу, если она на тебя сама решила вдруг упасть?

Наверное, чтобы без моральных мучений этим заниматься, нужно менять парадигму мироосознания в своей голове. Модельный бизнес, это же женская епархия. Мужики в нём так, с краешку подпрыгивают, трусы с носками рекламируя. Ну, они иногда там ещё в часах бывают… А всё остальное – для женщин. И работа это – чисто женская. Поэтому, на это нужно смотреть женским взглядом, например, вот так: «Классная, нетяжёлая работа, за которую много платят и на которой можно покрасоваться». С «покрасоваться» у меня, пожалуй, будет сложно, а вот «классная и нетяжёлая» – проблем никаких не вызывают. В таком ключе и нужно об этом думать…

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

К ЮнМи подходит парень, тоже учащийся, только более старшего возраста.

– Добрый день, ЮнМи, – здоровается он, и представляется, – меня зовут Кан ХаНыль. Я учусь на четвёртом курсе высшей школы Кирин, на отделении журналистики. Можно с тобой поговорить?

– Добрый день, сонбе, – отвечает ЮнМи, окинув его взглядом, – о чём вы хотели со мной поговорить?

– Я выбрал специализацией своей учёбы профессию фоторепортёра. Поэтому, у меня есть к тебе просьба. Ты не согласишься быть моей моделью?

– То есть, если я правильно поняла, вы хотите меня – фотографировать, сонбе? – подумав, задаёт уточняющий вопрос ЮнМи.

– Да. Я до этого тебя не встречал, а тут пошли слухи, что в школе появилась девушка с редким выраженным типажом лица. Вижу, что да, в тебе есть что-то особенное. Что скажешь?

– А что я буду с этого иметь? – снова подумав, перед тем как отвечать, спрашивает ЮнМи.

– Много хороших фотографий, – улыбается в ответ парень, – если они будут очень хорошими, а я буду стараться, чтобы они были такими, то, тогда, их можно будет отправить на выставки. И мы с тобой получим призы. Я – как фотограф, а ты – как модель.

– А что за призы? – с серьёзным видом, обстоятельно выспрашивает подробности ЮнМи.

– Вообще-то, это будут «выставки участия», – с улыбкой глядя на сосредоточенную малявку, объясняет парень, – это такие выставки, на которых не дают призов, только сертификаты о том, что работа принимала участие. Но на подобные вернисажи ходят люди из модельных агентств и журналов. Поэтому, главная награда там – если работу фотографа заметят и предложат поучаствовать где-то ещё. А «люди моды» могут обратить внимание на новое лицо для своей рекламы. В общем, это шанс быть замеченным…

– Понятно, – с глубокомысленным видом неторопливо кивает головою ЮнМи, – но, ведь, это тогда будет нужно – позировать?

– Нет, не нужно, – отрицательно качает головою ХаНыль, – я хочу работать фоторепортёром в отделе новостей. Знаешь, эти мгновенные репортажи с места событий?

ЮнМи кивает в ответ на его вопросительный взгляд.

– В такой работе очень важно уметь снимать быстро, – явно с удовольствием продолжает рассказывать ХаНыль о своей будущей работе, – сразу выделять самое главное в происходящем, видеть центр сцены с наибольшей энергетикой эмоций и потом – бах! Каждый снимок – как выстрел снайпера! Раз и готово! Можно идти, получать премию «World Press Photo».

– От меня-то, что нужно? – уже с некой опаской смотря на увлёкшегося собеседника, начавшего размахивать руками, спрашивает ЮнМи.

– Просто разрешить мне тебя снимать, – с удивлением смотря на не понимающую его девушку, говорит ХаНыль, – я буду пробовать работать как фоторепортёр. Буду снимать тебя издали, в самой разной обстановке. Все твои фото буду выставлять на публичное обозрение только с твоего согласия, согласно закону защиты прав личности. Что скажешь?

ЮнМи задумывается.

– Давай просто попробуем, – начинает уговаривать её ХаНыль, – ты красивая. Фотографирую я хорошо…

– Я – красивая? – перебивая его, спрашивает ЮнМи.

– Да, – с готовностью подтверждает тот, – и фотогеничная. Я сделал на пробу несколько фотографий. Ты хорошо получаешься на снимках. Вот, смотри!

ХаНыль достаёт из папки, которою держит в руках, несколько снимков.

– Хорошо же вышло? – говорит он, показывая фото ЮнМи.

– Да, хорошо, – кивнув, подтверждает та, посмотрев на то, «что там вышло», – мне нравится.

– Вот! – довольно говорит ХаНыль, – Соглашайся! Может, нам выпадет шанс быть замеченными. Если не обоим, то хоть кому-то из нас. Пятьдесят процентов, согласись, это отличный результат по сравнению с нулём. И тебе, считай, ничего делать не нужно для этого. Ты меня порой даже не будешь замечать, когда я буду делать снимки! А потом я буду приносить тебе твои фото и всё. Заявки на выставки и всякие организационные вопросы – за мной.

– Хорошо! Я согласна, – принимает решение ЮнМи, – Но без моего согласия нигде ничего не выставлять! Окей?

– Окей, – кивает парень, – только если к тебе кто-то подойдёт с такой же просьбой, как я, говори, что работаешь только со мною. Окей?

– Окей, – не задумываясь, тоже кивает ЮнМи.

– Договорились, – с удовлетворением в голосе констатирует ХаНыль.

(за разговором ЮнМи и ХаНыля издали наблюдают три школьницы, одновременно разговаривая между собой)

Время действия: вечер

Место действия: школа Кирин. Небольшое помещение с музыкальными инструментами. Барабанная установка, электрогитары, две кряжистые, невысокие чёрные акустические колонки стоящие на полу, стойка на колёсиках с усилителями. Студия группы «Am-kiss». Хозяева студии в данный момент репетируют. В углу комнаты, в синих резиновых перчатках до локтя, присев на корточки, возится ЮнМи. С недовольным лицом сбирая мусор с пола и складывая его в чёрный пакет. Музыканты заканчивают играть фрагмент произведения. Наступает тишина.

– Хён, – обращается барабанщик к СынРи и, имея в виду ЮнМи, спрашивает, – она ещё долго будет там возиться? Я не могу сосредоточиться, глядя на то, как она там ползает.

– Чего меня спрашиваешь? – удивляется в ответ СынРи, – Спроси её сам.

– Не получится, – отвечает барабанщик, – у неё в ушах – беруши и мне придётся вставать. А мне – лень.

– Беруши?! Это зачем они ей?

– Когда она пришла до тебя, она сказала, что шум её нервирует. Поэтому, для общения, ей нужно подавать зрительные сигналы…

– Какие… сигналы?

– Руками размахивать. Или прыгать… Хён, подай ей зрительный сигнал, что бы она уже убиралась отсюда. Это ведь была твоя идея устроить батл?

СынРи оценивающе оглядывает фигурку в углу.

– А откуда у нас вообще мусор? – спрашивает он, – У нас же убирают?

– Мы накидали, – с гордостью в голосе сообщает барабанщик.

– Вы? Зачем? Я же сказал вам, чтобы вы на неё не наезжали!

– Но хён? Она же – рабыня. Должна же она хоть что-то поделать в этой роли?

– И вы ничего умнее не придумали, кроме как накидать мусора в угол комнаты?

– Ну да… Сложит его обратно в пакет и выкинет. Делов-то. А если её хоть немножко не поэксплуатировать, она нас уважать потом не будет. Да и в школе могут начать говорить, всякое…

Парни некоторое время смотрят на занятую придуманным делом ЮнМи.

– Могли бы и меньше мусора накидать, – говорит СынРи, – она тогда бы быстрее и ушла.

– Сколько было в мешке, столько и вывалили, – ворчливо отзывается бас-гитарист, – ты же не думаешь, что мы по одной обёртке бросали?

СынРи осуждающе качает головой.

– Сами виноваты, – говорит он.

В этот момент, заметив прекращение поступления в пространство звуковых колебаний, ЮнМи оглядывается. Увидев это, СынРи, крутит правой рукой в воздухе, привлекая к себе её внимание.

– Чего, «заводи»? – стянув перчатку с правой руки и вынув из уха затычку, недовольным голосом спрашивает «рабыня».

– Что, «заводи»? – не понимает в ответ СынРи.

– Танкисты так показывают – заводи двигатель, – поясняет ЮнМи.

– Ты откуда знаешь?

– Кино смотрела, сонбе.

– Зачем тебе беруши в ушах? Демонстрируешь, что не уважаешь нашу музыку?

– Всего лишь личные особенности организма, сонбе. Пронзительные звуки вызывают у меня вибрацию оснований костей скелета. Вы издаёте много пронзительных звуков.

Парни переглядываются, принимая решение как реагировать на эти слова. В этот момент дверь в комнату приоткрывается и в образовавшуюся щель протискивается ХаНыль с фотоаппаратом в руках, целясь его объективом в ЮнМи.

– Эй, эй, эй!! – возмущённо кричит ему СынРи, – Ты что творишь?

Не обращая внимания на окрик, ХаНыль делает несколько быстрых снимков и так же молча, как появился, но уже задом, втягивается обратно в дверь, аккуратно закрыв её за собой.

– Это ещё что за? – недоумённо вслух задаёт вопрос СынРи, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Всё в порядке, – говорит ему ЮнМи, – это мой личный фотограф.

– Личный… кто?

– Фотограф, сонбе.

– Фига се! – изумляется бас-гитарист, – Личный фотограф? Мне показалось, или это был Кан ХаНыль?

– Да, – подтверждает ЮнМи, – это он.

– С чего это он вдруг взялся тебя фоткать?

– У нас с ним есть большие планы на моё лицо, сонбе, – поясняет ситуацию ЮнМи, – он хочет пристроить мои фотографии на выставку, где его должны заметить как фотографа, а меня – как модель.

Группа дружно выставляется на лицо ЮнМи, пристально его рассматривая.

Снова, но в этот раз уже широко, распахивается дверь, и на её пороге появляется компания девочек во главе с ЁСыль. Каждая держит в правой руке узелок с пищевыми контейнерами, наполненными едой.

– Оппа! – радостно кричит она с порога, высоко поднимая свой узелок и обращаясь к СынРи, – Мы принесли вам покушать!

– ЮнМи, прими! – коротко приказывает СынРи, – И пусть не мешают нам репетировать!

– Яволь, гер-майор, – отзывается та, поняв по интонации чего от неё ждут.

– Ahtung! Все назад! – командует она, поднявшись на ноги и идя, с синей, оставшейся на левой руке резиновой перчатке, на растерявшихся девчонок, – Передача пищи будет производиться в коридоре! Все в коридор! Построиться! Не мешать репетиции группы!

– Ты чего тут командуешь? – ошарашенно спрашивает ЁСыль, оказавшаяся выдавленной за дверь и только за ней уже пришедшая в себя, – По какому праву ты нам приказываешь?

– По праву должности!

– Какой ещё должности?

– Я – официальная «рабыня» группы! Понятно? Состою при ней на законных основаниях. А вы – просто поклонники. Прав у вас нет никаких, от слова вообще! Поэтому, я могу находиться на репетиции, а вы – нет. Вы можете слушать музыку только на концерте, а на репетицию вам нельзя! Ясно?

– Но… но… – ошарашенная ЁСыль пытается найти нужные слова.

– Schweigen! – по-немецки приказывает заткнуться ЮнМи, – Давайте сюда то, что вы там принесли! Я передам ваши пожертвования «Am-kiss»! Потом придёте, заберёте свою грязную посуду!

Забрав из рук у несопротивляющихся поклонниц их подношения, ЮнМи исчезает за дверью, плотно закрыв её за собой.

– Ну, нифига себе! – произносит одна из девчонок, смотря на дверь, – Мы, значит, принесли, а кормить их она будет? Так, что ли?

Посетительницы переглядываются с возмущенным недоумением во взглядах.

– Может, зайдём? – поступает как-то робко прозвучавшее предложение.

– СынРи сказал – не мешать, – тут же раздаётся напоминание.

– А она, значит, не мешает?

– А она – «рабыня». Вещь.

– Что-то я не заметила, что она – «вещь»! Разве не она нас только что выпихнула в коридор?

– Пфф… Школьницы совсем себя со старшими разучились вести! В конец обнаглели…

Девочки ещё некоторое время пялятся на дверь, за которой слышна музыка.

– Ну что, пойдём? – наконец неуверенно предлагает одна из них.

– Я это ей так не оставлю! – грозно обещает ЁСыль, разворачиваясь на каблуках.

(несколько позже. Парни, сделав перерыв, перекусывают «подношениями» за небольшим столиком. ЮнМи скучает, сидя на стуле)

– Сонбе, можно, я попробую? – спрашивает она соло-гитариста, указывая взглядом на его гитару.

– А ты умеешь?

– Немножко.

Парни переглядываются.

– Не уронишь? Гитара тяжёлая, – предупреждает гитарист.

– Я знаю, – кивает ЮнМи, – не уроню.

– Ну, попробуй, – разрешает хозяин гитары.

ЮнМи встаёт. Под внимательными взглядами присутствующих идёт к прислонённой к акустической колонке гитаре, уверенно берёт её в руки, ловким движением накидывает на плечо ремень. Включает канал усилителя и проверяет, есть ли звук? Убедившись, что «звук идёт», она начинает «пробовать», взяв перед этим с колонки кинутый на неё ярко-красный пластиковый медиатор. Сначала она достаточно неуверенно ставит пальцы на гриф гитары, так, словно вспоминая забытое, но потом в её движениях появляется уверенность, начинается более быстрое чередование аккордов, и, наконец, ЮнМи начинает играть какую-то мелодию. Со сбоями и ошибками, но играет. Парни, забыв про еду, во все глаза смотрят на неё.

Тюууу…! – протяжным звуком заканчивает свою игру «гитаристка». Наступает тишина.

– Фига, себе, «немножко», – резюмирует прозвучавшее гитарист, – это где ты так научилась?

– Так, – уклончиво говорит ЮнМи, через голову снимая с себя ремень гитары, – было дело.

– В музыкальной школе?

– Нет.

– Кто-то учил?

– Ну да.

– А кто?

– Их тут нет, – недовольная расспросом хмурится ЮнМи, прислоняя гитару к колонке, так, как она до этого стояла.

– Извини, если не то спросил, – помолчав, просит гитарист.

– Да нет, всё нормально, сонбе.

ЮнМи идёт к стулу, на котором сидела, парни возвращаются к еде.

– ЮнМи, – через некоторое время обращается к ней барабанщик.

– Нужно помыть, – говорит он, имея в виду грязные контейнеры из-под еды. ЮнМи в ответ делает недовольную гримасу.

– Оставь, девчонки помоют, – говорит ей СынРи, бросив недовольный взгляд на барабанщика.

– Слушай, – говорит он, обращаясь к девушке, – ты, случаем не на всех инструментах в мире играешь?

– Да нет, – пожимает плечами ЮнМи, – только «клавиши» и немного – гитара.

– Слава богу, – улыбается СынРи, а я уж было подумал… Твоя аранжировка нашей песни… Мне, да и всем нам, она показалась весьма удачной…

– Спасибо, сонбе, – благодарит ЮнМи внимательно смотрящего на неё лидера группы.

– Знаешь, мы тут с парнями занимаемся творчеством. Подыскиваем новое звучание, разрабатываем новые концепции в музыке…

– Так уж и новые? – не удержав за зубами язык, искренне сомневается ЮнМи.

– А что? – прищуривается на неё СынРи, – думаешь, не сможем?

– Всё уже придумано до нас, сонбе, – вздыхает ЮнМи, – нужно просто брать и пользоваться. Придуманного, на пять жизней хватит…

– Может, я не совсем правильно выразился, – поправляет сам себя сонбе, поняв, что «с новыми концепциями в музыке» он, пожалуй, маханул, – короче, ты пишешь интересную музыку. Не хочешь поучаствовать с нами в творческом поиске?

Группа с удивлением смотрят на своего лидера, лидер же, выжидающе смотрит на ЮнМи.

– Мне синтезатор нужно домой везти, – отвечает та, – без синтезатора ничего не выйдет…

– Неси его сюда, поставь здесь, место есть. Я договорюсь, – предлагает СынРи.

ЮнМи делает неопределённое движение головой, означающее то ли да, то ли нет.

– Есть ещё две проблемы, сонбе, кроме этой, – говорит она, выжидающе смотрящим на неё парням, – Первая, – я обещала себе, что больше никогда не буду работать с парнями…

Парни удивлённо переглядываются.

– Почему? – спрашивает СынРи.

– Ну, так получилось, – вновь делает неопределённое движение головой ЮнМи.

– А с кем ты работала? – влезая в разговор лидера, спрашивает молчавший до этого бас-гитарист.

ЮнМи в ответ молча пожимает плечами, показывая, что говорить на эту тему не будет.

– Ну ладно, – видя это, говорит СынРи, – а вторая проблема какая?

– В общем, я обещала показывать свои новые вещи… одним людям. Я так с ними договорилась. Вам же нужно не абы что, правильно? А хорошую композицию, они наверняка заберут себе. Хорошее, оно всем надо…

– И кто это такие, эти люди, которым ты должна всё показывать? – не понимая, задаёт вопрос СынРи.

В ответ ЮнМи вопросительно приподнимает брови, типа – «что, не понимаешь»?

– Агентство, что ли? – через пару секунд мыслительной деятельности доходит до него, – да?

– Я этого не говорила! – категорически заявляет ЮнМи.

– Пфф… – выдыхает СынРи, смотря на девушку, – да ты просто полна сюрпризов!

– Что есть, то есть, – кивнув, соглашается с ним ЮнМи, – если с первой проблемой решение принимаю только я и могу подумать над вопросом, то со второй, я даже не знаю, что с этим можно сделать… Если только в карты проиграть…

– В карты?

– Карточный долг – грех не отдать.

– А ты, что, играешь в карты?

– Так, баловалась…

(несколько позже. Парни обсуждают ушедшую ЮнМи)

– Странная такая девчонка…

– Ага. На иностранку похожа. Разговаривает со старшими без уважения.

– Я тоже заметил это.

– Она что, «банан»?

– Не знаю… (пожимание плечами) Может быть.

– Скорее всего, так и есть. Откуда она ещё так хорошо может знать языки?

– СынРи, ты зачем её к нам пригласил? Она же девчонка?

– Она девчонка, зато пишет отличную музыку. Ты видел, сколько уже просмотров у её аранжировки нашей песни, а?

– Не, не видел (отрицательное кручение головой).

– Ну, так сходи и посмотри. Причём это за каких-то три дня. И ты слышал, что она сказала про обязательный показ своих песен? Она уже чья-то трени! А раз ни петь, ни танцевать она не умеет, значит, контракт с ней заключили только из-за её музыки. Значит, её музыка нужна агентству! Соображаешь?

– Хочешь сказать, хён, что агентство отправило её сюда учиться пению и танцам?

– Конечно. Разве это непонятно?

– Значит, это какая-то маленькая компания.

– Почему?

– Все крупные агентства учат своих трени сами. У всех у них есть свои учебные классы.

– Ммм… наверное. Впрочем, учёба в Кирин стоит дорого. Значит, в той компании деньги есть, раз они смогли отправить её сюда учиться. И связи.

– Связи?

– ЮнМи приняли в школу без конкурса. По решению попечительского совета. Это я точно знаю.

– Ого!

– Вот тебе и – ого! Поэтому, нам лучше быть с нею рядом. Можем обратить на себя внимание больших людей. Я вам что сказал – не наезжать на неё! А вы её «рабынить» заставили!

– Хён… (смущённо)… ну я не знал, что всё так круто. Думал, просто школьница…

– Ага… школьница! А то, как она играет, ни на какие мысли тебя не навело?

– Поклонницы будут против, если мы её примем…

– Пфф… точно… А я об этом не подумал. Они её «заигнорят».

– Ну… не знаю… Судя по тому, как она моментом выкинула за дверь ЁСыль с её подругами… Сделать им будет это не просто, ха-ха-ха! Можно будет понаблюдать за их войнами – кто кого? Я ставлю на ЁСыль!

– Тссс… Вопрос серьёзный. Поклонницы – это тоже важно. Думаю, нужно сделать так: номинально оставить «ЮнМи» рабыней, для всех. Но её не обижать, а попытаться подружиться и попробовать поработать вместе, над новой композицией. Возможно, что-то с этого выйдет. И от девчонок её защищать, чтобы они её не обижали. Как вам такой план?

– Ты лидер, тебе решать. Выглядит разумно.

(а в это время)

А это ещё что за помойка?!

Ошарашенно смотрю внутрь своего шкафчика, в который я кинул учебники и сумку, перед тем как идти отрабатывать «рабство». Такое ощущение, что мне в него вытряхнули мусорную корзину. Пустые банки, шкурки от бананов, мандарин, бумажки, какие-то использованные упаковки от продуктов…

Вот жешшь, паскудство-то какое… Стопудово девочки отметились. Парни подобной фигнёй заниматься не станут. Наверное, это те дуры, которых я сегодня в коридор выпихнул. Блин, девочки, ну почему вы такие стервы?

Время действия: следующий день

Место действия: школа Кирин

– ЮнМи-ян, это ты намусорила вчера возле своего шкафчика?

– Я не мусорила, сонсен-ним.

– Откуда же тогда там взялась гора мусора? Уборщица жаловалась, что мусора была целая гора.

– Кто-то перепутал мусорный бак с моим шкафчиком, сонсен-ним. Я вытряхнула мусор на пол, вот и всё, сонсен-ним.

– Почему ты его не убрала?

– А почему я должна была его убирать?

– Но он же из твоего ящичка? Значит, ты должна была его убрать.

– Странная у вас логика, сонсен-ним.

– Что тебе непонятного в моих словах, ЮнМи-ян?

– Я этот мусор туда не приносила. Пусть его убирает тот, кто его туда притащил.

– ЮнМи-ян, ты знаешь правила поведения в школе Кирин? Мусор нужно складывать в специально отведённых местах, а не бросать его на пол. Раз ты последняя контактировала с этим мусором, то за него отвечаешь ты. Ты должна была его собрать и отнести в специально предназначенное для него место.

…

– Почему ты молчишь, ЮнМи-ян?

– Пытаюсь встроить ваши слова в картину своего мира, сонсен-ним.

– Очень надеюсь, что тебе это удаться. И что за угрожающая записка, которую ты повесила на дверь своего ящичка?

– Не угрожающая. Предупредительная. Предупреждает, что лазить в мой ящик не следует.

– Ты написала – «Я не шаман, но могу стучать в бубен». Ты собираешься вызвать духов в школе?

– Эээ… Вы не так прочитали, сонсен-ним. Не «стучать», а «дать». «Дать» не подарить, а в другом смысле. «Я не шаман, но в бубен дать могу» – вот что там написано!

– Тссс… Тебе следует больше внимания уделить занятиям корейского языка, ЮнМи. Я сообщу о твоём поведении в дисциплинарную комиссию, поскольку вижу, что ты не понимаешь в чём твоя вина, но у меня нет времени подробно говорить с тобою об этом. Комиссия как раз и существует для того, чтобы это делать.

– Спасибо, господин ДонХё…

Место действия: школа Кирин, учительская.

– Господин ДонХё, я слышала, в школе зафиксирован случай травли ученицы?

– Вы о ком сейчас говорите, госпожа Катигава?

– Я говорю о новой девочке, ЮнМи-тян.

– Это слухи. Пока имеется только единичный случай. Кто-то высыпал ей мусор в шкафчик. Нельзя лишь на основании лишь одного этого говорить о травле.

– А о чём тогда следует здесь говорить?

– О чём угодно! О борьбе за лидерство, о борьбе за внимание противоположного пола, о борьбе за внимание учителей. Единственный инцидент – это слишком рано, чтобы начинать всерьёз говорить о травле.

– Не станет ли потом слишком поздно, господин ДонХё? Я беспокоюсь за эту умненькую девочку.

– Не беспокойтесь, госпожа Катигава, ситуация у меня под полным контролем, ничего страшного не происходит. Я уже разговаривал об этом с нашим психологом. Господин До, порекомендовал пока не вмешиваться в ситуацию и наблюдать. У девочки есть явные задатки лидера. Способ решения ею данной ситуации многое расскажет о её типе характера и поможет дать рекомендации, ей же, для дальнейшей жизни. Это сказал мне господин До. ЮнМи имеет потенциал для того, чтобы стать известной. А известным людям, как вы сами прекрасно знаете, госпожа, нужна душевная закалка. Иначе они не смогут быть известными.

– Никогда мне не нравились такие игры с людьми! Человеку плохо, а за ним наблюдают, что бы сделать выводы из его страданий!

– Специфика профессии, – пожимает плечами ДонХё, – впрочем, в любой работе найдутся свои неприятные места. Или вас беспокоит что-то конкретное?

– Ничего конкретного, но, знаете, девочка определённо талантлива. А талантливые люди, они, как правило, не от мира сего и очень ранимы душевно. Я беспокоюсь, как бы её психика не пострадала. Вот почему я говорю с вами об этом.

– Я пока не заметил, что ЮнМи испытывает какие-то страдания или как-то угнетена. Глазки блестят, вид – озорной. Думаю, ничего с ней страшного не случится. Пусть поборется за место лидера, а мы посмотрим.

– Думаете?

– Да. Так советует господин До и я считаю разумным следовать его профессиональным рекомендациям.

Место действия: школа Кирин. Перед дверью дисциплинарной комиссии. Дверь открывается и в коридор выглядывает симпатичная девушка, которая видит скромно сидящую на скамеечке у двери, ЮнМи.

– ЮнМи-ян?

– Добрый день госпожа секретарь. Вы прекрасно сегодня выглядите! Мне кажется, у вас новое платье?

– Хм… Хочешь об этом поговорить? Вряд ли это облегчит твою участь, но, заходи!

– Спасибо…

Время действия: суббота

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

Сижу в кабинете у президента СанХёна. Секретарша подала кофе, и я неспешно, солидно, в компании с хозяином компании, распиваю его перед более серьёзной беседой, а пока разговариваем с президентом ни о чём, о делах моих скорбных, школьных…

– … Говорят, что модельные агентства гоняются за подобным типом лица, – говорю я, рассказывая о своём походе на дополнительные занятия, на которых меня определили в андрогины, но пока не спеша ставить в известность о появившемся у меня фотографе.

Президент, держа её на весу в руке отставленную чашку с кофе, оценивающе смотрит на меня, чуть скептически оттопырив нижнюю губу.

– Может, стоит попробовать? – делаю я тонкий намёк на толстые обстоятельства, – Раз есть такой спрос?

– Что тогда делать с твоей учёбой? – спрашивает он, поднося чашку к губам, – У тебя выпускной класс, а ты хочешь работать. Совместить учёбу с работой у тебя сейчас не получится. Кстати, что у тебя в школе?

– Не стоит тратить на это время сонсен-ним, – говорю я, не желая вдаваться в подробности, – учусь. Привыкаю к новым требованиям.

– Понятно, – кивает господин президент, похоже, довольный, что ему не нужно вникать в такие мелочи и говорит, – если с учёбой проблем не будет, тогда я подумаю о пилотной фотоссесии для тебя…

О! Морковку повесил! Хитрован. Ладно, тогда о ХаНыле тем более не стану ему говорить.

– Я буду стараться, господин президент, – обещаю я и благодарю, – большое спасибо.

Президент мне благодушно кивает – трудись, мол, и всё у тебя будет, и переходит к следующей теме разговора.

– Я посмотрел твоё выступление, – говорит он и уточняет, – на батле…

– Буду вам признательна, если вы скажете мне о своём мнении, – быстро говорю я.

– Хмм… Ты проиграла. Поняла – почему?

– Там было много поклонниц соперников, – говорю я о видимой мне причине, – они голосовали за своих кумиров против меня.

Президент кивает, соглашаясь со мной.

– Без поддержки своих фанатов, трудно выигрывать на таких соревнованиях, – говорит он, – ещё какие ты выводы сделала?

– Ну… Нужно учиться петь. Если бы я могла петь, то всё бы было гораздо лучше.

– Это понятно. Но это не всё. Ты допустила ещё ошибки. Смотри. Первую песню ты исполнила исключительно на иностранном языке. Запомни, в Корее это не приветствуется. Да, ты можешь исполнять песни зарубежных исполнителей, но делать это нужно в соответствующее время и месте. Например, при проведении тематического концерта. При этом, ты, как исполнитель, должна до этого иметь в своём репертуаре несколько корейских песен. Для корейцев, лучше петь на корейском. Это принесёт тебе любовь слушателей. Можно вставлять в текст песни фразы на английском. Это нравится людям, но тоже не стоит с этим перебарщивать. Небольшие вставки размером в несколько слов будет достаточно…

– Спасибо господин президент, – благодарю я СанХёна за науку, одновременно вспоминая виденные выступления местных коллективов.

Да, действительно, на английском – не поют, но делают на нём мини-вставочки в свои композиции.

– Никаких других языков, кроме английского, лучше не использовать, – продолжает учить меня уму-разуму СанХён, – люди любят, когда они понимают, о чём песня. Французский – большая экзотика. Уверен, что никто ничего не понял, что ты пела.

– Но я рассказала перед выступлением, о чём песня, сонсен-ним, – возражаю я.

– Этого мало, – возражает мне он в ответ и спрашивает: Тебе что-то люди говорили о ней после батла?

– Ну… – говорю я, припоминая, – спрашивали, о чём она. Просили текст. Я сделала несколько распечаток перевода, отдала…

– Вот видишь, – кивнув, говорит президент, – люди хотят знать, о чём поют их кумиры. Всегда так было. Поэтому, кроме английского и корейского, лучше ничего больше не использовать. Английский сейчас – многие знают…

– Понятно, – тоже киваю я.

– И музыка у этой песни, – старомодная, – критикует дальше моё творчество президент.

– Не соглашусь с этим, сонсен-ним, – снова возражаю я, – музыка не бывает старомодной. Бывают древние аранжировки, а музыка – вечна.

– Не спорь, когда тебе старшие говорят.

– Простите, президент СанХён. Я думала, что у нас сейчас происходит профессиональное обсуждение творческих моментов, в которых возможно отстаивать своё мнение.

– Хм… Мне не нравится, что ты себя так ведёшь. На каждое услышанное тобою слово у тебя всё время находится, что сказать в ответ. Со мной ты можешь разговаривать так, как ты разговариваешь сейчас. Но, если ты решила стать звездой, то тогда будут проблемы. Думаю, многим людям такое не понравится, особенно старшим. Тебе следует обратить серьёзное внимание на свои манеры. Поняла меня?

– Да, господин президент, – вздыхаю я, – поняла.

– Не вздыхай, а учись. В школе Кирин для этого есть все возможности. А в целом, мне твоё выступление понравилось. Особенно, последняя композиция. Для твоего возраста это великолепный результат, я так считаю.

– Спасибо господин президент, – опускаю я голову в поклоне.

– Только я не совсем понял один момент. Твоя старая песня на французском… Ты же мне её раньше показывала на другом языке… На… этом…

– Испанском, сонсен-ним, – подсказываю я.

– Да! Испанском. А теперь она у тебя вдруг на другом языке…

Президент вопросительно смотрит на меня.

– Перевела, – легкомысленно пожимаю я плечами.

– Так просто – взяла и перевела? – неподдельно удивляется СанХён.

– А что там такого? – не совсем понимаю я его удивления, – Перевелось, я и перевела.

Президент озадаченно смотрит на меня.

– А зачем? – помолчав, интересуется он.

– На испанском песня может стать мировым хитом, – объясняю я, – а на французском нет. Выбрасывать мировой хит на батл, я посчитала слишком жирным для него. Французский был оптимален для моего голоса. На французском языке, получается очень красиво шептать. Что я и проделала, сонсен-ним.

– Угу… – смотря на меня, кивает своим мыслям президент, – то есть, выходит, ты не хотела победить, раз поступила так?