Текст книги "Те, кого называли богами. Эскиды (СИ)"

Автор книги: Алина Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

   – Нас нашел его. И спас, – только и ответил он.

   Девушка едва коснулась поцелуем губ Лиалина и протянула руку Эдельвейрику:

   – Доставь меня к вашему брату. Сейчас.

   Владения Хранителя Ночного Мрака совершенно не впечатлили Эшору. Проследовав за Эдельвейриком до самых дверей замка, девушка попросила его подождать снаружи, а сама уверенно шагнула внутрь.

   Наскаралима она застала за бумагами.

   – Зачем пришла? – не отрывая взгляда от документов, спросил он.

   Девушка молча выложила перед ним медальон старушки.

   – Откуда это у тебя? – Нас судорожно схватил его и впился глазами в Эшору.

   – Это тебе передала Олеся, – и вдруг до нее дошло. Всё заняло свои места.

   – А что еще она просила передать? Где она? Она жива? Отвечай!

   – Ничего. Только это, – и немного помолчав, добавила: – Она на Ки'ко. В долине у западных отрогов Зеретарских гор. Спасибо. За всё!

   Наскаралим только неопределенно качнул в ответ головой и, наскоро скидав бумаги в папку, исчез в дымке своего велина, оставив девушку в одиночестве.

   Руана осторожно уселась в широкое плетеное кресло-качалку и неприятно сморщилась: кресло оказалось совершенно неудобным. Нет, она решительно не понимала вкуса Лиалина. За прошедшие дни молодая женщина успела изучить дом Хранителя как свой собственный. Даже в скирды заглянула. От всего увиденного создавалось впечатление, что брата ее мужа совсем не интересовал ни комфорт, ни уют. Не было в его жилище ни гербариев, как у Овсеня, ни хрустальных безделушек, как у Даны, не ковров, как у них с Эделем. Ничего, что придало бы этому дому обжитой вид. Единственным украшением в доме служила большая картина неизвестного художника «Рассвет над Ирием», висевшая прямо перед лестницей, ведущей на второй этаж. Поистине масштабное полотно. С тех пор как им пришлось поселиться в доме Лиалина, Руана часто замирала перед ней. И порой женщине казалось, что лучи восходящего светила, неуверенно касающиеся ночного неба, вот-вот оживут, и утро, наконец-то, наступит.

   Руана глубоко вздохнула. Этот дом давил на нее, словно стены его пропитала невыносимая многолетняя тоска. И тоска эта с каждым днем все больше захватывала саму берегиню.

   Сняв с плеч тонкий платок, женщина уселась поудобнее. Солнце стояло в зените и только легкий ветерок, да тенистая терраса, давали возможность бывать в это время на воздухе. Руана прикрыла глаза соломенной шляпой и подумала, что, возможно, это не дом на нее давит, а его хозяин. Что такое дом? Стены да крыша... А вот Лиалин... верный боевой товарищ далекого прошлого. Когда-то он ее опекал, защищая и прикрывая в боях за башню Хорса. Когда-то ее принесли к нему в лечебницу, израненную и упрямую, а теперь он не приходит в сознание третьи сутки, и Руана готова быть возле него до победного. Но для нее эти битвы закончились сотни и сотни лет назад, а для него только позавчера....

   Звук быстрых шагов прервал невеселые размышления. Берегиня приподняла поле шляпы, желая разглядеть визитера. По мощеной дорожке, подобрав подол узкого фиолетового платья, спешила Нэстаси. Руана недовольно нахмурилась. Только ее здесь и не хватало! Незаметный щелчок пальцами, и петли калитки мгновенно заржавели, а сама калитка покрылась толстым слоем темно-зеленой тины. Нэстаси так и замерла перед ней, с брезгливым выражением на лице, но коснуться дверцы так и не решилась.

   – Руана! – наконец, позвала она берегиню. – Или немедленно убери это! Или подойди ко мне!

   Ехидно улыбнувшись, Руана надвинула шляпу обратно на глаза. От такой дерзости, Нэстаси на мгновенье опешила: никто не имел права чинить ей препятствия. Перун сам выбрал ее в невесты Целителю! Глубоко вздохнув, девушка провела ладонью над калиткой: тина мгновенно потемнела и, засохнув, посыпалась на землю, подобно старой шелухе.

   Берегиня слышала приближающееся разгневанное дыхание дочери Чакосы, но даже пальцем не пошевелила для ее приветствия.

   – Я знаю, что некая девица, более того – ки'конка, вошла в дом моего будущего мужа! – девушка приподняла ей шляпу и нетерпеливо притопнула ногой, ожидая ответа.

   Спокойный взгляд темно-зеленых глаз был ей и ответом и пощечиной одновременно. Закусив до крови губу, Нэстаси едва сдерживала себя. Одна часть ее души готова была вцепиться в глотку этой равнодушной водяной девы, а другая – взвыть от горя и обиды. Но не сделав ни того ни другого, девушка тихо спросила:

   – Это она? Лееса?

   Ответа не последовало.

   – Значит, ее ты впустила в дом? Ее, которую все давно похоронили! Которую и прошлым-то назвать трудно! Которая насквозь пропахла ки'конами! – тихая ярость, изначально сочившаяся из ее слов, теперь превратилась в истерику. – А меня и во двор допускать не желаешь! Так я сама разберусь с ней. Меня все заверяли: Лееса – всего лишь призрак прошлого! Призраки – это по моей части!

   Девушка ринулась к входной двери. Этого допустить берегиня не могла. Сейчас было не время и не место для подобных сцен. Взмахнув рукой, водяная дева поставила перед Нэстаси запруду: особый вид ловушки, попадая в которую жертва начинала тонуть, словно провалившись под воду. Нет. Никого топить она не собиралась. Но иного способа удержать девушку Руана не видела.

   С трудом выкарабкавшись из поля ловушки, Нэстаси буквально рычала от злости. Платье набрякло от крошечных капель воды, составлявших поле подобно туману, прическа растрепалась.

   – Мне жаль, Нэстаси. Действительно жаль. Но здесь и сейчас тебя быть не должно. Уходи!

   Нэстаси стояла посреди сухой как и прежде террасы и дрожала от холода, пережитого ужаса и ярости. Слезы сами собой катились по бледным щекам и падали на раскаленный от солнца камень. Полуденный ветер продувал насквозь промокшее платье, отчего становилось холодно, не смотря на жару.

   Почувствовав, что сама вот-вот расплачется, Руана глубоко вздохнула и попросила своего велина перенести девушку во владения ее отца.

   Скрипнули деревянные половицы, но берегиня даже не обернулась. Она и так знала, кто пришел.

   – У нас были гости? – спросил Эдельвейрик, заметив рассеивающуюся дымку велина.

   Руана лишь молча качнула головой ему в ответ и ласково коснулась мягких завитков его розовых волос.

   – Все в порядке? – хранитель обеспокоено посмотрел на жену, желая понять, ту непонятную ему печаль, что заволокла ее зеленые глаза.

   Так и не дождавшись вразумительного ответа, он предложил вернуться в дом вместе, сославшись на невыносимую жару. И подхватив Руану на руки, поспешно скрылся в спасительной прохладе старого дома.

Светало. Настежь распахнутое в ночь окно уже радостно впускало в комнату первые лучи просыпающегося солнца. Лиалин глубоко вздохнул и открыл глаза. Он был дома. На Березани. Рядом, уткнувшись в его плечо, спала Лееса. Черные кудри разметались по подушке.

   Хранитель с нежностью коснулся ее лица и, стараясь не разбудить, покинул кровать. За окном уже вовсю щебетали лесные птицы. Лиалин замер на мгновенье, прислушиваясь к их голосам, и вышел из комнаты.

   Лестница казалась ему бесконечно длинной, а каждый шаг давался большим трудом, и все же было огромным удовольствием вновь оказаться на родной земле, в родном доме, в родном времени, спускаться босыми ногами по родному полу. Мимо с заспанным видом прошел Эдельвейрик. Из одежды на брате были только холщевые штаны. Потянувшись от души, Эдель налил себе прохладного морса и обернулся. Стакан выпал из ослабевших пальцев. Не говоря ни слова, он шагнул Лиалину навстречу и крепко обнял его. И только его надрывистое дыхание выдавало ту бурю эмоций, что захватила его.

   – Помоги мне, Эдель, – тихо произнес целитель. – Я хочу покончить с этими играми в пророчества раз и навсегда.

– Лада уже ждет тебя, – также тихо ответил ему Эдельвейрик. – Ждет вас. Тебе лишь надо окрепнуть.

– Не только это, брат! Я хочу знать, что стало с моей матерью! Я никогда не спрашивал об этом. И я благодарен, что вы меня вырастили, но теперь я хочу знать! Я имею право знать. Я видел ее на Ирии... еще ребенком...

– Она убила себя сразу после родов, – Эдель удержал пошатнувшегося брата, но тот отстранил его:

– Расскажи!

– Меня еще не было тогда... Даже Иригана не было еще... Наскаралим так юн... Но он знал и Зорю и Милину. В отличие от своей матери девочка родилась темной. Не такой как Нэстаси или даже Варкула... а абсолютно темной, как ее отец.

– Мой дед был темным? – Лиалин стер со лба холодный пот и опустился на пол. Эдель уселся рядом с ним.

– Ему не было равных. Даже Сварог содрогнулся при виде его мощи.

– Он взял Зорю силой? – костяшки на кулаках побелели от напряжения.

– О, нет, – поспешил успокоить брата Эдель. – Они любили друг друга. И какая это была любовь... Он за нее жизнь отдал, – хранитель умолк, вспоминая рассказы старшего брата, но очнувшись от прикосновения к руке, продолжил: – После гибели Зори девочка сильно изменилась, озлобилась. Наш отец взял ее под свою опеку, потому что остальные побаивались ее. Пока она взрослела, Троян сменил еще двух любовниц. Родились Ириган и я. А потом расцвела Милина. Всю свою жизнь она провела во владениях нашего отца, и когда пришло время, твоя мать сама выбрала себе мужа. Троян впервые женился по всем правилам. Была большая свадьба и вскоре Милина понесла. Беременность далась ей тяжело. Ее мучали видения. Наскаралим рассказывал, что она все время плакала, закрывшись в своей светелке. Когда родился ты, она приказала уложить тебя в колыбель. Как оказалось позже, это была особая колыбель. Заклятие, наложенное на нее, погрузило тебя в настолько глубокий сон, что Ютра разбудить тебя сумел только через несколько сотен лет. Выходка Милины подкосила Трояна, ждавшего тебя, больше чем любого из нас. Даже Ириган помнит их единственную и последнюю ссору. Я тогда жил со своей матерью далеко от владений Трояна и сам был еще младенцем. Братья говорят, что она рыдала и кричала, умоляя спасти тебя. Наскаралим запомнил, что Милина предрекала тебе страшную судьбу, если ты останешься с Дашубой и Перуном. Потом все стихло. А наутро ее нашли с ножом в сердце в закрытой изнутри светелке. На следующий день отца нашли таким же и там же. Их сожгли на одном погребальном костре. Наскаралим принял на себя обязанности главы семейства, повзрослев, ему стал помогать Ириган...

Эдель осекся, и взглянул на младшего брата. Лиалин, стыдясь, стер ладонью слезы.

– Сколько несчастных судеб. Сколько смертей...А если и нас с Леесой ожидает это же?

Эдель крепко обнял брата, прижав его голову к своей груди:

– Даже не смей об этом думать. Вы как никто другой заслужили счастья. Кочевник – твой друг! Кто мог такого ожидать? К чертям пророчества. Так, кажется, он говорит?

И братья рассмеялись. За окном разгорался рассвет.

Глава 6

     Лиалин стремительно поправлялся. Казалось, их уединенность с Леесой только придает ему сил, и Эдель решил, что самое время им с Руаной вернуться к себе домой. Частым гостем к ним захаживал Хорс, принося с собой то хмеля, то меда, то ягод разных. Такие дни были подобно празднику. В доме звучал звонкий смех и слегка нелепые шутки. А потом Хорс пропадал вновь...

   Были еще сны... Каждую ночь... Одни и те же... Вьюга... Бесконечный мрак и пурга... И он блуждает в этом мраке. Где-то рядом кого-то зовет Хорс. Хранитель ищет его, но все тщетно. Внезапно перед ним возникает Зимерзла и кричит, так, что голова кажется, треснет... светоч... светоч...

   Просыпаясь в поту, хранитель не может уснуть до утра. С каждым днем видения становились все ярче, все реалистичнее...

   И однажды не выдержав, на закате Целитель отправился к Дашубе. Сияющий принял его без радости, но с достоинством.

   – Я хочу знать, о каком светоче говорит Зимерзла? – без приветствий, громко спросил Лиалин. – Она снится мне каждую ночь! Почему она снится мне?! О каком светоче она говорит?

   – Это давняя история. Просто прах времени! То, чего Зимерзла жаждет – невозможно дать ей!

   – Так чего она жаждет?

   Они стояли лицом к лицу. Равные. Сильные. И Дашуба отступил.

   – В момент раскола каждый ирийец был на счету! И надо сказать – далеко не все приняли сторону Перуна и мою. Многие ушли за Индрой, многие за Варкулой, но были и одиночки. Именно такой и являлась Зимерзла. Её мощь потрясала и была нам необходима. В самом начале войны по нелепой случайности у нее погибло дитя. Это горе она пережила крайне тяжело и устранилась от наших распрей. Я и Дивия пообещали ей возродить её дочь, если она поможет нам в битве. Она помогла...

   Дашуба на мгновение запнулся. Как же давно все это было... И как по-прежнему свежа был эта вина...

   – Беда заключалась в том, что мы не в силах были выполнить данное ей обещание. После окончания победоносного для нас сражения, Зимерзла вернулась. Она нашла меня у Хорса в гостях. Мои оправдания были ей не интересны. Её ярость не имела предела. Чтобы наказать меня и Дивию, она похитила семью Хорса, сказав, что отпустит их лишь после того, как мы сдержим слово...

   Лиалин огромными глазами смотрел на Сияющего и не видел его.

   – Как вы могли...

   – У нас не было выбора! – загремел Дашуба. – Без нее нам было не победить!! Никто даже предположить не мог, что все так обернется!!

   – Что за светоч, о котором твердила Зимерзла?

   – Это источник жизни! Сама жизнь! Ты не можешь разжечь чей-то светоч, ведь тогда тебе придется погасить свой! Никто не может! Вот поэтому мы и не оживляем мертвых, как бы ни была горька утрата! Жизнь лишь раз дается!

   – Но ей ты обещал! – желваки яростно заходили. – Обещал, но слово не сдержал!

   – Не тебе меня судить, мальчишка!!! Ты не нес ответственности за свой народ! Иногда приходится принимать сложные решения!

– Ты хоть раз пробовал свои великие добрые дела творить, не разрушая чужие жизни?!

   Больше им разговаривать было не о чем. Вспыхнув сиреневым светом, Целитель исчез, оставив Сияющего наедине со своей болью.

* * *

   Райтор поплотнее запахнул меховую куртку и посильнее натянул на уши шапку. Такого поворота событий он, безусловно, не ожидал, когда согласился передать весточку от Шиэла Лиалину касательно случая в городище. Сиреневые скрюченные пальцы постучали по застывшей пачке сигарет и судорожными рывками достали-таки из нее желанную самокрутку. Каким-то невероятным образом согревшаяся в заледенелых руках газовая зажигалка, презент Аяса, одарила Синелло синеньким огоньком и тут же погасла, сбитая порывом ветра. Едва– едва погас последний луч негреющего светила, а ночные морозы уже зверствовали вовсю. Представлявшаяся вначале благородной и захватывающею теперь эта миссия казалась ему самоубийственной. Зло выругавшись, ки'кон выплюнул пожеванную в сердцах сигарету в снег и заторопился за другом... Лиалин брел впереди, закрывая мерзлыми руками ничего не чувствующие уши.

   Они блуждали с полудня. Бодро "ориентируясь" по карте, Хранитель уверенно вел их обоих в известном только ему одному направлении. Но когда тени стали опасно длинными, а руки и ноги потеряли всякую чувствительность, он вдруг объявил, что здесь видимо все поменялось за тысячи лет. На что Райтор не замедлил поинтересоваться, каким образом могла измениться ледяная пустыня, если в ней весной за эти "тысячи лет" и не пахло? Лин огрызнулся, пояснив, что снега намело побольше, и вообще он, если Райтор припоминает, здесь никогда не был! Оказалось, что Райтор не припоминает, поскольку так долго, видите ли, ни разу не жил, и что возможно у Лина на почве долголетия развился старческий маразм, коль он додумался притащить его и себя в эту ледяную хрень... Лин поинтересовался, чем тогда болен он, раз поперся за ним? Эта была их первая ссора, продлившаяся до заката в полном молчании.

   – Тебе не жарко? – прокричал сквозь завывание вьюги эскид.

   Лиалин открыл было рот, и него тут же набился снег. Отплевавшись, Хранитель метнул на эскида уничтожающий взгляд и устремился вперед. А вокруг ни души! Из-за ветра не было слышно, как хрустит под ногами снег. Тело устало ползти по пояс в сугробах, расчищая себе путь руками, замерзло. Синие скрюченные ладони не ощущали холода. Легкая куртка эскида не грела совсем.

   Крепкие руки схватили его за плечи и развернули в обратную сторону. Загорелые пальцы стремительно стряхнули шапку снега с головы рося и обернули на два раза вокруг шеи толстый теплый шарф. Райтор одевал его быстро и бережно, как ребенка. Лина знобило от холода и ледяного ветра, легко проникающего под тонкую одежду.

   – Значит, Хранители по природе своей замерзнуть не могут? – завывание вьюги заглушило беззлобную насмешку друга, оставив ее без ответа.

   К полуночи вьюга стихла, и над головами брошенной горстью вспыхнули крошечные самоцветы далеких звезд. Снег размеренно хрустел под ногами, методично отмеряя их шаги. Ки'кон и рось шли, не останавливаясь и не делая привалов. Спрессованный многовековой снег плотной коркой наста облегчал им путь, но даже он ломался под торопливым тяжелым шагом хмурых путников. Проваливаясь по пояс в рыхлые сугробы, Райтор громко и смачно ругался. Когда же Лин вздумал потребовать от него прекратить брань, Райтор, стуча зубами, сообщил, что так ему намного теплее.

   Хранитель стер с лица уже не тающий снег и уставился в центр вихрящихся впереди вьюг. Там, вдали, среди завывающих метелей голубоватым светом светился Дворец Зимерзлы. Многочисленные сверкающие отрешенной голубизной пики различной длины уходили черное бархатное небо. Огромный не закрывающийся вход украшался ледяной лепниной. И колдовское его сияние манило к себе, как свеча мотыльков, то немногое, что сумело выжить в этих ледяных равнинах, чтобы навсегда оставить у своих распахнутых врат в виде ледяных фигур.

   Зверьки, маленькие с огромными застекленелыми глазами навсегда застыли со взглядом, устремленным в вечность. Невероятные чудовища закрывали лохматыми лапами оскаленные морды... Райтор кое-как стянул с ладони рукавицу и недоверчиво прикоснулся к фигурам.

   – Они живые?

   – Были, – коротко бросил Хранитель, хмуро озираясь: на карте, пусть и очень древней была какая-то пометка – волчок, обнимающий крошечного человечка... Лиалин поскарябал пальцем наледь на карте, пытаясь разобрать символ.

   Сильный толчок в плечо заставил его обернуться: Райтор, отступая назад, целился из стреттера в огромное озверевшее лицо, слепившееся в одно мгновение из миллиардов снежинок. Долю секунды лицо рассматривало их, и вдруг разинуло огромную зияющую чернотой пасть...

   – Похвист! Стой! – крик Лиалина заглушили сотни взвывших ветров. Представляться было поздно.

   Райтор застывшим взглядом, словно со стороны, смотрел, как Лиалин вскинул руку, закрывая его и себя белым сияющим щитом. Ледяное дыхание Повелителя ударило в них и безвредно рассеялось, осев у ног снежной крошкой. Ледяная маска рассыпалась, но мгновение спустя с новым ревом собралась вновь. Новый удар пришелся точно в центр щита, заставив Хранителя присесть под его тяжестью. Их накрыло снежной волной. Холод заставил ки'кона очнуться. Сильными рывками эскид разгреб над головой снег и высунул голову наружу. Рядом "проклюнулся " Лиалин, торопливо выплевывая изо рта тающий снег. В ночном небе ярко светили красно-синие огоньки звезд.

   – А-а... где этот... мордастый...– Райтор помог выбраться из сугроба Хранителю и переключил стреттер на максимальную мощность.

   – Должно быть решил, что с нами он закончил, – Лилин с недовольным видом вытряхнул снег из-за воротника и торопливо засеменил к входу.

   – А он нас недооценил, – слегка обиженно заявил Райтор, убирая стреттер в кобуру.

   Хранитель замедлил шаг и, обернувшись, как-то странно посмотрел на друга, но так ничего и не сказал.

   Во Дворце было тихо и почти тепло. Скользкий прозрачный пол был настолько гладким, что казалось, будто по нему никогда и не ходили. Райтор осторожно осмотрелся и восхищенно вздохнул. Белое облачко сорвалось с его губ и отозвалось под сосульчатым сводом тонким хрустальным эхом.

   Они двигались наугад по темным коридорам, часто сворачивая и петляя, иногда случайно они попадали в огромные залы со сводчатыми потолками, но Лиалин стремительно уводил их оттуда, словно знал куда двигаться. Быстро спустившись по сияющим приглушенным сиреневым светом степеням ледяной винтовой лестницы, Хранитель с силой толкнул низкую скрипучую дверь и вошел.

   Это оказалась маленькая, освещенная откуда-то снизу горенка с огромным ледяным кубом в центре. Райтор легким движение расчистил в инее окошко и в ужасе отпрянул прочь:

   – Это же люди!

   Лиалин дрогнувшей рукой прикоснулся ко льду и тот начал стремительно таять. Теперь лица замороженных стали видны отчетливо: красивая уставшая женщина и двое ребятишек:

   – Его семья, – тихо произнес он.

   – Вот и славно! – Райтор облегченно качнул головой. – Размораживай их и вся недолга!

   Но Лин лишь прижался лбом ко льду и бессмысленно ковырял его ногтями.

   – Это погубит их.

   Снежная поземка прокатилась по полу и покрыла пол голубоватым инеем. Райтор недоуменно перескочил с ноги на ногу, желая избежать соприкосновения со странной дымкой.

   – Целитель Лиалин? – холодный как вьюга голос окликнул Хранителя. – Не чаяла я тебя увидеть в моих Владениях.

   Хранитель узнал этот голос и обернулся. Суровая Владычица Зимы дышала холодом и морозами. Одежда ее наподобие шубы из сотканных вместе инеев, а порфира из снега. Голову же украшал ледяной венец, унизанный градами. Зимерзла окинула их равнодушным взглядом и улыбнулась ледяной улыбкой:

   – Что ж, гости долгожданные, не желаете ли отобедать со мной?

   – Благодарю, но не в этот раз, – Лиалин кивком подозвал к себе Райтора, огромными глазами взиравшего на ледяную красавицу.

   Зимерзла чуть склонила голову в ответ и жестом пригласила их следовать за собой. Легкий удар сверкающего посоха об пол и все трое оказались в огромном зале, уставленном застывшими фигурами людей и зверей.

   – Они, что? Живые? – хрипло прошептал эскид, старательно не касаясь страшных статуй, но Лин ему не ответил. С другом творилось что-то неладное. Обычно оживленный, он все больше молчал, а если что-то и произносил, то на таком языке, которого Райтор не мог припомнить в принципе.

   – Скажи своему спутнику, чтоб не болтал. Иначе займет место среди моих фигур. Я их давно не обновляла. – Зимерзла вспушила меховой воротник и надменно усмехнулась. – Глянулся он мне! На такое лицо смотреть тысячи лет можно, и фигурой статен.

Райтор открыл было рот, но взгляд Лина заставил его промолчать.

Подобрав полы длинной мантии, Владычица села на престол и высоко задрав подбородок, лениво переспросила:

– Так зачем ты здесь, целитель? Пришел долг свой отдать?

   – Две тысячи лет назад тебя попросили о помощи, пообещав взамен...

   Лиалин не успел договорить, умолкнув под темным взглядом Зимерзлы.

   – Иди с миром, рось. Не нужна мне твоя жизнь. Ни твоя. Ни друга твоего.

   – Я пришел не жизнь свою отдать, а долг. А также просить тебя освободить семью Целителя Хорса... Две тысячи лет – достаточный срок для разлуки.

   – Как смеешь ты, ничтожный хранитель, просить МЕНЯ? И о чем! Пусть Даждь придет ко мне! Пусть САМ мне в ноги поклонится! Покаится пусть! Прощения САМ пусть попросит! – полный живой ярости голос раскатистым эхом громыхнул над ними. В закоулках заснеженных коридоров взвыл разгневанный ветер.

   – Я все знаю! Я знаю, как они поступили с тобой! Им нет прощенья! Но я и не прошу тебя их простить! – Лиалин кричал, что было сил, стараясь перекрыть вой ветров и метелей. – Я лишь хочу знать: если я выполню обещание данное Дашубой, отпустишь ли ты Сурью с детьми?

   Внезапно все стихло.

   – Ты можешь это сделать? – Зимерзла прищурила ледяные глаза.

   Хранитель молча снял меховую куртку, и ослепительное сияние заполнило весь зал, осветив его подобно полуденному солнцу. Неуклюжая прислуга Владычицы в ужасе прикрылась руками, но ничего не произошло. Его свет не мог никого погубить. Зимерзла покачнулась, судорожно сцепив почти прозрачные пальцы замком.

   – Я хочу невозможного, – на секунду она прижала ладони к лицу, пытаясь унять дрожь в теле и голосе, но в следующее мгновение на холодном мраморном лице восстановился прежний мрак. – Как можешь ты – Целитель – вернуть тех, кого Мора давно скрыла в своих подземельях? Дашуба сказал – этого не может никто...

   – Ответь: освободишь или нет?

   – Да, – эхом разнеслось по ледяным коридорам и отозвалось звоном в сосульках.

   Хранитель Дневного Света отрешенно смотрел поверх короны Владычицы, строгий и спокойный, как древний старец. Услышав ответ, улыбнулся, чуть заметно, одними глазами, и направился к выходу. Владычица недоверчиво поднялась с трона и проследовала за Хранителем.

   На востоке занималась первая бледная заря. Из глубины зала Райтор слышал, как взвыли сотни северных ветров. Стены сотрясались от мощных их ударов так, что с потолка начали срываться вековые сосульки. Райтор бежал, почти не разбирая дороги, и только какое-то невероятное чутье заставляло его каждый раз вовремя уклоняться от падающих все чаще и чаще ледяных пик. Со страшный грохотом раскалывался под ногами пол, огромный ледяные глыбы разъезжались в стороны, отрезая эскиду путь. Райтор ухватился за край арочного выступа выхода и только когда лед обжег пальцы, мозг осознал, что все же добрался до безопасного места... относительно. За выходом между Дворцом и его другом пролегла непроницаемая снежная стена, и сколько эскид не силился, разглядеть так ничего и не смог. Ветры утихли разом, и ему предстала удивительная картина: среди пушистых сугробов Владычица Зимы обнимала маленькую белокурую девочку с такими же, как у нее самой синими ледяными глазами, а невдалеке, упав на колени, сидел Хранитель Дневного Света и бессильными руками нагребал в ладони снег. Подняв к светлеющему небу мокрое, с остатками талого снега, лицо, он что-то тихо шептал на древнем...

   – Целитель! Я благодарна тебе, – Зимерзла взяла девочку на руки и направилась во Дворец. – Ты получишь то, зачем пришел.

   Райтор бросил на нее короткий взгляд и, неуклюже прыгая по сугробам, подбежал к другу.

   – Ты как? В норме?

   Лиалин поднял на него свои странные бирюзовые глаза и, улыбнувшись гордо и устало, рухнул в снег. Только теперь Райтор заметил, какой иссиня-бледной стала его кожа и как запали, словно у старика, глаза.

   Остаток утра им пришлось провести в Ледяном Дворце, поскольку Лиалин был не в силах не только двигаться, но и говорить. Неуклюжие снежные человечки расставили по углам их покоев красные светичи и торопливо вышли за дверь. Когда, наконец, через мутное слюдяное оконце начал пробивался дневной свет, Лиалин открыл глаза и спросил склонившегося над ним эскида:

   – Ты кто?

   Райтор промокнул свой лоб приготовленной для друга холодной тряпкой и уселся на край широкой постели:

   – Добегались.

   Хранитель вдруг прищурил глаза и гаденько так захихикал. Райтор долго, не мигая, смотрел на друга, а потом... Лин сразу и не понял, что ему прилетело... такое холодное и мокрое...

– Я понял, почему ты взял меня, а не Шиэла! Ты на меня плевать!

   В дверь вежливо постучали, и когда Райтор предложил войти, в проеме показалась круглая голова с сосулькой вместо носа:

   – Хозяйка велела вам собираться. Пора в путь, – и снежный человечек исчез. Но Лин все же успел заметить, как подтаял его ледяной нос.

   Собирались друзья молча, стараясь не выдать друг другу охватившее их волнение. Опираясь на плечо бывшего эскида (ноги то и дело норовили подкоситься), Хранитель сумел-таки добрести до ожидавших их под аркой пятерки собравшихся. То оказались: Зимерзла с дочерью и молодая златовласая женщина с теплыми карими глазами в старомодном золотисто-коричневой длинном платье, прижимавшая к себе двоих ребятишек. Женщина подняла на Зимерзлу неуверенный взгляд, и когда та согласно кивнула в ответ, шагнула навстречу друзьям.

   – Я желаю, чтобы ты проводил меня к моему мужу, Хранитель!

   Лиалин преклонил перед ней колено и, прижав правую ладонь к сердцу, не выказывая какой болью сопровождалось каждое движение, перехватил ее смущенный взгляд:

   – Отныне и до конца дней, Повелительница, готов служить тебе.

   " В моем сердце сохранится твое тепло", – холодом повеяло в мыслях. Лиалин перевел на Зимерзлу изумленный взгляд, и та чуть заметно качнула головой в знак благодарности.

   Владычица Зимы воздела руки над головой и трижды ударила в ладоши. Широкие с оторочкой из голубоватого меха рукава всхлестнулись на ветру. Вздыбились снега. И могучее многократное ржание перекрыло завывание ветров. Краем глаза Лиалин заметил, как вздрогнула Сурья, но даже взглядом не выдал, что понял, как испугалась пропустившая тысячелетия Повелительница, не желая ее оскорбить. Сани подлетели прямо к росям. Снежные велины Зимерзлы громко хрипели и били могучими копытами, взрывая снежную пыль. В темных глазах их гулял лютый холод.

   – Они домчат вас до границ моих владений. Прощайте. – Владычица взяла маленькую ручку своей долгожданной малышки, и вместе они исчезли в холодном колдовском сиянии Ледяного Дворца.

   Райтор зябко поморщил нос: мороз явно начал крепчать. Однако Лин и Повелительница Сурья этого, казалось, не замечали, увлеченно переговариваясь в сторонке. Неожиданно женщина порывисто обняла Хранителя, не зная как иначе можно выразить всю благодарность, что переполняла ее. Лиалин смущенно обнял ее хрупкий стан, одновременно укрывая ее плечи теплым белоснежным платком. Эскид с ловкостью бывалого няня закинул в сани хохочущих и вырывающихся ребятишек и залез следом и взялся за вожжи. Лиалин вскочил в седло и любовно провел ладонью по холодному боку чудовища.

   Оставив Райтора с росями, Лин перемахнул через подгнившие перила и исчез в перекосившемся дверном проеме. Хорс как всегда валялся одетым на помятой кровати, уткнувшись лицом в подушку и обнимая стянутый-таки один сапог. Из недопитой бутылки, опрокинутой на пол, растекалось темной пятно хмеля. Лиалин удрученно покачал головой и пихнул друга в бок, за что и был одарен всевозможными эпитетами.

   – До чего ты себя довел, – вздохнул он, отнимая у Повелителя заспанный сапог.

   Хорс недовольно замычал и, наконец, захлопал опухшими шарешками.

   – Чего надо?.. Лин? Какого тебе здесь надо в такую рань?

   – А уже давно за полдень, между прочим, – взмахом распахнув окно, Хранитель брезгливо осмотрелся, по пути превратив бутылку, к которой потянулся было Хорс, в десятки сияющих искорок. – Что празднуем?

   Повелитель бросил на Лина хмурый взгляд: