Текст книги "О кошках и мышках или Моё пушистое Величество 3 (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)
Annotation
Третья книга о приключениях его Непревзойдённо-Пушистого Величества в Академии Фамилиаров.
В этой книге много разных зверей, которые не совсем звери, и людей, которые не совсем люди; по старой традиции, тут всё не то, чем кажется.В ней главный герой окончательно раздраконится, его подопечная допишет тезисы о любви, мышка наконец-то вылезет из норки, улыбающийся кот сделает академию очень-безопасным-местом(тм), один платиновый крыс, возможно, получит свободу – хотя, свобода тут приз, за которым гонятся все. Но кто догонит?
Третья и точно последняя книга цикла, нет смысла читать отдельно.
18+ не за эротику, но за выражения и недетские темы.
Закон замыкающихся кругов
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
Эпилог в зарисовках
Эпилог 2.Отцы и дети
Эпилог 3. Пушистое Величество
Закон замыкающихся кругов
(экстра от лица Шийни)
Я смотрела на колодец, широкий, с засыпанными снегом бортами, и улыбалась окровавленными губами.
Потому что это, как ни посмотри, действительно смешно.
И стоит ли удивляться? Наставница много раз говорила мне о законе замыкающихся кругов. Мне стоило предвидеть, что для меня круг замкнётся именно так. Но тогда у меня не хватило бы мудрости.
Закон замыкающихся кругов…
Мне известно, что нечто схожее в иных учениях подразумевают, когда говорят о “карме”. Но и там существует разность трактовок и пониманий.
Люди непосвящённые, далёкие от магических, философских и религиозных сфер (которые, впрочем, очень часто сплетены вместе настолько, что не раздерёшь) трактуют “карму” как наказание за ошибки. Мол, человек совершил зло, и дурная карма настигла его. Порадуемся же справедливости.
Это одновременно и верное, и в корне неверное понимание вещей.
Как оно зачастую и бывает. В конце концов, понимать и катастрофически не понимать одновременно – это почти что агрегатное состояние любого человеческого мозга.
Однако, на более глубинном слое, разумеется, никаких зла и добра всё же нет. Есть противоборствующие начала, вроде конструктивного и деструктивного, – но это начала, не имеющие смысла друг без друга. Которые в разных обстоятельствах могут трактоваться и как зло, и как добро в зависимости от точки зрения тех или иных существ.
Именно потому на глубинном уровне карма, конечно же, не про наказание за злобные деяния, а про цепь последствий, нить на пряже судьбы, что началась с одного узла.
Следуя этой логике, завязав узел, ты несёшь на себе вес того великого множества цепных реакций, что последовали. Таким образом, карма является совокупностью всех последствий и изменений, которые ты внёс в Пряжу, составляющую ткань твоего мира.
Она – отражение того, как ты изменил свой мир.
Причём, эта цепная реакция не всегда коррелирует с гуманностью, моралью и прочими законами, призванными сохранять относительный порядок в бурлящем котле человеческого общества. В этом смысле значение личного выбора всё же переоценивают; никому из нас не дано решать в полной мере, что мы принесём в мир.
Последствия деяний, даже самых благородных или самых кошмарных, на самом деле непредсказуемы. Ни один разум не способен их предугадать в полной мере. Даже существа вроде меня, наделённые способностью видеть нити, не в силах предвидеть всего.
Ты можешь из добрых побуждений спасти человека, что в любом случае хорошее, гуманное, достойное деяние. Но этот спасённый потом станет серийным убийцей, отнимет пару десятков жизней, прикончит женщину, что могла бы сделать великое открытие, и женщину, которая стала бы матерью двоих детей, и женщину, которая убила бы десятерых детей, останься она в живых; станет отцом великого лекаря, спасающего жизни сотнями, своими словами проложит дорогу ужасному тирану, вежливо уступит дорогу беглецу и тем самым запустит процесс, который в итоге этого тирана свергнет… И, с точки зрения кармы, весь этот круговорот событий ложится на плечи того самого человека, что однажды решил поступить хорошо и помочь ближнему. И он столкнётся лицом к лицу с последствиями, так или иначе, в этой жизни или в последующих, просто потому что мы должны смотреть в лицо тому миру, который помогли построить…
Это не значит, что не надо помогать ближним, конечно.
Это всего лишь пример того, как строится узор, как прядётся нить, того, почему с точки зрения нитей не бывает “неважных” жизней и решений, “добро и зло” субъективны, а слово “великий человек” относительно в лучшем случае, а то и вовсе смешно.
Потому что, если отбросить шелуху, никто не выше и не ниже другого. Мы все – часть большего узора, мы прядём его, на благо или на беду. Разница может заключаться лишь в том, насколько осознанно мы это делаем, что пытаемся нести в мир… И насколько последовательны и честны с собой в своих попытках.
Остальное уже не за нами.
Только за судьбой.
…
Закон замыкающихся кругов, он же закон повторяющихся историй, на принципах которого стоит Паучий Орден, также имеет к этому отношение.
Он не нов и не оригинален, он представлен в той или иной форме в большинстве традиций, потому что является для магии (а также науки, философии, духовных практик и многого другого) основополагающим.
В упрощённом варианте он гласит, что начало есть конец, и конец есть начало.
В большой перспективе вещей это значит, что однажды настанет день, когда наша Вселенная вернётся к тому, с чего она началась. И, следуя за вселенной, как за образцом, все вещи и процессы стремятся к началу, которое и есть конец.
Первый шаг определяет последний.
Первый вдох является гарантией смерти.
Один раз приняв решение, мы запускаем реакцию, которая раз за разом будет приводить нас лицом к лицу к тому самому первому узлу.
Мы будем делать один и тот же выбор, скрытый за разными масками вариаций; мы будем стоять перед одной и той же развилкой, замаскированной множеством отвлекающих знаков; мы будем смотреть в лицо одному и тому же страху, принимающему разные формы.
В соответствии с теорией моей наставницы, мир раз за разом будет задавать нам вопрос, пока мы не соизволим ответить.
Пока круг не разомкнётся.
А разомкнуть его непросто; так же непросто, как вырваться из паутины вероятностей. Даже самые великие маги нитей не могут сделать это легко; это дар, и привилегия, и награда, которую чрезвычайно сложно заслужить.
Моя наставница, впрочем, смогла. Но это стоило ей тысячелетий, и множества смертей, и сыгранной роли великого зла в сотнях историй, и готовности потерять всё, включая себя.
Я… объективно, я только в самом начале пути.
Мне удалось шагнуть в Предвечную Тьму, что освобождает от нитей и ловушек конкретного мира; но теперь я – Паучья Королева, со всеми привилегиями и долгами. И мне очень далеко до того рубежа, когда я смогу перестать ею быть.
Если я вовсе дойду до этого рубежа. Что сомнительно.
От той границы, на которой находится подлинная свобода, меня отделяет множество испытаний, множество историй. И да, мне удавалось избегать их до определённого момента – но вот я стою у колодца, на пороге судьбы, от которой однажды сбежала, смотрю в переливающиеся множеством цветов глаза безумия и ощущаю неумолимость замкнувшегося круга…
Однако, всё по порядку.
И начать, пожалуй, стоит вот с чего: я не знаю, как умудрилась полюбить этого идиота.
Сколько бы я теперь ни оглядывалась назад, глядя с дна колодца на гаснущее в глазах зарево магического взрыва, я не могу вспомнить точного момента, когда я шагнула в эту западню.
Когда я начала ожидать с нетерпением нашего нового столкновения? Когда его присутствие стало уютным и желанным?.. Даже если попытаюсь, я не смогу вспомнить. Такого рода превращения случаются быстро и медленно одновременно. Просто однажды, завидев кружащего в небе чёрного дракона, я радостно улыбнулась. Непроизвольно.
И в тот же самый момент поняла, что попала.
…
Знала всегда, насколько разные наши тропы, не питала иллюзий, или мне хотелось бы так думать – и всё равно не могла перестать чувствовать, затягивая тем самым алую нить вокруг своей шеи.
Не помогало и то, что Дар-Кана, если честно, было за что любить – по крайней мере, выросшего и изменившегося.
Созданного с моей помощью – но его собственной волей.
Обычно случается наоборот.
Обычно власть портит, корёжит, смывает границы, и даже самые уравновешенные, неагрессивные люди, вкусив её плодов, превращаются в монстров…
С принцем Каном, однако, вышла совсем другая история. Выбравшись из кровавого месива придворных интриг, искупавшись в крови с ног до головы, он стал мудрее, спокойнее, даже, я бы сказала, великодушнее. И это не было внезапное превращение, волшебное озарение или небесный пендель – я видела всё с первого ряда, потому могу сказать это наверняка. Да, я помогла ему, служила катализатором несколько раз. Но в целом? Превращение из маленького злобного сучонка в нынешнего Дар-Кана не было делом чьей-то внешней воли.
О нет, это был выбор; точнее, множество маленьких решений, желание уцепиться за свою человечность, сохранить способность слышать и слушать – и бесконечная, непрекращающаяся работа над собой в сочетании с неспособностью сдаваться.
Таким был Дар-Кан, которого я видела чем дальше, тем больше. И в моих глазах это превращение кукушонка в феникса было чудом…
И да, где-то там, на восхищении и гордости, на тепле, драках, разговорах – где-то там в моём сердце зародилась любовь к нему. И, кто бы что там ни говорил и не думал по этому поводу, но он всегда был достоин любви – мальчик, на которого свалили слишком многое, мужчина, который сумел стать драконом, но при этом ухитрился остаться человеком.
Человеком, судьба которого была к нему не так уж добра, как могло бы показаться со стороны; человеком, что отчаянно бежал от любви и при этом безумно её жаждал; талантливым магом, который ещё даже не приблизился к границам своего таланта…
Я всегда знала, что между мной и ним мои чувства сильнее.
Я всегда знала, что они нарушают правила и не могут обернуться ничем хорошим.
Я знала… Но сделала свой собственный выбор.
Потому что, кто бы мне там что ни говорил, любовь – это вопрос и выбора тоже. Именно потому она не оправдывает множества вещей, которые обычно прикрывают ею.
Так что да, я выбрала его любить и всегда смотрела этому знанию в глаза. Но небесный трибунал всё приближался, не только для Кана, но для всего нашего поколения высших магов. Многие высшие маги шептали о скором приходе Короля Ключей в наш мир, и это была радостная новость, но вместе с тем она означала множество испытаний. Дар-кану должно было достаться одно из самых непростых… И всё тяжелее мне было стоять в стороне.
Прекрасно зная, что испытание и так будет для меня непростым, я решила вмешаться, смягчить удар так, как смогу – и последовать за ним.
*
В итоге, из Дар-Кана получился потрясающе милый кот.
Я люблю его в каждом обличье, конечно, это не обсуждается. Но здесь, в кошачьем теле и с заблокированными силами, он казался таким свободным, переменчивым и многогранным, олицетворением перемены и движения в противовес окружающей меня застывшей тёмной воде, что смотреть на него было – одно удовольствие. Жаль, что нельзя было снова уснуть в его объятиях, хотя бы в последнюю ночь… Но это не было такой уж большой потерей по сравнению с тем свободным, изменчивым Каном, которым он предстал передо мной.
Таким я его не видела, пожалуй, даже во времена его странствий с наёмниками. С которыми он ругался и буйствовал с упоением человека, который всю жизнь провёл в тесной клетке придворных приличий. Но, сколько маску лощеного придворного ни сбрасывай, в том мире над ним нависал чёрной тенью трон. Его связывали по рукам и ногам нити, да так крепко, что толком не пошевелиться.
Это то, что упорно не желает понимать Фаэн Лан, всё ещё, впрочем, именующая себя Дар Итой: ей преподнесли великий дар, освободив от связей с паутиной мира. Да, это пришло с ценой, как и всё. Но то, ради чего маги столетиями бьются о стены, ей было даровано щелчком пальцев (и чужими жизнями).
То же самое сейчас произошло с Дар-Каном. Наконец, наконец, он отдал свой долг родному миру и может больше не быть его Героем. Наконец, он может решать, что дальше. И, какую бы дорогу он ни выбрал, теперь это действительно будет его путь.
Это именно то, что я для него всегда желала.
Разумеется, всё ещё могло рухнуть в пропасть; разумеется, Кану ещё предстояли испытания. Но уже видно, что, что бы ни ждало за порогом, оно ему по плечу.
(Уходя, я буду цепляться за эту мысль.)
Но то, что уходить придётся, я всё же поняла не сразу.
..
Да, после моей помощи Бонни земля зыбко рябила под моими шагами, намекая, что я очень далеко преступила грань невмешательства, слишком радикально влезла в узор напрямую, и последствия будут.
Да, помогая Кану с испытанием, я знала, чем рискую.
Но щепкой, что сломала спину дракону, оказалось на удивление не это; ничего из этого… Или, по крайней мере, я до последнего не видела в нитях, что меня ждёт.
Мне до последнего казалось, что это испытание я всё же смогу пройти.
Но потом Дар-Кан узнал о Его Крысином Величестве и посмотрел на меня такими глазами… Его взгляд разбил мне сердце.
Хорошо, что у меня его нет. Можно ли разбить то, чего не существует?..
Практика показала, что да.
И это не делает мне чести, это ошибка дилетанта, это отборный идиотизм, (потому что любовь к нему делает меня идиоткой) – но в тот момент, под весом этого неподъёмного разочарованного взгляда, я была готова сделать что угодно, просто чтобы… он больше не смотрел так.
Как угодно, но только не так.
Кто угодно, но только не он.
И когда всплыл вопрос с очередной несчастной девушкой, фамилиар которой должен был стать жертвой Найделлов… По-хорошему, мне не следовало вмешиваться. В этой длинной, кровавой истории, где ставкой были множество жизней, нельзя было ставить всё на одну карту – так называемая “Персик” сделала глупость, и они с хозяйкой, к сожалению, должны были за это дорого заплатить.
Но Кан просил за неё.
Я до сих пор не знаю, собирается ли он сделать эту девушку частью гарема, или, может, даже единственной женой: с тех пор, как я влезла в его испытание, я слепа полностью, когда это доходит до его судьбы.
Глядя логично, она слишком молода для него; по сравнению с нами, все они тут просто дети. Он сам ввёл закон, запрещающий практикующим магию брак до магического совершеннолетия. Опять же, законы, окружающие связь учитель-ученик, ещё более серьёзны. Но как знать? Это другой мир. Для магов разница в возрасте не так уж важна, да и пара лет ожидания не играют роли. На другой чаше весов… Вопрос в том, что дева Молл, которая, на первый взгляд, не может сравниться ни с одной из красавиц императорского гарема, при ближайшем рассмотрении несёт в себе нечто, что затмит любую красоту.
Она безумно похожа на леди Мин.
Не лицом, но – аурой, повадками, словами, манерами. Они как будто бы один дух, живущий разные жизни, такое встречается там и здесь.
И это… Многое, очень многое объясняет. Не хотел ли Дар-Кан всегда видеть именно её своей женой? Но судьба и борьба за трон забрали у него эту возможность. Так не сможет ли он реализовать всё здесь?..
В таких обстоятельствах, у меня было только одно возможное решение. И я рискнула снова, прекрасно зная, что балансирую на краю.
Просто чтобы больше не видеть разочарование в его глазах. Ну не жалкая ли я?..
Но, куда не поверни, я просто не могла поступить иначе.
…
Подлинная цена такого решения далеко не сразу стала мне очевидна.
В переплетении линий и вероятностей, которые я сама же изменила, в процессе небесного испытания, которое замутняло зрение, я не видела многого. До того момента, как судьба и выбор стали не только очевидны, но и неотвратимы.
Это произошло на заседании, когда мне удалось подавить силу Улыбающегося Кота и повернуть течение ментальных потоков в сторону. Когда спасение Персик стало почти-свершившимся-будущим, линии вероятностей закрутились, меняясь и выпрямляясь, открывая очевидное будущее и очевидный выбор.
Тогда я едва сдержалась от того, чтобы засмеяться.
В ретроспективе стоило ожидать, что все мои заигрывания с силой, все мои (не-такие-уж-и) лёгкие вмешательства рано или поздно ударят по мне волной отдачи. И, учитывая степень вмешательств, она едва ли будет лёгкой.
Но мне всё казалось: это же немного, это же чуть-чуть, это не считается… Забавно понимать, что я в этом смысле не так уж отличаюсь от обычных людей: так же позволяю себе набирать долги, так же ошеломлена, когда платить всё же приходится.
Жалкое создание.
..Так или иначе, в миг, когда выживание Персик стало делом решённым, моя сила окончательно обернулась против меня. И потоки, которые до того подчинялись, вздыбились вокруг, вырываясь из рук, складываясь в совсем незнакомые, новые и откровенно пугающие дороги, над которыми я больше не имела власти, но которые могла видеть очень ясно.
Не бывает силы, власти, любви и свободы – без цены.
Не бывает судьбы без цены.
Что ведёт к простому выводу: за всё, сделанное и несделанное, забытое и обретённое, сказанное и несказанное, нам рано или поздно придётся платить.
Моя цена лежала передо мной очень простым выбором, двумя вероятностями, которые было никак не сдвинуть и не переиграть.
Вариант первый: я раскрываю себя, как иномирного мага и Паучью Королеву. С лёгкой руки Найделлов это бы полностью обесценило мои слова, тем самым нивелируя годы работы для Бонни, успех в суде и плоды своего прошлого вмешательства. Таким способом, ткань судьбы затянулась бы, откатывая все внесённые мной изменения. С большой долей вероятности, всё обернулось бы куда хуже, чем до моей попытки вмешаться. Для многих, включая Бонни и Дар-Кана, и множество фамилиаров.
Недопустимая плата за жизнь Персик, которая, возможно, сумеет возродиться.
То же самое касается Паучьей Королевы.
Так что мне остался вариант номер два: вложить все свои силы в то, чтобы правда обо мне не была раскрыта. И столкнуться с Найделлами лицом к лицу, позаботившись об этой проблеме старым добрым механическим способом…
Признаю, не любимый мой метод. При прочих равных я предпочитаю его избегать. Но ситуация с Найделлами зашла в тот тупик, когда любое решение будет проигрышным. Опять же, чета почтенных демонологов, на мой взгляд, давно и вдумчиво доводила ситуацию до “мы или они” градуса. Всего лишь закономерно, что, коль уж они так любят приходить за магическими существами, рано или поздно кто-то пришёл бы за ними самими.
Это всего лишь закономерно.
Другой вопрос, что у этой дороги, очевидной и прямой, существовал недостаток: сколько я ни смотрела на неё, она завершалась для меня обрывом всех нитей. Развоплощение? Окончательная смерть? Нельзя сказать, пока я не предстану перед Предвечной. Но, учитывая все совершённые мной ошибки, не факт, что мне будет позволено возродиться. Есть вероятность, что я растворюсь во Тьме навсегда – именно потому было так важно сказать свои последние “до свидания”.
Я не ждала, что Дар-Кан ответит: он не склонен лгать о своих чувствах, а уж слово “любовь” для него – пресловутый дракон в комнате…
Ладно.
Я безнадёжна, но мне хотелось, чтобы он ответил.
Солгал, возможно. Или сказал “Я люблю тебя”, имея в виду правду: что любит, пожалуй, не меньше, чем любую из своих жён и наложниц. Моментами чуть больше. Что это увлечение продлилось дольше обычного, потому что я не позволю ему сделать меня частью своей коллекции и потом благополучно забыть. Что ему уютно со мной. Нечто подобное…
Не знаю. Но мне хотелось услышать от него что-нибудь, кроме молчания.
С другой стороны, молчание, если разобраться, тоже вполне достаточный ответ, не так ли? По крайней мере, честный. В конце концов, способность красть чужие сердца он унаследовал от матери. Кто не любит прекрасного Императора? И лишь моя вина, что я тоже угодила в эту ловушку.
Странно винить его в том, что чувствую я.
В любом случае, мои ближайшие ученики и сиблинги знали, что мне предстоит испытание, и неизвестно, когда я вернусь, вернусь ли вообще, и если да, то кто (или что) именно вернётся в моей шкуре – ну, как это обычно и бывает с магическими порогами. Потому в родном мире все необходимые по такому случаю слова уже прозвучали.
Оставалось только одно прощание, которое нельзя было откладывать и пропустить: не люблю множить чужих персональных демонов без необходимости. Особенно если речь идёт о близких мне существах. А Бонни, хоть я никогда и не могла вернуть его чувств в полной мере, всё же стал за эти годы весьма и весьма близким существом.
Теперь, без вуали испытания, закрывающей моё внутреннее зрение, я могла довольно ясно увидеть узор, что сплёлся вокруг меня. И очевидно, что видеть его могла не только я.
А значит, стоит снять часть вины с тех плеч, на которых, волей судьбы, их и так лежит слишком много.
*
– Ты пьёшь многовато валерьянки. Не думал, что у тебя может выработаться зависимость?
Ректор всея Академии резко вскинул голову и моргнул на меня своими огромными кошачьими глазищами.
– Ни…
– Она самая. Не могла уйти, не выпив с тобой за спасение леди Персик.
Бонни выглядел… Плохо.
Как кот под дождём, который надеялся на ласку, но вместо неё получил очередной пинок.
И меня так затошнило от этой ассоциации, что я укрепилась в желании убрать это выражение из его глаз.
– Надеюсь, у тебя осталось то самое полынное вино, что я тебе дарила?
Он встряхнулся.
– Конечно! Но пить его… Такая гадость!
– Что б ты понимал в настоящей горечи, – хмыкнула я. – Впрочем, ладно, так и быть: мне полынь, тебе валериану. Честное деление. И очень похоже на нас.
Он помедлил, потом кивнул, пряча глаза, и пошёл к бару.
Напитки разливались в тишине. Только когда мы сделали по глотку, Бонни всё же нарушил тишину.
– Я не думаю, что есть смысл просить прощения…
– О, не трудись, – фыркнула я, – смысла и правда нет.
Бонни медленно кивнул. Его кошачьи уши, нынче не скрытые чарами, печально поникли.
– Ты права, подобное не прощают.
Я даже слегка фыркнула. Интересно, это я притягиваю драматичных мужчин или они меня?.. Хотя, пожалуй, оба тезиса по-своему верны.
– У меня хороший вкус, – сказала я ему доверительно, пригубив вина, – но и отвратительный тоже. Двойственность, как обычно… Знаешь, я немного завидую людям, которые умеют обманывать себя в достаточной мере и всегда видеть лишь одну сторону медали. Полагаю, им намного проще живётся.
Я позволила словам повиснуть в воздухе, объёмным и вроде бы бессмысленным. Я никогда не была так хороша, как наставница, в словах, Которые Однажды Возвращаются, и Тех, Что Помогают Проснуться, и Тех, Которые Прячутся За Глупостями. Помню, наставница всегда утверждала, что говорит ерунду – и её ерунда до сих возвращается тихим шёпотом знакомого голоса в сотнях ситуаций, когда я теряюсь и не знаю, как поступить. В эти моменты её голос ведёт меня за собой, как дудочка крысолова. И как же я жалею, что в своё время презрительно кривилась, слушая их, или насмехалась, когда наставница принималась писать на стенах ордена…
Мне далеко до неё, да. Но я стараюсь.
– А? – Бонни растерялся, тяжёлая аура горя и горечи слегка развеялась.
– Всего лишь мысли вслух. А возвращаясь к теме твоих гипотетических извинений – они бессмысленны, потому что мне бы в голову не пришло злиться. Ты всё сделал правильно. А ситуация, в которой оказалась я, является всего лишь последствием моих собственных эмоций и выборов.
Он отвернулся к окну и едва слышно признался:
– Я знал.
– Я знаю, – я улыбнулась ему. – Всё в порядке.
Он нервно хохотнул.
– Что в порядке?! Твоя алая нить была частью моего узора! Я…
– Ты – мастер Алых Нитей, – мягко сказала я. – Это твоя судьба, и она, как и моя, даётся не бесплатно. На твоих плечах лежит огромный вес, и чудо, что под этим весом ты ещё держишься за себя, не растворяясь и не ломаясь. И я не хочу, чтобы неуместная вина это изменила. Что бы ни случилось дальше, ты сделал всё правильно, Бонни. Мне не за что на тебя злиться.
Он моргнул на меня и фыркнул:
– Это твой способ заставить меня ненавидеть себя ещё больше?
Нет, ну скажите пожалуйста.
– Это мой способ сказать тебе правду и выпить с тобой на прощание. Я говорю тебе, что не злюсь; я говорю, что мои решения только мои, как и их последствия; не обесценивай мой выбор и меня.
Бонни помедлил, но тени, что набежали на его лицо, слегка развеялись.
– Я люблю тебя, – сказал он тихо и как-то немного беспомощно.
И снова, мне нечего было ему ответить.
**
**
Лишь покинув Академию, я позволила своей дежурной улыбке сползти с лица, а ресницам опуститься на мгновение, заменяя мир покоем привычной и уютной Тьмы-Под-Веками.
Времени оставалось немного, я чуяла, практически даже не фигурально, как Улыбающийся Кот дышит мне в шею, как его сила опутывает Академию, дотягиваясь до тех, на кого он ещё мог влиять – и их немало.
Я чувствовала, как дестабилизируется ментальная энергия, как один за другим идут вразнос слабые сознания, как захлёбываются в грязновато-узорчатой, похожей на нефть энергии малолетние недоделанные демонологи, которые понятия не имели, во что ввязывались, вызывая демонов по совету добрых взрослых. Немыслимое преступление, с моей точки зрения, но это дискуссионно; с другой стороны, они получат отличный урок.
Те, кто выживет.
Но, так это обычно и бывает. Не самый мягкий, но самый действенный тип педагогики. Сама проходила.
Сила меж тем звенела за спиной, закручивалась спиралями, захватывала всё больше разумов, подпитывая тонкую фигурку, стоящую на крыше главного корпуса… Ну то есть, этим он казался на основном слое бытия – худеньким, слегка болезненным юношей. Но тем, кто обладал способностью правильно смотреть, кто мог видеть моих пауков и слышать голоса деревьев, – таким существам Адан Найделл представал в совершенно ином свете.
Я сама, уходя, краем глаза успела полюбоваться на огромную, с пару домов размером, многохвостую, переменчивую, как вода, тварь, покрытую переливающимися в гипнотическом ритме, сгибающимися и сливающимися полосами. Облик твари менялся, но постоянно возвращался к котообразному – толстый полосатый кот с лоснящейся шкурой…
Технически, конечно, Улыбающиеся Коты из Бездны Безумия – это даже не то чтобы коты. У знати из этой Бездны не бывает постоянной формы, они не ограничены в обличьях и могут носить какое вздумается, как угодно долго. Но улыбашки ещё несколько поколений назад культивировали себе для отражений кошачье обличье как отличительный знак. Ну, и в качестве дани уважения какому-то человеческому магу, Бездну Безумия посетившему и сумевшему (или сумевшей?) встреченного кота именно таким обликом наделить. Что за личность проассоциировала этих существ с котами, вопрос отдельный, дискуссионный. Но дух Адана Найделла, не обученный контролировать свой облик, то и дело тёк в сторону кошачьей формы.
Это было одновременно завораживающее, пугающее и печальное зрелище.
Завораживающее – потому что все существа из Бездны Безумия паранормально прекрасны. Смертельно опасны, да, хищны, да, но никто на целом свете не смог бы отрицать, что плоды погружения в это измерения не зря становились во все века движущей силой искусства. В отличие от гротескных кошмарных уродцев, что порождены обрывками видений болезненно-угасающих разумов и живут на границе Бездны, существа из внутреннего круга, живые воплощения безумной разумности, представляют собой подлинный шедевр.
Слыхала я про нескольких творцов, которые доставали демонологические манускрипты и рисковали жизнью, вызывая высших существ из Бездны Безумия. Да, просто чтобы на них посмотреть. Говорят, если провести с ними время, рассматривая их и слушая их, искусство после будет носить отпечаток гениальности… Если выживешь. Но подлинные творцы редко бывают осторожны и практичны, когда доходит до их творчества, потому многие пытаются. Даже к императорской розочке стоит очередь из желающих – притом что уж разумный цветочек к безумной знати отношения не имеет и точно никого гениальностью наделить не может. Но многие поэты и художники, побывавшие в её компании, утверждали обратное; ей целых три поэмы посвящено, если что. И одна фреска.
Эти уж мне люди искусства и их впечатлительность.
Кто знает, работает это или нет, на самом деле. У меня было не так уж много возможностей сравнить; однако, знавала я одного такого. Подлинный гений, в лучшем и худшем понимании этого слова, он провёл целые сутки в компании Опаздывающего Кролика. Но стал ли он гением после общения с безумной знатью или всегда таким был – вопрос дискуссионный. Мне кажется, только очень специфических человек рискнёт жизнью, душой и разумом, только чтобы его искусство несло оттенок гениальности (которая не факт что даже будет оценена и оплачена по достоинству); вряд ли до чего-то подобного додумалась бы тривиальная личность.
Так что да, я наслаждалась зрелищем, потому что Адан Найделл в своём подлинном облике был ошеломительно прекрасен.
Но так же ошеломительно он был ужасен. Потому что только теперь, увидев его во всей красе, я осознала, насколько могущественным он успел стать. Ранее это увидеть не было возможности: он играл, дозируя и распыляя своё вмешательство, скрывая свои силы и от так называемых родителей, и от прочих игроков на поле… И только сегодня он, как и я, решил, что имеет смысл выложить карты на стол.
Наблюдая за ментальными щупальцами, опутавшими Академию, я прикинула, сколько разумов сегодня будут повреждены безвозвратно. И призналась самой себе: Адану нельзя позволять и дальше тут разгуливать.
Что напрямую вело к самой последней проблеме: мне было его жаль. Из всех невольных и побочных жертв в этой игре, то, что произошло с ним, выделялось абсурдной бессмысленностью. Для меня не секрет, что разница трактовок – главная причина глупых трагедий, и всё же данный случай даже слегка выступал из ряда прекрасного. И совершенно очевидно: Адан ни секунды не виноват в том, что с ним (из него) сделали. Однако, учитывая его текущее могущество, это в любой момент может стать проблемой окружающих. Которые тоже ничего ему не сделали, но попадут под раздачу просто как побочный ущерб в классических кольцах расходящихся кругов насилия.
Потому я решила для себя, что попытаюсь забрать Адана в Предвечную с собой. Рискованно, сломает игру Кану – но лучше, чем оставлять такое опасное, умное и непредсказуемое существо здесь. Опять же, когда все Найделлы окажутся вне игры, Дар-Кан сможет позволить себе побыть котом немного дольше; чтобы он там себе ни говорил и не думал, но ему это явно идёт на пользу.
