Текст книги "Пленница тирана (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22. Китэрия

Они прибыли в град Тысячи колоколов с одной только целью – выслушать ежегодный отчет монахов Янизи о проделанной работе. Из года в год делегация этэри останавливалась в Золотой пирамиде, дабы не привлекать излишнее внимание к колыбели всех технических начинаний своих инженеров. О, если бы они могли перенести главную лабораторию Валамара в Тедьюри! Но нет, это было невозможно, потому как гора Эйора, в которой добывался основной компонент для валадия, была единственной в своем роде и счастье, что располагалась она в относительной близости с Доли-Яо.

Многие тысячелетия им удавалось скрывать истинное предназначение храма Янизи. Лишь избранные посвящались в тайну о том, что, по сути, это и не храм вовсе, а лаборатория. Но вот нашёлся один алчный и фантастически невежественный воин, который сумел распознать в скромной молельне сокровищницу знаний. Хотя, скорее всего, ему помогли.

Китэрия видела, – наука этого варвара интересовала лишь как средство для расширения власти. Он мечтал использовать добытые знания в качестве оружия, обратив достояние Валамара против него же. Нет, не то, что бы этэри «шестой руки» читала его поверхностные мысли, но она была видящей и очень хорошей видящей, возможно, поэтому Ерика и покровительствовала ей.

Ат-этэри взяла Китэрию с собой потому, что помимо своего дара девушка обладала ещё и острым, пытливым умом, позволяющим ей видеть чуть больше, чем её братья и сёстры по касте. Читая умонастроения и душевное состояние человека, многое она додумывала и частенько попадала в самую точку. Но для развития способностей лилулай требовались знания, а библиотека Янизи была сосредоточием мудрости. В ней имелись такие книги, о которых не слыхивала и сама Ерика. Поэтому великодушная наставница молодой этэри взяла её в это путешествие, позволив посетить кладовую знаний, а служители храма даже сопровождающего к ней приставили.

Кто же знал, что добросердечный Сиху пострадает из-за её нетерпения. Ведь это она упросила его посетить нижний ярус, пока вся делегация ожидала завтрак. Молодой инженер даже поделился с нею своими изысканиями в области бурных волн Бескрайнего океана и самоотверженно сражался, когда напали эти расхитители. А теперь они вместе с Нэврой летят в Роглуар как пленники.

Китэрия слышала о нравах нижнимирян, что присваивают себе отвоеванные у собратьев земли, а их бывших хозяев делают рабами. Она с ужасом представляла, что выпадает на долю лишенных свободы людей и даже боялась думать, как настрадается из-за неё совсем еще молодая Нэвра и служитель Янизи.

Лилулай смотрела на свою сестру и нового друга, моля Богов о милости, и то ли они услышали её мольбы, то ли поговорка о том, что зло – явление самоуничтожительное, явила себя в действии, а радость похитителей была не долгой. Корабль, похоже, решил наказать своих угонщиков, лишив их жизней прямо у границ собственного дома.

Как только они миновали порог звёздного скопления, где не сумели избежать столкновений с обломками небесных тел, приборная панель будто взбесилась. Она беспорядочно мигала, как потерпевшая, да ещё и сирена загудела, извещая о поломке, которая не позволит безопасно посадить машину. И никто ничего не мог сделать, потому что роглуарцы были на грани смерти. Их главный командир, которого они называли князем, пару раз уже терял сознание, его выворачивало наизнанку, и у Китэрии была полная уверенность, что он вот-вот вытошнит собственную плоть, так и не дождавшись крушения.

Но на её беду Таймар, внешний облик которого походил на величественную, могучую скалу был ещё сильнее, чем казался. Как только корабль преодолел пограничье и стал входить в поле, причастное к Роглуару, молодой воин постепенно начал приходить в себя, чего нельзя было сказать о Китэрии. Рана, которую нанес ей звероподобный мужлан с гипертрофированным либидо, вновь стала кровоточить, да и ощущение невероятной тоски, разливающейся в пространстве вместо кислорода, давило с чудовищной силой.

Эти переживания, словно колёса деревянной повозки, проехались по её горлу, сперев дыхание. Китэрия хватала ртом воздух, но в легкие проникала лишь хандра, уныние и ощущение безнадёги. Роглуар лишь начал заявлять о себе, а ей уже хотелось умереть от этой черной хмари, зовущейся атмосферой нижнего круга. Она вся съёжилась, поникла, ей даже стало казаться, будто она физически сжалась до размеров напуганного дитя. Зато Князь со своим командиром и прихвостнем, лебезящим так, будто он не человек, а жалкий пёс, почуяв ветра родных земель, воспряли и начали суетиться.

Сначала они терроризировали Сиху, пытаясь склонить его к содействию в посадке корабля, затем обратились ко всем сразу:

– Мы с вами находимся на одной лодке. Мигание лампочек и сирена явно говорит об аварийной ситуации. У нас какая-то поломка или я всего лишь должен нажать кнопки в некой неведомой мне последовательности?

Голос князя был обманчиво спокоен, но Китэрия чувствовала, что его самообладание натренировано годами. В действительности молодой мужчина захлёбывался от бессильной ярости, и была она настолько ядовитой, что казалось, могла отравить.

Но не только князь, заставлял Китэрию вжиматься в спинку кресла. В салоне всего корабля становилось уже нечем дышать – отчаянье, ненависть, злоба, вожделение и суеверный страх, исходившие от роглуарцев, отравляли воздух. Три человека заполонили миазмами своих душ всё пространство, не оставив остальным пассажирам и толики чистого газа. И когда Китэрия уже думала, что хуже быть и не может, князь повторил свой вопрос, но на этот раз обратился к ней лично.

Он склонился над нею, и девушку закружило в водовороте неведомых прежде ощущений. Как видящая, она получала бесценный опыт, но как молодая женщина – изнывала от муки, которою доставлял ощущаемый ею коктейль княжеских переживаний. Его сердце, несомненно, было самым мрачным и грубым из тех, что ей доводилось встречать прежде. И всё же этэри не спешила судить этого воина, ведь она совсем не знала роглуарцев. В конце концов, они не виноваты в том, что на их круг снисходит так мало света. Да и сама она когда-то была такой же. Да, это было несколько жизней назад, но ведь было же.

Таймар сосредоточенно разглядывал её лицо, склонившись настолько близко, что его дыхание раздувало ей пряди волос. Чернота, смута, жестокость правили в его душе, но было там и кое-что ещё, нечто непознаваемое юной лилулай, нечто противоречащее всему его образу. И как поняла Китэрия, она единственная могла видеть в нём это нечто. Даже сам князь не ведал, что зиждется во владениях его собственной души.

Она не стала отвечать на его вопрос, а лишь отвернулась, чтобы не видеть страшных темно-зеленых глаз и не чувствовать так остро его гнев. Но он не отставал. Неожиданно деликатно, словно обращаясь к муэ выше себя по происхождению, он взял двумя пальцами её подбородок и развернул к себе.

Лицо его оказалось так близко, что лилулай увидела, как сверкнула в правом ухе воина крохотная красная искра, и затаила дыхание.

– Я понимаю, что тебе неприятно смотреть на мое лицо, ведь вы считаете нас безобразными обезьянами, – начал он, и Китэрия ощутила, как его злоба сменила окрас. – Но меня мало волнует твоё мнение. Ты пленница, а пленники не выбирают на кого смотреть. Я перестану мучить твои глаза, если ты просто ответишь мне, как посадить виману?

Таймар, наверное, немало удивился бы, скажи ему Китэрия, что она не считает его безобразным. Да, он не казался ей красавцем, его резкие, словно мотыгой вырубленные из камня черты были нарочито грубыми, к тому же его сильно уродовал шрам, рассекающий бровь и нижнее веко. И все же поросшее угольно-черной щетиной лицо воина не было отталкивающим, как и его хриплый, утробный голос, которым он при желании мог и загипнотизировать. Китэрия никогда не встречала таких как он и, несмотря на то, что сам воздух близ этого человека был смертельно опасным, она не могла побороть любопытства и всё же подняла не него взгляд.

– Я не знаю, как посадить корабль, я же не пилот, – прошептала она, дрогнувшим голосом.

Таймар смотрел на неё в упор, буквально всверливая свой темный, отливающий металлом взгляд, под которым бедная девушка плавилась, как весенний снег.

– В следующий раз будем избирательнее в выборе пленных, – проговорил он, выпуская её подбородок.

– Следующего раза не будет, – произнесла этэри как можно равнодушней. – Корабль разобьется, и мы все погибнем.

– Ну так сделай что-нибудь чтобы этого не случилось! – в сердцах гаркнул князь.

– Зачем? – спросила девушка, в глубине души испытывая жалость к этому сильному мужчине, который не знал, что такое смирение.

– Послушай, вам всем действительно не так уж хочется жить, или вы умело прикидываетесь?

– Жить хотят все.

– Ну так помоги мне!

– Не могу.

– А точнее не хочу, – понял князь, глядя на неё с осуждением.

– Сейчас это одно и то же.

– Так! Я понял! Пошла запредельная философия, а мне не до этого.

Китэрия посмотрела на краснеющее от злобы лицо Таймара, на его глубокие малахитовые глаза, на тонкую полоску плотно сомкнутых губ и вздернутый, чуть раздвоенный подбородок, посмотрела так, как смотрят в лицо смерти, и улыбнулась. В тот момент её словно волной накрыло облако тревоги. Оно исходило откуда-то сбоку и оказалось настолько сильным, что этэри не удержалась и повернула голову. Там сидел похитивший её Харух. Он хмурил брови и нервно покусывал грязные ногти. Капитан неустанно и что особенно удивляло, ревностно следил за допросом.(друзья, эта книга уже завершена и полная версия пленницы тирана опубликована на сайте автор тудей. Там она тоже бесплатная. В связи с новой политикой литнета я перешла на автор тудей и все свои новинку теперь буду выкладывать там).

Китэрия прикрыла глаза и отвернулась, чтобы не осквернять своё лицо назойливым взглядом этого монстра. Она постаралась абстрагироваться от того ужаса, что её окружал. «Если это последние часы моей жизни, – наставляла она себя, – то провести их я должна в благости или по крайней мере в гармонии с собой, хоть роглуарский воздух и не позволяет этого сделать».

Вскоре события, разворачивающиеся на корабле, перестали волновать этэри. Перед внутренним взором девушки возникали, сменяя друг друга, картины прошлого: её инициация и посвящение в этэри красного храма Пироп, её первые знаки на теле, которые нанесла лично Ерика, обучение, сёстры и первая поездка за границы Тедьюри. Она вспоминала храм Авадитты, квартал художников, где один из мастеров запечатлел её красоту в своей картине, и, конечно, Янизи. Воспоминания были невероятно живыми и красочными, и, если бы не рана, она позабыла бы, где находится. Но вот и в границы её внутреннего мира ворвался хаос, разметав все образы былой жизни.

Таймар, сидевший у штурвала корабля и, видимо, немного освоившийся, направлял его прямо в бушующие воды черного океана. А когда борта виманы встретились с неистовыми волнами чужого мира, её тряхануло с такой силой, что все попадали кто куда. Последнее, что видела Китэрия в своей недолгой жизни, было искаженное страданием лицо Нэвры. Затем девушку швырнуло в хвост виманы и Китэрия, которой не за что было ухватиться, полетела следом за ней.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Глава 1. Огайра

События во второй части, повествующие о разных персонажах, могут немного расходиться во времени.

Огайра не был дома уже больше двадцати лет. Не видел ни сестры, ни матери и даже не знал, живы ли они теперь. Их пещера в самой высокой части горы, где он некогда играл с Изуми в колдовские прятки, могла уже и обвалиться, но маг всё же спешил повидать малую родину, надеясь застать хоть кого-то из сородичей.

На его счастье ни родной дом, ни семья не пострадали, и, судя по обустройству жилища, достаток не обошёл красавицу Изуми стороной. Огайра страшился того, что по его вине на семью наденут саван отчуждённости, ведь опустившись до столь скотского состояния, которое опрокинуло его в нижний круг, он и на близких бросил тень.

Так казалось магу не смирившемуся со своим падением, но не супругу его сестры, предсказателю Сичирру. Он был славным и талантливым малым, прибывшим из долины Нувэй в Лунные пещеры незадолго до исчезновения Огайры. Сичирр стал присматривать за оставшимися без защиты женщинами, одна из которых была слишком юна, а вторая уже немолода. А пять лет назад, когда Изуми вошла в возраст, предсказатель взял её в жены и теперь жил в доме Огайры.

Маг с тоской наблюдал, как новый мужчина его семейства брался за ту работу, которую полагалось делать ему. Но Огайра не мог не признать, что если бы не Сичирр, у него вообще не осталось бы близких в Валамаре.

Так или иначе, а всё же приятно было навестить старую мать и всё такую же смешливую и ласковую сестру, по-прежнему любящую его.

– Все совершают ошибки, брат, – говорила она, пытаясь утешить Огайру. – К тому же ты не виноват, ведь это женщина, сошедшая с ума от любви к тебе, послушалась какую-то ведьму и подсадила тебя на дурман. Не вздумай она привязать тебя к себе, ничего этого не случилось бы.

Огайра кивал головой, не желая спорить с Изуми, но где-то в недрах своей души понимал, что и его вина во всей этой истории была, и немалая. Ведь он видел, что Кара, прибывшая из Барвирии и воспитанная по другим законам, увлеклась им. Если бы Огайра постарался объяснить девушке, что не пара ей, то всё могло бы сложиться иначе. Она не отыскала бы ведьму, научившую подсыпать возлюбленному дурман в питьё, и не сделала бы из подающего большие надежды мага жалкого раба страсти.

Огайра не был единственной жертвой ведьмовского дурмана, да и столь трагичные последствия считались распространенными случаями. Когда он освоился в Роглуаре, то узнал, что дурман-траву частенько подмешивают в борделях. Дорогие проститутки приваживали таким образом богатых клиентов. Мужчина далеко не сразу понимал, что неземное наслаждение дарит ему вовсе не конкретная девушка, а подсыпанное ею зелье. Нескольких посещений бывало вполне достаточно, чтобы сластолюбец пристрастился к дурману, а через пару месяцев и вовсе прописался в спальне чаровницы.

Но даже когда до обманутого клиента доходило, что его приручили с помощью травяного настоя, он не переставал ходить к своей красотке. Он готов был платить столько, сколько она попросит, лишь бы райское блаженство не заканчивалось и, в конце концов, погибал.

В Роглуаре от этого редкого и очень дорогого зелья пострадало немало благосостоятельных мужчин как одиноких, так и семейных. Будучи зависимыми, они продавали имущество, оставляя на улице жён и детей, а порой и отдавая их в рабство, ибо они и сами становились рабами.

Так произошло и с Огайрай. В рабство он, конечно, никого не продал и дом свой не разорял, но вот сам стал марионеткой в руках эгоистичной Кары. Девушке было недостаточно одной ночи любви, она хотела безраздельно властвовать над магом из Лунных пещер, и к несчастью Огайры нашёлся некто, подсобивший ей в этом.

История падения мага была до смешного пошлая и страшно угнетала его. Огайра вообще считал власть тела над разумом унизительной. Маги четвёртого круга отличались высокодуховностью и не тяготились зависимостями, а если такое и случалось, то они просто переставали соответствовать высоким вибрациям своего дома и ниспадали в Роглуар как Огайра.

Маг стыдился причины своего падения настолько, что пообещал императору выполнить любое его желание, только бы тот свёл его с целителем, способным избавить от недуга. Теперь же к нескончаемой душевной муке и стыду примешивалось ещё и чувство вины. Его не покидала мысль, что личная беда и опрометчиво данное обещание могли повлечь за собой новые несчастья, а всё потому, что он не устоял от соблазна увидеть родных.

Маг сидел на краю пещеры, смотрел вдаль и вспоминал беззаботное детство.

– Не потревожу? – послышался за его спиной голос Сичирра.

– Да, садись, – предложил маг, расстилая свою накидку.

– Я кое-что видел в чертогах Луны, Огайра, – нехорошим голосом начал предсказатель. – И это кое-что касается сына Деорака.

– Говори, – напряженно попросил маг, понимая, что понапрасну зять не стал бы его сейчас тревожить.

– В общем-то, если я всё правильно понял, он ему и не сын вовсе…

– То есть как не сын? – перебил маг Сичирра. – Ты о ком сейчас, о Таймаре или об Истане?

– О Таймаре конечно, хотя и об Истане, возможно, тоже, – уклончиво начал предсказатель.

– Продолжай, – нетерпеливо дёрнул плечом Огайра.

– В предсказании говорится, что наследника Дей-Айрака ожидает дар, который приготовил для него брат. Если верить откровению, близится час, когда муж Роглуара обретёт этот дар, и мир узнает его истинную силу.

– Что за дар? – взволновался маг.

– Не представляю даже, это осталось за гранью откровения. Но одно ясно: радость он принесёт только его обладателю и то весьма сомнительную. Все же прочие поперхнутся им как проклятьем. Но не это встревожило меня, а то, что пророчество открылось многим из моего клана. Старшая годи нашего ордена говорит, будто оно как-то связано с предсказанием, напугавшим тридцать лет назад Ерику. Помнишь день, когда тебя вернули с межкруговой станции, где ты был смотрителем?

Огайра кивнул. Как не помнить – ему тогда пришлось не сладко. Именно из-за обещания данного Рокуто Нами, он и познакомился с Деораком лично, а потом по глупости потащился к нему за помощью, когда оказался в его круге совершенно один. Если бы можно было всё изменить, он отказал бы тогда ат-этэри. Всё равно Деорак оказался не тем, на кого подумала Ерика. Зря только время на нижнемирян потратили.

– В общем, – продолжил Сичирр, отвлекая мага от тяжких мыслей, – предсказание, кажется, всё же было не пустым, просто не ко времени. Хотя кто знает? – задумался он. – Может, в те дни как раз и начали формироваться предпосылки для будущих несчастий. Просто тогда ещё можно было что-то исправить, и потому эту информацию послали этэри, в надежде, что те разберутся. А вот теперь чья-то коварная идея уже созрела и готова воплотиться в жизнь, и от того сигнал бедствия шлют всем, кто может его принять.

– Бесы меня возьми! – выругался Огайра, вскакивая на ноги.

Вот теперь до него дошла вся масштабность грядущей катастрофы. Если в те далёкие времена даже Рокуто Нами прислушался к сновидческому бреду оракула, то вероятно угроза была действительно серьёзная. Вот только рано они расслабились, вообразив, будто сделали всё что смогли.

– Вот же ж свинство!

– Тихо, тихо, – попытался успокоить его Сичирр. – Это роглуарские проблемы, нас они мало касаются.

– Боюсь, ты ошибаешься, ведь пророчества не просто так приходят валамарцам, верно?

– Ну, да… – уклончиво начал Сичирр.

– Не хотел тебя расстраивать, но Таймар – это не только роглуарская проблема, но похоже и наша.

– С чего бы? – насторожился предсказатель.

– А с того, что он сейчас здесь.

– Что?! Как так вышло?

– Долгая история. Если твоё пророчество пришло тебе сейчас, то это неспроста, – нервно проговорил Огайра.

– Так, ладно, для начала надо успокоиться… успокоиться… успокоиться, – заладил не на шутку встревоженный Сичирр. – Где сейчас Истан?

– В Роглуаре.

– Это радует.

– В самом деле? – нервно усмехнувшись, спросил Огайра.

– По крайней мере, дар он братишке вручить не сможет.

– Допустим.

Мужчины задумались, уставившись друг на друга, а потом вдруг у Сичирра округлились глаза и он выпалил:

– А что если ты прав, и мне действительно неспроста открылась тайна нашего гостя именно теперь, когда он тут! Думаю, он действительно очень опасен, но по большей части на своей земле. А сейчас… – начал было Сичирр, но не договорил, испугался собственных мыслей.

– Сейчас князь уязвим, – понял Огайра.

– Угу, – кивнул предсказатель и покраснел.

– Это выход, – хладнокровно согласился маг. – Но для начала неплохо бы понять, кто же его истинный папаша, ведь если он какой-нибудь высший Демон – это одно, но ежели его родитель…

– Бог Огня? – предположил Сичирр, видя, что Огайра не может даже вообразить кто бы мог дать жизнь такому как Таймар.

– Ну нет, скажешь тоже, – Огайра даже рассмеялся, удивив предсказателя, у которого были не такие крепкие нервы. – Он конечно выдающаяся тварь, но всё же не божий сын, это ты загнул. Узнай кто он, пока у нас ещё есть время, – попросил маг.

– В том-то и штука, – вздохнув, проговорил Сичирр и посмотрел в безоблачное светлое небо. – Узнать правду о его отце оказалось довольно проблематично. Она сокрыта, да настолько хорошо, что я заподозрил печать. Очень крепкую печать, мне такую не взломать.

– И что делать?

– Искать того, у кого есть доступ к хроникам времён.

– Слишком долго, – Огайра начал нервно постукивать пальцами по виску, будто это могло стимулировать мыслительный процесс. – Да чёрт с ним с отцом… – махнул он рукой.

– Нет, не чёрт! – перебил Сичирр мага. – Просто так печати на прошлое не накладывают. Его отец значимая фигура на арене нашей Вселенной. И если мы прикончим его сынишку (да не простого, судя по тому, что его одарить чем-то хотят), то можем оказаться в такой яме, что нижний круг нам священной долиной покажется.

– Уверен?

– Такую печать могут поставить либо архангелы, либо ат-этэри, либо демиурги. Иначе она просто не укрылась бы от лика Луны. Очевидно же, что кто-то очень сильно постарался утаить эту правду. Стал бы кто напрягаться ради незначительной сошки?

– Не стал бы, – согласился Огайра, уже видя, как в карте будущих событий чертится пророчество о низвержении и гибели мира, и всё из-за того, что в юности он был непростительно слаб, а теперь феноменально глуп. Ведь разве может умный человек привести в Валамар лучшего роглуарского воина и оставить его одного только потому, что ему приспичило с семьей повидаться?! – Но если мы его не остановим, то исполнится пророчество.

– Да исполнится!

Сичирр опустил голову, не найдя что ещё ответить, ведь в предсказании не было сказано, чем именно грозит человечеству возвышение Таймара.

– Что же делать?! Что же нам делать, бесы возьми этого проклятого сосунка родившегося с мечом в зубах? – взвыл маг, нервно зашагав по пещере.

Он ходил взад и вперед, изредка поглядывая на Луну, на сверкающее внизу озерцо и беззаботно щебечущих ночных птиц, даже не подозревающих, что в один злосчастный миг всё это может просто исчезнуть, если он, Огайра, быстренько не придумает что делать с князем и его загадочным папашей.

Маг думал, напряженно ворочая извилинами, будто гирями и кажется уже начал нащупывать направление верных мыслей, как вдруг его руку обожгло нестерпимо острой болью. Он закатал рукав халата и увидел, как его метка кровоточит и шипит от нарастающего жара.

– Что такое? – встревожился Сичирр.

– Вот паскуда, мать его возьми!

– Да что, что такое-то? – вскричал ничего не понимающий Сичирр.

– Этот урод вляпался в переделку! – прохрипел Огайра, задыхаясь от боли. – Руку даю на отсечение, он устроил в Хрустальном граде переполох и возможно даже убил кого-нибудь. Гаденыш, чтоб его….

Изо рта мага вдруг посыпалась такая невозможная брань, что Сичирр остолбенел, не представляя даже что могли значить заковыристые выражения, которым Огайра научился в Роглуаре. Предсказатель хватался за голову, боясь, что сейчас на крик сбегутся женщины и увидят своего родственника таким, каким его, наверное, ещё никто никогда не видел.

– Огайра! Огайра, тише, – просил он, стараясь угомонить воющего от гнева и боли мага, но тот не слушал, он зажимал горящую руку и продолжал сквернословить.

– Что тут происходит? – раздался за их спинами испуганный голос Изуми.

– Золото моё, прошу, иди к себе, твоему брату просто немного…

– Немного?! – вскричала Изуми, подбегая к стонущему на все голоса Огайре. – Дай мне посмотреть, – велела она, – дай же!

Изуми дернула на себя залитую кровью кисть брата и увидела, что метка не просто кровоточит, она горит, сжигая Огайру изнутри.

– Плохо дело, – констатировала девушка. – Хватай его за ноги, и понесли в спальню, – велела она мужу.

Когда они вносили его в комнату, мать Огайры, тоже услышавшая крики сына, уже ждала их.

– Быстрей, быстрей, – торопила она. – Кладите его здесь. Да, вот так… хорошо. А теперь, Изуми, беги в травню и принеси гвоздики, синего порошка, что на верхней полке, агурита, мраги, немного золотой пудры и мой тигель.

– Это кровная метка? – задыхаясь спросила Изуми. – Он в беде?

– Да, девочка, поторапливайся.

Изуми ушла, а мать Огайры принялась читать над ним заклятье, водя тонкими исхудавшими руками над вздрагивающим телом сына. Маг немного успокоился, трясти его не перестало – метка все ещё кровоточила, но ругаться он прекратил.

– Никогда не видел его в таком состоянии, – прошептал Сичирр.

– Ещё бы, не каждый день встретишь мага, сопротивляющегося кровной клятве.

– Не понял… – проронил Сичирр, но пояснений не услышал – в комнату зашла Изуми с огромным подносом, на который навалила всё, что велела принести мать.

– А, девочка, молодец. Давай-ка, подержи его немного в забытьи, пока я настой готовлю.

Изуми поставила поднос и сменила мать, которая тут же принялась потрошить коренья и травы, засыпая их порошками и заливая шипящими микстурами. Она толкла и мешала всё это варево в своем тигле и приговаривала колдовскую мантру, то и дело поглядывая на Огайру.

– Что имела ввиду твоя мать, когда сказала, что он сопротивляется кровной клятве? – спросил Сичирр жену.

– Не знаю, – ответила она, с трудом удерживая, мечущуюся из стороны в сторону голову брата.

Когда настой для примочек был готов, мать отпустила дочку и натёрла им руку сына. Метка перестала кровоточить, но горение, судя по стонам мага, все ещё продолжалось.

– Не знаю во что Огайра опять влип, но на этот раз он действительно может плохо кончить, – со вздохом проговорила мать, отставляя в сторону тигель.

Огайра пролежал в агонии пару часов, а потом жар как рукой сняло. Маг открыл глаза, и были они ясными, но утомленными.

– Живучий гад, – проговорил он непонятное и встал с койки так легко, будто не колотило его только что как прокажённого.

– Объясни мне, сын, я имею право знать, – обратилась к нему матушка.

– Когда я оказался в Роглуаре, – нехотя заговорил маг, пряча от родственников глаза, – один человек помог мне избавиться от зависимости. Я пообещал ему, что выполню его желание.

– Дав кровную клятву?! – воскликнула Изуми.

– Я был очень плох, к тому же разбит и унижен тем, что меня выслали из Валамара. Первое время я надеялся на помощь Вольгера, но не сумел его отыскать. Мне тогда казалось, что хуже уже быть не может…

– Но оказалось, что может, верно? – сказала Изуми. – Кем был человек, которому ты дал клятву.

– Императором Дей-Айрака.

– Огайра! – воскликнула мать, прикрыв ладонью рот.

– Да, да, да я позор своей семьи…

– Решил исправить это, принеся себя в жертву? – поняла мать.

– Нет, это я уже исправить не могу, но кое-что другое всё же попытаюсь.

– Желание Деорака имеет отношение к Таймару, – начал понимать Сичирр. – Ты связан с ним!

–М-м-м-м… – промычал Огайра неопределенно.

– Связан, связан, не отпирайся. Иначе как бы ты понял, что этот изверг что-то устроил в Хрустальном граде?

Огайра повернулся лицом к Сичирру, и тот увидел, что его чистые голубые глаза, блестят от слёз, а красивые тонкие губы изогнулись в горестной усмешке.

– Я делал много глупостей, Сичирр, забыв наставление Вольгера. А ведь он предупреждал, что глупость – это самое дорогое в жизни, потому что плата за неё всегда непомерно высока. И сейчас мне страшно, очень страшно, но не за себя…

– Боишься за дочь, которую оставил в Роглуаре? – предположил Сичирр.

– Да, – признался маг и, прикрыв глаза, вспомнил лицо Юны.

– Хочешь предотвратить пророчество, – понял Сичирр.

– Послания всегда приходят вовремя, – печально взглянув на родных проговорил маг. – То, что ты узрел в чертоге Луны, предназначалось не для тебя, а для меня, Сичирр. Боги знали, что я вернусь домой, и подготовили тебя к моему приходу. Более того, они припрятали в мой рукав козырь, – он, усмехнувшись, показал всем кровную метку. – Это же очевидно! Они хотели, чтобы у нас была связь с князем. Мы не можем позволить ему вернуться домой в полном здравии. Мы вообще не можем ему позволить вернуться! Таймар должен либо погибнуть, либо стать пленником Валамара.

– И ты готов за это жизнью заплатить?!

– Своей да, но не жизнью дочери. Она ещё совсем ребенок, и вообще это подло – заставлять детей расплачиваться за свои ошибки. Но если я не исполню обещания и не верну домой сына императора, он, чего доброго, решит отыграться на моей девочке.

– И что же ты собираешься делать?

– Юну надо спрятать, а Таймару позволить умереть, – тихо проговорил маг.

– То есть сами мы его… Ну это…

– Я не могу его убить из-за клятвы, – пояснил Огайра. – Деорак ясно дал понять, что я должен вернуть наследника в Роглуар, да не просто вернуть, а целым и невредимым. Я прежде не отдавал кровные долги, но что-то подсказывает мне, что метка просто не позволит причинить ему вред.

– Более того, – вступила в разговор мать, стоящая всё это время в стороне, – она вынудит тебя спасти князя, если ему будет угрожать опасность.

– Даже ценой собственной жизни? – уточнила Изуми.

– Даже ценой жизни, – кивнула мать.

Огайра вздохнул, устало облокотившись о косяк.

– Позвольте мне побыть одному, – попросил он.

– Конечно, – грустно прошептала Изуми, выпроваживая всех за дверь.

Огайра подошёл к окну, уставился вниз бессмысленным взглядом, а потом и вовсе закрыл лицо руками. Его худые плечи слегка подрагивали, а полы халата колыхались. Маг оплакивал свою глупую незадавшуюся жизнь, которая так многообещающе начиналась.

Он был готов умереть и даже развоплотиться, лишь бы помешать пророчеству исполниться. Но Огайра слишком сильно любил единственную дочь, оставленную им во враждебном Роглуаре. Страх за неё сковывал мага, не позволяя решиться на отчаянные действия. Да и о каких действиях могла идти речь, если из-за проклятой метки он теперь не может быть мечом правосудия, не может покарать Таймара за беспорядки, которые тот наверняка учинил в его хоть и бывшем, но доме. Всё, что мог падший валамарец – это сидеть в самой высокой лунной пещере и ждать, когда судьба сама расквитается с нарушителем гармонии и порядка. Впрочем, по его мнению, в этом и заключалась идея Высших, связавших его с воинственным роглуарцем.

За два дня, что Огайра провёл дома, его клеймо полыхало множество раз. Это свидетельствовало лишь об одном – Таймар не послушался его наставления, и первая угроза жизни его ничему не научила, он опять влез в скверную историю, а может и не в одну.

Маг корил себя и бичевал за то, что дал обещание Деораку, совершив предательский поступок, а теперь повторил его вновь, исполнив эту клятву. Но также он понимал, что именно благодаря этому безумному стечению обстоятельств у него есть крохотный, но всё же шанс уничтожить князя и отвести пророчество. Ведь Таймар убежден, что он придёт к нему на помощь, а значит сделает неосторожность, осечку, самонадеянный поступок, который повлечёт за собой расплату. Огайра надеялся, что всё будет именно так. Он просто сидел, просто ждал, когда этот самый фатальный миг настанет, но Таймар выпутывался из самых каверзных ситуаций, оставаясь в живых, и Огайра начал сомневаться в правильном толковании божьей воли.