Текст книги "Левый берег"

Автор книги: Алексей Кудашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

– Уже в это?

– Да, в это. Тебе пара дней осталась, чтобы людей собрать. Сколько у тебя сейчас?

– В моей "боевке" – восемь.

– Мало. Надо человек пятнадцать. Да понадежнее. Сможешь?

– Чего не собрать… Смогу.

– Честно говоря, Шурш, это не моя тема, – начальник остановился и повернулся к нему лицом, – это товарищи попросили об услуге. Ты не думай, "подставы" не будет. Просто подробности я тебе сообщить не могу. Расскажут, когда прибудешь на место.

– Ясно.

– Сам поедешь раньше. Вот, – начальник сунул командиру конверт, – здесь деньги на дорогу и инструкция. Запомни пароль…

– Какой еще пароль?

– Прочтешь инструкцию – поймешь, – с плохо скрываемым раздражением процедил начальник. – Запоминай: тебе скажут: "Молодой человек, Вы не подскажете, где здесь улица Маркса?". Ты должен ответить: "Я не местный. А сигаретки не будет?". Запомнил?

– Запомнил. Че тут сложного?

– Повтори, – потребовал начальник.

Командир повторил.

– Хорошо. А теперь запомни следующее, – Шурш аж напрягся от серьезности, какой-то даже ледяной беспощадности голоса начальника. – Если в назначенный день и час с тобой никто не выйдет на связь, значит дело – дрянь. В этом случае ты берешь ноги в руки и валишь обратно домой. Причем не просто валишь. Категорически запрещаю пользоваться железнодорожным транспортом. Да и вообще любым общественным транспортом при выезде из города. Ловишь такси и выбираешься на трассу. Такси отпускаешь и на "попутках" – до другого крупного города. А там уже – в Россию. По ситуации. Можно хоть самолетом, хоть поездом, хоть пароходом. Денег хватит. Ты все понял Шурш?

– Да понял я, понял. Не дурак…

– Вот и не будь дураком, – начальник смотрел ему прямо в глаза, – потому что если ты будешь дураком, ни я, ни кто-либо другой тебе уже не поможет.

Начальник помолчал несколько секунд, глядел в серые глаза командира, будто проверяя, дошел ли смысл его слов до всего Шуршевого существа. Убедился – дошел. Уже мягче продолжил:

– Когда подтянутся твои бойцы – решишь на месте. Это вопрос отдельный и серьезный. Пока пусть сидят наготове в Москве.

Народу на платформе становилось все больше. Видимо, намечалась электричка.

– Теперь о бабках, – продолжил гражданин начальник, – за эту работу тебе – "червонец", твоим бойцам – по "пятишке". "Евриков". По приезде получишь у меня.

Шурш таких денег никогда не видел, но виду не подал. Щелчком запульнул сигарету аж через вторую рельсу и, не глядя на собеседника, тихо проговорил:

– Я так понимаю, гражданин начальник, работа-то серьезная будет.

– Я так тоже понимаю, – ответил тот, – но, как я тебе уже сказал, подробностей не знаю. Ну а если и серьезная, что, откажешься?

– Кто, я? – оскорбился командир. – Ты ж меня не первый год знаешь. Я ж, мамкина норка, не босяк, а боец.

– Вот именно так я о тебе и сказал им, – подытожил начальник, как бы даже не собеседнику отвечая, а себе. – Я уверен – справишься. А сейчас извини. Дела. Пока.

И как обычно, не оборачиваясь и не подавая руки, гражданин начальник пошел к выходу.

Шурш проводил долгим взглядом удаляющуюся фигуру мужчины, сплюнул на пути, достал из кармана штанов потертую трубку и воспользовался быстрым набором.

– Але, Варяг? Здорово! Как оно? Ну, "ништяк". Слушай, дело есть…

14.08.2009.

Папа кое-что знает о Ваших делах. Об этом ему постоянно нашептывают наши дальние родственники. Сведения отрывочные. Он сам – крайне нерешителен. Окружил себя подхалимами, живет в своем, выдуманном мире. Надеется на мудрость своих детей. Не опасен. Маме о своих опасениях не сообщает, не хочет расстраивать. Так поступить, среди других, ему советовал и я. Совершенно неясно, как поведет себя Мама. Мы не знаем, сможете ли Вы предложить ей то, что ей необходимо. Лично мне и еще многим Папа не доверяет. В целом, не верит, что Вы способны на большую шалость.

Танкист никаких активных действий не предпринимает, несмотря на то, что Папа делился с ним своими опасениями. Вас не боится. Зная свою слабость, не верит в Вашу решительность. Ополченец, насколько мне известно, занят другими делами, которые ему кажутся более важными.

На данный момент, количество плохих людей среди Ваших друзей не изменилось и равняется шестнадцати. Наши дальние родственники чуют беду, но, насколько мне известно, поделать ничего не могут.

Лесник

10.07.2008. Ферма. 18:39

– «Тактика вооруженного восстания представляет собой весьма трудную область знания. Фундаментом, на котором должно быть построено изучение тактики восстания, является исторический опыт».

Учитесь, сукины дети! Лучше и не скажешь…

– Ленин?

– Не важно… Сегодня я хотел бы начать обсуждать с вами один их важнейших разделов нашего курса. Я говорю о формировании повстанческих отрядов.

Излишним будет напоминать, что процесс вербовки должен проходить с соблюдением всех норм конспирации, которые, я очень надеюсь, вы осваиваете прилежно. Я даже в этом уверен. Ведь вы все понимаете, что от того, насколько вы будете хорошо делать эту работу, зависит ваша жизнь.

Местные жители, изъявившие добровольное желание принять участие в восстании, до самого момента его начала и выдаче им оружия должны знать ровно столько, сколько требуется для того, чтобы убедить их в справедливости цели, ради которой они готовы взять в руки оружие.

– Все местные?

– Подавляющее большинство. Вам на месте виднее будет. Внимание на доску! Основной структурной единицей повстанческих сил должна быть боевая группа: от трех до десяти человек, в зависимости от ситуации. Каждый боевик должен знать в лицо только двух людей: человека, который завербовал его, и своего непосредственного командира. В идеале, предпочтительнее, чтобы это был один и тот же человек. Однако не следует обманываться. На практике такое счастье вам, скорее всего, не светит. Вам по любому придется в той или иной степени самим вступать в контакт с командирами групп.

Такой принцип формирования – не новость, сами понимаете. Но он на протяжении многих лет зарекомендовал себя как наиболее эффективный. Поэтому я не считаю необходимым в данном случае "изобретать велосипед". Естественно, в случае провала контрразведчики постепенно по цепочке придут к вам. Однако на практике к арестованному далеко не сразу начинают применяться методы активного допроса, не всегда под рукой есть специалисты по таким делам. Так что у вас будет то, что в нашем деле равняется жизни – время…

– Как же нам лучше поступать в этом случае?

– Если есть возможность, лучше всего "обрубить цепочку". Если провалился боевик, сделайте так, чтобы исчез его командир. Остальных боевиков в группе передайте другим.

– Исчез?

– Именно, Шестьдесят второй… Хотите точных инструкций, господа? Их не будет. По возможности спрячьте, эвакуируйте за границу… Решайте по ситуации.

Скажу лишь одно… В нашем деле нет места таким категориям как мораль и общечеловеческие ценности. Все ваши действия должны исходить исключительно из соображений целесообразности. Пренебрежение этим принципом может стоить жизни многим людям и в конечном итоге привести к срыву всей операции…

Уже перед самым началом восстания из нескольких боевых групп могут быть сформированы повстанческие отряды. В одном таком отряде может быть несколько групп. Подчеркну: это совершенно необязательно. Данный вопрос находится исключительно в вашей компетенции. Вам, исходя из обстановки, будет виднее, нужны ли вам крупные отряды, или достаточно разрозненных боевых групп.

Очевидно, что боевая группа не представляет собой воинское подразделение в чистом виде. Ее действия не могут быть такими же слаженными, как действия отделения или взвода. В этом смысле необходимо по возможности добиваться того, чтобы во главе групп стояли лица, прошедшие службу в армии и имеющие опыт командования подразделениями. В идеале – отставные офицеры. Или хотя бы младший командный состав. С руководством боевой группой в десять человек вполне справится хороший сержант. Любой военный скажет вам, что хороший командир способен сделать успешными действия даже самого плохого подразделения.

Если соблюдения данного условия добиться не удалось, такая группа не может рассматриваться вами как надежное подразделение, и перед ним следует ставить самые "легкие" задачи, выполнение которых не предусматривает столкновения с вооруженным сопротивлением. Примеры?

– Блокирование выездов из города.

– Аресты.

– Узлы связи, если они охраняются невооруженной частной охраной.

– Да, правильно мыслите…

Сейчас идем "по верхам", не вникая в тонкости. Следующий вопрос: вооружение. Вы должны знать, какими военными специальностями обладает тот или иной завербованный боевик. Это – крайне важно.

К примеру: с "калашом" умеет обращаться любой ребенок. А если и не умеет, научить этому – пять секунд. Во всяком случае, в той мере, в какой вам необходимо. Как организовать этот процесс, я вам расскажу после. То же самое можно сказать и о ручных гранатах.

Но вы не сможете, так сказать, "в домашних условиях" обучить человека обращаться с ручным и тем более станковым пулеметом, гранатометом, взрывными устройствами. Кто служил в армии, согласиться со мной.

– Вне всякого сомнения.

– Из этого, дети мои, следует простой вывод. Вы не можете ставить перед боевой группой задачу, требующую применения пулеметов и гранатометов, если никто из боевиков не умеет с ними обращаться. Это все вы должны учитывать заранее. Вам не зачем выделять на подразделение "СВД-шку", если там нет снайпера. "Муха" будет грудой металлолома, если с ним никто не может работать.

– Это же очевидно, Учитель!

– Знаешь, Девятнадцатый, я съем вот эту книгу с кетчупом, если кто-нибудь из вас не "напорет" в этом вопросе "косяков"! Это только кажется простым. Если у тебя в голове десять человек, ты не запутаешься. А если пятьсот? И к тому же, без гарантии, что в решающий момент из этих пятисот половина не разбегутся, побросав оружие?

– Да нет, "косяки" будут в любой случае, Учитель. Тут не спрогнозируешь… Можно только планировать, а корректировать в процессе все равно придется…

– Полностью с тобой согласен. Но ведь это не означает, что планирование вообще не нужно, не так ли?

– Так.

– Следовательно, ваша задача и заключается в том, чтобы как можно более точно спрогнозировать. Ваш главный инструмент – голова, а не мышцы. Не забывайте: вы высококлассные профессионалы. Диверсанты…

Кстати, что касаемо "полевых командиров"… Считаю эту часть работы настолько важной, что, в исключительных случаях, готов даже оказывать помощь из центра. Если у вас не земле будет в этом вопросе "полный голяк", я буду вам помогать вплоть до командирования специалистов из центра. Без надежного командира даже сама хорошая группа может с первых минут превратиться в сброд…

– Учитель, скажи, а не получится ли так, что нам придется на месте "добывать в бою" часть оружия? Центр нас обеспечит?

– Я обещаю вам, что сделаю все возможное для того, чтобы вопрос о нехватке оружия не стоял. Считаю, что это – не такая большая проблема для центра, чтобы вас этим нагружать…

14.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. К. Маркса. 21:37

– А может, им присягу написать?

– Можно было бы, – согласился Денис, – да времени нет. Не забывай. У нас задача: за три часа вооружить почти четыреста человек.

– Да, пожалуй, на это времени не будет, – согласился Лева.

– Теперь вот что… Поскольку тюрьму мы под контроль не берем, возникает наш старый вопрос с "урками".

– В каком смысле? – не понял Лева. – Вроде бы закрыли вопрос…

– Вот поэтому, Лева, ты и не командир, – назидательно молвил Денис, для эффекта подняв указательный палец вверх. – Узко мыслишь. Решил проблему и забыл. А она – возьми, да и снова нарисуйся. А ты ее уже и не помнишь…

– Да не понтуйся, – оперативник был явно уязвлен обвинением. – Говори толком.

– Ну вот представь, – начал Денис. – Начинается "буча". Обо всех мы позаботились и сидим себе довольные. А про наших "криминальных элементов" и забыли. А что мы, собственно, о них знаем? – он обвел взглядом товарищей.

– Да ничего, в общем-то, – признал Червонец.

– То-то и оно… Имена "авторитетов" и некоторых "быков". Знаем, чем примерно занимаются. И все! А сколько у них оружия? И какое оружие? А хорошо ли они организованы? Да и сколько их вообще?

– Это ты к чему? – спросил Кошак. – Думаешь, они пойдут за "желтых" сражаться? С какого перепугу?

– А вдруг пойдут? – парировал Денис. – А ты почем знаешь? Вдруг у них вожаки – русофобы.

– Да ну… – отмахнулся Володя.

– Нет, я, конечно, понимаю, что "притягиваю за уши". Ну а вдруг? Кто может поручиться. А теперь представьте, что будет, если они сметут наши кордоны у тюрьмы и выпустят зеков? Да нам просто "вилы" будут! А если они еще и оружие захватят. Да они нам все карты смешать могут!

– Ты чего предлагаешь-то? – спросил Червонец. – Тюрьму брать? Ну тогда все переигрывать надо, а времени на это уже нет.

– Зачем? – Денис снизил тон. – Я, сами понимаете, приукрасил несколько… Ну, по поводу того, что они с нами драться будут за идею. Не будут, естественно… На то они и уголовники. Если они и решатся на активные действия, то, скорее всего, это будет банальный грабеж. Воспользуются неспокойствием в городе, временным отсутствием милиции. Банк даже какой-нибудь взять могут…

– Да пусть берут. Жалко, что ли? – буркнул Кошак.

– Согласен, Володя, полностью согласен. Столкновений с нашими отрядами они, уверен, будут избегать.

– А ты не думаешь, что они просто останутся дома? – Червонец раскачивался на стуле. – Ну на фига им участвовать в этой "заварушке"?

– Думаю, – подтвердил командир. – И скорее всего, так и будет. Однако, не следует забывать. Уголовный элемент, как правило – пассионарии. Вдруг захотят "размять кости". Или даже поиграть в "большую политику". На зоне у них наверняка знакомцев полно. Вмиг поставят под свои знамена пару сотен зеков.

– Ну и… – протянул Лева.

– Надо арестовать двоих каких-нибудь, поавторитетнее, – уверенно заявил Денис. – Это обезглавит их. Тогда они нас станут неопасны. А потом – отпустим. И всего делов.

– Послушай, командир, давай не будем вязаться, – Червонец подошел и по-дружески положил руку на плечо Денису. – По-моему, сейчас ты "порешь горячку". Ну посуди сам… Какая тюрьма? Как они вообще смогут сорганизоваться, если в городе не будет никакой связи. Ни радио, не телевидения, ничего…

– Кроме того, – подключился Кошак, – каким образом, ты думаешь, они освободят зеков. Не забывай, в тюрьме – вооруженная охрана, которую мы не трогаем. А они – нас. Такой договор мы планируем с ними заключить, если ты помнишь. Ну, положим, наши заслоны они одолеют…

– С чего бы? – хмыкнул Лева. – Не такой уж и слабый у нас там отряд. Около тридцати человек, если я не ошибаюсь…

– Вот… – поддержал Кошак. – Ты эту тюрьму видал? Да там рота, как минимум, нужна, чтобы ее атаковать! Если ты помнишь, мы, собственно, поэтому и приняли решение оставить их в покое. Думаешь, тюремная охрана, которая, к слову сказать, к тому моменту уже будет "разбужена нами", поднята по тревоге и вооружена всем, чем только можно, просто так позволит "блатарям" себя одолеть?

– Да… Не нужно всего этого, командир, – заключил Лева.

– Вы, пожалуй, правы, – после минутного раздумья, согласился Денис. – Я что-то перенервничал. Ключевой момент здесь в том, что, действительно, без связи они не смогут организоваться. По крайней мере, быстро. А там "будем посмотреть". Закрыли вопрос…

17.08.2009. Россия, г. Армавир. ул. Кирова. 09:11

Маленькая лодка плавно качалась на волнах. Солнце, яркое-яркое, светило Сереге прямо в глаза, но, удивительно это его нисколько не раздражало. Он лишь щурился и улыбался. Морской ветерок приятно обдувал лицо. Хорошо, безумно хорошо было вот так сидеть в лодочке и покачиваться в такт неспешному морскому ритму. Невдалеке виделся берег, и это создавало ощущение безопасности, постоянной связи с остальным миром. Но в то же время Серый был как бы и обособлен от него, не причастен ко всему тому, что делают на берегу другие люди, «хомосапиенсы». У него был свой мир, и в этом мире он был счастлив.

"Наверное, это и есть то, что называют "своим маленьким счастьем", – думалось Серому.

Где-то совсем рядом, словно из неоткуда, послышались мелодичные звуки, похожие на шарманку или губную гармошку. Сергей огляделся по сторонам. Взяться музыке было решительно неоткуда. И тогда в его мозг, будто бы из глубин подсознания, начало закрадываться подозрение, страшное подозрение. Он даже застонал при мысли о том, что то, о чем он подумал, может быть правдой. Но вот далекий берег стал расплываться, пока не превратился в смазанное пятно на стекле.

Серега закрыл глаза и снова открыл их.

Прямо ему в лицо через открытую настежь балконную дверь светило южное жаркое утреннее солнце. Ветер, довольно сильный, что в этих краях не было редкостью, суматошно полоскал тюль и светлые занавески, поднимая их чуть ли не до потолка. Серый повернул голову и уставился на большие круглые часы на стене. Десять минут десятого.

"Ну и какого лешего я встал в такую рань? – с досадой подумал он. – "Шабашки" сегодня нет, дел никаких тоже. Кто, блин, меня дернул будильник ставить?"

Мобильник на полу продолжал исполнять уже надоевшую композицию, вибрируя и вертясь на ковре. Ольки рядом не было. Она последнее время вставала рано. Скоро рожать. Нет, она не нервничала.

"Все рожают, и я рожу", – говорила.

Она у него – молодец!

На кухне слышались женские голоса и звук работающего телевизора.

"С матерью завтрак готовит", – про себя Серега и сладко зевнул.

"Стоп, – щелкнуло у него в голове. – Так это же не будильник".

Он приподнялся на локте, сгреб в ладонь трубку. На экране высвечивалась надпись "Неизвестно".

"Это кто еще такой?" – подумал Серый.

– Алло, – выдавил он.

– Сергей Константинович? – послышался мужской голос.

– Да, я, – чуть помедлив, ответил Серега.

Он и забыл, когда его последний раз называли по имени-отчеству.

– Здравствуйте. Я хотел Вам напомнить, что товар должен быть в четверг.

Серый соображал долю секунды, затем подскочил на кровати и сел. Сон как рукой сняло. Сердце забилось сильнее, заставляя кровь в жилах течь быстрее и перерабатывать внезапно хлынувший в организм адреналин. Несколько секунд он сидел на кровати и тупо пялился на дверцу стоящего напротив старого шифоньера. Молчание явно затягивалось, но он никак не мог привести в порядок свои мысли и найти в ворохе последних впечатлений и обрывков информации нужный текст.

В груди похолодело. Знакомое чувство. Это был страх. Не тот страх, когда видишь несущуюся на тебя дворовую злую собаку или ожидаешь расплаты за неосторожно брошенное на улице слово в сторону какого-нибудь "шкафа". Это все мелочи. Почему? Да потому, что ты в общих чертах заранее знаешь, что с тобой произойдет. Ну, максимум, будешь ходить покусанным или с подбитым глазом. Нет-нет, это был страх совершенно иного рода, страх безызвестности, страх неведения.

Серега испытал его перед первым боем, тогда, на войне. Боялся ли он смерти? Поначалу да. Молодой все же. Хотелось пожить. Но потом Серый его, этот страх, выбросил. Там же, на войне, под Шатоем.

Столько лет прошло, а этот момент в своей жизни Сергей помнил до мельчайших подробностей, вплоть до оттенков цвета неба и листвы, запаха горных трав и пения птиц. Помнил, и, наверное, будет помнить всю жизнь. Ведь что-то тогда в нем произошло, какое-то незаметное другим, но еще как заметное для него самого изменение внутреннего мира. Он почувствовал это всем своим существом, каждой клеточкой своего молодого тела. После этого он стал другим человеком. Окружающие не замечали в нем никаких изменений, да и не могли заметить. Это было очень глубоко. Сам себе он сформулировал произошедшее так: "Я почувствовал на себе прикосновение смерти. Теперь я знаю, что это такое, и я больше не боюсь".

А происшествие-то, смешно сказать, длилось всего несколько секунд и было каким-то до ужаса глупым, несуразным, гротескным, даже анекдотичным что ли… Хотя, как там у Ремарка: "Смерть не бывает смешной, смерть всегда значительна". Это Серый уже ближе к "дембелю" почитывал, коротая дни и часы "в промежутках между войной". И если смерть эту смешной назвать нельзя, то уж нелепой – точно можно.

Серегин взвод скакал по горам, имея задачу выявлять крупные скопления "духов", склады с оружием и боеприпасами, места постоянной дислокации, и прочая и прочая…

Серый шел в арьергарде, прикрывал с тыла, то бишь. И вдруг сзади, не так, чтобы очень далеко, но и не рядом, кто-то во всю глотку заорал: "Аллах Акбар"! Тому, что сделал сержант в этот момент, его не учили, ни в полку, ни в разведвзводе: он просто-напросто, не отпрыгивая, не падая на землю и даже не наклоняясь, развернулся вокруг своей оси и веером от живота опустошил весь рожок.

Это была не трусость. Просто первая реакция. И тут для Сергея время как будто бы изменило все течение, словно кто-то переключил видеомагнитофон на режим замедленного просмотра. Он четко увидел пролетающую в пяти сантиметрах от своего лица гранату.

"Да невозможно это", – повторял он себе потом тысячу раз.

А внутренний голос твердил: "А я видел, хоть и невозможно".

Потом Серый разглядел стоящего метрах в пятидесяти от него высокого и худого бородатого "духа" с зеленой повязкой на заросшей голове. Судя по всему, он выбежал из "зеленки", леса то есть. На плече чечен, или кем он там был, держал дымящуюся "Муху". Такой же гранатомет, кстати, висел и у Сереги за спиной.

"Мы с "духами" в одном магазине отовариваемся", – грустно шутил командир.

Все действие заняло не дольше одной-двух секунд. Граната разорвалась где-то в стороне от тропы.

"К бою!", – прозвучала резкая команда, но бойцы ужу сами повалились на землю и теперь, передвигаясь по-пластунски, старались занять наиболее выгодную позицию для обороны. Лежащий на земле Серега быстро менял рожок, не спуская глаз с "духа". Однако необходимости в этом не было. Чечен медленно опустился на колени и тяжело повалился на бок.

Группа ждала, но атаки не было. Командир послал бойцов проверить опушку леса, и те, вернувшись, доложили, что там "чисто". Серега подошел к "духу", которого уже обыскивал прапор. На груди виднелись два пулевых отверстия.

"Это я его "ухлопал" – подумал сержант.

– Так он че, один был? – недоуменно спросил кто-то из бойцов.

– А ты на руки его посмотри, – бросил прапор.

Предплечья "духа" были усеяны многочисленными красно-синими точками.

– И вот на это тоже, – добавил он, доставая из нагрудного кармана тонкий шприц, наполненный, судя по всему, какой-то наркотой.

– Обдолбился, козлина, – брезгливо поморщился командир. – Тоже мне, воин, блин!

– Тащить его, товарищ капитан? – поинтересовался здоровый веснушчатый рядовой.

– Василич, документы есть? – спросил капитан.

– Нет. Ни-ка-ких, – задумчиво роясь в карманах штанов, по слогам произнес "прапор".

– Тогда ну его на фиг. Тащить еще… Пусть свои его и закапывают, если надо, – решил командир, и звучно добавил. – Все. Пошли.

Группа удалялась, а Серега все смотрел на убитого им человека…

Да… В тот день он перестал бояться смерти. А через месяц он понял, как надо умирать, когда радист, опустившись на колени, ловил слабый, прерывающийся сигнал, а взвод, обступивший его, жадно слушал каждое слово.

– Всем, кто меня слышит! Всем кто меня слышит! – трещала рация. – Это 3-й взвод сто…. кового полка! Наши координа… Говорит командир Ка… ов! Ребята, всем кто меня сл… Передайте ко… Мы не отступ… мы не отдали вы…. Мы все здесь погибли! Пер… ам! Мы все здесь по….!

На заднем плане были отчетливо слышны звуки боя. У радиста ручьем лились слезы, и он не стеснялся их.

– Прощайте, ре…! Пог…, но не сдаюсь! Слава России!

– Ты слышишь меня! Капитан, – заорал в микрофон Ланевский, вырвав его из рук обессилевшего солдата. – Капитан! Мы слышим тебя! Мы все передадим, капитан! Держись, браток! Не бойся! Смерти нет, слышишь! Смерти нет! Есть только вечность!

Рация уже давно издавала только шипение, но командир кричал, наверное, просто потому, что хотел хоть что-то сделать, что угодно, только не сидеть вот так, сложа руки, слушая голоса с того света. Это Серый раньше думал, что прокусить губу до крови – так только в книжках бывает. Оказывается, и в жизни случается.

– Есть только вечность, – устало повторил Ланевский.

– А-а-а-а-а! – зверем заревел высокий и какой-то нескладный сержант-срочник, вскинул автомат и начал палить в никуда, в горы, в темно зеленый опостылевший лес, во весь белый цвет.

– А-а-а, – сорвались все бойцы, от живота поливая все вокруг.

Командир их не останавливал…

– Сергей Константинович, с Вами все в порядке? – поинтересовался собеседник.

Вот теперь он узнал его! Узнал этот голос. Непонятно, как он сразу не распознал. Может, спросонья? И все сразу стало на свои места. Мир, только что расплывающийся перед глазами и шатающийся во все стороны от ощущения неизвестности предстоящего, вновь стал на то место, на котором ему положено было стоять.

– Да, со мной все в порядке, – спокойно и уверенно ответил Серый. – Спасибо, Дмитрий Петрович, я уже подготовил его к отправке.

В трубке послышались гудки. Серега еще с минуту сидел неподвижно. Затем бесшумно встал, подошел в двери и накинул щеколду. Теща с женой увлеченно обсуждали что-то бабское. Серый открыл дверцу сделанного недавно модного встроенного шкафа-купе. В дальнем углу в целлофане висела его дембельская венная форма с орденом и двумя медалями. Серый просунул руку в нагрудный карман гимнастерки, вынул сложенный вдвое белый конверт и уверенно вскрыл его.

17.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Пролетарская. 11:27

«Человеку, принесшему себя в жертву ради спасения других, прощаются все грехи. Так кажется»…

Денис стоял напротив памятника ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС.

Пару дней назад он ни с того ни с сего, неожиданно даже для себя самого заглянул в Спасо-Преображенскую церковь, красивое и уютное строение в центре города. В саму церковь не заходил. Просто побродил по территории вокруг. Здесь было очень чисто и ухоженно. Кусты были аккуратно подстрижены, лавки выкрашены. Оперативник просидел на одной из них почти час, размышляя о вещах, к его работе даже отдаленного касательства не имеющих. В таких случаях говорят: "Думал о вечном".

Он заметно нервничал. Операция, его дело, на которое он потратил столько сил, через несколько дней вступала в свою решающую стадию. Этот последний месяц был самым опасным временным отрезком. Местная контрразведка уже все знала. Вернее сказать, не все, но уже очень многое. Осведомитель в Кировогорской СБК докладывал о том, что бурная деятельность Кировогорской ячейки "Краинского народного фронта" по формированию своей боевой организации не осталась без внимания Службы безопасности. Стучали… Ничего не попишешь. Но в пределах нормы.

Четверых "стукачей" выявить удалось довольно легко. При контрольном вызове они привели за собой "хвост" из местных оперативников СБ, лица и имена которых все члены группы Дениса знали лучше, чем лица и имена родственников. Обидно было то, что двое из них были командирами групп. И хотя первый успел завербовать только одного боевика, своего коллегу по работе, второй к тому моменту, когда он вышел на контакт с СБК и сообщил о своем участии в антиконституционной организации, имел под командованием группу из трех человек, весьма полезных и перспективных. Что заставило мужика прийти в контрразведку, для Дениса оставалось загадкой. Видимых причин тому не было. Возможно, трусость…. Кто знает. Так или иначе, из-за этой сволочи пришлось временно выключить из игры трех хороших боевиков. Привлекать их к операции или нет, Денис еще не решил. О них, безусловно, знала СБК, так что использовать их можно было только в последний момент, когда будет уже все равно.

Да, контрразведка многое знала. Многое… Но! Она не знала главного. Точнее, не так. Местные "чекисты", и в этом Денис был абсолютно уверен, совершенно не представляли себе истинных масштабов происходящего. Истинных масштабов, и еще – истинных организаторов, тех сил и средств, которыми эти организаторы располагали, и их решительности. А вот это и есть – главное! В этом-то и суть. В этом – смысл. В этом – непременное условие успеха операции.

Что они знали? Много. Они знали, что с недавних пор в стране создана некая подпольная организация. "Краинский народный фронт". Центр ее – Донинская область, оплот сепаратистов. Отцами основателями ее являются некоторые члены "Партии территорий". И, как принято говорить, "видные", между прочим, тоже. Среди них – даже члены Политсовета.

Кто? Пока не ясно. Есть предположения. Одно известно однозначно. Это не так называемые "бизнесмены". Абсолютно точно. "Бизнесмены", то есть промышленники и банкиры, основные спонсоры компании Енаковича и партийной кассы, не только не в курсе, но и выступают прямо против этой "шарашки". Почему? Очень просто.

КНФ объединяет в себе наиболее радикально пророссийски настроенных сторонников славянского братства, разочарованных долгой и, по их мнению, совершенно бесполезной борьбой с "желтой чумой" законными методами. Эти, с позволения сказать, господа, выступают за отделение Востока и Центра страны и создания своего независимого государства с возможным вхождением в состав России на правах широкой автономии. В качестве метода достижения своих целей они выбрали, ни много ни мало, вооруженный мятеж против законной власти. Революцию, понимаете ли…

Опереться КНФ планирует на русских, активистов пророссийских организаций, недовольных политикой власти и так далее. И хотя работа по привлечению сторонников в ряды будущей армии ведется достаточно активно, очевидно, что крупных финансовых средств у организации нет. При вербовке боевикам обещают премии, достаточно значительные. Но никаких денег ни о кого еще никто не видел. Не видели и оружия. Вернее, почти не видели. Людей, абсолютно не знакомых со стрелковым оружием, то бишь с автоматом Калашникова, в конспиративном порядке приглашают на квартиры и обучают азам обращения. Без учебных стрельб.

С одной стороны, конспирация у них поставлена на весьма высокий уровень. И даже оружие для обучения имеется. Но, с другой стороны, как говорится, ничего нового. СБК давным-давно сталкивалась с такими движениями в Рыму и даже кое-где на Востоке страны. Они возникали и рассыпались, примерно так же, как рассыпается замок, построенный ребенком на морском пляже из мокрого песка.

Тут все банально и просто. Энтузиазм быстро иссыхает, как вода в песке. Для того чтобы замок стоял, нужна постоянная подпитка. Деньги. Вот – вода для таких замков. А вот именно денег у таких организаций и нет. Такие вот дела… Нет и быть не может. Потому что неоткуда им взяться. Кто им даст? Уж точно – не промышленники и банкиры. Они – против. Потому, что не нужно им это все. Ну скажите, зачем, спрашивается, этим "сытым котам" отделяться от Кияна и идти под власть Кремля? Им и так хорошо.