Текст книги "Те, кого называли богами. Эскиды (СИ)"

Автор книги: Алина Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

   За спиной горестно вздохнула Карна, словно застенала по ком-то. Жива невольно окинула взглядом судилище, и, заметив движение в дальних рядах, едва заметно нахмурилась. Вот только этого как раз и не хватало! Довольно того, что один из братьев ни жив – ни мертв, второму рядом с ним нечего делать! Повелительница глубоко вздохнула, и перед Хранителем на мгновение возник незримый барьер, на который Эдельвейрик не замедлил наткнуться.

   – Здесь не все – дети Сварога, Мора, – возразила Дивия, расправляя лепестки на цветах. – Большинство из них даже не явилось на суд, – это была явная шпилька в адрес Перуна, но ни Дивия не взглянула на кайсара, ни кайсар не подал виду, что отлично понял: о чем шла речь. – Кроме того, Сварог давно отошел от дел и живет отшельником. Он не вмешивается в наши дела. Мы не беспокоим его. Его уважают, но отнюдь не боятся! Ты это прекрасно знаешь. Не стоит бросаться пустыми обвинениями, – Дивия окинула светлым взглядом собравшихся и, остановившись на Темном Повелителе, добавила: – Теперь о любимце. Позволь напомнить тебе, Чакоса, да и всем остальным, что отец Лиалина был преданным другом Сварога. И чего уж греха таить, его единственным другом! Дочь Сварога – Зоря приходится бабушкой Хранителю. Более того, юноша является обладателем уникального дара, полученного им от своей бабки. Что же удивительного в том, что Сварог любит его? – Дивия с укоризной взглянула на собравшихся и, грустно вздохнув, откинулась на спинку ложа: – Вы без общего Совета Старейшин, самовольно призвали судиц. Никого из нас не позвали! Вы даже не поняли, о чем говорили Вегласные девы! – казалось еще мгновенье и мирный свет, что излучала Царица, превратится во всепожирающее пламя. Но вместо этого она лишь глубоко вздохнула и разочарованно качнула головой. – Касательно разума Хорса... Судя по его речи, далеко не все потонуло в хмельном кубке. И доля истины в его словах, безусловно, есть. А проклятье... Знаешь, Мора, не в мальчике дело, чтобы Прове там не предрекал. Мы сами прокляли себя... в тот день, когда подняли мечи на своих братьев... много тысяч лет назад. Вы получили все ответы, но продолжаете сотрясать воздух! Устыдитесь!

   И вновь повисла звенящая тишина. Хорс поднял на Дивию слегка изумленный взгляд и чуть заметно качнул головой в знак уважения и благодарности. Не то чтобы он изменил свое мнение о росях, но... воззвать к голосу совести Дивия умела всегда. Овсень недовольно поморщился, будто ему прищемили палец, и отвернулся в Срече и Карне. Веретено судьбы в умелых руках на мгновение замерло и тут же продолжило мерно стучать о каменный пол. Карна жалостливо вздохнула, горестно прижав к впалой груди иссохшие руки. В больший черных глазах отразилась столь невыносимая печаль, что Овсень невольно вздрогнул и быстро отвел взгляд. Ему вообще не нравилась вся эта затея с судом, и хоть хранитель был ему глубоко безразличен, все ж сегодня сторонником Чакосы и Перуна он не был.

   Чакоса скрежетал зубами, но не находил достойного ответа. Дивия права. Дивия всегда права! Чакоса яростно сжимал и разжимал кулак, едва сдерживая себя. Зачем она вообще сюда пришла? Ей же не было дела до Хранителей, до сегодняшнего дня! Вот и сидела бы у себя в долине, как раньше! – Чакоса с силой ударил кулаком по ручке кресла.

   Гордо держа голову, Перун повернулся к Ютре. И пусть теперь это не имело никакого значения, все же собор он закончит как должно. Чутье подсказывало, что Дивия позволит ему сохранить лицо.

   – Что скажешь ты, Ютра, о своем воспитаннике?

   Ютра давно ждал момента для защиты Лиалина, но теперь растерялся: что говорить, если уже все сказано и без него. Повелитель смотрел на горящий перед судицами огонь. Языки пламени нетерпеливо тянулись вверх и, отрываясь, исчезали в воздухе.

   – О предсказаниях судить не мне, но предназначение Целителя в том и состоит, чтобы защищать жизнь, в какой бы из своих многочисленных форм она не проявлялась. Будь то даже обличье врага. Это его суть. Этому учил его я.

   Перун задумчиво гладил бороду, глядя на Хранителя Хранителей. Ютра постарел, но не изменился. По обыкновению уверен в себе, спокоен и немногословен. Точно также он вчера говорил с ним, когда пришел просить за Эдельвейрика, того вздорного мальчишку, что своим безрассудством поставил под удар собственного брата. Узнать, что на Арену выйдет целитель, сайрийцам было не сложно. Но Целителей много, венседов еще больше. Теперь же они знают наверняка, что на поле вышел ОН, ведь исцеляя ки'конку, Лиалин сиял в мире-между-мирами подобно солнцу. А после выходки Эдельвейрика Варкуле не составит труда найти Целителя в миру. И добить, пока тот слаб. Он бы сгноил Эделя в мире-между-мирами. Но отказать Ютре было невозможно. Кроме того, на мальчишку у него были другие виды. Кайсар встал – по полу заклубились сизые тучи – и подошел к судицам. Вегласные девы отступили на шаг, предоставляя Перуну право выбора.

   Некоторое время он смотрел на свой меч. Это всего лишь старая церемония. Обряд, который проводили после каждого поединка, чтобы успокоить свою совесть. Здесь некого было карать и некого оправдывать. Да. Пожалуй, Хорс прав: он действительно стремится избавиться от Лиалина. Но вовсе не по причине личной неприязни, как думает Искрящийся. Тут совсем иное... Вот Чакоса – да, у него к мальчишке личные счеты. Кайсар задумчиво отошел от меча, не спеша прошел мимо огня, но до воды так и не дошел. В голове уверенно сформировывался план действий. Ютра и Чакоса насторожились. Кайсар многозначительно взглянул на темного повелителя. Пожалуй, им есть о чем поговорить, и объявил приговор:

   – За беспечность свою и нашу Хранитель Дневного Света уже наказан. – Перун провел ладонью над огнем. Среча, до этого прядущая в уголке, оторвалась от своего занятия и, удивленно приподняв брови, воззрилась на кайсара: наказан?

   Но Перун решил не пояснять и перешел к чаше с водой.

   – Исцеляя своего противника, Хранитель лишь следовал своему предназначению, – продолжил он. – В этом нет и не может быть преступления! – Он на мгновение опустил ту же руку в воду, что держал над огнем и показал ее всем. Вода, стекая, капала на пол. – Как вода омыла мою руку, так же пусть она смоет с Хранителя всякую скверну. Он будет жить. Но домом ему станет мир-между-мирами. Таково мое слово!

   Перун взмахнул руками, и все, кто был в здании Суда, оказались на лесной поляне. Не было только судиц и Велеса. В небе ярко светило полуденное солнце, повсюду в траве стрекотали насекомые, а рядом в роще, порхая с ветки на ветку, щебетали птицы, где-то недалеко журчал ручей.

   Ютра чувствовал себя огромным комком нервов. Верховный Хранитель равнодушно посмотрел на оскалившегося на него Чакосу. Ловил на себе одобрительные взгляды своих сторонников. Однако ощущение победы не наступало... Изгнание – это не заточение. Но... мир-между-мирами – страшное место. Особенно для Целителя. Он все понимал: Перуна снедал страх. Было огромной ошибкой выставлять Целителя поединщиком. Но кайсару тогда это казалось хорошей идеей, да и сам Ютра отчего-то не протестовал. Но одобрял ли? Нет. Мир-между-мирами... наказание ли? Вряд ли. Скорее попытка замести следы. Укрыть Целителя от сайрийцев. Но верным ли было такое решение?.. Где-то вдалеке, сквозь плотный туман, Ютра видел, как Чакоса и Мора, перебросившись несколькими словами с кайсаром, удалились в свои владения. Лебединые девы дружной стайкой пошли вниз по траве, бурно обсуждая происшедшие события. Повелители, не спеша, возвращались к себе. Хорс, напевая под нос бравую песенку, весело вышагивая, исчез в лесу.

   Вскоре на поляне остались только Ютра и Дивия. Верховный Хранитель оглянулся и неожиданно почувствовал, как подкашиваются его ноги. Он медленно сел на траву и стал тупо сосредоточенно разгибать пальцы. Он и представить себе не мог, что можно с такой силой сжать кулак. Пальцы не поддавалась.

   Дивия ласково прикоснулась к его плечу:

   – Ты – молодец! – ее голос, подобно весеннему ветру, обдал его вечной свежестью.

   – Благодарность моя велика. Знаю, именно твои слова о Свароге и Лиалине повлияли на решение Перуна. Нашего кайсара, увы, больше волновал именно этот вопрос, нежели собственный просчет. – Ютра разжал, наконец, кулак, и, вздрогнув от боли, посмотрел на кровоточащую ладонь.– Как ты узнала о суде?

   Дивия загадочно пожала плечами и улыбнулась.

   – Ты очень привязан к нему?

   Ютра неуверенно качнул головой:

   – Перун Сварожич давно вырос и сильно изменился...– Ютра, сжимая ноющую руку, попытался подняться.

   – Я о Хранителе, – пояснила Дивия, садясь рядом.

   – Я знаю, – Ютра оставил тщетные попытки и развалился в траве, распугав кузнечиков.

   Ему хотелось забыть о боли и, ни о чем не думая, отдохнуть. Просто так, как в детстве. Рядом, плетя из желтых и бело-розовых цветов венок, пела Дивия. Ютра улыбнулся и прикрыл глаза.

  Широкая аллея, вымощенная серым кварцем, упиралась в высотное здание, больше похожее на башню из синего хрусталя, чем работу современных архитекторов. Корпорация «Алатея» была одной из крупнейших компаний Ирия, вобравшая в себя всевозможные функции от разработок до производства и торговли. Ее филиалы и представительства можно было найти практически на всех обитаемых мирах. Не смотря на свою удаленность от оживленно центра, добраться до корпорации труда не составляло. А ведь все началось с небольшого предприятия, задуманного старшим из братьев – Наскаралимом, решившим наладить торговые связи с дроптэнами с Каранту. Это уж потом Лиалин предложил заняться фармацевтикой и агрономией. Хорошие были времена. Не смотря на различия в характере и быте, братья умели находить общий язык. А теперь...

   Эдельвейрик поднялся из своего кресла и подошел к окну. В эту часть Ирия пришла осень. Легкий ветер гнал по дорожке окрашенные золотом и багрянцем листья, то поднимая их высоко в небо, то вновь бросая наземь.

   А теперь каждый сам по себе. Каждый управляет только своей, интересующей лишь его частью компании. Словно и не братья они. Словно и не общее это детище. И никому нет дела до другого...

   Разрываясь между бессильной яростью и всепоглощающей виной, Эдель заперся в кабинете Лиалина, предварительно распорядившись никому не беспокоить. К брату его не допустили, сразу перенеся Лина в мир-между-мирами. И это окончательно выбило его из удерживаемого с таким трудом состояния равновесия. Сделки, запланированные встречи, документы, акты и отчеты... Все, на что тратилось столько времени и сил, теперь стало не нужным... Закрыв глаза, Хранитель шаг за шагом вспоминал поединок на Арене, подготовку к нему, пытаясь понять, что же в действительности там произошло...

   Ощущение чужого присутствия накрыло его подобно тени в солнечный день, заставив едва заметно вздрогнуть. По расслабленной ладони пробежали алые разряды. Умом он понимал, что внутрь корпорации чужому проникнуть невозможно, но девушку, так смело вторгнувшуюся в личное пространство росей, он прежде никогда не видел.

   Плывущей походкой посетительница прошла к прозрачному столику и выставила на него широкое блюдо с сентекскими, так похожими на огромных сушеных насекомых, деликатесами и живой цветок в симпатичном миниатюрном горшочке и лишь после этого повернулась к Хранителю лицом. Эдель молчал, с интересом наблюдая за её действиями: просто поразительная наглость!

   – Мизар, – её грациозный, как всплеск волны, поклон на секунду заворожил Хранителя. Негодование медленно сменилось любопытством: что могло понадобиться сенстеку в Корпорации росей?

   – Наа Лиалин пригласил меня на работу, в качестве своего помощника, – словно услышав его немой вопрос, произнесла она, наградив светловолосого рося одним из самых почтительных у сенстеков форм обращения, чего Эдель не мог не заметить. – Он предоставил мне двадцать семь дней, чтобы собраться, освоиться и отдохнуть с семьей, после завершения обучения. Я с Лэктэкса. Ваш брат проявил понимание, предложив такую возможность.

   Эдель равнодушно улыбнулся, разряды рассеялись. Лэктэкс был одной из немногих планет Периферийных миров, которые отошли сенстекам при заключении перемирия. Местечко с норовом... Как раз для таких, как они... Потерев сухой ладонью сонное лицо, он протянул к ней руку:

   – Документы при себе?

   Девушка молча вынула из нагрудного кармана обтягивающего клюквенно-черного комбинезона крошечный матово-серый диск-катэк. Хранитель вслепую пошарил по столу, отыскивая серебристо-белый визор. Быстро, но внимательно прокрутив голограмму, он чуть заметно покачал головой. Иногда он просто переставал понимать поступки брата. О сенстеках ходила дурная слава... Их неустойчивый и вспыльчивый нрав немало бед принес этой части вселенной... А последнее время в их обществе часто замечали сайрийцев...

   Эдель вынул катэк из визора и вернул его девушке. В просторном светлом кабинете стало совсем-совсем тихо. Хранитель, подперев голову рукой, молча уставился в окно: небо затянуло серыми тучами и, глухой стеной полил дождь. Мизар крепко сжала катэк в ладони. Не нужно слов, чтобы понять, о чём думает сейчас рось. Она – сенстек, и одного этого довольно, чтобы не брать её в корпорацию! Старый добрый расизм! Щемящее чувство обиды подступило к горлу. А ведь ей говорили, что роси все одинаковые. Исключений не бывает! Как можно было поверить в обратное! Только окончила обучение и сразу нашла работу и не где-то, а в самой корпорации "Алатея", да к тому же по специальности, и полноценный отпуск получила... сразу... для восстановления сил после экзаменов...

   – Вас, Мизар, принял на работу мой брат, – спокойный ровный голос рося оторвал её горестных мыслей. – Значит, работаете Вы на него. – Эдель жестом пригласил девушку присесть в кресло напротив. – К сожалению, в день вашего устройства на работу мне пришлось надолго отлучиться. Лин занимался всеми делами сам и очевидно забыл поставить меня в известность, хотя, судя по документам, всё уже оговорено.

   – Наа Лиалин говорил, что ваше согласие также важно, – Мизар погладила бугристую переносицу и поджала губы: теперь ей хотелось только одного – поскорее отсюда покинуть это место и вернуться в лоно семьи, откуда она так поспешно улетела на встречу "светлому будущему".

   – Моё согласие...– Эдель вздернул подбородок и потер глаза. – Лиалина сразил серьезный недуг, и когда он здесь появится – неизвестно. Очевидно, что в период его отсутствия вы будете работать со мной... Если, конечно, по-прежнему желаете занять это место.

   Мизар радостно вздохнула, приложив обе ладони к горлу, словно хотела отдать ему свое дыхание.

   – Вот и хорошо, – Хранитель Предрассветного Тумана смущенно кашлянул. "Высшей благодарности", а именно это означал столь пылкий жест сенстэка, он, пожалуй, все-таки не заслужил.

   Судя по тому, с какой легкостью девушка вошла в корпорацию и попала на этаж Повелителей, Лиалин уже внес её данные в Сеть. Хранитель напоследок окинул кабинет брата тоскливым взглядом. По крошечной рации, встроенной ему в ухо, Эдель приказал доставить в его кабинет ещё один полный рабочий комплект оборудования.

   – Мизар, – он поднял на девушку серьезные сине-сиреневые глаза и посмотрел так, словно хотел прочитать её мысли, – мне очень недостает моего брата. И мне действительно очень нужен помощник. Если Лин выбрал тебя, то это дорогого стоит. И я очень надеюсь, что ты оправдаешь его ожидания. Запомни, отныне и до возвращения брата ты подчиняешься исключительно мне и отчитываешься только передо мной. У "Алатеи" четыре хозяина: я, Лиалин, Ириган и Наскаралим. Каждый из нас контролирует свой сектор. Я занимаюсь аграриями. Юрисдикция Лиалина – медикаменты и их производство. Чем занимаются наши старшие братья тебе пока знать не обязательно. Со временем вникнешь, – Эдель набрал код и выдвинул нижний ящик стола. – Работы очень много. Придется начать с завтрашнего дня. Займешься архивами. Это будет твоё первое задание.

   К тому моменту, как они дошли до кабинета Эдельвейрика, новое рабочее место уже ожидало свою хозяйку. В воздухе, прямо над столом из темного особо прочного стекла светилась хорошей плотности голограмма дисплея. Мизар провела пальцем по клавиатуре и, усевшись на удобный мягкий стул, вложила катэк в визор.

   Прошло сорок девять лет, ровно на двадцать девять лет больше, чем ей самой исполнилось на днях, как закончилась всеуничтожающая война двух их рас, а ведь жизненный путь многих росей в десятки и сотни раз превосходит время, отпущенное сенстекам. Для росей пройденные года были сравнимы с мгновениями, для сенстеков же это большая часть жизни. Не малую роль в драгоценном перемирии сыграл Светлый Хранитель. Старшие сенстеки почитали этого юного с виду рося как великого миротворца. Молодое поколение воспринимало его больше как образ из легенд. Возможно, именно поэтому Мизар отправила свою анкету не на Сенстею или Ки'ко, а на Ирий, в корпорацию "Алатея", самому Хранителю Дневного Света Лиалину. Даже ее отец, великий полководец и опытный дипломат, не верил, что рось отважится на подобный шаг и возьмет сенстека на руководящий пост. Дождавшись, когда рабочие покинут кабинет, Эдель коротко попрощался с Мизар и растаял в сиреневатой дымке. Девушка взглянула на дисплей и тихо вздохнула. Работа архивариуса не была самой интересной, но с чего-то начать было надо...

   Прикрыв дверь, Эдельвейрик устало опустился на стул и расстегнул верхние пуговицы камзола. Это был тяжелый день. Предчувствие его не обмануло: Перун действительно искал Лину приемника. Однако судицы отчего-то не назвали его имени, и от этого на сердце становилось легко. Но мир-между-мирами!!! Это лишь его вина! Как он мог поддаться эмоциям и подвергнуть брата опасности? Да, Лин был ранен. Да, он испугался! Но итог оказался страшнее... Мысли вновь и вновь возвращали к суду. А ведь Нас помог... Слабая улыбка тронула бледные губы.

   – На колени, дань наша! – властно приказал тихий шелест листвы за окном.

   Хранитель Предрассветного Тумана вскинул голову и похолодел. Прямо перед ним стояли Вегласные девы.

   Старшая из дев вскинула руку, и Эдель, словно послушная кукла, сполз со стула, встав на колени. Реальность заволокло туманом, и черная бездна уже распахнула свою пасть. Он еще чувствовал ледяное прикосновение неживых рук, но ему было уже все равно. Шепот, шелест... Ему что-то говорили... И скоро все пространство состояло из шелестящего гомона...

   – Девы Вегласные! Оставьте его! – веретено в руках Сречи превратилось в копье. – Не вы сплетали нить его судьбы! Не вам и обрывать её!

   Бросив Хранителя, судицы метнулись к Повелительнице, проходя сквозь копье и не замечая его.

   – Не забывайся, Среча! – зашептали они хором и, Повелительнице показалось, будто их шепот многократным эхом разнесся по комнате. – Ты держишь лишь тех судьбы, кто еще в мире Яви. Сила твоя велика, но не безгранична. Нам не нужен этот мальчишка. И хоть Перун даровал нам его жизнь и суть, мы решили по-иному. Забирай его, Среча. Береги его, Среча. Теперь он много ценнее твоего веретена, ибо знает то, чего не знает никто из вас!

   И судицы исчезли. Дрожащими руками Повелительница спрятала веретено судеб в суму и склонилась над Хранителем. Юноша поднял на нее опустошенный взгляд.

   – Убей меня, Среча, – надрывно попросил он.

   Кое-как поставив хранителя на ноги, Повелительница вызвала своего велина. Когда дымка рассеялась, они стояли посреди терема хранителя. Натужно сопя, Среча дотащила его до постели, радуясь, что все же научилась прислушиваться к своему чутью. Ей ведь еще в пустынке показалось странным, как эти три дохлые ведьмы смотрели на парнишку. Да и Жива своими тревогами поделиться не побоялась.

   – Вот уж дудки! Умрешь ты не раньше, чем я узнаю, что тебе сказали судицы!

   Повелительница оглянулась в поисках кувшина с водой. Нет? И ладно. Так оклемается! Сейчас важнее рассказать о случившемся Живе и кайсару. Кстати, Перуну было бы неплохо объясниться! Интересно, когда это начали выбирать жертвы, не проверяя нити жизней!!!!

Глава 4

  Дни летели подобно листьям по осени. Не сосчитать, ни удержать.... Эшора вся ушла в себя, совершенно исчезнув из жизни сумитэ. Да из собственной жизни тоже... Почти сошли синяки и тонкой коркой покрылись, заживая, немногочисленные раны. Закончился карантин и началось затяжное расследование. Частые визиты росей в Правительственный Дворец уже стали привычными. Никто не знал в точности: о чем велись переговоры за закрытыми дверями, туда не допускали ни прессу, ни вообще кого бы то ни было постороннего. Уже дважды представитель росей наведывался с дружеским визитом в школу Дроена в надежде застать там Победительницу, но оба раза девушка уклонялась от встреч без объяснения причин.

   Эшора с тоской посмотрела вдаль, туда, где заканчивались пологие конусообразные крыши до боли знакомых домов родного города и начинались бескрайние равнины, изредка оживляемые хилыми рощицами. Что могло понадобиться росям на этой, небом забытой, планете? Им ведь непонятна прелесть этих пустынных равнин, они не испытывают радости при наступлении сезона дождей. Для чужаков на Ки'ко ничего ценного нет: ее недра так бедны, что не представляют интереса даже для самих ки'конов, а уж о флоре и фауне и говорить нечего! Все знают – насколько могущественны и сильны роси... У них есть планеты краше и богаче в десятки... сотни! раз. Так ради чего все это?..

   – Эшора, – окликнула ее Кэрл, – ты есть будешь или нет?

   Эшора взглянула на, стоявший на маленьком стеклянном столике, давно остывший, завтрак и отрицательно качнула головой.

   – Тогда его съем я! – коренастая, боевого телосложения девушка решительно вонзила вилку в застывшую яичницу. – Ужасно проголодалась! Учитель говорит – надо сбросить вес, посадил меня на такую диету, что я скоро с голоду сдохну! – жаловалась она, запихивая в рот добрый кусок яичницы и аппетитно его пережевывая. – У тебя мать – просто чудо. Тихая, заботливая. И готовит прекрасно. Не то, что моя. Как разинет рот... Хоть домой не ходи.

   С улицы подул холодный промозглый ветер, Эшора зябко поежилась и включила энергостекло, закрыв окно.

   – Не знаешь, сколько еще будет длиться расследование? – тихо спросила она.

   Кэрл неопределенно пожала плечами, встряхнув короткими волосами.

   – Без понятия. Но говорят, что Дроен и Правитель намерены стоять до последнего. В конце концов, с поля на своих двоих ушла ты, а не он!

   Эти слова, как пощечина, хлестнули по её душе. Эшора побледнела и отвернулась.

   – Кстати, Учитель просил... нет, пожалуй, даже требовал видеть тебя сегодня в сумитэ. Он о-о-очень недоволен твоей хандрой, – девушка сделала большие глаза и разом ополовинила узкий стакан с соком. – И, если честно, я с ним полностью согласна. А еще Соун. Он кругами вокруг твоего дома ходит. Волнуется. Ты пропускаешь тренировки! Так можно и навыки растерять, а тогда, – последовал тяжелый вздох, – Кому тогда нужны мы будем? А, Эшора?

   – Не могу я, – тихо ответила ей Эшора, перебирая на своем рабочем столе исчерканные, исписанные бумаги. – Как я ребятам в глаза посмотрю...

   – Да брось ты! – от возмущения Кэрл едва не подавилась. – Никто тебя здесь не запирал! Ты сама посадила себя под домашний арест! Может, напряжешься и попробуешь-таки объяснить свое состояние хотя бы мне?

   Эшора открыла было рот, но тут же передумала. Как объяснить эскиду, что Хранитель не собирался её убивать? Разве Кэрл поверит, что он ценой своей победы спасал её жизнь? Стоит ли говорить о тех чувствах, что испытала она, когда он коснулся ее? Эшора задумчиво провела по рамке картины, стирая накопившуюся пыль.

   – О чём молчишь? – голос подруги вернул её в комнату.

   – Я? Да так, думаю, – Эшора обняла себя за плечи и обернулась к ней лицом. – Кэрл, помнишь, когда я упала на песок? Как это выглядело?

   – Ну-у, откровенно говоря, странно, – девушка убрала волосы за уши, открывая лицо. – Учитель боялся, что Хранитель применил гипноз. Было очень на то похоже... Из-за этого в общем-то весь сыр-бор и разгорелся. Ходят слухи, что ты использовала кинжал, спрятанный в рукаве, но Дроен...

   – Так и было! – Эшора прижала ладони к лицу и упала на кровать. – Я ударила исподтишка, как раз когда он проткнул мне плечо. Он был так близко ко мне, а его балахон загораживал нас от судей... Я не смогла себя остановить! И не хотела! Понимаешь?!

   – Что?! – Кэрл отставила подальше стакан, села рядом с подругой. – Как ты его пронесла мимо смотрителей? Впрочем, не важно! Ты никому кроме меня этого еще рассказала? – и, дождавшись утвердительного кивка, уверенно продолжила: – Молчи и дальше! Если бы у росей были доказательства, они давно стерли бы нас в порошок! Так что давай не дадим им повода! Может удача улыбнется нашему народу, и твой рось издохнет так и не раскрыв рта. А там ... как знать...на нем тоже было не мало ран... кто заметит пчелиный укус...

   Эшора ничего не отвечала, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Вот и поговорили.

   – Послушай, – Кэрл на мгновенье замешкалась, словно не решаясь озвучить мысль, внезапно посетившую её, но отбросив сомнения, продолжила. – Помнишь ту старушку... Блаженная такая.

   Эшора резко села, черные кудри упали на лицо. Взмахом руки она откинула их назад.

   – Ну, она ещё ходила, всем пыталась правду про Хранителей рассказать!

   – Олеся? – Эшора изумленно взглянула на свою подругу. – Эта сумасшедшая? Зачем она тебе?

   – Да так, – отмахнулась было Кэрл, но тут же осторожно продолжила: – Дроен постоянно говорит, что чем больше знаешь о своем противнике, тем вероятнее возможность его победить.

   – Тебе-то это зачем?

   – А то тебе не понятно? Эшора! То, что ты мне сказала – это же просто бомба с часовым механизмом!!!! Олеся, может и сумасшедшая... а может и нет! Сходи к ней! Вдруг она поможет пробраться туда! К нему! Понимаешь?.. Надо добить его. Тихо. Аккуратно. Неужели тебе самой это до сих пор в голову не пришло...

   Девушка растеряно уставилась на картину. Может Кэрл и права, она не имеет права отрезать себя от мира, от семьи, от ребят сейчас, когда судьба ее народа, ее судьба висит на волоске. А Хранитель... Что Хранитель? Она его спасать себя не просила! И сама бы спасать его не стала!

   Учитель Дроен быстро поднялся по низкому деревянному крыльцу и вошел в просторное помещение с огромными окнами высоко под потолком. Стараясь не привлекать лишнего внимания, он сменил обувь. Внутри стоял невообразимый гул. Не смотря на несколько напряженную обстановку на Ки'ко в связи с неоднозначным исходом поединка, жизнь всё же шла своим чередом, а Школа не только не утратила своего значения... пожалуй, даже наоборот... Дети... сотни детей... Они ругались, дрались, играли, бегали, прыгали, сидели, забившись в угол, или прижимались к родителям, которые их то ругали, то успокаивали. Голоса сливались в одно вязкое и бесформенное гудение. Многоликая и безликая одновременно толпа. Раз в три года в школе собиралось свыше пяти сотен детей, жаждущих попасть к нему в обучение, стремящихся к лучшей доле, к героическим подвигам, к служению родине ... и многим иным, более прозаическим благам. Все три года на имя учителя Дроена приходили письма от детей или их родителей.

Поначалу Дроен сам читал все письма, но с годами росла популярность школы, росло и количество прошений, и вскоре это стало невозможным. Постепенно вошло в привычку доверять сие ответственное дело эскидам – старшему поколению его учеников, ибо сам он всего уже не успевал, оставляя для себя только этап отбора. Но именно он и являлся самым тяжелым. Сколько упреков ему придется выслушать сегодня, сколько обвинений и обид прозвучит в этих стенах. И все ради того, чтобы отобрать около сотни детей. Лучших. Ну а остальные, посылая всевозможные проклятья на его голову, разбредутся по другим школам, и будут доказывать там свою состоятельность. Совсем рядом раздался грохот. Дроен обернулся и увидел кроху, усиленно пытающегося подняться с полу. Мужчина шагнул было вперед, желая успокоить ребенка прежде, чем тот разревётся на все сумитэ, но плача не последовало. Кроха уселся на пол, внимательно рассматривая содранную в кровь коленку.

     – Как жаль, – чуть поджав нижнюю губу, вздохнул малыш и, осмотрев порванную штанину, едва  слышно повторил: – Как жаль!

    Учитель заинтересованно присел рядом на корточки и осторожно прикоснулся к разодранной коленке:

    –  Больно?

    – Да, – кроха убрал его руку и сосредоточенно послюнявил ранку.

    – Плакать не собираешься? – полюбопытствовал Дроен.

    Ребёнок  лишь неопределенно хмыкнул в ответ, с интересом разглядывая костюм мужчины.

    – Странно... у всех полоски по-другому, – он провел  ладошкой наискосок от правого плеча. – Почему у тебя по-другому? Ты главный, да?

    – Сколько тебе? – Дроен по привычке окинул малыша профессиональным взглядом: стандартам-то он соответствует, наблюдателен, любопытен, не закомплексован... только маловат.

 – Четыре, – мальчонка вытянул перед собой ладошку с согнутым  большим пальцем.

 Маловат – вздохнул про себя мужчина. – Надо будет встретиться с родителями, пусть приведут его в следующий набор. Так возьму...

 – Ты здесь с кем? – Тренер взял его ладошку в свою руку и осмотрелся.

 – С братьями и мамой.

 Словно услышав его, из толпы выскользнул высокий смуглый подросток и поспешил в их сторону. За ним показались полноватая женщина с высокой копной рыжих волос и ещё один подросток. Её Дроен узнал сразу и внутренне содрогнулся. Три кшенто назад она уже приходила со своими отпрысками. Один из них и впрямь подавал надежды, но второй – просто тихий ужас. Разумеется, обоих он принимать не захотел, однако дама развела такой скандал, утверждая, вопя о неразлучности ее сыновей, что дело едва не дошло до суда. За всю свою долгую жизнь такую бурю эмоций от изумления до отвращения Дроен не испытывал ещё ни к кому.

– А, тренер Дроен! – радостно заверещала она, ему показалось, будто этих трех кшенто и не было.

В сумитэ все разом смолкли и испуганно уставились на него, словно он собирался решать не только зачисление их детей, но и само их право на жизнь.

– Уже познакомились с моим сыночком? – продолжала верещать рыжая. – Понравился! Я вижу! Возьмете его?

– Маловат, – коротко бросил Дроен и собрался отвернуться. Женщина цепко ухватила его за руку и доверительно зашептала:

– Мы отблагодарим Вас! Хорошо отблагодарим! Возьмите наших мальчиков. Всех. А мы уж не поскупимся!