Текст книги "Те, кого называли богами. Эскиды (СИ)"

Автор книги: Алина Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

   Огромные ворота со скрипом захлопнулись, спрятав Целительницу в стенах крепости, и на сайрийцев немедленно посыпался град стрел и огненный шаров, заставив их поспешно ретироваться в лес. Крепкие руки уверенно подхватили Зорю и помогли спуститься с коня на землю. Лиалин слегка стушевался от столь бережного обращения, но сумел виду не подать.

   – Всё ждет Вас, – не дожидаясь вопроса, сообщил он, почтительно провожая её в Цитадель Башни.

   Они почти бежали по крутой винтовой лестнице вверх. Лиалину стоило больших усилий сдерживать себя и – вместо того чтобы бежать – быстро семенить, слегка отставая от провожатого. Хранитель видел своего союзника большей частью лишь со спины, и все же что-то не давало ему покоя: слишком знаком казался ему силуэт этого юного воина. Манера двигаться, говорить, овал лица... все это так было неуловимо знакомо...

   Наконец, они добрались до вершины башни и перед ними предстала во всем своем великолепии просторная зала, сводчатый потолок которой был украшен небывалой по красоте лепниной, а в центре зияла огромная дыра. Лиалин на долю секунды замер в немом изумлении, но вежливое покашливание воина привело его в себя. Юный провожатый с серьезным мужественным лицом помог Целительнице подняться на высокий каменный постамент и подал ей сияющий венец с розовой фатой.

   – У тебя, Светлейшая, будет время, чтобы сосредоточиться. Битвы за стенами пусть тебя не беспокоят. Не единая душа сюда не проникнет. Ни чужая, ни своя!

   Их глаза встретились – и Лин ахнул! Но Зорю в нем незнакомец не взбудоражил. Она его не знала. Его красота и юность уже не могла взволновать её, а эмоциональный всплеск Хранителя остался ею непонятым. Сейчас её заботил лишь Лиалин и её народ. Целительница улыбнулась воину наполненной тихой печалью улыбкой и благословила. Провожатый склонился в почтительном поклоне и вышел. И в глубине Зори Лиалин понимал, что больше никогда его не увидит.

   В стенах крепости развернулась небывалая по жестокости битва – варкулоты в свирепом отчаянии пытались предотвратить ныне уже неизбежное...

   Зоря знала о приближающейся к её покоям битве, но теперь ничто не смогло бы разрушить её отрешенного умиротворения. Распростерев в воздухе вскинутые руки, Целительница вслушивалась в шелестение голубой листвы, плеск золотых волн, шепот ветра... Земля стонала, кричала, взывая о помощи, не в силах более выносить на себе раздор и кровопролитие двух когда-то братских народов, что она так радушно пустила на себя в начале времен. Кодекс Жизни не позволял ей уничтожить ни одного из этих глупых двуногих существ, но так жить, принимая каждое мгновение в себя новую кровь, она больше не могла. Горе достигло того пика, когда Ирий готов был нарушить Кодекс, взорвавшись тысячью землетрясений и извержений, вода бы залила сушу, и... в этот момент само Время призвало на неё белокурого Хранителя. При его появлении Ирий на мгновение замер в недоумении, пока он не раскрыл душу и не заговорил с его ветрами, понимая их голоса, словно был их частью. И планета поняла – пришло её избавление от таких долгих и бессмысленных кровавых мук...

   В залу ворвались дерущиеся. Будто сквозь туман Лин видел как двое росей бились с целой армией врагов, пытающихся прорваться в дверной проем. Один из воинов пал, но второй был еще на ногах. Будто почувствовав его волнение, Целительница шепнула ему дуновением ветра:

   – Он знал об этом, когда вызывался защищать Башню, и заранее готов к смерти. Не отвлекайся Лиалин!

   – Я так не могу! – взметнув руку, Хранитель ударил всей мощью своей ярости по врагам, одновременно накрывая юношу защитным куполом.

   Воина и, без того израненного, ударной волной отбросило в стене, и все же он успел увидеть, что на каменном постаменте стояли двое: белокурые, сияющие пока еще мягким светом Повелительница и юноша, похожий на нее как две капли воды. Юный целитель что-то прокричал ему, называя его по имени, но что именно он уже не слышал, погружаясь во мрак.

   Зоря ощутила в энергии слабый толчок и вспыхнула столбом яркого всепоглощающего света. Планета освобождено и прощально содрогнулась в последнем вздохе, уходя на целые столетия в небытие...

Глава  4

      Лиалина втащили под своды разрушенной Седьмой Башни.

   – Ты всё же сделал это, мелкая мразь! – мощный наотмашь удар в лицо сбил Хранителя с ног как ребенка.

   Целитель поднял на Правителя спокойные бирюзовые глаза и машинально стер с разбитой скулы сочившуюся кровь.

   – Да, – ровно, без вызова ответил он, с трудом поднимаясь на ноги. Перед глазами плавали размытые цветные пятна, но Лиалин и виду не подал, что почти ослеп. – И не задумываясь, повторил бы снова.

   – На Краду его! – сильные руки подхватили Хранителя и потащили к жертвеннику, сдирая с него на ходу сияющую мантию Целителя. Широкие браслеты, предусмотрительно сформировавшиеся по краям Крады прямо из поверхности, крепко приковали Хранителя к себе. Лиалин не сопротивлялся. Зачем? Его миссия завершена.

   Женщины в длинных одеждах, простоволосые с безумными пустыми глазами бормотали над росем заклинания, брызгая на него сайрийской кровью, проникающей подобно яду в каждую клеточку его тела, в саму его энергию...

   Царь ветров и Великий Воин стояли перед вратами давно разрушенной крепости. Немиза задумчиво озирался по сторонам, словно ждал кого-то:

   – Ну, други мои, есть предложения?

   Стриба взглянул на Леда и поднял распростертую ладонь к небу. Воевода, запрокинув голову, наблюдал, как небо меняет свой цвет. Тучи, сизой лохматой ватой повисли над ними. Поднявшийся ветер, казалось, дул со всех сторон сразу, вздувая к небу горячие пески. В воздухе стремительно кружились камни, земля, обломки близлежащих домов...

   Стриба с силой сжал ладонь в кулак, и, повинуясь немому приказу, ветры и вихри, завывая и свистя, стали собираться над Повелителем. Немиза нагнулся, едва удерживаясь на ногах. Накидку захлестывало. Сизая вихрящаяся мгла поглотила всё. Лед с трудом различал несгибаемый ветрами силуэт старинного боевого товарища.

   Когда они все собрались над ним, Стриба метнул их в ещё крепкие врата Башни. Стена дрогнула и начала падать.

   – Давай! – прогромыхал Владыка ветров.

   Лед сжал ладонь в кулак, круша воображаемый камень... Стена и врата словно взорвались и осыпались мелкой крошкой и щепками, причинив вред разве что мелкой нечисти...

   Вихри, свистя и сверкая, ворвались внутрь, переворачивая всё, что встречалось им на пути. Стены древней Башни дрожали от напряжения, а ветры ликовали, выбивая из них камни и круша каменные опоры. Под потолком, захлёбываясь собственными воплями, билась сайрийская нечисть.

   Стриба раскрыл ладонь, выпуская ветры, и те, получив свободу, вырвались из Башни. Вынув из-за спины меч, Воевода ворвался в Башню. На востоке горела новая заря...

   Орудуя мечом направо и налево, Лед рубил чужую нечисть, не слыша ни жалобных стонов, ни злобного шипения. Сметая всё и вся на своём пути, за ним следовал Стриба.

   Первые лучи зарницы окрасили Краду в малиновый цвет. Женщины расступились, пропуская Варкулу. Развернувшаяся за его спиной баталия Правителя не интересовала. Взглянув последний раз на Хранителя, Варкула поджег жертвенник. Огонь стремительно окутал Краду со всех сторон. Дым проникал в легкие, не давая дышать. Нестерпимо жгло спину. Крада раскалялась. Лиалина мутило. Не хватало воздуха... Горячо... Обжигающе... Слишком... Слишком! И Лиалин закричал...

   – Мы опоздали!– Стриба отшатнулся от полыхнувшего огня.

   – Прочь! – выпрыгнувший из ниоткуда, Наскаралим развел руки в сторону, и по земле застелился черный туман. Царь Ветров взмахнул рукой, и ветер, подхватив смертоносные клубы, разнес их по храму. Все, что было еще живо падало на пол, корчась в страшных судорогах, и задыхалось. Варкулы же и след простыл. Путь был чист. Выжившие, дико крича и причитая, расползались из Седьмой Башни. Ветер вздернул всполохи огня, как занавесь, пропуская Темного Хранителя к жертвеннику. Мощными ударами Лед разбил каменные захваты, и Наскаралим подхватил Лиалина на руки. В углу кто-то тихонько поскуливал. Стриба заинтересованно осмотрелся и заметил придавленного валуном Повелителя Кродо. Размяв кисти рук, Повелитель вынул из ножен боевой нож и направился к предателю. Над ухом, сверкнув в сумраке желтой искоркой, просвистела стрела, погасив светоч Кродо.

   Заря зрела долго, наливаясь малиновым цветом и, наконец, вспыхнула. По небу разлилась сиреневая пена ночных облаков. Лиалин шатающейся неверной походкой упрямо двигался вперёд. Брат и повелители остались далеко позади. Ноги глубоко проваливались в бурый песок. Всюду, куда не кинь взгляд, возвышались лишь безжизненные барханы – ни травинки, ни деревца на много кард вокруг... Почему раньше он не задумывался от чего песок здесь багровый? Лиалин поднял в выгоревшее бесцветное небо глаза, под куполом которого нещадно палило двойное солнце. Надо же... Даже в таком виде Ирий пустовал недолго... Огромное белое облако закрыло солнце, и на землю легла полупрозрачная тень. Лиалин узнал это место – когда-то здесь была голубая дубрава. Тело наполнила грусть, боль и ...Жизнь! Хранитель медленно опустился на колени. Обожженные ладони сжали песок. Сильнее... Сильнее... Сильнее!

   И Хранитель застонал – но это был стон оживающей памяти...

   И Хранитель закричал – но это был крик возвращающейся Жизни...

   Белое сияние хлынуло в небо, буквально взорвав Лиалина тысячью острейшими осколками древней силы... Планета содрогнулась в радостном ликовании. Сотнями лет дремавшая твердь гулко вздохнула, по бескрайним песчаным пустыням прокатилась судорожная волна просыпающегося Ирия. Небо вновь заплакало долгожданными светлыми слезами... Из ниоткуда миллионами пенящихся брызг хлынули моря и как когда-то вновь разбились бурлящими волнами о скалы золотистого гранита у прекрасных Южных Врат. Покрылась высокой тёмно-зелёной травой Северная Долина, и ветер тут же погнал по ней частые волны. Развернули свои трепетные лепестки цветы. Взлетела из травы пока ещё одинокая желто-коричневая бабочка. Окрасилось в незабудковый цвет бездонное небо, и над планетой разлилась первая песня первого соловья...

   – Ты? – удивился Лано, склонившись над бесчувственным телом Лиалина. Его ещё потряхивало от пережитой встряски, когда казалось, что само небо готово вот-вот обрушиться на него, а земля – взорваться под ногами и поглотить без остатка. Сайриейец отлично знал, какая сила погубила эту некогда прекрасную планету, но и в самом фантастическом сне он не мог представить себе силу, способную возродить Ирий к жизни. И лишь, когда они с Ляйвилюнь, спасаясь от стихии, наткнулись на распростертого на ожившей земле Хранителя и нашли в его сжатых ладонях последний багровый песок Аликоса, Лано ужаснулся и восхитился силе юного Целителя.

   – Как же ты вырвался от него? – сайрийец снял с плеч свой плащ и укутал в него продрогшего, но так и не пришедшего в себя Лиалина.

С неба всё ещё тянулись редкие дождевые нити, сверкающие самоцветами в теплых лучах ласкового солнца. Ляйвилюнь уселась рядом, с интересом наблюдая за Хранителем. В животе шевельнулся их Опечик, как ласково называла она будущее дитя. Странно заныла поясница.

– Любимый, я пойду в дом. Прилягу.

Опершись на плечо Лано, девушка поднялась на ноги и, хмурясь от непривычной, накатывающей волнами боли, заторопилась в их скромный, но уютный домик. Все-таки странно встретить росей на Аликосе. Когда они с Лано бежали с Сайрийи, именно Аликос они выбрали своим убежищем, в надежде, что эта мертвая планета надежно укроет их от любого врага.

Сайрийец позвал возлюбленную по имени, но никто ему не отозвался. Плечом толкнув дверь, Лано внес рося в дом и осторожно уложил на широкую надтреснутую лавку у стены. Протяжный стон, больше похожий на вой раздался с кровати. Это кричала, рожая, его возлюбленная.

 Склонившись над росем, Лано отчаянно тряс его за плечи, пытаясь привести в чувство. Но Хранитель лишь безвольно болтался в его руках. Рядом тяжело дышала Ляйвилюнь, то смеясь, то плача от боли. Лано отбросил рося на лежак и кинулся к жене. Роженица подняла на него измученный взгляд и облизала пересохшие губы.

   – Потерпи. Милая моя, хорошая. Потерпи. Видишь, как хорошо, что Целитель с нами. Он тебе поможет. – Лано целовал ее виски, лоб, губы, шею, руки, гладил ее мокрые, разметавшиеся по грязной подушке волосы.

– Лано, ему бы самому кто помог, – всхлипнула девушка, отдыхая между схватками.

– Все у нас будет хорошо. Мы будем жить здесь. У нас уже есть свой домик. А теперь и сад будет, как ты мечтала. Такой, чтоб всегда-всегда цвел, и никогда не превращался в пески. У нас будут еще дети. – Женщина подняла на него посветлевший взгляд и отрицательно качнула головой, – Еще как будут! Ты будешь такой красивой мамой, а я...

   Грохот сверху оборвал его на полуслове, заставив прислушаться. Даже отсюда Лано уловил мрак, исходящий от отца. Невозможно!

   – Когда же ты оставишь нас в покое? – с нескрываемым страхом и гневом в голосе прошептал он.

   Лиалин поднял на незнакомца мутный взгляд:

   – К..кт.. кто...– речь не подчинялась ему.

   Лано откинул с бледного красивого лица черные пряди вьющихся волос и напряженно произнес:

   -Я – Лано – первенец Правителя.

   – С..сы..

   – Да! Сын Варкулы! Хранитель, сюда идет мой отец. Я спасу тебя, если ты спасешь мою жену и ребенка!

   – Ты.. п.. про..

   – Я не прошу... я умоляю. Лиалин! Это я отравил клинок твоей Леесы! Это я напал на тебя в лазарете.

– Это ты привел Эделя на Каранту и сдержал удар Варкулы, –  Хранитель поднял на него внимательный бирюзовый взгляд, словно хотел изучить своего врага. Сжав в кулаках край лавки, Лиалин попытался встать... и не смог.

   – Не торопись. Время еще есть... до родов.

   Тихо вздохнув, Лин прикрыл глаза. Сквозь полуопущенные веки он видел, как юный сайрийец, порывисто и страстно поцеловав свою женщину в губы, исчез в темном проходе, и потерял сознание.

   День разгорался все ярче. Облака только – только окрашенные в розоватые цвета, уже стремительно светлели, а цветы поднимали из-под плотных синих листья свои трепетные головки. Лано хотел было сорвать мохнатый колосок, но передумал, засмотревшись, как тучный шмель перебирает его ворсинки своими мохнатыми лапками. Без сомнения Лиалин – великий Целитель. Оживить целую планету... Ему вот никогда не приходило в голову воспользоваться своим даром для чего-то кроме самообороны да нападений... Впрочем, у него и нет такой силы. Рось должна переполнять гордость. С запада подул теплый свежий ветер, принеся с собой запахи возродившихся лесов. Жить ради великой цели – это ли высшее из благ? Человеческие легкие набрали воздуха, и Лано вдруг впервые подумал, что быть человеком не так уж и плохо. Есть свои преимущества...

   – Сын? – легкое удивление скользнуло в вопросе, нарушив спокойствие засыпающей природы.

   Лано обернулся. Ветер растрепал черные кудри, сделав первенца похожим на взъерошенного птенца. Варкула дотронулся до незнакомого лица сына, и в его глаза почти промелькнула любовь... Почти.

   – Ты похож на мать, – Правитель отступил на шаг, словно желал взглянуть на него в полный рост.

   – Отец, – севшим голосом произнес Лано, машинально сжав в ладони, висевший на груди оберег.

   – Судя по цвету ауры, ты связался с Целителем, – Варкула больно схватил сына за горло и брезгливо отшвырнул в сторону. – Зря пошел против меня, мальчик.

   Темный Правитель медленно осмотрелся, будто обнюхивался, и вдруг уверенной походкой направился к скрытому входу землянки. Мощный толчок повалил его на землю, вдавив лицом в подножную грязь.

   – Ты туда не войдешь! – Лано прижал отца к выступающему из-под земли корню расщепленного молнией дерева, не давая тому пошевелиться.

   – Змееныш! – Правитель шипел и извивался, пытаясь высвободить руку. – Против крови родной пошел!

   – Нет, отец, наоборот! Целитель поможет родиться моему сыну. И никто не помешает этому. Даже ты! – Лано пыхтел, покрываясь испариной: удерживать отца становилось все труднее.

   – Я пришел, чтобы убить Целителя! – Варкула ловко вывернулся и сбросил сына на землю. – Мне дела нет до твоего выродка!

   Однако так и не успел подняться. Продрав грязь с лица, Лано бросился на него. Завязалась драка. Варкула не помнил, чтобы так когда-то дрался. Вход шли ноги, ногти, зубы. Они катались по земле, подминая папоротники. Трещал молодой кустарник. Кровавая ярость застилала глаза. Словно заклинание Лано повторял сквозь зубы: не пущу! не пущу! Там, внизу, умирала его Ляйвилюнь. И нужно было время... Время, чтобы Целитель Лиалин пришел в себя и спас ее... Время любой ценой! Любой ...

   Лано кинулся на поднявшегося было отца, и только тогда заметил сверкнувший в розовом свете заката тонкий стальной клинок. Резкая боль огнем полыхнула в груди, и мир погас навсегда, исчезнув в сиреневатой дымке первого дня возрожденной планеты.

Варкула презрительно откинул тело сына и двинулся к землянке. Однако ноги будто налились свинцом. Сайрийец удивленно опустил взгляд и только сейчас заметил торчащий из груди обломок кожистого крыла Лано. Земля странно качнулась и стремительно понеслась ему навстречу...

   Лиалина была мелкая дрожь. Хотелось закричать, но голоса не было. Хотелось тепла, но вокруг лишь темнота и сырость. Не хочу! Не хочу! Не хочу! Между лопаток болезненно свело. Лиалин глубоко вздохнул и ...оторвался от земли. Всё? Да. Пожалуй всё... Его подняло высоко к облакам, и он увидел деяние своего дара: прекрасный, неповторимый, как и всё во вселенной, Ирий возродился, сияя голубой звездой на темном космическом бархате. Лиалин улыбнулся... Нет, не губами – всем телом... На запястье легла знакомая узкая ладонь. Хранитель обернулся – рядом с ним над планетой парила вечно юная и прекрасная Зоря. Розовая фата её развевалась от несуществующего ветра... Земля стремительно приближалась... Обратно? Зачем? Зоря, я же всё сделал. Битва Целителей выиграна. Ирий возрожден. Неужели я не заслужил даже покоя? – Разве ты не хочешь вернуться к любимой? – Счастье – не моя награда.

   Зоря развернулась прямо в воздухе и с материнской нежностью прикоснулась к его белым волосам, замученному, так похожему на неё, лицу, и Лиалина буквально накрыло волной её любви. И ему вновь захотелось заплакать, но уже от того, что у него не было матери и только теперь он смог понять, что это слово значит не просто женщину, родившую его... Ты сделал больше, чем от тебя требовали. О, Лиалин! Ты заслуживаешь много больше, чем просто покой! – Тогда дай мне уйти с тобой. – Они были уже над самой землей. Лиалин даже слышал, как шумел под ними возрожденный лес – Не сейчас. Твой путь кончается не здесь и не сейчас... Запомни, только Жизнь имеет значение. Только любовь. Ступай к Ладе. Она знает, как помочь тебе. Она давно ждет тебя...

   Лиалин пришел в себя из-за истошных криков лежавшей рядом женщины. Хранитель с трудом приподнялся на локте, желая увидеть, что происходит, а в голове ещё звенел хрусталём нежный голос Зори, молящей его выжить. Лин не сразу вспомнил где он.

   Голова неприятно кружилась, не давая возможности сосредоточиться. Наощупь добравшись до корчащейся в муках роженицы, Хранитель ласково погладил девушку по голове, стараясь не замечать разливающейся по рукам черноты. Молодость, почти детство будущей матери, поразило его больше, чем он ожидал от себя. Женщина часто и прерывисто дышала, тихо постанывая сквозь зубы.

   – Что не так? – мягко спросил он. Насколько Хранителю было известно, произведение потомства у сайрийцев никогда не было сопряжено с подобными муками. Схватки свойственны только живородящим, а сайрийцы практически почкуются. Ляйвилюнь бессильно плакала, цепляясь руками за подушку. Резкая боль в глубине живота согнула ее вдвое. Лиалин устало оперся на край высокой кушетки. Надрывный крик сайрийки вывел его из полуобморочного состояния. Убрав с лица липкие пряди грязных волос и утерев вспотевшие ладони о некогда белую рубаху, Лин мягко, но уверенно ощупал ее живот. Плод беспокойно забился под его руками, словно почувствовал приближающееся освобождение. Так вот оно что! Хранитель изумленно уставился на сайрийку. В ней живое дитя! Но сама она еще не человек и в таком состоянии сама не родит, ее тело к этому не готово. Однако девушка уже и не сайрийка. Черная гниль больше не ползла по его рукам, когда он прикасался к роженице. Женщина подняла на него доверчивый взгляд и, все еще вздрагивая от судорожных рыданий, вытерла мокрое от слез лицо тыльными сторонами ладоней.

   – Сейчас все будет хорошо, – пообещал ей Хранитель, и Ляйвилюнь ему поверила. Лиалин вновь осторожно ощупал живот. Конечно, он мог закончить ее мутацию, сделать сайрийку полноценной женщиной, но к тому времени ребенок задохнется. Каждое свое слово, рось тщательно взвешивал, ведь от решения сайрийки зависели его дальнейшие действия.

– Я поняла! – закричала от натуги Ляйвилюнь. – Я умру! Я к этому готова! Спаси ребенка!

Его пальцы стремительно погрузились в студенистое желе материнской плоти. Все глубже и глубже, пока не достали до вздрагивающей людской матки. И тогда кипящий свет пробил ткани. Стремительно. Беспощадно. Полный невыносимой боли крик матери прорезал свод землянки и рванул в темнеющее небо... Маленькие сморщенные легкие набрали воздуха, и детский плач наполнил сумерки, заявив о рождении наследника Правителя Вечерней Звезды...

     – Славная была ночка, – вздохнул Владыка ветров, но Наскаралим лишь неопределённо хмыкнул в ответ на открыто прозвучавшую в голосе Повелителя тоску по былым битвам. Его беспокоило, то что после возраждения Ирия Лиалина нигде не было видно. Опасаясь худшего Хранитель торопливо осматривал окрестности. Солнце сияло в зените. Возбуждение от пережитых перемен схлынуло, хотя глаза никак не могли привыкнуть к новым пейзажам.

   – Как ты узнал, что мы в башне? – задался вопросом Стриба, с восторгом осматриваясь по сторонам.

   – Он сам мне сказал, – как само собой разумеющееся ответил Хранитель Ночного Мрака.

Из рощи показались Немиза и Лед, знаком показывая, что и их поиски не увенчались успехом.

– Я не понимаю! Я четко вижу, что он здесь, но не могу понять, где именно! – Немиза удрученно покачал головой. – После возрождения Ирия всё смешалось в моей голове. Я его не вижу четко. Но он точно где-то рядом!

Наскаралим обернулся к Стрибе:

– Вы бы вернулись на Березань. Остальные Повелители не могли не ощутить произошедшего здесь. А я останусь и поищу Целителя.

Повелитель согласно кивнул головой и исчез в сизой дымке своего велина. Немиза и Лед последовали за ним.

Раздвинув ветки молодых берез, Наскаралим вышел на лесную опушку. Трава на ней была выжжена, а трава втоптана в грязь. Здесь однозначно была драка... но кого и с кем...

На другом краю опушки виднелась небольшая хижина. Рядом лежали без движения два тела.

В два прыжка оказавшись у домика, он в ужасе перевернул одно из тел и отпрянул:

– Варкула?!

Сайрийец поднял на рося мутный взгляд и замычал от ярости и боли.

Наскаралим вынул из ножен харалуг и приставил меч к груди Варкулы.

– Кто это? – громко спросил он у сайрийца, указывая на второе тело получеловека. Кожистые крылья наподобие тех, что были у летучих мышей, только с огромным когтем на центральном суставе распластались в грязи. Обломок такого когтя торчал из Варкулы. Не опуская клинка, Нас рывком выдернул коготь. Черная мантия вокруг раны набрякла от крови и заблестела.

– Мой сын! – прохрипел сайрийец и попытался подняться, умереть он хотел стоя, но не сумел.

Ни один мускул не дрогнул на лице хранителя, хотя удивлению не было предела.

– Все кончено, Варкула. Пророчество исполнилось. – Хранитель опустил меч. – Уходи, если можешь. А нет – я добью тебя здесь! Хоть чести это мне и не сделает!

Сверкнув черными злыми глазами, сайрийец обернулся туманом и исчез.

Наскаралим взлетел на крыльцо, что было сил, дернул дверь на себя... и едва успел поймать вывалившегося на него Лиалина, прижимавшего к груди завернутого в тонкое одеяло младенца.

   – Ты пришел, – в его голосе было столько благодарности, что Наскаралим, забыв обо всем, поддался внутреннему желанию и крепко обнял младшего брата, прижав его к себе.

Глава 5

   Куртка лежала там, где она ее бросила: на скамье, в углу. В отсутствие Лиалина, тренировки стали ее единственным способом расслабиться. Девушка наклонилась за курткой, и маленький серебряный медальон незамедлительно ударил ее по подбородку. Эшора поспешно спрятала его под майку и едва сдержала подступившие к горлу слезы.

   В дверь условно постучали. Замок тихо щелкнул и открылся.

   – Как Аяс? – Эшора бросила на плечо полотенце и направилась в душе. – Пришел в себя?

   – С ним Кита, лучше у нее спросить! – Райтор перешагнул через нагроможденные скамьи. – Насколько я знаю, ему лучше, но он ничего не ест.

   Эскид быстрыми движениями взлохматил себе волосы, не зная как лучше начать:

   – Общую мобилизацию объявили. Война грядет... с сайрийцами....

   Эшора резко села, повернувшись к ки'кону. Черные кудри упали на лицо. Грудь высоко вздымалась при каждом вздохе. И Райтор в который раз подумал, как же он раньше не понял, что она рось.

   – Мне так плохо, – едва слышно прошептала она, и уткнулась в плечо друга. – Я знаю: с ним что-то случилось. Что-то очень плохое...

   Синелло ласково сжал ее ладони.

   – Может, пора снова вернуться в свой мир? И оттуда поиски начать?

   Эшора в немом изумлении уставилась на друга.

   – Доставишь меня на окраину города?

   – Может, все же помоешься для начала? – беззлобно поддел ее Райтор, шутливо отталкивая от себя.

   Здесь ничего не изменилось. Словно время и катаклизмы обходили это место стороной. Тот же маленький домик, та же вековая раскидистая ардра, те же тишина и покой. Райтор наотрез отказался отпускать ее одну пешком через долину и теперь, припарковавшись под спасительной тенью багровой кроны дерева, дремал в своем венвайдере.

   Олеся бросила на него недовольный взгляд и закрыла окно.

   – Зачем привела его с собой? Все равно ведь обратно не вернешься?

   Спорить со старушкой Эшора не желала, а потому и отвечать на ее вопросы не стала.

   – Лиалин пропал. Уже четвертый день от него ни весточки...

   Старушка, словно подавившись воздухом, зашлась в приступе истерического кашля.

   – А ты поди на поиски собралась? Дааа... С такой расторопностью у его братьев быть ему уже давно среди пращуров, – прокашлявшись, наконец, ответила она. – Очнулась, милая! Его уже суток двое, как обратно вернули. У Варкулы он был.

   Но, увидев, как отхлынула кровь от лица гостьи, Олеся немедленно умолкла. Что ж она сразу-то не подумала: девочке ведь совершенно не откуда такую информацию получать. Уж Кадора точно ей и слова не сказала. Она и сейчас поди верит, что Иса стерла тогда Леесе память. Впрочем, почему ей не верить в это? Ведь невдомек Кадоре, что на девочке к тому времени уже защитное заклятье было. Её, Олеси, творенье. Детище многолетних проб и ошибок впервые сработало безупречно.

   – Дома он, – уже более мягким голосом произнесла старушка. – Тяжело ему.

   – Дай мне своего велина, – умоляюще попросила Эшора. – К нему мне надо. Очень надо.

   Олеся внимательно посмотрела ей в глаза и грустно улыбнулась. Вот и конец. Всё Перун. Повзрослели дети.

   – У меня просьба к тебе будет.

   Старушка сняла с шеи тяжелый кованый медальон с крупным зеленым камнем в центре и протянула его девушке.

   – У Лиалина есть старший брат. Самый старший. Передай ему это.

   Бережно спрятав медальон в нагрудном кармане, Эшора почувствовала, как поле велина обволакивает ее, подобно туману.

   Олеся подождала, пока рассеется след и, выглянув из окна, громко окрикнула эскида, пригласив в дом на травяной чай.

* * *

     Да. Это был его дом. Велин старушки весьма точно доставил ее на место. Не то что в прошлый раз, когда ей пришлось около часа тогда по лесным дебрям блуждать. Эшора нервно вздохнула и толкнула дверь. И едва не столкнулась с молодой зеленоволосой женщиной. Берегиня? Здесь?! Женщина инстинктивно прикрыла руками свой заметно округлившийся живот.

   – Прошу прощения, – растеряно пробормотала Эшора, почувствовав себя крайне неловко.

   Берегиня даже не улыбнулась в ответ на извинения:

   – Что Вам здесь надо?

   – Я хочу видеть Лиалина! Мне сказали, что нашли его! Что он здесь!

   Руана оценивающе осмотрела девушку с ног до головы.

   – Нет, – равнодушно отрезала она и указала на дверь, но гостья даже не пошелохнулась.

   – Мое имя – Лееса. Или Вы мне покажете, где он, или я сама его найду, но без него не уйду.

   Эшора даже сама опешила от того как звучал ее голос, настолько тяжелым и низким он оказался, но судя по тому как изменился взгляд незнакомки, поняла, что ее здесь ждали.

   – Вверх по лестнице, третья дверь направо, – и ни слова более не говоря, поглаживая животик, берегиня вышла на террасу.

   Скинув мягкие, но слишком пыльные для этого дома туфли, девушка буквально взлетела по широкой деревянной лестнице с массивными перилами наверх. Холодные степени приветствующее скрипели под ее ногами. Там встретил ее полутемный коридор, освещаемый лишь парой тусклых лампад, да крошечным окном, от которого света было не больше, чем от простого пятна на стене. Впрочем, ей не нужен был свет. Этот коридор, как и весь дом Эшора знала наизусть с самого детства. Несколько раз глубоко вздохнув, пытаясь унять бешеное сердцебиение в груди и вытерев с виска капельки пота, она повернула ручку тяжелой глухой двери.

   Дверь мягко подалась внутрь. Комната, как и помнила Эшора, оказалась узкой и длинной, с высоким потолком и одним большим окном, на котором в глиняном кувшине увядал скудный букет полевых цветов.

   – Наконец-то, ты пришла, – вместо приветствия произнес Хранитель Предрассветного Тумана, оторвавшись от книги.

   Девушка бросила на него полный укоризны взгляд и присела на край кровати: почему сам сразу не позвал? Лиалин спал. Но это был не здоровый сон. Темные круги под глазами, ожоги, струпья на коже... сайрийцы. Опять сайрийцы! Эшора нежно сжала в ладонях его холодные пальцы и позвала по имени. Хранитель глубоко вздохнул, но не проснулся.

   – Кто его нашел? Где его нашли? – уже не шепотом, громко спросила она.

   Эделю не хотелось вспоминать произошедшее на Аликосе-Ирии. Слишком свежи еще были раны, нанесенные братом-предателем. Впрочем, об этом молчал не только он, но и Наскаралим и Дана.