Текст книги "Дороги рая"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Удивление Джейсона возрастало по экспоненте, то есть сначала медленно, а затем резко и стремительно.

– Но когда вы привели наш корабль на Майди...

– Мы вовсе не приводили ваш корабль на Майди! – воскликнул Дхарм Арт уже едва ли не оскорблённо. – Мы не занимаемся такими вещами! Техника дурной тон. Вы прибыли в гости, и мы рады вам... Почему вы столь бестактны? Хорошо, я – Верховный Наблюдатель, а вы новички на Майди, и я на вас не сержусь. Но очень прошу вас, не заговаривайте ни с кем другим о технике, науке и прочих вульгарных материях. В лучшем случае вас не поймут, в худшем – нанесёте обиду.

– В науке и технике нет ничего вульгарного – сказал совсем растерянный Джейсон.

– Для вас. Но у каждой цивилизации свои этические нормы, нет?

– Да. Простите, если...

– Нет, нет, не просите прощения! Вы ни в чем не виноваты, но... Думаю, мы поняли друг друга. Не будите Айсинга Эппла, пусть он спит весь день и всю ночь до утра. А утром за вами придет Эйбори... До встречи!

Дхарм Арт исчез. Он не вышел в дверь, просто перестал быть там, где находился за секунду до того. Джейсон посмотрел на спящего Айсинга, подошёл к пустому месту, занимаемому недавно Дхармом Артом, провёл рукой в воздухе.

– Чудеса... Значит, здесь телепорты растут как грибы, и никому нет дела, откуда мы прилетели... А население занято решением каких-то важнейших вопросов! Интересно, каких...

– Узнаем, – откликнулась Юля. – Но мне кажется, что-то серьёзно НЕ ТАК в этом конфетном раю Майди. И не сам же собой прибыл сюда "Леннон"!

Джейсон не мог с ней не согласиться, однако не желал больше говорить о странностях Майди. Он считал, и вполне справедливо, что нужно накопить ещё немало информации... А потому, заботливо поправив подушку под головой Айсинга, он вместе с Юлей спустился в машинное отделение. Там девушка помогла ему вручную разобрать и собрать один из трансмиттеров, ведающих подачей энергии к управляющим блантам рубки. Джейсон не обнаружил никакого следа внешних воздействий, из-за которых энергетический поток мог быть заблокирован. Всё выглядело исправно, но приборы стояли на нуле, как если бы энергия вообще отсутствовала, высосанная извне! Но тогда взорвались бы аннигиляторы трансфойла... Или нет – здесь, за Тёмной Стеной? Джейсон был озадачен.

12

От болезни Айсинга не осталось и следа. Он расхаживал по кают-компании, с удовольствием демонстрировал цветовые переливы флаша (и сам любовался ими), выслушивал рассказы Джейсона и Юли о короткой беседе с таинственным Дхармом Артом.

– Значит, меня чуть не погубила любовь! – смеялся он. – Как и тогда, на Айсингфорсе... Что ж, погибнуть от любви – не самая плохая смерть! А этот Дхарм Арт...

Но разговору о Дхарме Арте не суждено было состояться, потому что в центре кают-компании возник новый персонаж – стройный золотоволосый юноша. Лёгкая белая туника не скрывала гармоничных пропорций его совершенного тела, словно принадлежащего греческому богу. Большие, влажные чёрные глаза под высоким лбом, прямой точеный нос и округлый подбородок безупречной формы, полные чувственные губы – юноша являл собой образец эллинского идеала красоты.

– Я Эйбори, – проговорил он звонким голосом, в котором играл избыток молодых эмоций. – Меня прислал Дхарм Арт.

– Ловко у вас получается перемещение в пространстве, – смущенно сказала Юля, не в силах отвести вгляд от прекрасного юного атлета. – И без всяких телепортов.

– Это искусство, ему надо учиться, – гордо ответил Эйбори. – Мало кто на Майди умеет! Меня учил сам Дхарм Арт, он мой наставник. Он поручил мне опекать вас... Пойдемте со мной, с вашим кораблём ничего не случится.

Джейсон, Айсинг и Юля последовали за Эйбори к шлюзу – он вёл их так уверенно, будто родился на "Ленноне". Утреннее солнце Майди светило вовсю, в воздухе носились громадные радужные бабочки. Пейзаж несколько изменился, добавилось одно, чего раньше не было – сияющий золотой купол высотой примерно в четверть "Леннона". Эйбори указал на него рукой:

– Это телепорт, он доставит нас на виллу, к морю. Входите прямо в купол. Не бойтесь.

Подойдя к телепорту вплотную, команда "Леннона" не увидела ни дверей, ни люков. Эйбори махнул им рукой и шагнул к золотому куполу. Гладкая блестящая поверхность слегка заколебалась и поглотила юношу.

– Ну, так или иначе... – пробормотал Джейсон.

Айсинг опередил его и исчез в куполе. Джейсон сделал шаг вслед за ним, Юля осталась одна перед чуть дрожащим золотым полушарием.

– Будь что будет! – она бросилась вперед, как в холодную воду.

Ничего особенного не произошло. На мгновение стало темно, слабые электрические покалывания защекотали кожу, и снова в глаза ударил солнечный свет.

Юля стояла на берегу океанской бухты, рядом с Айсингом, Джейсоном и Эйбори, возле купола телепорта, неотличимого от того, в который они вошли (или это был один и тот же?). Беломраморная вилла с огромными зеркальными окнами вписывалась в уступы диких скал, слишком диких и слишком великолепных, чтобы казаться естественными. Пологие лестницы сбегали к океану, волны прибоя облизывали их подножия.

– Как тут чудесно! – Юля полной грудью вдохнула морской воздух. – И мы будем жить здесь? Эйбори, а где живете вы?

– Сейчас во дворце Совета Наблюдателей, я стажёр... Потом выберу себе какой-нибудь дом, а надоест – перееду в другой. На Майди нет собственности, кроме предметов личного обихода. Нам она ни к чему.

– Вы должны жить в таком доме, как этот, – безапелляционно произнесла Юля. – Вы подходите ему, а он подходит вам... Вы так похожи на античного героя из древнегреческого мифа!

Если Юля ожидала в ответ недоуменного взгляда, то ошиблась – Эйбори просиял.

– Правда? Вы так считаете? Я счастлив – значит, я сделал всё правильно! Ведь когда я выбирал внешность, взял за основу именно древнегреческий эталон!

Юля ахнула и покачнулась, будто её ударили. Застыло сердце, точно замороженное в жидком азоте... И тут же застучало часто-часто. Могла ли Юля действительно услышать ТАКОЕ, не слуховая ли это галлюцинация? Нет, не о "выборе внешности", мало ли что у них бывает... О древней Греции, Эйбори знает о древней Греции! О государстве, существовавшем когда-то на её, Юлиной, Земле... Но стоп. Если на Земле Джейсона Рока существует город Лондон, почему бы там или где-то ещё не быть некогда и древним Афинам? Нет, рано делать выводы. Надо ждать, расспрашивать и слушать...

Эйбори пригласил гостей в дом. Там было мало мебели, много цветов и много света – необычайно утончённый дом, сконструированный для необычайно утончённой жизни.

На обращенной к морю террасе ломился от угощений накрытый стол.

– Мы уже позавтракали, – заметил Айсинг, – но при виде всего этого хочется завтракать непрерывно...

– Так садитесь, – радостно улыбнулся Эйбори. – Это для вас.

Уютные легкие кресла вокруг стола были так мягки и удобны, что сами по себе представляли шедевр и совершенство. Юля подумала об этих креслах, о яствах на столе, о доме... О телепортах, и об отношении Дхарма Арта к науке и технике. Дурной тон! Но где-то есть заводы, фабрики, высокотехнологичные производства, где-то возделываются поля и собирается урожай... А жителей Майди такие низменные вещи не заботят. Что же их заботит, что составляет содержание их бытия?

Этот вопрос, только попроще сформулированный, Юля и задала, прервав Эйбори, беспечно болтавшего о достоинствах фруктов и напитков.

– Чем вы тут занимаетесь, Эйбори?

Похоже, юноша обиделся, что его перебили.

– Я говорил вам, я стажер...

– Да, я помню. Но в чем вы стажируетесь? Какова ваша будущая профессия... И профессии других?

– А, вот вы о чем... Разве Дхарм Арт вам не рассказал?

– Нет.

– Мы завершаем пути.

Завершители путей, мысленно отметила заинтригованная Юля. Попробуем выяснить, что это означает.

– Какие пути, куда?

– О, самые разные. Ну, например, композиторы Бетховен, Брамс, Моцарт, Гайдн. Их музыка – это путь. Они ведь прожили недолго, так устроен их мир, что всего через несколько десятков оборотов вокруг звезды наступает старость, да и до неё не все доживают.

Имена композиторов, упоминание об устройстве их мира – всё вместе взятое снова заставило сердце Юли замирать и колотиться, но теперь внешне она была спокойнее. Эйбори продолжал.

– Эти великие творцы умирали, пути оставались незавершенными. Мы изучаем их музыку, проникаем в неё, продолжаем и сводим воедино едва намеченные линии. В большинстве случаев композиторы успевали только намекнуть, к какой музыке они шли – и пришли бы, будь в их распоряжении хотя бы тысяча лет их планеты. А мы открываем эту музыку. Не правда ли, достойное заниятие?

С трепетом (который и не пыталась скрывать, чего уж там!) Юля задала свой главный вопрос.

– А откуда вам известно об этих композиторах и их музыке? У вас установлена связь с их планетой?

– Среди нас есть Слышащие, – ответил Эйбори. – Космос переполнен информацией, а Слышащие её воспринимают. Они записывают и передают нам музыку, стихи, в точности воспроизводят живописные полотна – словом, весь материал для завершения путей.

– Только это?

– А что ещё? Ну некоторые сопутствующие данные... Мы знаем, например, что Людвиг ван Бетховен жил в городе под названием Вена на планете под названием Земля... Где эта Земля находится, какой там климат или социально-политический строй – право, нам это абсолютно неинтересно. Слышащие получают информацию с сотен планет, но Земля достигла наивысшего духовного взлета, особенно в музыке. Искусство других планет мы используем в основном в обучающих заданиях для начальных курсов...

Жестокое разочарование захлестнуло Юлю, до слёз.

– Так ваши Слышащие... Не знают, как добраться до Земли?

– Добраться? – Эйбори усмехнулся. – А зачем туда добираться? Да если бы кому-то и пришла в голову такая странная идея, как её осуществить? Телепорты действуют лишь на Майди.

– Но есть космические корабли! – Юля в сердцах будто забыла о предостережении Дхарма Арта.

Лицо Эйбори превратилось в надменную ледяную маску.

– Да, я полагаю. У кого-то где-то есть КОСМИЧЕСКИЕ КОРАБЛИ, – он с презрением отчеканил эти два слова, – вот как у вас. Но на Майди их нет, и они не нужны нам. Металл и пламя двигателей несовместимы с завершением путей.

Он встал, слегка задев край стола, отчего зазвенели бокалы.

– Я должен передать вам, – Эйбори старался говорить прежним любезным тоном, – приглашение Дхарма Арта на нашу музыкальную сессию. Она состоится завтра около полудня, и если вы пожелаете...

Айсинг прибегнул к манерам уэра.

– Передайте Дхарму Арту нашу искреннюю благодарность. Но не помешаем ли мы, посторонние, высокому и сосредоточенному настрою вашей сессии?

– О, ничего подобного! Мы называем сессиями встречи приятных собеседников.

– Тогда мы принимаем приглашение.

– Сам я не смогу за вами зайти. О точном времени вас предупредит мой бестелесный двойник... К вашим услугам телепорт.

– А как мы без вас справимся с телепортом?

– Это нетрудно! Входя в купол, отчётливо подумайте о том, куда вы хотите попасть. Завтра, например, – "музыкальная сессия". Чтобы вернуться "наш дом".

– А на корабль? – спросил Джейсон.

– "Наш корабль", – снисходительно уронил Эйбори и растаял в воздухе.

Как только он исчез, Айсинг накинулся на Юлю.

– Тебе же говорили, как себя вести! Зачем ты провоцируешь конфликты?

– Но, Айс... Бетховен, Брамс, Моцарт и Гайдн – композиторы с моей Земли, с моей родной планеты! Когда я услышала их имена, так разволновалась, что... Может быть, мы в двух шагах от разгадки!

– Может быть, но надо иметь терпение. Возможно, завтра на сессии мы что-нибудь разузнаем.

– Вряд ли, – сказал Джейсон.

Импульсивно Юля повернулась к нему.

– Да почему, Джей? Не верю, что тут все такие упёртые, как Эйбори и Дхарм Арт.

– Боюсь, что все. Факты говорят...

– О чём?

– О том, что обитатели Майди – не подлинные хозяева планеты. Думаю, им предоставили Майди в пользование, как площадку для игр... Кто и зачем – вот вопрос. И я сомневаюсь, что ответ на него мы получим у наших завершателей путей. Либо они не знают ответа, либо эта тема – ещё более дурной тон, чем наука и техника. Впрочем, завтра посмотрим, а пока...

– А пока, – Юля вскочила, подбежала к резному ограждению террасы, как насчёт морского купания?

– Ты не боишься, что тебя слопает какое-нибудь чудище из глубин?

– Нет тут никаких чудищ в глубинах! Майди создана для приятного отдыха и удовольствий.

По широкой белой лестнице девушка сбежала к морю, поймала волну в ладони, засмеялась.

– Вода теплая! Джей, ты идёшь?

– Лучше посижу здесь, послежу за тобой. Чудищ, допустим, нет, а всё-таки...

– А я поброжу по дому, – произнес Айсинг, поднимаясь. – Надо же осмотреть как следует наше новое жилище.

Он скрылся за дверью. Джейсон опустил руку в карман и достал небольшой цилиндрик, похожий на короткий толстый карандаш. Этот цилиндрик (он назывался стайл) Джейсон купил на Адалионе перед отлётом. Стайлы были последней модификацией скринни, устройств для записи и воспроизведения звука. По сравнению с устаревшими моделями скринни, стайлы обеспечивали куда более высокое качество акустики, могли развернуть в воздухе любое количество невидимых динамиков, сформированных силовыми полями, создать занятные пересечения стерео и квадроэффектов. После соответствующей настройки они отзывались на голос – достаточно было объявить вслух название записанного музыкального произведения, введенное заранее владельцем стайла, как начинала звучать выбранная музыка. Джейсон переписал на свой стайл все виниловые диски так же, как раньше на скринни – и не забыл добавить компакт-диск Чака Берри. Сами пластинки остались на Адалионе, в доме, о котором Алгертайн ван Корнен сказал, прощаясь:

– Он будет ждать вашего возвращения...

Сейчас Джейсон выбрал "Summertime" Дженис Джоплин – для этого ласкового дня, тёплого моря, безоблачного, синего неба. Два динамика он отправил на крышу виллы, ещё два разместил по лучу далеко в океане, над волнами, и летел под небесами Майди неповторимый голос великой волшебницы блюза.

Летняя пора, и жизнь так прекрасна...

Юля раздевалась на берегу. Услышав "Summertime" над морем, она оглянулась на улыбающегося Джейсона. Озорная мысль пришла ей в голову. Быстро скинув с себя всю одежду, она осталась перед Джейсоном – далеко, но не слишком! – совершенно обнаженной. Сначала она стояла к нему спиной, потом повернулась так, чтобы он видел плавную линию груди, розовый холмик соска.

Джейсон смотрел на Юлю, а она помахала ему рукой и с разбега бросилась в волны, подняв тучу брызг. Она с наслаждением плескалась и в море, и в песне Дженис, чувствуя, как отступает напряжение и усталость, как новыми силами наливается её молодое дивное тело. И ещё сладко тянуло внизу живота... Но это уже относилось к Джейсону.

А он думал о том далёком дне в другой Вселенной, когда НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО между ним и Юлей, думал о незримом барьере. И как тогда он знал о существовании этого барьера, так знал и теперь о том, что его больше нет.

13

Участники музыкальной сессии, числом около ста, собрались в мраморном зале. Собственно, это был не зал, а открытое всем ветрам сооружение выстроенные прямоугольником колонны подпирали высокую крышу. Юля как будто неясно помнила, что в античной архитектуре подобные строения имели какое-то особое наименование. Но так как она не была уверена, что такое (а не просто похожее издали) вообще строилось когда-то на Земле, напрягать память не стала, а остановилась на нехитром определении "мраморный зал" – по материалу колонн и красно-белого мозаичного пола.

В центре зала возвышался (хотелось сказать – громоздился, так он был огромен и неуклюж) диковинный музыкальный инструмент, отдаленно напоминающий старинный земной орган. Там и здесь были разбросаны изящные столики с вазами, полными фруктов, хрустальными сосудами с прохладительными напитками. Вокруг столиков фланировала разодетая публика. Разодетая – это ещё не то слово... В глазах рябило от разнообразия костюмов. Были тут камзолы французских дворян восемнадцатого века, шотландские кильты, смокинги английских джентльменов, дирижерские фраки, одеяния индусские, китайские, японские, даже что-то вроде облачений вождей американских индейцев... И совсем уж немыслимые одежды угловатых геометрических форм, придуманные явно не на Юлиной Земле и едва ли на Земле Джейсона. Если информацию о том, как одевались в разные эпохи обитатели разных миров, приняли и передали жителям планеты Майди Слышащие (а по всей вероятности, так и было), они не позаботились ввести понятие о стилевом единстве, либо это понятие было всеми отвергнуто. Да и зачем оно здесь, в самом деле, думала Юля, со спрятанной улыбкой оглядывая фанфаронское собрание. Кого это волнует на планете, где каждый может выбрать себе не только одежду, но и внешность, и нет чуждых стилей, лишь бы нравилось...

Нигде не было видно Дхарма Арта, и это казалось странным – Эйбори говорил именно о его приглашении. Зато сам Эйбори был здесь, порхал, приветствовал вновь прибывающих, лучился обаянием и очаровывал. Подлетел он и к новоприбывшей команде "Леннона".

– Осваивайтесь! – он сверкнул полоской жемчужных зубов. – Чувствуйте себя непринужденно, как все. Строгой программы нет. Встречи друзей, беседы. Присоединяйтесь к любой или слушайте, отдыхайте, никто вам ничего не навязывает. Потом будет музыка и обсуждение... О, простите меня! Пришёл Эри Зорг.

Он упорхнул встречать Эри Зорга, предоставив Юлю, Айсинга и Джейсона самим себе. Никто не обращал на них преувеличенного внимания – из деликатности или высокомерия, а возможно, смеси того и другого. Айсинг, привыкший бывать и не таких приемах, не стушевался. Он подошёл к столику возле органа, одарил Джейсона и Юлю фруктами, наполнил бокалы шипучим напитком. Обрывки разговоров доносились со всех сторон.

– ... Надо ответить на вопросы, заданные Моцартом, дорогой Куири, надо поиграть с ним. Он с нами играет, а мы с ним – никак. Его произведения станут хуже, если добавить хоть один звук, но ему станет веселее оттого, что с ним кто-то поиграл!

– Путь Моцарта – жизнь без смерти... О, как это притягательно для землян, так мало живущих, и как часто мы забываем об этом! Его путь бесконечен, ибо он не замечал смерть... Любовь, интрига, борьба за любовь Фигаро... Сказка о любви – "Волшебная флейта"... Но, наконец, вызов смерти – "Дон Жуан"! И усиление трагического начала, но как видно, поиски новых выразительных средств были ему интереснее. Уж если он пошел в сонате-фантазии С-moll на неоднократную энгармоническую замену, значит, объем его возможностей будет ещё увеличиваться!

– Он будет продолжать любоваться любовью, Куири. Но песня его будет звучать иногда тише, когда он узнает новое и грустное о любви. Это, может быть, даже будет фуга...

– Его фортепианные сонаты напоминают кухню, где готовятся бессмертные оперы...

Беседующие о Моцарте затерялись в толпе; с другой стороны приближались спорящие о Бахе.

– ... Бах универсален, у него нет пути. Он неподвижен и одинок, он стоит на месте, продолжить его невозможно. Все его ритмические и гармонические структуры закреплены окончательно, он не просит продолжения.

– Он открыл дорогу в совершенные построения!

– Да, но мы не должны этим пользоваться. Это было бы неуважением к нему! Он занимает особое и почетное место. Ни у кого так не передана простая и сокровенная суть...

– Значит, он доверяет.

– Но так можно сбиться с пути, забрести в иную сферу! Не надо трогать Баха. Для него так важно было дойти до логического конца в каждом построении, что он бы возмутился, узнав, что его хотят продолжить...

В маленькой группе справа (маркиз эпохи Короля-Солнца, японский самурай, римский патриций и китайский мандарин) говорили о композиторах России. Юля прислушивалась, сердечко её вздрагивало. Её родина, её страна...

– ...Те, кого Слышащие называют русскими, хотя смысл этого термина не очень ясен, редко отличались плодовитостью. Наверное, вследствие переизбытка критического к себе отношения...

– Зато у них мы видим и переизбыток идей. У Рубинштейна многие лишь слегка намечены!

– С точки зрения изобретательности и непосредственности творчества это достоинство, а с точки зрения формы – это недостаток...

– Достоинство, абсолютное достоинство на Майди! Богатство музыкальной мысли – сколько здесь незавершенных путей!

Юля потянулась к Джейсону и шепнула ему на ухо:

– Какая у всех безнадежность в глазах... Отчего?

Джейсон пожал плечами, но шепот Юли уловил и Айсинг, и он ответил.

– Должно быть, они сознают бесплодность своих усилий. О, никогда они не признаются в этом, и в первую очередь самим себе! Тогда рухнет их мир. Но...

Айсингу не дал договорить Эйбори, поднявшийся на возвышение близ органа.

– Музыка! – провозгласил он. – Путь Бетховена!

За клавиши сел тот, кого Эйбори встретил последним – Эри Зорг. Похожий на орган инструмент и звучал как классический орган. Он звучал бесподобно, но музыка... У Юли и Айсинга вытянулись лица, даже далекий от музыкальной утонченности Джейсон скептически хмыкнул. Ни он, ни Айсинг никогда не слышали произведений Бетховена, а Юля, хотя и любила классику и когда-то играла на скрипке, не считала себя знатоком его творчества. Тем не менее всем троим было ясно: исполняемая Эри Зоргом музыка мертва. Гармонична, благозвучна, завершена и мертва от рождения.

– Они хотят сказать, – пораженно вымолвила Юля, – что Бетховен шёл... Вот к ЭТОМУ? Что такой стала бы его музыка, проживи он тысячу лет? Да если бы он это услышал, он поколотил бы их палкой! Большой суковатой палкой!

Отзвучала кода, стих финальный торжественный аккорд. Аплодисментов не было – видимо, не принято на Майди, но на лицах читалось одобрение.

– Благодарим Эри Зорга! – воскликнул Эйбори. – Думаю, я выражу общее мнение, если скажу, что ближе всех нас он подошёл к завершению пути Бетховена. В том, что мы услышали только что, трудно искать недостатки... Но начнем традиционное обсуждение! Кто желает высказаться первым?

– Я, – неожиданно произнес Джейсон.

Эйбори с удивлением посмотрел на него, но быстро овладел собой.

– Наш гость! Просим, просим!

Среди всеобщей тишины, под обращенными к нему взглядами сотни пар глаз Джейсон подошёл к возвышению, но не поднялся, а остался стоять рядом.

– Я не композитор, не музыкант, – сказал он. – Я простой пилот, но и я кое-что понял в жизни. Творчество – это не дорисовывание кругов, не замыкание их. Это, напротив, размыкание, разрыв! Вот на той Земле, которой вы восхищаетесь, есть один парень, Чак Берри его зовут. О нем ваши Слышащие ничего не говорили? Он не стал попусту тратить время на то, чтобы угробить чужую музыку, он взял и создал своё, новое! Чак Берри, "Rock'n'Roll Music"!

На громко произнесенное Джейсоном название откликнулся стайл в его кармане – откликнулся так, как и был запрограммирован. По стандартной схеме он мгновенно развернул в мраморном зале четыре мощных невидимых динамика... И грянул рок-н-ролл!

Джейсон видел, как меняются лица – от прячущего глубинную тоску сытого удовлетворения после музыки Эри Зорга к недоумению, растерянности, тревоге, смятению... Отторжение, тень панического страха перед УГРОЗОЙ Чака Берри.

Но они дослушали "Rock'n'Roll Мusic" до конца... А что им ещё оставалось делать?! При могильном молчании аудитории Джейсон стоял как в ожидании расстрела.

– Ну... В общем, это всё, – пробурчал он и стремительным шагом вышел из зала.

Он шел в направлении телепорта, к лазоревому озеру, где под склоненными ветвями деревьев располагались длинные скамейки. Но когда он собирался сесть, его рванула за рукав, развернула к себе догнавшая его Юля.

– Какого Джонга ты это сделал? – закричала она.

– Во-первых, отпусти мою куртку, – Джейсон высвободил рукав из пальцев девушки. – А во-вторых, разве ты со мной не согласна?

– Насчёт творчества – да, тысячу раз! Но какое право ты имел смущать их покой?

Подошел Айсинг, он молчал, не принимая ничью сторону.

– Они создали себе удобный мирок, – взволнованно продолжала Юля, – или им кто-то создал, неважно... Они уверили себя, что счастливы в этом мирке. Пусть они и чувствуют пустоту, но у них есть от неё защита! Была защита, пока не появился ты и все к Джонгу не разломал... Да нет, от твоего выступления их мирок не взорвется. Они постараются поскорее забыть и тебя, и Чака Берри, и рок-н-ролл. Но они НЕ СМОГУТ, вот в чем дело!

– Не смогут, и не надо, – отмахнулся Джейсон. – Может быть, не все, но некоторые из них что-то поймут, и это станет началом перемен...

– Да каких?! Конфликтов, столкновений, разрушения, ломки их уклада?

– Юля, ты делаешь из рок-н-ролльной песни прямо какой-то гимн восстания! Не так всё серьёзно, не преувеличивай... Просто я врезал им хорошенько.

– Врезал их безмятежности! Ты оскорбил, обидел их, смутил, а ведь ты здесь гость.

– Так им и надо.

– Ты... – задохнулась Юля. – Ты.... Самодовольный болван!

– А ты – жалкая идеалистка!

Айсинг внимательно посмотрел на Юлю, затем на Джейсона и невозмутимо проговорил:

– Знаете что, разберитесь тут как-нибудь без меня. А мне нужно на корабль, я... Забыл там взять...

Прежде чем Юля или Джейсон успели удержать его (да они и не слишком старались) он нырнул в золотой купол телепорта.

– И я пойду, только... Домой, – обронил Джейсон, подчёркнуто глядя в сторону, и добавил с оттенком сарказма. – Если местная полиция меня ещё не выселила. Можешь меня не провожать. Возвращайся к ним, беседуй, завершай пути... Получай удовольствие. Всего хорошего.

Он повернулся и шагнул в телепорт. Юля бросила ему вслед растерянный взгляд, побрела к травянистому берегу озера, присела, зачем-то зачерпнула воды в сложенные лодочкой ладони.

Потом она вернулась к скамейке, упала на неё и горько, безутешно заплакала. Так она плакала среди громадных цветов, склонивших к ней бархатные чаши, обо всем на свете позабыв, кроме своей боли...

Глотая слезы, она сказала равнодушному фиолетовому цветку:

– Он неправ! Джейсон неправ, ты слышишь? То есть, я думаю, что он неправ, но мало ли что я думаю... Что мне теперь делать, что же делать? Ведь я люблю его!

Чаша цветка покачивалась на легком ветерке. Юля вдруг испугалась собственных слов... Впервые она произнесла вслух то, что знала уже давно, но полностью, безоговорочно и окончательно поняла только сейчас. Она здесь одна, но... Слова были сказаны.

Кулачками Юля вытерла слёзы и направилась к телепорту. Перед тем как пройти сквозь сияющую золотом неощутимую поверхность купола, она по инструкции Эйбори "отчетливо подумала": "Наш дом".

14

Юля медленно поднималась по лестнице среди благоухания великолепных цветов. Джейсона на террасе не было, не было его и в большой светлой гостиной. На втором этаже Юля остановилась у двери, ведущей в спальню, выбранную Джейсоном, и с замиранием сердца негромко постучала. Никакого ответа, ни шороха, ни звука в комнате; тогда Юля толкнула дверь и вошла.

Джейсон сидел в кресле у громадного панорамного окна, глядя на море. Он не пошевелился, не обернулся. Юля тщетно искала слова, чтобы начать разговор. Слова не приходили к ней, кроме каких-то банальных, стёртых, ничего не значащих, и она подошла к Джейсону сзади, молча положила руки на его плечи. Он и теперь не изменил позы, но его ладонь легла на ладонь девушки, погладила её. Что было в этом жесте – желание утешить, попросить извинения? А может быть, нежность, что-то глубинное, тайное, предназначенное для них двоих?

И тут Джейсон встал. Он повернулся к Юле, их глаза встретились синие, как небо и море, глаза девушки и серо-зеленые, загадочные и обещающие, как атмосферная дымка неведомой планеты, глаза космического пилота. Глаза человека, узнавшего больше, чем другие, и все же лишь только человека.

Вслед за глазами встретились их губы. Сначала Джейсон поцеловал её осторожно и несмело – или она поцеловала его, никто не был первым в их едином порыве. Но уже второй поцелуй, страстный, открытый, смёл все преграды обид и недоверия. Горячий язык девушки проникал глубоко в иступленной ласке, которой жаждала она, которой жаждал Джейсон, и эта жажда могла бы испепелить, не будучи утоленной, два существа. Юля ощутила, как набухают бугорки её сосков, как увлажняется лоно сокровенным соком. И она ощутила жар, исходивший от стиснувшего её в объятиях Джейсона, ощутила силу и мощь ЕГО жажды – но силу бережную, мощь, призванную не сокрушать, но вести.

Рука Джейсона скользила по спине девушки. Его сильные пальцы расстегнули замок, жёлтое платьице упало к ногам. Юля переступила через платье назад, оказавшись вдали – на целый шаг, на целую бесконечность – от Джейсона, и не в состоянии дожидаться, откладывать, тратить время на игры, сама сбросила остальное. Теперь она стояла обнаженная, как вчера перед морским купанием, но тогда это было озорство. Сейчас она хотела Джейсона так, что если бы все скалы вокруг с грохотом обрушились в океан, она бы даже не заметила этого. Она прижалась к Джейсону, лаская его, целуя, раздевая. Они опустились на ковер. Язычок девушки трепетал на разгоряченной, готовой к взрыву плоти, искал и находил пламенеющее углубление. Её губы, её язык приводили Джейсона к вершине, не позволяя этой вершины достигнуть, продлевая и продлевая чудесный момент.

– Подожди... – Джейсон опрокинул Юлю на спину. Его руки гладили бархатную кожу её груди, плеч, живота. Нежно и до боли жестко целовал он её соски, спускался ниже, туда, где серебрился на розовых лепестках сок желания. И теперь влажный и жаркий язык Джейсона кружил возле налитого томительным стремлением бутона её плоти, уступая властной тяге к слиянию. Юля металась, цепляясь за ковер, стискивая кулачки. Кажется, она бормотала какие-то милые непристойности, и она закричала, когда губы и язык Джейсона заставили её в первый раз окунуться в обжигающую и захлестывающую волну. Это было – ничто,

/проекция её ВРЕМЕНИ/

и это было всё,

/она, Юля и Джейсон/

и она поняла, что никогда прежде не испытывала ничего похожего... Просто не знала, что такое бывает. Какие-то слова, какие-то бледные тени реальности, придуманные людьми... В них не было смысла. То, что произошло с ней сейчас, лежало по ту сторону всех слов и определений, и ради этого стоило умереть, воскреснуть, пересечь Галактику и оказаться в иной Вселенной.

Но это было только начало, и Юля чувствовала, что это – только начало. Она раскинулась на ковре, чтобы Джейсон видел её всю, парящую в небесах небывалого, НЕ БЫВШЕГО нигде и никогда счастья. В полете, в невесомо-радостном полете она звала его... И он пришел к ней, с новой волной безудержных эмоций, катящейся в сладостной опустошенности. В извержении огненного вулкана исчезли и спальня, и дом, и планета Майди вокруг был космос, а сердце космоса было здесь, в остроте откровения. Сплетающиеся тела, прерывистое дыхание, вскрики и стоны – это и была окончательная, абсолютная истина, итог всех поисков и первый шаг всех дорог.