Текст книги "О кошках и мышках или Моё пушистое Величество 3 (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Эти существа опасны, без вопросов, но только если пожелают напасть. И, в отличие от своих низкоуровневых собратьев, они наделены множеством талантов и ценны. Очень. Добыть одного такого считается великим деянием… Очевидно, жертвой одного такого “великого деяния” и стал в своё время котик Орди.
В свете этого неудивительно, что обитатели тех мест не всегда добродушны по отношению к случайным визитёрам.
Однако, между этими двумя крайностями в Бездне Безумия существует ещё множество переходных вариантов – тех, которые и хищны, и разумны. Они очень редко находят путь в обитаемые миры, но если находят… Скажем, иметь с ними дело намного сложнее, чем с их безмозглыми аналогами.
И паттерн их поведения совсем другой.
Все в данном случае предполагали проклятие, наложенное низкоуровневой тварью. Ужасное, подлое, уродливое, но довольно прямолинейное. Что-то вроде: “Ты уничтожила моё гнездо – я уничтожу твоё”.
Только вот все ошибались на этот счёт.
Разгадка плавала на границе моего сознания, но только теперь я понял, насколько они ошибались.
– Оставайтесь в комнате, – сказал я женщинам, вливая ещё больше сил в защиту. – Не выходите, даже если из-за двери вас позовёт кто угодно любимый и дорогой. Дверь можете открыть, если будете уверены, что снаружи живой человек, но выходить не разрешено ни при каких обстоятельствах. Это понятно?
– Да, – Элиза обняла Ван-Ван. В комнате зашевелились игрушки и ленты, просыпаясь и наливаясь силой: моя подопечная готова была драться.
– Снежечка, но как же Адан?!
– Я попытаюсь добраться до него, – “если ещё есть до кого” осталось недосказанным.
– Но…
– Жди меня здесь!
С этими словами я распахнул окно, перетёк в человеческую форму и вымелся наружу, устремляясь по направлению к твари.
Если защита на общежитии худо-бедно держала, то снаружи творился форменный кошмар: вокруг носились вперемешку голодные и уродливые мотыльки, устремляясь к любому источнику энергии. Я буквально ощущал, как земля, на которой стоит Академия, пытается бороться с напастью; корни пульсировали там, внизу, энергия устремлялась к тварям, пытаясь их ослабить. В норме, на земле вроде это й низкоуровневые хищники просто не способны существовать, но любое качество можно перебить количеством. Опять же, очень разумным шагом со стороны Лоры было призвать голодных: слабые поодиночке, в больших скоплениях эти существа превращаются в тот тип сил, с которым невозможно не считаться. Более того, они из тех существ, что способны одним своим присутствием изменять пространство вокруг.
Более того, голодные – самые могущественные природные враги тех, кого в местной традиции принято именовать “примитивными магами”. Для голодных, маги подобного спектра, будь то шаманы, жрецы или ключи, являются самой желанной, самой вкусной добычей.
В данном случае их было настолько много, что мне пришлось материализовать духовный клинок, а потом и вовсе его раздвоить: растолкать тварей с помощью одной только энергии не получалось. Но, слава всему, меч привязан к духу, а дух к мечу. Так что мой Полёт материализовался, как миленький, и дальше всё пошло по давно знакомой, весёлой, отточенной стычками в храмах Короля Голодных схеме…
Хотя, конечно, даже в храмах Короля я не видал такого количества. Как они пролезли вообще?!
Но это был вопрос на потом; прямо сейчас у меня было назначено свидание с условно новорожденным монстром, и мне не хотелось бы его пропускать – хотя бы для того, чтобы подтвердить свои подозрения.
Я больше не надеюсь, что прикончить её удастся с первого раза. Но начать я могу здесь и сейчас.
– Лора! – сказал я, радостно разведя руки навстречу монстру. Клинки пока дематериализовал – мне правда хочется сначала поболтать.
Она небрежно отбросила на землю то, что осталось от комменданта, и оскалилась мне навстречу.
– Посланник. Пришёл наставить меня на путь истинный? Как волнительно!
– Дорогая, я даже не знаю сам, где он, этот твой истинный путь! Как увидишь его, сообщи, я как только, так сразу!.. Нет, у меня план очень простой и понятный: сначала я собираюсь поздравить тебя с новым рождением, потом поговорить о жизни, потом убить каким-нибудь интересным и забавным способом.
Она склонила голову набок.
– И что, ты думаешь, у тебя получится?
– Ну, наши разногласия давно дошли до той точки, где нам остаётся только проверить, не так ли?
Она улыбнулась. Всеми составляющими лицами.
– О, забавно… Ты надеялся, что я вырвусь, не так ли? Чтобы быть тем, кто убьёт меня самостоятельно – потому что я, занимаясь уборкой, раздавила одного наглого паука? Какая досада…
– Или паук раздавил тебя, – усмехнулся я. – Тут моя совесть чиста, я сделал всё, чтобы передать вас с супругом вашим коллегам. И, если даже в глубине души я и сожалел, что не прикончил вас самостоятельно, в моём почтенном возрасте можно уже научиться справляться с разочарованием… Но всё по порядку: поздравляю со вторым рождением, Лора. Ты, можно сказать, уникальный образец: я слышал о вас, но никогда ещё не видел.
– О, нас не слишком много и не слишком мало. Достаточно, чтобы сделать какую-нибудь ветвь миров очень весёлым местом. Но нам очень непросто выбраться в обитаемые миры, увы. Куча ненужных, глупых условий…
Я сдавленно фыркнул.
– Точно. Не могу поверить, что никто не рад гостям вроде вас. Вы же такие замечательные ребята!.. И тем более объяснимо, что никто сразу не понял: всё же, вы – большая редкость. Хотя все знаки были там, если присмотреться.
– Правда? – она склонила голову набок. – И какие же, позволь узнать?
– Я должен был догадаться уже исходя из того, что ты постоянно пыталась открыть дверь в Бездну Безумия, тем или иным способом. И всегда перед поворотом Колеса…
– Не я. Она пыталась. Но её больше нет, она переродилась, как бабочка из кокона, и стала мной. Я добилась успеха, и неудивительно. Она ничего не знала о мире и силе, но я… Я вижу всё с ослепляющей ясностью осознания.
Я фыркнул.
– Ты, дорогая, просто окончательно спятила. Тебя посещает та же ясность, с которой очередной пастух, наглотавшись каких-то незнакомых ягодок, вдруг осознаёт, что он – Владыка Вселенной. Только пастух проспится и скорее всего просто подивится странному опыту, возможно, подастся в бродячие провидцы. Но в твоём случае всё хуже, не так ли? Твой случай – это причина, по которой нам приходится так внимательно следить за всеми культами, большими и малыми, которые используют в своих техниках слова “перерождение”, и “ясность”, и “просветление”. Потому что часть из них, конечно, будет про нормальные духовные практики, в худшем случае (и при неправильном обращении) бесполезные или умеренно вредные. Но большущие проблемы начинаются, когда всплывают красавцы, которые не способны понимать метафоры и пытаются воспроизвести духовные практики физически. У них миссия, ясность, перерождение, – а нам потом бегай, лови толпу спятивших адептов, уверовавших, что они должны коллективно помереть в какой-нибудь определённый день, чтобы потом как-нибудь правильно воскреснуть… По факту, как правило, глава культа просто собирается кому-то их скормить, потому там не то что просветления или воскрешения, там вообще никакого “потом” частенько не бывает. Но как они в это верят! И главное, тех, кого удаётся из подобной веселухи вытащить, ещё попробуй потом убеди, что им всё это время врали! Они будут готовы верить во что угодно, но не в правду. Форменное безумие, а вот поди ж ты… Я слыхал, что подобные культы часто посвящаются тебе подобным.
– Безумие многогранно, посланник, – оскалилась она. – Иных называют безумцами, потому что они совсем не вписываются в нормы общества, в том или ином виде – потому что нормальность, конечно же, в первую очередь о том, что текущая версия общества считает допустимым и правильным… Другие просто больны, и в силу травмы ли, врождённых ли патологий или, как ты выразился, перебора с интересными ягодами они тонут в видениях и перестают отличать реальность от нереальности. Эти две категории порой пересекаются, но не так часто, как можно было бы подумать. Однако, есть ещё третья. И мы с тобой оба знаем, что я – её часть.
– Рой, – сказал я. – Ты – часть роя.
Все лица, что были впаяны в её тело, радостно заулыбались.
– Ты удивительно много знаешь о нас, посланник. Возможно, бывал в гостях?.. Но да, мы – Рой. Внешне неотличимы от обычных бабочек со внешних границ Бездны, но на самом деле мы – нечто совершенно иное. Есть много объяснений и ещё больше трактовок, но вкратце… Мы – то безумие, которым можно заразиться.
– И Лора заразилась.
– Она была избранна, потому что в ней прятался потенциал. Очень много потенциала, но при этом та уязвимость, что свойственна гениям, та уверенность в своей правоте и существовании абсолютной истины, которая для нас – хороший компост… Как это обычно бывает, уничтожив бабочку, она вдохнула пыльцу. Человек, что убивает одну из частей Роя, часто потом живёт с коконом внутри. Это наше свойство: убить одного из нас значит создать одного из нас. Разве не чудесно?
– Да, меня тоже в своё время очень впечатлило.
– Рада, что ты способен оценить красоту подлинной иронии… У кого-то этот кокон остаётся до самой смерти нераскрытым, но Лора… О, это был вопрос времени, когда её перерождения началось бы. Она была слаба и глупа, но всё ещё оставалась идеальным кандидатом для того, чтобы однажды стать мной. Нужен был только толчок… Какая-нибудь навязчивая мысль, за которую можно зацепиться, уязвимая точка, к которой можно присосаться, идея, достаточно болезненная, чтобы развиться в манию, чтобы щедро кормить кокон внутри и делиться с теми, кто вокруг. И мы оба знаем, что стало основной для этой идеи.
– Ну да. Теперь сходится всё, в том числе и ненависть к примитивной магии: вы не можете прийти, пока вас не пригласят, и не способны просочиться там, где есть много духов, что захотят и смогут вас остановить.
Она прищёлкнула языком.
– Раньше нам было сюда не пройти, да – пока стояло местное Древо, пока равновесие не было нарушено. Но теперь двери для нас открыты, и конечно мы предпочитаем убирать с дороги возможных конкурентов…
– Потому вы стали работать на драконов.
– Драконы глупы, ими легко манипулировать. Для них всё сводится к власти и политике, они ничего не понимают в том, как устроен этот конкретный мир, который они практически уничтожили. Всего лишь водомерки на поверхности пруда, но всерьёз считают себя владыками вселенной. Они то ли не понимают, то ли не хотят осознавать: когда равновесие рухнет окончательно, когда мы завладеем духовным пространством этого мира, они станут не более чем нашим кормом. Забавно это будет, если подумать.
55
Говоря откровенно, не то чтобы великая неожиданность.
Тут вот какое дело: даже в мирах, где проявления магии слабо видимы, где в неё не верят вообще, развлечения вроде тех, что устроили тут драконы, оставляют после себя след.
Даже если многим хочется верить в обратное, даже если в моменте кажется, что всё идёт, как надо. На столетия, порой – на тысячелетия, кровавые ошмётки тянутся плащом за старыми деяниями такого рода, отравляя и запуская круги, множество кругов. И как же сложно порой бывает их остановить, как же стремительно меняются роли, но остаётся неизменной полная насилия суть… Опять же, как бы ни казалось людям из иных миров, что их реальность стабильна и неизменна, по факту они не знают, где они завтра проснутся. Не осознают, что в одну ночь всё может полностью измениться.
Но то немагические миры.
В мирах магических, где существование богов и других миров является научным фактом, а влияние духов на людей очевидно – в таких след ужасных деяний глубже, разрушительней. И особенно это касается мест, где духи и магические сущности сосуществуют с людьми, вроде моей родины, вроде этого конкретного измерения.
Если я понимаю правильно, драконы пришли из мира другого типа. Всё ещё полного магии, но такого, где граница между миром духов и живых более плотна, и большинство магических существ имеют человеческое обличье. Они не понимают в полной мере, что такое духовное равновесие. И, если совсем уж честно, я подозреваю, что в их родном мире это тоже укусит их за задницу, даже если не так быстро, как местных.
Так-то всё просто: когда ты уничтожаешь слишком много деревьев, получаешь пустыню. И засадить потом пустыню возможно, но сложно. А уж если у тебя почти всё – пустыня, то откуда ты будешь брать семена?
Так и тут. Уничтожь приличное количество природных духов, и эффект будет примерно тот же, что и при вырубке деревьев: ты больше не будешь защищён ни от ветра, ни от палящего солнца. И нечему будет сохранять воду, ака магию, в берегах.
После драконьей эскапады равновесие этого мира было серьёзно нарушено. Что могло понести за собой огромное количество возможных последствий, больших и малых. В числе таких можно назвать и постепенное ослабление природной защиты мира.
Оно случилось не сразу, конечно: столетия, если не тысячелетия, защита держалась на старых ресурсах. Ещё какое-то время хищники всех мастей, живущие в межмирье, не замечали ослабление защиты.
Но, право, было лишь вопросом времени, когда кто-то заметит.
И, оглядываясь назад, теперь всё, даже те кости в колодце, имело двойной смысл.
Я всё гадал: зачем распространять среди студентов сомнительные демонологические ритуалы, если это может быть использовано против тебя же? Списывал на тактику запугивания, на далекоидущие планы прикормить новоявленных демонологов пряником и шантажом, на безумие Найделлов, наконец. В последнем оказался прав, но только частично: разумеется, такого рода ритуалы не могли не ослаблять эту землю. Ведь технически, убить природного духа здесь, таким образом – в своём роде кощунство, способ нарушить равновесие.
То же самое касается многих прочих вещей.
– Лора ненавидела Бездну Безумия, – сказал я. – Ненавидела так сильно, так страстно, что открыла туда дверь. Потому что на этой ненависти нашлось кому сыграть. Видят боги, я всё ещё способен оценить иронию…
Она рассмеялась.
– Красиво, правда?.. Там проблема только в том, что она на тот момент неспособна была понять очевидное: ненависть – вот самая крайняя, самая честная форма любви. Может ли быть что-то более чистое и настоящее, чем ненависть? Может ли что-то более могущественное существовать на этом свете? Эта ваша любовь – всего лишь смесь инстинктов и чего-то более настоящего, более честного. То есть, ненависти. Я, обновлённая я, понимаю всю глубину своей любви.
– Угу, очень логично, – вздохнул я. – Это то, что ты делаешь, дорогая: ты берёшь слова и фразы, которые имеют смысл, которые используются в духовных, ментальных и магических практиках. Потом ты перекручиваешь их, доводишь до абсурда и получаешь на выходе полный бред. Ты полна безумия, не любви.
– О. Так ты считаешь, ненависть – это не форма любви? Ты не настолько глуп, посланник.
– Я бы сказал, они очень тесно переплетены, и нет одного без другого. Более того, одно перетекает в другое. Именно потому в большинстве аскетических практик и ненависть, и любовь подпадают под одинаковую категорию запрета – и то, и другое затмевает ясный взгляд и толкает в сторону страстей. Опять же, ты не можешь любить весь мир одинаково, если спобен променять его на улыбку соседской девчонки. А “любить всех одинаково” – это ещё одна основа аскетических практик. Но, Лора, уж прости, но вся эта “обновлённая ты, полная ненависти, которая любовь” – просто бред. Они не равнозначны, они сосуществуют в сердце, и в итоге побеждает что-то одно – или выгорают обе. Более того, ты сама знаешь, что это бред, и наслаждаешься, неся его в массы.
Она хохотнула.
– В сим виновна. Но разве не прекрасно это – наблюдать, как форма окончательно побеждает смысл? И я на этом празднике – воплощённая победа лишённой смысла формы. Лучшая похвала, доступная мне подобным.
– Ты марионетка Роя, желающего отхватить себе новые территории.
– Я – та, что узрела истину. Я несу в этот мир подлинную, лишённую иллюзий любовь. Тебе это не понять, но да в посланники редко берут умных.
– Ну, не понять и не понять, – согласился я покладисто. – Знаешь, я уже убедился: есть вещи и идеи, которые я понять может и мог бы, но не хочу. Вот не хочу и всё тут. То есть, мы, посланники, ребята может и не особо умные, но в целом можем примерить чужую шкуру, какой бы чуждой она ни была. В этом наша работа, в общем и целом. Но бывает со мной такое: не хочу понимать, и всё. А значит, не буду.
– Ты жалок.
– А ты безумна. И превратилась в то, с чем всю жизнь боролась.
– Но разве тем оно обычно не кончается? – улыбнулась она.
Хм.
Ладно, этот камушек на твоём поле.
– Ну, не всегда, но часто именно этим кончается, – тут я не мог не признать за ней правоты. – Хотя не все в этом признаются. Слушай, ради общего развития и моего самообразования: почему Адан? В смысле, разве не рискованно для вас вызывать кого-то вроде него? Не проще ли было призвать кого-то из твоей… новой семьи? Возможно, они не настолько могущественны, но и проблем с ними было бы меньше.
– О, это? Целиком и полностью на совести местных божков-юмористов. Ритуал замещения должен был принести на место Адана существо из Роя, которое бы стало отличным сыном, любящим и исцелившимся. Но оказалось, что у Адана есть параллельное воплощение, которое недавно погибло. Вся его память, вместе с изрядной частью сил и оттиском сущности, достались Адану. И, вместо подлинного орудия я-она получила жалкую вечно ноющую тварь, что только и делала, что просилась домой. В итоге мы приставили его к делу, конечно. Но каждый раз это превращалось в самый настоящий бой. Проклятая знать, самодовольные твари, считающие нас ниже себя. А на деле такие жалкие…
– Ясно, спасибо. Нечто примерно такое я себе и представлял. Дальше мне тоже в целом понятно: как можно больше жертв, чтобы усилить твоё могущество, кампания против природных духов, которые могут вам противостоять, путешествие в Академию, потому что только в точке вроде этой ты можешь открыть своим милым родственникам дорогу, прорывы перед поворотом Колеса, потому что именно в эти периоды местные духи уязвимей, и защита тоньше… Но вот ещё вопрос: как ты ускользнула от Адана?
– Сказала этому идиоту, что люблю его, конечно, – бросила она пренебрежительно. – Что понимаю теперь, что он всё это время был настоящим Аданом – и я правда понимаю. Я знала всегда, просто не позволяла ей это понять. Она не была готова к этому знанию, у неё могли бы возникнуть ненужные сомнения и сантименты. Но разве такое допустимо для тех, у кого есть миссия?
Я улыбнулся.
Мысленно я прикидывал, как именно буду её разделывать. Это позволяло мне удерживать на лице довольную улыбку.
Ещё пару вопросов, ещё несколько мгновений…
Но в этот самый момент знакомый голос из темноты сказал:
– Я услышала всё, что хотела, – и Лору пронзило множество ледяных шипов.
– Нет! – рявкнул я, быстро перенастраивая ловушку, которую всё время плёл, но было поздно: тело распалось на куски, ловушка для духа захлопнулась на несколько мгновений позже, чем следовало бы, зацепив тварь, но не нанеся ей серьёзного вреда.
Вот же блядь.
– Какой Бездны?! – рявкнул я, повернувшись к принцессе. – Зачем ты влезла?!
– Во-первых, следи за языком. Во-вторых, как я уже сказала: всё, что было нужно, я услышала.
– Всё, что нужно?! Ты издеваешься? Ты позволила ей ускользнуть, и второй раз она не попадётся трюк с зеркалом!..
– Я убила её!
– Бездны с две ты убила!.. Слушай, принцесса, я не знаю, сталкивалась ли ты с таким раньше, но обычным оружием этих тварей не убить. Максимум ты можешь разрушить физическую оболочку, но она её сменит по щелчку пальцев. Только дух может причинить таким тварям реальный вред, и ты даже в драконьей форме излишне материальна для такого. Опять же, если даже ты исхитришься и всё же правда её убьёшь… Скажи-ка, как тебе идея – закончить так же, как Лора Найделл? Потому что, уж прости, я не вижу в тебе способности потенциально носить в себе эту тварь и не позволить ей вылупиться. Готов поспорить, твоей слабостью стала бы твоя пара. Как ты думаешь, что бы ты сделала с ним в итоге, обезумев? Что творила бы, искренне веря, что делаешь это ради безопасности, справедливости и любви? У меня есть пара идей, и я даже не знаю, какую выбрать…
Она оскалила клыки.
– Достаточно. Ты знаешь, как убить её?
– Снова – у меня есть пара идей. Но теперь пройдёт какое-то время, прежде чем она снова соберётся. Мне надо найти моих учеников, а тебе предлагаю заняться эвакуацией…
– Отсюда не выбраться. Ни войти, ни выйти, пока она жива. Если ты прав…
– Я прав.
– Если ты прав, то нам пока что не выбраться отсюда. Господин Фаннд как раз руководит эвакуацией, мы собираем всех в большом зале…
– Где праздничная ель?
– Она самая. Хотя признаюсь честно, для меня праздник несколько утратил своё очарование.
– Это ничего, очарование вернётся, когда мы запустим огненное колесо и начнём водить хороводы…
– Ты бредишь?
– Если бы, твоё высочество… В общем, я за учениками.
– Отлично, я за тобой.
– Если это опять насчёт гарема, то…
– Нет, это больше насчёт невесть чьих посланников, которые знают больше, чем я. Веди.
Времени спорить с драконицей у меня не было, потому я устремился к комнате Ван-Ван, не ограничивая себя ни в скорости, ни в полётах. На удивление, драконица держалась рядом со мной, не отставая и легко повторяя пируэты.
..
К моему немалому удивлению (и потоку мысленных ругательств), Ван-Ван в комнате не обнаружилось. Зато там каким-то образом материализовался Лэн Моллз, обнимающий Элизу и в компании пары игрушек-защитников.
– ..Она спустилась за ним, – сказала Элиза. – Я сказала, что он остался ждать внизу, с коммендантом, и она спустилась за ним. Привела его сюда, сказала нам ждать здесь, а сама убежала.
– Куда?! – не то чтобы я не догадывался, но…
– ..Сказала, что должна найти какого-то Адана.
56
Тётушка порой разговаривала со мной о том, что такое судьба и какую власть она над нами имеет.
Возможно ли в принципе обыграть судьбу? Или это можно сделать только в том случае, если обыграть судьбу – твоя судьба?.. На этом моменте она обычно смеялась и говорила что-то о всемогущем Творце и неподъёмном камне.
Я не собираюсь соваться в эти дебри. Может лет через тысячу, когда на меня снизойдёт просветление (или окончательный маразм), я постараюсь всерьёз углубиться в эти вопросы.
Но, скорее всего, как большинство, я предпочту этому всему старую добрую выпивку – неизменную спутницу экзистенциального кризиса.
Однако есть кое-что, что я окончательно понял насчёт попыток обыграть собственную судьбу: в той или иной форме, она тебя догонит. Это правило для всех, от него не сбежать просто так.
Многое, однако, зависит от деталей.
Алые нити, будучи одним из магических воплощений судьбы – могущественная и опасная сила. Их принято видеть как нечто романтичное и безвредное, но тот же Бонни одним фактом своего существования доказывает, насколько ошибочно это утверждение.
Алая нить вела мою ученицу к её судьбе, и всё, что я мог сделать по этому поводу – последовать за ней.
Между тем, магическое сражение в Академии набирало обороты. Тут и там возникали энергетические поля, эвакуационные бригады вели за собой студентов, боевые маги деловито истребляли тварей… Только одна проблема.
– Моя принцесса, мы не можем их уничтожить! Эти чёрные тени. Никакое оружие не действует против них, они развоплощаются, чтобы сразу снова материализоваться. Бабочки поддаются уничтожению в одном случае из пяти, но в остальных раздваиваются!
Я мысленно вздохнул, а вслух сказал:
– Вы имеете дело с роем и с голодными. И то, и другое – духовные паразиты. Причём мы сейчас находимся на границе миров духов и людей, потому они тут в своей власти и в силе. Никакие обычные способы тут не сработают. Что бы вы ни использовали, оно должно быть пронизано духовной энергией – в случае с голодными. В случае с “бабочками”, отправляйте против них фамилиаров или демонов. Не прикасайтесь к ним! Никто из плоти и крови не должен прикасаться к ним без крайней необходимости – и всех, кто прикоснулся, надо учесть. Это понятно?
– Но…
– Выполнять, – отрезала принцесса, и вскоре мы поспешили дальше.
Я ощущал своих учеников на грани сознания – оба живы, Ван-Ван точно относительно здорова, пока что не звала меня. Оба где-то в стороне коттеджа, где некогда жили Найделлы. Скорее всего…
– Придётся ли нам уничтожить их? – спросила принцесса тяжёлым голосом.
– Кого, бабочек и голодных? Да, так или иначе. Они интересные твари, признаю, но это даже не моя розочка…
Принцесса бросила на меня странный взгляд.
– Нет. Тех, кто вступал в контакт с “бабочками”. Должны ли мы их уничтожить, чтобы предотвратить повторение истории?
Ауч.
Мне не нравится это признавать, но вопрос хороший.
Помолчав пару мгновений, я рассёк мечом ещё одно скопление голодных, перепрыгивая с крыши на крышу.
– Слушай, принцесса, мне сложно дать тебе хороший ответ.
– Я поняла…
– Нет, не совсем. Там зависит от обстоятельств, и рядовые бабочки – не проблема. Но, если кто-то из смертных прикончит ту же Лору… Ну, думаю, тут я не должен продолжать.
– Верно. Одолжишь меч? У тебя их два, а моё оружие против них бесполезно.
– Эй! Меч – это личное! Не будь такой извращенкой!
– …
– Эй, зачем делать тишину такой красноречивой?! Ладно уж, лови!
Надо отдать должное принцессе: с осколком моей души она обращалась бережно и умело. Её энергия была чуждой, непривычно-холодной, но в целом вполне приятной. И наблюдать за ней, пластичной и прекрасной, было – одно удовольствие.
Если что, самоуверенные и сильные дамы, в форме или с клинками, всегда были моим небольшим фетишем.
В других обстоятельствах, мы бы с ней точно закончили в одной постели; в конце-концов, те, кому я давал потрогать свои мечи – либо Тир-и с Минночкой, либо те, с кем я спал. Как-то даже обидно нарушать паттерн.
Однако, тяжёлые времена требуют тяжёлых решений, или что там они говорят. Потому вместо того, чтобы флиртовать с принцессой, я материализовал ещё один клинок (мой предел – восемь могущественных лезвий) и ускорился, пробиваясь в нужном направлении.
Я не мог не думать, что, если Ван-Ван добралась туда так быстро, значит, они пропустили её. Что объясняет говорливость Лоры: как бы ни любили твари из Бездны Безумия поболтать о себе, любому эффекту зеркала должен быть предел.
Лора хочет, чтобы Ван-Ван добралась до Адана. И я даже догадываюсь, зачем. Теперь, когда до меня наконец-то дошло, что она такое, я понимаю её намного лучше.
Мы с ней оба знаем: моё присутствие изменило судьбу. Бонни видел исход, и он положителен для нашей стороны. Но также мы оба знаем, что невозможно изменить судьбу без последствий и откатов. И значит…
– Она хочет, чтобы её убил Адан.
– Её сын? Но зачем? Он же дух, и, если я правильно поняла её, знать. Неужели её сила способна на него повлиять?
Я поморщился.
– Будь он полноценным улыбающим котом, он оторвал бы дурацкой бабочке крылышки и сожрал бы её на завтрак. Но да, она может до него дотянуться, потому что он не дух, кем бы он ни считал себя сам. Он – человек, унаследовавший могущество и память своего параллельного воплощения. Это немало, но недостаточно, чтобы сделать его духом. Адан – человек… И она хочет сделать его частью Роя.
– Мы не можем этого допустить.
– Вот именно. Что бы ни случилось, ни один из моих учеников не должен убить её. В идеале, это стоит сделать… кхм… моему другу из леса.
– Ты имеешь в виду Моррида?
Я удивлённо поднял на неё бровь. Она знает?
– Да, я уже знаю, – раздражённо ответила принцесса, пронзив мечом ещё парочку голодных. – Это очевидно, если копнуть. Вопреки мнению, которое вы с моей парой, похоже, разделяете с подавляющим большинством духов, я не полная идиотка.
..Ну, в общем-то справедливо. Этот упрёк мы в какой-то мере заслужили.
– Да, я имею в виду Моррида.
– Хочешь восстановить его репутацию?
– Хочу убедиться, что рой действительно будет уничтожен. Из всех кандидатур, хранитель местного Древа, ну знаешь, того самого, которое должно было защищать этот мир от тварей, подобных этим. Ну да, то самое, которое твои милые предки приказали сжечь…
– Достаточно. Не знаю, заметил ты или нет, но я – не мои предки! И опять же, почему нельзя было нам объяснить, что дерево нужно для защиты?!
– У. То есть, тебе никто из духов не пытался объяснить насчёт равновесия в мире, баланса сил и прочего? Не объяснял тебе, какова подлинная роль этой академии?
– Бонни рассказывал. Но все знают, как он пристрастен. Это звучало, как обычная пропаганда!
Я на это только фыркнул:
– Поспешим, принцесса. И слушай… Попробуй поговорить со своей парой. По-настоящему, я имею в виду. Есть вероятность, что он расскажет тебе множество неожиданных вещей. Но только если ты действительно попытаешься услышать. Ты ведь понимаешь это, да? Лора не добилась бы с вами таких успехов, если бы не говорила вам то, что вы хотели слышать.
– Спасибо за совет, посланник. Я учту его.
Дальше мы пробивались сквозь толпу тварей молча.
**
Как мне и подсказывало моё чутьё, своих подопечных, обоих, я нашёл живыми и относительно здоровыми. По крайней мере, физически.
Насчёт морального здоровья Адана у меня были некоторые сомнения: сила растекалась вокруг него волнами, сметая всё на своём пути, обращая бабочек в пепел. На лице и одежде его были следы крови, судя по отсутствию ран, не его собственной. Куколки Ван-Ван на удивление быстро расправлялись с голодными, но сама моя подопечная повисла на нём и всё твердила:
– Адан, ты должен успокоиться!
Я посмотрел в сияющие всеми цветами радуги глаза и сказал:
– Да, ты должен успокоиться, – после чего пригвоздил к ближайшему столбу мотылька, который когда-то был господином Найделлом.
Адан перевёл на меня практически безумный взгляд.
– Успокоиться? – спросил он холодно, и право, уж лучше бы он кричал. – Забери от меня свою ученицу! Она мешает мне это всё закончить! Это я сделал, и я должен всё это остановить!
– Я уже сказала тебе: я чувствую, что ты не должен!
– Твои чувства тебе лгут.
– Нет! Я чую такие вещи! Ты не должен нападать на них, ты не можешь убивать их! Я не знаю, почему, но с ними что-то очень, очень не так! Что-то не сходится!
– Нет! Это моя ответственность! Я это сделал! Я был идиотом!
У меня начала болеть голова.
Дети – это сложно, даже если технически они вроде как взрослые.
Когда они взрослые, это технически даже сложнее…
– Достаточно! – рявкнула вдруг принцесса.
От её голоса на миг застыли даже мотыльки на крышах.
– Отлично, – продолжила на удивление мягко. – Адан, верно? Почему бы тебе не успокоится и не сделать несколько глубоких вдохов?
