Текст книги "О кошках и мышках или Моё пушистое Величество 3 (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Отдав последние мысленные команды тем паукам, что отвечали за отъезд “леди Канн”, я в последний раз оглянулась на огромную, будто бы сияющую клыкастую улыбку – и, легко оттокнувшись от земли, перелетела через ограду Академии.
*
Меня встретил глубокий снег, горный воздух и лес, полный громкой, приветливой тишины. Мягко ступая босыми ногами, слыша, как следы на снегу с хрустом зарастают за мной, оставляя ровную белоснежную поверхность, я смотрела на ослепительно-яркие зимние звёзды, на кроны заснеженных деревьев, на воплощение той Тишины, которая и есть я.
Я дала себе время наедине с этим. Если уж я попрощалась со всеми, как не проститься с собой? Но время утекало талой водой, его совсем не осталось, и недолго мне было позволено просто молчать…
– Здравствуй, Лесной Владыка, – сказала я тихо.
Приветствие моё было обращено к двум сущностям, меньшей и большей – которые, впрочем, во многом одно целое. Большее наполнило меня силой, обдало приветственным дыханием тёплого холода, тем самым, что оседает на снегу лютым морозом и наполняет магов тёплой силой. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением и той ровной силой, что пришла вместе с ним.
Сущность меньшая отозвалась несколько мгновений спустя – шёпотом, шелестом маленьких лапок, огромной рогатой тенью.
– Я не смогу сделать многого, – заметил хозяин этого леса.
– И не нужно. Просто проведи меня, если можешь. Я не сумею тут выбрать правильное место… а вечер предстоит жаркий.
– Ты решила встретиться с ними один на один?
– Да.
– Тогда вечер будет поистине жарким. Я проведу и присмотрю; но не смогу напрямую вмешаться.
– Разумеется. Это с самого начала было между мной и моей судьбой.
– Рад, что ты понимаешь… Значит, иди.
Тропинки, едва различимые в заснеженном лесу, вдруг закрутились, как змеи, свернулись и слились в одну. Кивнув самой себе, я спокойно пошла вперёд и вверх, туда, где манила звенящая от мороза вершина, опоясанная хвойным кольцом. Огромные корни скользили у меня под ногами, сияя на духовном уровне белым светом, сплетая свою собственную паутину, куда более прочную и прекрасную, чем моя.
У тебя нет дома, но лес – твой дом. И это секрет: мы переплетаемся корнями, прорастаем сквозь миры древом, знаем и слышим, слышим и знаем. У тебя нет дома; ты всюду дома.
Я улыбнулась и благодарно погладила ближайшую пихту по покрытой мхом коре, прикоснулась к вьющемуся змею плюща, коснулась пальцами старого дуба, улыбнулась соснам..
Они пришли.
– Спасибо, – я слышала их, и отметила для себя, что Найделлы всё же втянули в это посторонних. – Дайте мне ещё немного времени: хочу выбраться на свободное пространство.
Они не пройдут быстро; их порода боится Леса, как мёртвое дерево – пламени. Мы для них – чужое и чуждое, странное и страшное. То, чего они не хотят видеть; то, во что они не хотят заглядывать; то, что они не хотят признавать.
Иди вперёд; пока они не за тобой.
И я пошла, не оглядываясь на цепочку исчезающих следов. Это правда, не так ли? Большинство демонологов боятся Леса, как ни странно, дико и безумно это звучит для кого-то вроде меня. Но это типичный “мы и они” случай.
Каждый из них знает, что бояться стоит леса и глубины; каждый из нас знает, что если чего и бояться, то зеркал и людей. Они боятся правды, мы – лжи, они – молчания, мы – слов.
Это не делает никого из нас более или менее правыми. Это не правило, которое непреложно, и случаются мастера демонологии, которым среди нас легко и привольно.
Но, чтобы войти в Лес, нужно признать, что отдаёшь контроль, принять свою смертность и распахнуть всего себя навстречу силе, пойти вперёд слепо, веря и вверяя, бросая всё, включая себя, за спиной, и оставляя только обнажённо-честный дух…
Для демонологов вроде Найделлов это невозможно. То, что для нас сродни дыханию, для них – шаг против всех устоев и воплощение всех страхов; то, что для нас – дом, для них – усадьба у кладбища из страшной истории, полная кошмаров… Потому что в Лесу все духи, которых они поработили, станут равны им.
И дальше уже многое зависит от того, кто ты есть – без щита из боли и страха, без иллюзии на тему контроля и абсолютной безопасности, которая в их исполнении всегда напоминает извращённую, полную лжи и зеркал клетку, ломающую чужие души о прутья.
Но кто они без неё? В Лесу им приходится это узнать. И опыт редко бывает приятным.
Они близко.
Я выдохнула, когда деревья расступились перед глазами, выводя меня на свободное пространство. Большая поляна, почти у самой вершины, идеально подходила для нашей финальной встречи.
Я покосилась на непонятное нагромождение камней, покрытых снегом, но не стала проверять: преследователи мои были близко, воздух звенел от магии, и лес кое-где пылал. Я слышала, как Найделлы пробиваются сквозь заросли, в которых для них, конечно же, не было дорог, – а значит, наша встреча состоится здесь и сейчас.
Как я могу не встретить их с распростёртыми объятьями? Усмехнувшись, я раскинула руки, призывая пауков, заставляя паутину дрожать, сменяя свой собственный облик…
Быть может, порой судьба предрешена.
Но только нам выбирать, как именно её встретить.
***
Когда почётная комиссия по моему уничтожению вывалилась из тьмы леса под свет звёзд, я уже ожидала их, заняв удобную позицию в центре поляны. Облик мой, разумеется, уже не имел ничего общего с человеческим: я улыбалась миру чёрными игловидными зубами, смотрела четырьмя паучьими глазами, что располагались на моём первом, много лет не используемом лице.
Стиль очень важен, в конце концов.
Хотя красоваться было особо не перед кем: люди, которых привели с собой Найделлы (стражи местного магпорядка предположительно) до меня почти не добрались, поглощённые лесом и моими пауками. Я слышала крики и видела отсветы заклинаний тут и там, но пока что не ощущала смертей. Возможно, временно. У меня не было возможности обеспечить им выживание, а владыка Моррид едва ли проявит много милосердия к подчинённым лорда Фронна… Что, разумеется, несправедливо по отношению к людям, просто выполняющим свою работу.
Но так оно обычно и случается. В таких вещах отродясь не существовало справедливости, кто бы мне там что ни говорил.
Будто подтверждая мои слова, недалеко от полыхнул вверх столб боевой магии, сменившись воплем агонии.
Мне, впрочем, было не до того: Найделлы, окружённые сетью плетений, уже пробились ко мне, и были они впечатляющи. Знаки, начертанные на их коже, прожигали одежду, стекая вниз кровавыми слезами, мелкие сущи метались вокруг, закручиваясь вокруг них спиралью и бросаясь на моих пауков, не позволяя им приблизиться. Их вены вздулись, кожа помертвела, из глаз сочилась кровь – такое напряжение сил, активация такого количетсва впаянных в кожу знаков управления не могла даваться легко. Их контроль над сущностями развеивался, его надо было удерживать с огромным напряжением; они справлялись, но каждый жест, каждый приказ стоил им боли и нечеловеческих усилий.
Как и предполагалось, Джеромо был щитом, а Лора – нападением. Типично для партнёров на магическом пути; во всех гармоничных парах такого рода силы двоих дополняют друг друга, иначе из этого просто не выйдет ничего, кроме короткой интрижки или формального брака…
И в этот момент, впервые на моей памяти, они были прекрасны. От них веяло силой, сам воздух дрожал и пенился от их могущества, как волны прибоя, разбиваясь о мои щиты. Погружённые в грязно-нефтяную тьму, излучающие убийственное намерение, эти Найделлы были настолько лучше тех лицемерных сладкоголосых ублюдков, настолько более настоящими, что я даже испытала облегчение. Алое всесжигающее демоническое пламя, пляшущее на кончиках пальцев Джеромо, хищный кровавый оскал Лоры, переливы огненных узоров на их фамилиарах, которые тоже выглядели сейчас настоящими – то бишь, среднеуцровневыми демонами из Пламенной Бездны…
– Вам к лицу быть монстрами, – вполне честно сказала я, потому что им правда шло.
Они почему-то решили, я издеваюсь. Абсолютно зря. Впервые за всё время нашего знакомства я видела перед собой не потерявшихся в собственных страхах и заблуждениях лицемеров, а тех самых практикующих, что вполне заслуженно были названы самыми великими человеческими магами этого поколения… Тех, кем они были до трагедии, случившейся с их сыном.
– Я вижу здесь только одного монстра, – прошипела Лора, – и мне надо было догадаться сразу… Мне надо было понять сразу, что за этим тупым комком меха, притворяющимся человеком, стоит кто-то ещё. И вот наконец-то, добро пожаловать – ты здесь; ты попалась.
Ну какая же прелесть.
– И в чём же вы меня собираетесь обвинить? По какому поводу ищете? О, дайте угадаю: я кого-нибудь убила. Кого хоть? Не жаль вам было этого несчастного?
– Не тебе тут рассуждать о жалости, тварь, – отрезал Джеромо, – ты обманула всех, но не обманешь нас. Мы даём тебе единственное предупреждение: ты можешь сдаться добровольно и отправиться с нами в столицу. Тогда мы оставим тебя в живых.
– Воу, как щедро, – рассмеялась я, – и если я не соглашусь?
– Мы притащим тебя силой, разумеется.
– Вы попытаетесь.
– Это твой ответ? – тонкие пальцы Лоры задрожали, и с них закапала кровь, как будто невидимые нити чар резали ей подушечки пальцев.
– Разве это не было очевидно?
– Твой выбор, тварь, – о да, мой. – Мы дали тебе шанс на жизнь, но теперь… Ты сгоришь!
Лора раскинула руки, как крылья птицы, и воздух наполнился воем. Чёрный профессорский плащ, столь ею любимый, взвился вверх, заплясал в воздухе, расширяясь, разрастаясь, заполняя собой всё… Разлетаясь, выпуская заключённую в нём свору голодных.
…
Ну ничего ж себе.
Я почувствовала, как Лес застонал. Свора тварей, ошалевших от заключения в крохотных узелках ткани (как она это сделала?!), рванулась в сторону ближайших источников энергии, выпивая силы их моих пауков, и деревьев, и из меня.
“Не дайте им вас выпить до дна; развоплощайтесь, когда поймёте, что они взяли слишком много”, – у духа, ставшего обедом голодных, было мало шансов на нормальное перерождение, и своим паучкам я такой судьбы не желала.
Впрочем, основным соблазнительным блюдом для этих тварей была всё же я.
В норме для мага моего уровня противостояние голодным не является проблемой – но это не так уж просто, когда я ослаблена, а на меня надвигается озверевшая свора, отравляя всё вокруг себя. Опять же, и Лора, и Джеромо не скучали: вокруг них раскручивались печати всесжигающего пламени, сметая ближайшие деревья, прожигая корни под землёй, уничтожая снег, лишая землю воды и жизни…
Я сцепила зубы, сводя щиты, пробуждая каждую тень, до которой могла дотянуться, призывая Тьму потоком. Сила рванула во все стороны от меня, раздирая голодных на части, закручиваясь вокруг, принимая облик огромкого паука, щёлкая жвалами; я раскинула руки, призывая своё собственное пламя, – огонь духов, зелёное холодное пламя. Волны огня столкнулись на полпути, и сила отката вырвала с корнем несколько деревьев. Над местом сражения начали собираться тучи, и вокруг растёкся угрожающий рокот. Ветер взвыл, как сотня флейт. Я ощутила, как Лора атаковала сырой силой, и встретила её удар равноценным, отправляя её в полёт; пока что, несмотря на многочисленные сюрпризы, преимущественно неприятные, мне удавалось держаться с ними на равных, удерживая в своих руках инициативу. Они начали уставать, пропустили несколько ударов, и количество карманных демонов тоже начало снижаться: мне удалось разобраться с голодными и большим количеством низших бесов, пусть и ценой ментальной стабильности и половины резерва.
Но это не ощущалось победой: вопрос времени, когда они пожелают двинуть вперёд своего ферзя.
И точно, стоило мне об этом подумать, как Джеромо, ощерившись, рявкнул:
– Орди!
И мгновение спустя Адан Найделл материализовался прямо передо мной, широко улыбаясь.
…
Мне казалось, что я готова к давлению его силы, но я недооценила два фактора – его могущество и тот факт, что Лору Найделл когда-то не за красивые глаза называли одним из лучших стратегических умов поколения. Плащ из голодных! На моей памяти до такого безумия не додумался никто. И по факту зря, потому что – о, насколько же он эффективен! Особенно против противников, которых эти твари могут посчитать “вкусными”, что по сути включает практически всех существ с высокой энергией духа. При этом сами Найделлы, с впаянными в кожу защитными талисманами и искажёнными годами низшей демонологии энергиями, обедом были таким себе.
Беспроигрышно.
И да, конечно, я разобралась с тварями, но их было много, и все они вгрызались в мой ментальный слой, пытались добиться забытья и срыва, дестабилизировать, найти брешь и расшатать её достаточно, чтобы потом можно было полакомиться вкусной сердцевиной. Их шёпот, их голод, их жажда исказить и запутать – всё это истончило мою ментальную защиту…
И, таким образом, они подготовили идеальный фундамент для Адана.
Его сила захлестнула меня потоком, прижала к земле, уронила в бездну мигрени и сомнений. Огромным усилием воли я сумела удержаться за воспоминания, но этим дело ограничилось: мир вокруг смялся, как бумага, стал сырым, холодным, исполненным перестука капели. Моё тело зашлось от боли, разум пошёл по спирали, потому что я узнала это ощущение.
Конечно, я его узнала.
– И как тебе понравился этот сон? – голос Адана звучал мягко и бархатисто. – Приятно быть могущественной, почти всесильной колдуньей, что вершит чужие судьбы?.. Смешно, как же похожи эти фантазии одна на другую! Но мы оба знаем правду, конечно же.
Я сделала несколько шагов назад. Или нет? Голова была тяжёлой, а веки и вовсе ощущались неподъёмными.
– Знаешь, чего я действительно не могу понять? Нет? И вот он, мой вопрос: неужели ты правда настолько наивна?
Что?..
– Ты придумала себе всесильную магическую спасительницу, почти богиню, которая волшебным образом, как в сказке, переписала твою судьбу, забрала тебя от всех бед к чудесному будущему, полному магии и свершений?.. Ах, Шийни, ты смешна. Чудеса? Ты знаешь, они – дым и ложь. Правда очевидна, она телесна, она банальна и проста. И ты знаешь её, не так ли?
Правда… Так много разных правд, но о какой говорит мне этот голос?..
– Ты что, не чувствуешь? Не слышишь перестука капель? Не ощущаешь холод и боль от ран?..
..Да, эта правда со мной.
Мне было больно.
На самом деле, с каждым мгновением боль нарастала.
Она ширилась от грудины во все стороны, расходилась от сломанных костей, текла по венам жидким пламенем…
Я знаю это ощущение. Я помню его.
Я помню холод, и перестук капель, и вопль изломанного тела, и агонию угасающего сознания…
– Да, ты помнишь.
Я ощутила, как обжигающе-горячая, будто клеймо, ладонь легла мне напротив сердца. Горячее, будто искры на углях, дыхание опалило мне шею.
– Проснись, леди Шийни, не принимай нереалистичный бред воспалённого сознания за правду. Я пришёл, чтобы принести с собой ясность. Ты спишь и видишь красивый предсмертный сон о могуществе, власти и силе. Но, на самом деле… Судьбу не изменить, никто не придёт тебя спасти, сны не заменят реальность… И правда проста: ты всё ещё – просто дешёвая шлюха, чужая вещь, умирающая в колодце. И никакой придуманный мир этого не изменит.
****
…
В это так легко поверить.
Это так очевидно.
Никто и никогда не приходит на помощь чудесным образом, когда речь идёт о реальной жизни, не о сказках; не случается чудес, я поняла это очень рано. Тогда почему позволила себе и дальше смотреть этот глупый, красивый предсмертный сон? Он ведь становился всё абсурднее и абсурднее, мне стоило бы понять…
Шийни.
Я моргнула, но не увидела ничего, кроме стен колодца.
Брось, наставница.
Не зови меня. Это слишком жестоко – теперь, когда я знаю, что тебя не существует.
Когда ты точно не знаешь, во что верить, когда не можешь вспомнить, кто ты такая – остановись.
Когда придёт этот час, вспомни, что жизнь проста.
Низведи всю жизнь до одного вдоха, который сейчас и есть – ты.
Держись за простые вещи, такие как эта секунда, как вдох и выдох, как земля, которая всё ещё где-то там, под ногами.
Помни: любое существование в своём роде иллюзорно.
Помни: любая правда содержит в себе зёрна лжи, и наоборот..
Но также помни: есть в самой глубине нашей сущности, за вуалью слов и мыслей, что мечутся на поверхности, неизменная правда о том, кто мы такие. Она остаётся с нами, сколько масок бы мы ни примерили, сколько перекрёстков бы ни миновали. Её не так просто найти и услышать, её очень легко с чем-то перепутать, заменив подлинное желаемым – но только ей, в конечном итоге, стоит верить.
Потянись к этой правде, почувствуй внутри себя её спокойное, ровное присутствие.
Осознай, что эта правда лишена страха и страсти, желания и сомнения.
Прислушайся к ней, отринув все голоса, заставив исчезнуть всё слишком болезненное и слишком реальное, слишком острое и слишком шумное.
Правда про тебя похожа на яркий свет..
Правда про тебя похожа на застывшую и бесконечную поверхность чёрной воды, в которой этот свет однажды утонет.
Правда про тебя свободная, неудержимая и многоликая.
Она полна подлинной смелости.
Когда ты заблудишься,
Когда меня не будет рядом, чтобы тебя найти,
Когда ложь будет казаться реальней правды,
А мир вокруг подёрнется рябью,
Помни, кто ты такая – на самом деле.
И не позволь никому,
Ничему,
Словами и шёпотом,
Иллюзией и увещеванием,
Давлением и толпой
..
Не позволь никому говорить тебе, кто ты такая.
Не позволь сомневаться в том, кто ты такая.
…
Кто ты такая, Шийни?
Только ты знаешь ответ на этот вопрос.
Вспомни его.
…
– Ты, как всегда, болтаешь слишком много ерунды, – сказала я.
И открыла глаза, глядя прямо в гипнотические глаза Адана.
Ну до чего же хорош, ублюдок.
Впрочем, чего ещё ждать от существа вроде него? Но я не ожидала, что в своём связанном состоянии, под постоянным давлением тысяч, кроме шуток, подавляющих печатей, он сумеет культивировать себе столько могущества. С другой стороны, чего-то подобного следовало ожидать, когда он начал разгуливать вокруг по своей воле и даже вышел на связь с Каном…
– Как и ожидалось от Паучьей Королевы, – муркнул он мне в ухо, – но не поздно ли? Не слишком много ходов нынче осталось для тебя на этом столе.
И правда – с его когтями, погружёнными в мои внутренности, кругами огня, практически сомкнувшимися вокруг, порушенной защитой и спиной, прижатой к ледяным камням, посреди пылающего леса, у меня не так уж много возможностей выиграть. Они воспользовались моментом, когда я была погружена в иллюзию (как, впрочем, и ожидалось), и, хотя основные щиты ещё чудом более-менее держали, дыры в них сияли там и тут.
Есть предел повреждений, который может регенерировать даже моё тело. Есть порог, за которым боль преломит самоконтроль.
С ожогами, пробитой грудиной, множеством сломанных костей и болтающейся на честном слове рукой, с его когтями, не позволяющими регенерировать и каждое мгновение усугубляющими внутренние повреждения…
Да, это умно.
И без всяких слов выкладывает передо мной мои фишки на стол.
Он позаботился о том, чтобы разумное решение, которое я могу принять, было одним-единственным, как очевидный ход. Он не может об этом попросить… Но может подвести меня к этому.
– Больно? – спросил он ласково. – Ну знаешь… Мне тоже было больно, когда меня наказали за твоё вмешательство.
Когти вонзились ещё глубже. Ментальный фон вокруг заколыхался.
– ..Всё так хорошо шло, – его шёпот обжигал ухо, – но ты просто должна была припереться и всё испортить. Ради какой-то дурацкой свиньи, которая, возможно, даже не прекратила бы существование после развоплощения…
Он тихо хмыкнул.
– Я отомщу всем, кто имеет к этому отношение, но в первую очередь – тебе. Ты сдохнешь здесь, и знаешь, что будет потом? Мои родители уничтожат всё, что тебе дорого.
Правда.
Мне, в конечном итоге, действительно остался только один ход.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – это звучало, как пафосная речь напоследок, и только мы двое понимали подлинное значение, что пряталось за этими словами.
– О да, – сказал он.
И тогда я подняла единственную руку, которая ещё худо-бедно функционировала, и потянула.
У меня не хватило бы возможностей утянуть его во Тьму: без его согласия, без определённой подготовки и настроя, это просто не сработало бы. Но я приблизила нас так близко к грани, как только могла, и рванула изо всех сил.
..
Мне даже не понадобилось много усилий.
Когда две или три верхние печати, подавление и подчинение, порвались под моими пальцами, напоследок прожигая ладонь до костей, стало очевидно: оковы, сдерживающие Адана, и вполовину не так сильны и непоколебимы, как Найделлам хотелось бы верить.
Последние печати было бы сложно разрушить изнутри, да… Но, учитывая общее состояние печатей подчинения, даже без всякого постороннего вмешательства они бы сами собой рухнули через пару лет. И мне страшно представлять последствия не только для Найделлов, и даже Академии – но и мира в целом, вырвись этот милашка за пределы.
А он бы, за пару десятков лет, вырвался.
И не факт, что его обнаружили бы раньше: желая того или нет, Найделлы многому научили своего сына. В том числе – играть тайно, прятаться и выжидать.
Именно потому я должна забрать его из этого мира. Только вот может это оказаться далеко не так просто, как я раньше предполагала.
Будто подтверждая мои мысли, Адан Широко улыбнулся, подмигнул мне и медленно убрал руку от моего тела.
– Мама, папа, – сказал он с улыбкой, не оборачиваясь, – я наконец-то свободен. Вы рады?
Сквозь муть, плавающую у меня перед глазами, я смогла рассмотреть посеревшие лица Найделлов. И почувствовала нечто вроде раздражения.
Неужели вам не приходило в голову, что рано или поздно дело кончится именно этим? Неужели вы не догадывались, что не сможете пользоваться чужой силой вечно? Что вообще должно было твориться у вас в голове?!
Впрочем, это уже было не важно: сущности, подчинявшиеся демонологам, были уничтожены одна за другой, а сами они катались по полу, как изломанные куклы.
– Разве это не мило? – сказал Адан, – Теперь я, как верный сын, отплачу вам за всю вашу доброту. И всю науку. Разве не прекрасно?
Я с трудом вдохнула – и ясно осознала, что не так уж много мне осталось вдохов.
– Адан…
Он стремительно повернулся ко мне, и глаза его полыхнули.
– Я убил Адана Найделла, – сказал он сухо, – меня зовут Орди.
Мне было что сказать по поводу этого заявления. В частности, что оно не имеет с реальностью почти что ничего общего. Однако, времени не оставалось, остатки жизни утекали, и не было сил спорить с запутавшимся, пережившим натуральный кошмар существом, происхождение которого вполне можно назвать как минимум сомнительным.
– Орди, – повторила я, поморщившись от бульканья в горле, – нам пора. Просто убей их, если хочешь мести, или оставь с их судьбой наедине.. и… пойдём.
Его брови приподнялись.
– Пойдём? Куда же?
– Во Тьму. Как ты и… хотел. Это твой шанс; я… могу стать для тебя и дверью, и ключом.
Он застыл, глядя на меня неотрывно.
Я чувствовала, как тьма расползается вокруг меня, готовая проглотить, и протянула руку ему навстречу.
– Пойдём…
И вот тут его улыбка сменилась оскалом.
– Просто уйти? Теперь, когда я свободен? Просто оставить этих ублюдков, что мучили меня годами, или подарить им роскошь быстрой смерти?.. Мне не подойдёт то, что ты предлагаешь, Паучья Королева. У меня есть кому провести меня во Тьму позже; когда я отомщу им, когда закончу тезисы о любви, когда повеселюсь в этой богами проклятой Академии. Зачем мне отдавать это всё прямо сейчас, когда я даже не отплатил им сполна?!
И это было грустно.
– Там нет сполна, – вполне честно сказала я ему, – у мести нет границы, у ярости нет точки удовлетворения. Не существует… полноценной оплаты за то, что они сделаны. Ты… никогда не будешь удовлетворён этой ценой.
Он ощерился ещё шире.
– Ну что же… Тогда я оставлю им сознание, но сделаю их своими рабами. И мы посмотрим, сколько удовлетворения я смогу из этого вырвать.
Я прикрыла глаза, понимая всю обречённость ситуации.
Наставница бы нашла верные слова, ей хватило бы сил преломить его эмоциональный и ментальный фон. Но я? У меня не хватит ни сил, ни опыта на подобное. Жизнь уже уходит из этого сломанного тела, и процесс не остановить: Найделлы знали, все трое, какое оружие выбирать.
Рука окончательно соскользнула с камня, я обернулась – и вдруг поняла, что груда камней, на которую я на самом деле опираюсь, ни что иное как горный колодец.
И я рассмеялась, потому что…
Круги замыкаются, не так ли?
– И вот я снова здесь.
Адан хмыкнул.
– Побереги дыхание, – сказал он, – и оставь меня в покое. Может, и регенерируешь. Если повезёт.
Я криво улыбнулась: мы оба знали, что этим дело не кончится.
Выдохнув в последний шанс, я пропустила силу Предвечной через себя, отчаянно пытаясь утащить Адана с собой.
Его сила полыхнула, сталкиваясь с моей.
– Я собирался оставить тебя в живых, – сказал он, – но, видимо, ты в конечном итоге выбираешь это сама.
И в диком сполохе столкнувшихся сил, окончательно разрушая уже едва живую физическую оболочку, я полетела вниз, в колодец.
Чёрная вода сомкнулась над моей головой.
1
– Снежечка, тебе нужно…
– Скажи слово “успокоиться”, и я превращу твоё дурацкое личико в кровавую маску, – прорычал я.
Ван-Ван покосилась на меня, но не испуганно, а как-то очень… Сочувствующе.
– Они выпустят тебя, как только ты успокоишься.
Я тихо рыкнул и с силой ударился о прутья клетки, но те были рассчитаны на высших демонических тварей, потому даже не дрогнули.
Ван-Ван вздохнула.
– Снеж, не переживай пожалуйста, хорошо? Орди… То есть, Адан сказал, что они точно тебя отпустят, и я ему верю.
О, я тоже ему верил. Сам не знаю, с чего; форменный идиотизм с моей стороны. Мне нравится думать, что гипнотическая тварь просто поигралась с моим мозгом, но на самом деле, скорей всего, херня это всё.
Скорее всего, я обманул сам себя, как всегда.
И я подумаю об этом, но не сейчас; сейчас я не могу думать ясно. Не после того, что случилось.
– Снежечка, ты же понимаешь, что ведёшь себя очень… неосторожно?
Неосторожно? Это очень творческое преуменьшение! Но я потом буду разумным, я потом буду сильным и правителем, а сейчас я просто… Просто…
– Снеж, что случилось? Давай медленно поговорим об этом. Они отпустят тебя, как только ты успокоишься.
Ну да, отпустят. Возможно.
Какая разница, если уже поздно?..
Я прикрыл глаза, вспоминая сцену, разыгравшуюся на границе территории Академии.
Когда я увидел Орди, мне стало ни до каких секретов или прочей ерунды. Не думаю, что я мыслил ясно (что типично для рандеву в компании твари из мира безумия), но глупо валить всё на одного только Орди. Я просто… Просто…
Паучья Королева не может умереть.
Это не имеет смысла.
Так не бывает.
И мне просто требовалось какое-то подтверждение, какое-то понимание произошедшего. Чтобы кто-то сказал, как в детстве, что монстров под кроватью не существует…
Что всегда было правдой для меня.
Под моей кроватью жил только Пао-Пао, а он не монстр.
..Он жил там, пока его не убили.
Но я не буду думать в этом направлении.
Именно потому я спросил у Орди:
– Что с ней?
– Ты о паучьей твари, что терроризировала этот лес? Мы с родителями уничтожили её, мирным жителям теперь не о чем волноваться, – Орди очаровательно улыбнулся. Его родители закивали, как болванки.
У меня шерсть встала дыбом. Это должен быть какой-то трюк, верно? Просто слова для посторонних. Они не имеют смысла.
– Она больше не угроза, – сказал лорд Найделл важно.
– В Академии теперь безопасно, – добавила леди Найделл, не переставая улыбаться.
– Так. А что с теми магами, что были у вас на подхвате?
– О, они мертвы.
– Все?!
– Это была особенно хищная и безумная тварь, – глаза Лоры отблескивали стеклом.
Я смотрел на них, осознавая, что в другое время зрелище было бы достаточно пугающим. Сейчас…
– Мне кажется, с тобой творится что-то странное, – сказал Орди. – Котик, давай родители отчитаются о миссии, а я пройдусь с тобой?
– Его надо проверить на одержимость, – сказал куратор Родц мрачно, потому что это человек, которому не так уж и просто задурить мозги. – Мне не нравится это мгновенное исцеление.
– О, не вопрос, – обаятельно улыбнулся Орди, – вы можете провести быстрый тест прямо сейчас? Насколько я знаю, вы считаетесь специалистом в этом вопросе.
Куратор Родц нахмурился, потом кивнул своему фамилиару. Тот обошёл Орди несколько раз, но, судя по всему, нашёл ровным счётом ничего.
Складка между бровями у куратора Родца стала ещё глубже.
Он подошёл к Орди, провёл несколько раз вокруг его тела, нарисовал пару символов. Без малейшего эффекта, как, возможно, и следовало ожидать: будь это так легко определить, Найделлы попались бы уже очень, очень давно.
В итоге, куратор Родц недовольно покачал головой и сделал шаг назад.
– Это не избавит тебя от теста в круге.
– Конечно, – пожал плечами Орди, – но сначала я проверю котика. Мне кажется, эта тварь могла повлиять на него ментально, если он достаточно чувствителен.
– Мы тоже подозревали нечто подобное, – заметила преподавательница. Её расфокусированный взгляд намекал, что влияние Орди на неё куда выше.
– Я справлюсь с этим, – голос Орди набрал глубины и силы.
И они действительно его послушались.
Как только мы оказались более-менее наедине, я тут же повернулся к нему.
– Что случилось на самом деле, – у меня не хватило сил придать голосу вопросительные интонации.
– Я свободен, – Орди широко раскинул руки, – теперь эта Академия – моя площадка для игр! Я плюну родителям в лицо напоследок. И многое для нас с тобой станет намного проще…
– Оставь глупости. Что ты сделал с Паучьей Королевой?
Орди отмахнулся.
– Только то, что сказал: паучиха мертва. По крайней мере, в этом воплощении. Я так понял, что эти ваши Кошмарные Короли возрождаются, так что должна скоро вернуться. Возможно.
– Возможно, – повторил я холодно. – Ты… Как ты посмел?
Орди непонимающе моргнул.
– Как я посмел? Какой выбор у меня был, интересно? Она сама подставилась, когда влезла в эту историю со свиньёй. Любимые родители чуть не сняли с меня кожу живьем за тот провал!
..И тут эта мозаика наконец-то сложилась у меня в голове. Её прощание, и слова Ван-Ван, и последний разговор.
Я попятился.
Нет.
Нет, пожалуйста, пусть я понял это совершенно неправильно.
– Эй, ты чего? – Орди слегка нахмурился. – Я знаю, вы с ней знакомы, но… Этих тварей не так уж легко окончательно убить, в конце концов.
Меня ожидает откат.
– Похоже, ты ничего не знаешь, – ответил я сухо. – В любом случае… Что ты делаешь, Орди? Что это разговоры про “нашу” Академию?
Он фыркнул.
– Ты ещё не понял? Мои дражайшие родители подчинили себе это место с моей помощью. Но теперь – сюрприз! – они не лучше овощей, и всё здесь принадлежит мне. Ты понимаешь, что это значит?
