Текст книги "Левый берег"

Автор книги: Алексей Кудашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

Ни во время обеда, ни ужином, ни в какой-либо другой день курсанты не увидели в столовой ни единого человека. Кроме них и обедавших рядом старшин в помещении не было никого. Еще одна особенность режима.

После обеда их построили и повели в неизвестном направлении.

"Хотя, почему это в неизвестном направлении? – сам себя спросил Денис. – В самом что ни на есть известном. Сказано же было: с трех до девяти – специальность. Внимательнее надо быть, Денис Вячеславович…".

Вообще, оказалось, что опасения Дениса по поводу того, что на первых порах придется выплевывать куски легких на марш-бросках, не имели под собой никаких оснований. Было очевидно, что никто не собирался "натаскивать" курсантов на армейский манер. Утренняя пробежка хоть и оказалась двухкилометровой, однако усвоилась Денисом, да и большинством курсантов, вполне нормально. Зарядка, работа на пресс, отжимания, турникет… Все это было терпимо.

После завтрака старшины, поочередно меняясь, полчаса гоняли весь курс по плацу, впрочем, тоже не сильно усердствуя. Денису как человеку, в строю никогда не шагавшему, поначалу было туго. Но затем он приноровился. Как-никак, а начальную военную подготовку в его время в школе никто еще не отменял.

Затем четвертый и пятый отряды повели куда-то в лес, где под землей располагался обширный тир с множеством длинных металлических столов. Вдоль ближней от входа стены на всю длину располагались шкафы с самым разным оружием: от кинжалов до ручных гранатометов. Пожилой, но все еще с виду весьма крепкий мужчина начал знакомить курсантов с пистолетом системы Стечкина. Денису, как и другим, пришлось несколько раз собрать и разобрать его, и даже пострелять. Понравилось…

Потом был рукопашный бой. Тренер долго рассказывал об особенностях человеческого тела и философии поединка вообще. Практика на сей раз ограничилась показательным боем с вызвавшимся по желанию и, как стало очевидно, весьма неплохо натренированным курсантом. Впрочем, тренер разделался с соперником быстро и искусно. Ну и, как-то незаметно подобрался обед…

Минут через десять после выхода из столовой отряд приблизился к большому высокому строению, имевшему прямоугольную форму. Маленьких зданий на объекте вообще не было. Это Денис понял давно, еще в течение дня. Судя по всему, эта база была многофункциональной и строилась с расчетом на то, чтобы на ней можно было выполнять самые различные задачи. Вплоть до размещения крупной воинской части или даже соединения. Но это здание было значительно крупнее тех, в которых курсанты сегодня уже побывали. В длину оно имело метров семьдесят – не меньше, в ширину – примерно тридцать пять-сорок. Высота – не меньше пятнадцати метров. Длинные узкие окна высоко над землей. Крыша покрыта все тем же слоем земли с растительностью, впрочем, как и все строения на объекте.

"Помещение N5", – гласила большая надпись, сделанная черной краской у самой крыши.

"Ну да… – иронически отметил про себя Денис. – Они тут явно не преследовали цель разнообразить себе и другим жизнь".

Со стороны, ближней к курсантам, в стене имелись двое огромных ворот, наглухо закрытых. С правого бока, ближе к углу, виднелась обычная дверь, открытая настежь. В нее-то старшины и заводили своих курсантов. Примечательным было то, что в отличие от других помещений на объекте, командиры не только не входили туда первыми, но и вообще не заходили внутрь. Денису даже показалось, что они подчеркнуто даже не смотрят внутрь. Может, такова была инструкция, а может у курсанта начала развиваться паранойя.

"А ведь я, собственно, именно сейчас и узнаю, чем мне придется заниматься, – вдруг понял Денис. – Специальность – это же и есть главное! Остальное, "рукопашка" там всякая и строевая, вся эта лабуда – общая подготовка. Специальность! Вот что по-настоящему важно!"

От волнения у него даже начали трястись руки, спина слегка вспотела.

Старшина, подведя свой отряд к двери, посторонился, пропуская курсантов по одному и провожая каждого взглядом. Денис робко перешагнул порог.

Он, как и все остальные курсанты очутились в огромном светлом зале. Никаких внутренних перегородок или даже закутков не было. Просто – большой аквариум. С высоченного потолка на тонких креплениях свисали серые лампы. Их было так много, что казалось – наступил Новый Год, и веселые хозяева украсили свою квартиру старым испытанным способом: обмотали ватой серебристую мишуру, обмакнули ее в воду и с силой кинули в потолок. И теперь она, прилипшая, красиво свисает вниз, задевая головы гостей.

Однако пустым зал назвать было нельзя. Всюду стены были увешаны досками для письма фломастерами, какими-то диаграммами, схемами. И главное – море карт. Больших и маленьких. Карт мира и отдельных районов разных городов. Большого масштаба и маленького. В дальнем углу висело множество не различимых на таком расстоянии крупного формата фотографий. В другом углу располагался один очень большой плазменный монитор, а по бокам от него – еще четыре поменьше. Невдалеке на столах стояло несколько компьютеров, соединенных проводами с окрашенным в синий цвет электрощитом.

Но внимание курсантов было сосредоточенно на середине зала. Там находилось несколько составленных вместе магнитных досок на высоких подставках. Рядом имелись обычные деревянные столы без встроенной тумбочки. Напротив всего этого хозяйства были наставлены мягкие разноцветные диваны, жесткие стулья. Кое-где на полу просто лежали спортивные маты и какие-то подушки, коих было великое множество. Но особенно много было красных и синих мешков для сидения. Денис видел такие по телевизору, и в магазине, кажется.

"Говорят, удобные…" – отметил про себя он.

В центре всего этого хаоса, прямо на столе, сидел человек и спокойно читал какую-то книгу. Одет он был точно так же, как и остальные курсанты. Отличия было два: во-первых, на его форме не было пришито никаких номеров, а во-вторых, лицо закрывала черная маска.

Человек не обращал на курсантов, сбившихся у входной двери, как стадо овец, ровно никакого внимания. Так продолжалось с полминуты. Наконец, самые смелые начали медленно подходить к центру зала. В конце концов, через пару минут на почтительном расстоянии от читающего мужчины, образовался полукруг курсантов, молча внимательно следивших за них.

– Нет, вы только послушайте… – внезапно задорно засмеялся тот, и стало понятно, что по возрасту он, если не одногодка Денису, то недалеко, как говорится, ушел.

"Может, лет тридцать, от силы – тридцать пять…" – предположил Денис, наблюдая за уже хохочущим мужчиной.

Я – внук Карамзина,

Изрек в исходе года

Мещерский. Вот те на!

Причем же здесь порода?

И в наши времена —

В семье – не без урода!

Прочитав стих, маска вновь засмеялась. Веселье никто не поддержал. Курсанты все также молча смотрели на юмориста. Каждый пытался угадать, что им всем нужно делать. Но, судя по всему, никому в голову не приходили умные идеи. Поэтому все продолжали молча наблюдать за происходящим.

– Кто-нибудь из вас, господа, знает, что за поэт написал эти стихи? – так же неожиданно задала вопрос маска, обводя взглядом присутствующих.

– Минаев, – не то, чтобы неуверенно, а скорее непонимающе ответит кто-то из толпы.

– Точно! – мужчина захлопнул книгу. – Минаев. Откуда знаешь? Читал?

– Ну, немного… – протянул все тот же голос.

– Повезло… – грустно констатировала маска. – А вот я не читал. Как то не встретился мне этот поэт на жизненном пути. А жаль, весьма жаль… Судя по этому отрывку, познакомиться с творчеством стоило…

Он немного помолчал.

– Это – Пикуль. Валентин Пикуль. Обожаю его произведения, – мужчина постучал пальцами по обложке книги у него в руке. – Вот если бы я ее не прочитал, я бы даже не знал, что был такой русский поэт конца девятнадцатого – начала двадцатого века… Но я прочитал, и теперь знаю. Но, с другой стороны, он, – палец указал куда-то в толпу курсантов, – читал самого Минаева. Понимаете? Первоисточник, а не пересказ первоисточника.

Он ловко соскочил со стола и приблизился к курсантам.

– Я – ваш первоисточник. И то, чему вы здесь научитесь, сделал я. От первого до последнего слова. Цените это. У вас есть шанс учиться не по книге автора, а у самого автора. А это, – он указал на соседний стол, на котором стопками были сложены какие-то одинаковые книги, – ваш букварь. Он будет у каждого свой и пронумерованный. Возьмете потом… Его вы должны знать, что называется, "на иголку". Кто знает, что означает это выражение?

– Это у талмудистов такое, евреев то бишь… – смущенно пробасил стоящий рядом с Денисом двадцать первый. – Они Талмуд наизусть зубрят. То есть, не просто наизусть, а так, чтобы иголкой проткнуть страницы, и знать, в какое слово она попала, скажем, странице на пятидесятой…

– Верно, верно… – удивленно покачал головой главный. – Какой грамотный у меня, однако, курс. Надеюсь, будет, чем гордиться! Потому что я вас подбирал. Лично. Ну, не один, конечно… Но решающе слово было за мной.

Макса медленно скользила мимо курсантов, заглядывая каждому прямо в глаза. И Денису тоже. Спокойные, умные, с какой-то едва заметной искоркой.

– Да… – удовлетворенно продолжал он. – Все Вы – разные. Отовсюду. Из Владивостока и Калининграда, Сочи и Мурманска. Москвы и Питера. Мы подбирали вас по одному, человек к человеку… Поверьте, дети мои, я потратил на это много времени. Среди Вас есть военные, ученые, педагоги, чиновники. Но есть одно… То самое, что объединяет вас всех, и меня, кстати, тоже…

Мужчина остановился и развел руки в сторону.

– Все мы, тут собравшиеся – мутанты!

В зале повисло молчание. Курсанты тупо смотрели на оратора, ожидая дальнейших пояснений.

– Да, да, господа… Мы – мутанты. Но мутация наша не опасна, а скорее – интересна и полезна. Она – у нас в головах, в умах. И заключается она, господа, в том, что все мы, являясь по сути своей, гуманитариями, имеем типично инженерный ум. Такое встречается чрезвычайно редко… Инженер, конструктор в девяноста девяти процентах случаев – типичный математик, "точник". Но есть еще такие, как мы. Выпадающие из общих рамок и стандартов. Мы ненавидим физику и математику, нас скучно возиться с абстракциями. И мы начинаем прилагать свой нестандартный ум на окружающую нас действительность. Пытаться создавать новые миры и общественные формации, придумывать социальные теории, собирать и снова разрушать…

"В общем-то, он прав", – подумал Денис, вспоминая пройденный им к этому дню жизненный путь.

Так все и было. Неуспеваемость по точным наукам, какое-то интуитивное понимание исторических и общественных процессов и, в то же время, мощные приступы скуки при входе в читальный зал.

– Нам скучно, господа! – главный явно вошел в раж и почти кричал, хотя необходимости в этом не было. Все и так слушали, затаив дыхание. – Как бывает скучно человеку, занимающемуся не любимым делом… Но мы – не отмороженные любители острых ощущений. О, нет! Мы умны и талантливы. Некоторые из нас не особенно смелы, некоторые – смельчаки, но и тем, и другим, кажется невероятной глупостью тратить время и силы на то, чтобы рисковать жизнью или здоровьем ради получения сиюминутной дозы адреналина. Нам нужно совсем другое… Мы стремимся приложить к реальному делу свой талант и способности, чтобы добиться успеха. Из таких как мы, господа, получаются хорошие политики, крупные администраторы, высокооплачиваемые политтехнологи и…

Он вновь обвел долгим взглядом свой курс.

– Чекисты… – тихо закончил кто-то за него.

– Да, Пятьдесят третий, – похвалила маска кого-то в толпе. – С одной лишь существенной поправкой… Чекистов много, и подавляющее большинство из них, поверьте мне, занимаются весьма нудной, нисколько не опасной и совершенно не интересной работой. Вы же предназначены для другого…

Мужчина подошел к центру импровизированного класса, резко повернулся к курсу, расставил ноги на ширину плеч и заложил руки за спину. Фигура распрямилась и теперь источала уверенность. Подбородок слегка приподнят… Голос стал твердым. Главный четко и громко выговаривал каждое слово. Денис краем глаза обратил внимание на то, что кто-то из курсантов, видимо, инстинктивно, выдавая в себе военного человека, замер в постойке "Смирно".

– Меня зовут Учитель, – отчеканила маска. – Так вы будете меня называть… От меня зависит ваше будущее. Я – ваша низшая и высшая инстанция. Я научу вас тому, что создал сам, своим трудом. Я сделаю из вас редких и чрезвычайно ценных специалистов в своем деле. Вы станете диверсантами. Но не теми диверсантами, которые пускают под откосы поезда и перерезают линии связи. Я научу вас одному из основных разделов "теории стратегической диверсии". Вы станете конструкторами, инженерами. Но полем вашей деятельности станет не завод или НИИ, и реальная жизнь. Вы будете играть сложные партии, ставки в которых – крайне высоки. В случае победы, к вашим ногам лягут целые города и территории, за ошибку и поражение вы заплатите своей свободой или головой…

В зале воцарилась такая тишина, что, казалось, пролетающая муха шумела бы как вертолет. Курсанты переваривали сказанное, а маска, судя по всему, оценивала эффект от произнесенной речи.

– Ну а теперь, дети мои… – Учитель, как ни в чем не бывало, уселся на стол и взял в руки книгу. – Разбирайте свои буквари и бегло их просмотрите. Времени у Вас – час. Мне хотелось бы услышать ваше первое впечатление. Располагайтесь, где вам удобно, – и он, более не обращая внимания на происходящее, погрузился в чтение.

Курсанты, сначала нерешительно, но потом смелее, начали подходить к столам и брать "буквари". Денис нашел свой практически сразу. Светло-синяя обложка без названия, лишь в правом верхнем углу проштампована цифра "16".

Он огляделся. Курс сейчас напоминал только что приплывших на лежбище морских котиков, устраивающихся на отдых. Самые быстрые заняли диваны и кресла. Многие устроились на мешках. Три курсанта, собрав подушки, без стеснения расположились прямо на лежащих на полу матах. К ним Денис и решил присоединиться. Сняв ботинки, которые сразу начали источать соответствующие ароматы, он прилег и, облокотившись на спинку стоящего рядом дивана, раскрыл книгу. Неопределенно хмыкнул, и начал бегло знакомиться с содержанием. Сначала читал, потом долго рассматривал графики, схемы и таблицы…

– Ну, у кого какие впечатления, господа. Внимательно слушаю… – Учитель, ровно через час, отложив чтение, обвел взглядом полулежавший полусидевший курс.

Лично Дениса впечатлило. Четкое отношение он пока составить не мог. Оно и понятно. Надо было все внимательно изучить. Но в том, что штука обещала быть крайне интересной – не было никакого сомнения.

Курсант неопределенно хмыкнул и вновь перечитал название на первой странице: "Вооруженное восстание как метод диверсионно-подрывной работы".

09.10.2008. Краина, г. Кировогорск. пл. Богдана Хмельницкого. 21:03

– Ну а кто «держит» город?

– Краинцы, не "звери", – уверенно ответил Червонец. – Как и везде, есть местные авторитеты. Детально вопрос пока не разрабатывал. Но можно собрать информацию…

– В общем-то, господа, – Денис отхлебнул "Олони", местного пива, весьма недурного, – как Вы, наверное, понимаете, данный вопрос интересует меня лишь в следующем ракурсе: способны ли эти товарищи каким-либо образом помешать нашим планам? Каков их потенциал?

– Сейчас сказать трудно, – пробубнил Кошак. – Если навскидку, я бы сказал – вряд ли.

– Согласен, – подключился Лева.

– Основания? – потребовал командир.

– Город небольшой, и не сказать, чтобы особо богатый, – излагал Кошак. – В маленьком поросенке не может быть двадцатиметрового глиста…

– Что за сельскохозяйственные аналогии… – поморщился Денис.

– Извини. Я хотел сказать, что большие паразиты могут быть только там, где им есть, чем питаться.

– Безусловно, – Лева затушил сигарету. – Вне всякого сомнения, организованная преступность в городе существует. Она была, есть, и не может не есть. Что она из себя представляет? Думаю, два-три авторитета местного разлива, полубандита-полупредпринимателя, да "быков" десятка два-три. При оружии, естественно. "Трясут" потихоньку "ларечников" и всякую мелочь…

Им принесли еще пива. В старых добрых пол литровых кружках, в каких в стародавние времена пухлые бабы в приблизительно белых фартуках наливали рабочему классу свежее пиво из желтых бочек прямо на улицах советских городов. Денис таких кружек давненько не видал.

Заведение это он подметил на днях, присматриваясь к грязно-серой неприятной пятиэтажке возле площади Хмельницкого, в которой размещалась городская телефонная станция.

Кафе не имело названия. Вернее сказать, оно, конечно, его имело, но название это было ей не нужно. Такие места обычно называют "рюмочная", "тошниловка", "кабак". Так и говорят: "Ну че, вечером в нашем кабаке?". Или: "Опять вчера в нашей "тошниловке" надрался…". Похоже, что хозяева об этом догадывались, потому как над входом никакой вывески не наблюдалось.

Достаточно просторный зал с обитыми деревом стенами и с барной стойкой справа от входа был наполовину заставлен игровыми автоматами. Вторую половину занимали широкие, под цвет стен, деревянные столы с деревянными же лавками. Посетителей было немного. Только два приличных на вид мужика в коротких кожаных куртках лениво потягивали пиво, ведя неспешную беседу, да несколько сопляков спускали чьи-то деньги, нервно долбя по большим кнопкам на панелях "одноруких бандитов".

Вот такие места как нельзя лучше и подходили для встреч. Особенно если человек не хочет "светиться". Сюда заходит масса разношерстной публики, и никто не обращает на окружающих внимания. Уставшие таксисты и водители общественного транспорта после смены – пропустить пару кружек пива, тощие доценты перед лекцией – "тяпнуть пятьдесят коньячку" для поднятия настроения, сдобные продавщицы продуктовых магазинов с килограммом "штукатурки" на лице в попытке скрыть наступающую старость – побалакать с такими же как и они сами подругами. Не мужика подцепить, а именно что пообщаться. Каждая знает: в таком место подцепить можно только…. Да ничего не можно подцепить!

Любопытным было то, что кафе содержалось в относительной чистоте. Пиво было весьма сносным, некоторые даже заказывали себе пельмени или вареники. Но что-то неуловимое, неразличимое для человеческого глаза придавало этому заведению шарм "рюмочной", а не кафе со степенной публикой.

На "Ферме" на них даже один раз эксперимент поставили. Для наглядности. Во время перерыва, когда все пили кофе и обсуждали всякую ересь, Учитель как бы незаметно подошел к одному курсанту и заговорил с ним о чем-то. Минут пять говорили. А потом, когда началось занятие, он вдруг спросил его:

– Ты слышал, о чем говорили девятнадцатый и двадцать второй?

– Когда? – стушевался тот.

– Когда мы с тобой общались в перерыве. Они ведь стояли рядом с нами.

– Правда? Ну да, кажется, стояли…

– Так о чем они говорили?

– Я не слышал…

– Ты не слышал? Как же ты мог не слышать? Они стояли в метре от нас…

Свойство психики. Так пояснил Учитель. Человек, поглощенный своим делом, не слышит разговора рядом с собой. Так работает человеческий мозг. Он просто не записывает эту информацию. Не распознает ее. Определяет как посторонние шумы и отметает в сторону как ненужный для анализа материал.

– Запомните это, – подытожил Учитель. – Вы думали, что для того, чтобы Вас не услышали, нужно говорить тихо. Вы ошибаетесь. Для того чтобы вас не услышали, нужно знать, как, где и с кем говорить…

"Тошниловка" была именно тем местом, где можно было говорить. Пока нет своего надежного помещения… Войдя сюда первый раз, Денис подошел к низенькой лет пятидесяти барменше и попросил кружку пивка. Не будучи особым любителем алкоголя, ему иногда хотелось опрокинуть бутылку-другую светлого пива. Это его расслабляло.

Осушив свой бокал за пару минут, Денис направился к туалету в дальнем конце помещения, и с удивлением обнаружил там проход в небольшой и весьма симпатичный внутренний дворик, который никак не сочетался с внутренним убранством пивной. Он был окружен со всех сторон частными постройками и уложен старой серой тротуарной плиткой. Внутри дворика располагались несколько уютных беседок человек на десять каждая. Тоже деревянных, на металлическом каркасе. За дальней сидела шумная компания немолодых дам и пила "горькую". Теперь на этом же месте присели они…

– Не совсем согласен, – Червонец обвел компанию взглядом и остановился на Денисе. – Нас учили, что любая организованная, даже не вооруженная сила, потенциально представляет для нас опасность. Вопрос надо проработать. Хотя, конечно, ты командир…

– Что касаемо "уркашей", Кошак, поручаю это тебе, – Денис отхлебнул пива и одобрительно крякнул. – Присмотрись, понюхай. Но время особо не трать. Честно говоря, я склонен согласиться с тобой и Левой. Вряд ли "блатные" – нам помеха. Есть, правда, еще тюрьма и СИЗО, но это – вопрос отдельный.

– Слушай, а почему ты не поднимаешь вопрос о легендировании? – вдруг поинтересовался Толик.

Кошак с Левой еле заметно стушевались. За столом повисла тишина. И Денис понимал ее причину. Данная проблема, вне всякого сомнения, относилась к разряду первоочередных. То есть тех, которые по определению должны были решаться исключительно им, командиров. Задавая подобный вопрос, Червонец не просто проявил бестактность. Фактически он грубо вмешался в компетенцию начальника, поставил под сомнение его авторитет, осмелился опосредованно указывать на некие недочеты. Это понимали Лева с Володей. Это понимал Денис. Это, похоже, начинал осознавать и Толик.

– Я просто так… Интересуюсь. Не пора ли… – неуклюже попытался выровнять ситуацию оперативник.

Но если бы не эта фраза, Денис бы сорвался на него. Он был уже готов это сделать. Но не стал нагнетать отношение. Тем более что последняя реплика однозначно свидетельствовала о том, что Червонец осознал, что перегнул палку. Впредь будет осторожней…

– Потому, Ваше благородие, – все-таки съязвил Денис, – что мне не нужны ваши отдельные жизни. Мне нужна конструкция, понимаешь…

Лева с Кошаком, напрягшиеся было в ожидании бури, расслабились.

– Впрочем, ты не совсем прав, – продолжил командир. – Есть у меня кое-какие задумки. Хотел с Вами сейчас обсудить.

– Вот-вот… Не лезь поперек батьки в пекло! Правильно я говорю, Денис Алексеевич? – подобострастно пропел Лева.

Володя с Толиком громко заржали.

– Вот например… Ты – Анатолий Валентинович, – не обращая внимания на Левины остроты, продолжил Денис, – говоришь, Киянский?

– Говорю.

– Столичный, значит, – подчеркнул командир. – В принципе, это не важно, но так даже лучше.

– Почему? – подключался Толик.

– А потому, что мажор ты.

– Я?

– Ты, – Денис развел руками. – А что поделаешь? У каждого своя судьба.

Он поднял бокал пива "чокнулся" с Червонцем.

– Мажор, говоришь? – Кошак недоверчиво покачал головой.

– Мажор, – продолжил Денис. – Сам-то ты парень столичный. Жил в центре.

– Паспорт дай, – потребовал Лева у Толика.

– Папа твой – олигарх. Ну, не то. Чтобы совсем прямо олигарх, а так, местного разлива.

– Карпун? Не слыхал про такого, – бросил Володя, наблюдая, как Лева изучает поданный ему документ.

– А потому ты не слышал, что, говорю же, не прямо он, чтоб олигарх! Просто так, человек богатый. Да и бизнес у него по большей части за границей, – убеждал Денис.

– Чего так? – не отрываясь от паспорта, поинтересовался Лева.

– Да так получилось, – поддержал Червонец. – Раньше-то в Краине был. А потом налогами душить стали. Бизнес продать пришлось и в заграницу вложиться. И ничего, удачно вложился.

– И чего делает?

– Да как все. Казино парочка. Перевозки какие-то. Заводиков пара. Бизнес, вы же знаете, дело такое. На одном сосредотачиваться нельзя. Прогорит дело, так другое прибыль давать будет…

– Познакомишь? – попросил Володя.

– Как-нибудь обязательно, – согласился Толик. – Да только он по большей части за границей живет. В Лондоне. И мамаша там же. На родине редко появляются.

– А ты как же? Один что ли рос? – продолжал допрос Лева.

– Почему один? – перенял эстафету Денис. – Они же всего-то пару лет назад уехали. А до этого здесь жили, все, как полагается. Батяня устроил его в Университет Тараса Шевчука, который он с горем пополам и закончил. Факультет социологии.

– Почему именно социологии?

– Да… Думал, там легче учиться будет, – объяснил Червонец.

– Ну ты дурак… – поразился Лева.

– И че? Отучился ты. Работал где-то?

– Да нет, – развязно ответствовал мажор. – Я в шоу-бизнесе себя пробовал. Не получилось пока…

– Ну а здесь-то ты какого лешего делаешь, золотой ты мой? – выдержав паузу, задал, наконец, ключевой вопрос Кошак.

Толик вопросительно посмотрел на командира. Лева закончил рассматривать паспорт и вернул его владельцу.

– "Накосячил" он, – после долгого молчания изрек Денис, многозначительно поставив ударение на первом слове.

– "Накосячил"? – переспросил Володя.

– "Накосячил"? – не понял Лева.

– "Накосячил", – подтвердил командир.

– Ага… – закончил Толик.

– В смысле – "накосячил"? – не унимался Лева. – Где? Когда? Как?

– А ты что – "мент" что ли? – огрызнулся Червонец.

– Вот именно! – возмутился Денис. – Че ты жилы из человека тянешь? Не рассказывает, значит – не хочет…

– Действительно, – Володя укоризненно посмотрел на товарища. – Чего ты ему мозг клюешь? Захочет – сам расскажет.

Лева одобрительно покачал головой, давая понять, что удовлетворен ответом.

– Правильно, – поддержал командир. – Со всеми бывает. "Накосячил", и все. Образ жизни вел разгульный. Благо, папа из-за границы "деньгу" слал регулярно. Хата шикарная в центре, "тачка"… Молодой… Чего не веселиться. А где веселье, там что?

– Наркота, драки, пьяные оргии… – перечислял Толик.

– Вполне возможно, с "малолетками", – вставил Лева.

– Вождение в очень нетрезвом виде, сомнительные знакомства… – вносил свою лепту Володя.

– Да мало ли как он "попасть" мог!? – оборвал их Денис. – Важно то, что "встрял" наш Анатолий Валентинович крепко. Так "встрял", что пришлось папаше родному срочно прилетать из города Лондона и поднимать на уши все свои "коны", "забашлять бабло немереное", чтобы сыночка своего, кровинушку, от зоны спасать.

– Так… – кивнул Володя.

– Так вот, стало быть, папаша. Валентин, свет, Петрович, прилетев с чужбины, надавал своему отпрыску по мордам, сунул в карман денег и сказал: "Прыгай в тачку, и чтобы к утру был в Кировогорске. Дружок там у меня знакомый, при больших чинах. Я ему насчет тебя позвоню. В случае чего – предупредит. Но на глаза ему не попадайся. Сними "хату" и сиди, мудак недоделанный, как мышь. Из Кировогорска – ни ногой. И чтобы не слышно тебя было и не видно. А ослушаешься, щенок, смотри: долго "вискаря" да потаскух не увидишь…".

– И приехал добрый молодец Анатолий Валентинович в провинциальный Кировогорск, снял себе квартиру…

– В центре, хорошую… – вставил Лева. – Папаша, хоть и злющий, но деньгами не обижает. Единственный сын, все же. Наследник… Да и в однокомнатных "хрущевках" наш мажор жить не привык.

Володя продолжал молча кивать, глядя в пустоту. Он был из тех людей, у которых мыслительный процесс в прямом смысле отражается на лице. В данном случае, лицо его свидетельствовало о том, что мозг работал, что называется, "на полную катушку", обрабатывая информацию, ища в "дыры" в излагаемой истории.

– И приехал наш Толик в город, снял квартирку подходящую. А делать-то чего? – вопрошал Лева.

– А то-то и оно, что нечего, – пояснил командир. – Провинция, как-никак. Это тебе не Киян. И вот шляется наш мажор по городу, от безделья мается. По "клубешникам" да барам "шарится", "вискарь" жрет и "бабки" отцовские пропивает и на "телок" спускает.

– И все-то его уже знают, – продолжил Володя. – И везде он вхож. Примелькался. Какая где "движуха" – он тут как тут. С молодежью общается, все про всех ведает. Прогрессивный, одним словом, человек. И в общественной жизни от скуки поучаствовать сможет. Не громко только, на местном уровне…

– Именно, Володенька, именно, – похвалил подчиненного Денис.

– А почему ты, пацан, прописан на какой-то Якутской улице? – подозрительно пришурился Лева. – Ты ж говорил – в центре живешь. Разве есть в центре такая улица? Я вот, бывал в Кияне много раз, но что-то не припомню.

– А потому не припомнишь, что нет ее в центре, – спокойно подтвердил Толик. – Это – я тебе потом скажу где. Прописан я там, понятно? Батя хату в элитном доме прикупил года четыре назад. Думал, я там жить буду. А потом, когда сам в Англию рванул, так я в нашей квартире в центре жить остался.

– Так ты раньше где прописан был? – на сей раз спросил Денис, уловив прокол, подмеченный Левой.

– Где, где… На Рейтарской, в центре, говорю же…

– А почему у тебя в паспорте штампа погашенного нет?

– А потому, – после недолгой паузы, уверенно ответил Лева. – Что "протерял" я паспорт. На природе бухали как-то, и "протерял". Новый выдали.

– Все, пауза, – Денис потер лицо руками и откинулся за спинку лавки.

Парни замолчали. Все это они проходили не один раз, на "Ферме". До отупения, до боли в висках. Под градом постоянных вопросов. Под наблюдением Учителя. Под давлением. В рассказанной истории не должно быть дыр. Это – главное. Быть может, никто никогда и не поинтересуется мелкими подробностями. А может – наоборот. Нужно постараться иметь ответы на все возможные вопросы.

– Ну что, а мне нравится, – высказался первым Толик. – Должен признаться, ты произвел на меня впечатление.

– Ах, подожди, дай мне отойти от такой похвалы, чтобы в обморок не свалиться! – обломал его командир. – Завтра метнись в Киян, осмотрись, "зашкурь" и покрой лаком свою историю. Два дня тебе должно хватить. Деньги-то остались?

– Хватит, остались, – поочередно с расстановкой ответил на оба вопроса Червонец.

Денис вдруг подумал, что совершенно не узнает себя. За какой-то год его жизнь вдруг так сильно переменилась, а его это почему-то абсолютно не шокирует. Как будто так все и должно было случиться. Он даже усмехнулся от этой мысли. Надо признать, чекисты умеют подбирать кадры. Как там это называется? Психологическая устойчивость, кажется…

– Чего усмехаешься? – спросил Лева.

– Да вот, насчет тебя прикидываю, – переключился командир. – Вот скажи мне, кто ты?

– Лева я.

– Бизнесмен ты, а не Лева!

– Я? – оторопел тот. – Бизнесмен? Почему?

– А кто его знает? – пожал плечами Денис. – Такая в тебе есть коммерческая жилка. И еще менеджер ты, управленец хороший. И бизнесменом ты всегда мечтал стать. С самого детства. Да вот проблема: начального капитала нет. И откуда ему взяться-то?

– Действительно, откуда, – чему-то горько усмехнулся Лева, подкуривая сигарету.