Текст книги "О кошках и мышках или Моё пушистое Величество 3 (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Бедняга, ему тут сцену с похищением срывают. Но кто ему виноват? Надо думать, какие темы перед юными девами поднимать.
– Я не имею отношения к Маколму!
– Он мой жених, и я нашла тебя в его кровати!
– Дамы…
– Извини, но он точно знает, что твой жених?
– Мы решили так, когда нам было по пять лет!
– Даже не знаю…
– А ну тихо!!! – рычание мага сопровождалось волной энергии, пронесшейся по пещере.
Девы умолкли.
Я с любопытством посмотрел на нашего похитителя, отметив, что тот растерял немалую долю своей пафосности.
– В общем так, – сказал он сухо, – пока я не разрешу свои вопросы, вам придётся воспользоваться моим гостеприимством. И будьте добры, позаботьтесь, чтобы мне не пришлось затыкать вам рты!
– Тебе не придётся затыкать нам рты, если ты нас отпустишь, – сказала Ван-Ван с видом бесхитростной наивности.
Он усмехнулся.
– Извини, дорогая, но это будет не раньше, чем твой любимый придёт тебя спасать.
О…
Ладно, по крайней мере, это будет смешно.
30
*
Ван-Ван, услышав это заявление, очень глубоко задумалась.
Я задумался тоже, но преимущественно о том, что будет, если любимый, тот или другой, всё же придёт. Если это будет Адан, то как бы мне и правда не пришлось тут всех ото всех спасать…
Между тем пищухин подопечный, наученный горьким опытом, воспользовался тишиной и шустро сотворил вокруг дев клетку из корней, тем самым довершая образ несчастных пленниц.
Я тихо наблюдал со стороны, понимая, что освободить Ван-Ван вдруг что смогу, но пока можно не спешить.
Балинда сжалась, со страхом глядя на корни.
– А что нам делать, если в туалет захочется? – спросила Ван-Ван.
Похититель растерянно моргнул.
Бедняга, он раньше никогда не похищал благородных прекрасных дев и явно не задумывался, что все эти эффектные клетушки из пьес, в которых обычно держат таких пленниц, задают много неудобных вопросов на тему прекрасности.
– Терпите и молитесь, чтобы за вами пришли быстрее! – выдал в итоге юноша и ушёл, взмахнув полой тёмной одежды – чтобы, вестимо, у него ещё чего не спросили.
Ван-Ван глубоко задумалась.
– Интересно, а как они в книгах с этим справля…
– О чём ты думаешь?! – возмутилась Белинда, которая и так, кажется, побила все возможные рекорды по продолжительности молчания. – Нас похитили! Тут творится такое!..
– Это отличный повод разобраться, где тут туалет, – вздохнула Ван-Ван. – Но, если серьёзно, говори потише.
– Потише?! Моя жизнь кончена…
– Пока ещё нет, – фыркнул я.
– А ты, предатель, вообще молчи!
– Не затыкай моего Снежечку!.. Почему это он – предатель?..
– Потому что фамилиар! И даже не попытался нас защитить! И понятно почему: он с ними в сговоре!
– Неправда!
– Значит, и ты с ними в сговоре!..
Ну хватит.
– Так, молодая госпожа, – сказал я холодно и резко, – Прекращай шуметь, ты не у себя дома. И скажи пожалуйста, кто нас сюда привёл?
– Что? Ты…
– Я спросил, кто нас сюда привёл. Мне кажется, или это была ты?
Белинда наконец-то умолкла.
– Ты привела нас сюда и захотела провести ритуал для своего фамилиара, – продолжил я. – Так что вопрос, кто тут с кем в сговоре, остаётся открытым. Я правильно понимаю, что ты уже встречала нашего борца за справедливость?
– Да… Он продал мне этот ритуал, я отдала кучу денег, и всё это оказалось просто ерундой…
– Так бывает, ты ошиблась и поверила, кому не следует. Но скажи мне честно, мы-то тут при чём?
Я говорил с ней серьёзно и медленно, изо всех сил пытаясь достучаться до здравого смысла, который, кажется, где-то там всё же есть.
– Вы… – Белинда запнулась. – Ты не стал драться с ним!
– Потому что это не в моих привычках – драться, не разобравшись, – сказал я важно.
..Полная херня, на самом деле.
Бывают у меня дни (и даже иногда годы), когда меня паровыми булочками с креветочной начинкой не корми, дай только подраться, не разобравшись. Но, коль уж изображаю важного учителя перед юными неокрепшими умами, то надо соответствовать!..
И опять же, поговорить с девой таки надо. Поймёт она или нет, вопрос другой, но с недавних пор я сторонник простой идеи: выбор одного – сказать, выбор второго – услышать и применять услышанное.
– Юная дева, хватит винить всех вокруг, не разобравшись, просто чтобы отвести душу; или, коль уж без этого не можешь, выбирай, с кем можно так себя вести, а с кем лучше не стоило бы. Вот выйдешь замуж правильно и тогда сможешь супругу все уши обвешивать своими жалобами и подозрениями. Мы тебе кто, чтобы это терпеть? Так-то Ванина выполнила твоё условие и больше ничего тебе не должна.
– Эй! Что значит выполнила! Ритуал был обманом!
– То и значит: выполнила, – отрезал я. – Ты сама поставила такое условие, и никаких дополнительных требований не выносила. Мы выполнили твою просьбу: попёрлись посреди ночи через тёмный лес проводить сомнительный ритуал, чтобы отдать тебе долг; теперь вообще непонятно, как мы из этого всего выбираться ещё будем… Так что не нужно тут выдумывать дополнительных значений очевидным вещам: наш долг тебе отдан. Мы не обязаны слушать твои обвинения. Ясно?
– Яснее ясного, – всхлипнула Белинда. – Все меня предают. И Лордик вот тоже…
– Сказано же тебе – меня зовут Бао-Ко.
Мы все повернулись на голос.
В нескольких шагах от клетки стоял юноша несколько хрупкой и утончённой, но вместе с тем неоспоримой красоты. Черты лица его поражали выразительностью, кожа была необычного тёмного оттенка. Его огромные глазищи и полосатый хвост были единственным, что осталось в его облике от лемура.
– Лордик… – пробормотала Белинда.
И покраснела, глядя на Бао-Ко неотрывно, и выражение в её глазах появилось такое… интересное.
Скажем, та же Ван-Ван, помню, получив возможность рассмотреть антропоморфного меня без маски, таращилась с интересом и восхищением, как любой живой человек на интересного и красивого почти-человека – но никаких звёздочек в её глазах не сияло. А тут…
Я уставился в потолок, прикусив щёку изнутри, и сказал себе, что это не мои проблемы.
– Бао-Ко! Меня зовут Бао-Ко! Я понимаю, что это редкое имя, но неужели так сложно запомнить?!
– К-конечно, – пробормотала Белинда. – Прости. Ты… эм… очень красивый.
Бао-Ко, который как раз пребывал на волне праведного гнева, растерянно моргнул.
Я подумал, что мне откровенно не хватает какой-нибудь уличной еды, с которой принято смотреть хорошее представление.
– Да, ты говорила, что я красивый, – отмахнулся Бао-Ко, – я же хочу, чтобы ты запомнила моё имя!
Лицо Белинды приобрело интригующий оттенок алого, напоминающий лично мне о переваренной свекле.
– Я… Прости, Бао-Ко. Я не… я тогда говорила о тебе-лемуре, но ты красивый в любом виде, это я об этом. У тебя замечательный хвост, да!..
..Засахарённые фрукты на палочке.
Вот чего мне здесь отчаянно не хватает в этой ситуации.
Ван-Ван, судя по всему, подумала о чём-то подобном: она мечтательно вздохнула, покачала головой и достала из своей сумочки на поясе вязание, бормоча что-то на тему “В книгах это было по-другому”.
Вот это я понимаю, практичный подход.
– Спасибо? – Бао-Ко явно не был уверен, что в приличном обществе принято отвечать девушке, делающей комплименты его хвосту. – В любом случае…
– Ты с островов, да? Вообще это логично, только на островах водятся лемуры, но я не думала об этом, потому что ты же природный дух, а значит, должен быть лесным…
Бао-Ко вздохнул.
– Белинда, – сказал он мягко, – я знаю, что ты начинаешь много говорить в любой непонятной ситуации. Но прямо сейчас – пожалуйста, замолчи.
Белинда замолчала.
– Прости, – пробормотала она.
Бао-Ко вздохнул.
– Знаю, ты должно быть на меня злишься, – заметил он, – называешь меня предателем и кричишь о несправедливости мира.
– Я…
– Тишина. Хоть раз в жизни, пожалуйста, послушай кого-то, кто не ты сама и не твоя мама.
Белинда захлопнула рот.
– Хорошо, – хмыкнул Бао-Ко. – Так вот, ты можешь злиться, сколько хочешь, но так больше не могло продолжаться. Я дважды умирал в огне, за многое дрался, многим жертвовал, чтобы что? Чтобы у меня отобрали голос и превратили меня в аналог мягкой игрушки? Чтобы со мной обращались, как с вещью?
– Я не…
– Магия почему-то выбрала нас друг для друга, но я больше не понимаю, почему. Ты представляешь себе жизнь без голоса и выбора? Думаешь, тебе самой понравилось бы?..
– Я всего лишь поступила, как все!
– О поверь, далеко не все так поступили. И я уж не говорю о том, что произошло дальше. Ты готова была просто позволить им меня развоплотить!
– Я попыталась что-то сделать…
– Только с несколькими подсказками. И то, в список “чего-то” не входила возможность просто и ясно сказать родителям и ректору, что ты остаёшься. Потому что это, конечно, страшнее, чем подвергнуть меня смертельной опасности!.. Так кто же тут предатель, драгоценная хозяйка? Строй в голове какие хочешь оправдания, ищи виноватых под каждым кустом, найди способ обвинить в этом Ванину Брэндт по старой доброй традиции, но фактов это не изменит. Но знаешь, что злит меня больше всего?
– Что? – спросила Белинда тихо.
– Что за всё это время, даже когда моя жизнь висела на волоске, ты не додумалась спросить меня, что я об этом думаю. Посоветоваться со мной, например. Понимаешь? Тебе даже в самом конце пришлось подсказывать, и то ты не была достаточно великодушна, чтобы полностью вернуть мне красноречие.
– Но…
– О том, что с фамилиаром можно говорить через доску, было сказано во всеуслышанье – даже если предположить, что ты сама не могла догадаться. Но тебе не пришло в голову попробовать… Тебе было наплевать, что твой “Лордик” может тебе сказать. Так почему для меня это должно теперь иметь значение?
Ну на самом деле вполне резонный вопрос.
– ..И это не то что ты не знала, что фамилиары разумны. Ваши семейные фамилиары давно с вами, в конце концов… Но я был просто безмолвной вещью в твоей власти. Так почему теперь, когда ты в моей власти, я должен поступить иначе?…
Белинда сглотнула.
– Что ты сделаешь со мной?
Бао-Ко помедлил, давая ей время повариться в собственном соку. Лично мне ответ был совершенно очевиден. Да и будем честны, даже если я от Белинды не в восторге, я бы не позволил на своих глазах серьёзно навредить юной девушке, единственным условным преступлением которой является наивность.
Белинда, с другой стороны, очевидного не замечала и выглядела, как мокрый и несчастный испуганный котёнок на холодной улице.
Очевидно, Бао-Ко не мог долго наблюдать это зрелище.
– Да ничего я с тобой не сделаю, – досадливо махнул когтистой рукой Бао-Ко. – Как я уже сказал, нас свела судьба, и я в любом случае не так уж плох. Возьму с тебя клятву и отпущу на все четыре стороны… Единственная проблема – ближайшие несколько лет у тебя не сможет быть другого фамилиара, и магия твоя пару месяцев будет нестабильна. Но на этом всё. И учитывая, что ты покидаешь Академию, я честно не думаю, что что-то из перечисленного – настоящий повод для печали.
Белинда вздохнула.
– Но…
– Но?
– ..Я думала, что после ритуала мы станем неразлучны.
– Нет, как ты уже поняла. Мы будем некоторое время тесно связаны, но я поживу в лесу, проведу ещё несколько ритуалов… Через пару лет мы будем совершенно свободны друг от друга.
Белинда слегка сжалась.
– Ло… Кхм… Бао-Ко. А по-другому никак?..
– Как – по-другому?
– Я всё исправлю! Я поговорю и с мамой, и с ректором! Только пожалуйста… Давай ты будешь моим фамилиаром?
Бао-Ко фыркнул.
– И снова довериться тебе? Уж извини, но нет.
– Ну пожалуйста…
– Что изменят твои пожалуйста для меня?.. Я соглашусь, только если мы станем равноценными партнёрами. С соответствующими клятвами и прочим. Снова становиться твоей игрушкой я не согласен!
– Хорошо! – тут же согласилась Белинда. – Давай клятвы!
Я тихо хмыкнул.
Интересно, действительно ли лемур мог обойтись без хозяйки, или это всё же блеф?.. Впрочем, дело не моё; можно будет как-то потом наедине спросить.
Тем более я, как мне кажется, очень даже догадываюсь, какой будет ответ.
– Если ты так говоришь, – прищурился Бао-Ко, – то смотри не пожалей!.. И, если уж мы начали, давай разберёмся с формулировками.
Я присел на пол в позу циркуляции энергии и приготовился к тому, что это будет надолго.
31
Поскольку у меня внезапно появилось предостаточно свободного времени, я решил занять его тем, что давно требовалось, да всё никак не успелось – то бишь, спокойно помедитировать, приноравливаясь к моей новой энергетической структуре.
Местечко для того подходило идеально: находясь фактически в мире духов, на территории дружелюбной сущности, я мог не слишком опасаться ментальных хищников и просто плыть по волнам раздумий, краем уха отслеживая происходящее в зале.
Корни пульсировали вокруг меня, переплетаясь, создавая огромную бескрайнюю паутину.
Люди здорово недооценивают силу корней.
Корни медленны и основательны, невидимы и глубоки.
То, что ведомо одному дереву, знают все деревья.
То, что сказано в темноте одного леса, знает другой Лес.
Корни помнят так много, как не дано ни одному разумному.
Мы ходим по множеству корней, даже не осознавая тех знаний, что спят глубоко под нами.
И только некоторым дано…
..
– Кто бы мог подумать; у тебя действительно природные способности к этому. Кто бы мне сказал, не поверил бы.
Я моргнул и открыл глаза.
Я остался сидеть с закрытыми глазами, слушая разговор Белинды и Бао-Ко.
Ох. Это.
– Я не очень люблю расщепление, – сказал я представительному мужчине средних лет, что сидел вместе со мной на крыше домика. – Даже если я в этом хорош.
– “Не очень люблю” – это у тебя такая замена слову “боюсь”?
Я поморщился, но спорить не стал.
– Не у меня одного.
– Всё равно не тот пример, которому стоит следовать… Для могущественных духов техника расщепления не слишком опасна. И бывает чрезвычайно полезна, когда нужно находиться в нескольких местах одновременно.
Я на это только равнодушно пожал плечами: мне не с чем было спорить по существу, но опыт моего отца приучил меня пользоваться этой полезностью только в самых крайних обстоятельствах и на короткий срок.
Так-то ни для кого в семье не секрет, что перед самым уходом из мира отец потерял контроль над своими копиями. И я знаю, что подобное случается от внутренних неразрешимых противоречий, но…
– Тебе придётся однажды с этим разобраться, – заметил мой собеседник.
– Не сейчас, – пожал плечами я, с любопытством рассматривая его.
Человек из пищухи получился не совсем такой, как я ожидал.
Невысокий, крепко сбитый, бородатый, с ясными глазами и в неприметных одеждах… Я ждал, возможно, чего-то более величественного.
– ..В любом случае, говоря о таланте, я имел в виду не расщепление, – продолжил Пищуха, глядя на беззвёздное небо. – Или, по крайней мере, не только его. У тебя есть природная способность слышать Лес; такое не в каждом встретишь, но особенно странно для кого-то с твоей биографией.
– Я всегда имел задатки что к хтоническим, что к солярным практикам, – пожал я плечами. – Особенности наследия. Изначально больше развивал солярные, потому что мне вроде как по должности положено; но триста лет – немалый срок, чтобы там и тут подучиться разному.
Пищуха задумчиво кивнул.
– Это правда, бывают люди с универсальными склонностями, способные преуспеть в любом из направлений. Но талант он на то и талант, что к добру или худу никогда не бывает универсальным. Люди с яркими способностями обычно могут реализоваться только в том направлении, где эти самые способности лежат.
Я на это только пожал плечами.
– У принцев никто не спрашивает, что у них там за способности, – заметил я. – Верховная власть, как воплощение жизни и контроля, находится в сфере солярной энергии. От императора ожидается, что именно он будет в себе эту энергию воплощать, будучи солнечным диском, который светит и обжигает; также от него ожидается, что он лучший во всём, в том числе в воинских и боевых искусствах. Даже если с самого детства я и был больше склонен к хтоническим энергиям, мои учителя довольно быстро преломили эти склонности.
Пищуха поморщился, всем своим видом намекая, что именно он думает о подобных педагогических приёмах.
Меня это не особо удивило: большинство взрослых магов, оперирующих чистой хтонической энергией, относительно равнодушны к власти как таковой. Классический хтонический маг чистого типа вообще редко выходит из своей лаборатории или по-настоящему любит что-то, кроме Искусства.
Носители же высших духовных энергий любого типа вообще считают всё, кроме магии и духа, тщетой и ерундой; они в этом мире скорее наблюдатели и туристы, способные не потревожить белого снега следами шагов. Для них жизнь и смерть, трагедия и празднование так похожи и закономерны, что в конечном итоге не слишком отличаются друг от друга. Они не вмешиваются в дела людей, лишь говорят нечто вроде “Время от времени такое случается. Подожду, что будет лет через сто.” или “О, вы пришли меня убивать? Да, так бывает, проходите.”
..
Хорошо для них, конечно. Но все подряд не могут относиться к этому точно так же. Более того, они и не должны. В конечном итоге, почему-то же хочется многим бестелесным духам жить? Любить, ошибаться, чувствовать боль и горечь, стареть и умирать… Они выбирают это, потому что к этому стоит стремиться.
Человеческое общество состоит из хаоса и движения, и кто-то должен этот хаос упорядочивать, но кто-то – создавать и возглавлять. Все не могут просто сидеть в храме и писать стихи, сродняясь с духом… Как бы иногда, особенно в самые интересные времена, ни хотелось бы, чтобы так оно и было.
Признаю: бывали у меня минуты, когда я хотел запихнуть огромные группы людей, одержимых очередной сверхценной идеей, в какой-нибудь подземный зал, чтобы коллективно охолонули.
Но увы мне, так оно не работает.
Также да. Были у меня минуты (много, много минут) когда я хотел просто сбежать в путешествие, за горы, за море, в другой мир, – и стать там странствующим магом, таким, как дядя с тётей. Но также я знал…
..Если бы я в своё время не стал императором, политические последствия были бы внушительными. Конфликт между Долиной Рек и Срединной Империей уже тогда набирал обороты, дом Фаэн стоял на пике своего влияния и метил на трон, потому столкновение было неизбежно; не будь меня в качестве стабилизирующего фактора, всё бы рухнуло в гражданскую войну, и одним богам ведомо, сколько бы всё это продолжалось и кто бы в итоге победил… Ну и это не касаясь магической стороны вопроса и воли моей почтенной матушки.
Так что нет, я не мог это всё просто так выбросить в окно и сказать что-то вроде “любитесь с этим сами”. Слишком уж ставки были высоки.
..Ладно, я мог.
Но не стал этого делать, потому что верил: это не будет правильным.
Даже сейчас, несмотря на все потери, я считаю, что сделал, что должен был.
– Ясно-ясно, – вздохнул Пищуха, укладываясь на крышу и закидывая руки за голову. – Если ты считаешь, что оно того стоило, значит, стоило… В конечном итоге, у тебя впереди множество жизней, чтобы наверстать.
– Ну-ну… Так зачем ты вытащил меня сюда?
– Посмотреть на представление, – подмигнул Моррид. – Скоро герой примчится спасать твою подопечную; лес уже видит происходящее, и уверяю тебя, это будет забавно.
– Да не сомневаюсь, вступление мне уже нравится… Слушай, насчёт твоего подопечного: ты уверен, что тебе не стоит вмешаться в его действия?
– Дети должны обо что-то расти. К тому же, он – отличная ширма для моих интересов… А ещё он имеет право на собственную месть. Которую мы с ним делим на двоих.
– Ммм… Слушай, Пищуха, я не хочу быть тут скучным занудой, но тебе не кажется забавным, что в конечном итоге ты мог стать фамилиаром только для кого-то из представителей именно этой семьи? Вы все так любите говорить о судьбе, так может, и это тоже она, намекает тебе на что-то?
Он бросил на меня холодный взгляд.
– О, только не говори мне, что собираешься прочесть лекцию о всепрощении, о Тёмный Властелин! Я знаю твою историю объединения царств. И не всегда ты обходился одними разговорами.
– Да ясное дело, что не всегда. Но скажи мне честно: спустя столько лет, в чём смысл? Ты уже наказал Гэвина, забрав у него единственного человека, которого тот любил. Правда думаешь, что там должно быть ещё какое-то наказание?.. И твой подопечный, опять же. Зачем поощрять эти детские бредни на тему мести?
– Месть – это его выбор!
– Или он так считает. Слушай, Моррид… Он твой ученик, он ещё очень молод. Кто из проблемных детей не одержим идеями “праведной” мести, справедливости и изменения мира в таком-то возрасте? Много ли хтонических магов, которых этот этап обходит стороной?.. Но ему потом взрослеть, и со всем этим жить. Ты уверен, что именно такому хочешь его учить?
Моррид приподнял брови.
– Ты считаешь, что я должен оставить Фроннов в покое?..
– Я считаю, что тебе стоит добиться их падения, а не убивать по одному, используя одержимого местью ученика. Покажи миру их подлинное лицо, смести их с их извечного положения хранителей закона в этих горах. Этого будет достаточно.
Моррид холодно прищурился.
– Достаточно? Потому что ты так решил? Я не уверен, что ты тут вправе судить, – отрезал он сухо. – Ты не представляешь, какая цена была в своё время уплачена за их предательство…
– Они мертвы, – отрезал я. – Те, кто предал, и те, кого предали. Это твоя новая жизнь, Владыка. Её попытались отнять, и ты отнял многое в ответ. Я же был тем, кто тебя спас.
– Жалеешь?
– Не склонен сожалеть о таких вещах. Просто не хочу, чтобы мои старания были потрачены впустую. Этот мир не похож на тот, в котором жил я; также он уже не тот, который помнишь ты.
– Зато ты, конечно, понимаешь, о чём говоришь…
– Ну, как бы сказать… Я не живу в лесу? Я при каждом удобном случае читаю местные книги, как одержимый?.. Про драконье правление много можно сказать, хорошего и не слишком. Но из того, что я успел понять, все эти годы империя развивалась. Право и наука, артефакторика и лекарское дело… Этот мир стал другим, и общественное мнение в нём играет роль очень важную. И знаешь, я не уверен, что в нём есть место для мести за тех, кто умер, тем, кто умер.
– Ты ничего не знаешь об этом!..
– Конечно знаю. И ты знаешь, просто не хочешь знать. Слишком болит. А так – ты забыл, кем я был? Ты прав, объединение царств – тот ещё процесс, как и властелинствование в целом. Ко мне, если хочешь, тоже приходили мстить не раз. Порой за дело, порой, как по мне, просто потому что захотела левая пятка…
– Их хвалёный прогресс стоит на наших костях! – рыкнул он.
– Это можно сказать о любом прогрессе.
Моррид отвернулся.
Ну почему же это всё так сложно!
– Слушай, Владыка… Если я хоть что-то понимаю в жизни, Бон-Бон призвал тебя, потому что надеялся, что ты сможешь помочь ему. Вместо того ты усложняешь ему жизнь.
– Он слишком мягкосердечен.
– Ой ли?.. Об одном и том же ли гаремном кошаке мы говорим? Потому что тот, которого знаю я, умён и хладнокровен.
– Он слишком пристрастился к валерьянке и сдаёт позиции.
Я моргнул.
– А что, для кошачьих оборотней?..
– Да.
– Ясно, – что тут ещё скажешь? – И тебе не приходило в голову, что, возможно, это произошло от чудовищности того давления, что лежит на его плечах? Что он призвал тебя, чтобы ты разделил этот вес, а не приумножил его?
Пищуха скривился.
– Он попросил тебя поговорить со мной?
– Нет, он попросил меня стать его героем, потому что ты после истории с Гороном не подходишь. Поговорить с тобой – моя инициатива.
– Потому что ты считаешь, что я тебе должен?
– Потому что я хочу верить в твой здравый смысл. Потому буду говорить, как есть. Гаремный кошак, ваш, на минуточку, маг нитей, не выдерживает напряжения и в любой момент может сломаться; с другой стороны, у тебя есть ученик, достаточно могущественный, чтобы стать хотя бы частичной заменой в будущем. Если же ты оставишь кошака наедине с его проблемой, он рано или поздно не выдержит, и у вас, сюрприз, больше не будет мага нитей. Печально. Опять же, да, Горона ты можешь повесить на Найделлов, и это будет справедливо… В своём роде. Если мы вообще берёмся искать “справедливость”, чем бы она ни была, в этой куче говна, крови и старых костей. Но, если Фронны и дальше начнут умирать, даже самые недалёкие люди заподозрят что-то. А уж учитывая, что ваши противники постоянно ищут повод, чтобы объявить вас чудовищами… Ты просто выкопаешь себе очередную могилу.
– А тебе внезапно стало не всё равно, что я там кому копаю? Ты же, кажется, собирался убраться из этого мира куда подальше и ни во что не вмешиваться. Или тебе так жаль своего нового приятеля, малолетнего иномирного демона?
Я только фыркнул.
– Которого из них? Так-то их у меня приличное количество в последнее время развелось, один другого несчастнее.
– Я про гончую. Как его там? Ке-Ша? Я всё ждал, когда ты придёшь просить за этого выродка.
Ну да, как и следовало ожидать.
– Выродок, не выродок…
– Он – демон.
– Для многих ты – тоже.
– За это следует благодарить драконов.
– Ой ли?.. До прихода драконов вы сосуществовали с людьми, да. Но не всегда мирно.
– Ты… Ты говоришь опасные вещи. Не забыл, что ты у меня в гостях?
– Боюсь-боюсь, – я небрежно разлёгся на крыше. – Знаешь, почему я никогда не любил всяких древних магов, вернувшихся с того света? Ну, помимо очевидного “их сложно прикончить и с ними тяжело разговаривать, ибо упрямые, как сволочи”?.. Просто стоит им – вам – заявиться, как начинается кровавая вакханалия на тему того, кто на чьей спине взошёл на трон, кто кого сто лет назад убил и что мы в связи с этим будем делать… Даже если самому магу только и хочется, что тихонько курить и наслаждаться жизнью, вокруг него наверняка тут же объявятся любители старины, которых глубоко обидели. Лет триста назад. То есть, их там понятное дело не было, но они в книге прочитали, или на площади услышали, или от сумасшедшего дедули на смертном одре узнали, что свершилась Страшная Историческая Несправедливость.
– То есть ты считаешь, что такие вещи надо просто забывать. И плевать, сколько жизней отнято.
– Тц… Да не сказал бы я, что прямо уж забывать. То есть лично я считаю, что прошлое надо оставлять в прошлом, но и помнить его при этом нужно, просто чтобы иметь перед глазами пример самых дурацких ошибок. А вот добавлять больше жизней к уже отнятым – сомнительное решение, если спросишь меня. Драться без конца из-за вещей, которые уже много лет как стали историей – почти всегда ошибка. Особенно в данном случае. Всё же, драконы идут вам навстречу, хоть и мелкими шагами. Они позволили вам открыть эту Академию…
– Позволили? После всего я нынче должен благодарить их за щедрость, или как?
– А какие у тебя варианты? Улыбаться, благодарить, копить силу. Знаю, фоморья культура не терпит лжи, но с людьми и драконами это единственный путь. Или ты хочешь повторить свой прошлый подвиг, прослыть лесным чудовищем и утащить всех за собой? Тогда просто начинай нападать на всех без разбора, как тогда, чтобы коллапс настал быстрее…
– Не смей, – прошипел он, и в его глазах полыхала натуральная первобытная ярость. – Ты понятия не имеешь, что было тогда. Нападать на всех подряд? Так я предупредил, что мой лес закрыт и туда нет дороги. Я честно сказал, что будет с тем, кто пересечёт границу. Я написал это на каждой проклятой сосне, чтобы не было недоразумений. Но ты думаешь, кто-то хотел уважать эти границы? Нет, они лезли на мою территорию, а потом громко кричали, что жуткий и ужасный я – монстр, убивающий всех подряд. Как будто не они пришли сюда убивать!
На это мне сказать было нечего, потому что – да, так оно обычно и бывает.
– ..И знаешь, я много чего наслушался по поводу того, что мы якобы могли сделать иначе, чтобы Ими Безумный оставил нас в покое. Но я это понял после уничтожения моего друга, Владыки Поля: нет ничего, что мы могли бы сказать или сделать, что остановило бы Императора. Он бы нашёл повод напасть, так или иначе, он нашёл бы повод нас истребить, просто потому что в его больном сознании драконы и оборотни с изначально антропоморфным обликом должны были быть единственной магической расой Империи. Вот и всё. И мы, и сиды были для него угрозой, потому что он в каждой мимо пролетающей туче видел угрозы, таков он был, безумец как есть. Что бы мы ни делали, он бы искал повод. А тот, кто ищет, тот всегда найдёт.
– Ты прав, – потому что это и ребёнку понятно, – но он уже мёртв.
– Его идеи не мертвы.
– Такого рода идеи так легко не умирают, да. Из привлекательность в простоте и категоричности. Но, если ты не притормозишь, они ещё и получат подтверждение – тебя, типичного монстра, как иллюстрацию того, почему не стоило строить эту Академию… Пищуха, ты старше меня. И, наверное умнее. Но я по себе знаю, сложно быть умным, когда задето самое личное. Также я понимаю, что фоморы от природы намного прямолинейней и проще людей. Но подумай о моих словах. Веришь или нет, но иногда прошлому действительно лучше оставаться в прошлом. Хочешь ты признавать это или нет, но эта Академия, со всеми её плюсами и минусами – шанс построить новое на пепле старого. Не стань тем дураком, который обращает шанс в пепел, только чтобы мстить мертвецам за мертвецов. Потому что поверь, это всегда глупо. Без исключений.
Пищуха на этот раз молчал долго, и энергия ярости растаяла в воздухе, сменившись странной грустью, той самой, что приходит порой с первым снегом и окончательно опавшими листьями.
– Я услышал тебя, божественный посланник. И что же, ты считаешь, я даже своего так называемого хозяина должен простить? – спросил он язвительно, с горьким подтекстом в тоне.
– Тебе решать. Но если честно, мне кажется, ты уже его достаточно наказал. Более того, он сам себя достаточно наказал. Мне не кажется, что ты сможешь лучше… Опять же, мне кажется, наш Бон-Бон планирует в конце этого праздника раскрыть всех, кто убил фамилиаров и заключил конктракты с демонами. Это – часть его плана. Так что… надо ли тебе вообще вмешиваться в это дальше? Просто позволь Фроннам захлебнуться в собственной гнили и превзойди их. Это, в конечном итоге, лучшая месть.
– Я подумаю об этом, – и это больше, чем я ожидал от него услышать.
Пару мгновений эти слова висели в воздухе, но потом он тихо добавил:
– Только вот боюсь, эта ситуация не так уж сильно отличается от предыдущей: что бы мы ни делали, они всё равно найдут повод за нами прийти.
– Ну, они попытаются, – признал я очевидное. – Но этот мир изменился с тех пор, как Ими пришёл сюда.
– И ты правда в это веришь?
– Ну… да и нет. Но я точно знаю, что то, что кажется нормальным на этапе становления государства, выглядит совсем не так много лет спустя, когда существуют законы и ограничения. Когда-то Ими и драконам некуда было отступать и некуда было возвращаться. За его могуществом и идеями стояло отчаяние обречённых, которые потеряли свой дом и сражались, чтобы обрести новый. Теперь всё иначе, и в этом новом мире нужно сражаться по совершенно иным правилам… Бонни надеется, что история с Найделлами сможет стать вашим оружием. И знаешь, я думаю, что в будущем тебе стоит добавить туда же историю твоего подопечного.
