Текст книги "Вкус запретного плода"
Автор книги: Анастасия Орехова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
22
Марина шла по Москве, и ей казалось, она не была тут целый век. Но почему-то ни капельки она по Москве не соскучилась.
После ночных приключений Марине как-то особенно мерзко было ощущать себя грязной и потной, кожу от грязи саднило, хотелось спать, и вообще было ужасно тоскливо. Она шла домой и гадала, как ее встретят, неожиданно ясно осознав, что никому она не нужна: ни отцу, ни даже маме. Теперь, после эпизода с трактористом, все пережитое в Крольчатнике предстало перед ней в совершенно новом свете. Ведь если так, походя, ее может изнасиловать любой, взять и использовать, как тряпку, а потом вышвырнуть и забыть, то ночь с Денисом, которого Марина, конечно, не любила, несмотря на его красоту, и который, разумеется, совсем не любил ее, так вот близость с ним, даже в присутствии Алены (мысль, от которой еще несколько часов назад Марину бросало в дрожь) показалась необычайно привлекательной и во всех отношениях приятной. Вообще причины, из-за которых Марина сбежала из Крольчатника, виделись ей теперь пустяковой блажью. А вот причины, по которым она десять дней назад уезжала из дома, росли и ширились по мере приближения к родному порогу. В самом деле, что она теперь станет делать и кто ей поможет? Все, кто мог помочь, какова бы ни была цена их помощи, остались в Крольчатнике. Ну кто ей теперь поможет, мама? От абсурдности этой мысли Марина невесело рассмеялась.
От автобуса Марина брела медленно-медленно. Чертова сумка резала плечо, ноги подгибались от усталости. Это сколько же она протопала за последние сутки? Заныл легонько низ живота – может, еще выкидыш будет, с надеждой подумала Марина. Она сразу же, конечно, ужаснулась этой своей надежде, но ужаснулась как-то вяло и не всерьез.
В тоске и печали Марина вошла через арку к себе во двор да так и застыла с открытым ртом. Ветер, вечно гуляющий в арке, свистал у нее в ушах, хлестал ее по щекам, спутывал волосы, но она все стояла и стояла, хлопая изумленно глазами. И было чему изумляться! Взад-вперед перед Марининым подъездом, явно поджидая Марину, вышагивал Денис.
Но как это могло быть! Ведь Маринина электричка была первой! Каким образом смог он ее обогнать? Летать он умеет, что ли?
Неожиданно Денис остановился, вскинул свои длинные и пушистые ресницы и увидел Марину, заулыбался, заторопился к ней, подошел, отобрал сумку: «Ты что, дура, такую тяжесть тебе нельзя!» – наклонился, чмокнул в щеку, где-то возле уха. Марина глубоко вздохнула, облегченно рассмеялась и вдруг… заплакала.
Денис схватил ее под руку и быстро потащил за собой. Марина не сопротивлялась, ей было все равно. Какая разница, куда идти, лишь бы отсюда. Ведь по дороге от автобуса Марина ясно поняла: там, куда она так спешила, никакого дома у нее больше нет. Всю жизнь был, а теперь нет. И потому оставалось покорно идти за тем, кто поведет туда, куда поведет, думая о том, какое это счастье, когда тебя ведут, когда есть кому тебя вести. Для Дениса сейчас важно было только одно: увести ее, плачущую, растерзанную, как можно скорее и дальше от этого места, а то ведь, не дай Бог, выглянут ее родители, разговоров не оберешься.
В автобусе язык у Марины развязался, она уже слегка отошла от своих ночных приключений, все начинало казаться ей дурным сном, таким же, как и все прочие сны, приснившиеся ей этой ночью. Было несколько жутких снов, но сейчас ведь она проснулась и едет домой. С любимым человеком. К любимому человеку. Черт возьми, да неважно, с кем и куда, ей сейчас совсем другое важно!
– Денис, – нетерпеливо потянула она его за уши.
– М-м-м? – пробормотал он между поцелуями. – Ну чего тебе, киса?
– Денис, объясни мне одну только вещь: каким образом ты оказался там раньше меня? Я же уехала на первой электричке!
– Ах это! – Денис откинул голову и расхохотался. – Проще простого. Рядом с нашей дачей две станции двух разных железных дорог. Одна направо – там электрички останавливаются чаще, а другая налево, электричек там почти не бывает, но что очень ценно: в шесть утра оттуда отходит скорый. А идти туда гораздо ближе.
Часть третья
1
В электричке Марину развезло, и она проспала на Денисовом плече до самой станции, да и потом толком не проснулась. Денис поймал машину, которая довезла их до самой дачи. Чуть не на руках отнес он Марину в постель, она проспала до ночи, не обратив внимания, чья это была постель. Зато, проснувшись, Марина сразу поняла. За стенами-окнами было темно. Постель была Денисова.
Сам Денис сидел на краю и что-то читал. Услышав, что Марина пошевелилась, он немедленно повернулся к ней.
– Ну что, спящая красавица, оклемалась? Небось есть хочешь?
– Ага!
Она ведь даже не позавтракала. На вокзале Денис хотел купить булку, но они опаздывали. А теперь!
«Надо же, как все повторяется, – подумала Марина. – Опять я, как в первый вечер здесь, страшно сонная и страшно голодная».
– А где Валька? – спросила она с некоторым смущением и страхом.
– Не бойся, ему сейчас не до тебя. – Денис успокаивающе погладил Марину по плечу. Все-то он понимал. – Валька сейчас с Женей.
– Да?! – вскинулась Марина, немедленно ощутив неожиданный и потому особенно болезненный укол ревности.
– Не кипятись. Боюсь, что с Женькой хлопот теперь будет побольше, чем с тобой.
– Хлопот?
– Ну да, и каких еще! С тобой-то что? Сгреб в охапку и привез, всего делов-то. А за ней, похоже, опять придется всем Крольчатником по пятам ходить, ножи-ножницы отнимать и шнурки капроновые из ботинок выдергивать.
– Зачем? – На Маринином лице было написано такое искреннее, простодушное недоумение, и оно бы так пошло к ее невинным голубым глазам, кабы не таилась в их глубине предательская прозелень.
– Не строй из себя дурочку! Последний раз Женька пыталась покончить с собой уже больше года назад. По-умному рассчитала, в лес отправилась вешаться. Кабы не Руслан, может, и по сей день бы там висела. А так мы вовремя успели. С Женькой ведь гляди в оба! Как я ее привез, недели через две, наверное, она у нас в ванной заперлась. Вены, понимаешь, вскрывать наладилась. Кровищи было! Алена с Валькой еле тогда убрались. Мне, как врачу, работа поинтеллигентней досталась. Вообще, между прочим, повезло. Я ведь не круглые сутки торчу! Пока они добрались до телефона да пока «скорая» приехала бы, Женька сто раз бы уже перекинуться успела. А в последний раз таблеток каких-то наглоталась. От няни Алениной оставались. Как только углядела? В общем, развлекухи с ней было! Но за этот год она вроде отошла. Я уж думал, пронесло. Вроде бегает, болтает, хозяйством занимается. На человека похожа стала. Так теперь еще и это. – Прекрасное лицо Дениса перекосилось в мучительной гримасе.
– Денис, но почему… Почему она все это делает?
Марина была совершенно подавлена этим рассказом, но по-прежнему ничего не понимала.
– Почему? – Денис поднял голову и внимательно посмотрел Марине в глаза. – Послушай, – сказал он наконец, вдоволь, видимо, насмотревшись. – То, что я тебе сейчас скажу, это даже не тайна, это ты должна похоронить на такой глубине сознания, чтоб под гипнозом не достать было. Было бы можно, я бы тебе вообще ничего не говорил. Но у нас про это все знают, я должен и тебе рассказать. Иначе ты, не дай Бог, снова что-нибудь такое отколешь, скажешь Жене что-нибудь, например, или просто посмотришь косо, и все, пиши пропало. Потому что Женька у нас, понимаешь… Ну, она как бы человек без кожи. К ней где ни притронешься, везде болит.
– Но почему? – снова спросила Марина. – Из-за вокзала этого? С ней там кто-нибудь что-нибудь сделал? Что-нибудь особенно жестокое, мерзкое?
– Нет, вокзал тут ни при чем. Вокзал как раз из тех вещей, которые забываются, или, во всяком случае, их можно забыть. Это… – Денис говорил с трудом, видно было, что каждое слово дается ему нелегко. – Это из-за ребенка.
– Из-за Димыча?
– Нет. Видишь ли, когда-то у Женьки был еще один ребенок, девочка Лена, она умерла.
– Умерла? – Тяжесть этого слова как бы придавила Маринину голову к подушке, и она просто не могла повернуть ее к Денису, посмотреть на него, увидеть выражение его глаз. Умерла? От чего умерла? От чего вообще может умереть ребенок? Дети же теперь почти не умирают! – Это был несчастный случай?
– Можно и так сказать. Понимаешь, она заболела, месяца два ей тогда было, может, продуло ее на вокзале на этом, может, еще что-нибудь случилось, и тетка из комнаты матери и ребенка велела Женьке ее забрать, температура, может перезаразить там всех. Тетку тоже понять можно. Пошла было Женька с ребенком в больницу, а ей говорят: мест нет, и вообще, у вас обычное ОРЗ, да и нет ни прописки, ни направления. Наверное, если бы Женька им тогда все как следует объяснила… Но она ведь не могла объяснить, про вокзал и про другое, ты же понимаешь. Она взяла ребенка и пошла с ним в сквер, села там на лавочку, пыталась кормить, но малышка грудь не брала. Так они и просидели там всю ночь, а к утру ребенок умер, трудно сказать от чего, может, сердце температуры не выдержало, с маленькими иногда бывает.
Денис говорил, будто читал – медленно, по складам – какую-то страшную книгу. Видно было, что он уже много раз проговорил это все про себя, наверное, такое надо много раз проговорить для того, чтобы в конце концов можно было жить с этим дальше.
– А Женя? – тихо спросила Марина, видя, что Денис молчит. – Что же она стала делать?
– Женя… Понимаешь, она была тогда чуть старше тебя, и у нее уже был Димыч. Когда она поняла, что девочка умерла, в первую минуту просто ужасно перепугалась и подумала, что если она пойдет к врачу или в милицию, то там ведь могут сказать, что это она убила ребенка, чтобы не кормить, например. Они, между прочим, и в самом деле могли так подумать, у нас ведь чего не бывает, а свидетелей не было. И вот Женька пошла в парк, стянула у тамошних дворников лопату и закопала свою девочку, она сейчас даже не помнит где. Понимаешь, она ведь не могла рисковать. Ну представь, если бы ее посадили, допустим, даже в КПЗ, что тогда было бы с Димычем? И где его потом искать? Понимаешь?
– Да… – выдохнула Марина. Все ее проблемы и печали показались ей сейчас детскими, ничего не значащими пустяками.
– Ты правда понимаешь? – Денис наклонился к Марине и, повернув ее лицом к себе, заглянул в глаза, в самую их зеленую глубину.
– Да. Кажется, да.
– Это хорошо. А то бы я тебя удавил. – И было непонятно, шутит он или нет. – Потому что, видишь ли, от всякого, кто это знает, зависит Женькина жизнь. Это ты тоже понимаешь?
Денис вдруг с силой сжал Маринины запястья, вжимая ее в постель и по-прежнему не отрывая взгляда от ее глаз.
– Да, конечно, понимаю, отпусти меня, мне больно!
– Извини. – Денис отпустил Марину, выпрямился и стал похож на себя. На Марининых руках краснели следы его пальцев. – Ой, как я тебя!
И Денис снова взял ее руки в свои, на сей раз бережно, с нежностью, слегка подул на покрасневшие места, прикоснулся губами к каждому пятнышку. Марину это тронуло, на глаза ее навернулись слезы. Денис подсел поближе, обнял ее, она положила голову ему на плечо.
– Скажи, – зашептала Марина, – Женя сама тебе это все рассказала?
– Да. Не только мне, всем. После того, как я с ее венами разобрался. Она потому так сразу и поехала со мной сюда. Боялась, что на вокзале о чем-нибудь дознаются. Они ведь у нее спрашивали, конечно, куда делся ребенок.
– А она что говорила?
– Говорила, к матери отвезла. Женьке почему-то казалось, что они ей не верят, но скорее всего это просто ее фантазия.
– Денис, а теперь что случилось? Из-за чего она?
– Как из-за чего? Из-за тебя, конечно. Валька часа в четыре к тебе вернулся, думал, ты и не заметишь ничего. Что он застал, сама понимаешь. Перенервничал, не нашел ничего лучшего, как поделиться с Женькой. Лучше бы вдогонку побежал! Его, в общем, тоже понять можно: никому в голову не могло прийти, что ты у нас такая отчаянная – по ночам в одиночку по лесу шастать! Очень страшно было?
– Не-а, – почти честно ответила Марина.
Денис провел языком по Марининой шее, Марина изогнулась.
– Совсем-совсем?
Язык Дениса повторил свое дразнящее движение.
– Да, совсем.
Марина сделала слабую попытку вывернуться из его сильных рук.
– Не дергайся, а то откушу, – жарко прошептал ей Денис в самое ухо, слегка покусывая за мочку. – Ну что, отпустить? Отпустить?
– Нет-нет, – слабо прошептала Марина, одновременно какой-то частью души надеясь, что он не расслышит. Но он расслышал.
2
Часа через два, когда Марина снова проснулась, Дениса уже не было ни в постели, ни в комнате. Она потянулась, мышцы и косточки слегка постанывали и сладко ныли, и отчаянно сосало под ложечкой – она так и не поела! Марина осторожно села на кровати, спустила ноги, коснулась носками пола. Было такое чувство, словно бы она умерла, а теперь родилась заново. Руки и ноги слушались, но с каким-то запозданием. Марина подняла руку, поднесла кисть к глазам, слегка пошевелила пальцами. «Рука, – подумала она. – Это моя рука. Странно». Слова потеряли на время свое значение и теперь обретали его заново. «Забавно, – думала Марина. – Я боялась, что стану после этого другой, но, похоже, наоборот – мир стал другим». Вспомнился анекдот про пьяницу: «Иде я, иде я, иде я нахожуся?» Марина улыбнулась и встала. Решив не тратить время на возню с бельем – ну его, этот лифчик с его крючками и пуговицами! – влезла в джинсы и балахончик, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь. В коридоре было темно, темно было во всех комнатах, но отчетливо слышно, что где-то рядом кто-то плачет. «Женя», – подумала Марина, и на секунду у нее сжалось сердце.
Хлопнула дверь, и мгновение спустя на Марину едва не налетела Алена.
– Мариш, ты? Принеси, пожалуйста, воды.
Алена ощупью вложила стакан в Маринину руку. Стакан был холодный и гладкий. Марина сбегала вниз, набрала в ванной воды из-под крана, мельком глянула в висевшее над раковиной зеркало – «Ой, какая же я страшная!» – и так же бегом возвратилась на второй этаж. Бегать на голодный желудок было легко, чувствовала себя невесомо.
В коридоре Алены не было. Где Женька? В своей комнате или по-прежнему у Валерьяна? Марина в нерешительности постояла, потом хлопнула себя по лбу и пошла на плач.
В Жениной комнате горел маленький ночник, но из-под двери этого было почти незаметно. Женя лежала лицом к стене и плакала, все – Ольга, Илья, Денис и, конечно, Алена с Валерьяном – находились возле нее.
– Заходи-заходи, Марина! – с каким-то неестественным оживлением приветствовала ее Алена. – Женя, посмотри, Марина пришла!
Алена схватила Марину за руку и стремительным движением притянула к кровати. При этом вода в стакане расплескалась, а Марина едва успела переставить ноги, чтобы не упасть.
Женя медленно отвернулась от стены и внимательно посмотрела на Марину совершенно обезумевшим, тупым от отчаяния взглядом. Подбородок у Жени дрожал, лицо опухло от слез.
– Марина… – медленно, с трудом выговорила Женя. – Ты… Ты не сердись на меня. Я… я говорила Валерьяну, что… с порядочными девушками так не поступают, а он… он меня высмеял… сказал, что я ничего не понимаю. Они все говорят, что я ничего не понимаю! – Последнюю фразу Женя выкрикнула сквозь опять набежавшие слезы. – Всю жизнь! – выталкивала она сквозь рыдания. – Всю жизнь мне твердят! Что я ничего не понимаю! Что я зря не верю! Что я дурочка! А потом оказывается, что я была права, получается, во всем я виновата! Неправда! Я все понимаю! А вы ничего не понимаете и к тому же все время врете! – Зубы у Жени стучали, ее скрючивало от рыданий, а когда Алена протянула ей стакан воды, Женя его оттолкнула, и вода выплеснулась Алене в лицо.
– Так, – одними губами самому себе скомандовал Денис. Марина угадала это по его губам. Он сделал шаг вперед и сильно, наотмашь ударил Женю по щеке.
На ее полупрозрачной коже сразу отпечатались его пальцы. Женя немедленно смолкла, сглотнула и, тяжело переведя дыхание, почти спокойно сказала:
– Марина, скажи честно, ты очень на меня сердишься?
– Я на тебя вообще не сержусь! – затараторила Марина. – Что тебе в голову взбрело? За что мне сердиться?
– Ну, за то, что я… За то, что мы с Валькой…
– Да что за бред? Какое мне до этого дело? Я даже не понимаю, о чем ты!
Логики в словах Марины не было никакой, но Женьке это, кажется, было вовсе не важно.
– А я… я подумала… Марина, но ты не уедешь больше?
– Что ты, конечно, нет!
– Хорошо. – Женя закрыла глаза, откинулась на подушку, полежала минутку, а потом снова подняла голову и уже совсем другим голосом спросила: – Марина, ты что-нибудь ела сегодня? Ты, наверное, ужасно голодная.
– Еще бы! – вырвалось у Марины, хотя она тут же об этом пожалела.
– Ребята, ну что же вы? Человек голодный! Алена, там уха от обеда осталась и минтай жареный в миске в холодильнике. Алена, ты покормишь Марину? Найдешь?
– Конечно, не беспокойся.
– Тогда хорошо. А я… я посплю, ладно? Я что-то ужасно устала. Вы идите, ребята, ладно?
Казалось, она уже не помнит сейчас ни своей истерики, ни причины, ее вызвавшей.
Денис махнул рукой, и они один за другим потянулись к двери. Сам Денис выходил последним. Закрывая дверь, он остановился и озабоченно сказал Валерьяну:
– Слушай, сейчас, конечно, можно идти, но через полчаса кто-то должен вернуться. Не годится ей одной до утра оставаться.
– О чем разговор!
Валерьян выглядел усталым и озабоченным, почти как в Москве. На Марину он даже не посмотрел.
– Так я на тебя надеюсь, – настойчиво повторил Денис. – В конце концов, ты заварил всю эту кашу!
– А что я такого сделал?! – совершенно по-мальчишески вскинулся Валерьян.
– Сам знаешь что! – в тон ему ответил Денис. – А будешь много выступать…
– Ну и что? Что будет? – Валерьян, похоже, завелся всерьез. Марина смотрела на них с нескрываемым интересом. Она даже как-то забыла, что ее доля вины тут тоже есть. И немалая притом.
– Мальчики! – колокольчиком прозвенел голос Алены. – Вы с ума сошли?
Оба покосились на нее и как-то сразу сникли.
– Дети спят! – устало сказала Алена. – Пошли, Марина! Ты, наверное, в самом деле жутко есть хочешь!
– Может, я сама как-нибудь? – нерешительно проговорила Марина.
– Аленка, ты на ногах не стоишь!
– В самом деле, Аленький, иди спать, – с глубокой, в самое сердце резанувшей Марину нежностью сказал Денис. – Мы с Мариной сами разберемся.
– Да? – нерешительно протянула Алена. – Ну хорошо. А то я чего-то устала.
3
Они спустились вниз и свернули было на кухню, но Марине пришло в голову, что, прежде чем есть, не худо вымыться, о чем она не без некоторого смущения сказала Денису.
– Ну что ж. – Он окинул ее с ног до головы придирчивым взглядом. – Нельзя сказать, что ты совсем не права. Слушай, давай я сам тебя вымою.
Видно было, что эта мысль пришла ему в голову неожиданно. Он загорелся этой идеей.
– Ну, пойдем в ванну, хорошо? Не бойся меня, пожалуйста.
Он просил, и это так было на него не похоже, что Марина легко и неожиданно для себя согласилась.
Они пришли в ванную, и Марина залезла под душ, а Денис взял мочалку и мыло и принялся тереть Марине спину и живот. Постепенно остатки Марининого смущения куда-то исчезли, все стало казаться ей естественным.
– А у тебя животик растет, – прошептал Денис ей на ухо.
– С чего бы это?
И оба они захихикали. Никакого животика у Марины, конечно, еще не было – откуда, в три месяца?
– Наклони голову, – скомандовал Денис, выливая ей на макушку шампунь. Марина послушно наклонилась, закрыла глаза и вдруг точно ее что кольнуло.
– Послушай! – завопила Марина, хотя, едва она приоткрыла рот, в него сразу же попало мыло. – Ты меня часом не перекрашиваешь?
Какая идиотская мысль взбрела ей вдруг в голову: именно ради этого Денису так вдруг загорелось ее мыть! Ради с виду невинной, а на самом-то деле очень жестокой шутки, для того, чтобы совсем ее, Марину, переделать, перекрасив ей волосы в другой цвет. Очень даже просто. Раз – и нет человека. Вы не видели тут черненькой девочки? Нет, здесь только беленькая проходила.
– Разумеется, перекрашиваю! – рассмеялся Денис. – Будешь ты у нас теперь рыжая. А ты как думала? Я ведь хитер и коварен.
Идиот, нашел когда шутить. Марина как ошпаренная выскочила из ванны, рванулась к зеркалу… Волосы были, как прежде, черные, впрочем, может, они потом порыжеют? Когда высохнут? Марина никогда не красила волосы. Она провела по голове руками. С волос текла вода. Обыкновенная, прозрачная. Из глубины зеркала на Марину испуганно смотрели голубовато-зеленые глаза с дико расширенными зрачками. Она провела рукой по лицу, точно снимая с него невидимую маску. Бесполезно! Кто смотрит на нее из зеркала? Бог с ними, с волосами, но чье это выражение, чей это взгляд?
– Эй, что ты там увидела? Черта?
Голос Дениса прогремел словно в Маринином мозгу, каждое слово отозвалось эхом: что-что-что-что… там-там-там-там… Словно маленький такой барабанчик простучал тревогу. Черт-черт-черт-черт…
Какая огромная черная бездна отделяет эту сегодняшнюю, стоящую перед зеркалом девушку от прошлогодней ученицы 9-го «А» класса 18-й спецшколы города Москвы.
Марина почувствовала, что капли воды на ее щеках потеплели. Она провела рукой по глазам – слезы. Сердце болело невыносимо. Вдруг на нее накатила волна ненависти: к себе, новой и непохожей, миру вокруг, такому злобному и нелепому, к людям, к Денису. Нет, Дениса она, кажется, не ненавидела.
Сверху на нее упало сухое, жестковато-шершавое махровое полотенце. Денис завернул в него Марину, как ребенка, и унес по лестнице к себе в постель. Пока он ее нес, она понемногу успокаивалась. «Опять я как пьяная, – вяло думала она. – То все хорошо, то все плохо… И никогда не узнаешь, как на самом деле».
Однако минут через пять ей было уже очень хорошо. По-настоящему хорошо, в этом не было никаких сомнений. Вот только есть по-прежнему хотелось.
