Текст книги "Пленница тирана (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Глава 19. Таймар

Недовольства по поводу нарушения «воинского слова», которых так опасался Деорак, были ущемлены в самом зародыше. И всё благодаря демонстративной казни.

Когда Таймар показался в триумфальной арке на главной площади Вайрука со своим легендарным мечом, которым прорубил себе путь к славе, шумевшая толпа, состоявшая в основном из вояк, смолкла. И император, ожидающий тишины на ораторском балконе, наконец, смог взять слово.

– Я Деорак Маелрах, император Дей-Айрака, первый в своём имени обвиняю этих солдат в неповиновении короне и попытке разжечь беспорядки в рядах императорской армии. Правом, данным мне Богами, я приговариваю их к смерти. Приговор в исполнение приведёт командующий армией – принц Таймар Маелрах.

Князь, восседающий на вороном жеребце, и, облачённый в цвета своего дома, двинулся прямо на плотно сжавшуюся людскую массу. Его конь нёс своего седока как Бога, излучающего в этот момент ореол непоколебимой власти и могущества. Легендарный меч завоевателя, покоился за спиной князя, взирающего на десятерых смутьянов холодным, словно застывшие звёзды взглядом. Таймар не видел толпы, расступающейся перед копытами его жеребца, не видел императора, с тревогой взирающего на наго – идущего в эту толпу возмущённых солдат, он смотрел в глаза, осуждённых, которые застывали под этим взглядом, как застывает в зимнюю пору река.

Войско Таймара хоть и не имело талантов этэри, а всё же чувствовало, как неведомая доселе мощь, что исходила теперь от их командующего, крошит волю каждого из них, заставляя расступаться в стороны.

Князь ощущал их внутреннее сопротивление, слышал, как шаркают по брусчатке сапоги, знал, что они осуждают казнь, потому что Харух был прав в своей претензии. Но проигнорировать оскорбление, нанесённое солдатнёй, которая не могла иметь лично к нему никаких претензий, Таймар не мог, иначе утратил бы лицо.

Таймар шёл не спеша, толпа молча расступалась, и вот он приблизился вплотную к эшафоту. Соскочив с коня, князь поднялся наверх, где десять приговорённых ждали встречи с его мечом.

– Я Таймар Маелрах, принц Дей-Айрака лично приведу приговор в исполнение, позволив вам смыть нанесённое мне оскорбление кровью, – прогремел голос князя, разносясь эхом по всей площади.

Не говоря более ни слова, потому как никого не надо было стращать предупреждениями (все и так знали, что любого, кто пойдёт против князя ждёт подобная участь), Таймар вынул свой меч из ножен и позволил осуждённым, сказать последние слова. На удивление застывшей толпе, все десять человек в один голос проговорили:

– Плачу кровью. Пусть смоется мой долг!

– Принимаю вашу плату, – отозвался князь. – Сложите головы и умрите достойными мужами.

Осуждённые повиновались, и князь исполнил приговор, залив помосты жертвенной кровью и завалив их отсечёнными головами.

За всё время, пока исполнялся приговор короны, в толпе не было издано ни единого звука. Люди, пришедшие проститься с сослуживцами, провожали своих друзей по мечу молча. Затем, Таймар позволил родным, забрать останки умерших и похоронить их как честных людей, которые заплатили за свой проступок.

Когда далеко за городом полыхал общий костёр и князь стоял с зажжённым в руках факелом, солдаты взирали не него не как на принца, а как на истинного правителя, потому что каждый понимал, что вовсе не император осудил этих бунтовщиков.

– Я суров, – говорил Таймар своим воинам, пришедшим похоронить оступившихся братьев, – но я и милостив. Они отходят к праотцам как воины. Они попадут в чертог Вату, где снова будут сражаться, но уже не на земле, а на просторах Бескрайнего океана. Выпейте за своих друзей, они признали вину и умерли достойно.

– За солдат Дей-Айрака, да встретит их Вату! – отозвалась толпа мужчин, подняв бурдюки с огненной водой.

– У нас впереди новые неслыханные походы, о которых вы даже помыслить пока не можете, – продолжал вещать князь. – И мне нужна мощная, а главное надёжная армия преданных воинов, потому что я задумал такое, на что в нашей империи ещё никто не решался. Пойдёте ли вы за мной?! Будете ли исполнять приказы, даже если они станут противоречить «воинскому слову»?! Рискнёте ли посягнуть на звёзды в короне Богов?

– Да! – взревели воодушевленные речью князя воины с такой силой, что у Таймара чуть было не полопались перепонки.

Солдаты больше не роптали, они взирали на своего князя как на титана, восхищаясь всё возрастающей мощью их предводителя. Если раньше Таймар брал победу яростью, способной проломить любую оборонительную стену, то теперь они чувствовали, как его воля накрывает всё обозримое пространство вокруг них. Отныне их вёл не просто будущий наследник империи, а истинный Бог войны. Таймар, всегда олицетворяющий некую монументальность и несокрушимость, обрёл в своём последнем походе величие, которого не было даже у его отца. Такому предводителю воины готовы были простить не то что нарушение кодекса, но и саму его отмену.

Глава 20. Таймар

После столь показательной казни, а потом речи на похоронах император уже не мог перечить сыну. Он был вынужден сдаться и позволить ему поход за виманой, тем более что обещал поддержку. Скрипя сердцем, Деорак объявил о том, что сборы в экспедицию нужно ускорить. На срочное совещание явились ведущие инженеры, мореплаватели, ныряльщики и прочие малоизвестные князю специалисты.

Таймар сидел рядом с отцом во главе стола и ждал, когда три дюжины человек рассядутся в зале для переговоров и снова начнут терзать его мозг бессмысленными речами. Как он и опасался, организованное императором собрание мало отличалось от того, что созывал он сам ещё по приезде в столицу. Все эти напыщенные индюки твердили о важности и сложности мероприятия, с неуёмным апломбом доказывая свою компетентность в тех или иных областях. Но Таймара их трескотня интересовала мало, всё его естество требовало решительных действий, а не разговоров.

Когда же князь в десятый раз услышал о том, что сборы займут ещё неделю, то вышел из себя. Он резко встал со своего места и вдарил по столу с такой силой, что гладкая поверхность камня пошла сеткой трещин.

– Даю три дня на подготовку! – процедил он. – Кто не будет собран к этому времени, может попрощаться с местом в шлюпке, которая плывёт к славе и величию.

С этими словами он вышел из зала переговоров, хлопнув дверью, словно ставил этим восклицательный знак.

* * *

Те дни, что Таймар дал команде на сборы, он провел за охотой. Конечно, как только начальник охраны в его особом секторе узнал, что новая пленница князя сбежала, то тут же отрядил лучших следопытов на её поиски. Но трое из них так и не вернулись, двое пришли ни с чем и лишь один, сильно раненый следок доложил, что девчонка ушла за пределы города и скрывается в Нескучном лесу, где сейчас прикармливают кабанов.

Уладив вопросы с возмущёнными и казнью, Таймар собрал все части, наказав разыскивать девушку с золотыми волосами, кошачьими глазами и спиралевидными татуировками по всему телу. Обещал щедрую плату тому, кто найдет сбежавшую рабыню. Но слух о её фантастических боевых навыках распугивал вояк. Не желая перечить князю, они конечно, прочесывали окрестные леса, но без особого энтузиазма.

Лишь охотники за головами не страшились девчонки. Откликнувшись на призыв, они рьяно взялись за дело. За то недолгое время, что князь провел в столице, ему привели семь дев с пшеничными патлами и грубыми знаками отличия на запястьях и щиколотках, которые свидетельствовали об их причастности к расхитительницам гробниц. Всех их князь отправил в шахты по добыче угля.

Заботы о сборах в экспедицию и поисках Невры съедали большую часть княжеского времени и это было благом, ведь если бы не бесконечные дела, Таймар погряз бы в малоприятных переживаниях, связанных с Китэрией. За всё проведённое в столице время, он ни на день не мог забыть о девушке с вересковыми волосами, которая томилась в его башне. Князя донимали воспоминания о непростительной красоте этэри, донимали так, что он уже начинал ненавидеть её. Таймар то и дело вспоминал её покатые, светящиеся в темноте плечи и головокружительно-крутой изгиб бедра с завитками бледно-розовых татуировок, а потом взгляд затравленного зверька, продолжающего, несмотря на обуревающий страх, вглядываться в его жёсткое лицо и искать в нём что-то, искать, искать….

На второй день после казни, он всё же не сдержался и, проворочавшись полночи в постели, встал, накинул халат и спустился в комнаты Китэрии. Девушка спала, отвернувшись к стене, и Таймар поблагодарил Богов за то, что не видит её лица. Он осторожно склонился над нею, вдохнул волнующий аромат и, резко развернувшись, вышел, пока она не почувствовала его присутствия и не проснулась.

Таймар знал, что как только она откроет свои умопомрачительные глаза, как только посмотрит на него снизу вверх, он не выдержит и… Его снова накроет лавиной вожделения.

Злясь на себя за слабость, он шёл по лестнице своей башни и думал, как бы унять клокочущее сердце, как бы успокоиться? Пойти к себе и позвать Виру или может Хаю, или вообще обеих? Да, пожалуй, это был бы выход, если бы не воспоминания об Алии, которая так и не пришла в себя. Виру и Хая слишком молоды и хороши собой, чтобы так рисковать ими, а звать других бессмысленно – они его не удовлетворят, не сейчас.

Таймар ценил женщин способных утолить его голод, а главное его прихоти. К тому же он не был расточителен и берёг своих любимец от самого себя, когда им владела кровавая звезда. Ну или, по крайней мере, старался.

Сдержался он и сегодня, направившись не к наложницам, что спали на три этажа ниже его покоев, а в подвал к Шеме. Ведьма хоть и была не молода и страшна как чума, но могла успокоить князя не хуже его чаровниц в шёлковых пеньюарчиках.

– Что не спится, князь, призраки обезглавленных солдат замучили? – пошутила Шема.

– Если бы, – отозвался Таймар. – Дай чёрного зерна или ещё какой-нибудь дряни.

Шема подошла к князю, пристально посмотрела на него и, покивав своим мыслям, пошла готовить отвар.

– Я предупреждала тебя, чтобы ты не ходил в верхний круг?

– Предупреждала, – раздражённо бросил князь. – Дай зерна и отстань, а то тебе придётся лечить не только Алию.

– А я говорила, что тебя ждёт поражение?

– Ну какое поражение?! Я уже давно вернулся и пока ещё жив.

– Ты привез его с собой.

– Я привез с собой трофеи.

– Я говорю о той захватчице, которая завладела твоим сердцем, Таймар. Ты будущий император Дей-Айрака! Никто не должен иметь над тобой власти, особенно женщина.

– Значит, я выжгу своё сердце, когда стану им, а пока что я всего лишь князь Бычьего острова. Дай зерна!

– Князь, над которым женщина имеет такую власть, никогда не станет императором.

– Не забывайся, Шема, – зло выплюнул Таймар, уже пожалев, что просто не позвал к себе наложниц.

– Избавься от неё.

– Она мой самый ценный трофей, который я когда-либо завоевывал.

– Даже ценнее острова?

– Островов в Роглуаре много, а лилулай из самого Доли-Яо одна. Она поможет мне сделать наш дом лучше.

– Она сведёт тебя с ума! – в сердцах вскричала ведьма. – Или просто окажется в один прекрасный день здесь… с проломленным черепом, как Алия.

– Чего ты хочешь от меня, ведьма? – устало проговорил Таймар.

– Я могу помочь… – осторожно начала Шема.

– Даже не думай, – угрожающе процедил князь, нависнув над старухой, помешивающей в тигле варево. – Если я узнаю, что ты хотя бы помыслила, совершить над ней один их своих гнусных обрядов, я лично тебя выпорю, поняла.

Шема вздохнула, уяснив, что спорить с Таймаром уже поздно. Чужеземка слишком глубоко проникла в его сердце, и ей её оттуда не изгнать, даже если она призовет самого Завула.

– Она погубит тебя, – с тоской проговорила ведьма. – Она обовьется вокруг тебя, как омела вокруг могучего столетнего платана, и лишит солнечного света.

– Может, она заменит мне солнечный свет.

– Она не человек, она не полюбит тебя как твои наложницы, готовые жизнь за тебя отдать. Она всегда будет далека, как ночная звезда.

– Поэтому она меня и трогает, – тихо признался Таймар.

– Да, но именно поэтому ты и обречён на поражение. Место звезды на небе, а твоё – в Дей-Айраке. Вы никак не сможете быть вместе.

– Но сейчас она рядом со мной, – упирался князь.

– Надолго ли?

Таймар вздохнул, понимая к чему клонит ведьма.

– Ты сам всё знаешь, просто не хочешь себе признаться в этом. Но выход есть! Избавься от неё пока не поздно.

– Нет, – грубо рявкнул Таймар.

Окончательно поняв, что проиграла спор, ведьма отвернулась от своего воспитанника и принялась переливать варево в сосуд.

– Раствор готов, – обиженно проворчала она и протянула князю кубок.

Таймар взял варево и, выпив всё одним махом, грохнул пустой сосуд на стол с такой силой, что он, чуть было не треснул.

– Запомни, Шема, – предупредил князь, – я хорошо отношусь к тебе, я тебя ценю, ты даже дорога мне, но я никому, ты знаешь, никому не прощаю обид. Если с ней что-то случится в моё отсутствие, тебя я заподозрю первую.

– Постыдился бы, Тай, – заныла старуха. – Я же всё для тебя…

– Не ной! – грохнул князь. – Не ной, а просто помни… Чёта отвар какой-то слабый, вообще не берёт.

– А куда тебе сильный, ты же не хочешь несколько суток продрыхнуть.

– Я хочу просто покоя и чтобы ныть перестало, – князь схватился за свою индевеющую грудь.

– Иди к себе, – грустно проговорила Шема. – Я приведу твоих любимых девочек. Сейчас можно, сейчас ты им не навредишь.

Таймар кивнул и вышел от Шемы. Пока он поднимался по лестнице, понял, что раствор был не такой уж лёгонький – свою дверь он отворил лишь со второй попытки. Когда же к нему явились Виру и Хая, князь был уже где-то далеко-далеко в сказочном краю грёз. Он сквозь сон почувствовал, как девушки юркнули в его постель шустрыми ласками, как стянули с него халат, как прижались своими горячими телами…

Проснулся Таймар рано, его наложницы всё еще были с ним, сидели у кровати и ждали когда он пробудится.

– Идите к себе, – проговорил он, чуть улыбнувшись им.

– Мы напрасно ждали? – надув губки, спросили девушки.

Таймар усмехнулся.

– Ничего вас не пугает, да? Такая смелость граничит со слабоумием.

– Это не смелость, князь, мы просто скучали. Ты так давно не звал нас и сам не приходил.

– Вы слишком красивы, чтобы я отдал вас на растерзание звезде. Уходите.

Но Виру и Хая действительно были не из пугливых, осторожно словно крадущиеся дикие кошки, они подползли на четвереньках к кровати князя и посмотрели на него плотоядно. Таймар сел в постели, поняв, что действие зелья ещё не прошло, а значит ему можно поваляться как минимум часа три.

– Ладно, – хмыкнул он, похлопав ладонью по шкуре, запрыгивайте, дикарки.

Девчонки захихикали, и тут же увлекли князя в свою животную игру с замысловатыми комбинациями и кульбитами.

Лишь к вечеру бесконечного дня, прожитого в бредовом угаре и в объятьях изголодавшихся по его рукам дикарок, Таймар пришёл в себя. Он отослал своих ненасытных львиц, привезённых ему из далёкой страны песков не без сожаления, но действие зерна давно прошло, а помимо развлечений у него имелись и дела. Необходимо было наведаться к Сиху, пока и этого пленника он ненароком не лишился.

Князь не оставлял надежды, склонить жреца к сотрудничеству. Он решил, что до отбытия в Кохару, хорошо бы наведаться к нему и попытаться уговорить, прочесть тексты украденных книг, да про Китэрию рассказать. Но когда Таймар прибыл в особый сектор и увидел, в каком жалком состоянии находиться его узник, поник. По словам смотрителя библиотекарь Янизи отказывался от пищи и почти не пил воды.

– Вы приносили ему курятину и чистую воду, как я велел? – спросил Таймар, разглядывая исхудавшего жреца, безучастно взирающего на пришедшего князя.

– Да, князь, мы давали ему курятину и даже кабана, но он отказывается.

– Понятно, – бесясь, выплюнул Тамар. – Принесите яблок, может хотя бы их он будет есть.

– Яблок?! – удивился смотритель.

– Да, яблок! – гаркнул князь.

– Слушаюсь, – пискнул дежурный и послал за фруктами.

– Хочешь сохранить мне жизнь? – усмехнулся Сиху. – Вряд ли у тебя получится.

– Получится, – заверил его Таймар. – Если ты откажешься есть, тебя будут кормить силой. Поверь у надзирателей особого сектора большой опыт в подобных делах.

– Не сомневаюсь, – криво улыбнулся жрец.

– Но ты можешь не изводить себя голодом, ты можешь купить себе свободу.

Сиху расхохотался, нервно так, болезненно, с хрипами и кашлем, и князь понял, что он болен и уже не первый день.

– Я вылечу тебя, у нас частенько подыхают от грудных хворей, но у меня есть способ помочь тебе.

Библиотекарь не ответил, лишь закутался в палантин и снова ушёл в себя.

– Ты вправе ненавидеть меня, ты вправе распоряжаться своей жизнью, но ты не можешь бросить свою лилулай? – пытался зацепить жреца князь. – Она ведь совсем одна, даже Харух теперь не стоит между ней и мной. Я её безраздельный хозяин и в Роглуаре нет человека способного запретить мне, делать с ней все, что я пожелаю. Но пока ты жив, и пока я всё ещё надеюсь, что ты можешь быть полезен, она в безопасности.

– Сомневаюсь, – бросил Сиху, взглянув на Таймара блестящими от слёз глазами.

– Не сомневайся, – заверил князь. – Я не Харух, я думаю головой, а не членом. Не стану скрывать, твоя подружка вызывает во мне живой интерес, но я обхожусь с ней как с гостьей. Она содержится в хороших условия и в отличие от тебя не пытается свести счёты с жизнью. Расскажи мне о ней, расскажи, кто она и что значит для Ерики, и я позволю вам увидеться. Наедине, – добавил Таймар, видя, как дрожат губы Сиху при упоминании о лилулай.

– Она этэри – этэри из Доли-Яо! Это всё что ты должен знать.

– Этого мало! Я хочу понять, каким даром она обладает и насколько он ценен?

Сиху отвернулся и закутался в свой палантин с головой, видимо, надеясь, что так он избавится от князя. Но Таймар не собирался сдаваться, он терзал несчастного монаха до самой ночи, выспрашивая про Китэрию и его изобретения, которые она нахваливала, выходя из библиотеки Янизи, о самом храме, о валадии и о виманах, обо всём что его так или иначе интересовало.

Но когда князь понял, что о лилулай и Валамаре вместе со всеми его изобретениями Сиху говорить точно не станет, перешёл на расспросы про украденные сокровища. Он обещал пленнику, что открыв тайны шуршащих страниц, тот купит себе свободу, но жрец, конечно же, не верил ему.

Когда вымотанный упёртостью Сиху князь уяснил, что угрозы и увещевания ни к чему не приведут, покончил с расспросами и принялся за более действенные методы. Он открыл решетку, за которой сидел пленный и вытолкал его из тесной коморки, потащив в пыточную.

Начал Таймар с простого, но действенного способа; с выворачивания суставов на пальцах. Сиху выл, стонал и даже плакал от боли, но ни одного вразумительного предложения так и не выдал.

– Разожги угли в яме, – велел Таймар палачу, плотоядно наблюдающему за мучениями жреца.

– Так бы сразу, мой князь, – прогнусавил тот, злобно скаля беззубый рот, – так бы сразу.

Палач запалил угли в неглубокой яме, над которой висела металлическая сетка в человеческий рост. Затем раздел библиотекаря и затолкал его в клетку, заперев на увесистый амбарный замок.

– Сейчас угли разгорятся и начнут отдавать жар, – равнодушно заговорил князь. – Сначала тебе будет просто жарко, потом тут запахнет жареным. Поверь, заключенным всё равно какое мясо жрать, а ты мне и без конечностей сгодишься.

– Без ног-то оно даже и лучше, – заржал палач, – не сбежишь. Га-га-га.

Сиху затравленно поглядел вниз, где уже начали алеть угли, сглотнул, а потом бухнулся в обморок.

– Твою мать! – не выдержал Таймар. – Где нашатырь?

– Вот, вот, мой князь, – засуетился палач, тыча в нос монаху пузырёк с вонючим настоем.

Тот пришёл в себя не сразу, да и не уверен был князь, что пришёл, потому как вопросы, которые он ему задавал, Сиху, казалось, и не слышал вовсе. Он только смотрел на Таймара совершенно ошалевшими глазами и беспрестанно моргал, а потом опять ушёл в себя, продолжая подвывать от боли.

Поняв, что жрец скорее спятит, чем начнёт откровенничать, Таймар приказал вытащить его из жаровни и отвести в лазарет для пленных. А ещё зайти к Шеме и сказать, что князь просит её глянуть больного.

– Крепкий однако, – сипел палач, вынимая тощего монаха из клетки, – а так вроде и не скажешь.

– Они в Валамаре все такие, – отозвался Таймар, вспомнив затравленный взгляд Китэрии, которая даже будучи на волосок от падения, продолжала гипнотизировать его своими убийственными глазами, боги бы их побрали!

Опасаясь, что Сиху надеется на помощь сбежавшей Нэвры, Таймар принял решение перевести его из особого сектора в другую темницу. Так этэри оказался в Гагараке – уродливой башне, возвышающейся в самом центре долины кишащей змеями. Гагарак располагался за пределами Вайрука, и отправляли туда лишь особо опасных или наиболее ценных заключенных, потому что случаев побега в нём было значительно меньше, нежели в прочих тюрьмах. А если узнику всё же удавалось бежать, он как правило становился жертвой ползучих гадов.

Поначалу Таймар хотел отправить туда и Китэрию. Но как только представил, что с нею случится, если она всё же сумеет покинуть стены Гагарака, содрогнулся.

Решив оставить её в своей башне, он усилил охрану, а к темнице поставил самых надёжных солдат, что ни раз доказывали свою преданность. И всё же собирался князь в дорогу с тяжелым сердцем, ни на минуту не забывая о том, что может лишиться и этой пленницы. Опасался князь не столько того, что Китэрия сбежит в его отсутствие, сколько её необъяснимого дара лишать благородных мужей воли и разума. После того, как он сам стал жертвой валамарки, одержимость Харуха больше не казалась ему чем-то странным. В этой девушке действительно было нечто сверхъестественное, чарующее и жутко притягательное. Она как чёрное зерно, проникающее в кровь, лишала рассудка. Магия её красоты безотказно действовала на мужчин, всецело завладевая их разумом, поэтому к её темнице он приставил солдат из особого женского гарнизона. Но даже этот манёвр не давал ему никаких гарантий.

Когда все необходимые приготовления были сделаны, и члены экспедиции лично предстали перед Таймаром на последнем совете, князь отдал приказ о выдвижении. Все незавершённые дела он оставил на нового капитана, велев продолжать поиски Нэвры.

Князь уезжал за виманой – за своей мечтой, ради которой пожертвовал лучшими солдатами, что бродят теперь неизвестно где, но ему казалось, что в действительности он отправляет себя в ссылку. Да так на самом деле и было, ведь он бежал, бежал от трудностей, с которыми столкнулся, привезя в дом чужестранку. Его пугало, что рядом с этой непостижимой женщиной он переставал быть тем, кем всегда являлся – кремнем, неприступной скалой, вихрем, сметающим своих врагов одним лишь намерением.

Не в силах признать поражения, услужливый ум Таймара завуалировал внезапную потребность ретироваться от позора, необходимостью вершить миссию по добыче виманы. И всё же в глубине души князь осознавал, что этот раунд он проиграл. И чем явственнее становилось это осознание, тем отчаяннее были его попытки компенсировать поражение какими-либо достижениями. Именно это желание толкало его подтвердить свою власть. Оно вело его во время подготовки к экспедиции на Кохару и оно же в конечном итоге изгнало Таймара из собственного дома.

И всё же он знал, что это ненадолго, не пройдёт и месяца, как он вернётся домой, но на этот раз уже победителем.