Текст книги "Polo или зеленые оковы (СИ)"
Автор книги: Алексей Зайцев
Соавторы: Владимир Федоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 58 страниц)
Дети были везде. Им было запрещено находиться в секретном блоке, где содержали Отца, но, после снятия запрета на свободное перемещение, забегали и туда. Они были ласковыми, словно кошки. Они ластились к Отцу и повизгивали от удовольствия, когда он трепал их гладенькие блестящие перья на жирных боках. Они буквально похрюкивали, когда Отец чесал им шею и спину. Детишки не отходили от Отца, облепив его со всех сторон, и по-детски заискивали перед ним, чтобы получить свою долю почесываний. Отцу нравилось возиться с детьми, которые от рождения все были исключительными пловцами, которые ныряли и плавали вместе. С каждым днем детишек становилось все больше. Отец не различал их, но привык к вездесущему пристальному вниманию к своей персоне. Маленьких цватпахов забавлял вид Отца, его способ передвижения. Они не могли разуметь, что разумное существо может передвигаться на двух палках, которые еще и сгибались посередине. По их мнению, это было очень неудобно и не совсем безопасно. Они жестами предлагали ему кувыркаться, как это делали они с рождения. Отец на забаву кувыркнулся, от этого пируэта детвора пришла в неописуемый восторг.
Дети были неотъемлемым атрибутом жизни цватпахов. На планете отсутствовали детские сады. Цватпаху не пришло бы в голову и в страшном кошмаре оставить свой выводок кому бы то ни было. Дети росли рядом с родителями, а следовательно, в общине этих чудо-пингвинов в порядке вещей были служебные династии. Как Отец выяснил позже, школы (в традиционном понимании) тоже отсутствовали ввиду своей ненадобности. Отец это мог объяснить лишь коллективным разумом, который формировал единое информационное поле планеты. Это может показаться скверным, но такова селяви, как говорят французы. А детишки постигали азы профессии, если можно так выразиться, с пеленок, обучаясь у своих родителей не отходя от кассы.
Отца несколько обескуражил тот факт, что его цватпахи приняли в свой ментальный круг. Чумичка поведал, что цватпахи могли его понимать на телепатическом уровне, в ответ на что Отец несколько озлобился, однако многие необъяснимые вещи встали на свои места. До Отца не доходило, как при таком малом словарном запасе Чумичка мог понимать довольно живую и крайне усложненную эпитетами речь инопланетника. Теперь этому нашлось объяснение. Телепатические способности у цватпахов были различными. Кто-то владел телепатией, словно заяц балалайкой, а кто-то был неплохим экстрасенсом.
Отец для себя не раз отмечал бессловесное общение этих существ. Они могли, не говоря ни слова, вдруг, резко сбиться в стайку и куда-то укатиться. Они также могли, не сговариваясь предварительно, затеять какую-нибудь возню.
Чумичка постепенно постигал русский язык, и час от часа диалоги становились более оживленными. Отец выяснил, что у него есть и родное имя, которым его наделили родители при рождении, оно отдаленно напоминало Чи Хуа Пень Бень, однако странник отказывался его выучить и продолжал его величать Писарем Чумичкой. Цватпах был лишен некоторых предрассудков и относился к своему новому имени более чем терпимо. Он стал доверенным лицом Отца на планете, поскольку кроме него внятно по-русски не говорил никто. А кроме того Чумичка пристрастился к «воткак». Так он величал разбавленный водой из ручья спирт. Он с Отцом иногда напивался до чертей, что иногда становилось страшно, а на утро стыдно. Поскольку Чумичка, обладающий волнующими способностями в лингвистике и телепатии, был еще и единственным цватпахом, к которому инопланетник выказывал свое расположение, начальство прощало его частые послабления. Отец иногда сам запрещал Чумичке напиваться, поскольку боялся, что жирному пингвину как-нибудь придет абстинентный синдром, и заставлял его делать перерывы. Десятым чувством звездный странник понимал, что Чумичка причащается иногда в одиночку, поскольку в научном городке проблем со спиртом не было, а экстерьер по утрам у ученого был не в лучшем виде. Отцу приходилось даже журить его за несанкционированные паузы в работе, но Цватпах замирал в ступоре, делая вид, что не понимает своего учителя. Отец иногда брал себе в компаньоны Суслика, когда Чумичка находился в коме или был отлучен от спиртного. Но радость от такого собеседника была очень сомнительной, коль скоро доза у последнего была меньше чем минимальная терапевтическая для Отца, да и особым словарным запасом он не отличался. Охранники редко отличаются высокими умственными способностями.
Однажды Чумичка пригласил Отца в лабораторию, где его дожидался Бык.
–Атисьсь, Быка ждет тибя там.– Цватпах махнул крылом в сторону лаборатории.
–Чего ему нужно?– Спросил Отец.
–Твоя желеска там.– Ответил Цватпах и развел крылья в стороны в страшном смущении.
–А, это другое дело. Пошли.– Сказал Отец и пошел впереди Цватпаха, который кувыркался чуть сзади.
Зайдя в лабораторию, Отец обнаружил свое добро, разложенное на столике. Вокруг стола стояло несколько цватпахов с умными лицами. Видимо местные инженеры, подумал Отец. На треногах поодаль стояли камеры и следящая аппаратура, чтобы не упустить и детали происходящего.
–Ну, что, чертеняки, не по зубам вам земные железки? То-то же. Я вам что говорил?
Отец подошел к столику и с любовью, словно старых знакомых погладил. Компьютер, диски с глобальной урезанной базой данных, антигравитатор, генератор иллюзий, все находилось в видимом порядке. Для себя Отец заметил, что охранников больше не звали.
–Чего?– Спросил Отец у Быка.
Цватпахи перебросились парой фраз и Чумичка сказал:
–Быка хатель знай что это.
–А у самих мозгов нет?
Чумичка поворковал с окружением и произнес:
–Быка не знает. Наша не умей такой.
–Это я уже понял. Ладно. Дуй за спиртом, сейчас жахнем по маленькой, и сядем за уроки.
Глазки у Чумички заблестели. Видимо накануне Писарь прикладывался к зеленому змию, поскольку выглядел неважно. Но, зная чудодейственное свойство спирта приносить облегчение после вчерашнего, заставило Чумичку немедленно исполнить просьбу Отца. Фляжка оказалась на столе. Отец сделал добрый глоток и передал фляжку Чумичке. Тот осторожно покосился на Быка и замахал хвостом, показывая свою нерешительность в пугающей близости к своему начальству.
–Ладно, не грусти, сынок, сейчас мы поправим ситуацию. Будет и на нашей улице апельсиновый дождь. Переводи, давай.– Отец повернулся к Быку.– Дело такое, дружище, прими семь капель на грудь могучую, это залог всеобщего успеха.
Переводить и не потребовалось, Бык отшатнулся от протянутой ему фляжки и весело завилял хвостом.
–Ты ему скажи: не будет пить, я заупрямлюсь.– Отец ткнул фляжкой в жирное брюхо цватпаху.
Бык ожесточенно жестикулировал, показывая Отцу, что ему очень дорога жизнь и что было бы очень глупо расстаться с ней в таком молодом возрасте. Отец был неумолим.
–Я тебя научу водку пьянствовать, пей, … твою мать.– Отец свирепо засверкал глазами.
Цватпахи зашумели, убеждая жирного суправизора, что его смерть будет не напрасной, и что этот подвиг все цватпахи пронесут в веках впереди планеты всей. Бык вздохнул, взял флягу и сделал глоток.
–По мужски.– Кивнул Отец, присаживаясь на корточки к столику с железками.
Повисло молчание, будто Отец только что убил старушку. Бык выдохнул, затем метнулся к ручью, что тек возле дальней стены, и принялся пить из него. Цватпахи смотрели вслед Быку как обычно глядят на больного с генерализованным колоректальным раком, прогноз которого очевиден, пусть он еще жив. Бык вернулся к столику в уже довольном расположении духа. Отец ткнул флягой в ближайшего цватпаха и для убедительности надул щеки. Несчастный покосился на остальных цватпахов, на Быка, который начал уже пошатываться, но фляжку брать отказывался. Завязалась дискуссия, смысл которой был ясен и без перевода. Отец для убедительности отпил сам немного из горлышка и продолжил настаивать. Отпил и этот несчастный, затем фляжка пошла по кругу, пока в лаборатории не осталось ни единого трезвого пингвина.
Цватпахи смотрели на Отца остекленевшими глазами, мало понимая в происходящем, и покачивались, словно большие черные кегли на ветру. Отец включил голопроектор, активировал компьютер, который к удивлению заработал, надел шлем и погрузился в базу. Достав достаточное количество сведений о солнечной системе, он передал данные в голопроектор, который засветился синими огнями. Над столом повисла солнечная система в своем величии и многообразии. Цватпахи от неожиданности отскочили от столика и удивленно уставились на светящиеся круги в пространстве. Отец ткнул в третью планету от Солнышка.
–Вот она, родная, отсюда я родом. Туда и стремлюсь.
Вот чудеса, подумал Отец, пришлось улететь с Земли, чтобы на нее же вернуться.
Пьяные цватпахи пытались сконцентрироваться на пунктирах траекторий планет. Бык что-то буркнул в сторону, Суслик тут же подорвался, как раненый и принес еще флягу со спиртом.
–Брат, ты погоди,– попросил цватпаха Отец, зная на собственном опыте, что двух глотков для пингвина– это уже жесткая передозировка. Но Бык ничего знать не хотел. Он приложился к фляжке, затем передал ее по кругу.
–Ясно, алкоголики,– молвил Отец.– Чудеса мироздания сейчас вас интересуют меньше всего.
Фляжка снова пошла по кругу, на сей раз без уговоров. Когда она дошла до Отца, в живых остались только сам центрфорвард, Чумичка, Суслик да Бык, вегетативная масса которого позволила выдержать алкогольную атаку. Черно-белые пингвины падали молча, как подкошенные, каждое падение сопровождалось громким вздохом и богатырским храпом на исходе.
Ясно, подумал Отец, в живых осталось только трое из восемнадцати ребят. Ему вспомнился рассказ знакомого геолога, поведанный ему за рюмочкой чая. Геолог молвил, что волею судеб ему суждено было оказаться в маленькой сибирской деревушке, основанной староверами. Геолого-разведывательный отряд был вынужден остановиться в селение, где необходимо было пополнить запасы продовольствия и воды. Остановились у здоровенного русского бородача в огромном деревянном доме. Старообрядец был очень рачительным хозяином дома, не знавшим алкоголя. Своими руками он построил усадьбу, в которой жила добрая старушка жена и куча сыновей, помогавших по хозяйству старику. В хозяйстве бегало по двору куча жирных гусей и кур, в грязи копошились хряки неимоверной толщины. В стойле мычало несколько коров, пара лошадей ухоженных и опрятных стояли на привязи у околицы. Вокруг дома старообрядец раскинул сад, где лелеял картофель и помидоры. В селении, состоявшем из пятидесяти дворов, было очень уютно и красиво. Тенистые аллеи обрамляли сельские дорожки, местами переулки были уложены ровными со скрупулезностью подогнанными друг к другу досками. Хозяйства были обнесены ровными и чистенькими заборчиками, которые выкрашивались ежегодно. Добродушные и трудолюбивые люди здоровались с незнакомыми геологами и предлагали свои услуги.
Пополнив свои запасы у трудолюбивых крестьян, геологи накрыли отходную. Собрали немало народа в приютившем их доме и выставили горькую. Попировали всласть, наутро отбыли, благословляемые двупалым крестным знамением. На этом бы можно было и закончить рассказ, да только это– начало. Случилась нужда судьбе злодейке забросить этого геолога в эту же самую деревню несколько лет спустя. Идя по улочкам, геолог не узнавал этих мест. Везде царила разруха и уныние. Некогда ровные и выкрашенные заборчики покосились, местами и вовсе отсутствовали, на уцелевших краска слезла и древесина потрескалась, приобретя черный мертвецкий цвет. Добротные дома превратились в жалкие неухоженные лачуги с прогнившими крышами и черными некрашеными подоконниками, на которых некогда росли пышные кусты герани, теперь пустыми. Некоторые дома отсутствовали, на их месте чернели обуглившиеся головни пожарищ. Переулочки походили на отхожее место, где печальные лужи царствовали безраздельно, где слякоть и нечистоты стали полноправными хозяевами. На улицах уже и не встретить добродушные лица. Прохожие, нет-нет попадавшиеся путникам, прятались в своих землянках, спеша поскорее прикрыть за собой дверь. Уже не раздавались веселое мычание коров, блеяние овец и ржание лошадей. Молчание. Изредка тощие ощипанные куры, завидев странников, опрометью перебегали улочки, ища себе надежное убежище.
Разведчики не верили своим глазам. После торжества успеха и доброго труда на смену пришло ошеломляющее опустение и разруха. Подойдя к дому своего давнего знакомого, пустившего к себе на ночлег геологов несколько лет назад, охотники за минералами не узнали дом. Его постигла та же участь, что и его соседей. Крыша прогнила, огромные щели в деревянном настиле криво усмехались над путниками, словно упрекая их: видите, что вы наделали, какое зло вы принесли с собой в этот былой рай, пусть вам будет стыдно за все то горе, которое следует за вами и всюду будет следовать далее. Пустые оконные рамы, словно беззубый рот, криво усмехались. Забора не было и в помине. Хозяин, встретивший их на пороге, был облачен в жалкое рубище цвета картофельной ботвы. Спутанная борода и поредевшие волосы на затылке уже много месяцев не знали мыла и гребня. Воспаленные красные глаза не узнавали гостей. От старообрядца за версту несло как от навозной кучи. Старушка пояснила, что все это от алкоголя. После ухода геологов, в деревне стало процветать повсеместное пьянство и разврат. Хозяйства пришли в запустение. Дорогого стоило добрым крестьянам научиться пить водку.
–Ясно,– повторил Отец и поднялся на ноги.– Сегодня конференция отменяется.
Чумичка с Быком подняли на Отца осоловелые глазки, затуманенные алкоголем, но последовать за ним отказались. Чумичка что-то чирикнул и с почтением протянул Быку фляжку со спиртом. Отец, захватив с собой компьютер и шлем, пошел вон из лаборатории. Краем глаза он отметил, что Бык сделал глоток из фляжки, затем Отец спиной почувствовал, как навзничь рухнул пингвиний босс, затем, чуть позже последовали еще два падения.
Вернувшись в свою комнату, Отец расположился на кровати, активировал базу и надел на голову шлем.
–Боже может!– Вскликнул Басмач, поднимаясь с гамака, растянутого в ветвях старых деревьев,– Отче, иже еси на небеси… Какие люди и без наручников!
–Здорово, бродяга.– Отец подбежал к старому другу, с которым в последний раз очень не вежливо расстался.– Рад тебя видеть. Как дела?
–Как в курятнике,– засмеялся Басмач.– Как еще могут быть дела?
–А это еще как?
–А кто выше– тот на голову плюет, вот так, дружок.
–И кто же в этот раз тебе на голову наделал?
–Вон, тарбаган твой.– Басмач кивнул в сторону Пиначета.
Маленький медвежонок хмурый сидел меж деревьев и, насупившись, наблюдал за рыбой, плещущейся в тихой заводи близ водопада.
–Пиначет, мальчик мой, привет, медведь.– Отец подошел к коале и подхватил своего старого приятеля на руки. Медвежонок закряхтел и стал тереться о щетину. Отец трепал ему загривок и шептал.– Привет, мой хороший, да ты же мой золотой ребенок.
–Отец, рассказывай, чего у тебя нового.– Басмач легонько пихнул Отца в бок.
–Сам все знаешь. В мозгах поройся, все поймешь и без того.– Отец пошел с коалой к речке и сел на берегу, довольно протянув ноги к самой воде.
–Да уже порылся. Что ж, я рад за тебя, что ты до сих пор еще жив. Я так разумею. С твоими жизненными принципами ты долго не протянешь.– Басмач сел рядом с Отцом.
–Объяснись.– Отец вполоборота повернулся к Басмачу.
–А что тут объяснять. Вот ты сам что думаешь? Я имею в виду: в ближайшее время.
–Установку исправлю и отправлюсь к себе, чего тут думать.
–Ну, вот, я тебе про это же и толкую. Ты еще и на йоту не приблизился к установке. Исправлю.– Басмач фыркнул в сторону.
–Исправлю, компьютер есть, база есть. Разберемся. Я понял, что они не так развиты, как Земля. Думаю: проблем не будет.– Отец пожал плечами.
–Установка эта находится под юрисдикцией другой организации. Это же ясно.– Сказал Басмач.
–Откуда такие сведения?– Удивился Отец.
–Да у нас даже на Земле ксенобиология и временные аномалии разными заведениями изучается. Что тут не ясно? Ты для них– новый зверь. С другой планеты. Максимум– они будут еще изучать твое барахло, которое ты с Плутона приволок. Стратег. Ко времени и к этой установке они тебя и близко не подпустят.– Басмач хлопнул себя по лбу, намекая, что под сводом черепа у Отца очень много пустого места.
–Басмач, ты себя послушай. Какую метель ты несешь. Как эта установка появилась? Вспомни! Они изучали космические ускорения и поля. Это же– космос, это же– я. Отдел должен быть мой.
–Ага, а потом, когда они выяснили, что наткнулись во временные парадоксы, они создали отдельную структуру, время изучать. Забыл?– Басмач плюнул в воду.
–Кто их, этих пингвинов разберет. Может это та же структура. Просто отдел другой. Разберемся. Ты, вот что, дружок, голову мне не забивай, а то сотру тебя и дело с концом. Ты мне уже всю плешь на голове проел. Я не за этим к тебе зашел.– Отец отмахнулся от Басмача, словно от назойливой мухи. Пиначет недобро скосил глаза на своего соседа.– Тихо, тихо. Сиди, мальчик мой.
–А за чем же? Ты, я погляжу, уже не свежий.
–Ты что мне, Рыжая, что ли? Перед тобой еще ответ держать: свежий– не свежий.
–Ладно,– Басмач смягчился.– Не кричи. Чего хотел то?
–Дело такое,– начал Отец,– когда я доберусь до установки, а я доберусь до нее, поможешь мне? Я имею в виду наладить, поправить, там, все дела…
–Если доберешься, если сможешь, то что ж не помочь! Мне самому интересно узнать, что у них это за штуковина. Да и за тобой пригляжу.
–Ну, это уже другой разговор. Узнаю тебя.– Удовлетворенно выдохнул Отец.– Что у тебя новенького не спрашиваю. Я вижу у тебя развлечений мало.
–Это точно. Никому не позвонить, ни с кем не перемыть тебе кости. Одна забава вот он.– Басмач снова кивнул на коалу.– Его мучило, как собаку бешеную. Он первую неделю себе места не находил.
–По мне скучал?– Спросил Отец, поглаживая блестящую шкурку коалы.
–Нужен ты ему. Он водку искал. Я все твои емкости попрятал, так что у него было много разных мест, куда он доселе не заглядывал.
–А чего же ты животину тиранишь? Дал бы ему немного, чтоб не мучился. Пусть его.
–Нечего. Облезет. Ты, я гляжу, Рыжую не вспоминаешь? Уж больно выглядишь нормально, если не считать четыре промили алкоголя в крови.
–Какой там, не вспоминаю. Она, зараза такая, мне каждую ночь снится. Не каждую, так через ночь. Скоро ей уже и сына рожать.– Отец горько вздохнул и потупился.
–Ну уж и скоро. Не скоро!– Похлопал по плечу Басмач.– Ладно, не кручинься, для тебя я немного найду тормозной жидкости стаканчик. Будешь?
Отец помотал головой.
–Нет. Представляешь, Басмач, я походу цватпахов споил. Мне даже не по себе. Чумичка, тот вообще без спирта теперь не обходится. Почти каждый день в позе горниста стоит.– Отец приложил к губам кулак, изображая бутылку.
–Я не думаю.– Сказал Басмач помедлив.– Эта болезнь социальная. У них этот номер не пройдет. Помнишь? У них коллективный разум.
–Так разум то зачаточный. Они самостоятельные индивиды.
–Мне кажется, что это как вирусная болезнь. Потрясет их немного от алкоголизма, да и излечатся. Может, конечно, и изолируют кого-нибудь…– Басмач пожал плечам.
–Надеюсь.– Сказал Отец, покачивая головой.– Не хочется стать могильщиком целой цивилизации.
–Ну, ты, конечно дал. Это же надо… Чему хорошему бы их научил, так он им «водку пить» привез с другого конца галактики.– Засмеялся Басмач.
–Зато в старости будет что вспомнить. Смешно.– Отец вздохнул.– Кто же знал, что их с первого раза увлечет спирт.
–Так ты и не улетишь с этой планеты, пока они все не пропьются. Вот спирт весь на Цватпе переведут, тогда у тебя и появится шанс. А пока, дружок, скучать тебе здесь.
–Слушай, как мне надоела их трава да черви. Ну-ка давай мне пельменей сготовь. Да с перчиком. Я скоро как корова мычать стану. Му-у-у.– Заревел Отец. Пиначет подскочил на руках и, не разбирая дороги, пулей бросился наутек в ореховые кусты.
Друзья покатились со смеху.
–Тебе, кстати, к лицу мычать.– Смеялся Басмач.
–Умник, ты сам то давно с пальмы слез? Ты еще только из мамы выпал, а на меня уже шинель шили. Пельмени давай, да поживее.
На столике появилась огромная чашка ароматных пельменей, приправленных лавровым листом с маслом, стекающим по аппетитным белым бокам. Рядом стояло несколько розеток с майонезом, уксусом с черным молотым перцем, да татарским соусом.
–Ты, ешь, давай, много болтаешь.– Басмач насупившись кивнул на чашку.
Отец насадил на вилку пару– тройку маленьких душистых пельменей и с наслаждением опустил их меж двух рядов зубов. По рту растекся жирный мясной бульон, а по душе, словно Христос голыми пятками прошелся. Блаженство.
–Ты вот что мне скажи, ты есть не будешь?– Спросил Отец, прожевав первые пельмени.
–Хватит, сыру наелся.
–Ну как хочешь. А я пообедаю. Не забрали бы компьютер пингвины эти чертовы. Я к тебе буду забегать на фураж.
–Ты лучше травку их жуй. Может, спокойнее будешь.
–Наоборот, я ежели мяса не поем, так и звереть начинаю. Я же хищник.
Басмач театрально сморщился и плюнул:
–Господи, прости душу мою грешную. Хищник … твою мать. Ты– пожиратель дохлого свиного мяса. Хищник. Таких хищников да по шее.
–Ну-ну, ты это, полегче. Я тебе дам вот, Кузькину мать покажу. Пиначет, мальчик мой, пошли пельмени поедим.
Пиначет показался в ветвях орешника, но выйти отказался. Вид пельменей его не возбудил, а запах уксуса коала не жаловал.
–Заелся. Ну и пошел отсюда. Слушай, Басмач, а Дэна здесь нет.– Отец развернулся к Басмачу.
–А тебе еще на Плутоне было сказано, что его здесь не найдешь. Зачем было только жизнью рисковать, лететь к черту на кулички.
–Как это не надо было лететь? Во-первых пока сам не убедишься– покоя не будет. Во-вторых, меня бы назад домой не отпустили. Это тоже факт. И Трибун и Мормон это говорили. В-третьих, на Земле к временной установке не подберешься, значит, нужно было сюда лететь.
–Стратег. Чего тебе делать в твоем каменном веке? Давно бы уже привык бы да жил себе с Богом. Работа была, деньги какие ни какие тоже были. Сопли свои распустил.– Басмач покрутил у виска.
–Да иди ты. Надоел уже. Чего одно и то же болтать. Из-за Рыжей еще. Короче мне было просто нужно улететь. Все. Точка.
Отец принялся поедать пельмени, макая их в пряный рассол уксуса и перца.
Тем временем в лаборатории, заваленной грудой мертвецки пьяных цватпахов, появился незваный гость. Он кувыркался меж тел ученых, принюхивался, приглядывался к ним, трогал их своим иссиня-черным крылом, что-то щебетал, не понимая, какая болезнь свалили целый научный штат. Затем он укатился также незаметно, как и появился.
Глава 6.
-А какого мяса вы меня ракетами встретили?– Отец шлепнул по песку кулаком.– Так, значит, вы завязываете контакт? Такая значит вы– дружелюбная раса?
–Атисьсь, ты нам забыл телеграмму дать, что это ты летишь! Поправь меня, если я ошибаюсь. Мы следили за тобой, когда ты к Патлаху подлетал. Это шестая планета.– Пояснил Цибуля, стоило Отцу поднять недоуменные очи на собеседника.
Чумичка спился, его пришлось сместить. Уже в отделе не было ни Быка, ни Суслика. Половина Духов тоже стали уборщиками. Цибуля пока держался.
–Что мы должны думать? Летит какой-то предмет, и летит в нашу сторону. Предположить что он управляемый? Мы предполагали, только ситуация, видишь ли, необычная. А если предмет неуправляемый? Он разнес бы половину нашего мира. Так мы думали. У вас бы на Земле точно так же поступили. Вот и пустили в тебя пару ракет.
–А чего спросить в эфире не могли?– Отец приподнял коричневые солнцезащитные очки с носа. И посмотрел вдаль, на горизонт, где патрулировали пограничные корабли по невидимой озерной линии.
–Протрезвей сначала, может тогда научишься меня понимать. Ты наш язык до сих пор не знаешь, откуда мы по-русски могли говорить? Кстати, по твоим словам вы уже несколько лет за нами наблюдаете, а почему контакт не установили?– Цибуля строго посмотрел на Отца.
–Вот я к вам и прилетел контакт установить. А вы что? Не успел я приземлиться, так вы на меня с автоматами накинулись, добро еще не застрелили.
–Мы на тебя накинулись? Ну ты наглец! Хороший первый контакт. Вылез из шлюпа и нескольким уважаемым птицам клювы начистил. Молча, без лишних разговоров.
–А это чтобы вы меня сразу зауважали.– Улыбнулся Отец.
–Ну, тогда и не жалуйся. Ты все равно от ракет увернулся. Чего тогда плачешься?– Цибуля тоже приподнял очки и посмотрел на Отца. Это была его затея носить очки, он же потребовал от Цибули носить на глазах непривычные цватпаху светофильтры.
–Если бы не ваши ракеты, я бы ровненько сел. А так мне пришлось чуть не свечкой в атмосферу входить. Мог бы и сгореть. А так, глядишь, и шлюп бы целый остался.
–Ничего с твоим шлюпом не сделалось страшного. Нос помяло, но мы уже восстановили его.– Отмахнулся Цибуля.
–Только Бога ради, не включайте двигатели. Мне, быть может, придется еще один старт на орбиту сделать. К вашей установке.
–На наших катерах полетишь.
–На ваших ведрах с болтами? Они до сих пор еще не развалились, потому что их птицы загадили. Мне нужен мой шлюп.
–Не кипятись. Пойди, поплавай лучше. Погода от винта стоит.
–Ты мне зубы не заговаривай. Я вам и так уже все военные тайны рассказал, а вы мне свою установку показать не можете. Кстати, она мне нужна только чтобы домой вернуться, а вы ею пользоваться будете. Так что вам при любом раскладе со мной дружить нужно.
–Ты еще нам не сказал, когда ваши коллеги к нам прилетят.– Сказал Сонно Цибуля.
Утреннее солнышко уже разогнало сизую хмарь над водою. Утренний легкий бриз горбатил волны, бьющиеся о песчаный берег, шевелил тонкие зеленые листочки деревьев. Становилось теплее, уже мурашки со спины сошли, только в воду лезть пока не хотелось. Перья цватпахов, которым было все равно, в какую погоду купаться, были сдобрены природным жиром, от которого вода отскакивала, словно от гуся. Это была их стихия. Далекие предки цватпахов– водоплавающие птицы, жили на берегу холодного северного континента, который много тысяч лет назад опустился на океанское дно, предоставив сиротам возможность поселиться на теплых берегах центрального материка, окруженного теплыми водами и живописными архипелагами.
–Я уже говорил, что это была исключительно моя затея. Если бы не я, вас бы изучали с внешних орбит, как насекомых под лупой. Без меня вы еще много столетий бы не вышли в нормальный космос. Вы и так уже знаете, больше чем положено. Каждая цивилизация должна дорасти до своих открытий.
–Атисьсь, это ты нам говоришь, или у меня ветер в ушах речи лживые молвит? Не ты ли нам рассказал, что ты из прошлого к нам прилетел? Это теперь ты нам должен рассказывать, что мы до космоса дорасти должны?– Цибуля захлопал ластами, лежа на боку в своей лежанке, от этих оваций деревянный настил заходил ходуном, а жирное тело цватпаха пошло волнами.
–Мое дело маленькое. Меня сюда против моей воли забрали, в это я тебя тоже посвятил. Сделаю установку, улечу. А ежели вы сами что-нибудь непотребное затеяте, так то на вашей совести висеть будет. Так что ты меня не кори. Мое дело телячье: обделался и стой. А вы на меня молиться должны. Я для вас– манна небесная.
–Про небесную это ты точно заметил.
–Мне не понятно. Цибуля, растолкуй, как же так у вас Дэна нет?
–Атисьсь, сколько одно и то же обсуждать можно. Ты у нас уже сколько живешь?– Цибуля нахмурился, припоминая.– Так вот и уяснить для себя не можешь, никого мы не могли забрать, даже если и захотели. Мы эксперимент ставили, понимаешь? Мы кубометр воды, льда, если быть точнее, пытались разогнать до субсветовой скорости. И все. Он пропал. Ни скорости, ничего, ни кого. Понял? Сейчас принесут схему установки, вот и разберемся. Мы и знать не знали до тебя, что есть такие, как ты, неуемные хуманы, что есть Земля, что мы не одни во вселенной. А вот теперь знаем, что стоит появиться одному хуману на Цватпе, так весь научный городок приходится уволить за пристрастие к алкоголю.
–А ты за это мне благодарен будь. Тебя бы не повысили, не будь меня.
–Больно мне нужно. Теперь головная боль одна. Ладно, хоть ты унялся немного. Не так сильно пьешь.
–А ты мне расскажи, дорогой, что здесь еще делать. Поизучали меня, поизучали, да и бросили. Ни книг, ни телевидения, ни общения. Вы то телепаты, меж собой что-то веселитесь, а я то не понимаю вас. Так скажи, чем мне нужно было бы заняться? Компьютер мой забрали, я бы хоть со своими Басмачом что-нибудь придумал.
–А сейчас чего не пьешь?
–Ну, это ты погорячился, конечно,– Отец довольный помахал перед носом пингвина фляжкой, в которой булькал разбавленный водой спирт.– А вот темпы снизил, твоя правда. Так и заняться есть чем. Вот и с тобой поговорить теперь можно. С Чумичкой особо не разбежишься. После глотка язык заплетается, после трех уже падает.
–А ну тебя.– Отмахнулся Цибуля. – Что за радость?
–А ты вот попробуй.– Отец протянул ему флягу.
–Со мной этот номер не пройдет, можешь не пытаться.– Сказал Цибуля не поднимая головы с лежанки.– Ладно, ты что меня сюда притащил? Купаться, так иди, окунись, да пойдем уже.
–Холодно еще.– Проскрипел Отец, мысленно ощущая утреннее прикосновение прохлады к спине.
–А чего меня в такую рань поднял?
–Ну, я то выспался, вот и поднял тебя.– Сказал с усмешкой Отец.
–Только о себе думаешь.
–Это я уже слышал много раз. Можешь не утруждать себя повторами.
Отец научил Цибулю материться. И сначала цватпах в этом преуспевал с ошеломляющим усердием. Учитывая, что на Цватпе ненормативная лексика было понятием незнакомым, Отцу стоило немалых усилий объяснить Цибуле значение многих оборотов. Цибуля понял. И старался не употреблять некоторую брань, коль скоро надеялся обрести в дальнейшем партнеров кроме Отца.
Прошло достаточно времени с тех пор, как появился Цибуля. Коллективный разум выбрал его кандидатуру из многих других возможных, учитывая стойкость его характера, поскольку ментальному натиску Отца нужно было противостоять с героическим мужеством. Старый ученый состав лаборатории пришлось расформировать, ввиду утерянной боеспособности на поле научных открытий. Наступил новый виток в налаживании межзвездного контакта. Учитывая единое информационное поле планеты, Цибуле не приходилось начинать все сызнова, да и лингвистом он оказался много лучшим, чем Чумичка. Звали его Патчитнатрах, однако Отец окрестил его Цибулей за лихую завитушку из перьев на затылке. Увидев впервые Цибулю, Отец подумал: … и золотая на маковке кичка. «Цибуля» пришло минутой позже.
Коммуникабельность и терпимость, уважение и восприимчивость цватпаха подвигало обоих в изучении друг друга. Новый суправизор, а теперь был им Цибуля, очень скоро постиг язык, а за ним и бесхитростную натуру звездного скитальца. Что и следовало было ожидать, прошел испуг от пережитого неудачного первого контакта. Как следствие, новые компаньоны стали чаще браниться, иногда переходя на личности.
