Текст книги "Пленница тирана (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Он пленил Китэрию! Он, рискуя собственной жизнью, переправил её в Роглуар. Теперь она его и только его!

Таймар же в свою очередь видел недоумение Харуха, но в то же время он видел и её. Китэрия белела на фоне этих убогих, зашарпанных стен, как драгоценный камень. Князь бесцеремонно разглядывал её нагое тело, не веря, что такое совершенство возможно. Но в отличие от Харуха понимал, она не просто красивый трофей – она этэри из самого Доли-Яо, а значит, капитану придется подождать. На кон поставлено слишком многое, чтобы чтить в эту минуту дурацкий мужланский кодекс, который важен лишь тем, у кого член превыше всего. Хотя князь и вынужден был признать, что для львиной доли его армии член – основа мира, ось, вокруг которой вращаются все звёзды и миры.

– Никто не претендует на твои права, капитан, – проговорил он устало. – Но кодекс касается женщин, а это существо иного порядка. Если честно, я вообще сомневаюсь, что она человек.

– Между ног у неё всё так же, как и у любой другой бабы, так что… – договаривать Харух не решился. Встретив жёсткий взгляд князя, он лишь потупился и, смирившись, тихо прорычал, – хорошо, я подожду.

Уходя, он бросил расплавленный огнём похоти взгляд на свою жертву и пообещал вернуться. Таймар тоже посмотрел на растрёпанную Китэрию, стыдливо прикрывающую наготу, и вышел вслед за капитаном, нервно хлопнув дверью.

Глава 4. Огайра

Отчаяние Огайры было безмерным. Когда его метка вдруг потухла, он понял – Таймар дома и в полном здравии. Выходило, что своим бездействием он вновь совершил чудовищный проступок. У него был шанс избавиться от проклятья, а он его упустил, понадеялся на судьбу, позабыв, что маги Лунных пещер и являются её орудием, что через таких как он судьба и действует в их мирах.

В его ли силах было исправить ошибку там, в Роглуаре, Огайра не знал. Но, по крайней мере, спрятать в надежное место свою маленькую Юну, и больше не тревожась за неё, развернуть охоту на демона, он мог. И потому распрощавшись с родными, Огайра поспешил в своё личное чистилище. Но сначала раздобыл магический жезл – оружие, с помощью которого не то, что человека, но и демона можно одолеть.

Чужой, враждебный нижний круг так и не стал магу домом, но даже в этом страшном месте у него имелся родной человек – старинный друг юности из родного Валамара, что последовал в Роглуар за своим отцом, да так и застрял в нём навеки. Они были не только друзьями, но и братьями по несчастью, слишком много общих воспоминаний, связанных с Валамаром, слишком много общей боли, что подпитывал смрад их нынешнего обиталища. Два падших мага, угодившие в сточную яму своих заблуждений, и, не сумевшие из неё выбраться, просто обречены были стать преданными друзьями.

Вольгер Грут вёл в Роглуаре активную деятельность, чего нельзя было сказать об Огайре. Тот отсиживался в склепе своих устремлений и, непрестанно оплакивал былые деньки. Деньки, когда умудренный опытом Грут, впервые посетив Лунные пещеры, познакомился с молодым Огайрой. Кей сразу заметил в тощем, росшим без отца заморыше, некий редчайший дар и стал юнцу наставником.

Вольгер наведывался в Лунные пещеры каждую декаду, и это всегда были дни, полные незабываемого волшебства и радости. Всё, чему маг обучился тогда, было заслугой его друга и учителя Вольгера Грута. Огайра слыл лучшим в Лунном граде и уже готовился вступить в магическую артель, чтобы стать поддержкой и опорой для Муна-Нэмид, но судьба распорядилась иначе. А может то была проверка, перед тем как наречь его достойным, и он просто-напросто не прошел её? Кто ж теперь узнает? Так или иначе, а жизнь продолжалась, и Огайра мог ещё послужить миру, даже в мрачных землях Роглуара.

Возвращение было болезненным, после сладкозвучного и благоухающего Валамара, нижний круг представлялся свалкой с отравляющими отходами.

Огайра поспешил домой, где Юна и постаревшая мать его дочери Тара ожидали его возвращения.

– Папа, папа! – заслышал маг тонкий голосок Юны, бегущей ему навстречу по крутому спуску.

Маленький хутор в Гагмарских холмах, который Огайра скрыл от посторонних глаз магией, был одним из немногих клочков роглуарской земли, где ему дышалось относительно легко. Вторым местом были земли Вольгера Грута, они отличались большей роскошью и обилием. Кей мог позволить себе не только скот, но и поля, засеянные кукурузой, пшеницей и ячменём. У Огайры рос лишь горох, а в загоне паслись две козы, да с десяток кур клевали редкую поросль на крохотном дворе. Конечно, маг его уровня мог обустроиться в Роглуаре значительно лучше, но его семья была непритязательна, как и сам Огайра, к тому же они частенько переезжали, чтобы не вызывать у людей подозрений. Он как маг, за двадцать лет, проведенных в Роглуаре, не постарел и на половину, его пятнадцатилетняя дочь выглядела от силы на десять, но вот жена, которой шёл сорок пятый год, увядала, как и все люди.

– Папа, я научилась заклинанию поиска! – сообщила ему Юна, как только он поймал её и, взяв на руки, закружил.

– В самом деле? – улыбаясь, спросил Огайра. – И кого же ты нашла?

– Тебя! Я знала, что ты вернулся ещё полчаса назад. Ты приземлился неподалеку от Вайрука.

– Всё так, – протянул Огайра, радуясь успехам дочери.

– Пойдем скорее, – проговорила Юна, высвобождаясь из отцовских объятий. – Мама переживает.

– С чего бы?

– А с того, – послышался за его спиной недовольный голос Тары, – что соседские мальчишки видели, как твоя дочь колдует!

– Я тоже рад тебя видеть, дорогая, – устало протянул Огайра.

Маг любил свою жену, может не той молодой и горячей любовью как раньше, и всё же любил, наверное, по привычке. Она его тоже любила, вероятно, от безысходности. До того как Тара узнала, что отец её дитя падший маг, их страсть была всепоглощающей, невероятной, она вернула бывшего Валамарца к жизни, убедив в том, что и в бездне есть место свету и счастью. Но когда жена узнала, что её ребенок унаследовал отцовский дар, пришла в ужас и потребовала от Огайры сохранить происхождение Юны в секрете от людей.

Тара была женщиной упёртой и предпочитала прожить тривиальную жизнь совершенно обычного человека, хоть это ей и давалось нелегко, ведь будучи замужем за магом это практически невозможно. Именно поэтому Огайра и делал со своей стороны всё что мог, разъезжая с семьей по разным уголкам Дей-Айрака. Вот и теперь им предстояло бросить насиженное место, чтобы укрыться в чертогах старинного друга семьи Вольгера Грута.

Для себя маг решил, что как только девочка будет под надежной защитой кея, он приступит к миссии, которую сам же на себя и возложил. И уж отныне не будет щепетилен с дейайракцами, ибо кроме чести магу терять нечего, а он свою уже давно изгваздал пороком.

– Это ничего, что Юну видели соседские мальчишки, – сказал Огайра, потрепав дочь по коротко стриженным рыжим кудряшкам, – потому что мы снимаемся с этого места.

– Опять?! – всплеснула руками Тара.

– Опять, – подтвердил Огайра, тяжело вздохнув.

– Но у нас хозяйство! – попыталась протестовать его жена, которая не любила съезжать с обустроенного места.

– Оно вам больше не понадобится, потому что мы поедем туда, где всего в избытке.

– К дяде Вольгеру?! – радостно воскликнула Юна, зная, что в Роглуаре было только два места, где они ни в чём не нуждались – в замке кея и подле отца.

– Да, бельчонок, мы навестим моего старинного друга, и как можно скорее, – с нажимом проговорил он, глядя на жену.

– Ты опять вляпался в какую-то переделку? – осуждающе спросила Тара.

– С чего ты взяла?

– Потому что мы всегда срываемся с места второпях, когда ты влезаешь в скверную историю.

Отвечать Огайра не стал, он не любил ни врать, ни оправдываться, поэтому просто взял за руку дочь и повел её в дом, собирать вещи.

За два с лишним часа большой дорожный куль жены, маленький заплечный мешок дочери и сундучок с магическими артефактами Огайры были собраны.

– Взяли всё что хотели? – спросил маг, снимая защиту со своего дома, чтобы соседи нашли брошенную ими скотину.

– Вроде да, – откликнулись девочки.

– Тогда в путь, – проговорил Огайра и принялся заговаривать свой перстень.

Когда они оказались у стен башни, которую около века назад отстроил себе Грут, кей их уже ждал.

– Огайра, как я рад встрече! – поприветствовал его наставник.

– Вы знали о нашем приближении?! – восхищенно спросила Юна вместо приветствия.

– Конечно, бельчонок, я ведь великий и ужасный! Я обо всем знаю! – с театральным пафосом заявил кей, обнимая бросившуюся ему на шею девочку. – Здравствуй, Тара, хорошо выглядишь…

– Ой, брось, Вольгер, – оборвала его Тара. – Даже такой колдун как ты не может так безжалостно врать.

– Ладно, выглядишь скверно, как и любая постаревшая женщина, – безразлично признался Грут, чем оскорбил гостью ещё больше.

Огайра посмотрел на покрасневшую от злобы жену и закатил глаза. Тара не любила колдовство и всё, что было с ним связано, и если своей семье она могла простить этот «изъян», то постороннему для неё кею ну никак не желала, оттого всегда нарывалась на грубость.

– Юна, – подозвал маг дочь, – покажи маме сад с валамарскими розами, – попросил Огайра, желая спровадить своих девочек, чтобы поговорить с наставником.

– Хорошо, – кивнула дочь и увела мать во двор замка, где Вольгер разбил сад такой красоты, какого не было во всём Роглуаре.

– Я вынужден просить тебя об убежище, Вольгер, – проговорил Огайра, когда они остались одни. – К накопленным в юности промахам я прибавил ещё несколько ошибок и теперь обязан исправить их.

– Мне кажется, что ты, как и всегда, слишком строг к себе.

– Нет, – заверил наставника маг. – На этот раз всё настолько серьёзно, что я хотел бы заручиться твоей поддержкой?

– Конечно, мой мальчик, конечно, – сладкоголосо пропел вечно цветущий Грут и подозвал слуг. – Вещи моих друзей отнесите в комнаты и велите подать ужин. – Так о чем таком важном ты хотел поведать мне, друг? – обратился он к Огайре.

– Я был в Валамаре, и там мне открылось пророчество, касающееся младшего сына Деорака.

– Пойдём, прогуляемся в Хервулском лесу. Хоть я и кей, но даже у стен моего дома есть уши, – пошутил неизменно веселый Вольгер, глядя в окно на скачущую вокруг матери Юну.

Он начертал портал, и они вмиг оказались за двадцать верст от его башни.

– Значит, слухи не врут, и этот малый действительно что-то из себя представляет? – Грут устроился на поваленном дереве.

– Да, и боюсь совсем не то, о чем мы думали.

– А мы всерьёз думали о нём? – легкомысленно спросил Грут, нюхая розовый бутон, прихваченный из своего сада.

– Мы считали его младшим сыном Деорака, наследником империи, но, как оказалось, он вовсе не императорский отпрыск!

– А чей же?!

Огайра с облегчением выдохнул, как только свойственная его другу легкомысленная улыбочка покинула холёное лицо кея, и на нём отразилось искреннее недоумение. Маг хоть и чтил своего наставника, но полагал, что порой тот слишком беспечен.

Огайра рассказал ему о пророчестве всё что знал, не утаив имени предсказателя, чем поверг Вольгера в замешательство.

– Сичирр, Сичирр, – бубнил кей, пытаясь вспомнить этого малого, – нет, не встречал. Да и неважно это. Если ты уверен в его компетентности, значит, доверюсь и я. Но с чего вы взяли, что этот дар сулит всем беду?

– Сичирр сказал, что это ясно из пророчества. Агара, старшая годи их ордена говорит, будто оно как-то связано с предсказанием, напугавшим тридцать лет назад Ерику.

– И что, это предсказание так однозначно?

Огайра пожал плечами, потому как сам он пророчества не видел.

– Значит надо всё проверить. Не зная, чем именно братец наделит князя, нельзя с полной уверенностью утверждать, что это означает крах времён.

– Вольгер, ты всегда и во всём пытаешься углядеть доброе и светлое, но на этот раз речь идет о рождённом под кровавой звездой! Он же не человек – он чудовище!

– Демон ещё скажи, – усмехнулся Грут, снова нюхая розу.

– А как ещё можно назвать человека, захватившего в девятнадцать лет целый остров, вырезав всё мужское население?

– Хорошим воином, – предположил Грут. – И потом, ты ведь не станешь отрицать, что при его правлении Бычий остров неплохо поднялся. Всего за каких-то шесть лет там напрочь вымерло взяточничество, и каждый клочок земли зазолотился рожью. Этот остров кормит не только себя, но и пятую часть Дей-Айрака, так что князь не только воин хороший, но и правитель.

– Ага, запугал всех так, что там не то что взяточничество, что угодно искоренится.

– Ах ты мой черно-белый друг, – ласково проворковал Вольгер, – сколькому мне тебя ещё нужно научить…

* * *

Огайра провел в башне учителя несколько дней, обсуждая грядущую угрозу. Они с Грутом шерстили его библиотеку, в поисках подсказок и знамений, но не нашли ничего такого, что могло бы опровергнуть пророчество Сичирра, и маг всё-таки убедил наставника, что князь должен умереть.

– Если он действительно сын кого-то настолько могущественного, что пришлось скрывать его имя, то на нём может стоять защита от магического воздействия. К тому же, сама кровавая звезда охраняет его, особенно в те дни, когда она в родном чертоге. Ты понимаешь, что, попытавшись убить Таймара, можешь и сам вернуться к праотцам?

– Понимаю, но и выхода иного не вижу. Даже сейчас князь опасен, во что же он превратится, когда обретёт дар?!

Вольгер лишь покивал в знак согласия и, пожав тонкую руку своего худощавого друга, пообещал содействие.

Глава 5. Китэрия

Китэрию трясло от перекатывающихся в ней ощущений, никогда прежде она не испытывала такого стыда, ни одно живое существо доселе не проявляло по отношению к ней подобную жестокость. Заслужила ли она её или же попала под действие разрушительных потоков, что струились во всей атмосфере мрачной земли, как она про себя называла Роглуар?

Так или иначе, а случившегося не воротишь, она навсегда запомнит молчаливый укор князя, который проклинал её красоту, а ещё стыд за то, что эта красота возымела власть и над ним. Таймара буквально приковало к ней, он старался отвести взгляд, но его воля ослабла. А потом этэри уловила чувства, которые по её представлению, князю были не свойственны.

Она уже привыкла, что её похитителя в основном одолевает гнев, граничащий с яростью или настороженность, иногда переходящая в интерес. Ни доверия, ни радости, которые могли бы родить любовь, Таймар испытывать не мог, а вероятнее всего, просто запрещал себе как недостойные воина чувства. Но обводя затуманенным взглядом её нагое тело, он ощутил что-то вроде наслаждения, замешанного на боли и восхищении, а ещё жалость, жалость к собственности его солдата.

В случившемся не было вины этэри. Но он увидел её, как она есть, и теперь Китэрия на себе испытала то, что претерпевал Таймар, когда она читала его душу, как книгу.

«Оба мы видели друг друга неприкрытыми, и этого уже не исправишь, – думала лилулай. – Отныне я буду чувствовать себя уязвимой перед ним, и вряд ли смогу что-то поделать с этим».

Отчего её не беспокоило то, что весь этот кошмар видел Сиху, этэри понять не могла. Может оттого, что жрец старательно отводил глаза, дабы не оскорбить своим взглядом молодую девушку, а может оттого, что его мысли были до смешного невинны? Он видел в Китэрии лишь свет маны и поклонялся ему как небесному дару. Дикие же мужчины Роглуара, не находили в ней ничего святого. Её чарующая красота, которая в Валамаре считалась святыней, обернулась проклятьем, потому как у этих грубых, низменных существ она вызывала лишь похоть.

Конечно, Китэрия уже знала, что копна её чудесных волос и огромные, как персиковые косточки глаза вызывают у мужчин интерес. Но она ещё ни разу не была на Вихей-пеймула – ежемесячном ночном гулянии, на котором вошедшие в возраст этэри встречаются у больших костров, поют песни, танцуют, участвуют в состязаниях и выбирают себе пару. Более того, Ерика настолько оберегала её, что обряжала в самые просторнейшие платья, чтобы никто до поры не увидел её округлых бёдер, покатых плечей и невообразимо тонкой талии. Ат-этэри прятала свою протеже, как могла: не отправляла на работы в полях, куда рвались её сёстры, чтобы ещё до Вихей-пеймула познакомиться с братьями из синей пирамиды, пыталась ограждать от мужского общества в поездке по Муна-Нэмид и вообще, – берегла своё сокровище, как никого прежде.

Чтобы попасть в Янизи, Китэрия ходила за наставницей целый год, упрашивая взять её с собой, и та всё же сдалась, подумав, наверное, что жрецы не вполне мужчины. Что ж, насчет жрецов она не ошиблась, по крайней мере Сиху её ожидания оправдывал. Но даже многоумная Ерика не могла предугадать, что именно из-за этой поездки её девочка столкнется с тем, от чего её так старательно ограждали?

Попав в Роглуар, несчастная Китэрия просто захлёбывалась от ядовито-смрадных потоков, обрушивающихся на неё, словно ведра с помоями. Когда Харух вышел из комнаты пленных, яростно хлопнув дверью, девушка содрогнулась. Даже спустя какое-то время она продолжала стоять посреди комнаты, чувствуя, как по телу густыми ручьями стекает грязь его мыслей. Ей не нужно было понимать роглуарский, чтобы уяснить для себя, – капитан обещал вернуться за ней, и он вернётся. Если, конечно, князь его не остановит, ведь Таймар тоже хотел её тело, не так как животное, которому она была обещана и все же от этэри не укрылась горячая волна жара, исходившая от него, когда он смотрел на её неприкрытую грудь.

Принц Дей-Арака был иным, не таким как прочие мужчины мрачной земли. Но Китэрия пока не могла понять, в чем именно заключалась его инаковость. Знала она только одно – этого человека ей стоит опасаться больше прочих, и не потому, что оракул напророчил ей встречу с ним.

Ночь, что этэри провели в штольнях, оказалась бессонной. И хотя служанка позаботилась о них – накормила всех и даже по приказу князя принесла воды, чтобы пленники смогли умыться, у валамарцев было ощущение потерянности и обречённости.

Девушки, проявив малодушие, молились о скорой кончине, потому что обе понимали, князь не будет вечно оберегать их от Харуха. Сиху же просил у Богов сил и мудрости для защиты этэри. Жрец боялся лишь того, что их разлучат, и он не сможет уже помочь девушкам. Но узору их судеб, сошедшемуся в этом отрезке времени в тугой клубок, суждено было размотаться. Каждой ниточке предрекалось следовать в своем направлении, чертя продолжение этой истории. Все трое обязаны были сыграть свои роли, как бы ни молили они Богов, избавить их от этого.

На рассвете к ним пришли служанки с подносами.

– Завтрак, – объявили женщины, ставя подносы прямо на кровати.

Китэрия не знала языка нижнимирян, но вот воительница немного понимала по роглуарски и перевела ей.

– Что это? – спросила Китэрия, – ковыряя вилкой тугой кусок чего-то бурого.

– Мясо ящера, единственное, что можно достать в наших землях. На кролика похожа. Любишь крольчатину? – спросила служанка, а Нэвра перевела.

– Не знаю? – пожала плечами Китэрия.

– Ни разу не ела крольчатины? – посочувствовала сердобольная служанка.

– Конечно не ела, женщина, – ответила ей воительница, – ни крольчатины, ни курятины, ни козлятины. Она же этэри.

– И-и-и? – не поняла служанка.

– Мы не едим мяса, – сказала Нэвра, брезгливо откусывая от своей порции. – Обычно.

– А что едите?

– Фрукты, овощи, орехи, мед, хлеба. Китэрия любит орехи, может целый кулёк за раз схрустеть.

– Я не знаю, что такое орехи, – сказала служанка, – но фрукты и овощи такая роскошь, что их у нас почти не бывает. Правда, сегодня утром из деревни доставили к столу князя репу, ещё есть лепёшки. Хотите?

Девушки закивали, чуть было не подавившись слюной, а удивлённая служанка ушла на кухню. Но лепёшек пленники не дождались, в двери ввалились, охранявшие их ночью стражники.

– На выход, – скомандовали они и выволокли нерасторопных валамарцев на улицу.

Там их уже ждала здоровенная деревянная телега с восседающими на скамьях роглуарскими воинами.

– Залезайте, – велел охранник, подталкивая Нэвру в спину, но этэри не торопилась исполнять приказ.

Воительница замерла как вкопанная. Тогда охранник предпринял очередную попытку подтолкнуть её, но уже не рукой, а ногой, и Нэвра подставила ему подножку, а когда здоровенный детина накренился и стал заваливаться на бок, она выхватила нож у него из-за пояса. Девушка полоснула им, по сковывающим руки тряпкам и те распались, позволяя пленным двигаться свободнее. Не прошло и пары секунд, как и ноги их были освобождены, а порывающийся встать охранник, вырублен ударом ноги в нос.

Одним молниеносным движением Нэвра, оттолкнула Китэрию за свою спину. Затем подтянула к себе жреца и обезоружила второго охранника, который от неожиданности прохлопал всё зрелище, ошалевшими от страха глазами.

Нэвра запрыгнула в повозку.

– Уведи лилулай, – скомандовала она жрецу, и тот, ухватив за руку Китэрию, потащил её прочь.

– Нэвра, Нэвра! – кричала увлекаемая Китэрия, оборачиваясь и тормозя Сиху. – Нэвра!

– Она справится, Китэрия, она же виху и призвана защищать лилулай, – пытался убедить он этэри, но Китэрия продолжала звать сестру.

Тогда Сиху схватил её, как это уже делал Таймар, и, закинув себе на плечо, поспешил к выходу. Но стоило им выбежать во двор, как на них с разных сторон стали надвигаться прислужники князя. Они перегородили жрецу дорогу и готовились накинуться на него.

Сиху опустил наземь Китэрию и закружился как волчок, пробивая путь к воротам. Его серебристая накидка сверкала, взлетая то вбок, то вверх, боевой клёкот оглушал, а удары были столь точными и хлёсткими, что одна половина нападавших полегла, а другая ретировалась. И вот, когда они были уже близки к выходу, Китэрию схватили за волосы.

– Маленькая дрянь решила сбежать? – прорычал ей в самое ухо капитан. – Ты моя собственность и я пока не позволял тебе отходить от меня далеко.

Слов, что вырывались из глотки Харуха, Китэрия понять не могла, но смысл послания был для неё предельно ясен – этот верзила не отпустит её, пока не получит желаемое, а может и потом…

Китэрия дернулась, но Харух притянул её к своей груди, наклонился и медленно провел по щеке этэри своим мерзким языком. Девушку обдало запахом чаила и ещё чего-то кислого, а потом она не выдержала и, согнувшись пополам, исторгла из себя весь свой завтрак.

– Только не говори, дорогуша, что тебя тошнит от меня, потому что я не жалею недотрог, я их…

– Капитан, капитан! – послышался голос бегущего к ним Марури, – Капитан, там это… В общем…. Короче эта валамарка – лютая баба, она уже троих завалила. Там князь…. Он один.

Харух выругался и, выкрутив Китэрии руки, крикнул:

– Эй, жрец, бежать тебе некуда и твоя землячка у меня.

Только тогда этэри подняла голову и заметила Сиху, стоящего посреди валяющихся и стонущих людей. Жрец замер в нерешительности, не зная, как лучше поступить; сбежать и позвать подмогу или остаться подле этэри. Времени на раздумья ему не дали, со смотровой стены выглянула голова часового, потом сверкнула короткая металлическая вспышка, и в плечо жреца вонзилась стрела.

– А-а-а! – закричал он, хватаясь за рану.

Что было дальше Китэрия не видела, Харух уже тащил её к повозке, где Нэвра и принц Дей-Айрака исполняли самый древний, самый жуткий и самый завораживающий танец – танец смерти.

Этэри вертелась и кружилась с такой скоростью, что князь никак не мог нанести ей ни одного действительно серьёзного удара. Все свои ножи и звёздочки он уже давно метнул мимо цели и сейчас остался с вооруженной двумя ножами воительницей Доли-Яо наедине, потому что подступиться к ней кроме него никто не решался.

Этэри была фантастически быстрой и ловкой, но Таймар нуждался всего в одном метком ударе, ведь в силе он её превосходил. И он нанес-таки этот удар, вымотав и без того ослабевшую в чужих землях воительницу.

Прямо на глазах Китэрии князь подгадал момент и бросился на Нэвру как тигр. Он повалил девушку, накрыв своим могучим телом, и даже когда она всадила ему в бок кинжал, не выпустил добычи, лишь дернулся, вынимая оставшийся в боку нож. Из раны тут же заструилась кровь, но роглуарец не обратил на это внимания, он приставил лезвие к горлу нападавшей и прохрипел:

– Спасибо за развлечение, Нэвра. Не часто встретишь достойного противника, особенно среди женщин. Легенды не врали о воительницах этэри, у вас действительно есть чему поучиться.

Нэвра открыла рот, чтобы закричать, но из её глотки вырвался лишь хрип. Китэрия знала как опасен клёкот её сестры, он мог свалить с ног и слона, но не здесь и не сейчас. В этих убогих землях дышать-то было проблематично, не то, что использовать тайное оружие виху.

Нэвра плюнула князю в лицо, но его это, похоже, лишь позабавило, он надавил ножом на горло побежденной этэри, и на белой коже проступила голубая полоса крови. Китэрия, не отрывающая взгляда от всего происходящего, вздрогнула, испугавшись, что князь сейчас убьёт её сестру, но Таймар её опять удивил.

– Давай так, – проговорил он, – я оставлю тебе жизнь, чтобы ты и дальше вынашивала планы по спасению своей сестры, если ты скажешь мне, что в ней такого ценного.

Этэри промолчала.

– Почему ты назвала её лилулай? – продолжал князь допрос. – На высшем слоге это значит, что-то вроде «смотреть».

– Не совсем, – сдалась-таки Нэвра, видимо рассудив, что живой она пригодится своей лилулай больше, чем мёртвой. – Но ты близок к пониманию.

Князь улыбнулся и, уяснив по отстраненному взгляду этэри, что большего от воительницы не дождётся, поднялся вместе с нею. К нему тут же подбежал Маруха, старающийся не смотреть на горящие жёлтым пламенем кошачьи глаза этэри, и протянул железные кандалы. Таймар заковал не в меру прыткую добычу и, шлёпнув её по упругим ягодицам, подтолкнул к повозке, в которую Харух уже втаскивал Китэрию.

– Что, капитан, чуть было не упорхнула пташка? – посмеиваясь, спросил Таймар.

– От меня так просто не уходят, – прорычал Харух, глядя при этом на Китэрию.

– Ну так если ты всё ещё надеешься получить желаемое, советую тебе следить не за этой нежной фиалкой, которая и шагу тут без помощи не ступит, а за женщиной-кошкой, – уже без тени юмора проговорил князь, зажимая рану, что нанесла ему Нэвра.

Харух виновато потупил взгляд и, пристегнув женщин к бортам тарантаса, выпрыгнул из него, чтобы закинуть туда валяющегося на земле жреца, избитого рабочими, которых он ещё недавно чуть не до смерти напугал своими кружениями.

– Вам нужно обработать рану, – обратился к Таймару Маруха, глядя, как из его князя уходит кровь, а вместе с нею и сила.

– Благодаря нашему любвеобильному капитану это теперь некому сделать, – прохрипел князь, старясь стянуть порез оторванным от рубахи лоскутом.

– Позвольте, я помогу, Ваше Высочество, – подала голос служанка, стоявшая всё это время неподалёку от повозки, прижимая к груди лепёшки, приготовленные для этэри.

Таймар обернулся и, глянув на дрожащую, но всё же предложившую помощь женщину, подозвал её. Та подошла, склонила голову.

– Что это у тебя? – спросил он, кивнув на лепешки.

– Это хлеб для ваших… ваших… – служанка замялась не зная, как назвать пленённых этэри.

– Для моих рабынь? – понял Таймар.

– Да, – поспешно согласилась служанка, – они… они, Ваше Высочество, не едят мяса, вот я и подумала…

– Хвалю, – протянул Таймар, внимательно осматривая женщину. – Люблю думающих слуг. Давно ты тут работаешь?

– Да, Ваше Высочество?

– Нравится?

– Ну-у-у, – протянула женщина, не смея поднять на князя глаза.

– Ладно, не отвечай, кому может нравиться такая дыра? Залезай в повозку. Со мной до острова поедешь, рану по дороге обработаешь, а потом Китэрию посмотришь, – велел Таймар и запрыгнул в тарантас, да так легко будто и не ранен был вовсе.

Оказавшись внутри, он бросил беглый взгляд на жреца, поняв, что отделали его работяги основательно.

– Поторапливайся, женщина, у тебя больше работы, чем я предполагал, – недовольно проговорил князь, облокачиваясь о борт телеги и прикрывая глаза. – А вы, бестолочи, живо за рычаги и погнали уже, – велел он Харуху с Марухой.

Те подорвались и, рассевшись по разным бортам, принялись тянуть взад-вперед какие-то рычаги, приводящие в движение скрытый, крутящий колеса механизм. Китэрия отметила, что технический прогресс у роглуарцев на очень низком уровне, и подивилась, что Таймар сумел справиться с виманой, посадив её в морские воды. Хотя, возможно, он с нею и не справился, а просто утопил лучшее техническое судно во всех человеческих кругах.

Пока роглуарцы устраивались на местах, а потом разгоняли тарантас, она украдкой наблюдала за Таймаром и сейчас, когда он делал вид будто спит, Китэрия решилась поднять на него открытый взгляд и рассмотреть рану. Она была не глубокой, но кровоточила, и лилулай чувствовала, как мужчина борется с болью, старясь не думать о ней.

Повозка набирала скорость, а этэри всё смотрела на окровавленного Таймара и молилась о том, чтобы он оклемался. Не то чтобы она переживала о здоровье князя, просто девушка понимала, что на сегодняшний день он единственная преграда меж ней и Харухом. Если он к ночи истечёт кровью и умрёт, капитан обязательно воспользуется моментом и тогда уже… Китэрия зажмурилась и глубоко вздохнула, борясь с накатывающим отчаянием, а потом снова подняла взгляд на князя и от неожиданности чуть не подавилась вздохом. Таймар продолжал сидеть на полу повозки, позволяя служанке обрабатывать свою рану, но вот глаза его были теперь открыты. Он смотрел на неё изучающим заинтересованным взглядом хищника.

– Что значит лилулай, Китэрия? – спросил князь, улыбнувшись одними губами, и от этой улыбки у этэри чуть было не остановилось сердце.

Она нервно сглотнула и, притянув к подбородку колени, спрятала в них лицо, услышав хриплый смешок победителя.

– Не говори ему кто ты, сестра, – шепнула ей на ухо Нэвра, наблюдавшая за ними. – Я хорошо знаю эту породу воинов. Пока он не разузнал о тебе всё, не отдаст этому уроду с бешеными глазами.

Китэрия чуть заметно кивнула и сжала руку сестры, изо всех сил стараясь не расплакаться. Она хотела обнять Нэвру, прижаться к её крепкому, упругому телу как к скале, за которой можно спрятаться от ненастья, но их движения были ограничены. Сделанные из палантинов веревки сменили холодные тяжелые цепи, что сковывали запястья и голени, к тому же опоясывали всех троих, не давая возможности разбежаться в разные стороны или хотя бы достаточно высоко поднять руку.

Вскоре от невозможности свободно двигаться у неё по телу разошлась ломота, сводящая нежную и не привыкшую к таким мучениям девушку с ума. Китэрия пыталась отвлечься, разглядывая однообразный, но не лишённый некой сумеречной, таинственной прелести пейзажи. Они долго ехали по узкой, выдолбленной в скале дороге, а потом их телега вывалилась на обрывистую тропку. Правым бортом они прижимались к нависающей скале, а вот левым норовили угодить в пропасть.