Текст книги "Те, кого называли богами. Эскиды (СИ)"

Автор книги: Алина Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

 К полудню они достигли Низъеллы. Венвайдер пришлось оставить на загородной стоянке, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Купив у старьевщика более подходящие для подобного места наряды, эскид снял номер в местной гостинице.

Комнатка оказалась тесной и безобразно грязной. Подоткнув длинный подол серо-коричневого платья за пояс, Сэйлина вооружилась ведром с мыльной водой и тряпкой. Система конвекции воздуха еще полувековой конструкции неприятно гудела над головой и совершенно не охлаждала раскаленный полуденным солнцем воздух. Душно... Шиэл с усилием распахнул замшелое окно и отключил в комнате всю технику. За прошедшие годы город сильно изменился, разросся, но остался все таким же по-скотски грязным. Холеные господа и забитые рабы. Блеск и смрад. Шиэл внутренне содрогнулся и зафиксировал на поясе кобуру со стреттером. Где-то там среди этого моря людей была его семья. Девичья рука ласково обняла эскида за шею и потянула от окна.

– Ты со мной ни разу не заговорил с тех пор, как мы прилетели в Низъеллу, – Сэйлина умоляюще взглянула на него и опустила руки. – Что я сделала не так?

Эскид на мгновенье застыл, не зная как реагировать.

– Дорогая моя, – он присел на край кровати, осторожно потянув ее к себе на колени. Девушка поддалась неохотно, но все же поддалась. Эскид ласково коснулся губами плавного изгиба ее шеи, вдыхая тонкий чуть сладковатый аромат ее волос. – Не ты, а я всему виной. Я не видел семью с самого перевода в среднее звено. Братишка, пожалуй, ростом повыше меня будет. Прошло столько лет... Где я теперь их найду?

Девушка, казалось, слушала в пол-уха, сохраняя все тот же обиженный вид.

– Для начала стоит просмотреть объявления о продаже рабов. Это сделаешь ты. А затем следует запросить их имена в базе данных Низъеллы. Этим займусь я, – как само собой разумеющееся заявила Сэйлина, с наслаждением засовывая свежий бутерброд в рот. – Моя семья богата, владеет не одним производством. Ни у кого не вызовет вопроса, если я стану искать какого-то определенного раба. При нашем положении в обществе, мы можем позволить себе любую прихоть. Даже такую.

Шиэл в сомнении качнул головой:

– Ты забываешь, что ушла из дома. Ушла ко мне.

– Ты не знаешь моего отца. Устроить нам несчастный случай – это в легкую, а вот огласить внутрисемейный скандал – никогда! Поверь, для всех – я по-прежнему – любимая папенькина дочка.

– Ты не говорила, что за ночь с тобой мне оторвут голову, – состроив испуганную физиономию, эскид рухнул на кровать, увлекая девушку за собой. – О таком надо предупреждать заранее!

– Ах, ты трус! – воскликнула Сэйлина, заливаясь смехом при виде деланно перепуганных черных глаз. Она смотрела и не могла насмотреться на то, как смеялся, чуть запрокинув голову, эскид, с ужасом думая, что с ней было бы не случись наводнения.

Старый дощатый потолок над головой ввел Эшору в глубокий стопор. Не дома... Тогда где?.. Она медленно села и обнаружила на себе простую тканую рубаху, доходившую ей почти до колен. Голова странно кружилась.

   – Ма-ма, – паника потихоньку закрадывалась ей в душу. Нет, страха не было, но непонимание еще хуже страха... Наверное...

   В комнату, ногой открыв себе скрипучую дверь, ввалился Хранитель Дневного Света в сияющих белых одеждах и с полным еды подносом. Взглядом придвинув к кровати большой деревянный табурет, Лин водрузил на него принесенный завтрак и долгим поцелуем поздравил ее с пробуждением. Громко хлопнули распахнувшиеся ставни, и в просторную просто обставленную комнату ворвались звонкие переливы птичьих голосов, мирный шум густого леса, журчание холодного родника, строптиво и весело бьющего из земли и бегущего по камням. Эшора вздохнула полной грудью, невольно потянувшись за горьковато-сладким запахом полевых цветов.

   Лиалин напил в глиняную кружку парного молока и намазал ломоть белого хлеба прозрачным золотом липового меда.

   – Отведай, – попросил он протягивая ей завтрак. – После серфина необходимо хорошо поесть, не то можно получить истощение организма

   Эшора с голодной радостью запихала в рот добрых пол куска, и лишь пережевывая, вспомнила, что так не выяснила, где находится.

   – Я... м-м, – девушка подтолкнула пальцем кусок обратно в рот и неловко засмеялась, – сейчас.

   Кое-как прожевав, она запила мягкий с медом хлеб теплым свежим молоком и, аккуратно вытерев краешком рукава молочные усики над верхней губой, выжидающе уставилась на Хранителя:

   – Ну? И где я?

   Присев на корточки перед ней. Хранитель нежно обнял ее колени:

   – Дома. Как ты и хотела: у себя дома.

   Эшора едва не выронила из рук кружку, когда поняла, что он не шутит. Березань?! Подобрав под себя ноги и натянув на них рубаху, она растерянно хлопала глазами, как ребенок, боясь спуститься на пол и сделать пару шагов.

   – Я, наверное, вчера сильно перепила, – задумчиво пробормотала она, склонив голову себе на колени.

   Лиалин, сразу помрачнев, отпустил ее колени и отсел в сторону.

   – Скорее – влияние серфина.

   Девушка тихо вздохнула, чувствуя, как тошнота подкатила к горлу. Желание выйти на свежий воздух превратилось в необходимость.

   Лиалин помог любимой встать.

   – Доверься мне, – попросил он, завязывая ей платком глаза и, бережно поддерживая за руку, вывел на поле.

   – Ещё долго? – Эшора нетерпеливо шагнула вперед и содрала с глаз повязку. В первое мгновение ей показалось, что она попала в прошлое. Перед ней расстилалось бескрайнее ромашковое поле с редкими вкраплениями кровохлебок, купавок, незабудок и васильков. Посреди поляны росло большое корявое дерево, на самой вершине которого распустились огромные розоватые цветы, источавшие незабываемый нежный аромат.

   – О, Небо! – едва слышно выдохнула она. Ноги сами несли её. Пальцы едва касались бело-желтых головок почти позабытых цветов. Подул ветер, и по белоснежному морю побежали частые волны. – Это же поле Лады!

   – Вообще-то теперь это наше поле, – поправил её Хранитель, счастливо наблюдая, как девушка с радостным визгом кружилась среди цветов.

   От неожиданности Эшора даже остановилась.

   – Как наше?

   – Я выкупил его у Лады.

   – И она продала? – девушка недоверчиво уставилась на Хранителя.

   – Скорее обменяла, – поправил себя Лиалин. – Я сумел добыть для неё то, что ей было просто необходимо. А она отдала то, что было необходимо мне.

   – Просто не могу поверить! – Эшора счастливо вздохнула и закусила нижнюю губу. – Наше поле!

   О чем они говорили потом, не запомнили толком ни он, ни она. Они просто разговаривали. Лиалин рассказывал о том, что произошло после её похищения. Как Повелители искали её несколько месяцев, прекратив поиск только после того, как кто-то обнаружил на какой-то планете окровавленные обрывки её платья. Как он сам, когда вырос, назначил вознаграждение за любую информацию о её нахождении. Как он окончил военную подготовку у Леда и получил свое первое задание прямо на Аликос.

   – Ну, и вместо того, чтобы не заметить, я возьми и тресни прямо по его «величественной» вороватой руке, а потом ещё и меч вынул и в воровстве обвинил. Таким образом, мои первые переговоры были «успешно» завершены, и нам с Эделем оставалось лишь в спешном порядке ретироваться. Так что опыт в красноречии я заработал буквально шишками и несколькими моральными компенсациями.

   Эшора звонко смеялась над его рассказом, а Лиалину хотелось сказать ей совсем о другом. О том, как он ночами бредил о ней, как хранил каждую её вещь, как каждую минуту ждал, что она вбежит в дом и дернет за шиворот, желая оторвать от очередной книги, или свистнет с улицы, приглашая полазить по деревьям... Но не стал. Леесе и без того было не просто.

   Эшора смотрела на увлеченно рассказывающего о своих приключениях без неё Хранителя, смотрела на его жесты, манеру говорить, на то, как он улыбается, чуть прищурив глаза, как теребит пальцами сорванную травинку, и сердце её сладко сжималась. Она тоже говорила. Говорила о том, что помнила. Вспоминала их детство, вспоминала, как впервые проснулась на Ки'ко, и как просыпалась потом не раз. Вспоминала, сколько жизней прожила, как прошла в школу Дроена и как стала там лучшей.

   – Все пророчили мне победу в поединке. Я была вдвое сильнее и быстрее любого мужчины. Я тогда даже предположить не могла, кто я, – девушка качнула белую головку ромашки, с болью вспоминая, с какой жаждой убийства она готовилась к поединку. Её тогда не тронул даже великодушный жест противника, предоставивший для боя сверхпрочную амуницию. Сколько ночей после этого ей снилось, как она раз за разом пронзает Лиалина. – Ребята до сих пор в неведении, даже сказать им боюсь. Представляешь, какая сила у Исы... Понимаешь, Лин, я ведь тебя тогда в сумитэ не узнала. Чувствовала, что ты не чужой, а вспомнить не могла... Если бы не Олеся...

   Солнце грело ласково, и земля купалась в его нежных лучах, становясь всё краше. Они лежали в траве, голова к голове, и то и дело вспоминая забавные случая из такого далекого детства.

   – А помнишь, как я пытался достать тебе с дерева Лады цветок? – Лин задрал голову и попытался взглянуть на девушку.

   – Ещё бы! – прыснула та. – И постоянно ходил в синяках, потому что ветки всегда обламывались под тобой!

   Лиалин перевернулся на живот, и в его глазах сверкнул озорной огонёк.

   – Хочешь, я его теперь достану?

   Эшора хотела отказаться, но не успела и рта раскрыть, а Хранитель уже был около дерева.

   – Лиалин, не надо! – поздно – Хранитель легче кошки вскарабкался по исковерканному когда-то молнией стволу. Девушка медленно села, с опаской наблюдая, как Лиалин поднимается всё выше, уверенно выбирая наиболее прочные ветки.

   Лиалин был уже на самом верху, и цветы были так близко, только пальцы протяни. И Лиалин потянулся, ветка треснула и опасно прогнулась, но большой благоухающий цветок был так близко, что Хранитель решил не останавливаться. Пальцы коснулись нежных лепестков. Ветка ещё раз треснула и обломилась.

   – Лиалин! – полный ужаса крик разрезал воздух. Подобрав многослойные полы легкого радужного платья, Эшора, что было сил, бежала через поле к росю.

   Лиалин лежал недвижимый среди помятых ромашек. Голова его была неестественно завернута. Толстая сучковатая ветвь лежала рядом, почти закрыв его собой. Внутри будто что-то оборвалось. Эшора торопливо стащила с Хранителя тяжелую ветку и опустилась перед ним на колени, принявшись что было сил его тормошить. Лиалин не отвечал.

   – Лиалин... – Эшора дрожащими пальцами тронула Хранителя за плечо. – Лиалин! Я прошу тебя! Я люблю тебя! Лиалин, не своди меня с ума! Лиалин! Я люблю тебя! Ответь! Я тебя...

   – Я тоже тебя люблю, – Хранитель осторожно перевернулся на спину. – Заметь, ты сказала это первая! – он легонько потер ушибленную голову и слабо улыбнулся. – Зря я не грохнулся раньше.

   – Ах, ты! – девушка в гневе отпихнула его от себя и попыталась встать. – Ты всё нарочно!

   Лиалин ухватил её за талию и притянул к себе.

   – Если для того, что услышать, что ты меня любишь, мне надо упасть снова, я готов. Но тогда тебе придется кормить меня с ложечки, так как в другой раз я точно останусь без зубов. – Лиалин раскрыл перед её лицом ладонь, и Эшора обомлела – в ней лежал сильно помятый, но по-прежнему прекрасный розовый цветок.

   – Ты всё-таки его достал! – прошептала она, бережно касаясь мятых лепестков.

   – Я же обещал, – просто ответил Лиалин, совершенно позабыв про все свои ушибы и ссадины.

   – Я тебя люблю, – уже уверенно произнесла Эшора. Из головы вылетели все разумные мысли и остались лишь эмоции. Эмоции, захлестнувшие их обоих. Целуясь, они упали в траву. Взлетели в небо вспугнутые разноцветные бабочки. Где-то в чаще заливался соловей, возвещая о рождении нового союза.

   И всколыхнулась Энергия, и всколыхнулось Время, чувствуя, что настала эпоха перемен...

Светлая Дивия долго прислушивалась к пению далёкого соловья и, наконец, обернулась к Ютре, и взгляд ее был затуманен печалью, как заливные луга перед рассветом.

   – Сбывается предсказание. Не справился Перун. А может не справились мы. Что-то упустили... недопоняли... Страшные времена грядут, Ютра. Надо найти Кочевника, пока неизбежное не случилось.

   Ютра ответил молчаливым кивком и отвернулся, чтобы Дивия не видела, какая мука отразилась на его лице. Душу захлестнула любовь, переполнявшая два юных сердца, и невыносимая тоска неизбежности. Однако Дивии его лица видеть не надо было. Её терзали те же чувства, но выбор между двумя влюбленными и целым народом был сделан давно, задолго до их рождения.

Глава 7

Торги начались по традиции с первым лучом солнца. Длинные шеренги измученных людей представляли собой жалкое зрелище. Немногочисленные покупатели лениво бродили меж живых рядов, оценивая приглянувшийся «товар». Судя по поведению и разговорам, в большинстве своем скупщики оказывались только представителями владельцев крупных и мелких предприятий, ищущих дешевую рабочую силу. Появляться в Низъелле их работодатели считали ниже своего достоинства. Но залетали и праздные гуляки, в поиске новых ощущений. Шиэл внимательно просмотрел список из нескольких десятков имен и характеристик и, надвинув посильнее на лоб широкополую шляпу, желая спрятать воспаленные от усталости глаза, двинулся к месту 1539. Накануне вечером Сэйлина выложила на стол целую стопку катэков. Базы данных по рабам, любезно предоставленные работорговцами. Что ж... Она оказалась права. Имя её семьи действительно открыло многие двери без лишних вопросов.

Просидев до глубокой ночи, они сумели выбрать до сотни наиболее подходящих по описанию людей. Сэйлина уснула прямо за столом, так и не закончив просмотр очередного списка. Стараясь не разбудить, Шиэл перенес девушку на маленький диванчик в углу и укрыл тонким пледом, привезенным с собой. Ночи в Низъелле как и много лет назад все так же холодны, а пользоваться одеялами гостиницы, эскид брезговал. Сам же он продолжил начатое. И только когда за окнами забрезжил рассвет, позволил себе закрыть глаза. Но лишь на мгновенье. Торги проходили один раз в семь дней, поэтому необходимо было спешить.

Худые, толстые, забитые, гордые... Шиэл старался не смотреть им в глаза, зная, что наткнется только на ненависть и... свое прошлое. Мужчины, женщины... Нищие, преступники... Место 1539 пустовало. Эскид растерянно выдохнул и оглянулся. Стоя на подножке 1538, молча плакала маленькая девочка, лет семи от роду. Шиэл вытер о куртку взмокшие ладони и неуверенно обратился к ней:

– А где парень отсюда? – вопрос был задан очень тихо, так как разговаривать с товаром строго запрещалось.

Девочка взметнула на него перепуганные глаза и вдруг, слизнув с верхней губы слезы, доверительно прошептала в ответ:

– Он пытался сбежать.

Нехорошее предчувствие сжало сердце. Пальцы сами вынули из потрепанной пачки сигарету и засунули ее в рот. Дорогая новенькая зажигалка несколько раз щелкнула в холостую, пока, наконец, не высекла искры. Мимо с вальяжным видом прогуливался охранник. Шиэл проследил за ним взглядом и убрал сигареты в нагрудной карман.

– Дессе, Вы не могли бы мне помочь.

Охранник обернулся и, вежливо улыбнувшись, приготовился слушать.

– Я хотел купить себе раба 1539, но его нет. Могу ли узнать, кто оказался быстрее меня и предложить ему большую цену?

Охранник сочувствующе покачал головой, поправив жесткий воротничок серого камзола:

   – Если Вы пришли только за ним, то, боюсь, путь Ваш был напрасным. Этот раб пытался бежать сегодня ночью, и был наказан.

   Зажигалка выпала из непослушных пальцев.

   – Как сильно?

   – Казнен. Если бы Вы сделали на него заявку заранее, мы были бы не столь суровы, – мужчина изучающе смотрел на эскида. – Вы уронили.

   Сказано это было так буднично, словно ничего и не произошло. Шиэл на мгновение отключился от всего, стараясь унять шум в голове.

   – Я могу взглянуть на него. Хочу удостовериться, что это тот самый раб. Потом я куплю другого.

   Охранник проводил его до морга, объяснив смотрителю, зачем они пришли. По пути он не задал ни одного вопроса и ничего не сказал. За годы службы ему пришлось насмотрелся всякого, так что эта просьба пустяковая. Были такие, что специально платили за возможность посмотреть на вскрытие и такие, что покупали людей для своих извращенных утех. Много чего он видел – видел и молчал. И работал. Работал, чтобы его дети никогда не оказались на этом рынке.

   Длинный широкий коридор уходил резко вниз. Шиэл шел молча, торопливо. Думая о том, что на планете миллионы людей, и это может быть вовсе не его брат... Смотритель отдернул клеенку. Миллионы людей... Миллионы... И только один с крупной родинкой у виска и татуировкой в виде браслета на запястье, точь-в-точь как у самого Шиэла. Синий от холода, с заиндевелыми ресницами. Шиэл смотрел и удивлялся, как изменился брат. Вырос. Голубой иней на волосах подтаял от прикосновения теплых пальцев. Шляпа мягко ударилась о стальную плиту и упала на пол. Опоздал... Смотритель изумленно взирал на странного гостя. Высокий, хорошо одетый, с полным затаенной вины взглядом. Он как две капли воды походил на того, кто лежал перед ним. Только возраст их различал... И общественный статус.

   – На рынке продается девочка, которую он опекал и любил как сестру, – осмелился произнести смотритель и с удовлетворением отметил про себя реакцию незнакомца. – Место 1538.

   Тусклый эншар лениво покачивался над обеденным столом, отбрасывая на стынущие блюда голубоватые блики. Легкая занавеска то и дело взлетала вверх от ночного прохладного ветра. Как обычно палящая жара сменилась к ночи легкой изморосью и за окном, снова шумел дождь. Сэйлина разгладила несуществующие складки на скатерти и выпустила еще два эншара. В комнате значительно посветлело. Табло над входом показало без четверти двенадцать. Молодая женщина глубоко вздохнула, в сотый раз гоня прочь мрачные мысли. Все, что можно она уже переделала: убрала номер, постирала просоленную водой океана форму эскида, сходила в магазин и сама приготовила сначала обед, потом ужин... Шиэл все не шел. Много раз за день она представляла, как распахивается дверь и входит ее любимый со всей своей семьей. Они садятся за стол, счастливые и взволнованные долгожданной встречей, едят впервые приготовленный ею обед... Но двери не распахивались. Много раз она себя успокаивала тем, что необходимо время, чтобы собрать всех. Годы могли сильно раскидать их...

   Короткий звонок перепугал ее так сильно, что девушка не сразу сумела встать на ноги.

   – Шиэл, – беззвучно выдохнув, Сэйлина набрала код на дверном замке.

   На пороге стоял промокший до нитки эскид с маленькой девочкой на руках. Своими синими от холода ручонками она крепко обнимала за шею своего нового хозяина, не совсем понимая, что происходит и почему этот красивый мужчина так необычайно добр с ней.

   – А где остальные? – растерянно прошептала Сэйлина, чувствуя, как садится голос.

   Шиэл молча шагнул в теплую комнату, оставляя за собой лужицы мокрых следов.

   – Приготовь, пожалуйста, теплую ванну. Олейе необходимо согреться и помыться.

   Девушка не стала дожидаться повторной просьбы и через мгновение в душевой комнате зашумела вода.

   – Он заплатил за меня, как за взрослого мужчину, – задрав подбородок, девчушка с осторожностью погрузилась в ароматную пену. – Меня сначала старик купил, но дессе его догнал и предложил в два раза больше. Молодой дессе мне нравится больше, чем старый.

   Шиэл сидел, сгорбившись над тарелкой, медленно поглощая остывший суп. Никого не осталось. Рики был последним. Ласковые руки обняли его за плечи. Легкий сочувствующий поцелуй коснулся стриженого затылка.

   – Мне так жаль.

   Шиэл громко вздохнул и, вдруг крепко обхватив ее бедра, уткнулся ей в живот и беззвучно разрыдался.

   – Милый, – Сэйлина едва ощутимо провела пальчиками по волосам любимого, отчего эскид судорожно и глубоко вздохнул и поднял на нее посветлевший взгляд.

   – Мы уезжаем на рассвете. Олейя едет с нами.

   Девушка взяла его лицо в свои ладони и нежно поцеловала мокрые от слез губы. Если бы только Шиэл знал, как сильно она его любит. Слов таких нет, чтобы объяснить ему. Как жаль, что нет таких слов...

   Эшора сладко потянулась и, уткнувшись лицом в плечо спящего Лиалина, крепко прижалась к нему. Сиреневый сумрак рассвета только-только начал бледнеть. Над головами шумел еще сонный лес, и качали закрытыми головками белоснежные ромашки. Девушка нащупала в своих волосах цветок Лады и, осторожно выпутав его из взбитых прядей, положила на грудь Хранителя. Вокруг было так тихо и спокойно, что душа отказывалась верить, будто может быть по-другому. Пробежал по макушкам древних сосен утренний ветер, поалели и растаяли на востоке ночные облака. Полыхнуло робкими всполохами еще сонное солнце... И приподнявшись на коленях из травы, Эшора встретила первый в своей юности рассвет на родной планете. Ромашковое поле вздохнуло, встрепенулось, и воздух оросился миллиардами сверкающих бриллиантов. Роса ... Холодная утренняя роса с хрустальным звоном вновь оседала на вздрагивающих лепестках и сверкающими искрами стекала по стебелькам в траву... Или повиснув на самом краешке листа, тянулась к земле... тянулась-тянулась, и вдруг срывалась вниз, чтобы разбиться на триллионы сияющих брызг... В голове роились сотни мыслей... Как жаль, что Лин был у нее не первый... Ее рука скользнула ему под рубашку... А может и к лучшему... Пальчики скользнули вверх и замерли, нащупав грубые рубцы. Ее рук дело. Не рассосались... Эшора отрешенно смотрела, как мирно вздымалась грудь спящего Хранителя и вспоминала его руки, его губы... И с ужасом осознавала, что ударь она его чуть выше, и уже никогда бы не узнала ни его, ни себя...

   Лиалин перевернулся на бок, подгребая Леесу под себя. Девушка ласково провела по его волосам:

   – Нам пора.

   Не открывая глаз, Хранитель отрицательно качнул головой:

   – Без нас там ничего существенного не произойдет, – и лениво улыбнувшись собственной наглости, зарылся в ее волосах. – Пусть подождут.

   – Пусть, – безвольно согласилась она, прикасаясь к его губам.

  Лано рывком распахнул двустворчатые окна, подставив мокрое лицо холодным порывам ветра. Устал... Вечная, не проходящая усталость. И напряжение ... Зачем отец требует невозможного? Он все равно не сумеет быть ему подмогой. Тем более теперь... Остро кольнуло в груди. Лано судорожно вздохнул. В его организме что-то происходило, что-то неподвластное ему самому. Медленно, но неотвратимо он менялся. Рассматривая свои руки, Лано не расслышал тихие шаги матери.

   – Лано?! – полный изумления и радости шепот для него прозвучал подобно грому.

   – Правительница? – Лано попытался принять свою обычную студенистую форму, но тело отказалось слушаться. – Как ты вошла? Я запирал дверь! Я знаю!

   Иса недоверчиво и восхищенно смотрела на своего первенца и не могла налюбоваться: высокий статный, словно молодое деревце, он затравлено смотрел на нее своими темно-синими глазами, волнистые пряди черных непослушных волос падали на красивое чуть вытянутое лицо, скрывая бледный румянец. Мучительный стыд застыл во всей его позе.

   – Как же ты хорош! – прошептала женщина и кинулась ему на шею. Ее руки прижались к его плечам, ласкали его лицо, волосы, – Сынок... сынок... Я и мечтать не могла, что обниму тебя когда-нибудь!

   Лано неуверенно обнял мать. Сначала осторожно, а потом крепко. Он ощутил ее дыхание, запах ее волос, трепет ее рук. И вдруг со всей ясностью осознал: каков на вкус мир предков. Понял, отчего их отцы так горевали об их жизнях. Запахи, прикосновения, голод, сон – у них все – абсолютно все! – по-другому!

   – Я так рад, что ты пришла, – запинаясь, произнес он. – Я рад. Мне многое надо у тебя спросить, но и рассказать – не меньше... Это так странно...

   Взгляд Правителя бесцельно блуждал по теплому черному бархату ночного неба. Редкие яркие вспышки разноцветных огней недвусмысленно указывали на всю особенность этой ночи. Под сапогами из хорошо обработанной кожи опеча стелились первые робкие ростки будущих непроходимых дебрей. Память относила Правителя все дальше в прошлое, когда измотанный войнами и долгими поисками народ-отщепенец решил осесть на Сайрийи – Вечерней звезде, как назвал ее тогда Асень...

   ...Златовласый паренек с воспаленными от постоянных недосыпаний глазами что-то внимательно рассматривал, стоя в центре стереокарты.

   – Наивный мечтатель, – выдернул его из раздумий сильный приглушенный голос. – Мы не сможем уйти от них! Все! Абсолютно все пространство роси смогут прощупать с помощью Целителей!

   – Им сейчас не до нас, – паренек обернулся к говорившему и сочувствующе покачал головой: – Ты жуткий пессимист, мой друг. Просто удивительно, как ты умудрился вести наш народ в такие битвы!

   -Язвишь?

   Асень коротко засмеялся и вернулся к своему занятию:

   – Понимаешь, перед тем, как уйти с тобой, я говорил с Прове. И он сказал, что наши противники... мы, то есть, выживем после удара Десницы Сварога и не просто выживем, а приобретем невиданную доселе силу. А ты знаешь, что это значит?

   -Что?

   – А это, Варкула, значит, что мы обязательно найдем место, недосягаемое для Перуна и Дашубы, – поучительным тоном объяснил паренек. Изумрудно-зеленые глаза его смотрели сквозь Варкулу, сквозь пространство, наливаясь, как живой водой, интересом, – А это что такое? Раньше ее не было!

   Его пальцы стремительно бегали по призрачной карте, заставляя звезды и планеты двигаться в хаотическом порядке.

   Вздохнув поглубже, Асень ушел в мир-между-мирами. Голоса... стоны... смех... тишина... прошлое... грядущее... Пустота... Мир полный огней... Отмахиваясь как от назойливых мух, бывший рось разгонял ненужные видения. Вот оно! Недоверчиво поглядывая на мерцающую точку, паренек почти полностью растворился в нигде – ошибки быть не могло. Это была планета, нестабильная в их измерении...

   Асень дрожащими от усталости и возбуждения руками пробороздил золотистые кудри своих волос и тихо прошептал:

   – Прове был прав... – и вдруг громко захохотав, кинулся к другу и, крепко хлопнув его по плечам, радостно вздохнул полной грудью: – Варкула, друг, взгляни на эту пульсирующую точку – это наш дом. Это легендарная Вечерняя звезда. Варкула, ты все еще не понял? Это же наша Сайрийя! Теперь наша. И я знаю, как мы доберем к ней, – уже тихо добавил он, с такой любовью глядя на крошечную звездочку, что Варкула едва не рассмеялся. Однако и его заметно взбудоражила мысль, что их скитаниям подходит конец. Конечно, если Асень не ошибся...

   ... Правитель откинулся на спинку кресла и попытался отключиться от всего. За стенами замка бушевало веселье. Коренные сайрийцы праздновали День Обретения земли. И только несколько выживших старейших заперлись в своих комнатушках. Варкула ощущал их силу, слившуюся в единый поток, устремившийся на поиски памяти потерянных друзей и родных. Они звали его, но он отказался. Впервые! Не время сейчас лить слезы по прошлому. Наступила пора действовать!

   Сухая земля под ногами неприятно хрустнула. Облако пыли, охватившее сайрийцев, медленно оседало. Варкула глухо кашлянул и недовольно взглянул на сына. С таким приземлением, он едва не превратился в черное пятно на поверхности Каранту. Но были и плюсы: путешествие, на которое предполагалось потратить до пяти недель, совершилось в считанные мгновения. До Диахриара – стольного города Каранту было рукой подать.

   Варкула всегда с пренебрежением и даже омерзением относился к этому народу. И дело было отнюдь в их ящероподобном облике. Вселенная полна причуд. Ему был не приемлем сам их образ жизни. Несмотря на свою великую численность, городов у дроптэнов было всего четыре. Остальная и основная часть населения жила в норах! Подобно диким зверям! Это раса, обладающая великими умами! Эта раса, подарившая остальным народам технологию производства сверхлегких и сверхпрочных металлов лишь с помощью химических реакций. Его раздражало именно это смешение первобытной дикости и современной просвещенности. У них не было структуры власти. Только Вожак. Не было регулярной армии. Только племена кочевников, встающие под знамена Вожака по его кличу и за умеренную плату.

   У главных врат города их встретила летняя кибитка, запряженная парой массивных приземистых зверюг. Сделав вид, что польщен подобным вниманием, Варкула забрался внутрь. Лано же отказался ехать с ним. Расправив громадные крылья, юноша полетел к дворцу и уже там, на ступенях, терпеливо ожидал приезда отца, так и не приняв человеческого вида.

   Каундарук встретил их по всем правилам местного гостеприимства. Тихая приятная, хотя и непривычная слуху музыка лилась откуда-то сверху. Лано на мгновенье замер, прислушиваясь к ее звукам, но Каундарук уж приглашал их с отцом к столу. Изящная (если это слово вообще применимо к представительницам сей расы) служанка разлила по кубкам местный горячительный напиток глубокого синего цвета. Приняв человеческий облик, Лано пригубил его и приятно улыбнулся. Посчитав, что все необходимые приличию соблюдены, Каундарук отставил кубок и слегка подался вперед:

   – Зачем ты прибыл на мою планету?

   Правитель сайрийцев согласно качнул головой:

   – Я предлагаю союз, который принесет процветание обоим нашим народам! Дроптэны – великие воины! Вам принадлежало много миров, пока не пришли роси. Разве справедливо довольствоваться только одной солнечной системой, когда вам должен принадлежать весь мир?

   Каундарук молча ждал продолжения.

   – Главное преимущество росей – это Десница Сварога! Пока она существует – роси непобедимы, но у моего народа есть легенда, что однажды в наш мир придет Кочевник и погубит одного из семи Целителей Десницы Сварога.

   Ответом ему был лишь скептический взгляд дроптэна: "Что мне за дело до ваших легенд?"

   – Одним из Десницы является Хранитель Лиалин, – не моргнув глазом, продолжил Варкула. – Мне известно, что Кочевник уже пришел в наш мир, а Целитель сейчас максимально уязвим. Если сейчас подтолкнуть их друг к другу, Десница будет разрушена, а путь к нашему триумфу открыт!

   Каундарук нервно ударил мощным хвостом по полу. Сайрийец начинал его раздражать. Эта некоролевская привычка – единственное, что осталось с ним, когда закончилось детство. Он вылупился последним из всей кладки, самым хилым, но вопреки всем законам именно ему предстояло стать Вождем. Будучи с детства предоставленным самому себе, Каундарук часто далеко уходил от Родового Гнезда. Тот вечер был самым обычным. Как всегда, поругавшись со старшими братьями, он отправился в прерии на всю ночь, чтобы поохотиться. Когда за спиной раздался оглушительный взрыв, Младший из Рода не сразу понял, что произошло. Лишь после того, как рассеялся дым, и, ошалевшему от страха взору предстали серые руины родного гнезда, Каундарук понял, что остался один. Выжившие, конечно, были. Покалеченные, совершенно недееспособные родственнички... Их было в достатке. Но ни родители, ни один из 16 братьев, ни сестренка не выжили. В последующие несколько дней он занимался только поиском убийц. Нашел. В три последующих дня Каундарук избавился от изувеченной родни и занял престол, провозгласив Диахриар – стольным городом Каранту. С тех пор к нему намертво приклеился титул Кровавый... Однако мало кому известно, что во время той погони рядом с ним был рось. Тот самый, что не дал гнездовикам прикончить последыша, и самостоятельно выходил малыша. Именно он помог Каундаруку унять ярость и горе от потери семьи, именно он залечил его раны, полученные на кровавой охоте. Именно он не одобрил расправу над искалеченным Гнездом и ушел...