Текст книги "Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ)"
Автор книги: Андрей Кощиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)
Я встаю из-за парты и кланяюсь.
Учитель музыки вздыхает и скрещивает руки на груди. ДонХё недовольно выдвигает челюсть.
…
Выхожу из дверей класса, вижу стоящую у входа ЛиХерин с напряжённым выражением на лице. Перед тем как я играл на рояле, она исполнила «Лето», а точнее, уже «Шторм» в скрипочном варианте. Ну да, времени было мало на подготовку. Случилось у неё в процессе, пара «сколов». Потом её выставили за дверь, а меня взялись «обрабатывать».
– Ты, правда, думаешь, что я стану знаменитой? Правда?! – смотря на меня, спрашивает она.
Спрашивает и смотрит своими распахнутыми глазами. Откуда она знает, что я думаю? Подслушивала? Наверное. Неужели я так громко говорил? Или, может, у неё слух как у летучей мыши?
– Да, онни, – кивком подтверждаю я, видя, что человеку очень нужно подтверждение, – я считаю, что ты замечательная скрипачка и можешь добиться мировой славы. Правда.
– Ты выбрала меня, потому, что я хорошо играю? – ЛиХерин смотрит на меня горящими глазами.
Похоже, что у человека сиюминутный кризис веры в собственные силы, а я выступаю в роли костыля, способную её поддержать. Наверное, это из-за того, что её выставили из класса, а меня оставили. Вообще-то, я выбрал тебя из-за того, что ноги у тебя длинные, – думаю я, – и сама ты – няшка пушистая, но об этом я тебе не скажу. Да! А где эта подозрительная МиХи? Оу, ЛиХерин одна!
– Онни, – не в силах сдержать улыбки, говорю я, с удовольствием смотря на взволнованную девушку, – когда я в первый раз услышала, как ты играешь, то сразу поняла, что у тебя большой потенциал. Думаю, исполнив «Шторм» ты заявишь о себе как о выдающемся исполнителе.
– Правда? – тоже расплывается в ответной улыбке ЛиХерин.
Чувствуется, что она расслабилась.
– Спасибо, за то, что ты на моей стороне, – говорит она.
– Мне нравится быть на твоей стороне, – отвечаю я и предлагаю, – Кофе? Я угощаю.
ЛиХерин несколько мгновений колеблется.
– А ты мне расскажешь что-нибудь о «FreeStyle»? – спрашивает она.
Смотрю на неё. Вообще-то, всем тем, кто задавал мне похожие вопросы я вежливо, но твёрдо отказал. Сказал, что люди умерли. Всё, что следовало о них сказать – есть в фильме. Всё остальное – это моё, личное, которым я делиться не хочу. Народ глазами повращал, что-то там себе подумал, но с ножом к горлу приставать не стал.
– Ты говорила, что у тебя было что-то личное, – видя, что я молчу, говорит ЛиХерин и просит, – расскажи хоть маленький кусочек, а? Ну, пожалуйста?
Личное? Блин! Похоже, я либо не те слова использовал при ответе, либо, у кого-то, что-то, в голове не так замкнуло. Скорее, второе. Что я могу рассказать? Пфф… Например, как меня под зад коленом выгнали неудачники. Вполне себе интимный момент, в котором можно будет в конце и позлорадствовать над идиотами.
– Только тебе, – говорю я и предлагаю, – Пошли?
– Пошли! – с энтузиазмом откликается ЛиХерин.
(сетевое сообщество школы Кирин)
(*) – Эта ЮнМи! У-у, ненавижу таких!
(**) – Каких?
(*) – У которых всё получается само собой!
(**) – Это как?
(*) – Можно подумать, что ты и вправду не понимаешь! Все трудятся не покладая рук, а она пришла, раз! И всё сделала! И всё ей!
(**) – Что сделала? Что – ей?
(*) – Ей? Слава и популярность. И внимание всех учителей.
(**) – Я бы не сказала, что она популярна. Она так и ест одна.
(*) – Да, но о ней все знают. Любого спроси, скажет, кто такая ЮнМи. Ненавижу!
(**) – Эй, полегче! Ненависть слишком сильное чувство, чтобы его испытывать!
(*) – Значит, я терпеть должна? Молча смотреть, как какая-то нищенка получает славу, которой она недостойна?
(**) – Почему – недостойна?
(*) – Потому, что недостойна. Она её не заслужила!
(**) – Почему, не заслужила? Она написала музыку, которая понравилась людям…
(*) – Она недостаточно работала для того, чтобы получить такой успех! Она – не трудилась как нужно! За такое короткое время добиться таких результатов! Это – не по правилам! Или, ты не согласна?
(**) – Вообще-то да, это действительно неприятно, когда кто-то трудится из последних сил, а кто-то получает всё легко, и не задумываясь.
(*) – Вот про это я и говорю!
(**) – Мир не совершенен. Стоит ли обижаться на то, что у судьбы есть любимчики?
(*) – А почему не я? Ну чем, чем я хуже её?!
(**) – Пфф… Ты действительно хочешь знать ответ?
(*) – А что? Скажешь – я дура?
(**) – Ты не дура. Наверное, она немножко талантливей, чем ты.
(*) – Немножко? Немножко таланта можно заменить упорным трудом!
(**) – Если ты завидуешь, то, значит, ты недостаточно упорна, или, мало трудилась.
(*) – Это я – мало трудилась?! Я – не упорна?!
(**) – Всё, я пошла! Нужно срочно сделать одно дело!
(*) – А ну-ка сейчас же вернись! Я не закончила с тобою разговаривать!
…
(*) – Эй! Я тебя в школе найду!
Время действия: следующий день
Место действия: школа Кирин, класс танцев
– ЮнМи! Почему ты не улыбаешься?
Я ещё и улыбаться должен? Тут не успеваешь следить, куда какую конечность в каком положении ставить, так ещё и улыбаться надо?!
– Я не успеваю, сонсен-ним, – неприязненно смотря на ДжуБона, отвечаю я.
– Плохо, – говорит он мне в ответ, – танцор на сцене должен всегда улыбаться, даже если он танцует со сломанной ногой. Тогда он может считаться профессионалом. Минус десять баллов, ЮнМи!
– Да, сонсен-ним, – делаю я кивок головою и злясь, стараясь это не показывать.
ДжуБон с интересом смотрит на меня.
– Когда танцуешь, думай о чём-то приятном, – советует он, – о том, что вызывает у тебя улыбку.
Да он издевается! Если во время танца я буду о чём-то думать, то, как я буду следить за своими руками и ногами?! Ими же нужно вовремя двигать! Никаких мозгов не хватит, чтобы танцевать и ещё думать! Это он специально мне такие дурацкие советы даёт. Чтобы я никогда не оторвался от дна!
– Да, сонсен-ним, спасибо, сонсен-ним, делаю я головою кивок.
(несколько позже)
– ЮнМи, что ты делаешь?!
– Танцую, сонсен-ним…
– А! А я думал тебя – парализовало! Что за скованные движения?
– Зато я улыбаюсь, сонсен-ним!
– Ленивая Задница, я тебе сказал танцевать и улыбаться, а не улыбаться и танцевать! Разницу понимаешь?!
– Но у меня хорошо же получается улыбаться, сонсен-ним?
– У тебя с улыбкой стало получаться ещё хуже, чем было!
– Я не успеваю!
– Что ты не успеваешь?!
– Улыбаться и танцевать!
– Как может улыбка мешать танцевать?
– Но я же думаю, сонсен-ним? Как вы сказали, я думаю о приятном и танцую. Я не успеваю одновременно думать и танцевать!
– Все успевают, а ты – не успеваешь? У тебя что, мозг усох? Тренируйся! Больше дополнительных занятий!
– Хххх…
(некоторое время спустя, в том же классе)
– СинХе! А ты почему не улыбаешься? – обращает внимание на одну из своих учениц ДжуБон и приводит пример, как нужно, – Вон смотри, как ЮнМи улыбается! Правда, двигается как кальмар, но, с улыбкой!
СинХё озадаченно смотрит на оскалившуюся ЮнМи. Пару раз моргает.
– Если не знаешь о чём думать, спроси её! – видя, что ученица «подвисла» советует учитель и обращается к ЮнМи, – ЮнМи, ты о чём думаешь!
ЮнМи не слышит, полностью уйдя в контроль за движением своей руки.
– ЮнМи!! – рявкает ДжуБон.
– Да! – да, вздрогнув от неожиданности, отвечает та, услышав своё имя.
– Ты что себе представляешь?!
– Представляю, как перегрызаю вам горло, сонсен-ним! – бодро рапортует внезапно спрошенная и тут же «врубается», – Ой… Я не то хотела сказать! Честно! Представляла, как меня выгонят из школы и мне не нужно будет больше ходить на ваши уроки, сонсен-ним!
– Тебя точно выгонят из школы! – подскочив к ЮнМи и грозно нависая над нею, обещает ДжуБон, – И ты кончишь свою жизнь в канаве! Но до этого момента я спущу до костей всё мясо с твоей задницы за твой непочтительный язык!
Бац!
ДжуБон хлопает по бедру ЮнМи указкой.
– Ай! – подпрыгивает та.
Бац!
– Да вы охренели! – возмущённо кричит ЮнМи, разворачиваясь.
Бац! – удар указкой приходится уже по заднице ЮнМи, повернувшейся к выходу. Та взвизгивает и несётся к дверям. ДжуБон её преследует, награждая ударами до самой двери, пока ЮнМи не выскакивает в коридор.
– Продолжим, – говорит учитель, – повернувшись к окаменевшим ученикам, – что встали? Работайте! А то с вами будет тоже самое!
(сетевое сообщество школы Кирин)
(*) – Наконец-то она получила, что заслуживает!
(**) – Ты о ком?
(*) – ДжуБон сегодня побил на занятиях ЮнМи! Он гонялся за ней с указкой по всему классу, пока она не выпрыгнула в окно!
(**) – В окно?
(*) – Да, так говорят.
(**) – Но там третий этаж. Как она смогла уцелеть после этого?
(*) – Ну… Не знаю! Может не в окно, а в дверь. Главное, что он побил её указкой! Это совершенно точно!
(**) – Пф… Тебе не нужно быть такой злой. От злости появляются морщины.
(*) – Ничего не появляются! Даже если так, то пусть! Я бы с удовольствием посмотрела на её лицо, когда её будут выгонять из школы!
(**) – Её выгоняют из школы?
(*) – Жалко, что нет. ДжуБон назначил ей дополнительные занятия, а директор запретил заниматься музыкой, пока ДжуБон её не простит. Бедная ЛиХерин, кх-кх-кх! Похоже, она на что-то рассчитывала. И тут такой облом! Будет теперь знать, как связываться с такими, как ЮнМи!
(**) – ЮнМи запретили заниматься музыкой? Правда?
(*) – Совершенно точно. За её наглость и неуважению к учителю.
(**) – Какие новости… В школе такая интересная жизнь!
Время действия: этот же день, поздно, около полуночи
Место действия: школа Кирин, класс танцев
Танцую. Как слон. Уж скоро полночь, а я всё танцую – грехи отрабатываю. Чёрт, язык мой, враг мой! Как я ляпнул такое ДжуБону? Врасплох, похоже, он меня застал. На контроль за телом столько внимания уходит, что неудивительно, что отключаешься от внешнего мира. И тут тебе внезапно орут в ухо – «О ЧЁМ ТЫ ДУМАЕШЬ?!» Тут быстрее в штаны наложить от такого крика, чем с мыслями собраться…
Ту блин! Опять сбился! Что у меня эта связка не получается?! Сколько уже можно повторять? Пфф… ладно, полминуты на вдох-выдох, потом ещё раз. Плохо, что эта история дошла до директора. Впрочем, чему удивляться? Если Сеул большая деревня, то Кирин – просто деревня, где все друг за другом следят и делятся сплетнями. Популярностью я тут не пользуюсь, в общем, «заложили». Может, даже и не ДжуБон. Итог «закладки» – образно говоря, директор пообещал засунуть мой номер с ЛиХерин туда, откуда он высунулся. Короче, в никуда. А что бы мне совсем было весело, запретил ходить на занятия музыкой. Вместо неё – теперь танцы. С музыкой у меня и так хорошо, – сказал мне он, – будем делать из тебя гармоничную личность. Будем учить танцевать. О номере на городском концерте даже не заикайся, пока господин ДжуБон не простит тебя и не скажет, что у тебя есть положительный результат в танцах.
Вот, зараза ДжуБон, дал мне задание, которое нужно выполнить до полуночи. Квест, прямо какой-то, а не урок. Если бы не ЛиХерин, то плевать бы я на всё это хотел. Лёг бы пузом на пол и изображал бы труп. Чё хотите со мной делайте, но не встану! Но, я же обещал? Всё зло от баб! Едва только рот откроешь, пообещаешь чего – как тут же уже по гроб жизни обязан! Как так жизнь устроена, никак не пойму!
Ладно, это всё лирика, гоблин ждёт. Вот же тоже, не спится чудаку! Сидит, ждёт. Ему что, дома делать нечего? Наверное, его никто там не ждёт. Кто с таким уживётся? Это ангелом нужно быть, чтобы ужиться с этой орущей глоткой…
Встал. Смотрю в зеркало. Вдох-выдох. Руки в стороны… правое колено вверх… прогиб… ноги в стороны… руки вверх и в стороны… поворот с перепрыгом с ноги на ногу… разворот…
– А-а!!
Острая боль пронзает икру правой ноги. От неожиданности издаю громкий крик боли и валюсь боком на пол, потеряв равновесие[53]53
http://youtu.be/GUOeyrxAMGU
[Закрыть].
У-у! Больно – то как! Перелом?! Разрыв связок?! Вывих колена?! Дотанцевался, блин! У-уу.
Лежу на боку, стараясь не выть вслух, зло шиплю сквозь стиснутые зубы, держусь обеими руками за правое колено.
Слышу хлопок двери и шаги. Подходит ДжуБон и присев, становится коленям на пол, рядом со мною.
– Что случилось? – с тревогой в голосе спрашивает он.
– Нога… – шиплю я, не разжимая зубов и скрючившись на полу «креветкой».
– Стой! – приказывает он, – А ну-ка, убери руки! Скажешь, где больно.
Убрав в сторону мои руки, ДжуБон начинает ощупывать мне ногу.
– Ай! – ору я, получив импульс боли, пробивший меня по нерву от пятки до затылка.
– Ага, – почему-то довольно произносит ДжуБон, – судорога. Ничего страшного, сейчас я тебя вылечу. Терпи!
С этими словами он сгибается над моей ногой и аккуратно, вверх, к колену, закатывает трико в котором я занимался. Выпрямившись и сев на пятки, ДжуБон протягивает руки к своему воротнику и отцепляет от него булавку.
– Серебряная, – говорит он, отвечая на мой озадаченный взгляд, – убивает всех микробов. Если у тебя будет часто сводить мышцы, вот так вот сильно как сейчас, нужно сначала ущипнуть, или уколоть мышцу, чтобы она расслабилась. Колоть нужно вот сюда…
Не успел я и глазом моргнуть, как этот придурок взял и уколол меня булавкой!
– Ай! – попытался я подпрыгнуть, оттолкнувшись от пола задницей, – Больно!
– Сейчас будет легче, после массажа, – пообещал ДжуБон, принявшись несильно растирать мне ногу, – Вначале может быть больно, потом станет легче. Терпи.
Ну, действительно, секунд пять спустя, стало отпускать. После укола сразу легче стало, а теперь вообще, полегчало. Сижу, смотрю за руками ДжуБона.
– Ты сказала, – говорит ДжуБон, не прекращая массаж, – что не успеваешь следить за руками и ногами. Что не успеваешь думать. Я сразу не обратил на твои слова внимания, но сейчас они мне кажутся странными. Ты что, каждый раз думаешь, куда нужно поставить ногу или руку?
– Да, – удивляюсь я, – а как ещё?
ДжуБон перестав мять мне ногу, вытаращивается на меня.
– Да кто же тебя так учил танцевать?! – восклицает он.
– Ну, у меня один учитель, сонсен-ним, – как бы намекая, говорю я.
– Да не мог я тебя так учить! – возмущается в ответ тот, – Я что, враг своим ученикам? Это тебя кто-то другой научил, не я!
Ну, может быть, – думаю я, вспоминая ХёнШи. Молчу.
– Идиотка! – ругает меня дальше ДжуБон, – Так невозможно научиться танцевать! И ты уже запомнила эту глупость!
– Вставай! – сердито говорит он, поднявшись на ноги и протягивая мне руку.
Хватаюсь за неё и, подтянувшись, с трудом встаю на здоровую ногу.
– Ну! – сердито говорит ДжуБон, – Попробуй, сможешь идти?
Пробую наступить на вторую ногу. Ойкаю. Больно.
– Тссс… – недовольно шипит ДжуБон, – понапринимают на мою голову идиотов, а ты их потом учи, лечи… На, вот!
Он отстёгивает от своего ворота рубашки булавку и прикалывает её мне на ворот футболки.
– Если ночью вдруг будет судороги, уколешь, как я показывал. И потом сделаешь массаж. Всё, до понедельника никаких танцев! Отдыхай. А в на следующей недели буду учить тебя по-другому! В какой ты комнате живёшь?
Озадаченно называю номер своей комнаты в общежитии.
– Держись! – приказывает мне ДжуБон и хекнув, подхватывает меня на руки.
С испугу, опасаясь упасть, хватаю его за шею.
– Ты собираешься худеть? – спрашивает ДжуБон, неся меня к дверям, – У тебя явно лишний вес для танцев!
– У-у, – отвечаю я ему, ошарашенный стремительностью происходящего.
Время действия: воскресение
Место действия: Сеул, небольшая улица в центре города
Сегодня мы с СунОк сделали вылазку в город. А то, как сказала мама, что я с онни друг друга забывать начали. Вот, решили вместе погулять в центре, поглазеть, кофе попить. Я чай, онни – кофе. Деньги на это есть. Сейчас стоим на перекрёстке через небольшую улицу, ждём, когда загорится разрешающий сигнал. Стою, пялюсь на светофор, не могу «врубиться». Обычно, на нём изображают две фигурки – мужскую и женскую, которые подсвечиваются либо красным, либо зелёным цветом. А тут – кольцо какое-то… С тремя ответвлениями от него… Ну, стрелка – это вроде бы мужчина, крестик – Венера… А эта, стрелка с крестиком, это – что? Непонятно… Толкаю в бок СунОк.
– Онни, это что? – спрашиваю я её.
– Где? – уточняет она.
– На светофоре. Что это за знак?
СунОк прищуривается на светофор через дорогу. Хмурится.
– Это новая инициатива мэрии, – недовольно говорит она, – теперь все светофоры будут переделаны так же.
– А что это значит? – спрашиваю я.
– Третий пол, – говорит СунОк.
– Какой ещё третий пол? – не врубаюсь я, – Это… Это… Это, эти что ли? Гермафродиты?
– Тссс, – окинув меня недовольным взглядом, цедит сквозь зубы онни.
– ЮнМи, – нравоучительно говорит она, – приличным девушкам не нужно произносить такие неприличные слова. Это лесбиянки и геи.
Ага! Значит эти слова – приличнее, соображаю я, раз СунОк их произносит, и задаю логичный вопрос.
– А зачем? – спрашиваю я.
– Ну… – говорит СунОк, подняв глаза к небу и, видимо вспоминая, что говорили по этому поводу по телевизору, – таким образом, мы хотим показать, что Корея – толерантная страна. Что у нас так же уважают общечеловеческие ценности. Как в Европе.
– В мэрии, что, денег девать некуда? – не понимаю я, – Если да, пусть мне отдадут!
СунОк хмуро смотрит на меня.
– Я тоже этого не понимаю, – помолчав, говорит она, – зачем больных людей считать нормальными?
Опа! Онни «этих» считает больными?
– Вроде бы писали, что врачи признали гомосексуализм не болезнью? – возражаю я, желая продлить разговор и узнать, что думает сестра по этому поводу.
– Это больные люди, – помолчав, отвечает мне СунОк, – у которых не будет семьи, ни детей и их род прервётся. Разве нормальные люди станут так делать? Нет. Так могут поступать только больные. Представляю, какое горе для родителей воспитать такого ребёнка! Всё впустую…
Ну да, есть такой момент… – думаю я, смотря на рассердившуюся СунОк.
– Мне не нравится, что наше правительство тратит деньги на такое, – продолжает между тем СунОк, – их можно было бы потратить на что-то более нужное. На лекарства для стариков, например…
– Говорят, что люди такими рождаются, – пожимаю я плечами, – лечить бесполезно.
– Ну, не знаю! – говорит СунОк, – Если не больны, то тогда они извращенцы, раз занимаются такой гадостью! Если узнаю, что кто-то из моих друзей такой – разговаривать перестану! И вообще, – забуду!
Опс! Нифига себе!
– Хватит говорить об этом, противно! – сердито произносит онни, – Пошли! Вон уже зелёный свет загорелся!
(несколько позже)
Сидим с онни в кафе, под чай кофе и пирожные, болтаем, поглядывая в большое панорамное окно на улицу. Хорошо! Онни опять жалуется на свои трудности с английским языком.
– Ой, – вздыхает она, – он такой сложный. Наверное, ты права. Это «не мой язык». Нужно что-то другое учить…
Онни пригорюнивается, но спустя пару мгновений оживает.
– А хочешь, я тебе анекдот расскажу? – улыбаясь, спрашивает она, – Смешной. Про то, как японец корейский язык учил. Корейский язык тоже сложный.
– Рассказывай! – киваю я.
– Дело было во время войны, – начинает рассказывать СунОк, – когда Япония захватила Корею. Один японский учёный, человек, видимо, неплохой, решил изучить корейский язык и культуру. Он стал заниматься с корейским профессором, и вскоре уже довольно хорошо понимал язык, но никак не мог разобраться с употреблением слов со значением «умереть». И тогда он решил погрузиться в языковую среду и на своей шкуре изучить тонкости использования этого слова. Лег на обочине дороги, извалялся в пыли и притворился мёртвым, в надежде наслушаться про себя всякого от проходящих мимо людей…
– … И вот идёт по дороге ободранный крестьянин. Видит пыльного японца, подходит к нему, пинает его со всей дури ногой и говорит: «Надо же, япошка издох!» Плюёт на него и уходит. Идет следующий человек, чуть побогаче и пообразованней, подходит к японцу, тычет в него ногой и говорит: «Смотрите-ка, японец-то помер!». Плюет на него, идёт дальше. Проходит мимо зажиточный горожанин. Видит японца, пинает его и говорит: «Надо же, кажется, он умер!» Плюет на него, уходит…
– … Лежит, японец дальше – весь побитый и оплёванный. По дороге идёт корейский дворянин, вежливый и образованный – весь такой в высокой шляпе, с бороденкой, руки за спину. Подходит к японцу, осматривает его и говорит: «Судя по всему, этот господин скончался!». От души пинает его, плюёт ему прицельно на голову и идёт дальше.
– … После этого японец встал и воскликнул: «Всё, с меня хватит! Очень уж трудно учить корейский!».
Искренне смеюсь над анекдотом вместе с СунОк, думая о том, что вот по таким анекдотам и становится понятным истинное отношение народа к соседям…
Время действия: следующая неделя
Место действия: школа Кирин, класс танцев
– ЮнМи, – говорит ДжуБон, – вышла из строя.
ЮнМи выходит на середину зала. Учитель наблюдает за её походкой.
– Как твоя нога? – спрашивает он, – Не болит?
– Спасибо, сонсен-ним, – благодарит ЮнМи, – всё прошло.
– Танцевать сможешь?
– Да, сонсен-ним.
– Отлично. Иди тогда сюда!
ДжуБон поворачивается и поднимает платок с чего-то им накрытого, стоящего позади него на столике. Под платком оказывается зелёная бутылка соджу, большая прозрачная стеклянная рюмка и стеклянная мисочка с кимхчи. Подошедшая ЮнМи с удивлением смотрит на этот натюрморт. ДжуБон же, окинув ЮнМи оценивающим взглядом, берёт бутылку в руки, открывает её и наливает рюмку почти доверху.
– Пей, – говорит он ЮнМи, указывая горлышком бутылки на рюмку.
– Что это? – удивляется та.
– Лекарство, – говорит ДжуБон, – от той гадости, которой ты где-то нахваталась. Оно отключит твой мозг от тела. Пей!
ЮнМи озадаченно переводит взгляд с рюмки на ДжуБона и обратно.
– Но я не пью соджу, сонсен-ним! – возражает она.
– А что ты пьёшь? – удивляется сонсен-ним.
– Ну, – на мгновение задумывается ЮнМи, и, подняв голову к потолку, начинает перечислять, – коньяк, не меньше пяти лет выдержки, водку, текилу, пью…
По строю учеников проносится удивлённый шепоток.
– Хех! – хекает ДжуБон, – Пьёт она! В твоём возрасте этих слов ещё и знать не положено. Коньяк! Не слишком ли жирно для школьницы? Учитель ДжуБон пьёт соджу, значит, и ты сможешь. Пей!
– А кроме кимхчи, закуска ещё есть? – помолчав, интересуется ЮнМи, без всякого воодушевления разглядывая припорошенную сверху красным перцем капусту.
– Вы только посмотрите на неё! – указывает на ЮнМи бутылкой ДжуБон, – Она ещё и кимхчи не ест! Ты что, не патриотка?
ЮнМи недовольно морщит нос, подходит вплотную к стоку и, взяв в руки рюмку, выдохнув, разом опрокидывает её в себя. Класс ахает. ЮнМи же, скривившись и задержав дыхание, берёт рукой кусок капусты, суёт его в рот и начинает с хрустом жевать.
– Брр-р, – прожевав и проглотив, передёргивает она плечами, – гадость!
– Иди, теперь посиди, – говорит ей ДжуБон, озадаченно смотря на свою ученицу, – чуть позже повторим.
– Так, – оборачивается ДжуБон к ученикам, – начинаем занятия!
(некоторое время спустя, после третьей рюмки, ЮнМи танцует посредине зала, с закрытыми глазами. Народ, раздавшись по сторонам, и прижавшись спинами к стенам, смотрит на происходящее широко открытыми глазами)
– Так! – командует ДжуБон, – Глаза не открывай! Слушай музыку! Только музыку! Не о чём не думай! Есть только музыка и ты.
ЮнМи танцует. Помощник ДжуБона снимает её на камеру. Процесс идёт, пока не ЮнМи запутывается в ногах и падает.
– Эх, не рассчитал, – сокрушается ДжуБон, подойдя и присев рядом с ней и имея в виду дозу соджу.
– Ты, ты, ты, ты – повернувшись, указывает он рукою в двух парней и двух девчонок, – отведите её в её комнату. Положите на кровать, пусть спит!
– Да, учитель, – кланяются те.
(позже. Комната. На кровати просыпается ЮнМи)
– А где все? – садясь и крутя головой, вопрошает она, – Чё так тихо?
– Ммм, – с усилием перегибается она через кровать, протягивая руку за гитарой, – ща исправим!
Гитара отзывается гулом и звоном струн. Мол, да, сейчас исправим!
(позже. Школа Кирин, кафе. В дверях появляется ЮнМи с гитарой на ремне, перекинутом через плечо)
– Над нами солнце светит, не жизнь, а благодать! – лихо извлекая из струн ритм, на всё кафе сообщает она.
Присутствующие в кафе оборачиваются на звук и замирают. ЮнМи, на полусогнутых ногах, но, тем не менее, ловко пританцовывая под собственный аккомпанемент, движется между рядов стульев, сообщая, что:
Закончив первый куплет, ЮнМи внезапно для онемевшей публики впрыгивает на стол и продолжает песню дальше уже с него, стараясь при этом повторить движения рок-гитариста выделывающие всякие штуки с гитарой на своём концерте.
– Да она – пьяная! – восклицает кто-то, с кого первым спала оторопь, – Да она же пьяная!
(в другом месте школы)
– Господин Пак ДонХё! Господин Пак ДонХё! Скорее! Скорее идите в кафе! Там ЮнМи танцует на столе и поёт нецензурные песни!
– На столе?!
– Да, господин ДонХё, на столе! Она пьяная, господин ДонХё!
– ПЬЯНАЯ?!
– Да! Скорее идите, сонсен-ним! Как бы что не случилось!
– Да что же это за безобразие с этой ЮнМи?! Бегу, бегу!
(позже. ДонХё вбегает в кафе и видит, как стоящая на столе ЮнМи поёт находящимся в озадаченной прострации окружившим её ученикам о трудностях близких отношений с ёжиком)
Можно трахнуть медведя суровой зимой,
Когда мишка в берлоге храпит под сосной.
Hе советую этого делать весной,
Hу, а ежика вовсе не пробуй, друг мой.
Можно трахнуть коня, можно трахнуть осла,
(Пони жалко: уж больно лошадка мала),
Жеребца ломового (тут сила нужна),
Только с ежика, брат, не возьмешь ни рожна!
– Прекратить! – кричит ДонХё, расталкивая всех и пробиваясь к столу, – Немедленно прекратить это безобразие! Отберите у неё гитару!
Он хватает рукою за гриф гитару ЮнМи и тянет её к себе. ЮнМи, естественно, тянет её обратно. Начинается бескомпромиссная схватка за обладание музыкальным инструментом. Схватку проигрывает молодость. Потеряв равновесие после очередного рывка, ЮнМи с грохотом падает со стола под радостный визг разбегающихся в стороны девчонок.
– Гитару, гад, сломал, – смотря на ДонХё снизу вверх спокойно говорит ЮнМи лёжа на спине и прижимая к груди обломки, – ну всё, хана тебе!
Она пытается подняться на ноги, но, парни из присутствующих, сообразив, что будет дальше, наваливаются на неё, не давая встать.
– Отведите её в её комнату! – командует раскрасневшийся от физических упражнений ДонХё, – Пусть сидит там! Не выпускайте! Делайте, пока она ещё что-то не натворила!
ЮнМи утаскивают из столовой под её протестующие крики и обещание поквитаться с уничтожителем музыкальных инструментов.
(позже)
– Она сбежала! ЮнМи сбежала!
– Как сбежала?
– Сказала, что хочет в туалет!
– Ну и?
– Ну и нет там никого! Я ждал у входа, ждал, а потом заглянул, а там – пусто!
– А что ты с ней не пошёл?
– Ты что, дурак? Я парень! Как я могу пойти в женский туалет?!
– Надо было тогда девчонок попросить!
– Они отказались. Сказали, что боятся!
– Вот, чёрт! Как же она умудрилась улизнуть?
– Не знаю. Может, через вентиляцию?
(телефонный звонок)
– СынРи, СынРи! Прибежала пьяная ЮнМи, забрала гитару! Что делать?
– Пьяная ЮнМи?!
– Да. От неё несло так, что у меня даже глаза защипало!
– С ума сойти, что вытворяет…
– Да, она взяла твою гитару!
– МОЮ ГИТАРУ?! Как ты мог такое допустить?!
– Хён, она сказала, что проломит голову всякому, кто встанет на пути рока!
– О, чёрт! Где она теперь может быть?
– Не знаю…
(где-то в это время, в школьном парке у летней сцены)
У дверей амфитеатра появляется ЮнМи. Поставив гитару у закрытых на замок ажурных створок, она проходит вдоль забора, находит место, где может перелезть, подпрыгивает, хватается за ветку дерева, подтягивается и влезает на забор. Спрыгивает внутрь, возвращается к дверям, затаскивает через дырку гитару. Закинув ремень гитары на плечо, поднимается на сцену. Уверенно подходит к дверцам в её углу, открывает их, включает усилители. Дав пару минут им на прогрев, сама в это время убирая щиты, закрывавшие акустические излучатели.
Щёлк!
Штекер на конце гитарного провода со щелчком входит в гнездо усилителя. Тонкие пальчики выкручивают регулятор мощности на максимум. Затем берут в медиатор, подносят его к струнам и… Ваууууу!!
…
– Что это? – резко затормозив, задаёт вопрос барабанщик, до этого бегавший по территории школы вместе с СынРи, разыскивая ЮнМи.
Он оборачивается на раздавшийся со стороны школьного парка рёв.
– Это моя гитара! – соображает СынРи, – Она на летней сцене! Бежим туда!
(позже)
У дверей амфитеатра, не обращая внимания на безуспешные попытки барабанщика влезть на забор, стоит СынРи, внимательно слушая музыку, заполняющую собой всё окружающее пространство. Старается запомнить гитарные рифы, уплотняющие воздух в такт «качания» большущих диффузоров колонок. Внезапно музыка заканчивается. ЮнМи деловито снимает ремень через голову, аккуратно кладёт гитару на сцену. Потом снимает кроссовки, ставит рядом и ложится, кладя на них голову, как на подушку.
Устала…
…
– Нужно уносить её отсюда, – с гитарой в руках произносит СынРи, смотря сверху на ЮнМи, – холодно так лежать. Можно заболеть.
– Давай, бери её, – говорит он барабанщику, – отнесём её в школу.
– Я не могу, хён, – отвечает тот, – ты же помнишь, что когда мы играли в баскетбол, я повредил себе спину? Врач сказал мне тогда полгода тяжести не поднимать. Полгода ещё не прошло, а она, смотри, жирная какая!
СынРи с сомнением смотрит на собеседника, потом оценивающе оглядывает ЮнМи.
– Да вроде она не жирная… – делает он заключение после осмотра.
– Это только кажется, – убеждает в обратном его барабанщик, – а возьмёшься нести – все кишки вылезут!
– Подождём тогда, – говорит СынРи, – сейчас кто-нибудь придёт, и мы ему поручим позаботиться о ней.
– Пол холодный, – предупреждает его напарник, – чем дольше она пролежит на нём, тем больше вероятность заболеть. А нас обвинят в том, что не позаботились о младшей.
СынРи делает недовольное лицо и оглядывается в сторону входа, надеясь, что там уже кто-то есть. Но там пусто.
– Мы не можем её так оставить, хён, – продолжает «бубнить о правильном» барабанщик.
– Ладно, – подумав, принимает решение СынРи, – помоги мне её посадить на спину!
…
СынРи тащит на спине спящую ЮнМи. Сзади, с его гитарой в руках, идёт барабанщик.
– Действительно, тяжёлая! – произносит СынРи, остановившись, чтобы поудобнее устроить на себе сползающие тело, – она худеть собирается, или нет?
(вечер, сетевое сообщество Кирин)
(*) – Боже, боже! Какой был сегодня ужас в столовой!
(**) – Я слышала, но меня самой, к сожалению там не было. Онни, ты сделала фото?
(*) – Полно! Все делали фото!
(**) – Скинь мне их, я посмотрю.
(*) – Сейчас!
(**) – Вау! И это надежда нации? Ну и ничего себе!
(*) – Да просто позор школы! Думаю, что после такого её обязательно выгонят!
(***) – Думаю, что нет.
(*) – Что, «нет»?
(***) – Не выгонят.
(*) – Это ещё почему? Ты, что, на её стороне?
