Текст книги "О кошках и мышках или Моё пушистое Величество 3 (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)
– Разумеется не видишь. Ровно до тех пор, пока демоны неизбежно что-то вытворят, а виноваты в этом окажемся мы!
Ну… тут он не то чтобы был неправ, если совсем уж честно.
Но это – один из неизбежных рисков.
– ..Я столько работал, чтобы составить в обществе хорошее впечатление о духах, – сказал Бонифаций, – буквально ходил по тонкому стеклу, чтобы не допустить никаких инцидентов. Но то было с природными духами, с которыми я преимущественно хотя бы мог договориться. Опять же, они в среднем довольно вменяемы. Если добавить в это демонов…
– ..Возможно, в итоге получится даже лучше?.. Слушай, Бон-Бон, ты и я оба знаем: невозможно обойтись совсем без инцидентов. Везде найдутся свои психи, это общее свойство разумных, никак не зависящее ни от географии, ни от природы. Тот, кто ищет прецедент, находит его. Вы уже это проходили.
Кошак отвернулся и поморщился.
– Этого я и боюсь. Если Фаннду удастся сейчас это продавить, то разница между природными духами и демонами окажется полностью размыта.
Ну… правда. В какой-то степени.
– Но не лучше ли будет, если не один ты будешь заинтересован в поддержании баланса? Многим демонам, как я понял, эта инициатива может быть интересна. И если в чём-то им и можно доверять, то в том, что свои интересы они попытаются блюсти.
– С демонами невозможно нормально разговаривать, – отмахнулся Бон-Бон пренебрежительно. – Они от природы паразиты, и сила всегда будет их единственным интересом. Даже если среди них случаются исключения, это не меняет общей картины и их целей. О чём ты можешь говорить, например, с глистом?
– Зависит от степени разумности глиста. И не надо притворяться, что ты не знаешь, по какому принципу принято признавать сущностей и миры демоническими. Я не помню буквально ни одного случая, когда какие-то разумные духи считались бы демонами во всех мирах без исключения… Чаще это всё зависит от сопутствующих обстоятельств.
Гаремный кошак отмахнулся.
– Думай что хочешь. Легко жалеть их, пока дело с последствиями их выходок иметь не тебе. Итак, трагическая история твоих… учеников, – сказал он с лёгким пренебрежением. – Я не понимаю, на кой оно тебе, учитывая степень изменений, которые ты внёс. Этому уже не сбыться, и хорошо. Но, если хочешь знать, всё было просто и банально: Найделлам всё ещё нужен был бы скандал, и для этих целей они всё ещё попытались использовать твою подопечную. Своему карманному монстру они поручили обработать её, чтобы она прямо на праздновании призвала в мир несколько тварей из Бездны Безумия…
– Вот же зациклило их, – не то чтобы я не понимал, что у них с этой Бездной есть свои счёты, но правда странно. Для людей, которые её ненавидят, не слишком ли сильно они к ней тянутся?..
Хотя ладно, да, тут таки ничего нового. Чего это я.
– Улыбающийся кот принялся сниться девчонке. Он присматривал за ней и раньше, просто из-за её связи с Лорой. Но, получив от своих хозяев карт-бланш, сблизился с ней окончательно. Я уж правда не знаю, что там сыграло – то ли алая нить, то ли один из странных инстинктов, то ли гормоны человеческого тела, – но тварь по-настоящему привязалась к девчонке. Настолько, что всерьез и вопреки всему принялась бунтовать. В новогоднюю ночь девчонка открыла портал, монстрик сумел вырваться из-под контроля своих так называемых родителей и сцепился с ними. В процессе случайно прикончил девчонку и окончательно обезумел. Много смертей, включая вконец сорвавшегося с цепи монстра, хаос… Но это будущее, которое никогда не сбудется. За что тебе огромное спасибо. Честно говоря, не выглядело красиво ни для кого.
Вот уж не поспорить… И всё же, надо побыстрее сплавить Найделлов. Я хочу, чтобы в новогоднюю ночь они были как можно дальше от моих учеников.
– И что же…
Меня прервал стук в дверь.
Быстрый, почти музыкальный ритм, из тех, что можно отстучать только кончиками острых когтей. Такой и захочешь не забудешь, быстро прицепится… И, судя по выражению лица Бонифация, он этот ритм узнал.
– Прячься, – сказал он. – Сейчас же.
Я тихо фыркнул.
– Что, прямо под стол?.. Не то чтобы совсем что-то новое для меня, но не в этот раз. Извини, но ты мне не нравишься.
Гаремного кошака слегка передёрнуло.
– На шкаф, – ответил он сухо. – Сейчас же. Ты не должен видеться с моим следующим посетителем.
Мне хотелось ещё немного поязвить, но стук повторился, любопытство победило, и я послушно взлетел на шкаф, с удовольствием и без особого удивления обнаружив там несколько коробок с маскирующими печатями, заранее подготовленных и идеально подогнанных под кошачью форму.
Ну что сказать? Если гаремный кошак порой прячется от обязанностей в коробках на шкафу (как и положено котам), то кто я такой, чтобы его винить? Сам я тоже порой принимал драконью форму и улетал “на поиски дождя” (и попробуйте докажите, что никакого дождя я не искал, ну!).
Пока я устраивался поудобнее, дверь распахнулась, и в комнату вошла…
О. Ха.
Ну, привет что ли…
Мысленно поблагодарив гаремного кошака за прозорливость, я согласился: нам действительно безопаснее не встречаться лицом к лицу.
Правда в том, что, даже если бы я не узнал ауру, то всё равно ни с кем бы не перепутал вошедшую: в облике человеческом или драконьем, она одинакова, если знать, как смотреть. Я даже слегка рот приоткрыл, любуясь высокой сложной причёской, переливами прозрачных на кончиках волос, хищной грацией и пластикой.
Эх хороша… М-да. И этот запах силы и уверенности, что волнами расходится вокруг неё…
Я бы честно приударил.
В других обстоятельствах.
Но самое интересное, конечно, было выражение, с которым она смотрела на Бон-Бона. Так сразу и не скажешь, но кого-то она мне слегка напомина…
– Выглядишь препаршиво, наставник, – сказала она безмятежным тоном, подходя к столу и опираясь на него руками, внедряясь в личное пространство гаремного кошака и склоняясь слишком близко для просто-знакомых (и для наставника и ученицы, если уж на то пошло). – Всё ещё не решил занять своё место в моём гареме? А ведь я, между прочим, построила для тебя отдельное крыло, роскошнее чем у кого бы то ни было. И уж там о тебе заботились бы, как о принце… Но вместо того ты продолжаешь сидеть здесь, тая, как свеча. Что я, твоя прилежная ученица, должна думать об этом?
Мне стоило просто огромных усилий не заржать в тот момент.
У Пряхи, если так разобраться, действительно отменное чувство юмора.
50
*
Выражение на лице гаремного кошака (теперь совершенно по праву так поименованного) сделалось очень интересное, интенсивное такое. Для себя я пришёл к выводу, что, что бы он ни испытывал к прекрасной принцессе Сэи, назвать эти чувства простыми и однозначными точно нельзя: слишком уж много там всего намешано.
– Ваше высочество, – ответил он сухо, – уверяю, за последние девяносто лет мой ответ и не думал меняться.
– Ну вот, а я так надеялась, что ты передумаешь, когда я стану старше… У нас скоро юбилей, а? – усмехнулась она.
– У нас, как вы выражаетесь, нет ничего.
– Если ты так говоришь. Лично для меня меняется многое, но не ты: сколько мы будем встречаться, столько раз я буду звать тебя с собой. Можешь считать это традицией, можешь смириться с тем, что ты всегда останешься самым заветным из моих желаний. Будь моя воля, ты стал бы первым членом моего гарема. Забавно, что с годами такие вещи не меняются, да? Раньше ты отговаривался тем, что я – твоя студентка, потом тем, что я – твоя принцесса. Ты всегда бегал от меня с прытью, достойной другого применения; я бы подумала, что ты не заинтересован в принципе, но череда любовниц рассказывает другую историю. Ты выбирал кого угодно, но не меня. И разве это не делает меня, в какой-то мере, уникальной?
Бонифаций пару мгновений смотрел на неё, а потом вздохнул и откинулся на спинку кресла.
– Знаешь, я не готов в очередной раз обсуждать наши несуществующие отношения, – бросил он, переходя на неформальную речь. – Хочется тебе верить в твою собственную уникальность? Верь, кто тебе запрещает. Но я уже говорил тебе и говорю ещё раз: для кого-то вроде меня ты – живое и дышащее воплощение слова “неприятности”.
Н-да?..
Помнится, мне Шийни нечто подобное говорила.
И вообще, не слишком ли личный выбор слов для “между нами совсем ничего нет”? То есть я сразу верю, что между ними нет и не было интима.
Но это вовсе не значит, что нет “совсем ничего”.
И, кажется, не один я так думал: Сэи польщённо улыбнулась.
– Ох, Бонни, время идёт, но ты всё ещё неподражаем в комплиментах.
– Я не пытался сделать тебе комплимент.
– Именно потому ты в них и неподражаем.
Они обменялись длинными взглядами, которые по моему скромному мнению не особо тянули на “совсем не личное”.
Если уж на то пошло, я бы довольно многое поставил на то, что кошаку нравится её раззадоривать и поддразнивать. Но почему тогда…
Гаремный кошак раздражённо передёрнул плечами:
– Что ты тут делаешь, Сэи? Не знаю, заметила ты или нет, но у меня и правда нет времени.
– О, я заметила. И мой ответ очень зависит от того, что именно мы подразумеваем под “тут”. Потому что, если речь идёт об Академии, то вы с дядюшкой коллективно облажались и наворотили дел…
– Не пытайся впутать меня в это. Твой дядюшка облажался; это его ставленников собираются обвинить в… сколько там было ещё раз?
– Если считать и косвенные, а не только прямые? Пока что под подозрением сорок три. Сто тридцать восемь, если считать духов – хотя там сложно технически судить, кто из них пережил развоплощение.
– ..отлично. Просто сказка! Так вот, это не мои ставленники обвиняются в ста тридцати восьми смертях.
– Нет. Но, если ты настаиваешь на разборках и подсчётах, я могу начать интересоваться, что за тварь живёт в лесу, что за странный селенити порхает над городом у тебя на побегушках, кто снял с Адана Найделла печать и что произошло той зимней ночью. И, как вишенка на торте, куда именно делась твоя таинственная подружка без лица и почему ты так резко и серьёзно пристрастился к валерьянке… Мне продолжать, или мы закроем тему того, кто и насколько облажался?
Гаремный кошак открыл рот было рот, потом подумал – и закрыл.
Разумно, как по мне.
– Вот и хорошо, – кивнула Сэи довольно, – значит, хотя бы в эту игру мы не играем. Веришь или нет, но у меня и без того предостаточно проблем… И да, я здесь ака в Академии, потому что кое-кто облажался, и мне теперь это разгребать. Прямо сейчас у меня во временной резиденции идут активные дебаты на тему того, стоит ли нам эвакуировать Академию и как быть с традиционным празднованием Нового Года, полная отмена которого может нарушить магический баланс этого места… Это правда, кстати, или бабушкины сказки, которых по неведомой никому причине наслушались наши консультанты от примитивной магии?
– Правда. Полная отмена праздников Колеса никогда не идёт на пользу магическому фону, но именно в нашей Академии это может иметь несколько большее влияние. Не роковое, но неприятное.
– Эта ваша примитивная магия…
– Ну да, куда нам до драконов! – ощерился гаремный кошак, показав клыки.
Сэи склонила голову набок:
– Ты просто красавчик, когда злишься…
– О, пошла ты… в гарем, – фыркнул кошак, окончательно разбивая свой вежливый фасад.
Сэи улыбнулась ещё шире.
– Мы могли бы прогуляться туда вместе. Я могу провести экскурсию по моей любимой спальне…
– Не думаю, что морально готов к такой чести… – он моргнул, и черты, что вернулись было к жизни, снова застыли равнодушной маской. – Ещё раз: что ты делаешь в моём кабинете, принцесса? И давай, пожалуйста, без игр.
– Без игр… Ну, если ты настаиваешь на том, чтобы быть скучным, то изволь: я пришла, чтобы обсудить с тобой текущие дела и пофлиртовать. Но теперь вижу, что и то, и другое ждёт.
– Ну если так, то, возможно, у тебя найдутся дела… Даже не знаю… Где-нибудь подальше от меня?
– Нет, я так не думаю. По факту, у меня есть для тебя новость: ты идёшь со мной. У тебя полчаса на сборы.
– Это что, опять твои шуточки про гарем?
– Нет, что ты. Во-первых, сейчас, как и всегда, я совершенно серьёзна; во-вторых, никакого гарема – просто ближайшую неделю ты проведёшь у меня в гостях.
– Я даже не знаю, как сказать… Или знаю. Читай по губам: нет.
Сэи отстранилась и холодно улыбнулась.
– Прямо сейчас я не спрашиваю, я ставлю тебя перед фактом: ты пойдёшь со мной. Ты не в той позиции, чтобы спорить: я не нюхач и не лекарь, но даже я чувствую запах валерьянки в твоём кабинете. И вижу, насколько всё плохо. Не знаю, что у тебя произошло, но тебе нужны, именно в этом порядке: лекарь, очищающие зелья, сон и неделя без валерьянки. Ты это всё получишь, хочешь ты того или нет. Понятно?
Ха.
То есть, всё же есть в этом мире кто-то, кому на него вот совсем не плевать, кто-то, кто его знает очень неплохо.
Хотя, похоже, сам кошак не готов это принимать и признавать.
Очень демонстративно и подчёркнуто не готов.
Что, на деле, довольно любопытно.
– Я даже не знаю, как именно сформулировать слово “нет”, чтобы оно стало тебе понятно… Хотя, это наша вечная проблема. У драконов в целом сложности с пониманием некоторых слов.
– У нас ли одних?.. Впрочем, если ты хочешь нарисовать меня какой-нибудь насильницей, желающей похитить бедного пушистого тебя, у нас есть и другие варианты. Я могу, например, арестовать тебя по подозрению в сотрудничестве с Найделлами. Кто будет спрашивать, в какой именно камере я стану тебя держать?.. Или нет, это даже не настолько интересно, как альтернатива… Я ведь могу заявить, что обоснованно подозреваю в тебе свою истинную пару. Скажем, мне было видение в каком-нибудь Храме, или нечто в этом роде. Почему нет? Тогда ты, как прилежный гражданин Империи, будешь обязан не только пойти со мной, но и произвести проверку по всей форме… Как тебе идея?
Лицо кошака застыло.
– Ты не посмеешь.
– Рискнёшь проверить? – рассмеялась она, но в глазах было что-то серьёзное, больное. – Потому что, Бонни, мы с тобой делим это на двоих; мы не так уж разборчивы в средствах, когда по-настоящему верим в правильность цели. Куда это нас приводит, вопрос другой; но личности, склонные стоять за ценой, сомневаться и боятся последствий, никогда не творят историю. Они в ней живут, они её записывают, но не более. И это не про нас с тобой, к счастью или сожалению.
Ну, если не считать типичного для молодости максимализма, принцесса в общем-то абсолютно права.
Нет, со временем и опытом приходит понимание: основа истории – вовсе не великие имена, что мелькают в итоге на страницах книг. Историю творят непредвиденные обстоятельства, идиотские ссоры, принятые с похмелья решения, случайности, которые по всем законам статистики были крайне маловероятны, летописцы, что перепутали слово, и ошалевшие от голода или запаха крови толпы, которым очень хочется во что-то верить. Ещё участвуют стихийные бедствия, эпидемии, начавшиеся с одного случайно заразившегося моряка, неправильно истолкованные знамения (которые вообще-то ровным счетом ничего не значили), слепые суеверия, упрямые первооткрыватели и философские трактаты.
Имена, которые в итоге будут записаны на страницах исторических хроник? Это преимущественно те, у кого хватило хитрости, решительности или мотивации, чтобы использовать всё, перечисленное выше, в своих собственных интересах, чтобы возвыситься на пенистом гребне очередной волны, в любой момент рискуя утонуть. И вот среди этих людей почти не бывает тех, кто слишком уж разборчив в средствах. Такие там просто не выживают; мне ли, собственно, не знать.
Я задумчиво посмотрел на гаремного кошака и прекрасную принцессу, что застыли посреди кабинета в немом противостоянии.
Некоторым образом, они правда друг друга стоили: они оба были из тех, кто катается на гребнях волн, не боясь глубины.
– Я ведь могу потребовать клятву, – буквально прошипел Бонни.
– И ты уверен… Я имею в виду, ты действительно уверен, что я лгу? Что я не смогу поклясться перед всеми, что у меня есть поводы думать, что ты – моя пара?
Её глаза, цепкие и внимательные, не оставляли его лица, ища реакцию.
И нашли искомое. Так-то маски у кошака отличные, но разные вещества, стимулирующие разум, в долгосрочной перспективе не способствуют концентрации.
– Ты блефуешь, – сказал кошак на пару мгновений позже, чем по-хорошему стоило бы.
Она пару мгновений молча смотрела на него со странной горечью во взгляде.
– Возможно, – ответила она в итоге, – но решение всё равно за тобой. Ты можешь спокойно провести неделю на отдыхе – или всё это может быстро и весело провальсировать в сторону уродливой игры без правил. И мы оба знаем, что на этом поле у меня возможностей больше… При условии, что я действительно захочу играть грязно. Выбирай.
Бон-Бон скривился.
– Зачем ты вообще это делаешь? Всё никак не перерастёшь дурацкую юношескую блажь влюблённой в наставника студентки? Право, многие девушки переживают этот этап, но это уже должно было пройти, нет?.. Или настолько злишься, что не получила желаемого?
Принцесса оскалилась.
– Не задавай глупых вопросов, ответ на которые очевиден всем в комнате. Но если тебе так надо услышать объяснение, изволь: я не позволю тебе довести себя до срыва. Хочешь ненавидеть меня ещё сильнее? Что же, я даю тебе повод. Одним больше одним меньше, велика ли разница? Но моё предложение не меняется, так что я жду твоего ответа: ты идёшь со мной по-хорошему – или по-плохому?
Гаремный кошак помедлил, рассматривая её.
– По-хорошему, – бросил он. – Но ты дашь мне время собраться.
– Вот и отлично, – в тон ответила она. – У тебя есть время, пока я говорю с твоим секретарём. И, просто на всякий случай…
Она щёлкнула пальцами, и все жидкости в кабинете обратились в лёд.
Бон-Бон скривился.
– У меня в баре была эксклюзивная коллекция…
– Можешь прислать мне счёт. Жду тебя снаружи, – с этими словами принцесса резко захлопнула дверь.
Я тут же выбрался из коробки. Во всех возможных смыслах причём.
Бон-Бон, увидев мои сияющие глаза, тихо простонал.
– Ты…
– Даже не начинай, – гаремный кошак был зол, но я не собирался просто так его отпускать.
– Она – твоя Красная Нить, да? Всё это время, ты знал?
Он отвернулся.
– Не то чтобы это было твоё дело. И не всё время. Нить появилась в тот момент, когда я окончательно обрёл человеческий облик. Очевидно, у богов бывает странное чувство юмора.
Я подумал о законе замыкающихся кругов.
Я мысленно в который раз восхитился иронии.
– Но ты не собираешься признавать её…
– Разумеется нет, – отрезал Бонни. – Она – типичная дочь своего рода. И, даже если я обязан называть их моими владыками, я не собираюсь помогать им размножаться. Наш гипотетический союз – единственное, что может снять с их рода проклятие и продолжить род Ледяных, как они есть, в этом мире. И я не позволю этому случиться.
Ух ты.
Я даже не знаю, с чего тут, собственно, начать.
– И ты уверен, что это правильный выбор? Как бы, если я всё правильно понимаю, это воля твоих богов, финальный ход твоей игры. Ты свёл столько пар, так не имеет ли смысл, что самый последний…
– Всем им я давал выбор, так или иначе. Или хотя бы иллюзию его. Мне нравится верить, что боги дали мне шанс выбрать, и я выбираю. Вот и всё. Тут не о чем больше говорить; я любил одну женщину, и это была не Сэи. И я предал даже её, так что – каков с меня спрос? Больше того: если быть ну совсем уж честным, что бы ты сам делал на моём месте?
Я задумчиво смотрел на него пару мгновений. И что тут сказать?
– Не знаю. Я женился на приличном количестве женщин ради укрепления власти, так-то. Некоторые из них были мне в целом не то чтобы противны, но и не то чтобы приятны. Родня пары моих жён весьма активно пыталась меня прикончить. Потому мне известно, что в принципе, брак может быть отличным политическим ходом. Но ты-то тоже это знаешь, гаремный кот, что построил своё влияние на чужих союзах… Проблема не там, где чувств нет или есть одна только ненависть. Кого интересует, кто там кого любит, когда один союз гарантирует спасение или улучшение жизни множества, мир и покой?.. Но проблемы могут быть – там, где чувств слишком много.
– Это правда, которая не меняет моего решения… Позаботься о том, чтобы всё нормально разрешилось. И, будь так добр, проследи, чтобы твой монструозный ученик никого не убил.
– Я прослежу…
– Вот и отлично. Очевидно, мне пора.
Когда он ушёл, я ещё долго сидел в темноте кабинета, думая о божественной воле, алых нитях и замыкающихся кругах.
И ещё, само собой, о любви.
51
“Некоторые секреты становятся достоянием гласности быстрее прочих, – подумал я мрачно, вслушиваясь в воцарившуюся в столовой тишину, резко сменившуюся шепотками, – но в данном случае, мне кажется, я даже знаю, кого за это можно благодарить”.
Я бросил очень кислый взгляд на Белинду и Бао-Ко.
Девица смотрела на Ван-Ван огромными глазами и выглядела очень довольной собой.
У лемура хватало совести выглядеть виноватым.
Моя подопечная сжалась, растерянно осматриваясь по сторонам.
– Почему они все смотрят на меня?..
– Эй, Ленточка!
Мы обернулись и обнаружили соболедеву с Анати и ещё несколькими ребятами с боевого, которые приглашали нас взмахами за свой столик.
Напряжённые плечи Ван-Ван слегка расслабились.
– Нам не стоило сюда приходить, – пробормотал Адан, – мы могли остаться у меня.
– Всем студентам приказано явиться на обед; тех, кто не явится, будут проверять.
– Ты думаешь, если я не приду на обед, меня могут не заметить?
В голосе Адана была ирония, а ещё – горечь. Опять же, он прав, разумеется.
Даже если академию, видимо, решили не эвакуировать (пока, по крайней мере), ребят с младших курсов не было видно вообще, да и средних стало значительно меньше. А вот количество серьёзных взрослых магов со слегка затёртыми аурами боевиков увеличилось.
Господин Фаннд собственной персоной тоже был здесь; он восседал за дальним столом вместе с куратором Родцем и попивал чай.
Я буквально видел, как движется тень часов, отмеряя время.
Они рассчитывают на сотрудничество Адана, надеются, что в итоге не придётся превращать академию в поле боя… Но, при этом, они в полной мере допускают и обратный вариант. Они готовятся к нему.
И я догадываюсь, какие именно планы посещают их головы.
– Привет, Ленточка, привет, хрен с горы…
– Я Адан.
– Очень приятно… Вы уже начали официально встречаться? – соболедева явно пребывала не в лучшем расположении духа и распространяла его вокруг с поразительной щедростью.
Мои подопечные дружно покраснели и начали нестройно что-то бормотать насчёт того, какие они хорошие друзья.
Я подумал, что, если бы не обстоятельства, это было бы умилительно…
Ладно, в любом случае – умилительно.
Мне действительно интересно, как скоро до них дойдёт… Хорошо, что у них хотя бы есть я. А то некоторые вон столетиями маются.
..
Анати воскликнула:
– Ланана!
– Что?.. Мы, боевики, за своих. Но он пока не свой…
– Адан свой! – ответила Ван-Ван с горячностью, с которой она на моей памяти ни разу не защищала себя. – А на случай, если вы этого не поняли, у меня есть ленты! И проклинать я умею, вот!
Все за столом сначала замолчали, а потом развеселились. Адан бросил на Ван-Ван удивлённый взгляд.
Что, не думал, что она будет на его стороне? Ну, вообще зря. В этом я могу отдать должное своей ученице: за то (и за тех), кого она считает важными, она будет в случае чего драться, не особо оглядываясь ни на что.
Она, в конце концов, моя ученица.
– Хорошо, Адан значит Адан. В любом случае, ты же знаешь?
– О чём? – улыбка Ван-Ван стала немного напряжённой.
– Ну, что все в курсе насчёт твоих стариков-убийц и прочего? Белинда тут бегает вокруг и треплет языком направо и налево. Тебе правда стоило бы проклинать её надёжнее, знаешь?
Губы Ван-Ван опасно дрогнули. Она снова ошеломлённо оглядела зал, изо всех сил стараясь сжаться в комок.
– Они все… знают? – её голос звучал слабо.
– Ну все не все, но ты нынче – любимая тема для разговоров, на пару с Гэвином и его выходками. Тут вы с ним вместе, а?
– Ланана! – Анати стукнула кулаком по столу так, что только магические печати защитили столешницу от разрушения. – Хватит срываться на других людей, если у тебя плохое настроение! И да, совершенно не важно, какие там у кого родители. Никто не идеален!
– Ну да, так-то моего папашу таки отправили на рудники за то, что он прикончил пару человек. Мы с мамой всё надеемся, что он не вернётся, – подал голос один из парней за столом, которого я видел не раз в компании совоюноши. – Без него стало намного лучше.
Ван-Ван растерянно заморгала: она явно ожидала какой-то другой реакции.
– Ну, мои родители никого не убивали и в целом пирожочки с корицей, – хохотнул ещё один парень, – но бедные, как мыши. У меня семь братьев и сестёр, если что! Я на боевой ради зарплат пошёл, и народ по этому поводу год не затыкался, пока Мак меня не подобрал. Так что, в каждой семейке свои странности, не расстраивайся особо, поговорят и заткнуться… И вообще, Гэвина никто не переплюнет.
Ван-Ван смотрела в стол.
– Все знают… – только и повторила она. – Все снова говорят обо мне…
Адан осторожно положил руку ей на локоть.
– Это ненадолго, – сказал он, – не забывай.
– Вот именно, – вклинилась соболедева, – поговорят и заткнутся, велика беда. Ты даже не звезда сегодняшних сплетен, Фроннов тебе не переплюнуть, смирись. У нас похуже проблема: кто знает, что именно происходит в Академии? Потому что у меня чувство, что оставили только тех, кого… Как бы так сказать? Особо не жалко.
– О, только не начинай с теориями заговора! – возмутился один из парней.
– Возможно, ты просто расстроилась, что Маколм проведёт Новый Год не с тобой? – спросила Анати мягко. – Мне жаль, что он ушёл, и вам не выиграть новогодний конкурс. Ещё и сказал, что не может взять тебя к себе на каникулы, потому что родители не одобрят…
– Я в порядке, – бросила соболедева. – Я знала, что так будет.
Судя по голосу, это была та разновидность “я знала, что так будет”, которая стоит на границе с “я отчаянно надеялась, что будет иначе”.
Что тут скажешь? Бывает.
– Что ты имеешь в виду – оставляют только тех, кого не жалко? – спросил Адан.
Соболедева тут же оживилась, довольная, что может отвлечься от сердечной боли и просветить всех на тему своей “теории заговора”.
– Всех знатных ребят позвали на каникулы, ты не заметил? Оставили тех, кого в случае чего можно списать в расход, тех, насчёт кого не будут особо спрашивать…
– Родители учеников просто волнуются из-за последних событий, – вздохнула Анати. – Логично, что те, чьи семьи держат руку на пульсе, предпочли забрать своих детей…
– О, я тебя прошу! – возмутилась Ланана. – С чего бы отец Маколма забирал его? Семейство Донн не так просто напугать, и то же самое касается множества других колдовских семейств. Той же Белинде, я слышала, пришлось подписать несколько бумажек, подтверждающих, что она остаётся на свой страх и риск!.. Посмотри на зал. Все, кто тут сидят – те, по ком, уж простите, некому особо скучать. И ребят, я выросла на улицах; я узнаю это дерьмо, когда вижу. При всём уважении к тебе, Рыцарь на Персиковой Свинье, у меня в этом плане опыта больше. Нас оставили, потому что кто-то должен отпустить новогоднее Колесо в полёт; и нас выбрали по всем понятному принципу. Как этого можно не видеть?
– Всё будет в порядке, – вздохнул один из парней, – я в это верю.
Я мрачно покосился на Адана и увидел на его лице холодное, жёсткое выражение. Кого не жалко, да?..
– ..Ничего плохого не случится, – сказал он, и ментальная энергия его потекла в разные стороны мягкой, на удивление успокаивающей волной. – Вы не пострадаете, просто потому что вы родились не там, где кому-то там хотелось бы. Я обещаю.
Ого.
Право, как быстро нынче растут дети.
– Ты обещаешь? – фыркнула соболедева. – Прямо верю, что тебя будут спрашивать…
Она запнулась и уставилась на Адана, как будто вдруг увидела .
– Ты…
– Брэндт! Подойди сюда, будь добра, – голос куратора Родца, направленный заклятием, прервал разговор.
Интересно.
Ван-Ван тут же напряглась, её пальцы дрогнули… Адан накрыл её руку.
– Я здесь, – сказал он тихо, – я не позволю никому забрать тебя. Помни: скоро ты будешь свободна, и плевать, что они думают.
Она сжала его пальцы в ответ.
– Да, – тихо ответила она, – скоро мы будем свободны.
Хм.
Я посеменил за своей подопечной в сторону Родца, размышляя, насколько эта созависимость, что так быстро развивается между моими учениками – здоровая штука…
Ладно, хорошо, без всяких гвоздей: это нездоровая штука. Факт.
Другой вопрос, что в этом мире полно нездоровых штук, без которых не выжить… Или выжить, но так, что хоть помирай.
Так что да, возможно, однажды мне придётся с этим разбираться. Но не в ближайшее время.
– Брэндт, присядь, – Родц кивнул на стул. – Есть один вопрос, который мне надо обсудить с тобой.
– Конечно, – улыбнулась Ван-Ван.
В большом калейдоскопе её улыбок эта была, возможно, не самой жутковатой, но около.
Родц вздохнул, бросил косой взгляд на молчаливого господина Фаннда:
– Это насчёт твоих родственников…
– У меня нет родственников, – тут же ответила Ван-Ван.
Родц вздохнул, как человек, которого всё это порядком достало.
– Брэндт, давай так: я понимаю, насколько тебе сейчас дороги все люди скопом с их комментариями, мнениями и добрыми советами. Но мне-то жизнь ты зачем усложняешь? Я ведь могу тоже начать усложнять в ответ. Оно тебе надо? Учти, не захочешь говорить со мной, я могу это перепоручить тем, кто вокруг тебя начнёт ходить кругами, чтобы ненароком не задеть чего в твоей хрупкой башке, и говорить с тобой, как с умственно отсталой. Я сказал, что ты относишься к вменяемым и с тобой можно поговорить нормально. Но если это не правда…
Судя по лицу господина Фаннда, вмешаться ему очень хотелось. Но, очевидно, существовала предыдущая договорённость, потому что он просто молча наблюдал.
– ..Что с моими родственниками?
– Они хотят забрать тебя на каникулы…
– Нет, – её голос зазвенел. – Нет, я не обязана!..
– Остынь, Брэндт. Понятное дело, что ты не обязана. То есть, некоторые тут предлагали объявить тебя ментально нестабильной до магического совершеннолетия, но это полная чушь, и я этого никогда не подпишу.
Ван-Ван сжала руки в кулаки.
– Спасибо…
– Всего лишь говорю правду. Это сраный боевой факультет, сильно вменяемые к нам не ходят. При всём моём уважении, с этим на теоретический и бытовой. И твою бы ментальную стабильность, да некоторым другим студентам, не буду показывать пальцами…
– Спасибо.
– Снова факты. Больше того, твои родственники тоже не хотели такого исхода. Но они волнуются о тебе, потому что академия сейчас небезопасна. И по факту да, всех, кого есть куда отправлять на каникулы, мы нынче стараемся отправлять…
– Потому что остальным не опасно? – спросила Ван-Ван с неожиданным ехидством.
