Текст книги "Левый берег"

Автор книги: Алексей Кудашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)

– По твоему приказу, два дня назад я дал распоряжение прекратить вербовку, – добавил Червонец.

– Правильно. Людей достаточно, так что нечего подвергать всю операцию опасности, – Денис начал разминать пальцами виски. Голова слегка потрескивала. – И Учитель, кстати, меня в этом поддержал…

Кошак начал жевать печенье, которое он лично через день покупал в какой-то одному ему известной лавке. Денис, было, хотел ему запретить так часто "светиться" в одном месте, но тот резонно возразил, что народу там много, а продавщицы регулярно меняются. Командир плюнул.

– Как нас учили, будем считать, что процентов тридцать в решающий момент струсят. У нас все равно остается около трехсот бойцов. Нормально, – сам себе повторил Денис. – Оружия у нас даже больше, чем необходимо… А вот что меня интересует, Червонец, так это вот что… Обрисуй-ка мне вкратце "статистику боеспособности и надежности".

– Ну, смотри… – Червонец наклонился вперед и сцепил кисти рук. Командир уже давно подметил: такой жест товарища означал крайнюю степень сосредоточенности. – У меня сейчас шестьдесят четыре группы. В самой большой – шестнадцать боевиков…

При этих словах Денис поморщился.

– Да знаю я, знаю, – слегка повысив голос, проскрипел Червонец. – Не кривись. Ты мне уже говорил. Я сам учился там же, где и ты. "Создание больших боевых групп нежелательно, поскольку в этом случае существенно увеличивается риск провала…". Но я ж не виноват, что командир таким деятельным и торопливым оказался. Я ж его, считай, первым завербовал. А передавать его бойцов в тот момент было некому. Да и уверен я в нем. Договорились же, надо будет – в процессе разобьем…

– А вот еще… – поддержал Лева. – "Сведение отрядов в более крупные объединения нецелесообразно, даже вредно, так как стушевывает назначение в уличном бою низовых подразделений повстанческой армии и свидетельствует о непонимании самой природы уличного боя в условиях вооруженного восстания, в котором вся тяжесть боя падает именно на группы, отряды, соответствующие силе отделения, взвода, роты, батальона". Тухачевский, между прочим…

– Лева, пошел на… – огрызнулся Червонец.

– Не заводись, – остановил его Денис. – Продолжай лучше.

– Так вот… А в самой маленькой – три. В среднем же численность каждой группы соответствует норме: от четырех до семи человек. Среди боевиков подавляющее большинство служили в армии, а точнее – триста двенадцать. С остальными работал "спец". Его мнение ты знаешь: "Третий сорт – не брак".

– Дальше… – кивнул Денис.

– Из трехсот двенадцати – сорок три офицера, причем тридцать девять – советских.

– Нормально, – удовлетворенно мурлыкнул Лева. – Значит, по крайней мере, "железных" тридцать девять бойцов у нас уже есть.

– Социальный состав – разный. Много рабочих. Немало и студентов. А вот кого очень мало, так это молодых людей от двадцати до тридцати. Ну, причины известны, это тоже школьный курс…

– Да-да, не отвлекайся…

Денис начал уставать. Голова была уже затуманена, а значит, на сегодня было достаточно.

– А дальше по методике… Мои выкладки таковы: учитывая весь набор факторов, комплексную боевую ценность 45 бойцов я оцениваю как "очень высокую", 79 – как "высокую", 123 – как "среднюю", 74 – как "низкую", а остальных 57, соответственно, как "очень низкую".

– Ну что же… – Денис встал и прошелся по комнате. – По моим прикидкам, нам было необходимо около четырехсот-пятисот боевиков. Мы имеем почти четыреста. Согласно теории Учителя, если боевая ценность хотя бы пятидесяти процентов от необходимого количества боевиков нами оценивается как "средняя" и выше – работать можно. А у нас сколько?

– Двести сорок семь, – как всегда, быстрее всех подсчитав, ответил Кошак.

– Влезаем, – зевнул Лева.

– Точно. Тут проблем нет, – подтвердил Денис.

– Что касается боевой ценности групп… – продолжил Червонец.

– А вот об этом сейчас не надо, – оборвал его командир. – Это – на завтра. У кого есть вопросы?

Товарищи устало молчали. На улице была тишина, город погрузился в мирный сон.

– Ну вот и славненько, – закончил Денис. – А теперь – по домам. И спать. Слышите, сукины дети, спать! Мы подходим к финишу. "Сухой закон" и светлая голова! Расход.

19.08.2009. Краина, Кировогорск. ул. Красногвардейская. 17:11

– Ну, вроде бы, все обсудили, – удовлетворенно сказал Червонец, допивая кофе и глядя на крепкого пузатого мужика в белой рубашке, сидевшего напротив и хмуро оглядывающегося по сторонам. – Вопросы есть?

Мужчина угрюмо молчал, но весь его облик давал понять, что он что-то хочет сказать или спросить, но никак не решается.

– С вами все в порядке, Бобров? – подозрительно спросил Червонец.

– Можно деньги сейчас? – неожиданно спросил мужчина, опустив голову.

Было видно, что ему тяжело далась эта фраза.

– Да можно… – участливо проговорил Червонец, доставая из сумки купюры. Он всегда носил с собой "энную" сумму на всякий случай. – Что, проблемы?

Бобров, и не подумав ответить, быстро взял сложенные пополам банкноты и засунул их в карман рубашки.

– Ты не думай, комиссар, я не из-за денег… – вдруг горячо зашептал он, наклонившись к собеседнику так, что они чуть не стукнулись лбами.

– Да я и не думаю, – честно ответил Червонец. – У каждого бывают проблемы… Тем более, сейчас. Что тут необычного? Вот победим…

– И что, – издевательски буркнул мужчина. – Скажешь – лучше будет?

– Скажу, – уверенно ответил оперативник.

– Да… – Бобров безнадежно махнул рукой на собеседника. – Твоими бы устами, комиссар, да медок жрать!

Оперативник не нашелся, что ответить. Красивая молоденькая официантка в белом фартучке подошла и забрала со стола счет и положенные Червонцем деньги со щедрыми чаевыми.

– Посмотрим… – несколько смягчился Бобров. – Все равно, хуже, чем сейчас уже не будет. Хуже – только война или голод.

– Я пойду. У меня мало времени, – словно оправдываясь, сказал Червонец. – Задача перед Вами стоит не сложная. Не потому, что не доверяем Вам, не подумайте. Просто, сами понимаете, группа у Вас слабенькая. Двое не служили. Ну не милицию же вам штурмовать…

– Знаю, – коротко ответил тот.

– И помните, – Червонец посмотрел мужчине прямо в глаза. – Если Вы струсите – подведете не только себя. Струсит вся Ваша группа. А струсит группа – не выполните задачу! А не выполните задачу – подведете таких же простых работяг, как и вы сами. На других участках. Многие в городе драться будут…

– Ты меня не агитируй, уполномоченный, – зло огрызнулся Бобров. – Что такое ответственность – мне разжевывать не надо! Я тебе советский матрос – а не хер собачий…

11.08.2008. Ферма. 19:08

– Командиры боевых групп должны сообщить своим товарищам о начале вооруженного восстания непосредственно на точке сбора. Заранее извещать их об этом не следует. Прежде всего, из соображений конспирации. До конца нельзя будет быть уверенным, что среди боевиков не будет предателей или вообще агентов спецслужб противника. Мы уже не раз говорили о том, что вероятность внедрения в повстанческие отряды таких сотрудников достаточно велика.

Тут надо знать психологию профессиональных контрразведчиков. При соблюдении вами определенного порядка формирования боевых групп, внедренные агенты не смогут принести сколь-нибудь ощутимого вреда делу. После того, как местные из показаний своего агента или осведомителя поймут, каков принцип формирования организации, они, скорее всего, не станут задерживать командира боевой группы и человека, завербовавшего их агента.

– Почему ты так думаешь?

– Конечно, гарантировать этого нельзя. Но опытный работник, я убежден, так бы и поступил. Посудите сами: что ему дает задержание? Обезвреживание двух заговорщиков? Тоже мне, великая удача…

– Но через них можно будет установить остальных…

– Можно, Пятьдесят пятый, можно… Но, скажи мне, где гарантия, что арестованных удастся сразу разговорить. А вдруг это – фанатики или просто упорные принципиальные люди? А что, если на них цепочка и оборвется. А остальная организация? Заляжет? А где потом концы искать? Арестовывая этих двух, контрразведчики совершают сразу две очень неприятные для них вещи. Во-первых, раскрывают своего агента, а если и не раскрывают, то теряют возможность получать от него сведения. А во-вторых, и это самое обидное, дадут вам сигнал о том, что им известно об операции.

Задержать уже известных людей и ломать им кости, выбивая показания? Нет, это слишком примитивно. Они будут пытаться покрутить эту ситуацию. Выжать из нее все, что можно. Но, если вы будете осторожны, они вряд ли что-нибудь нароют.

А вот что может быть действительно опасным, так это если они узнают о времени начала восстания. Это – почти гарантированный провал.

Ну и второй момент, господа… Если люди не будут знать о том, что их вызывают уже непосредственно на дело, меньше шансов, что часть из них просто не придет на место встречи. По-человечески испугается. Нужно понимать: не война, вроде, вокруг, а тебе автомат в руки суют…

"Полевые командиры", согласно вашим инструкциям, в течение нескольких месяцев регулярно будут поодиночке вызывать боевиков на определенные точки в городе, проверяя их. Таким образом, очередная "тревога" не вызовет особых подозрений.

А теперь обратим внимание еще на один крайне важный вопрос: о времени выступления. Его особая важность исходит из той аксиомы, что одной из главных предпосылок успеха любого восстания является синхронность выступления всех отрядов. Многие восстания потерпели неудачу именно потому, что повстанческие отряды выступали в разных частях города или территории с разницей в несколько часов. Естественно, они были разгромлены по частям. Пример: атака офицерского училища в Ревеле, которая потерпела поражение вследствие того, что группа, назначенная для атаки верхнего этажа здания училища, немного, всего на одну-две минуты, опоздала в сравнении с группой, атаковавшей нижний этаж того же здания.

Воспримите мои слова как приказ: если, в силу каких-либо причин, в последнюю минуту становится ясным, что добиться синхронности не удастся, вам следует, не задумываясь ни на минуту, отменить операцию и перенести ее на другое время.

Временем суток, в которое предпочтительнее начинать вооруженное восстание, конечно, является вторая половина ночи. Однако это не является универсальным правилом. Восстание вполне может начаться и днем. В вопросе о выборе времени следует исходить из условий конкретной территории.

Обратите внимание также и на следующее: непосредственным сигналом начала вооруженного восстания должное являться только время, конкретный час и минута. Впрочем, данный вопрос для вас не особенно актуален. На нашей земле, по моим предварительным наброскам, время выступления будет определено централизованно для всех.

Ни в коем случае нельзя устанавливать в качестве сигнала для начала восстания какой-либо звуковой или световой знак, а также телефонный звонок. История убедительно доказала, что это может закончиться трагически. Пример?

– Восстание в Шанхае осенью 1926 года.

– Верно, Двенадцатый… Вы помните, мы раскладывали его на составные части и затем вновь собирали, как двигатель автомобиля. Вступление боевой организации должно было начаться по сигналу, каковым был назначен выстрел канонерки. Производство же выстрела было поставлено в зависимость от сигнальной ракеты. Выстрел произведен не был, так как канонерка этой самой ракеты не заметила.

– Кстати, они ничему так и не научились. Во втором восстании выступление произошло только в южной части города. Дружинники северной части выстрелов канонерки не слышали и никакого участия в восстании не приняли.

– Верно. Но вы-то умнее, я надеюсь…

21.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. К. Маркса. 21:12

– Итак. Лева. Ты находишься на складе с семнадцати ноль-ноль. Приводишь там все в порядок, ждешь нас. Мы, конечно, вчера все приготовили, но, на всякий случай, еще раз внимательно все осмотри. Как я уже говорил, выдашь оружие рымскому отряду и «Сцилле». Там ты и остаешься всю ночь вплоть до моего особого распоряжения.

– Яволь, мой фюрер! – весельчак отсалютовал Денису.

– Хватит! – крикнул командир так, что Червонец даже убрал ногу со столика и уселся поприличнее. – Вы что, не понимаете, что мы в одном шаге он успеха! Не до шуток! Посерьезнее. Отвечать четко. Шутки шутить потом будем…

Парни, потупившись, молчали.

– Дальше… – Денис уткнулся в бумаги. – Мы с вами, – он посмотрел на Червонца с Кошаком, – с самого утра на всякий случай "попасем" троих боевиков, по поводу которых ты, Толик, сомневаешься. Знаю, таких у тебя пятеро, он нас-то только трое. Так что я утверждаю твое предложение. Тем более что никаких более срочных дел не имеется. У меня, правда, встреча с командиром рымчан в одиннадцать…

– С десантниками точно вопрос решен? – спросил Кошак.

– Учитель заверил меня, что да. Оперативные группы "Сцилла-2" и "Харибда-2" сформированы. Задачи им поставлены. С ними я работу закончил. Далее… Мы втроем выдаем оружие. Кошак: ты – на входе. Контролируешь ситуацию и организуешь допуск боевиков во внутрь по минутам.

– Есть.

– Согласно плану, выдача оружия заканчивается в два тридцать. Плюс – десять минут на опоздавших. Затем… – Денис говорил отрывисто, чеканя слова, – Лева – остаешься на месте. Червонец. Ты у нас – самый мобильный. Всю ночь мотаешься по группам. Контролируешь выполнение задач. Информируешь меня через Кошака, если что…

– Не любишь ты меня, – взгрустнул Червонец.

– Заткнись, – резко бросил командир. – Такая задача может быть возложена только на тебя. Ты их вербовал, тебя они знают. Я хочу, чтобы ты уяснил, что твоя работа крайне важна. Все группы, ну, если не все, то, по крайней мере, основные, должны знать, что они не одни, начальство рядом. Иначе могут разбежаться. Сами по себе, конечно, вряд ли. Но вот если сложности возникнут, вероятно, что "струхнут"…

– Я все понимаю, Денис, – серьезно проговорил Червонец. – Ты меня знаешь. Сделаю все, что в моих силах.

– Я не сомневаюсь, – без тени иронии сказал командир. – Ну а мы с тобой, – он кивнул Кошаку, – выдвигаемся к обладминистрации, вместе с рымским отрядом берем ее под контроль и оттуда руководим восстанием. Ты – как бы мой начальник штаба.

– Есть, – вновь по-военному ответил парень.

"Все-таки, военная закалка – штука неистребимая, – подумал Денис. – В "мирное" время еще себя контролирует, а чуть какой стресс – сразу "есть" да "так точно". Живыми отсюда вернемся – обязательно ему замечание сделаю".

– Толик, я бы хотел примерно себе представлять, как ты собираешься действовать, – Денис посмотрел на Червонца.

– Во-первых, планирую лично присутствовать при штурме "Орла", – начал тот. – Об этом мы с тобой уже говорили. Затем проедусь по милицейским отделам и СБК, загляну в военную прокуратуру. Посмотрю, достаточно ли ярко она пылает. Обязательно – на радиотелевизионный центр. Проконтролирую, чтобы все правильно вырубили.

– Ты сам-то все усвоил? – уточнил командир.

– Да, мне "спец" три часа все растолковывал. Потом переспрашивал и снова растолковывал до тех пор, пока я его не удовлетворил.

– И как? – скалился Лева. – Удовлетворил, и он отстал?

– Потом проведаю тюрьму и СИЗО…

– Кстати, я об этом хотел поподробнее, – Денис поднял палец вверх. – Давай – еще раз. Сколько всего людей?

– Пять групп. Двадцать восемь человек, – Червонец склонился над картой. – Блокируем двумя группами по три человека выходы здесь и здесь, – он водил пальцем. – Они открывают шквальный пулеметный и автоматный огонь по дверям. Работают гранатометами, но на штурм не идут. Создают впечатление о своей многочисленности и огневой мощи…

– Гранатометчики?

– Есть один… Он будет в той группе, которая будет обстреливать вход в СИЗО. А потом на велосипеде подъедет ко второй и пару раз пальнет "Мухой" по входу в тюрьму. После этого вернется к своей группе.

– Отлично…

– Дальше… Два человека блокируют дорогу тут. Еще шестеро с двумя пулеметами – блокпост на перекрестке. Прямо под вышкой, – Червонец посмотрел на товарищей. – Что б видели, что нас много…

– А у нас там – ни одного пулеметчика… – задумчиво молвил Кошак.

– Откуда? – махнул рукой Толик. – Из всей группы только командир, старший прапорщик еще советской армии, на что-то способен. – Остальные – балласт. Никто даже в армии не служил. Одна надежда на "прапора". Я его проинструктировал, чтобы он командовал поэнергичнее. Создавал впечатление, что под его руководством состоит группа обученных боевиков. Он обещал постараться. А с пулеметами, говорит, "попытаюсь на месте хоть как-то объяснить"…

– Ладно. Тоску не нагоняйте, – шикнул Денис. – Эта группа у нас по плану в бой вступать вообще не должна. Давай дальше…

– Ну а основная группа из шестнадцати человек на четырех машинах будет красоваться прямо перед центральными воротами тюрьмы, – продолжил Червонец. – На нее основная надежда. Там – народ в основном опытный. Вооружим ее до зубов, дадим два "Пламени". Они прибудут. Начнут окапываться основательно на противоположной стороне улицы. Дадут пару залпов, вызовут оперативного дежурного и предъявят ультиматум. Так, мол, и так… "В стране восстание. Сидите тихо, не вылезайте. Вас не тронем. А будете "ерепениться" – пойдем на штурм. Охрану вырежем, а уголовников отпустим в город".

– Подействует стопроцентно. Ни грамма не сомневаюсь, – категорически заявил Денис. – Это мы все-таки грамотно решение приняли. Они ни за что не решатся на активные действия. Не зная наших сил… Да еще и если увидят перед собой пулеметы и гранатометы… Никогда! Скажут: "На фига нам это надо". Тем более что они атаковать не собираются. Подождем. Вот придет армия, и разгонит их всех. А нам главное – заключенных не выпустить. Хаоса не допустить".

– Ни за что на рожон не полезут, – подтвердил Лева.

– Пацаны, – Денис призывно посмотрел на подчиненных. – Помните: какая-нибудь мелочь, не существенная на первый взгляд, может поставить под удар всю операцию. Поэтому думайте, ребята, думайте. Помните наше правило: решение принимает командир, но в разведке каждый имеет право голоса. Сейчас расходимся. Спите крепко. Но даже во сне – думайте. Наше главное оружие – мозги. По ходу дела, нам предстоят самые тяжелые в нашей жизни двое суток…

21.08.2009.

Папа очень обеспокоен. Дальние родственники почти убедили его в том, что организуемый вами праздник может действительно состояться. Вчера собирал нас и советовался. В итоге принял решение о переводе с понедельника всех школ на усиленный режим обучения. Велел сделать образец объявления, но пока никому об этом не рассказывать.

Мама по-прежнему не в курсе событий. Занята собой. Советую скорее начинать праздник.

Лесник

22.08.2009. Краина, 3 км к юго-востоку от г. Херон. Трасса М-25. Стационарный пост ГАИ. 02.48

Иван сонно потянулся и начал прохаживаться взад-вперед вдоль дорожного полотна, исключительно для того, чтобы поднять тонус. Не любил он эти ночные дежурства… И чего его черт дернул переводиться на двадцать пятый? Это командир роты посоветовал.

"Гляди, – говорит, – Ваня. Место козырное освободилось. Давай-ка ты! А чего? По городу мотаться как в задницу ужаленный не будешь. "Отпахал" сутки – трое свободен. Благодать! Давай порекомендую…".

Благодать-то она, конечно, благодать, а вот только ночью, бывает, скукотища! Да и не любил он по ночам бодрствовать. Одно дело – с восьми до пяти, и – домой. К молодой жене. А на этом посту… Сутки проторчишь, домой едешь, с ног валишься. Потом – дрыхнешь весь день. К вечеру просыпаешься, а ночью, естественно, заснуть не можешь. Под утро – спать охота. И, "наша песня хороша, начинай сначала". Весь биологический ритм – псу под хвост. Эх, зачем согласился… Хотя, и в батальоне работа была не из веселых. Такая уж судьба, "ментовская"…

С другой стороны, по нынешним временам, еще и спасибо сказать надо, что после армии в ГАИ пошел. Тесть подсобил, спасибо ему. Люди, вон, косяками без работы по городу шарятся. Повыкидывали с предприятий, словно собак безродных, и живи как хочешь! А тут все же зарплата, хоть невеликая, но постоянная. Да и, глядишь, денежку "срубишь" какую…

Сержант не наглел. Он бы вообще не брал, честное слово! Но как тут не брать, если командир с тебя ежемесячно конвертик требует. А в конвертике известно, что должно быть. Ну, вернее, начальник, само собой, ничего такого от тебя и не требует, упаси Боже… Это же – коррупция в чистом виде! Как можно? Но попробуй – не принеси месяц-другой. Ну вот ради интереса – попробуй! И увидишь, что будет…

А будет просто. Ну, месяц не принесешь, может, ничего и не сделается. Если, конечно, потом за два сразу отдашь… А вот ежели совсем носить перестанешь, в один прекрасный день станешь безработным. Это в самом, что ни на есть, лучшем, распрекрасном случае. А обычно бывает проще: ловят тебя "за руку" на взятке. В тюрьму, правда, вряд ли посадят. Но свои условные два-три года ты отгребаешь совершенно спокойно, и оставшуюся часть жизни работаешь таксистом или охранником, потому как с таким прошлым никакого будущего у тебя уже нет. И самое страшное, что не только в городе и области, а по всей стране. Да и за границей – тоже, скорее всего… А твое же бывшее начальство бодро отчитается о борьбе с коррупцией в своих стройных рядах. И перед центром, и перед своими… А на твое место тут же придет более понимающий человек.

Да… Работка, блин… В принципе, днем не скучно. "Караваны" постоянно идут, груженые чем-нибудь полезным и нужным. И не только стране, но и отдельно взятому сержанту ГАИ. Есть, правда, еще командир, вездесущий капитан Сергиенко. Вон, в помещении поста похрапывает… И старшина Кобзев есть, тупой до невозможности. Ивана он прямо-таки раздражал до зубовного скрежета. Ну нельзя же быть настолько ограниченным! И рядовой, новенький… Пашка, как там его по фамилии? Сложная, никак в голове не осядет. Но он сегодня приболел. Сейчас бы Иван его, может, и поставил вместо себя, на правах старшего по званию, а сам подремал бы за постом в шезлонге, подаренном гаишникам каким-то проезжающим в Рым щедрым по необходимости "водилой".

Трасса нынче была пустынна. Она и раньше по ночам не особо оживленная была. Но в последние месяцы люди по темноте как-то меньше ездить стали. Нет, ну не то, чтобы совсем мало, но меньше – это точно. На такой факт не только Иван внимание обратил, но и все четыре смены двадцать пятого поста.

А причин тому было две. Во-первых, кризис… Меньше товарооборот плюс меньше денег у людей равно меньше перевозок и меньше машин на трассе. А во-вторых, криминогенная ситуация ухудшилась. Пошаливать стали на дорогах, как в лихие девяностые. У соседей южнее особенно… Оно тоже понятно. Все тот же вездесущий кризис виноват. Кто раньше рамок держался, теперь "на большую дорогу" в полный рост выходит. Да… За последние полчаса машин двадцать проехало. Иван даже останавливать не стал. "Легковушки", что с них возьмешь?

"О, фура, что ли… – оживился инспектор, всматриваясь в приближающиеся с юго-востока крупные фары какого-то автомобиля. – Ночью?".

Он встал на положенное место и покрутил в руках жезл.

"А, что бы ни было – остановлю. Хоть какой-то "экшн".

Огни фар становились все ближе. "Икарус…" От разочарования Иван громко вздохнул, намереваясь беспрепятственно пропустить транспортное средство. Но острый глаз сержанта еще издалека подметил отсутствие таблички на лобовом стекле с указанием маршрута.

Иван внутренне собрался, прогнал дремоту и выставил жезл перед приближающимся автобусом.

Водитель ловко остановил свою "махину" пассажирской дверью прямо перед инспектором, но мотор почему-то не глушил. Дверь отъехала, и Иван поднялся по ступенькам. В нос ударил острый запах спиртного и мужского пота. Из салона доносился смех и веселые крики множества глоток.

– Инспектор ГАИ Чалый, – козырнул Иван полезшему за документами водителю и посмотрел налево.

Автобус был заполнен, судя по всему, полупьяными мужчинами. Попойка не прекратилась, несмотря на появление работника милиции. Кто-то, держа в руке пластиковый стаканчик, говорил тост нескольким невнимательно слушающим его собутыльникам, кто-то глушил баночное пиво. В разных концах салона поочередно раздавались взрывы хохота и матерная брань.

– Вольно, сержант, – пробасил вылезший откуда-то с переднего сидения накачанный коротко стриженый мужик лет тридцати пяти в новой хлопчатобумажной тельняшке. Он вальяжно подошел к обалдевшему от такой фамильярности инспектору и, приобняв его за плечо, по-дружески дыхнул водкой в лицо.

– Пропусти. Свои мы, – он показал Ивану удостоверение. – Рымская республиканская прокуратура. В Левицк, на экскурсию едем, цс… – он прижал указательный палец к губам и беззвучно заржал. – Без семей, на два дня! Угадываешь?

– Понятно… – протянул сержант, внимательно изучая документ. – Ну, Вы, Николай Ильич, и меня поймите. Досмотр, конечно, проводить не буду. Но хоть удостоверения-то покажите…

– Само собой, понимаю. Служба есть служба, – согласно закивал мужик и, повернувшись в салон, по-бандитски свистнул. На секунду голоса стихли. – Эй, мужики, покажите сержанту "ксивы"! Пост ГАИ… Стационарный…

В салоне раздалось недовольное гудение. Кто-то даже попытался качать права, но его быстро осадили свои же.

– Смарило товарища? – поинтересовался Иван, указывая на спящего на переднем сиденье мужчину, укрытого спортивной курткой.

– Ага, – подтвердил главный. – Еще километров сто назад отключился. Не рассчитал, значит… Чего, удостоверение его найти?

– Да не надо… – добродушно махнул рукой инспектор.

Проверка длилась минуты три. Кто-то спьяну не мог найти документы, кому-то в конце салона долго и терпеливо объясняли, что от него вообще требуется. Но в итоге удостоверения нашлись у всех.

– Какие у вас в Рыму, однако, прокуроры все здоровые! – заметил Иван, вскользь листая документы водителя.

– Других не держим! – гордо ответил мужчина. – У нас с физической подготовкой строго.

– А чего ж у вас женщины ни одной нет? – инспектор отдал бумаги обратно. – У нас, вон, в Хероне, почитай, половина "следаков" – бабы.

– Почему нет? Есть, – уверенно заявил главный и, нагнувшись к самому уху сержанта, озорно прошептал. – Только кто ж их с собой возьмет?

– Ха-ха-ха, – Иван, довольный удачной на его взгляд шуткой прокурорского, медленно спустился. – Счастливого пути. Отдыхайте, мужики!

– И тебе не кашлять, сержант, – послышалось из салона.

Автобус тронулся, на ходу закрывая дверь.

В салоне, секунду назад шумном и пьяном, воцарилась напряженная тишина.

– Проскочили, – уверенно проскрежетал уже трезвый как стеклышко стриженый мужик.

Мирно спавший на переднем сиденье пассажир медленно сбросил куртку и блеснул стальными глазами в лобовое стекло. Большой палец правой руки медленно спустил курок пистолета с боевого положения…

– Че, рейсовый? – сонно спросил у Ивана вышедший на воздух из "будки" старшина.

– Да не… – задумчиво и еле слышно бросил сержант. – Рымская прокуратура. В Левицк, на экскурсию…

– А-а-а, – старшина почесал живот через расстегнутую форменную рубашку.

– Странно… – провожая долгим взглядом "Икарус", проговорил Иван.

– Что странно? – вяло, не глядя на собеседника, поинтересовался "гаишник".

– Да "ксивы" у них у всех новенькие, как будто только что из типографии…

Старшина безразлично пожал плечами.

22.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Героев Сталинграда. 11:02

Денис припарковал свой «Ниссан» недалеко от входа в Дендропарк. Он и раньше бывал здесь. Объект, некогда переданный в руки частного инвестора, теперь радовал горожан почти идеальной чистотой и ухоженностью. Плата за вход, правда, существенно повысилась, но особых протестов по этому поводу у общественности не возникало.

Оперативник заплатил положенную сумму и прошел через турникеты, оставив красивые кирпичные ворота позади. Встреча с "гостем" должна была состояться в восточной части парка. Денис не спеша шел вперед, обходя степенно беседующих мамаш с детьми в колясках и молодые парочки, выкроившие время для моциона в такой погожий летний выходной.

Он сразу заметил нужного человека. По парку прогуливался высокий статный мужчина лет сорока пяти-пятидесяти с большими густыми усищами, лихо закрученными на казацкий манер.

"Казак и есть", – тут же сделал вывод Денис.

Его немного шокировал внешний вид гостя: длинные шорты, белая легкая майка и какие-то босоножки на голую ногу. Мужчина спокойно прогуливался по парку, заложив руки за спину, и с любопытством озирался по сторонам. Правый рукав был слегка испачкан чем-то черным: опознавательный знак.

– Как погода на побережье? – спросил Денис, подойдя к незнакомцу сзади.

– Спокойно и солнечно. Но, судя по приметам, скоро грянет шторм, – ответил казак, дружелюбно оглядев парня.

– Денис, – представился оперативник. На него смотрели умные цепкие глаза.

– Хорунжий Николаев, – отрекомендовался мужчина. – Петр Иванович…

– Безумно рад вас видеть, Петр Иванович, – они пожали друг другу руки. – Надеюсь, дорога была небогата на приключения?

– Ничего особенного, – спокойно ответил казак. – Один раз остановили на трассе. Отделались сотней рублей.

– Нет, ну вы только подумайте, – притворно возмутился Денис. – Это государство обдирает нас до нитки!

Мужчины весело засмеялись и неспешно пошли вперед рядом.

– Хорунжий, если я не ошибаюсь, примерно соответствует лейтенанту? – поинтересовался командир.

– Примерно соответствует, – подтвердил Николаев.

– Значит, вы – командир взвода?

– Ну, я бы не сказал, чтобы взвода, – скромно потупился Петр Иванович. – Но с десяточек бойцов для Вас, Денис, наберется.

– Я, конечно, не военный, – оперативник остановился. – Но, насколько я понимаю, десять человек, хорошо подготовленных и спаянных боевой дружбой способны на многое. Не так ли?

– Не извольте сомневаться, – мужчина посмотрел командиру прямо в глаза. – Мы себя покажем.

– Командование заверило меня, что так и будет, – подтвердил Денис.

Собеседники вновь пошли вперед.

– Знаете, всесоюзный староста товарищ Калинин поговаривал: для того, чтобы создать из молодых солдат крепкую боеспособную роту, требуются месяцы или даже годы упорной работы. А для того, чтобы сделать из этой роты горстку дезертиров и мародеров – недели или даже дни. Не ручаюсь за точность цитаты. Вы согласны?

– Не совсем… – почти не раздумывая, не согласился казак. – Тут ведь дело не в пропаганде и агитации… Как писал Платон, человек что-либо делает, исходя из двух побудительных мотивов: либо страха, либо интереса. Следовательно, чтобы разложить вооруженные силы, надо, либо сделать военную службу неинтересной и не престижной, либо ослабить центральную власть, чтобы бойцы и командиры почувствовали свою безнаказанность. И то, и другое – сложная и кропотливая работа, которую не сделаешь за несколько недель. Большевики, например, потратили на это несколько лет, и все равно не смогли достичь полного разложения.