Текст книги "Пленница тирана (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Методы князя магу были знакомы, и он не находил себе места, рисуя в голове страшные картины насилия с участием роглуарцев. Каждый раз он порывался сделать прокол в пространстве и за доли секунды преодолеть разделяющее их с князем расстояние, но мать и Изуми не пускали его. Они боялись, что Огайра не сможет просто наблюдать, метка заставит его исполнить клятву. Так маг стал заложником в собственном доме, не имея возможности высунуться и на час. Он изнемогал от пыток, что причиняло горящее клеймо, но ещё больше терзался чувством вины.

Сестра и мать суетились подле него, стараясь облегчить его страдания, но ни примочки, ни заговоры не работали. Огайра знал, что если не выполнит обещание, то метка спалит его дотла. Маг не страшился развоплощения, он переживал лишь за одинокую и беспомощную дочь. И хоть прорицатель и обещал ему, что постарается отыскать человека, способного спуститься в нижний круг и спрятать от Деорака его кровиночку, Огайра уже начал осознавать, что вынужден будет принести в жертву и собственное дитя, чтобы исправить ошибки молодости. И эта боль была в разы сильнее ожогов, она буквально выедала его изнутри. Маг терял силы и самообладание.

Глава 2. Таймар

Таймара кружило, как в зерномолке, в легкие попала соленая вода, но шум волн вдалеке намекал на то, что он спасен.

Князь осторожно открыл глаза, осмотрев каменистый берег и беспорядочно валяющиеся на нем тела пассажиров, пострадавших во время крушения корабля. Самой виманы поблизости не было, видимо, она ушла под воду. Но как тогда он, его команда и их пленники оказались здесь, ведь Таймар отчетливо помнил, что им так и не удалось открыть крышку виманы, которая стремительно уносила их на самое дно моря?

Князь повернул голову к скалам, опоясывающим бухту, и заметил удаляющуюся фигуру в ореоле жёлтого света.

– Огайра, – позвал он хриплым голосом. – Огайра, сукин ты сын, не бросай нас!

Но маг и не думал отзываться на его призыв, он выполнил свою часть сделки – доставил князя в Роглуар живым и в относительном здравии. Таймар понял, что больше он его не увидит, а это означало, что выбираться из бухт Кохары придется самим и лучше сделать это до темноты, пока не вышли на охоту дикие кошки, способные порвать человека когтистыми лапами в считанные минуты.

Превозмогая боль во всем теле, князь поднялся на ноги и прошёлся вдоль спасенных магом людей. Все они были живы, но без сознания, лишь раненая этэри силилась поднять голову. Таймар видел её страдания и, казалось, даже ощущал их. Муки пленницы в разы превосходили его собственные, когда он попал в чужой круг. Девушка потеряла много крови, а теперь её одолевали видения и угнетающая атмосфера Роглуара. Её голова металась из стороны в сторону, а руки пытались отогнать призраков, захвативших разум. Он не знал, каких демонов рисует сейчас её воображение, но понимал, что Харух, который предъявит на неё права, превзойдет их всех.

Князь склонился над этэри и попытался унять её агонию. Ему вдруг стало жаль это великолепное создание, угодившее в чуждый мир грязи, похоти и лжи. Таймар знал, знал наверняка, что Роглуар покажется этому ангелу во плоти истинной преисподней. Сам князь любил свой дикий и суровый дом. Он много где бывал, видел, что и в Роглуаре есть своя прелесть, не такая красочная и ванильная как в Валамаре, но всё же завораживающая, порой даже шокирующая невероятными красками, запахами и звуками. Но заметит ли всё это пойманная этэри, Таймар не знал. Не был он уверен, что стихийный мир для сильных и выносливых людей придется этому нежному цветку по душе. Но она была трофеем, а трофеи не выбирают где жить.

Князь протянул руку к разметавшимся прядям удивительных волос. Такого оттенка Таймар прежде никогда не встречал, он напоминал пустоши близ Бычьего острова, усеянные неприхотливым и ароматным вереском. Молодой мужчина осторожно коснулся влажных прядей рукой, поражаясь их мягкости, затем он тронул белую кожу её лица, которую словно клюквенным соком сбрызнули. В его мире у некоторых девушек тоже были подобные крапинки, их называли поцелуями солнца. Китэрию же целовали все три светила Валамара и, судя по тому, что весь её тонкий, чуть вздёрнутый носик был усеян этими брызгами, делали они это часто.

Гладя светящуюся как жемчуг кожу со следами солнечной любви, Таймар замирал, наслаждаясь её глянцевой красотой. Он разглядывал мельчайшие, еле уловимые переливы, стараясь не смотреть в глаза девушки, но всё же не удержался и глянул. В эту же минуту мечущийся взгляд Китэрии остановился в немом ужасе, и князь испугался того, что этэри сейчас придет в себя, застав его за любованием её красотой.

Чужеземка действительно потрясала его своим умопомрачительным, неземным обликом, но Таймар был воином и хоть относился к женщинам благосклонно, никогда не ставил их выше военных побед. Этэри являлась ценной добычей и как бы прекрасна она не была, глупо расценивать её как простую наложницу, годную лишь для утех. Конечно, рано или поздно Харух заявит на неё свои права, непременно заявит, ведь от князя не утаились ревностные взгляды, которые он бросал на них во время допроса. Его командир ещё никогда не рисковал собственной жизнью, пытаясь захватить пленного, и Таймар с прискорбием понял, что белолицая красавица с тёмными глазами пробила брешь и в железном сердце капитана.

Отогнав слишком мелкие для командующего дейайракской армией думы, князь встал и принялся расталкивать своих людей.

– Поднимайтесь, аспиды, – приказывал он, пихая Харуха и Маруху носком сапога. – Поднимайтесь и займитесь пленными.

– Что, где я? – простонал пришедший в себя вор.

– Дома, – порадовал его князь. – Приведи в чувства Харуха.

Маруха поднялся на четвереньки и подполз к капитану, а князь побрел к берегу, чтобы осмотреться.

Ураган, которым встретил их родной дом, давно стих, прибрежные валуны ласкали спокойные воды дремлющего до поры моря. Таймар присел на один из камней и посмотрел вдаль. Он вспомнил о рассказах отца, о притчах, что читала на ночь Шема и о том, как они с братом обучались высшему слогу.

Понимал ли Деорак, что описать волшебней верхний мир нет никакой возможности? Ни один роглуарец и представить себе не сможет всех его красот, потому что просто-напросто не в силах вообразить свет трёх солнц, усеянные невиданными цветами поля, вольных прекрасных коней и сверкающие самоцветами и серебром города, где люди ходят в ночи по улицам, не страшась быть зарезанными? Невозможно объяснить, чем пахнет виноград и каков на вкус сидр из желтых груш. Нельзя разъяснить музыку сфер, если доселе ты слышал лишь военный барабан и визжание волыны. И красоту женщин вообразить сложно, когда она затмевает Солнце твоих небес.

Вернувшись домой, Таймар начал понимать тоску отца по Валамару. Тот, кто однажды открывал створки рая, не оставит надежды вернуться в него снова. Князь благодарил Деорака за подаренную возможность узреть верхний круг и в то же время проклинал, ведь отныне он должен лицезреть Роглуар, видя все его несовершенства, а главное, понимая, что устранить их нет никакой возможности, ибо таким его создали Боги.

Князь бросил последний взгляд на алеющий горизонт, где встречались вода и небо, и поднялся, намереваясь выжить, чтобы снова увидеть высокие платаны, стены великолепных храмов и три светила Валамара.

Он пошёл вдоль берега, надеясь отыскать хотя бы остатки виманы, но нашёл лишь выброшенной заплечный мешок. Он чудом остался на берегу, потому что застрял меж двух валунов. Не на эту находку рассчитывал Таймар, но и она порадовала его, ведь в суме были трофеи и вода. Уже привычным движением он ощупал подвязанный к ремню чехол с починенным артефактом и… не нащупал ничего, кроме собственного бедра.

В ужасе Таймар стал потрошить обмотанный вокруг себя палантин. Он срывал его, нещадно разрезая дорогую ткань, и когда от шикарного одеяния осталась лишь груда мокрого трепья у его ног, абсурдность происходящего накрыла князя, как неизбежная ночь. Отец дал ему простейшее здание, с которым он справился, но в самый последний момент всё пошло не так, демиург парадоксов решил сыграть с ним в одну из своих игр, поглумиться и опозорить.

Не раздумывая ни секунды, князь сиганул в море. Он устремился ко дну в надежде отыскать виману, проникнуть в неё и забрать потерянный там артефакт. Но его отчаяная попытка не принесла результатов. Он только выдохся и продрог до костей, а корабля не нашёл. Кохарское море было слишком глубоким, чтобы без подготовки и должного оборудования изучать его воды. Вимана доставила их домой, она подарила прогулку по Бескрайнему океану, но в обмен забрала то, ради чего они пустились в это опасное и безрассудное путешествие.

Таймару хотелось убить весь мир, ну или хотя бы отстегать плетьми, но это не помогло бы обелиться. Ни одна замученная жертва не вернёт ему имя, лишь он сам может сделать это.

«Но сначала нужно спасти то, что ещё можно спасти», – рассудил Таймар, закидывая за спину единственный уцелевший мешок и возвращаясь к своим людям.

Маруха привел капитана в чувства, но тот был плох. Когда их болтало в тонущем корабле, Харух налетел башкой на рычаг, торчащий из кресла пилота и, судя по всему, получил сотрясение. Его мутило и шатало из стороны в сторону. Князь подумал, что с таким капитанам он далеко не уйдёт, но бросать его не хотел. Имея на руках трёх пленников, которых необходимо доставить в столицу Дей-Айрака, приходится ценить каждого помощника.

Порывшись в заплечном мешке, Таймар вынул флягу и напоил своего воина. Потом его люди разоблачились, стянув с себя монашеские тряпки намотанные прямо поверх кожаных костюмов. Одеяния служителей Гаянэ солдаты порезали на ленты, связав ими пленных. Хотя, наверное, в этом и не было особой необходимости, потому что пришедшим в чувства валамарцам, было в разы хуже, чем потрёпанным воинам Роглуара.

Нэвра затравленно озиралась по сторонам, хватая ртом воздух, словно выброшенная на землю рыба. На библиотекаря смотреть без жалости вообще было невозможно. Он то и дело метал сострадательные взгляды с одной этэри на другую, проклиная себя за беспомощность. Таймар посмотрел ему в глаза и проговорил:

– Женщинам ничего не грозит, при условии, что вы будете вести себя благоразумно.

– Что в твоем понимании благоразумие? – печально проговорил жрец Янизи.

– Просто следуйте за нами и не пытайтесь бежать, иначе твоим девочкам непоздоровится.

Библиотекаря не надо было запугивать, он и так страшился за пленниц сверх меры. Жрец знал, что смерти его сёстры не страшатся, но вот надругательства над этими чистейшими созданиями он допустить не мог, как впрочем, и предотвратить. И единственное что ему оставалось, это выполнить приказы захватчика и не злить его, чтобы тому не пришлось доказывать, что его угроза – не просто брошенные на ветер слова. А вот воительница с глазами мутантки могла доставить неудобства. Сейчас конечно она слаба и с трудом держится на ногах, но как только её организм попривыкнет к роглуарскому воздуху, Нэвра станет опасней целого взвода, это Таймар предвидел, смотря в пылающие ненавистью глаза девушки.

– Надеюсь, ты не думаешь продемонстрировать нам парочку своих особых приёмов? – обратился к ней Таймар. – Если думаешь, то это плохая затея, потому что я успею свернуть шею твоей сестре, как только почую неладное. А я почую, будь уверена.

– Не сомневаюсь, – просипела задыхающаяся Нэвра, – ты же не человек, ты зверь.

Князь кивнул, удовлетворившись понятливостью девушки, а затем махнул рукой на запад.

– Идем туда, – скомандовал он, и трое выживших роглуарцев вместе с тремя пленными двинулись в путь.

Так и не пришедшую в чувства Китэрию Таймар нёс на своём плече, капитану идти помогал Маруха, а впереди ковыляли Нэвра и Сиху. Библиотекарь приобнимал дрожащую воительницу, постоянно оглядываясь назад.

– Не верти башкой, – прикрикнул на него князь, – ничего с твоей Китэрией не случится. Гляди под ноги и веди девку, да смотри, чтобы она не окочурилась раньше времени.

Сиху поспешно отвернулся, крепче обнял пленницу и засеменил вперёд. Убежать он не мог, Нэвра была слишком слаба, а библиотекаря Маруха привязал к ней веревкой, к тому же ноги их тоже были связаны. За свою жизнь Таймар перегнал сотни пленных и неплохо поднаторел в этом деле, от молодого захватчика ещё никто не уходил, не уйдут и валамарцы, главное самому не заплутать.

Степи Кохары пугали своей однообразностью и просторами. Люди не селились здесь из-за диких кошек, охотящихся по ночам на ползучих тварей. И те, и другие были смертельно опасны для человека, встреча с ними сулила неминуемую гибель. И если змеи и ящеры ползали поодиночке, то кошки передвигались стаями, а укрыться от них в степи не было никакой возможности.

Таймар спешил как мог, чтобы пересечь Кохару и скрыться в штольнях Дуадэй. Там он рассчитывал отыскать надсмотрщика и разжиться у него механическим тарантасом. Но судьба редко баловала князя лёгкими путями, не сделала она этого и теперь. Когда они уже отошли от морского берега вёрст на десять, им таки попалась отбившаяся от стаи кошка.

Её горящие нефритом глаза Таймар увидел издалека. Он тут же подозвал к себе Маруху и, скинув ему на руки Китэрию, велел всем спрятаться за него.

Князь вынул оба кинжала, пригнувшись к земле в боевой стойке.

– Что Харух? – спросил он, не оборачиваясь.

– Плох, – дрожащим голосом отчитался Маруха, но Таймар услышал, как капитан пытается встать, чтобы биться плечом к плечу со своим князем.

– Следи за пленными, – велел Таймар и стал медленно наступать на маячившего впереди зверя.

Кот долго не решался атаковать, да и князь не больно-то жаждал встречи с ним, но оба хищника понимали, что остаться на этой земле должен только один из них.

Первым не выдержал кот. Тремя огромными прыжками он преодолел расстояние в пять саженей и навалился на Таймара, выставившего вперёд клинки. Послышался сдавленный вопль, это правый нож князя задел бочину зверя, и тот неуклюже повалился наземь, но тут же подобрался и, развернувшись, повторил атаку.

Таймар снова выставил клинки, готовясь к новой схватке, но кот был хитёр – он перепрыгнул через голову противника, оказавшись у него за спиной, и вонзил ему в плечо клыки.

– А-а-р-р-р – взревел князь, стараясь наугад пырнуть зверя ножом, но кот не просто держал его мёртвой хваткой, а мотылял из стороны в сторону.

Таймар вопил, рычал, но продолжал наносить слепые удары, пока один из них не пришёлся зверю в скулу. Тварь разжала пасть и, застонав, встала на задние лапы, а вырвавшийся князь, обернулся и навалился на неё всем телом.

Со стороны этот манёвр мог показаться глупым и даже безумным, ведь кот был крупнее воина в два раза. Но принц Дей-Айрака не намеревался погибать, особенно после того как вернулся домой с трофеями. Он вгрызся коту в мягкий незащищенный живот и стал рвать его как настоящий хищник.

– Ш-ш-ш-ш – зашипела котяра, ударяя тяжелыми лапами по спине нападавшего, – ш-ш-ш-ш…

Несмотря на обжигающую боль, князь продолжал потрошить зверя, уже помогая себе ножом, и в считанные секунды разодрал гадину, вывернув наизнанку все её внутренности.

Задыхающийся и истекающий корью, как своей, так и кошачьей, он поднялся на ноги, когда зверь перестал издавать какие-либо звуки и дергать лапами. Потом отрезал его мохнатый хвост с белой кисточкой на конце и, затолкав его за пояс, пошёл к своим людям.

Все они сгрудились в одну кучу, прижавшись друг к другу, словно боясь, что расправившись с хищником, Таймар и их потроха захочет испробовать на вкус. Сиху трясся так, что его зубы клацали громче чем ночные цикады. Маруха, кажется, испачкал портки. Харух взглядом просил прощения за то, что не смог прийти на помощь своему князю. И лишь Нэвра взирала на него с интересом. А потом князь перевёл взгляд на Китэрию, которая сидела на земле, обхватив сестру за ногу.

Этэри пришла в себя и смотрела на него широко раскрытыми глазами полными сожаления и скорби, будто в этой битве со зверем погиб сейчас не их враг, а Таймар. Он нагнулся к ней, подцепил широкий рукав её платья и вытер им кровь со своих губ.

– Испугалась? – спросил князь, заглядывая в колдовские глаза этэри.

Девушка кивнула, продолжая смотреть в упор, будто хотела продырявить его. Не выдержав откровенного и такого разоблачающего взгляда, князь поморщился и рывком одной руки поставил этэри на ноги, а потом закинул на плечо. Но девушка застонала от боли и попыталась соскользнуть на землю.

– Если ты предпочитаешь идти пешком, я не стану возражать, – проговорил князь, крепче прижимая к себе добычу, – но учти, путь наш будет долгим.

– Пешком, – простонала Китэрия, и Таймар поставил её наземь.

Девушка пошатнулась, но удержав равновесие, сделала шаг, затем ещё один.

– Нет, – заявил князь, – такими темпами мы до шахт и к полуночи не доберемся.

Он снова поднял этэри и, закинув за спину, пошёл дальше. Команда и пленные последовали за ним.

Этэри стучала по его широкой спине своими маленькими острыми кулачками и извивалась как уж, но Таймара это скорее забавляло, чем злило. Он понял, что прекрасное существо с вересковыми волосами не воительница в отличие от девчонки, которую не сумел завалить сам Вышибала.

Но если Китэрия не воин, то кто же она? Таймар вдруг задумался, каким таким даром обладает его пленница, ведь неспроста же она была в свите самой Ерики.

– Зачем ат-этэри взяла тебя в град Тысячи колоколов? – спросил он, останавливаясь и водружая девушку на высокий валун.

Она снова посмотрела на него в упор, но ничего не ответила. Таймару только показалось, что глаза её потемнели, а ещё почудилось, будто они смотрят не на его лицо, а куда-то сквозь, в самую глубь его мыслей и даже ещё глубже – туда, куда и самому князю не заглянуть. Он поёжился, ощутив себя голым.

– Эй, Маруха, как там капитан? – крикнул Таймар оборачиваясь.

– Ничего, приходит в себя, вроде.

– Вот и отлично, пусть тащит свою зазнобу сам, я чего-то притомился.

С этими словами он подтолкнул Китэрию к Харуху.

Несмотря на изможденный вид тот с радостью принял ношу, а этэри обернулась к Таймару, и в глазах её он причитал мольбу.

Князь знал, о чём просили даже самые гордые женщины, попадая в руки Харуха. Обычно их взгляд говорил – лучше убей. В глазах Китэрии он уловил то же послание и был немало удивлён, ведь она ещё не знала, чьей добычей стала, к тому же капитан обращался с нею гораздо любезнее чем он. И всё же девушка скорее согласилась бы трястись на его твердом плече, нежели на услужливых руках капитана, это было ясно как день.

Чувствуя, как его против воли одолевает желание уступить, Таймар отвернулся. «Странная и очень опасная рыбка попалась в наши сети, – думал князь, шагая к каменоломням. – Надо будет держать с ней ухо востро и не позволять себе размягчаться».

Глава 3. Таймар

До места они добрались, когда на небе уже вовсю хозяйничала луна. Её светлый лик озарял обнесенные забором карьеры, до них оставалось не больше трёх саженей. Таймар каждую минуту ждал появления диких хищников, но на их счастье, они не встретили больше ни одного степного животного, будто пустошь заговорил кто, оберегая путников от когтистых лап и ядовитых клыков. Единственное, от чего невозможно было уберечь ни простого странника, ни даже принца Дей-Айрака, так это от непроходимой тупости часовых.

Когда подошедший к воротам Таймар, потребовал разместить солдат в приличных комнатах, а его сопроводить к надзирателю, два охранника посмотрели на него, словно имбицилы и по-идиотски заржали.

– Может вас ещё пивком угостить и бабу под бок пристроить? – глумливо спросил один, чем страшно разозлил князя.

– Да, у них и свои мокрощёлки есть, – хохотнул другой, окончательно взбесив Таймара.

Пару лет назад Деорак распорядился снять сотни копий с портретов своей монаршей семьи и развесить во всех мало-мальски значимых учреждениях. Служащие донесли о том, что приказ выполнен, и отныне каждая псина будет знать, как выглядит вседержитель и его сыновья. Но, сложившаяся ситуация показывала, что отцовский метод не сработал. Солдатня понятия не имела, кто отдавал им приказ и продолжала глумиться, отпуская скабрезные шуточки насчёт пленниц. Один из них даже обнаглев, попытался дотянуться до Нэвры, чтобы ущипнуть её.

Князь понял, что ничего от слабоумных не добьётся и после очередного комического экспромта одного из часовых вынул усеянный драгоценными камнями кинжал и с равнодушным видом всадил его в живот болтуна.

– Распорядись, чтобы о моих людях позаботились, да пошли кого-нибудь к надсмотрщику с докладом о том, что к нему прибыл Таймар Маелрах, – проговорил он, меланхолично вытирая оружие об жилет часового.

– Си-сию минуту, – пискнул потрясённый дежурный, срываясь с места и голося во все горло. – Виша, Гаир, сюда! К нам принц пожаловал!

Из прилегающих к вратам башен повыскакивали заспанные рабочие. Они суетились, не зная, что делать с таким высокопоставленным гостем.

– Комнаты, еду и свежее бельё, – скомандовал Таймар, и только тогда их хаотичные действия обрели некий вектор.

– Прошу за мной, Ваше Высочество, – проблеял старший, – в лучшую комнату. Она в восточном доме, там останавливается проверяющий, когда наведывается, да-да.

Он пыхтел всю дорогу и рассыпался перед нежданным гостем в любезностях, впрочем, настолько однообразных, что, в конце концов, утомил князя.

– Да замолчи ты уже, и так башка болит, – прикрикнул он на него. – За надсмотрщиком послали?

– Послали, Ваше Высочество, да-да, всё так, послали, – блеял провожатый. – Не успеете и переодеться, как он явится.

– Что насчет ванны?

– Сделаем, всё сделаем!

– Тогда сначала ужин, потом ванны.

Не успел князь со своей свитой добраться до домика проверяющего, как весть о его появлении облетела все уголки штолен. Надсмотрщик бегал по кабинету ныкая серебришко и подчищая в журнале приходов и расходов некоторые несоответствия. Кухарки раздували печи и кромсали поросенка, прачки тащили в дом свежие простыни. Вообще, носились все как угорелые, потому как весть о безвременно павшем Щепе, не признавшем в путнике младшего сына Деорака, разошлась как ветер в поле.

Был ли ночной гость князем или же обычным проходимцем не знал никто, потому как пресловутые портреты, разосланные по империи, видели далеко не все, как было обещано. А вот про суровый нрав Таймара знал каждый житель Дей-Айрака, оттого и суетились все, боясь разочаровать его монаршее Высочество.

Ещё подходя к дому, князь увидел, как зажигаются окна во всех этажах, как мечутся ошалевшие фигуры людей, готовясь к появлению важной персоны, и ощутил вдруг невероятное облегчение и спокойствие.

Он дома.

Может его Роглуар и непригляден по сравнению с Валамаром, но здесь он князь, а там – жалкий бродяга, которому предлагают заработать позёрством и заставляют сдать оружие.

Когда путники вошли в дом, на стол уже накрывали. Низкорослый пацан катил тележку с закусками, хлебами, мясом ящеров и, конечно, крепким пятидесятиградусным чаилом. Накрывать ему помогали две прислужницы.

Уставшие путники не стали дожидаться, когда слуги закончат с приготовлениями. Они уселись на лавки и тут же схватились за чарки с огненной водой, осушив их чуть ли не залпом.

– Б-р-р-р, хороша, – прохрипел капитан, занюхивая питье хреновым листом.

Как только все закуски были выложены на стол, челядь вытянулась по струночке и принялись ухаживать за гостями. Вскоре явился и сам надсмотрщик. По его лицу было видно, что он признал в могучем воине сына Деорака, рождённого под кровавой звездой. Не то портрет его всё ж таки где-то углядел, не то сверкнувший в ухе рубин приметил.

Разжиревший на местных харчах мужик с заплывшими от чаила глазами, залебезил перед князем, боясь, что за провинность Щепа, его сместят с должности. И боялся он, надо сказать, не напрасно, потому как одного взгляда на его раскрасневшуюся ряху и бегающие зенки было достаточно, чтобы понять – засиделся он в управленцах.

Таймар даже не стал тратить время на упреки и отчитывания, для себя он решил, что как только вернётся в столицу, пришлёт сюда проверяющего с новым надсмотрщиком. Он лишь велел снарядить к утру механическую повозку и немедленно прислать лекаря и стражей, чтобы охраняли их пленных.

Выяснилось, что лекаря нет, а всех нуждающихся пользует травница Мэра.

– Ну так её пришли! – не выдержав, гаркнул князь. – И травы свои пускай тащит, у меня тут раненая.

– Так и вы, Ваше Высочество, потрёпаны и не мало, – протараторил надсмотрщик.

– Пустяки, – бросил Таймар, прикрывая полотенцем разодранное плечо и исцарапанную спину. – Пускай сначала её посмотрит.

Пока травница лечила Китэрию, трое уцелевших в походе мужчин принимали ванны. Надсмотрщик приставил к Таймару самую пригожую девку из своего питомника. Но после женщин Валамара князь не мог смотреть на неё без жалости, хотя прежде счёл бы бедняжку если не красавицей, то, по крайней мере, милашкой.

В очередной раз он проклял затею отца, не представляя, как теперь будет любоваться местными женщинами, когда-то радовавшими его глаз.

А тем временем «милашка», ничего не подозревающая о грустных думах князя, успела избавиться от одежд и, вооружившись губкой, принялась мылить спину князя, ненароком прикасаясь к ней своей грудью.

Таймар на её откровенные манипуляции никак не реагировал, и девчонка решилась на более смелые действия.

– Просто омой эти царапины и разомни мне тело, смазав мазью, – проговорил он устало и одернул её руку.

Девушка зардевшись, повиновалась. Но когда она намыла гостя и уложила на чистые простыни, принявшись растирать его напряженные мышцы, он подумал, что погорячился и напрасно отверг её. Руки у «милашки» были что надо: нежные и гладкие, а от распущенных волос пахло вереском.

Неожиданно для себя князь вдруг развернулся и, схватив массажистку обеими руками, повалил на кровать.

Пока миниатюрное создание стонало под необузданным напором Таймара, дуреющего от тонкого запаха степной травы, в соседней комнате, где Китэрию лечила травница, разразился скандал.

Наскоро помывшийся Харух, спешил к своей добыче. Всю дорогу он только и думал о том, как сожмёт хрупкую, нежную и благоухающую виноградом Китэрию, как она разведет перед ним свои белые ноги…. Одна мысль не давала капитану покоя – каков цвет её волос там – меж этих упругих бёдер?

Харуха аж трясло от вожделения, он бы с радостью и трапезу пропустил, и купание, если б не князь. Но теперь, когда все условности были выполнены, а Таймар занялся девкой, что к нему приставил надсмотрщик, он мог, наконец, распорядиться своим трофеем, как желает.

«Видят Боги, я проделаю с ней всё, о чём мечтал и не раз», – думал обезумевший от похоти капитан, спеша к этэри. Но когда распаренный и прикрытый лишь простыней, он ворвался в комнату, где разместили пленных, то застал там старуху, накладывающую на шею молодой девушки повязку.

– Пшла прочь! – гаркнул он на неё, отталкивая в сторону.

Старуха пошатнулась, и чуть было не шлёпнулась на пол.

– Ты что это?! – возмущенно взвизгнула она. – Князь велел мне ухаживать за раненой.

– Сначала я сам за ней поухаживаю, – ухмыляясь, проговорил капитан, – а потом уж и ты доделаешь свою работу.

Но старуха оказалась не из робких, она попыталась загородить собой девушку.

– Знаю я, как ты за ней поухаживаешь, – скривившись, бросила она. – Девочка совсем слаба и не сдюжит твоей заботы. А мне потом перед князем отчитывайся.

– Ты на кого хайло подняла, карга старая?! Нук пшла вон! – возмущенно заорал Харух, брызгая слюной.

Он схватил травницу за волосы и швырнул в дальний угол, где та и лишилась чувств, приложившись темечком о косяк.

Оставшаяся без заступницы Китэрия вжалась в спинку койки и попыталась отбиться от звероподобного воина, в то время как привязанные к своим кроватям Сиху и Нэвра, старались вразумить разбушевавшегося Харуха. Но тот не слушал валамарцев, он в нетерпении рвал дорогие ткани девичьего одеяния, мечтая добраться до манящего перламутром тела.

Этэри отбивалась, как могла, кусалась, пиналась и старалась выдрать ополоумевшему от желания мужчине все волосы на голове. Рядом скрипел жрец, силясь порвать веревки, что держали его по рукам и ногам. Нэвра выла, не в силах видеть столь унизительную картину. А знахарка безучастно валялась в углу, и, похоже, не дышала.

Казалось, на эти крики должны были сбежаться все рабочие каменоломни. Но, во-первых, они знали, что вопли доносятся из комнаты пленных, а во-вторых, просто боялись заходить туда. Таймар же был сильно занят и сам чудом не оглох, потому как его «милашка» оказалась на редкость голосистой бабой. А Марухе, хоть и было слышно, что твориться в комнате пленных, просто не пришло в голову останавливать капитана. И лишь оставшимся за прислужниц девушкам, было не всё равно.

Одна из них отважилась спуститься во двор и попытаться отвлечь князя, в надежде, что он сможет остановить этот беспредел. Она набрала камешков и, затаившись в кустах, принялась кидать их в его окно. Но «милашка» слишком усердно надрывалась, изображая наслаждение, поэтому звуки потасовки дошли до таймаровых ушей лишь тогда, когда очередной брошенный камень разбил окно, попав в плечо его любовницы, и та, наконец, умолкла.

Как только отдышавшийся князь уловил доносящиеся издалека крики, он тут же понял, что происходит.

Накинув любезно приготовленную прачкой длиннополую рубаху, он вылетел из своей комнаты и поспешил на шум.

Харух к тому времени уже разодрал все одежды этэри и бесцеремонно лапал драгоценное тело молодой красавицы, по-прежнему отбивающейся от него изо всех сил.

Ворвавшись к пленникам, Таймар тут же оценил положение как скверное. Знахарка валялась бездыханная. Сиху в кровь изодрал лодыжки и запястья, пытаясь вырваться, чтобы помочь сестре, а Нэвра билась в истерике, поливая капитана бранью. Харух же тащил извивающуюся Китэрию к выходу. На постели лежали лохмотья, бывшие когда-то одеждами этэри.

– Что за бардак?! – взревел Таймар.

– Ничего, князь, ничего, просто паршивка сопротивляется. Но так даже интересней, – Харух жутковато улыбнулся, и Таймар понял, что остановить его будет не просто, потому как капитан распалился, будто олово в горновой печи.

– Верни её на место, – велел он тоном, не терпящим возражений. – И прибери здесь, а потом ко мне. Живо!

– Я чем-то разгневал тебя? – в недоумении протянул Харух.

– Своим неуёмным аппетитом. Я велел привести пленницу в порядок не для того, чтобы ты уходил её до смерти.

– Ты же сам сказал, что как только заложники попадут в Роглуар, они станут трофеями. Она моя по праву…

Харух не знал, что говорить и вообще не понимал, почему вынужден оправдываться. Все захваченные в боях пленные становились рабами. Что же касалось женщин, то было одно непреложное правило, распространяющееся на всех – захваченная воином девка, становилась его собственностью, и никто, даже сам император не мог на неё претендовать.