Текст книги "Вкус запретного плода"

Автор книги: Анастасия Орехова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

8

Утром Марина собралась в школу первой. Собственно, ей и собирать было нечего: Аня одолжила ей свою старую сумку и пару чистых тетрадок с ручкой. После школы Марина решила забежать домой за всем прочим.

Одевшись, Марина вышла из квартиры и пошла вызывать лифт. У дверей чердака снова маячила Светка, мяла в руках сигарету, но не курила. Выражение глаз у Светки было довольно тоскливое.

– Эй, ты! – свесилась она через перила. – Тебя как звать, Марина, что ли? Огоньку у тебя не найдется?

– Сейчас посмотрю, – вежливо сказала Марина, которая не курила и по этой причине не носила с собою спичек. Однако она вернулась в квартиру, чуть не сшибив с ног выходящую Аню, протопала прямо в сапогах через весь холл в кухню, взяла там с края плиты коробок спичек и вернулась обратно. На глазах у изумленной Ани Марина поднялась на чердак и вручила коробок Светке.

– Как ты могла? – в ужасе спросила ее едва опомнившаяся Аня, когда они вдвоем вышли из подъезда. – Подняться к ним на чердак! Да там же от одного запаха задохнуться можно!

– Так я туда не заходила.

– Да все равно! Ты дала ей эти дурацкие спички прямо в руки! Ты к ней прикасалась! Как тебя только не вырвало?

– Да не прикасалась я к ней, к спичкам я прикасалась!

Всю дорогу до школы Аня не могла успокоиться. Выходя из троллейбуса, Аня даже нерешительно предложила:

– Слушай, Марин, может, тебе не надо у меня ночевать?

– Стесню тебя, что ли?

– Да не в этом дело! – Аня было не до шуток. – Просто кто тебя знает, полезешь в другой раз с ней целоваться!

– Аня! – Марина тоже постаралась говорить серьезно. – Я отнесла человеку коробок спичек. Что тут такого, в конце концов?

– Человеку! Да не люди они вовсе, как ты это не понимаешь!

– Да? И чем же это они не люди? У них рожки на голове торчат или где-нибудь в одежде хвост припрятан?

– С тобой просто невозможно разговаривать! – И Аня обиженно замолчала.

Школьный день прошел довольно мирно и мило, только одноклассники без конца подтрунивали над Мариной и Аней, что они махнулись не глядя – раньше Аня была толстая, а Марина тощая, а сейчас – наоборот. Однако истинные причины этих перемен никому, похоже, в голову не приходили.

Сразу после уроков они расстались: Марина поехала домой за вещами и учебниками, Аня – за книгами в «Иностранку». Они договорились встретиться у Ани дома где-нибудь после шести и разбежались каждая в свою сторону.

Едва Марина вошла домой, как раздался телефонный звонок. Звонил Сергей насчет регистрации и так далее. Марина договорилась встретиться с ним после уроков, но не успела положить трубку, как телефон зазвонил снова. На сей раз это был Денис.

– Малыш, как ты там? Мы ужасно по тебе соскучились! – Голос доносился откуда-то издалека. Наверное, он звонил из деревенского автомата.

– Я тоже! – радостно завопила Марина в трубку, чувствуя, что внутри у нее все сжимается при одной мысли о том, что она еще долго их всех не увидит.

– Валька звонил тебе вчера, но тебя не было. Очень беспокоится, говорит, что звонил довольно поздно. Где ты гуляешь?

– Я была у подруги и собираюсь там ночевать ближайшую неделю, – объяснила Марина и продиктовала Денису Анин телефон.

– У тебя все в порядке? Как дома, как в школе?

– Везде о’кей! У вас как, все здоровы?

– У нас все в порядке. Малыш, у меня к тебе дело. Ты не могла бы сегодня навестить Димыча в больнице? А то я Женьку с трудом увез, надо ей хоть денек отдохнуть, в себя прийти, она же там три недели считай безвылазно сидит! Через пару дней его выпишут, но ты все равно съезди к нему сегодня или хотя бы завтра, хорошо?

– Конечно, о чем речь! – Марина даже слегка обиделась, что он мог сомневаться.

– Записывай. – Денис продиктовал адрес больницы, объяснил, как проехать. – У них приемные часы с пяти до семи, не опаздывай, а то зря проездишь. И если сможешь, привези ему яблок.

– Привезу, – пообещала Марина. Яблоки она видела вчера в холодильнике.

– Я тебя целую и очень люблю!

– Я тоже. – Последние слова Марина произнесла еле слышно, но Денис все равно услышал. Сквозь треск в мембране до Марины долетел звук поцелуя, раздался щелчок и вслед за ним частые гудки.

Марина положила трубку и огляделась. Папы и мамы не было видно. Она прислушалась – из родительской спальни до нее донеслись прерывистые вздохи вперемежку со стонами. Марина на цыпочках прошла в свою комнату и начала быстро собираться.

9

– Вы ищете Диму Короткова? – спросила у Марины сестра, худенькая рыжеволосая девочка, на вид не старше самой Марины. – Пойдемте, я вас провожу.

Больница была старая. Кирпичные стены, красные снаружи, изнутри оказались серыми, сплошь в потеках от бесконечно протекающей крыши. Палаты были огромные, коек на двадцать пять. Из-за высоких потолков палаты казались похожими на залы какого-то древнего, полуразвалившегося замка. Каблучки Марининых сапог звонко постукивали по кафелю, и эхо разносило их стук далеко по длиннющему коридору. И только запах сразу указывал вошедшему, что здесь именно больница. Обычная больничная смесь: запах пота, мочи и хлорки.

В палате, куда они вошли, большинство детей были выздоравливающими. Человек десять сбились на полу тесной группой и играли во что-то ужасно увлекательное на плитках кафеля, как на игральной доске. Димыч был в самом центре и что-то горячо доказывал другому мальчику, на вид приблизительно в два раза старше его.

– Димыч! – тихонько окликнула его Марина. Он даже не обернулся.

– Димыч! – крикнула она громче.

– Чего надо? – Он нехотя повернул голову и тут же вскочил. – Марина! Чуваки! – важно сказал он окружавшим его ребятам. – После доиграем. Сами видите, ко мне пришли.

Он встал и не спеша, вперевалочку подошел к Марине. У нее сжалось сердце. Димыч был бледный, как лист бумаги, похож на маленький скелетик. Пижамка болталась на нем, как на вешалке. Димыч шел медленно-медленно, будто нарочно сдерживая шаги. Когда же до Марины осталось всего ничего, он вдруг неожиданно присел и с разбегу запрыгнул к ней на шею.

– Я ждал! – горячо зашептал он Марине в самое ухо. – Денис сказал, что ты обязательно приедешь, я ждал.

– Димка, что ты делаешь? Наверняка тебе вредно так прыгать! – Марина с нежностью прижимала к себе ставшее почти невесомым мальчишеское тельце. – Димка, ты тут все ешь? Вас прилично кормят?

– Кормят тут хреново, а ем я все. Раньше мне нельзя было есть, меня тогда через вену кормили, у меня там в животе от гноя все кишки слиплись.

Марина поморщилась, но постаралась скрыть от Димыча свою гримасу. Он взахлеб выкладывал ей подробности своей болезни, точно эта болезнь была для него захватывающим приключением, а то, что он чуть не умер, – знаком его, Димыча, особой доблести, геройским поступком, который ему повезло совершить.

– Димка, вот тут тебе яблоки.

– Спасибо. – Он даже не взглянул на пакет. – Марина, а знаешь, меня послезавтра выпишут! Доктор сказал, уже все. И тогда мама приедет с Денисом или с Валей и сразу меня заберут!

– Тебе тут плохо? – сочувственно спросила Марина.

– Да нет, ничего. Ребята попались – во! – Димыч показал большой палец. – Мы тут все время играем. Но домой тоже хочется. Марина, а у тебя скоро ребенок будет?

– Не скоро.

– У-у, жалко. А ты кого хочешь, мальчика или девочку?

– Не знаю. – Марина смутилась. Она уже давно свыклась с мыслью, что у нее будет ребенок, но по-прежнему совершенно не представляла его себе и не думала о том, кто он будет. – А ты кого хочешь?

– Пацана. – Димыч был категоричен.

– Но у нас ведь и так мальчиков больше, чем девочек! Посчитай-ка по пальцам!

– Ну и что? На что нам много баб? Рожай пацана, Марина, слышишь?

– Ладно, – улыбнулась Марина. – Там посмотрим.

Оба замолчали, не зная толком, что еще сказать, и ощущая от этого сильную неловкость, будто отсутствие общих тем указывало на отсутствие взаимной любви.

– Марина, – тихо проговорил Димыч, – спой мне, пожалуйста, песню, как тогда, про пиратов.

– Песню? Димыч, мне неудобно здесь петь, здесь ведь больница.

– Марина, а ты тихонечко, – упрашивал Димыч. – А то я так давно не слышал! Пожалуйста, ну хоть шепотом!

– Какая же песня шепотом? – начала было Марина, но оборвала сама себя. В глазах у Димыча светилась такая мольба, что устоять было невозможно.

– Ну хорошо, только давай мы с тобой где-нибудь спрячемся.

– Давай! – Димыч от радости даже подскочил. – Я знаю где, пошли!

Марина осторожно поставила его на пол, и он мгновенно юркнул в коридор, махнув Марине, чтобы она шла следом. Они вышли на лестницу. По лестнице они поднялись на один марш и остановились у большого окна с широким подоконником.

– Вот, – сказал Димыч, с разбегу влезая на подоконник и устраиваясь поудобней. – Здесь почти никто не бывает. Сюда большие ребята курить ходят. Пой!

И Марина запела. Она спела Димычу про бригантину, про пиратов, которым не везло со шкиперами, про возвращение в Портленд и про то, что «никогда мы не умрем, пока качаются светила над снастями». На этой песне Марина решила остановиться, и только она замолчала, как откуда-то снизу до них донеслось:

– Браво! Ай браво! Ну умница, до чего хорошо спела! Я прям душой с вами отдохнул. Везет тебе, Димка, такой концерт за бесплатно!

Снизу к ним поднимался маленький, толстенький, средних лет врач. Подойдя вплотную, он опять с нарочитым восторгом похлопал и сказал, положив Димычу руку на плечо:

– Тебе пора в палату, Дима. Попрощайся со своей гостьей и поторопись, у вас ужин.

– До свидания, Марина! – сдержанно сказал Димыч, развернулся и исчез.

– Ишь ты! – проводил его взглядом врач. – Уже бегает! Как на щенке все зажило, ей-Богу! Я его оперировал, – пояснил он Марине. – Дежурю сегодня. А вы ему кем приходитесь, родственница?

Марина молча кивнула.

– Занятный, между прочим, пацаненок. Пятнадцать лет здесь работаю – другого такого не видал, ей-Богу! Характер железный, любую боль переносит молча. В его состоянии все другие криком кричат, а этот лежит себе да еще и улыбается улыбкой такой кривоватенькой. Мне иной раз кажется – другие потому и погибают, что боли этой самой не выдерживают. Устают от боли и перестают бороться. А этот нет! Характер! Лишний раз пить не попросит! Лежит, будто и не с ним все происходит. Если бы взрослый человек – ну, тогда понятно. А такой пацаненок, ему пять лет всего! И откуда в нем такое? Вот характер! – Врач помолчал и неожиданно остро взглянул на Марину. – Вы его поберегите. Видали, как он сейчас побежал, будто все давно прошло и не болит ничего. А на самом-то деле у него там внутри еще ой-ой-ой что творится! Нет, уважаю! Он пацан пятилетний, я взрослый, а я его уважаю!

Марине стало не по себе. Доктор явно был пьян, хотя вином от него и не пахло.

– До свидания, – сказала она тихо и бочком по стеночке попыталась протиснуться мимо него. Доктор поймал Маринину руку и поцеловал.

– Это за концерт, – сказал он, не выпуская ее руки из своей, довольно жесткой и твердой. – Очень вы хорошо пели.

Марина насилу вырвала руку и понеслась по лестнице во всю прыть. Сверху до нее долетел смешок. «Хорошо, что Димыч завтра отсюда уходит, – подумала Марина. – Неужели этот хмырь его оперировал? Странно, как Димыч жив остался!»

Гардеробщица выдала Марине пальто, и, побыстрее накинув его на плечи, Марина, застегиваясь на ходу, побежала к дверям. Но у дверей ее остановил знакомый врач. На сей раз на лице его не было улыбки.

– Я, кажется, напугал вас, простите, – произнес он скороговоркой. – Просто… У меня только что мальчик умер, вроде вашего Димки. От болевого шока как раз. Простите, – повторил он и, не дожидаясь ответа, повернулся и немедленно ушел.

А Марина еще немного постояла, приходя в себя и собираясь с мыслями. Куда она сейчас едет? Ах да, к Ане. И она побрела в метро.

10

Дома у Ани они почти ни о чем не успели поговорить. Поужинали и сразу пошли спать. А ночью Марину разбудил звонок. Телефон стоял на столе, в кабинете, где она ночевала.

– Hallo! – сказал мужской голос с явным американским акцентом. – May I speak to Ann?[2]2
  Алло! Могу я поговорить с Анной? (англ.)


[Закрыть]

– Wait a minute![3]3
  Минутку! (англ.)


[Закрыть]

Марина вышла в коридор и постучала в Анину дверь.

– Ань, проснись, там твой Патрик звонит из Америки!

– Скажи ему, что меня нет дома!

– Аня, это невозможно. Лучше скажу, что ты не хочешь с ним говорить.

– Скажи что хочешь. Ладно, сейчас подойду.

Аня босиком подбежала к телефону.

– Алло! Да, это я! – быстро заговорила она по-английски. – Зачем ты звонишь? Да, я понимаю, но это неважно. Да, я понимаю, но это неправда. Это не имеет никакого значения. Тогда потрудись его забыть. Подумай лучше о том, что скажет твоя мама, когда увидит счет. Тебе того же! – И Аня злобно грохнула трубку на рычаг.

Резко, точно ноги у нее вдруг подогнулись, Аня опустилась на Маринину кровать. Зубы у нее стучали, ее трясло. Невидящими глазами она посмотрела на Марину.

– Какого черта он звонил! – проговорила она. – Какой смысл орать через океан то, что имеет смысл говорить, только когда сидишь на расстоянии вытянутой руки?

– Ты это серьезно? – Марина с сочувствием смотрела на нее, все было гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. – Аня, ты, по-моему, ошибаешься.

– В чем же?

– Ну невооруженным глазом видно, что ты его любишь!

– Да я его вообще никогда не любила, если хочешь знать! Я просто хотела переехать в Америку.

– Аня, это не так! То есть, может, сначала это и было так, ну прости меня, я не знаю… Но теперь это явно не так! Да ты подойди к зеркалу, посмотри в свои глаза!

– Что-то ты больно умная стала с тех пор, как залетела!

Обе замолчали. За окном была непроглядная темень, даже в доме напротив светились всего одно-два окошка где-то под самой крышей, и фонари не горели, только внизу то и дело уныло поскуливала несытая собачонка.

– Ладно, давай спать, – сказала наконец Аня.

– Хочешь, ложись со мной, – предложила ей Марина. Диван в кабинете раскладывался и становился довольно широким.

– Нет, – Аня слегка передернула плечом. – Пойду лучше к себе. Выспаться надо, завтра первым уроком физика. Гуд найт, бэби.

– Гуд найт, – словно эхо отозвалась Марина.

Аня ушла, а Марина долго еще не спала, лежала и думала в темноте о том, как все в этом мире сложно.

11

На следующий день, после последнего урока, Марина сразу же заторопилась в раздевалку, на бегу крикнув Ане «пока!». На улице она едва не сшибла пару старушек. Ветер свистел у нее в ушах. Падал легкий снег, и, стоя на эскалаторе, Марина, зажатая со всех сторон людьми и вынужденная из-за этого прервать свой бег, рассматривала причудливые снежинки, тающие у нее на обшлагах рукавов.

В вестибюле метро ее ждал Сергей. Марина едва его узнала. Он был в широченной пуховке и шапке-ушанке.

– Привет! – сказал он. – Как дела, невестушка?

– Неплохо, женишок! – в тон ему ответила Марина.

– Поедем куда или прямо тут переговорим?

– Нет уж, тут не надо! – испугалась Марина. – Сюда сейчас все мои однокласснички набегут.

Подошел поезд, они вошли в него и поехали куда-то. Марина в суматохе даже не обратила внимания, в какую сторону.

– Куда мы едем? – спросила она, так и не разобрав названия следующей станции. Микрофон в вагоне барахлил и вместо слов кряхтел и кашлял.

– Куда? – Сергей задумался. – Ко мне поехали! – сказал он наконец. – Не возражаешь?

– Да нет. Далеко это?

– Три станции. Потом еще две остановки на троллейбусе, но они небольшие, можно даже пешком пройти.

– Тогда поехали!

Квартира, в которую они вошли, была однокомнатной. У дверей лежал круглый вязаный половичок, направо сразу был вход в комнату, дверь налево вела в санузел, а прямо, шага через три, начиналась кухня. Пол был из линолеума, белоснежный. Вообще кругом пылинки не было. Квартира дышала чистотой и порядком. Обои были зелененькие в мелкий розовый горошек. На подоконниках, на столах, на специальных полочках на стенах стояли и висели цветы, которым, судя по всему, жилось здесь неплохо.

Кухня была выкрашена в светло-серый спокойный цвет, на стенах нигде не было ни пятнышка. Возле одной стены в кухне стоял стол, над ним висели хозяйственные полки, заканчивалась эта стена узким высоким кухонным шкафом. У другой стены стоял детский раскладывающийся в длину диванчик, а в углу у окна приткнулся секретер с откинутой крышкой, на которой были разложены учебники и тетради. Над секретером висела книжная полка. Маринин глаз сразу выхватил Булгакова, Высоцкого и двухтомник братьев Стругацких.

– Присаживайся! – Сергей показал Марине на диван. – Чаю хочешь?

– Ага! – Марина энергично кивнула, только сейчас сообразив, как же она голодна. В Крольчатнике в это время они обедали.

– Ты тут вдвоем с мамой живешь? – спросила Марина, откусывая от огромного трехэтажного бутерброда с маслом, сыром и колбасой.

– Ну да. – Сергей сидел на стуле напротив нее и, слегка улыбаясь, смотрел, как Марина ест. – Тебя приятно кормить, – вымолвил он наконец. – Ты с таким удовольствием ешь!

– Да уж, поесть я люблю.

– А по тебе не скажешь. Давай мы с тобой набросаем план. Регистрация у нас с тобой восемнадцатого, это через пять дней, в воскресенье. – Марина кивнула. – Ты запиши себе куда-нибудь, а то забудешь, а Валька мне потом голову оторвет.

– Мне тоже. – Марина послушно вынула из портфеля ручку и тетрадку и записала на обложке сзади: «Воскресенье, 18-е». – В котором часу?

– В 12.30. Значит, прибыть туда надо за полчаса в парадной форме. У тебя, кстати, есть что надеть?

– Найдется. – Марина даже слегка обиделась. Все-таки она была пока что единственной дочкой.

– А у меня вот не факт. – В данный момент на Сергее была индийская рубашка в мелкую неброскую клетку и чистенькие, обтрепанные джинсы. – А с кольцами что мы будем делать?

– Не знаю, – честно сказала Марина. – Денег у меня нет и не предвидится. Может, можно без них как-нибудь? Или давай Вальке позвоним? Если он в Москве, может, он что придумает?

Сергей молчал. В голове у него явно роились какие-то мысли. При этом взгляд его рассеянно скользил по Марининой фигуре, задержался у нее на лице, на глазах. Внезапно Сергей тряхнул головой, точно приняв какое-то решение.

– Нет, – твердо произнес он. – Сам добуду. – И, видя, что Марина слегка встревожилась, тут же добавил: – Да ладно, не бери в голову. Есть у меня кое-какие соображения. Уж как-нибудь, на собственную свадьбу, для своей невесты…

Оба рассмеялись, остро чувствуя двусмысленность этой фразы.

– Послушай, – тихо проговорил Сергей, – смотрю я на тебя и никак не могу понять: ну как ты попала в такую дурацкую историю? Такая красивая девочка, вроде неглупая даже.

– Как попала, как попала. Как все.

– Ну, все! – не согласился Сергей. – То-то и оно, что ты далеко не все. У тебя такие глаза…

– Таких глаз ты никогда не видел, – с улыбкой завершила Марина фразу, давно ставшую для нее привычной. – Вот примерно так и попала. Сначала глаза, потом руки, после ноги, а дальше – оглянуться не успеешь, как в ловушке.

Сергей не засмеялся. Он сидел молча, по-прежнему в упор разглядывая Марину.

– Я, кажется, понял, – сказал он. – Вся твоя беда в том, что ты совершенно себя не ценишь. Ну как можно так глупо растрачивать свою жизнь? У тебя…

– Такие глаза, – снова сострила Марина.

– Да при чем тут глаза! – Сергей, кажется, всерьез рассердился. – Ты вся необыкновенная! И как ты вообще такая по улицам ходишь? Я тебя сегодня в метро увидел – голова закружилась, ей-Богу! На тебя мужики из подворотен еще не кидаются?

– Не кидаются. А голова у тебя не могла от голода закружиться?

– От голода? Почему?

– Да ты совсем ничего не ешь!

Сергей смутился.

– Да я хотел, чтобы ты поела. Я и потом поем, вместе с мамой.

– Почему? Я что, такая страшная, что со мной есть нельзя? Ты себе даже чаю не налил! Мне неудобно!

– И правда, чего это я… – Сергей потянулся и снял с полки чашку, потом все так же, не вставая, достал с плиты чайник и плеснул в чашку кипятку.

«Как же у них тут тесно, в этой кухне! – Марина поежилась. – Нет, я тут просто не смогла бы готовить!»

– Сергей, а скоро твоя мама придет?

– Не раньше шести, а что? Ты сиди, не беспокойся!

– И что, ты бы так до шести часов и сидел голодный?

– Да. Нет. Не знаю… Может быть…

– Ну ты даешь! Так ведь и помереть недолго! Немудрено, что у тебя голова в метро кружится!

Марина неожиданно почувствовала, что ее клонит в сон. Ну да, она же две ночи почти не спала. Потом еще в школу ходила…

– Который час? – спросила она, с трудом сдерживая зевок.

– Полчетвертого. Тебе пора? Ты спешишь куда-нибудь? – Было такое впечатление, что он испугался.

– Да, – Марина слабо улыбнулась. – Домой. Спать. Я очень хочу спать. Я две ночи почти не спала.

– Что так?

– Да у подруги всякие сердечные неприятности.

– Тебе своих неприятностей мало?

– Каких? – Марина искренне изумилась.

– Ну ты даешь! – Сергей рассмеялся. – Если не ошибаюсь, тебе семнадцать лет. Ты залетела от человека, который не собирается на тебе жениться. Тебе приходится срочно оформлять фиктивный брак. И это называется – никаких неприятностей?

– Ну, это не неприятности.

– А что же это?

– Это так… – Марина задумалась. – Проза жизни. – И, не выдержав, улыбнулась. – Если хочешь, поэзия.

– Ни хрена себе поэзия! – Сергей захохотал. – Нет, правду я сказал, цены ты себе не знаешь!

– Да? И какая же мне цена, по-твоему?

Марина чувствовала, что глаза у нее слипаются и что она сейчас заснет прямо здесь, за столом, в крошечной незнакомой кухне. Глаза сами собой закрывались, голова свешивалась вниз. Господи, что же делать, она же так не доедет к Ане!

– Эй, что с тобой, тебе плохо?

– Нет. – Собственный голос показался Марине неожиданно далеким и каким-то чужим. – Нет, просто я очень хочу спать. Просто уже засыпаю.

– Эй, подожди, не засыпай пока, дай я тебя уложу как следует!

Послышался скрип, сиденье под Мариной задрожало. Сергей разложил диван, на котором она сидела.

– Вот теперь ложись, слева от тебя подушка.

Она послушно легла и почувствовала, что ее укрывают чем-то теплым.

– Ничего, если я посплю? – спросила она тихо, смутно осознавая, что спрашивать, в общем-то, надо было раньше. Как это глупо, прийти по делу к незнакомому человеку и вдруг так сразу свалиться и заснуть.

– Ничего, – услышала она шепот у самого своего лица, как будто Сергей стоял перед диваном на коленях. – Ты спи, пожалуйста. Спи и ничего не бойся. – И потом еще тише, с какой-то особенной нежностью: – Марина.

Она спала.