Текст книги "Polo или зеленые оковы (СИ)"

Автор книги: Алексей Зайцев

Соавторы: Владимир Федоров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 58 страниц)

–Так ты просто смотрел, где я сойду?– Отец решил проверить свою догадку.

Петрович кивнул. Они подошли к машине. На площади не было ни единого человека. В это промозглый осенний день не нашлось и единого гуляки или провожающего. Петрович открыл заднюю дверь «Волги» и втиснул Отца. Отец закричал, что было мочи, стараясь привлечь внимание народа, но крик так и остался гласом вопиющего в пустыне. Отец решил обратиться к водителю такси с просьбой освободить его из лап мерзкого похитителя, или на худой конец, вызвать милицию, на что водитель такси, моложавый мужик, ответил:

–Отец, чего ты кричишь, как потерпевший. Видишь: нет никого, только глотку сорвешь.

Ясно. Это тоже федерал.

Отец покорно сел на сидение, Петрович влез вслед за ним. Водитель не спешил заводить мотор, только коротко кинул взгляд на наручные часы и сказал:

–Рано еще, постоим.

–Слушай, что я из тебя все тяну. Сам расскажи, что ты как маленький.– Взмолился Отец.

–Ты уже и сам все понял. Только ты слез на Рузаевке… то есть здесь, я отправился в Москву. Хоть отдохнул сутки от тебя. Знаешь, столько ты мне нервов попортил. Там меня забрали назад. Я доложил, что ты во столько-то и столько-то, тогда-то и тогда-то слез в Рузаевке. Пока в оперативке разрабатывали план твоего…– Петрович усмехнулся в нос и продолжил.– … задержания, меня, на всякий случай, отправили на «Юго-западную», чтобы ты не просочился между делом. От тебя всякого ожидать можно. Затем я вернулся, отдохнул денек другой и отправился сюда. Я здесь уже несколько часов прохлаждаюсь, тебя жду.

–Так, значит, меня и не думали отпускать? Я правильно тебя понял?

–Отец, ты такие вопросы детские задаешь. Ты думаешь, что можно вот так просто путешествовать по эпохам. Меня, если тебе интересно, двадцать пять лет к этому готовили, чтобы я дел всяких не натворил. А ты вот так просто захотел побывать в будущем и с тем остаться жить? Ты просто наивный сопляк. Не мне решать, как с тобой следует поступить. Я бы тебя, ей Богу, аннигилировал к чертям и прах твой по галактике развеял. Но от меня это не зависит.

–Ясно. Федералам верить никогда нельзя было. Что в мое время, что в твое. Кричали мне там, у Цватпы, вернись, дорогой, мы тебя сами отправим. А стоило мне самому вернуться, так вы на попятную… Пошли вы все с вашими моралями и устоями. Козлы.– Отец отвернулся к окну.

Он осторожно попробовал открыть дверь, но ручка не работала. Федералы свои операции готовят хорошо, и такой промах, как работающая дверная ручка– не в их манере.

–И что мы сейчас будем делать?– Спросил Отец тихо.

Тени сгущались. Нехорошее предчувствие овладело странником. Тот федерал, по большей части равнодушный, и уж точно не злобный, куда-то подевался, и ему на смену пришел расчетливый стремительный агент федеральной службы темпорального отдела. Он сидел рядом и собой излучал спокойную холодную решимость и беспрекословное подчинение долгу. Отцу стало неуютно рядом с этой машиной, посланной на его поимку.

–Что делать?– Переспросил федеральный агент.– Сейчас мы отсюда уедем, для начала.

Он тронул легонько за плечо водителя, и тот, поняв смысл этого жеста, привел машину в действие. Желтая «Волга» заурчала и медленно тронулась. Тусклые желтые фонари отражались в холодных черных лужах, уже успевших образоваться от моросящего дождика. В свете фар казалось, что небо затянуто серебряными нитками паутины, такой воздушной, что даже касание света разгоняло их в стороны. Машина двинулась в горку, чуть забирая вправо. Отец от нахлынувшей на него безнадеги потерял всякий интерес к окружающему. Мимо проплыла привокзальная площадь с унылыми лысыми серыми отцветшими газонами, проскочили кварталы многоэтажных домов, которые, не смотря на унылую скользкую осень, были достаточно живописными. Дорога уходила вверх на гору. Отец и не заметил, как маленький городок закончился. Впереди потянулась хмурая степь, едва освещенная Луной из-под низких туч. Справа на обочине дороги появился указатель, согласно которому Саранск находился в двадцати пяти километрах.

–Мы в Саранск едем?– Спросил Отец холодно.

–В Саранск, в Саранск.– Кивнул федерал.

В его голосе сквозили железные нотки, от которых по спине побежали мурашки. Отцу уже не хотелось с ним спорить или язвить. Напуганный жесткой суровостью своего похитителя, странник сидел смирно. Даже вопросы, которые хотелось задать, застревали у него в горле и очень хотелось кашлять.

–Зачем в Саранск? Что мы там забыли?– Проворчал Отец.

–Скоро все увидишь. И девку с клюкой и козла с кочергой.– Сказал федерал.

–Да не дергайся, Отец, никакого горя с тобой не будет. Только будь паинькой.– Кинул из-за спины водитель.

–Ну, к примеру, кочергу я уже увидал…– Проворчал Отец.– А ты бы как на моем месте вел себя? Паинькой?

Последняя фраза была обращена к водителю желтой «Волги». Водитель улыбнулся.

–Не знаю…– Сказал водитель.

–Палыч…– Начал, было, Отец.

–Тогда уж Петрович.– Поправил Отца федерал.

–Петрович, слушай, а почему ты со мной не сошел в Рузаевке, когда со мной ехал в поезде?– Спросил странник.

Вопрос был риторическим, тем более, Отец уже знал на него ответ. Отец хотел, лишь, разговором отвлечься от мрачных мыслей.

–Меня должны были забрать в Москве. Это– первое. Второе– нужно время, чтобы разработать план твоего возвращения. Третье– ты меня просто достал, я хотел от тебя немного отдохнуть.– Сказал федерал.

–Исчерпывающе. Что будем дальше делать?

–Тебе рассказать?– Спросил Петрович вызывающим тоном.

Отец кивнул.

–Сначала ты попытаешься от меня убежать, но у тебя ничего не получится. Хочешь узнать, почему?

Отец снова кивнул.

–Потому что,– продолжал Петрович,– я тебе сейчас сделаю инъекцию, и ты станешь послушный, как теленок.

Петрович достал из своей куртки пистолет-шприц. Отец попытался оттолкнуть от себя назойливого федерала, и пролезть на переднее сиденье, где дверная ручка должна была открыть путь на свободу. Федерал оказался много сильнее и проворнее Отца. Он схватил странника за руку, закрутил ее за спину. Отец взвыл, затем федерал приставил пистолет к шее и выстрелил. Звездный странник почувствовал тонкий, едва заметный укол в шею, затем его сознание затуманилось, все желания пропали, и он повалился на сиденье, не обращая внимания ни на что.

–А потом мы вернемся в наше время и я про тебя, наконец, забуду.– Закончил Петрович.– А пока лежи смирно, чтоб я тебя не слышал даже.

Отец лежал на заднем сиденье, едва прикрыв глаза. Для него осталось лишь молчаливое согласительное созерцание всего происходящего. Он знал, что он– Отец, знал что его похитил Петрович, знал, что скоро они отправятся назад в будущее, только все уже потеряло свой смысл. Ему было все равно, что он– Отец, что его похититель– стремительный оперативник темпоральной службы, что скоро он вернется туда, откуда родом его будущий сын и Рыжая. Ему было безразлично, что он ее по-прежнему любит, и ее нет рядом с ним. Теперь уже все равно. Сейчас Отец обрел новый смысл в жизни. Ему сказано: сидеть тихо, значит нужно сделать так, чтобы его не было даже слышно. Он прилагал все усилия, чтобы оправдать надежды, возложенные на него. Он старался не моргать, чтобы шорох ресниц не побеспокоил всемогущую десницу федерала. Отец старался дышать через раз, чтобы дыханием не нарушить священный покой Петровича. Он не смотрел по сторонам, дабы скрипом глаз не навлечь на себя беду, поскольку сказано: лежать смирно. Он будет лежать, даже если рядом пройдет Рыжая и станет его на коленях молить о прощении. Ему на это плевать, поскольку весь мир смотрит, как он стоит на страже покоя и тишины. Отец слышал, как его обсуждают два федерала, присланных из далекого будущего специально за ним. Он равнодушно пропускал слова мимо ушей, потому что они не несли за собой прямого приказа.

–Ох, и шебутной субчик,– ворчал Петрович.– Ты бы знал, как он мне кишки мотал в поезде. Там и без него было не сладко. Он чуть не избил какого-то несчастного глухого мужика. Мне так стыдно было, что хотелось сквозь землю провалиться.

–Наслышан,– махнул рукой водитель такси.– Говорят, он какой-то алгоритм открыл хитрый. Новичкам всегда везет…

–Слушай, смотри, его свалило жестко. Он еле дышит. Отец, дыши, давай. Трупа нам еще не хватало. Столько времени на него убить…

Отец стал дышать оживленнее, поскольку божественный голос велел ему дышать. Как ему было радостно, что он таким простым движением сможет удовлетворить высокие потребности своего лучезарного господина. Он стал дышать всеми двадцатью четырьмя ребрами, то, вздымая их вверх, к ключице, то, опуская к животу, помогая при этом и себе и священной деснице диафрагмой. Как это здорово дышать, как здорово работать диафрагмой, от чего весь кишечник так и прыгает от восторга.

Мимо пролетел синий дорожный указатель.

–Саранск. Сколько до него осталось?– Спросил Петрович.– Я не посмотрел.

–Пятнадцать километров. Интересно, между городами всего двадцать восемь километров. Нигде такого не встречал. Скоро уже приедем.

Федерал достал из кармана небольшой GPS навигатор, который использовали в двадцать первом веке рыболовы и охотники. Он указывал положение «Волги» и путь, который еще следовало проехать. Оставалось чуть менее трех километров. Водитель притормозил машину и свернул с дороги вправо, на грунтовую дорожку. Машину затрясло сильнее. Дождик немного утих. Маленькие, словно маковое зернышко, капельки уже реже ударялись в лобовое стекло машины. Водитель все больше удалялся от трассы Рузаевка– Саранск. В черноте ночи Отцу не было видно, куда они едут, да это и не имело особого смысла. Он дышал, потому что так хотел высший разум. Он сам ему так и сказал: Отец, дыши. Странник остановил свой взгляд на полу машины, поэтому то, что происходило за окном, он мог видеть только краем глаза, ведь высший разум не дал ему команды смотреть по сторонам и запоминать дорогу. Вот, если бы он так сказал, Отец бы сидел и запоминал. А пока он просто дышал и старался делать все так тихо, чтобы не разочаровать своего всемогущего повелителя.

Водитель подвел машину к старому заброшенному коровнику, стоявшему одиноко в степи. Возле ветхого строения стояло несколько опавших голых берез, которые скрывали за собой обвалившийся забор и задний двор от глаз любопытных. Остановив машину на заднем дворе, чтобы ее не было видно с трассы, водитель заглушил двигатель и вышел из машины. Он обошел желтую «Волгу» и открыл дверь Петровичу, поскольку задняя дверь открывалась только снаружи.

–Выходи,– скомандовал федерал, обращаясь к Отцу, и вышел в ночь.

Отец был осчастливлен новым прямым обращением высокого господина. Он постарался сделать это грациозно, поскольку приказ о тишине еще никто не отменял. Очутившись на свежем морозном воздухе, смоченном выделениями черного неба, Отец зашатался. У него закружилась голова, но он постарался сохранять равновесие, которое пришло минуту спустя.

–Стой здесь.– Скомандовал Петрович.

Отец был счастлив слышать голос своего повелителя. Он казался таким чистым и небесным, что захватывало дух от торжества. Но он дышал, стоял и старался не двигаться. Это было здорово стоять и молчать, напрягая лишь межреберные мышцы.

Петрович посмотрел на часы, недовольно пробормотал, что они рано приехали, потом принялся расхаживать вокруг машины, нет-нет перекидываясь несколькими словами со своим однополчанином. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь тихим порывом ветерка, мелкими каплями воды, сыплющими с неба, да шорохом обуви о щебень.

Отец понимал, что они ждут зонд, который должен будет появиться минуты за две до начала темпорального путешествия. Он помнил, как выглядит зонд. Его Отцу как-то показал Декс. Зонд выглядел маленьким дюймовым шариком из черного матового металла. Он был оборудован антигравитатором, чтобы быть независимым в любой обстановке, небольшим антигравитационным двигателем да автономным наногенератором. Его отправляли в прошлое на высоту, чуть превышающую среднюю высоту деревьев, чтобы снизить вероятность его материализации в окружающих предметах, загодя, минуты за две, чтобы он сумел прибыть на место темпорального действия. Его задача была простая. Он должен собрать сведения об окружающей обстановке, точные координаты объекта перемещения, зафиксировать момент темпорального перемещения и его характеристики, затем вернуться в заданную точку пространства, чтобы его можно было вернуть назад. Вот и все. Получив зонд, механики темпоральных перемещений обрабатывали данные, сверяли фактические пространственные координаты и темпоральные характеристики возмущений с расчетными, затем приводили темпоральную установку в действие. Все гениальное просто.

Оба федерала прохаживались вокруг машины, изредка бросая взгляды на наручные часы. Отец ждал. Наконец пленник для себя отметил божественный голос, который проговорил:

–Вот он. Появился.

В темноте неба нельзя было ничего разобрать, только федерал его все равно увидал.

–Все, пора. Отец за мной.– Сказал Петрович и направился на растоптанную площадку, чуть усыпанную желтым песком, чтобы было легче ориентироваться в вечернем сумраке.

Отец повиновался. Он медленно двинулся к Петровичу, который уже стоял на тонком слое песка, и встал рядом. Водитель остался стоять, где стоял. Ему еще не было время возвращаться. Какая-то неведомая миссия не позволяла ему вернуться к себе домой. Черный металлический зонд медленно обошел одиноко стоящих двух мужчин и завис невдалеке, словно наблюдая за ними.

–Ладно, все, давай, пока.– Махнул Петрович своему провожатому.– Скоро увидимся.

Таксист коротко кивнул федералу и направился к машине. Ждать оставалось совсем немного. Отцу было все равно. Стоять, дышать или бегать, отправляться в будущее или погибнуть во цвете лет. Все было безразлично. Единственное, что имело для него значение– приказы своего командира. Если бы тому взбрело в голову сжечь Отца, тот не задумываясь и на мгновение, сам бы облил себя бензином и поджег. Но Петрович не был кровожадным, да и убийство– есть убийство во все времена. Опьяненный сильным зомбирующим психотропом, Отец был лишен воли. В голове не было ни единой мысли. Если бы Петрович попросил Отца поведать все свои сокровенные тайны, если бы таковые имелись, странник выложил бы их все и был бы при этом счастлив.

Весь мир перевернулся и исчез. Вокруг поплыли немыслимые разноцветные пятна, пожирающие все вокруг. В лицо дунул такой ветер, что казалось, что он снимет всю шкуру с головы. Не было больно и не было холодно. Моросящий дождь исчез, будто его никогда и не было, осталась лишь прохлада между лопатками, когда он шаг за шагом пробирался туда. Руки и ноги стали чужими. Если было бы желание, можно над ними посмеяться вволю. Отец таял как воск. Его жирное брюхо растеклось по ногам, которые тоже оплыли и стали короткими, словно их отрубили. Они превратились в ласты, и стало очень удобно плавать. Отец расцепил пальцы, которые запутались в его густом меху, покрывавшем все тело, и прыгнул в горящую серу. Сейчас время линьки. Когда спадают перья, которые он носил два предыдущих года, остается подшерсток, затем он превращается в густую шерсть. Он брал из хвостовой сальной железы жир клювом и размазывал его по густому ворсу, приглаживая его, чтобы он не мешал ему плавать. Теперь нужно дождаться, пока новые перья не вырастут. За это время поспеют его яйца, которые ему приходилось высиживать на холодном снегу. Сера горела все ярче. Отец плавал в ее бурлящем тепле. Теперь ворс спекся от жира и жары и стал похож на панцирь. Теперь он защищен, теперь ему будет лучше высиживать яйца, которые нужно собрать в кучу. Малыши, даже еще не вылупившиеся из яиц, уже стали неугомонными. Они раскатывались по снежной долине в своих овоидах.

Теперь он стал синим гуманоидом, парящим в облаках. В воздухе взревела сирена, от которой разлетелись стекла в окнах. Так извещали всегда, когда приходят самки. От них никуда не деться. Его синяя кожа приобрела от гнева желтый оттенок. От этих самок можно ждать чего угодно. Они приходили и выпивали мозг до последней капли, оставляя свои жертвы высыхать на солнце. Затем они заберут и остатки, когда тело высохнет настолько, что кожу можно будет выделать для модных кошельков. Пока их нет, жизнь кипит, делаются научные открытия, пишутся книги и стихи. Но приходит день, когда самки активируются. Они теряют рассудок и идут крушить все на своем пути. Еще вчера она принесла тебе наследника, сегодня она приходит, чтобы сожрать мозг. Когда приходят самки, города пустеют. У кого есть бункера– запираются в них. У кого есть личный транспорт, собирают друзей и уходят в пояс астероидов, чтобы там найти безопасность. Некоторые самки прилетают и туда, и тогда в космосе остаются липкие пятна на полу орбитальных убежищ, и измученные мертвые тела, из которых потом пошьют кошельки и сумочки. Несколько дней в месяц царствуют они. Приходится глубже забиваться в щели и не выказывать носа. Нужно на несколько дней забыть про еду и воду, чтобы остаться живым. Самки приходят иногда с опозданием на несколько дней, или приходят раньше, заставая больше жертв врасплох. Чем позже они приходят, тем бесчинства, которые они творят, безумнее и жестче. Они крушат все, что находят у себя под рукой. До дня спаривания еще очень далеко, а, значит, у самок бесчинства в ходу. Чем ближе ко дню зимнего солнцестояния, когда самки придут за похотью, тем они становятся раскованнее и дерзче. Лишь немного после того, как солнце наклонится к зиме, они немного умерят свой пыл. Когда самки теряют свой рассудок, они могут выпить мозг и у своего потомства. Некоторые самки во дни их буйств теряют рассудок не до конца, сохраняя способность к управлению летательными аппаратами и системами поиска живых организмов. Эти самки страшнее всего. Они могут выследить и на морском дне и в холодных спутниках внешних планет. Убивать самку нельзя. Потому что неизвестно фертильна она или нет. Если фертильна, тогда это будет большой урон в генофонде планеты, если она не фертильна, коих большинство, тогда другое дело. Но их не различить. Несколько дней в месяц они правят планетой. В это время стихают все производства и искусство, остается только инстинкт самосохранения, да самки.

Когда несколько дней не пьешь, кожа становится тонкой и бархатистой. У нее появляется серебристый матовый оттенок, который очень гармонирует с синими лицами самок, поэтому они очень любят такие кошельки и сапожки. Пусть это цена чьей-нибудь жизни, это все равно, зато это так красиво. У него кожа пожелтела. Быть может самки и в этот раз его не найдут. В прошлый раз ему пришлось сидеть в темном подвале восемь суток, прежде чем самки ушли. Сколько будет на этот раз? Он посмотрел на перепонки между пальцами. Сейчас они прочные и упругие, скоро они покроются морщинами и потеряют былую силу. Они станут мягкими и податливыми. Только бы самки не нашли, тогда все наладится. Пить во время их буйства нельзя, иначе навлечешь на себя самку. Они любят сочный мозг, еще лучше, если это будет сытый мозг, он приятно горчит в горле. Поэтому пить нельзя. Есть тоже нельзя. Самка по запаху может найти тебя и съесть мозг. А потом еще долгое время твою кожу будет таскать на плече или в ридикюле или на ногах. Он протер в последний раз свои кожистые крылышки, не скоро удастся полетать в перистых облаках, и побрел в свой подвал, где предстояло несколько суток не спать, трястись от страха и быть голодным и иссушенным.

Появилась черная дверь, за которой, Отец знал, было блаженное спокойствие, за ней ему бояться нечего, его не найдут. Он открыл дверь, его ослепило яркое солнце, которое могло уместиться у него на ладони. Он прикрыл мигающие глаза свободной рукой и успокоился. Его стало трясти. Это была не нервная дрожь. Это было что-то другое. Потом и это потеряло всякий смысл.

Последнее, что Отец услышал было:

–Все, теперь спи.

И он уснул. Он лежал и ничего не видел. Он спал и не видел снов. Он спал, и ему было все равно: долго ли он спит, зачем он спит, хочет ли он спать, и проснется ли он вообще. Он спал, а остальное не имело смысла. Всем спать. Пусть все станет тихо и призрачно. Пусть и солнце прикроет глаза. Пусть уймется движение электронов, пусть остановится все на свете. Всем спать.

И он спал. А когда пришло время, он проснулся.

Он лежал на серой пластиковой площадке, окруженной стенами из такого же серого пластика вокруг. Когда в прошлый раз он попал в это время, он оказался в точно такой же камере. Это всего лишь приемная платформа. Он это знал. Сейчас его заберут. За ним придут и заберут. Так было в прошлый раз, так будет и в этот. Он знал это. Сейчас возникнет черная арка выхода, придет кто-нибудь и уведет его. А пока можно полежать на спине, закинув голову. Бог мой, как приятно полежать на спине.

Отец привстал на локте. Он в будущем. Это факт. Мерное дрожание пола– признак того, что он в космическом корабле, и он движется, это два. Три– действие психотропа прошло, это значит, что он снова ответственен за свои поступки. Хорошо. Удивительное средство. Отец вспомнил свои ощущения, когда был под действием лекарства. Ему было плевать, куда он направляется и зачем. От этих воспоминаний к горлу подступила тошнота. Ему больше не хотелось переживать эти ощущения, пусть даже тогда ему было хорошо.

Если предположить, что средство выводится из крови естественным путем или гидролизуется, на это нужно не менее нескольких часов. Пусть Петрович ему сделал инъекцию за час до возвращения, значит здесь, в будущем, он находится уже несколько часов.

Ждать пришлось недолго. В небольшой комнатке возник выход и сквозь черное зеркало нашел себе дорогу Декс, Веганская рептилия– телепат. Одет он был в серебристый комбинезон, который был изготовлен специально для него услужливым автоматическим гардеробом. Отец несколько по-другому представлял себе униформу космического флота. Но, какая уж есть. Значит им так удобно.

–Здорово, лягушка путешественница,– поздоровался Декс.

В его словах было немало иронии.

–Здоровее видали.– Кивнул ему Отец со своего пластикового постамента.– Что, опять мне мозги мыть будешь, или без этого обойдемся.

–Не буду. Ты себе, наверное, сам сказал много. Что тут добавить.– Декс вытянул свои глаза, которые хитроумным способом крепились на стебельках зрительных нервов, и направил один глаз на Отца, вторым осматривал помещение вокруг.

–Декс, может ты мне объяснишь, зачем меня второй раз украли. Вам без меня хлопот мало что ли?– Спросил Отец усталым голосом.

Он выспался, только усталость, которая в нем накопилась за истекшую бешеную неделю, было трудно изгнать из головы. Отец сел на край пластикового стола, на котором лежал до сих пор, и спустил ноги. Руками он старался прикрыть то самое место, которое наградило его деньгами и билетом до Москвы.

–Отец, когда мы тебе предлагали остаться с нами, чтобы мы тебя нормально, как всех людей проводили домой, что ты нам сказал?– Проскрипел Декс и уселся на хвост, как это делают все австралийские кенгуру.

–Послал вас к такой-то матери, и дело с концом.– Ответил Отец.– Вы бы меня никогда домой не отпустили. Этому я нашел подтверждение в базе. Это вы и продемонстрировали, когда сейчас меня снова украли. Так что, поправь меня, если я не прав, почему бы мне вас всех не послать куда подальше?

–Отец, ты производишь впечатление разумного человека,– сказал Декс, и повернул к нему оба глаза. Потом добавил,– иногда. Но сейчас ты несешь такую чушь, что слушать больно.

–Это еще почему?– Удивился Отец.

–Да все потому… Как ты думаешь, не хватит ли этому континууму парадоксов? Ты ушел в прошлое со всеми знаниями, которые должны еще только будут появиться несколько столетий спустя. Ты забираешь с собой спасательный космический шлюп. Если бы он оказался в надежных руках, это дало бы преимущество в миллион процентов любой державе. Один только этот здесь никчемный шлюп мог поставить ваш мир на колени. С его помощью в вашем времени, можно захватить всю планету. Ты этого не понимаешь? А так бы оно и было, если бы ты его не спрятал куда-то.

–Декс, не неси чепухи. Это ты сейчас говоришь такие глупости, что мне плеваться хочется. Этот мир стоит не потому, что вы меня вернули. Я тоже много думал над этим. Сегодня не известен факт захвата одним государством власти над всей планетой?– Спросил Отец.

Декс молчал.

–Отвечай.– Настаивал Отец.

–Нет.– Ответил Декс нехотя.

–Это значит, что этот шлюп никто не использовал и не смог использовать, это так же значит, что время просто так не обмануть. Я на собственном опыте успел в этом убедиться. А вот, если бы вы меня оставили в моем времени, от этого никто бы не пострадал, хочешь ты в это верить или нет. Никто. Все были бы счастливы. Если вы так печетесь о сохранности своего континуума, вы достаточно сами сделали, чтобы его уничтожить. Одного этого бугая, Петровича, четыре раза в мое время отправляли. Это вам не парадокс, что человек, причем один и тот же, который даже еще не успел родиться, находится одновременно в четырех местах в прошлом, в одно и то же время? Это вам не парадокс, или это– шуточки?– Отец разошелся.

Декс молчал.

–А то, что вы меня заставляете лететь к черту на рога, на Цватпу, чтобы я, рискуя жизнью, вернулся домой. Декс, как это все называется? Я тебе скажу. Это– свинство, самое настоящее свинство. Затем, без моего благословения, вы забираете меня назад. Для чего? Ладно, в первый раз забрали. Вами тогда какие-то благородные мотивы возымели силу. Изучение неведомой цивилизации. Но сейчас то что? Сейчас вы заботитесь о собственной шкуре. Континуум решили сохранить. А то, что сами его терзаете налево и направо, это все нормально? Сейчас что от меня нужно?– Уже кричал от возмущения Отец.

–Ты все сказал.– Терпеливо просил Декс.

–Все.– Выдохнул Отец.

–Тогда слушай. Во-первых, твой алгоритм работает…– Начал было Декс, но Отец махнул на него рукой, видимо, собираясь разразиться очередной тирадой.– Нет, ты послушай. Твой алгоритм работает. Мы расшифровали много сообщений из того мира. Твой алгоритм помог многое понять. Понимаешь, сейчас мы стоим на пороге какого-то колоссального открытия. Скоро должно что-то произойти, об этом говорят все прогнозы на будущее. Во-вторых, ты нам можешь понадобиться, ведь эти сигналы до сих пор передают код твоей ДНК. Возможно, тебе предстоит принять участие в чем-то очень грандиозном, о котором и мы то мечтать не смеем. А в-третьих, ты не должен возвращаться в прошлое с нашими знаниями. Для начала мы должны тебе, хотя бы, стереть всю память. О нашем времени, разумеется.

–Слушай, Декс, ты это мне и в прошлый раз говорил. А мне пришлось прожить у вас около года. За это время вы меня свозили лишь дважды к точке прохода. Ничего не случилось, ни чего не произошло. А я потом все время болтался в конверте, да с Рыжей амурничал. Я так больше не хочу. Сам посуди: сейчас я знаю, что у цватпахов установка рабочая, значит, если я вернулся к себе домой один раз, значит, смогу вернуться еще раз. А добраться до них я смогу. Смог же я стащить у вас невредимый шлюп, значит, и еще раз стащу. Что мне помешает? Уж никак не вы.

–Не сможешь.– Сказал Декс.

–Это еще почему?– спросил с вызовом Отец.

–Помнишь про два несанкционированных темпоральных перемещения? Помнишь!– Декс довольно кивнул.– Еще как помнишь. Третьего не было, значит и не будет никогда. Понял? Или с тобой что-то случится, или с установкой пойдет что-то не так. Понимаешь? Третьего темпорального перемещения не будет, потому что первые два уже исчерпаны.

Это была правда. Первое темпоральное возмущение было, когда цватпахи испытали свою установку. Второе– когда Отец вернулся к себе домой. Он уже думал над этим. Третьего не будет. Отец поник. Это правда, третьего не будет, значит идею с цватпахами можно отсечь уже на этом этапе. Он никогда больше не увидит милых пернатых пингвинов, которые были к нему добры. Он никогда не будет забавлять их детенышей в хвойных аллеях парка. Ну что ж, так тому и быть. Значит, придется правдами и неправдами завладеть официальной темпоральной установкой, которую так хорошо охраняют федералы. Поживем– увидим. Придется их обмануть и отправиться на испытанной установке. Что Отцу мешает захватить этот вот космический челнок, который в своих недрах таскает машину времени? Найти где-нибудь оружие, захватить его, вернуться в космос, где когда-то была Земля, и вернуться. Все просто. Нужно просто об этом хорошенько подумать.

Декс был телепатом, посему, прочтя все тайны, которые рождались в голове Отца, сказал:

–Отец, ты это выбрось из головы. Здесь на корабле столько федералов, что тебе с ними не справится и с целой противоастероидной батареей. Разрешение на пуск установки дает Земля. Понимаешь? Земля. Тебе на Земле в этом помогать никто не возьмется. Это очень жесткое правонарушение. Никто. Не думай даже об этом. Я тебя очень прошу.

–В мозгах моих рылся? Не смей больше.– Сказал Отец приглушенно.– Все равно я у вас не останусь. Все равно убегу. Пусть это будет стоить краху этого континуума, о котором вы, кстати, печетесь меньше моего.

–Отец.– Строго сказал Декс.– Никто тебя здесь держать не собирается. Сделаешь свое дело, отправишься домой. Это я тебе обещаю. Не от федеральной службы тебе говорю, но от себя лично. Я тебе обещаю.

Отец недоверчиво посмотрел в глаза Дексу. Немигающие глаза смотрели на него. У веганцев нет привычки опускать глаза при пристальном взгляде. Этому их эволюция не научила.

–Правда?– С надеждой в голосе спросил Отец.

–Правда.– Декс кивнул головой.– Обещаю. Ты знаешь, мои слова чего-нибудь стоят.

Действительно. Отец заметил, что Декс ему никогда не врал. Он всегда говорил правду. Есть расы, для которых ложь– понятие неприемлемое, Декс к этой категории не относился. Он никогда Отцу не врал, или, по крайней мере, в этом уличен не был, что можно считать понятиями тождественными.

–Сколько времени еще пройдет, прежде чем вы, наконец, избавитесь от меня?– Спросил Отец.

–Не знаю. Скоро. Очень скоро.– Покачал с сомнением головой Декс.– Ну, что, пойдем уже? Не засиделся ли ты здесь?

–Опять карантин?– Спросил Отец.

–Нет. Это было в прошлый раз.– Отмахнулся Декс.

–Что изменилось?– Отец обрел уже некое самообладание.

–В прошлый раз тебе нужно было у нас адаптироваться. В этот, надеюсь, нет. Здесь ты уже бывал. Didn’t you?

–Бывал.– С грустью в голове сказал Отец.

Бывал и еще как. Здесь Рыжая, здесь его сын. Кстати!!!

–Кстати, Декс, по вашему времени, когда я улетел отсюда?– Спросил Отец.

–Около полугода. Операции по твоему поиску в системе Цватпы заняли около трех месяцев. Когда ты улетел и оттуда, прошло еще около трех месяцев. За это время нужно было подготовить оперативников…