Текст книги "Снежный ком"
Автор книги: Анатолий Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
– Так точно. Ничего не нашли. Но нетрезвый гражданин утверждает, что у него похищены деньги в сумме трехсот восьмидесяти шести рублей.
– Слушайте его, – сказал дядя Фрол, выкладывая на стол алюминиевую (чтоб не тупились крючки) коробочку с блеснами и деревянный ящичек с дырочками, в котором у нас был мотыль.
– Ваши вещи? – спросил у Темы дежурный.
– Мои! – убежденно сказал Тема и снова, как породистый конь, мотнул головой. – Собирался на рыбалку… А они напали…
– Не он, а мы собирались на рыбалку! А он пришел и попросил проводить его домой! Сам отказался ехать, а теперь к чужим блеснам примазывается!
– Слушайте, граждане грабители! – саркастически сказал дежурный. – Стыдно вам трудового человека обирать да еще нас, представителей закона, обманывать. Имейте в виду, только чистосердечное признание может смягчить меру наказания… Возьмите ваши вещи, – обратившись к Теме, добавил он. Этого уж дядя Фрол не мог перенести.
– Ну знаете, это уже слишком! – взвился он. – Да какой вы представитель закона, когда затащили в милицию ни в чем не повинных людей, еще и грабите!
– А это уже не вам судить, какой я представитель закона, – холодно сказал дежурный.
– Я буду жаловаться! – завопил дядюшка Фрол.
Капитан хлопнул ладонью по столу:
– Хватит! Придумайте что-нибудь поновее: стоит таким субчикам в милицию попасть, сразу начинают права качать! Ваша фамилия, имя и отчество? Заодно советую вспомнить, где спрятали деньги!
– Да вы что, всерьез? Звоните вот по нашим телефонам. Мы с этим пьяным обормотом были, к сожалению, женаты на родных сестрах.
Старший лейтенант набрал номер телефона «пострадавшего», то есть Темы, в трубке не сразу раздался заспанный голос Симочки:
– Что?.. Мой муж в милиции? Такого мужа у меня нет! Пьяницы мне не нужны! Потрудитесь больше не звонить!
Услышав такой ответ Симочки, Тема даже как будто протрезвился.
– Фрол, а Фрол, – совсем миролюбиво обратился он к моему дядьке. – Она сказала, что у нее нет мужа. А я тогда кто?
– Да иди ты к черту! Я тебе уже сказал, кто ты!
– Если вы в самом деле свояки, – с раздражением заметил капитан, – какого черта морочите нам головы!
– Это мы морочим? – взвился дядя Фрол.
– Н… нет, – отвечая собственным мыслям, сказал Тема. – Я так это дело не оставлю. Вот ты, капитан, скажи мне, муж я или не муж?
– Я тебе скажу! Я тебе все расскажу! – пообещал капитан, набирая номер телефона дядюшки Фрола.
В трубке тут же раздался встревоженный голос тети Маши:
– Господи! Наконец-то! Отделение милиции? У вас Фрол Иванович? Слава богу!.. Да, да, это жена его. Мария Ивановна говорит!
– Извините, Мария Ивановна, – явно меняя тон, сказал старший лейтенант. – Но вам придется приехать сюда и привезти документы вашего мужа. Где вы сейчас? Высылаю машину…
Казалось бы все: недоразумение выяснилось. Но не тут-то было! Пока приехала тетя Маша, да пока оформили протокол, да с добрыми напутствиями отправили в вытрезвитель упиравшегося Тему, принявшегося «качать права», прошло битых три часа, и мы лишь под самое утро вернулись домой.
Блесны и коробочку с мотылем дядя Фрол все-таки успел выручить, и на рыбалку мы поехали, но выбрались на лед поздно, в палатке из прозрачной пленки сидели и клевали носами, а выудили за целый день всего несколько окуньков.
Дядя Фрол совсем не мстительный человек, но этот случай он пообещал не забыть Теме, как он сказал, «по самый гроб жизни».
…Я сидел у реки, время от времени вытаскивая из воды то ерша, то еще какую-нибудь «чиганашку» вроде плотицы, и сам удивлялся, с чего это пришла мне в голову эта милицейская история. Скорей всего потому, что, во-первых, в милицию пригласили Тему давать объяснения насчет керамических труб, а во-вторых, из-за того, что сам я никак не мог решить, заявлять ли мне о предложении Кати купить у нее «швейцарский» «Кардинал», в природе не существующий. Первое мое решение было – тут же заявить, но после того как пестрая Катя выдала свою привязанность к Теме, мне очень даже захотелось узнать, в чем же там, собственно, дело?
Не успел я раздуматься на милицейские темы, как увидел, что рядом со мной, всего-то метрах в пятнадцати, сидит с удочками и поплевывает на червяков, меняя наживку, начальник Костановского отделения милиции – капитан Дмитрий Николаевич Куликов. Да еще в форме, только вместо фуражки берет надел, да на китель плащ болонью накинул. Увидел, что я обернулся в его сторону, улыбнулся и спрашивает:
– Дядька-то твой, что на зорьку не пришел?
– Приболел немного, да вот ушицы захотел: один за двоих ловлю…
– Ну, передавай ему привет, скажи, чтоб скорей поправлялся, – без него на реке скучно…
– Ладно, спасибо, передам, – ответил я.
А тут как раз поплавок у меня торчал, торчал, да как нырнет в глубину! Я потащил удочку – леска воду режет. Выхватил из воды – на крючке окунишка граммов на триста болтается – уже хорошо!..
Капитан Куликов меня похвалил:
– Ого! Это уже кое-что! Так держать!..
И тут меня поразила простая мысль: все-таки существует такая штука, как телепатия! Уж сколько раз так было: идешь по улице и ни с того ни с сего начинаешь думать о человеке, которого десять лет не встречал. Заворачиваешь за угол, а он вот тебе, твой человек, идет навстречу, улыбается, да еще и заявляет: «А ты знаешь, я только что о тебе подумал…»
Персонально Дмитрия Николаевича я не вспоминал, хоть и знал, что они с дядей Фролом частенько рано утром до работы на речке встречаются – душу отвести. Тут у капитана Куликова и удочки спрятаны. Но о милиции – думал. К тому же не случайно капитан Куликов облюбовал место рядом со мной? Что ему от меня надо? Сказать или не сказать про Тему с его трубами? Да и о Кате в самый раз сообщить… Я понимал, что одно умолчание – уже вроде соучастия… Но с другой стороны, с Катей, например, был только разговор, никакого «Кардинала» я в глаза не видел. Скажешь Куликову, вот, мол, возможно, спекулянты работают, а потом на поверку окажется – все липа… Если рассказать Куликову о Теме, тоже можно попасть пальцем в небо: после звонка из милиции Тема наверняка перепрятал трубы, еще самого привлечет к ответственности «за клевету». И опять окажешься в дураках… Да и капитан, хоть и устроился рядышком, пока молчит, ни о чем не спрашивает, знай себе ловит: все-таки перекат поблизости один, а за перекатом – яма, рыба самая разная может быть: тут тебе и голавль, и судак, и жерех…
Только я так подумал, капитан повернулся ко мне и спрашивает:
– Как дела, Борис?
– Все по-старому, – отвечаю. – Строим школу. Бригада Чернова подрядилась магазин закончить, что в прошлом году начинали да только до второго этажа довели…
– Вот то-то и есть, что с прежними «шабашниками» пришлось расстаться, – заметил на это Куликов, – как только кирпич да цемент стали «налево» уходить…
Меня так и подмывало сказать, что при Теме весь универмаг вместе с подвалами и крышей может «налево» уплыть. И о показухе его: не успел приехать, «инспектором» себя заявил. Но и на этот раз я удержался: сколько раз уже было в жизни – сболтнешь, обязательно потом выйдет «не в дугу», а промолчишь, никогда не пожалеешь…
– Это я и без тебя знаю, что школу строите, а бригада Чернова – универмаг. – Я к тебе вот насчет чего хотел прийти, да раз уж ты сам объявился, здесь и побеседуем.
Тут у Куликова стало клевать сразу на двух удочках, и он, одну за другой, выхватил из воды две плотицы.
– Говорил я вчера с вашим командиром отряда Юрием Матвеевичем, – продолжал капитан, – чтобы создали вы группу комсомольского контроля: стройматериалы у вас под открытым небом лежат, ночные сторожа, конечно, охраняют, но и свой, комсомольский глаз тоже необходим… Так чтобы понадежнее все было… В общем, проявляйте инициативу, а мы, в случае чего, поможем.
– Ладно, сделаем, Дмитрий Николаевич, – ответил я, а сам подумал, что всегдашние разговоры командира нашего отряда Юры о социалистической собственности приобретают вдруг определенное конкретное оформление… Правда, пока что, если не считать керамические трубы, что «закосил налево» Тема (на стройке у нас не было таких и в помине), никто вроде бы на колхозные стройматериалы и не зарился. Но раз надо, значит, надо…
– И еще хотел тебе сказать, – снимая очередную рыбешку с крючка, продолжал Куликов. – Кое у кого в селе появились новые часы одной и той же марки, каких ни у кого не было, да и в городе таких нет. У нас специальное указание, проверить, откуда поступают именно такие часы марки «Кардинал», экспортные, на двадцати девяти камнях. Сам понимаешь, Костаново в десяти километрах от города, автобусом ехать всего ничего, – гастролеры могут и к нам заглядывать… Здесь ведь тоже, кроме строителей, солдаты на свидания к девчатам ходят. Ждем еще народ на сенокос и уборку, – так что худо-бедно, а подпольной торговле вроде бы есть где развернуться… Подумай, чтобы из наиболее надежных ребят организовать группу содействия, и, если засечете спекуляцию, не пройти мимо…
– Это чтоб я старшим группы был?
– Ну а кто ж еще? Все и всех ты тут знаешь, тебя уважают, к тому же занимаешься в секции каратэ, вроде бы и не из трусливых.
Видно, капитан Куликов точно знал, с какой стороны ко мне подойти, оказывается, ему и о каратэ известно, хоть и секция у нас самодеятельная…
– Ну если надо… – не очень уверенным тоном ответил я, а сам подумал: «Тут у вас наверняка дела поинтереснее пойдут: преподобный Тема костановской милиции скучать не даст, если не с той, так с другой стороны себя обязательно проявит».
Но ничего этого я, конечно, не сказал и ничуть не удивился тому, что капитан Куликов обратился именно ко мне. Но… Не спугнули ли Тему вежливым звонком. Лучше бы сразу пришли во двор с обыском: сейчас во дворе у Темы наверняка никаких труб нет. Правда, одно то, что капитан Куликов заинтересовался и стройматериалами и часами, говорило в пользу костановской милиции, но не в мою, раз уж я никак не мог решить, говорить ли мне о разговоре с Катей. «Когда покажет часы, тогда и думать буду», – решил я. «Главное – поймать на серьезном деле и свалить Тему, но тот теперь после звонка из милиции затаится и никак не будет себя проявлять…»
– Жаль уходить, только начало клевать, – сказал Куликов и стал сматывать удочки. – К себе на стройку идешь?
– Да, пожалуй, и мне пора…
Мы вместе с капитаном выбрались на берег и прошли лугом до тропки, по которой он отправился к себе домой занести улов, а я свернул на дорогу к новой школе.
Мне бы сразу зайти к дяде Фролу, а я поленился и так с удочками на плече и прошагал по деревенской улице к своему палаточному городку. Когда проходил мимо нового, строившегося магазина, меня окликнули:
– Слышь, парень!..
Голос доносился откуда-то сверху, я поднял голову: на лесах третьего этажа будущего колхозного универмага стоял один из тех мрачного вида парней, что наблюдали за мной и пестрой Катей, когда мы с нею и на скамейке сидели, и с дурацким хохотом выбегали из магазина.
Я узнал его по стрижке еж, клином съехавшей на низкий лоб. От этой прически да еще из-за толстой физиономии «всмятку» он очень смахивал на невыспавшегося барбоса.
– Рыбку ловишь? – спросил парень с угрозой в голосе и добавил: – Держи аванс…
Сверху, просвистев мимо головы, прямо к моим ногам шмякнулся в лужу кирпич.
– Осторожнее! – донесся насмешливый голос.
Второй парень, как я его окрестил, Лорд, стоял там же на лесах прямо надо мной. Он сосредоточенно и серьезно смотрел на меня.
Выходит, им не понравилась моя встреча с Куликовым… А может быть, все из-за Кати? А если Куликов? Невольно я посетовал: кто же на рыбалку ходит в форме. Но, с другой стороны, никто не думал, что будут наблюдать за нами сверху. Нетрудно догадаться, что Куликова тут и в штатском все знают, и свои, и приезжие. А уж такая братия, как Лорд и Барбос, наверняка глаз с него не сводят, если они действительно связаны со спекулянтами.
Меня очень интересовал вопрос: сами они догадались меня припугнуть или их проинструктировал Тема? А если Тема, то чего ждать дальше? Так что же, от себя или по заданию Темы действуют эти парни?
Первое, что я должен был сделать, не показать им, будто догадываюсь об истинном смысле угрозы, мол, «упавший» с лесов кирпич – не больше, чем мелкое хулиганство.
– Мне к тебе подняться или сам сюда спустишься? – спросил я у Барбоса, но он не очень-то принял мой вызов, а сказал по-деловому, спокойно и вразумительно:
– Считай, что я тебя предупредил. Если не понял, не обижайся.
– А в чем дело-то? Я тебя вообще первый раз вижу!
– Боря, не темни. Ты человек умный, – вмешался в разговор и Лорд.
«Откуда-то имя знают, – с удивлением подумал я, но тут же понял, – пестрая Катя сказала».
– Ладно, мужики, – сказал я грубовато. – Я умный, вы умнее, по-умному и разойдемся…
– Ну вот и хорошо, что дошло, – заметил Лорд. – Сам понимаешь, шутить нам не с руки…
Я действительно понимал, что разговор этот – не пустая угроза, а серьезное предупреждение: видимо, я перешел дорогу целой компании, ворочающей крупными делами. Сейчас надо было как-то сохранить лицо и с честью отсюда уйти.
Выручили меня дружки из моей бригады во главе с Петром Кунжиным: они как раз выходили со свертками в руках из примостившегося у подножья будущего универмага продовольственного ларька.
– Привет, Боря! Много ли наловил?
– Братцы! Да у нас сегодня уха!
– Кто тут тебе настроение портит?
Здоровые плечистые парни еще издали учуяли, что у нас тут не очень любезный разговор, и поспешили ко мне на выручку. Лорда и Барбоса с лесов как ветром сдуло, видимо, по принципу: «Чем меньше меня видят, тем меньше узнают…»
Тем не менее я получил самое серьезное предупреждение, еще и в наглядном исполнении: кирпич просвистел мимо моей головы весьма убедительно. Если честно признаться, встреча эта не доставила мне удовольствия. Но и отступать от своего я вовсе не собирался, еще не решив, действовать ли по-прежнему в одиночку или подключить к этому делу своих парней… Конечно, капитан Куликов прав: чем меньше людей знает о таком деле, тем лучше. По известной пословице: «Один человек – тайна, два – полтайны, три – совсем не тайна». И я решил пока ничего никому не говорить.
Магнитное поле
После ссоры с Лялькой, разговора с капитаном Куликовым и встречи с подозрительными парнями прошла суббота, прошло и воскресенье. Я не буду рассказывать, что я пережил за эти два дня.
Дядя Фрол от облепихового масла стал понемногу поправляться, но мои душевные раны не мог бы залечить и самый волшебный бальзам. Слабым утешением оказалось то (хоть я человек и не злорадный), что для Темы эти дни были небось самыми длинными из-за полной неясности, что его ждет в костановском отделении милиции.
Мне все еще казалось преждевременным пойти и заявить на него: трубы – мелочь, оштрафуют, и все. Я чувствовал, что за Темой водятся дела посерьезнее. Чтобы не вспугнуть его раньше времени, приходилось держать себя с этим негодяем «в дипломатически корректных рамках», а это для меня было очень непросто…
Так наступил понедельник – обычный трудовой день на обычной колхозной стройке.
Наш студенческий отряд за это время обжился и уже начал работать, получив задание до сентября месяца сдать в эксплуатацию здание новой школы. Чтобы быть поближе к Ляльке, я устроился, как и она, прямо «на объекте», днюя и ночуя в столярной мастерской, но в этот день, составив себе хитроумный план, с утра пораньше отправился на строительную площадку.
До начала работы мне надо было обязательно повидать нашего командира отряда Юрия Матвеевича, которого все мы называли просто Юрой, и кое о чем с ним договориться.
Хоть он и был в наших глазах солидным женатым человеком, к тому же в прошлом году окончил строительный институт, но в общем-то считался своим, хорошим парнем.
Выбрав позицию в районе временной стройконторы, я очень удачно изловил Юру, когда рядом с ним никого не было, и стал довольно длинно и туманно плести что-то о дружбе и товариществе, о рабочей солидарности и необходимости помогать физически маломощным девичьим коллективам.
Юра оказался на редкость догадливым человеком. Он посмотрел мне в глаза, ухмыльнулся и сказал:
– Все ясно, старик. Пока не подвезли материалы плотникам, пойдешь разнорабочим в бригаду своей Лариски. Доволен? Цени заботу начальства!
«Вот это прораб! Ничего не скажешь: душу рабочего через комбинезон видит!»
Я стоял перед Юрой, «хлопал» глазами и, как говорят в таких случаях, «не имел что сказать».
– Да я не о том… – начал было я.
– И я не о том! – весело согласился Юра, оскалив белые зубы, потряс реденькой бородкой, которую завел для солидности, и громко захохотал. Он хлопнул меня ладонью по плечу и добавил: – Давай, старик, действуй! Удачи тебе!
Не смотря на разоблачение, я был доволен таким разговором с Юрой: чихал я на его догадливость! Человек взрослый, женатый, зря болтать не будет. Но вот не догадались бы девчонки из Лялькиной бригады, почему я к ним разнорабочим иду? Именно этого я очень даже серьезно опасался.
На строительную площадку уже шли парни в рабочих штанах и ковбойках, девчата в легких кофточках с длинными рукавами и заляпанных известковым раствором, комбинезонах. В это время я увидел Тему, прогуливавшегося у дома, где размещались почта и костановское отделение милиции. Выглядел он неважно: после передряги с трубами он наверняка плохо спал ночами, сочинял оправдательные речи, придумывал и отвергал всякие алиби. Ну и поделом ему! Что тут придумаешь, когда трубы все равно краденые! Мне страшно захотелось узнать, что же он будет врать в милиции.
Тема сам облегчил мне задачу, подметив меня издали и сделав знак подойти к нему.
– Куда ты пропал? Я тебя два дня уже ищу! Просил же узнать насчет шофера!
– Отделение было закрыто в пятницу и в субботу, – ответил я безразличным тоном, – а в воскресенье никакой «белой козой» там и не пахло.
Тема хотел было что-то сказать, но в это время увидел, что к дому, где размещалась костановская милиция, уже подходил капитан Куликов.
Неторопливо сделав несколько шагов ему навстречу, Тема солидно приложил два пальца к козырьку фуражки и спросил:
– Помните меня, товарищ капитан? Два дня назад заходил к вам насчет прописки…
– Ну так в чем проблема, Тимофей Павлович, сдавайте документы, пропишем, – спокойно ответил Куликов. – Ваших членов бригады тоже надо временно прописать, хоть они и не покупали домов.
– Да, да, конечно, сегодня же соберу паспорта… Когда у вас перерыв?
– Как всегда, с двух до трех. Приходите в любое время… – Видя, что Тема недоговаривает, капитан спросил: – У вас что-нибудь еще?
Решив, что деваться все равно некуда, Тема помялся еще немного и брякнул напрямую:
– Да я… Насчет этих самых труб…
– Каких труб?
– Ну это, как его… – Тема зыркнул в мою сторону и вдруг окрысился: – Ну что ты тут торчишь? Давай иди на свою стройку! Опоздаешь ведь! Вон уже идут в рельс играть!
– Иду, Тимофей Павлович! – весело заверил я его, но сам не очень-то торопился уйти: очень уж мне хотелось поглядеть, как он выпутается из положения, в которое так дурацки попал.
Весьма подозрительно следил за ним и капитан Куликов.
– Ну это… – мучительно искал выход Тема. – Решил я провести по участку местную канализацию. Может, вы подскажете, где бы мне купить немного керамических труб? Погонных метров сорок?
– Ну, Тимофей Павлович! Какие трубы? У нас – милиция, а не магазин стройтоваров! Если по нашему профилю, заходите, всегда рады, а трубами мы не занимались и заниматься не будем…
– И то правда, – солидно сказал Тема. – Вот, пожалуйста, придумал же насчет труб в милицию обратиться! – пожурил он сам себя. – Пожалуй, надо будет по этому делу в город съездить…
– Вот и поезжайте и мне голову не морочьте: своих дел по горло, не знаешь, за что и браться!..
Дмитрий Николаевич поднялся на крыльцо, еще раз оглянулся на Тему и пожал плечами. Тема преданно ему улыбнулся. Если бы у него был хвост, он бы капитану и хвостом бы вильнул.
На меня Куликов даже не посмотрел и, кажется, был не очень доволен, что я к нему подошел. Это я тут же понял и обругал себя неосторожным дураком: одно дело организовать бригаду содействия по охране стройматериалов и совсем другое дать понять тем же Лорду и Барбосу, что напрямую связан с милицией. Да и связан ли? Подумаешь, на разговор подошел…
Как только закрылась дверь за Дмитрием Николаевичем, Тема нервно хохотнул, хлопнул себя ручищами по жирным ляжкам и сразу стал серьезным.
– Ах, Фрол! – проронил он мстительно. – Вот тебе и тихоня! Подсидел-таки! Ловко разыграл! Ну это я ему никогда не прощу!
– А при чем тут дядя Фрол, когда он в больнице был? – попробовал я вступиться.
– Рассказывай!.. И ты небось с ним заодно? Не в больнице он был, а Клавдий Федорович его в телеге домой вез. От Клавдия Федоровича они и позвонили. Больше, кроме как в сельсовете, на почте да в конторе колхоза и телефонов-то нет… Уф!.. Гора с плеч!.. За это не грех бы и выпить, но такой разговор не для тебя!.. А ты, давай-ка дуй на работу, а то как раз прогул тебе засчитают!..
Тут Тема был, конечно, прав: рабочий день уже начинался. Но вот то, что он разоблачил Фрола, всерьез меня озаботило. Теперь и год и два будет выжидать удобный момент, а обязательно отомстит… Не в самом лучшем настроении отправился я к строительной площадке, чувствуя себя как рыбак, у которого сорвалась большая рыба: уж и подсек, и подсачок подвел, а леска вдруг – дзинь!.. И привет – рыбка ушла.
Перебравшись через бетонные конструкции, я обошел штабель силикатного кирпича, потом – будку с цементом, большой чан с известью, стоявший у самой стены строившейся школы, и наконец-то вышел к тому месту, где работала Лялькина бригада.
Я отлично понимал, что от девчонок мне достанется по первое число: народ этот изобретательный и беспощадный, так возьмут в оборот, только успевай поворачиваться. Но ради Ляли, лишь бы с нею помириться, я готов был выдержать любые испытания.
Я еще надеялся, что об истинных причинах моего появления здесь догадался один только командир отряда Юра. Увы! Я даже не подозревал, насколько ошибался. У девчонок такой нюх на сердечные дела, что разоблачили они меня в первую же минуту, а во вторую уже полностью морально уничтожили. Издевательства начались тут же, лишь только я появился на строительной площадке.
Еще издали заметив, где там на верхотуре работает Ляля, я, бодро насвистывая, деловито обследовал медленно вращавшуюся бетономешалку, чтобы, как наказал Юра, делать раствор для Лялькиной бригады. Мне хотелось как можно незаметнее включиться в работу. Не тут-то было!
Первой меня увидела с верхотуры пестрая Катя. Точно как сойка в лесу всех оповещает, кто, куда и зачем пошел, Катя завопила на все Костаново:
– Девочки! Смотрите, кто у нас сегодня в гостях! Привет пополнению!
Я сделал вид, что это не мне, взял спокойно ведра и отправился в крытую будку за цементом. Катерина увидела мое бегство и завопила пуще прежнего:
– Боренька! За что тебя обидели? Столяр-краснодеревщик, а к нам в подсобники попал?
Все бросили работу, смотрели на меня и ехидно скалили зубы. Только Лялька в мою сторону даже глазом не повела.
Тут-то и началось. С легкой руки Кати девчонки затараторили наперебой с фальшивым сочувствием:
– Привет, Боренька!
– Рады тебя видеть!
– В нашем девичьем коллективе!
– Не приставай к человеку, видишь, старается!
– А ему с Лялей помириться надо!..
– Боря, ты почему без галстука пришел?
– А цветы где?
– Хоть бы коробку конфет принес!
– Лучше – мороженого!
– Лимонаду девочки, жарко-то как!..
Я молчал. Пусть языки почешут. Надоест – перестанут. Все-таки ужасно несерьезный народ эти девчонки… Чтобы сохранить достойную позицию, попробовал отшутиться:
– Не за что вас лимонадом поить, плохо работаете!
Что тут поднялось! Лучше бы я рта не раскрывал! Каждая кричала с ее точки зрения нечто остроумное, задевая и соседку оправа, и соседку слева, а заодно и меня, и Ляльку.
Это был наглядный пример моей «теории относительности для женщин», когда все воевали против всех, утверждая себя и понося других.
Я терпеливо переждал весь этот бедлам и, улучив минутное затишье, фальшиво-бодрым голосом спросил:
– Бригадир, что будем делать?
Лялька никак не ответила на мой вопрос, будто меня здесь и не было.
Пестрая Катя о чем-то перемолвилась с ней вполголоса, крикнула сверху:
– Бригадир сказала, делай раствор и за бетономешалкой смотри, а потом будешь нам кирпич подносить!
Тут я совсем некстати расхрабрился на свою голову:
– Между прочим, я понимаю и без переводчика!
Катя еще раз о чем-то пошепталась с Лялькой и так же отвратительно громко завопила:
– Бригадир сказала, что таким, как ты, и десять переводчиков не помогут!
На подобную грубость я решил просто не отвечать.
Среди девчат пролетел, как ветерок, подозрительный смех, потом стало вдруг неожиданно тихо. Не сразу я понял, что это остановилась бетономешалка.
– Боря! Боренька! – завопила сверху пестрая Катя. – Ток отключили, бетономешалка остановилась! А раствор нужен! Вся работа встанет! Там у нас ручной привод приспособлен! Покрути, родной!
«Ладно, – думаю, – покручу…»
Я подошел к бетономешалке и увидел, что тут и правда приспособлена «малая аварийная механизация»: когда отключается электромотор, бетономешалку можно вертеть вручную… Только попробуй ее, дьявола, повернуть! Она хоть и на подшипниках и на шестеренках, а ведер десять раствора наверняка вмещает! Два часа покрутишь, на третий и богу душу отдашь…
Только я взялся за ручку и начал крутить трижды клятую бетономешалку, как взрыв хохота на лесах остановил меня. Я оглянулся. Вроде ничего особенного не случилось: пестрая Катя, спустившись на землю, проверяла исправность рубильника и предохранителей в коробке на высоковольтном столбе, мне добреньким голоском посоветовала:
– Ты крути, Боренька, крути, не обращай внимания. Зарабатывай Ляле на часики. Сейчас пойду, электрика поищу, может, он починит мотор…
«Ладно, – думаю, – поищи. Покручу, пока электрик придет. Еще неизвестно, кто из нас «заработает на часики», ты или я…»
Несколько позже я понял, что пеструю Катю недооценил. Оказалась она такой язвой – почище Великого Инквизитора средних веков, того самого, что из живых людей жилы тянул. И все потому, что я, вместо того чтобы по сторонам смотреть и соображать, что к чему, весь был поглощен главной мыслью: как относится к моему появлению на стройплощадке Ляля.
А она никак не относилась, и я с унынием отметил про себя, что, кажется, мы с ней поссорились всерьез.
И тут снова сдержанный смех донесся до моего слуха. Я оглянулся и только теперь понял, почему всем так весело.
В тот день, когда прибыл в Костаново студенческий стройотряд, на высоковольтный столб с черепом и костями какой-то остряк прицепил надпись: «Веселый Роджерс тоже пренебрегал техникой безопасности». Сейчас же, вместо этого полезного напоминания, под черепом с костями, после того как у столба побывала пестрая Катя, красовалась надпись: «Он тоже был когда-то влюблен в Лялю Кулик».
Меня всенародно разоблачали, садистски издевались, потешались над моими чувствами! Эти безжалостные нахалки откровенно хохотали, перебрасываясь шуточками, а я должен был все это терпеть! Я уж хотел плюнуть на все и уйти, но тут меня осенило: «А ведь именно этого и добиваются эти зловредные создания в заляпанных известкой комбинезонах: они хотят рассорить меня с Лялей, добиться, чтобы я ушел, нажаловался командиру отряда, чтобы потом всенародно поносить меня, как склочника, или утешать и соболезновать: «Ляля, мол, плохая, не ценит тебя, а мы – хорошие..» Это или из зависти, или чтобы проверить мои чувства.
Разгадав замысел моих мучительниц, я тут же решил, что умру на месте, но никуда не уйду. Приняв такое решение, я еще с полчаса крутил проклятую бетономешалку.
Девчонки посмеивались чему-то наверху, потом им стало неинтересно дразнить меня, и они, продолжая работать, постепенно отвлеклись другими темами, а ближе к обеду, утомившись, и совсем примолкли.
Пропотев от загривка до пяток, так и не дождавшись электрика, я решил сам посмотреть, что же там с рубильником и предохранителем на столбе? Не могу ли я сам починить это хозяйство?
Взрыв хохота заставил меня вздрогнуть. Оказывается, электромотор и не думал портиться: рубильник был просто отключен. Катерина так хитро его вырубила из клемм, что он вроде бы оставался в рабочем положении ручкой вниз, а на самом деле ножами контактов не касался. Я молча включил рубильник, и снова завертелась, заскрежетала бетономешалка. Подосадовав, что не догадался сделать это раньше, я с независимым видом отправился за очередной порцией песка и цемента.
Снова с лесов посыпались реплики:
– Боря, ты зачем ее включил?
– Так хорошо, так тихо было!
– Из тебя вышел бы отличный шарманщик!
Но я торжествовал: хоть и с опозданием, а все-таки раскусил, что меня просто разыграли и заставили вручную крутить бетономешалку только за мои чувства к Ляле.
Но торжествовать мне пришлось недолго. На этот раз уже по-настоящему отказал подъемник. Мне пришлось нацепить на себя «козу» и еще с двумя такими же, как я, повышенной прочности парнями, присланными Юрой-прорабом, таскать по сходням на второй этаж кирпичи да еще и выслушивать обидные окрики:
– А ну, пошевеливайся!
– Ишь разленились!
– Животы отращивают!
– Надо бригадиру сказать!..
Я не роптал. И ради того, чтобы видеть Лялю и помириться с ней, готов был таскать кирпичи хоть целую вечность. Но как ни старался честным трудом заслужить хотя бы молчаливое одобрение Ляли, ничего у меня не получалось: по-прежнему в мою сторону Ляля даже не смотрела. Для нее я больше не существовал.
И все же один раз Лялька на меня взглянула. Больше того, даже слабо вскрикнула. Это когда я оступился и чуть было не загремел со сходен с кладкой кирпича на «козе» за спиной.
Увидев, что все кончилось благополучно, она тут же отвернулась, продолжая ляпать на стену сверху раствор, выкладывать очередной ряд кирпича.
С горя я представил себя под грудами обломков израненным и несчастным, нет, лучше – умирающим. Надо мной склонилась Ляля, и только тут она поняла, какого прекрасного человека потеряла… «О чем это они там переговаривались с Катериной?»
В это время Катя спустилась вниз, чтобы помочь накладывать нам кирпич, я набрался смелости и спросил, о чем там у них был разговор?
– Ляля сказала, – закричала она как глухому: «С этим растяпой всегда что-нибудь случается…»
– Это не она, а ты сказала, – обозлившись, парировал я.
– Очень-то мне надо! Мне-то ты зачем, когда и настоящих парней хватает!
– А я, по-твоему, не настоящий?
– Перед Лялькой стелешься, хоть ноги о тебя вытирай, а сам часы и то не можешь ей купить.
