Текст книги "Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ)"
Автор книги: Андрей Кощиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 39 страниц)
– Ты смешиваешь в своём вопросе глобальные и частные понятия, – ответил мне сонсен-ним, – благотворительность, зачастую не имеет под собой рационального, ибо тогда это уже расчёт. Желание помочь – это движение души, а не оценка эффективности вложения средств.
Наверное, стоило бы на этом, и закончить разговор с преподом. Не стоило спрашивать, что раз это индивидуальное движение души индивидуума, то на кой тратить время на занятия тому, чему нельзя научить? Душа она либо есть, либо нет…
Я, конечно, не так грубо сказал, поизящнее фразу сформулировал, но смысл был примерно такой. Все опять сильно удивились, но это понятно, это уже наглость, намекать преподавателю, что его предмет лишний в сетке расписания, но лично сонбе почему-то развеселился, сказал, что я ошибаюсь в данном вопросе и зачаткам любви к ближним можно научить даже самые чёрствые сердца. Чем он и займётся.
Ну-ну, – подумал я тогда, не став спорить, – надежды юношей питают. Если можно было людей научить быть людьми, то мы бы все, наверное, сейчас при коммунизме жили, про который мы так много слышали, но ни разу ни видели… В общем, «потрындели» мы с сонбе, развеяли скуку занятий. Но итогом «трындежа» стало мне его личное задание – написать развёрнутое эссе по этому вопросу. В понедельник нужно сдать. Сегодня – воскресенье.
Всё это я пересказал онни, только опустив последнюю часть разговора. Ту, где я ненужно умничал по поводу занятий и расписания.
– ЮнМи, – ты задавала вопросы преподавателю? – округлила на меня глаза СунОк.
– Да, а что? – не понял я её реакции.
– Ты что, так нельзя делать! Если ты задаёшь вопросы, то это значит, что учитель плохо объясняет, или, что ты глупая, не понимаешь, что тебе говорят!
– Эээ, – экнул я, совершенно не поняв столь странного логического выверта, – но это же учёба? Как же тогда учиться? Если не спрашивать, когда непонятно?
– Нельзя так! – убеждённо наклонившись вперёд, сказала онни, – При всех нельзя спрашивать! Можно потом подойти и спросить, после занятий. Попросить дать названия книг, где об этом можно почитать, или, если сонсен хороший, попросить объяснить ещё раз…
– Н-да? – весьма озадачиваюсь я от ознакомления со «старинным местным обычаем», – ладно, буду знать…
Понятно теперь, почему на меня так все странно смотрели… Пфф…
– Ой, ЮнМи, ты такая смешная! Ты меня спрашивай. Я тебе всё расскажу, как нужно!
– Хорошо, онни, спасибо, – благодарю я и обещаю, – буду спрашивать.
– Тебе помочь написать эссе? Ты знаешь, как его написать?
– Да, я уже всё придумала.
– И кому надо помогать?
– Помогать нужно всем. Нужно что бы государство было богатым и денег хватало на всех. На стариков и на детей.
А всё остальное – это решетом море вычёрпывать…
Время действия: вечер понедельника
Место действия: школа Кирин. Занятия по вокалу.
Сижу, засыпаю. Сегодня «Нравственное воспитание» делом показали, почему они так называются. Выдали нам мётлы, лопаты, носилки отправили за территорию школы – мести улицы. Я, честно говоря, удивился такому способу воспитания любви «к ближнему своему», но, возражать не стал. Может, это древняя методика такая, проверенная временем? Недаром же говорят, что лучше всего, всё доходит через свою личную задницу? Однако, «старинная методика» на мне не сработала. Жара. Хоть уже сентябрь, но всё равно – очень жарко и душно на улице. Натёр черенком метлы мозоль на правой ладони. Вспотел. И живот неприятно заныл, когда носилки потаскал. Никакой любви к людям у меня от этого не прибавилось. Какого чёрта я должен улицы убирать за восемнадцать миллионов вон в год? Я что, дворник, что ли? Мозоли на руках музыканта! Да где это видано такое?!
А теперь, после работы на воздухе, меня неудержимо клонит в сон. Да и вообще, я сегодня плохо спал, не выспался. Не надо было так нажираться на ночь, в надежде наесться на неделю вперёд. Как говаривал Планше в «Трёх мушкетёрах» – «Сколько ни съешь, все ж поешь только раз!».
Ох, грехи мои тяжкие… Сижу, слушаю теоретическую часть, подготовку к практическим упражнениям. Преподша рассказывает про то, что я и так уже знаю. Про диапазон человеческого голоса.
… – С физической точки зрения октава – это увеличение частоты звуковых колебаний вдвое. Например, 440 Гц – это ля первой октавы, 880 Гц – это ля второй октавы. Интервал между ними – октава. С помощью приборов установлено, что вся полоса голосовых частот у людей обоих полов лежит примерно между 80 Гц и 1100 Гц. От ре большой октавы, это частота 73 Гц, до до третьей октавы, частота – 1108 Гц. Если пересчитать весь этот диапазон в число октав, то получим примерно три целых, восемь десятых октавы… Или, округляя – четыре полные октавы.
… – Обращаю ваше внимание на то, что это весь диапазон нормальных человеческих голосов от баса до сопрано. Человек, который может петь в диапазоне 4 октав, обладает выдающимися вокальными данными и, скорее всего, потратил годы на тренировки. Таких людей очень мало. Эти четыре октавы могут быть сдвинуты выше или ниже основной полосы, но сейчас я говорю об общем размахе диапазона…
… – Итак, уверенный голос без фальцета от 2 до 3 октав – это очень и очень хорошие голосовые данные, плюс очень хорошая тренировка. Не многие певцы могут похвастать таким диапазоном…
Да знаю, я знаю, – думаю я, поудобнее устраиваясь в мягком кресле, поскольку занятия проводятся в зрительном зале, – помню, что тот же Фредди Меркури мог петь от фа большой октавы до фа второй октавы и ещё до ми третьей, фальцетом. Это три октавы чистого голоса и еще почти октава фальцета. Не удивительно, что Монсеррат Кабалье с ним запросто пела. Это не как Расторгуев из «Любе» с Зыкиной позорился. Открывает рыба рот, только звука не идёт… Вздремнуть, что ли?
Закрыв глаза, я на какое-то время «вырубаюсь». Просыпаюсь как от толчка.
… – Почему же нельзя петь во время месячных? – громко вопрошает преподавательница и сама же отвечает на свой вопрос, – Дело в том, что в такое время, в женском организме наблюдаются местные отёки некоторых органов, в числе которых гортань и конечно, голосовые связки. Сетка сосудов, на голосовых связках становиться более ярко выражена, из-за более объёмного прилива крови, чем обычно. Следствием прилива крови, неминуемо становиться отёчность связок и их малая подвижность, что при фонации, при пении, может вызвать травмы связок. Образование так называемых «узелков» и даже микро разрывы или, что ещё страшнее – кровоизлияния в голосовую мышцу…
Господи ты, боже мой! Хоть глаза не открывай, сплошные ужасы кругом! Ещё и это на мою голову! Какого чёрта меня засунули в женское тело?
… – Факт подобного процесса в организмах певиц известен, и поэтому, в оперных театрах, певицам предоставляют отдых сроком в 3 дня. Если же есть острая необходимость петь такой период, следует использовать – фонограмму…
Фонограмма – наше всё! – подумал я, снова ерзая своей попой в кресле, – кормилица, поилица, от бед «защитилица»…
– А теперь, – говорит преподавательница, на эту сцену выйдут ребята старших курсов и покажут результаты, которых они добились за годы учёбы!
О! – хлопая в ладоши вместе со всеми, думаю я, – Отлично! Музыка, это то, что сейчас мне нужно, чтобы не заснуть! Да, да, давайте послушаем их результаты…
(тот же зал, несколько позже. Сменилось уже два исполнителя народных мелодий и на сцене выступает третий – вокально-инструментальная группа из четырёх музыкантов и одного солиста. Группа играет что-то активное, в стиле рок, своего сочинения. В зале, в кресле, несмотря на громкую музыку, откровенно спит ЮнМи. Музыка на мгновение смолкает, и в этот явно драматический момент произведения, в наступившей тишине, ЮнМи громко всхрапывает.)
– Хррррр, – выдаёт она руладу на весь зал, закинув голову на спинку кресла, – хрррр…
Все зрители дружно оглядывается на неё, а исполнители, как настоящие профи, мужественно продолжают выступать, благо до окончания композиции – рукой подать. Выступление заканчивается. Артисты кланяются, зрители хлопают в ладоши. ЮнМи продолжает спать.
– Разбудите её! – встав со своего места, приказывает преподаватель, показывая рукой кого именно нужно разбудить.
– А? Что?! – вскакивает на ноги неласково растолканная соседками ЮнМи.
В зале многие довольно смеются, глядя на её всполошенный вид.
– Тебе понравилось исполнение? – с серьёзным видом спрашивает её учитель.
– Что? А, ну да… да, конечно… Очень! – с очумелым взглядом крутя головой признаётся ЮнМи, явно не понимая, почему над ней все ржут.
– А чем именно оно тебе понравилось? – вновь спрашивает преподаватель у ЮнМи, не давая ей времени собраться с мыслями.
– Оно… оно такое… – растеряно ищет слова в своих непроснувшихся мозгах соня, – такое… усыпляющее!
Услышав ответ, зал разражается откровенным хохотом. У парней-исполнителей на сцене вытягиваются лица.
…
Иду по коридору. Голова ватная, шея затекла. Вот это меня разморило! Вот это я заснул! А всё эти корейские национальные инструменты! Как запилили на своих местных скрипках, Хэгымах, так меня окончательно и вырубило… Даже не помню, пели ли при этом или нет? Обещали показать вокал, значит, должны были петь… Так, нужно срочно пойти «нарезать» чашечку кофе, чтобы проснуться… Пфф…
Игра на Хэгыме
– Ты! Как ты смеешь так поступать?!
Неожиданно дорогу мне преграждает какая-то девушка и толкает меня в плечо.
– Руки убрала, – рекомендую ей я, делая шаг назад и освобождая себе пространство для манёвра.
– Как можно быть такой неблагодарной?! Да ты знаешь, что «Am-kiss», самая популярная группа в Кирин?! Да тебе за счастье быть должно, что они согласились выступить перед вами, новичками!
Пфф… Фанатка? Похоже… А вот и подружки к девочке сзади подтянулись… Судя по выражениям их лиц, они меня тоже не любят… Что делать, ведь драки в школе запрещены?
– ЁСыль, оставь её, – приказывает высокий парень, неожиданно для меня выходя из бокового коридора, – ты что, не видишь, что она вообще не разбирается в музыке?
– Девочка, как называется та деревня, из которой ты приехала? – снисходительно обращается он уже ко мне, и я, по его костюму, узнаю в нём солиста группы, выступление которой я только что заспал.
– Наверное, так же как и твоя, – делаю я предположение, смотря на него снизу вверх, – Сеул.
Девчонки за спиною парня изумлённо выдыхают.
– А ты – наглая, – спокойно констатирует парень, оценивающе меня оглядывая.
– Немедленно извинись! – требует ЁСыль и делает шаг, становясь рядом с парнем.
– За что? – удивляюсь я, – За то, что мне не понравилось выступление?
Вообще-то конечно, было неприлично с моей стороны, заснуть посреди концерта. Люди старались, а я дрых. Надо бы извиниться, но тут идёт конкретный «наезд» и извиняться в такой ситуации нельзя. Будут потом «пинать» все кому не лень.
– Да как оно тебе могло понравиться, если ты спала?!
– Если бы понравилось, то я бы, наверное, не спала? – логично возражаю ей я.
– Да ты! Да ты ногтя СынРи не стоишь! – продолжает возбухать ЁСыль, – Ты знаешь, что он сам пишет песни?! Тебе такое и не снилось!
– Я тоже пишу музыку и песни, – говорю я и непонимающе пожимаю плечами, – что тут такого?
Секундная пауза. Народ таращится на меня, пытаясь понять – говорю я это серьёзно, или шучу?
– Школьницы уже пишут музыку и песни? – вопросительно приподняв бровь, насмешливо интересуется сверху СынРи.
– Батл! – неожиданно выкрикивает ЁСыль.
Какой ещё – батл?
– ЁСыль, ты хочешь, что бы «Am-kiss» соревновались со школьницей? – повернувшись, удивляется СынРи.
А-а, батлл, это соревнование, – вспоминаю я.
– Батл? – тоже удивляюсь я.
– А-га! – злорадно восклицает ЁСыль, – Сразу испугалась!
Никто ничего не пугался. Батл так батл, настроение у меня подходящее. Только, вот…
– Пятеро с гитарами и барабанами против меня и моего КингКорга? – удивлённо уточняю я у ЁСыль и честно предупреждаю, – Это же нечестно. Мы же их порвём, как собака резиновую грелку!
Толпа зрителей, уже успевшая окружить нас, сначала дружно втягивает воздух, потом громко и весело смеётся над моими словами. СынРи задумчиво смотрит на меня.
– Оппа! – пытается прижаться к его боку ЁСыль, – Ну пожалуйста! Это будет ещё один ваш концерт. Она просто не придёт!
Чёт это я вдруг не приду? Очень даже приду. Корг только нужно будет из дома притащить…
– Хорошо! – говорит СынРи, уходя в сторону от соприкосновения но, тем не менее, уступая просьбе симпатичной ЁСыль, – Батл! Мы вызываем тебя на батл!
– Вызов принят, – отвечаю я, – Батл!
Время действия: поздний вечер
Место действия: школа Кирин, комната общежития, в комнате – ЮнМи и её соседка
– Почему ты сразу не извинилась? – с жалостью смотря на меня, спрашивает ЧуЫн.
– С чего вдруг? – удивляюсь я, – Хотят, получат…
ЧуЫн в ответ осуждающе качает головой. Мы с ней беседуем о батле и о «Am-kiss». За время, прошедшее с заключения пари, подробностей мне узнать не удалось, бегал с занятия на занятие, свободное время появилось лишь только поздно вечером и я, на ночь глядя, решил-таки узнать у своей соседки, «старожилки», – во что я вляпался на этот раз? Та, вначале несколько опасливо, но потом уже с азартом, рассказала мне о текущем положении дел. От неё я узнал, что группа «Am-kiss» состоит из пяти парней, которые считаются здесь признанными лидерами и красавчиками. Эти парни уже достаточно взрослые, учатся на втором курсе Кириновского института, пред этим закончив школу здесь же, и якобы уже имеют то ли контракты, то ли «железные» договорённости с каким-то известным агентством о своём дебюте. С каким именно – не ясно, но, опять же, по слухам, это стопроцентно верная инфа. В общем, альфа-самцы для местных школьниц, предмет обожания и «рассеиватель» мегаватт любви направляемых ими в их сторону. Как рассказала ЧуЫн, у всех парней постоянных подружек нет, «огненные перцы» усиленно учатся, занимая высшие строчки результатов по успеваемости, и не обращают внимания на многозначительные взгляды, бросаемые в их сторону.
Похоже, парни решили сделать карьеру и на баб время тратить не желают… – сделал я такой для себя вывод из её слов.
Всё своё свободное время участники «Am-kiss» вкладывают в творчество, сочиняют песни, делают каверы на чужие хиты и устраивают из всего этого потом концерты, пользующееся, как уже было неоднократно мне сказано, большой популярностью. Вот в этих красавчиков я и вляпался…
– Или, может, это ты специально сделала? – с подозрением смотря на меня, неожиданно спрашивает у меня ЧуЫн.
– В смысле? – не понимаю я.
– Чтобы стать у них «рабыней»? Ведь ты тогда ты сможешь всегда быть рядом с ними!
– Что за бред?! – поражаюсь я этому извращённому предположению, – С ума сошла такое говорить? Да я их первый раз в жизни вижу!
– Ну, не знаю… Но как можно заснуть на концерте? Там же музыка?!
– Ммм… Вот так и заснула…
– Если девчонки подумают, что ты это нарочно, тебе будет плохо! Этого тебе не простят!
– Да что за странные мысли приходят тебе в голову?! – возмущаюсь я, – Он сам первый подошёл! Точнее… Как её там? ЁСыль, вот! Она первая начала кричать – батл, батл! Я – то тут при чём? Я вообще молчала!
– Лучше тебе было просто попросить прощения, – озабоченно качает головой ЧуЫн, – выиграешь ты или проиграешь, для тебя всё будет… плохо.
Вот чёрт! Не хотел же в эту школу ходить! Нет, послушал, уши развесил и припёрся! Осёл, однозначно!
Время действия: следующий день. Вторник.
Место действия: школа Кирин, занятия японского языка
– Где ваша новая девочка? – нетерпеливо спрашивает у класса учительница, внешне очень похожая японку.
– А, вот ты, – пробежав взглядом по лицам и остановив его на моём, новом для неё лице, говорит она и предлагает, – давай знакомится! Я госпожа Кейко Катигава, я буду учить тебя японскому языку. А ты? Как тебя зовут?
– Охацуни омэни какаримасу, Катигава-сама, – встав и кланяясь на японский манер, приветствую я учительницу, а потом ещё произношу вслед приветствию длинную фразу-благодарность за то, что она обратила на меня внимание.
Я же собирался после института работать в Стране Восходящего Солнца, много чего заучил из этикета. Вот и пригодилось…
Учительница с неподдельным интересом смотрит на меня, собственно, как и одноклассники.
– Ты жила в Осаке? – спрашивает меня на японском Катигава-сама.
– Нет, госпожа, – тоже, на японском, отвечаю я, – я никогда не жила в Японии.
– Значит, твой учитель был с севера, – делает несколько непонятный для меня вывод, и видимо заметив моё недоумение, поясняет, – У тебя северный диалект произношения. Кто твой учитель? Откуда он?
– Мой учитель – самоучитель, Катигава-сама.
– Самоучитель? – не понимая, чуть хмурит брови Кейко Катигава, – ты хочешь сказать, что училась… сама?
– Да, госпожа. Сама.
Катигава-сама, явно не веря моим словам, вглядывается в моё лицо, видно надеясь разглядеть на нём тень улыбки.
– Но как такое может быть? – спрашивает она, не найдя её и поняв, что я отвечаю серьёзно, – Выучить язык самостоятельно и получить золотой сертификат ещё не окончив среднюю школу?
– Сансей, моя семья из не богатых. Приходится рассчитывать только на себя, – чуть пожав плечами, просто объясняю я.
– Понимаю… – глядя на меня, задумчиво произносит Катигава-сама и спрашивает, – сколько времени ты потратила на это? Господин ДонХё сообщил мне, что у тебя это заняло всего полгода. Это правда?
– Да, где-то так, госпожа, – не спорю я с этим.
– Пожалуй, это самое удивительное, что мне довелось услышать за свою жизнь о скоростном изучении японского языка. Раз у тебя такие способности – ты не думала о карьере переводчика?
– Думала. Но звёзды эстрады зарабатывают больше переводчиков, сансей.
– Да, но большой риск, быть звездой, ЮнМи-тян. Практически всё будет завесить от настроения публики, а не от твоих знаний и умений. А у переводчика всегда будет рис в чашке. Подумай об этом.
– Да госпожа, я знаю. Но, я всё же, рискну.
– Тебе так нужны деньги, ЮнМи-тян?
– Они всем нужны, Катигава-сама, – чуть слышно вздыхаю я.
Учительница опять внимательно смотрит на меня, кивает и, перейдя на корейский язык, приказывает мне – садись!
– К сегодняшнему уроку, – говорит она, обращаясь уже к классу – я просила каждого из вас подготовить несколько стихотворений Хоку[3]3
Хоку – традиционный жанр японской поэзии, представляющий собой трехстишие в 17 слогов – прим. автора.
[Закрыть]. Каждый должен прочитать его вслух и рассказать, о чём это стихотворение…
– ЮнМи-тян, ты подготовилась к уроку? – снова обращается она ко мне.
– Простите, Катигава-сама, – только сев, вновь вылезаю я из-за парты и кланяюсь, – я не знала о задании. Я не готова.
– И что с того, что ты не знала? Неужели ты не знаешь ни одного Хоку? Как же ты тогда изучала язык? Ведь эти стихи такие красивые, – с лёгким разочарованием в голосе вопрошает меня, похоже, любительница японской поэзии, Катигава-сама, – Как можно было пройти мимо столь прекрасного жемчуга?
– Сонсей, если хотите, я могу прочесть вам Хоку своего сочинения, – немного подумав, предлагаю я.
– Своего? – искренне удивляется учительница, – Ты сочиняешь Хоку? Очень необычно для корейской школьницы. Прошу, прочитай нам, что ты сочинила!
Откашлявшись, я декламирую на японском:
Поник головой до земли, —
Словно весь мир опрокинут вверх дном, —
Придавленный снегом бамбук.
– Это про отца, потерявшего сына, сансей, – поясняю я, постаравшись перед этим как можно точнее перевести стих великого японского поэта Мацуо Басё на корейский.
Сансей смотрит на меня во все глаза.
– Ещё, – помолчав, просит она.
Гнездо, покинутое птицей…
Как грустно будет мне глядеть
На опустелый дом соседа.
– Это посвящается другу, который отправляется в путь, – объясняю я содержание стиха, и представляю следующее стихотворение – нахожу свой детский рисунок:
Детством пахнуло…
Старый рисунок я отыскала, —
Ростки бамбука.
(далее стихи Кения Михаила Викторовича) [4]4
http://samlib.ru/k/kenija_m_w/japany.shtml – прим. автора.
[Закрыть]
Знойной порою, на горной тропе
Вдруг охладил мой висок
Пролетевший валун…
…
Наследный клинок для харакири
Совсем затупился
Древен мой род…
…
С неба, сверкая,
Летит сюрикен
Загадаю желание.
…
Банка с вареньем
Упала на темя
Больно и сладко…
– Великолепно, ЮнМи-ян! – жестом останавливая меня, говорит Катигава-сама, – Просто великолепно! Поразительно, но твои стихи полны взрослой мудрости, что очень неожиданно для твоего возраста. Спасибо, ЮнМи-ян.
Я в ответ, на японском, благодарю учительницу и слушателей.
– Замечательно, – ещё раз говорит учительница и добавляет, – только непонятно, чему я могу научить ученицу, которая сама пишет Хоку?
Время действия: этот же день
Место действия: школа Кирин, музыкальный класс
Рояль, я, преподаватель музыки и зрители, с интересом следящие за происходящим. Наконец-то я сегодня узнаю, что именно значит заинтересовавшее меня слово «Музыка» в графе расписание. Зрители – это моя группа, с которой я пришёл на занятия. Их уже успели на предыдущей неделе всех оттестировать, теперь моя очередь, последняя. Смотрят за процессом с интересом, ожидая продолжения шоу. Шоу было на предыдущем уроке, когда я не сумел ничего внятного ответить на вопросы преподавателя истории, решившего оценить знания своей новой ученицы. Судя по тому, как в конце уже все откровенно смеялись, я не знал самых элементарных вещей. Ну, так я их и не знал! Всё занят был, историю почитать-то, некогда было… Заработал за урок минус пять балов. Похоже, историк, не поняв причин моей столь вопиющей невежественности, проявил осторожность и, не став зверствовать, поставил мне минус пять. Так, для разминки… Думаю, минус пятьсот было бы ближе к реальной оценке моих знаний. Несмотря на мой успех в японском языке, чувствуется, что народ настроился на продолжение шоу, желая поржать и самовозвыситься на моих костях.
– Умения какие-то есть? – спрашивает меня преподаватель, – На чём-то играешь?
– Да, – киваю я, и перечисляю, – рояль, пианино, синтезатор…
– Где училась? – интересуется преподаватель.
– Я самоучка, сонсен-ним, – располагающе улыбаюсь я, понимая, что старт шоу дан.
Сонсен-ним с удивлением осматривает меня взглядом сверху вниз, а потом обратно. За спиною слышу тихое хихиканье какой-то девчонки. Наверное, которая ходила в музыкальную школу и знает, что почём.
– Сама занималась? Без преподавателя? – наклонив голову и вопросительно глядя на меня из-под бровей, уточняет преподаватель.
– Сама, сонсен-ним, – с грустью вздохнув, подтверждаю я, – без преподавателя.
За спиною хихикают уже несколько голосов.
– Гм… – гымкает учитель, озадаченно смотря на меня, – и сколько времени ты… занималась?
– Почти пять месяцев, сонсен-ним! – смотря на него честными глазами, бодро рапортую я.
Сзади, уже открыто, веселится весь класс. Преподаватель смотрит на меня, пытаясь понять, шучу ли я над ним, или просто с головой не дружу, дура по жизни?
– Тихо! – оборачиваясь к развеселившимся ученикам, приказывает учитель и говорит, обращаясь уже ко мне, – Хорошо. Иди, покажи, что ты умеешь.
Ну ладно, пойдём, покажем. В разом наступившей тишине, под внимательными взглядами, я иду к роялю, направление к которому мне указал сонсен-ним, мотнув головой. Усаживаюсь на круглый вращающийся стульчик, не забыв аккуратно подвернуть под себя юбку. Ммм, какой знакомый запах лака и пыли! С удовольствием провожу кончиком указательного пальчика по клавишам, ощущая, какие они гладкие.
Как давно белых клавиш моих, не касалась рука…
Вообще-то, если честно, то касалась, но синтезатор, это синтезатор, а рояль, это рояль. Не надо ставить их на одну полку.
– Я могу послушать инструмент, сонсен-ним? – поворачиваюсь в пол-оборота я, с вопросом к преподавателю.
Тот в ответ молча кивает, с интересом следя за мной. Я кручусь обратно, привычно разминаю пальцы и опускаю их на клавиши. Исполняю пришедшую в голову тему любви из кинофильма Андерсон[5]5
Послушать можно тут: http://drive.google.com/file/d/0B9gl8tKWTRDHVDBjT3RrNkJ5dG8/view?usp=sharing
[Закрыть].
– Хороший звук, – хвалю я инструмент, закончив играть короткую вещицу и поворачиваясь к преподавателю.
Учитель удивлённо смотрит на меня, в классе тишина. Не получив ожидаемой какофонии из звуков, народ видно понял, что я чего-то могу, но вот насколько хорошо это «чего-то», оценить он, похоже, не может, и поэтому выжидающе молчит. Ждёт, что скажет учитель. Пользуясь подходящим моментом, в котором всё внимание обращено на меня, добавляю «информации к размышлению».
– Сонсен-ним, вот тут следует настроить, – говорю я и легко касаюсь безымянным пальцем левой руки чёрной клавиши.
Все вместе слушаем ноту фа-диез. Ещё раз слушаем.
– Что ты сейчас играла? – кивнув, спрашивает меня учитель.
Вопрос хороший, из разряда не имеющих ответа, но я к нему готов.
– Фантазия из моей головы, – скромно говорю я.
– Да? – удивляется сонсен-ним, очень оценивающе смотря на меня.
За моею спиной, в классе – мёртвая тишина.
– Ты пишешь классическую музыку?
– Иногда. Когда бывает настроение, сонсен-ним.
– Хорошо, – кивнув, говорит учитель, – сыграй мне теперь что-нибудь из классики. Какое-нибудь произведение, которое ты знаешь.
Отрицательно кручу головой.
– Я ничего не знаю, сонсен-ним, – печально говорю я.
– Как не знаешь? – не понимает сонсен-ним, – Почему?
Потому, что до сих пор так и не удосужился что-то разучить из произведений местных признанных гениев! Как и с историей. А когда мне было? То одно, то другое, то понос, то золотуха…
– Ну, так… – неопределённо говорю я, уводя взгляд в сторону.
– Как же ты тогда училась? – совсем не понимает меня сонсен-ним, – Судя по уровню твоей игры, у тебя есть хорошая практика. Ты должна была за её время разучить хоть одно классическое произведение!
– Не успела, – смотря на него честными-пречестными глазами, объясняю я, – у меня практика всего четыре месяца, сонсен-ним, и мне было не интересно играть чужое. Я сразу начала играть своё.
– Своё?! – подскакивает на месте учитель, – Как можно играть своё, едва начав играть?
– Ну… я изучила ноты, – старательно заталкивая назад улыбку, которая пытается вылезти наружу и растянуть мои губы до ушей, поясняю я, – поняла, куда нужно нажимать, чтобы получалась красивая музыка, вот и всё… Стала играть. Зачем мне играть чужое, если я и сама могу?
Сонсен-ним абсолютно непонимающе смотрит на меня. Наверное, так смотрел бы чёрт на ангела, внезапно материализовавшегося в аду. Видя, что человек находится в непривычно сложном для него мозговом процессе, я решаю разрядить обстановку.
– Давайте, я вам сыграю ещё одну штучку, сонсен-ним? – предлагаю я, – Она весёлая, там все пляшут и поют.
Не дожидаясь согласия, я разворачиваюсь к роялю и играю свою коронную «польку».[6]6
Послушать можно тут: http://drive.google.com/file/d/0B9gl8tKWTRDHM2dWVWtBRFNCb28/view?usp=sharing
[Закрыть]
– А кто там пляшет и поёт? – в наступившей тишине спрашивает преподаватель, когда я решительно заканчиваю сильными финальными аккордами.
– Девушки, – оборачиваясь, с удивлением говорю я.
– Какие? – осторожно спрашивает препод, вытянув шею и с подозрением смотря на меня.
– Когда я играю эту музыку, – объясняю я, – то представляю танцующих девушек. Не современниц, а скажем, живших в прошлом веке. В Европе… Девушки из небогатых семей, одеты в тёмно-коричневые платья с длинными юбками до ступней. Они польки, или немки…
Преподаватель смотрит на меня, группа смотрит на меня, некоторые даже рот открыли.
– Это называется визуализацией музыкального образа, – говорю я, – я об этом читала. Музыка есть во всём. В море, в ветре, в листве дерева… Нужно только иметь подходящее настроение, чтобы её услышать, сонсен-ним…
Сонсен-ним молча внимательно смотрит на меня, одноклассники за спиной выдыхают и начинает перешёптываться, обмениваясь впечатлениями.
– А что-то ещё ты можешь сыграть? – спрашивает учитель, и уточняет, – Из своего?
Ещё? Хм… Почему бы ещё что-то и не сыграть? Хотя, конечно, лучше бы этого не делать… Вдруг ещё повторю чьё-то местное бессмертное произведение, назвав его своим? Некрасиво получится. Но хочется. От удивлённых взглядов группы и сонсен-нима у меня кураж. Есть желание «курощать» и валять дурака дальше. Тем более, что музыка просто сама летит из-под пальцев. Давно я с таким удовольствием не играл! Что исполнить? Ммм… Вольфганг Амодеевич Моцарт, может – Вас? Вашу чудную «Соната для клавира». Техничную вещь, которая сразу показывает, у кого, как, и откуда именно, руки растут… Вещь, с которой мне пришлось немало побиться в своё время, но так и не достичь желаемого результата. Однако, сейчас у меня стопроцентное ощущение того, что я её – сыграю. Почему бы не дать этому миру услышать произведение гения, про которого как-то сказал другой гений, Чайковский – «Моцарт есть высшая кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки».
– Лёгкая вещь, – предлагаю я, приняв решение, – если хотите, могу сыграть, сонсен-ним.
– Играй! – отдаёт приказание тот.
Поворачиваюсь, опускаю руки на клавиши. Класс заполняет лёгкая, журчащая, словно струя прозрачной игривой воды, мелодия. Сосредотачиваюсь на исполнении и спустя некоторое время неожиданно ощущаю, что проблемы с техникой исполнения куда-то делись. Музыка ведёт меня, я следую ей и при этом испытываю какое-то странное чувство… Совместности? Двойственности? Неразделимости?[7]7
Послушать можно тут: http://drive.google.com/file/d/0B9gl8tKWTRDHNzM3eXNXX1AyWGs/view?usp=sharing
[Закрыть]
Это чувство возникает у меня уже в конце исполнения, появившись в голове где-то в районе затылка. Осмысливать его сейчас некогда, я играю, но всё равно, краешком мозга, пытаюсь понять, откуда оно вдруг взялось, и почему со мной раньше такого не было?
Заканчиваю. Пауза. Тишина.
Неожиданно преподаватель начинает хлопать в ладоши. Не сразу последовав его примеру, к нему присоединяется моя группа. Встаю из-за рояля, поворачиваюсь к слушателям, и, как положено, кланяюсь. Вижу, что в открытых дверях класса стоит заведующий воспитательной частью – Пак ДонХё. Зажав под левой подмышкой полупрозрачную папку зелёного цвета, он хлопает вместе со всеми.
– Браво! – громко произносит преподаватель музыки, – Браво!
Браво?! Да я крут! Мега-крут! Спасибо Вам, несравненный Вольфганг Амодеевич! Можно, я рядом с вами хоть чуть-чуть постою, а?
Кланяюсь Пак ДонХё отдельно. Начальство! Надо проявить уважение.
– ЮнМи, – спрашивает учитель, дождавшись, когда смолкнут аплодисменты, – у тебя есть нотная запись этих произведений?
– Валялись где-то, – легкомысленно отвечаю я.
– Валялись? – приподнимает брови мой собеседник, – Скажи ЮнМи-ян, ты точно владеешь нотной записью?
– Владею, – подтверждаю я и добавляю, – пока ещё никто не жаловался на мои ноты, сонсен-ним.
– Ты их кому-то показывала?
– Их, никому.
В классе раздаются смешки, народ понял, почему никто не жаловался. Никто их просто ещё не видел.
– Их? – уловив более интересующий его информационный посыл, акцентируется на слове «их», учитель, – Значит, у тебя есть ещё партитуры? Так?
– Валялось, что-то, сонсен-ним, – снова отвечаю я.
В этот раз в классе никто даже не хихикнул.
– Принеси что-нибудь, из того, что у там тебя валяется, – с лёгкой улыбкой смотря на меня, просит учитель, – я посмотрю, насколько правильно сделана нотная запись и поставлю оценку.
