Текст книги "Левый берег"

Автор книги: Алексей Кудашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

– Интересная мысль, – они прошли мимо детской площадки, на которой резвились громко кричащие и снующие всюду мальцы. – Я об этом не задумывался.

– Увы, – сказал Николаев, – мы слишком часто принимает на веру то или иное утверждение, ссылаясь лишь на авторитетность источника.

– Не думал, что казачьи офицеры такие грамотные…

– В свое время я окончил МГУ, – похвастался Петр Иванович.

– Ваши люди в "гражданке"?

Денис резко сменил тему и не слишком вежливо оглядел хорунжего с ног до головы, прозрачно намекая на его внешний вид.

– Нет. Мы будем драться в казачьей форме, со всеми знаками отличия, – ничуть не смутился казак. – Нам нечего стесняться. Мы на своей земле, и не стыдимся того, что делаем.

– Ну что ж, может быть, так будет даже лучше, – подумав, заключил командир. – В любой случае, на покупку формы для ваших бойцов уже нет времени. Вот… – он протянул мужчине свернутый клочок бумаги. – Сегодня в двадцать три ноль-ноль Вы должны прибыть по этому адресу и получить оружие.

Хорунжий кивнул головой.

– После его получения Вы отъедете от этого места некоторое расстояние, припаркуетесь на обочине и будете ждать двух часов ночи. Настоятельно требую, чтобы ваша группа не покидала это район до двух часов. Там – промышленная зона, предприятия и склады. Таким образом – меньше шансов наткнуться на патруль ГАИ. Неприятности нам не нужны. Тем более что я возлагаю на ваш отряд большие надежды.

– И какая же перед нами будет поставлена задача? – спросил казак.

– Об этом я сообщу Вам позже, – оперативник смущенно улыбнулся. – Не обижайтесь, конспирация, знаете ли… Есть такое правило: если что-то можно не сообщать, значит – сообщать не надо. Так надежнее.

– Я не баба, чтобы обижаться, – пробурчал Петр Иванович. – Что нам делать после двух часов?

– Вам следует прибыть на площадь Кирова и ждать меня. Это – центр города. По прибытии я поставлю перед группой задачу. Есть ли у вас какие-либо вопросы? – Денис вновь остановился.

– Нет. Все ясно, – отчеканил Петр Иванович. – Карта города у меня имеется.

– Ваши люди сыты? Не нуждаетесь ли вы в средствах?

– Спасибо за заботу, – казак усмехнулся и разгладил усы. – Нам выдали кое-какие деньги…

– Отлично, – Денис протянул руку мужчине. – Тогда – до скорой встречи. Очень приятно было с Вами пообщаться.

– Взаимно. До свидания, – ответил хорунжий и пошел по направлению к выходу.

22.08.2009. Краина, г. Херон, ул. Сенявина. 14.09

– Чего случилось?

Начальник был явно недоволен тем, что его беспокоят в выходной.

– Да тут такое дело, товарищ майор… – оперативный дежурный, постукивая пальцами по столу, недобро взглянул на младшего сержанта. – Тут рядом со мной инспектор Чалый. Он этой ночью на стационарном, на Двадцать пятом дежурил…

– Так почему он тогда не дома? – раздраженно буркнула трубка. – Натворили чего?

– Да нет, не натворили, – дежурных глубоко вздохнул. – А знаете, – вдруг решил он. – Пусть он Вам все сам лучше расскажет. Чтобы не играть в "испорченный телефон"…

– Ну, давай его…

Иван подошел к столу и взял трубку из рук начальника.

– Докладывает младший сержант Чалый… – начал он.

– Да хватит! – недовольно оборвала трубка. – Говори толком, быстро и четко.

– Есть. – Иван собрался с мыслями. – Вчера ночью я остановил "Икарус", судя по номерам, рымский. Само транспортное средство "пробил" – с ним все в порядке. Принадлежит одной рымской туристической компании. А вот пассажиры…

– Что – "пассажиры"?

– Да странными они мне показались, товарищ майор. – Иван облокотился на стол. – По документам – работники рымской республиканской прокуратуры, направлялись в Левицк на экскурсию…

– Так… Ну и что тут странного?

– Да все странное! – Сержант рубанул ладонью по воздуху. – Больше тридцати человек, и все мужики. Ни одной бабы! Как так? Они ответили, что решили, так сказать, мужской компанией, без женщин. Жен и детей не брали…

– Ну… Логично, по-моему…

– Вроде да… Но, понимаете, товарищ майор, какие-то они не такие. Все здоровые, как на подбор. Ни одного "очкарика" или жирного. И главное: удостоверения у них у всех – новенькие и блестящие, хотя некоторым на вид – под "сороковник"!

– Ну, это еще ничего не значит, – начальник "включился" в дискуссию. – "Ксивы" новенькие? Их заменить недавно всем могли. Централизованно. А то, что здоровые… Да кто его знает… Ты багажное отделение досмотрел?

– Да в том-то и дело, что – нет! – с досадой крикнул в трубку Иван. – Ну Вы сами поймите, товарищ майор! Прокуратура… Свои, вроде… Это потом я очень сильно пожалел, что не досмотрел…

– Когда "потом"?

– А сегодня днем. Вот в чем штука, товарищ майор. Я сегодня после дежурства поинтересовался у ребят, позвонил кое-кому из наших. Так вот: в ночь с четверга на пятницу, с двух до четырех, аж два автобуса были. И тоже – рымские. Якобы. Один – с работниками рымского МВД, на экскурсию в Керпатский заповедник, а другой – с военными, в Киян на переподготовку. И везде – та же картина. Спортивные мужики, баб – ни одной. И угадайте, обыскивали ли наши эти автобусы?

– Так… Это уже интересно…

– Это еще не интересно, товарищ майор, – Иван нервно взглянул на оперативного дежурного. – Интересно то, что сегодня я, так сказать, проявил инициативу и позвонил в Рым. Так вот: ни прокуратура, ни МВД никаких экскурсий никуда не отправляли. – Он сделал паузу. – Ну, а военные, ясное дело, передо мной отчитываться не станут. Но думается мне, товарищ майор, что это были такие же военные, как те – прокуроры и "менты"!

В трубке повисло долгое молчание. Оперативный дежурный выжидающе глядел на Ивана, стараясь по выражению его лица угадать ответ начальника.

– Ты вот, что, сержант…, – ответила, наконец, трубка. – Объявляю тебе благодарность за бдительность. Иди домой – отсыпайся. От следующего дежурства тебя освобождаю. За квартал премию хорошую получишь. Дай трубочку Дмитричу…

– Есть, товарищ майор.

Иван передал трубку дежурному и с удовлетворенным видом вышел из кабинета.

– Ну… Что думаешь? – хмуро поинтересовалась трубка.

– Да кто его знает… – неопределенно буркнул дежурный. – Ума не приложу, что это могло быть…

– Наркота?

– Что, и для этого – целый автобус "быков"?

– Ну мало ли… Хотя, вряд ли, конечно… А может, в Рыму ошиблись?

– Что – все сразу? И прокуроры, и "менты"? Ну, "менты" – еще может быть. Их там много. А прокуратура? Их же всего – ничего! Тем более, сержант однозначно заявляет: "ксивы" были именно республиканские, а не районные. Да их там – если человек пятьдесят наберется – и то хорошо. Они не знают о том, что, считай, вся прокуратура "свалила" на экскурсию?

– Маловероятно…

– Скорее, невероятно.

Трубка опять замолчала.

– Даже не знаю, что делать, Борис Витальевич, – задумчиво проговорил оперативный дежурный. – Сообщить?

– Куда?

– Ну, "ментам" нашим… – Дмитрич помедлил. – "СБК-шникам", может…

– С дуба рухнул? – гневно рявкнула трубка. – Во-первых, что мы им сообщим? Что у нас есть? Ну, проехали три автобуса. Ну, "ксивы" поддельные. И что? Оружие? Наркотики? Что там было? И было ли что-то?

– Это да…

– А во-вторых: угадай, о чем они нас перво-наперво спросят? А почему не досмотрели, если были подозрения? А?

– Это – как пить дать, – угрюмо подтвердил оперативный дежурный.

– То-то… Поэтому, прежде чем поднимать панику, надо хоть что-то иметь. А то – по шее получим все. И главное – вполне может статься, что зазря.

– Но делать-то что-то надо?

– Конечно надо. Мы и сделаем. – Голос в трубке из дружественного трансформировался в начальственно-командный. – Эту всю историю пока держи при себе. И сержанту этому тоже скажи, чтоб не трепался… Передай всем постам мой приказ: тщательно досматривать все проезжающие через город автобусы. Тщательно, слышишь! И не взирая ни на какие удостоверения! И перед началом досмотра – докладывать на центральный пульт. Понял?

– Есть, товарищ майор, – ответил Дмитрич.

– Ну все, выполняй. А ежели что – сразу звони мне.

– Слушаюсь.

Оперативный дежурный повесил трубку и быстро вышел из кабинета, надевая на ходу фуражку.

22.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Ивана Богуна. 22:43

Ланевский неспешно прохаживался по грязному, устеленному светлым линолеумом, полу. В большой, с оштукатуренными стенами комнате было светло. Горели сразу три мощных «переноски», прикрепленных к потолку. Деревянные, недавно установленные окна были наглухо закрыты плотной тканью, не пропускающей свет. В углу стояло большое корыто, в котором рабочие, надо полагать, несколько месяцев назад месили раствор. Дом был достаточно большим, хотя и одноэтажным. Судя удобной планировке, бывшие хозяева строили его, что называется, для себя. И, собственно говоря, почти достроили.

Но то ли всепроникающий кризис мощно ударил по карману успешного предпринимателя, то ли уволенный за взятку чиновник вынужден был оплачивать адвоката, то ли еще что… Так или иначе, хозяева продали дом таким, каким успели сделать.

Двери и оконные блоки, гараж, сантехника, вода, – все это было. Но внутренняя отделка осталась незаконченной. Стены кое-где оставались нештукатуреными. Света и газа не было. Как и мебели. Когда Ланевский пришел сюда неделю назад, то обнаружил только несколько столов и стульев, а также сваленные в углу самой просторной комнаты матрацы и маленькие подушки.

По мере того, как прибывали "гости", в доме становилось веселее. Образно говоря, конечно… Все требования маскировки были соблюдены. На улицу, подышать свежим воздухом, выходили только ночью, и не более трех человек. Никто из соседей не должен был догадаться, что уже к пятнице в доме скопилось двадцать шесть человек. Тогда бы все пропало. Впрочем, приезжавшие люди были серьезные, как на подбор. Никому из них не надо было объяснять суть и смысл их положения.

Коротали время за просмотром телевизора и игрой в карты. Вопросов никто не задавал. Все просто ждали. Прекрасно знали: когда будет надо, командир все скажет.

В город выезжал только Ланевский. Встречал новых "гостей", покупал еду и обмундирование для своих людей, новые диски с фильмами. В четверг даже привез водки. Разрешил выпить немного, для разрядки. А сегодня прибыл с грузом. Заехал в гараж, плотно закрыл ворота и приказал своим людям разгрузить своего "Дельфина", которого он также обнаружил в гараже по прибытии со всеми документами.

И вот сейчас он, полностью готовый к выступлению, наблюдал приготовления своих подчиненных. Здоровенный детина по кличке Казак, одетый в новенькую черную форму, как, впрочем, и все присутствующие, неторопливо снаряжал ленту "АГС". Ян, веселый москвич, бывший контрактник Кошевого, на свою беду быстрее всех подготовившийся, теперь занимался тем, что заправлял запасные рожки для всего отряда. Матюгнулся, вскрыл второй цинк… Петя, снайпер от Бога, в принципе был готов. Сидел на маленькой табуретке и возился с оптическим прицелом. Кардан, тоже бывший "контрабас", ласково протирал "РПК", с которым оттрубил всю вторую кампанию на Кавказе.

"Приятно работать с такой командой", – подумал капитан, наблюдая, как армавирец Сергей крепит к своему "калашу" "подствольник".

– Витек, – обратился он к лысому мужчине, полностью экипированному и уже успевшему, в отличие от других, не только надеть разгрузку, но и повязать на руку повязку, а черный платок – на шею. – Еще раз просмотри "трехкилометровки", что я сегодня привез.

– Есть! – коротко ответил тот.

– Руслан, – Ланевский подошел к единственному в комнате мужчине в обычной гражданской одежде, джинсах и футболке и жилеткой. – Давай еще раз пройдемся по маршруту.

Тот, устало вздохнув, подошел с висящей на стене большой карте Кировогорской области.

– Значит так… Выезжаем на Е-51. Идем по ней мимо Великой Вуски, Оликсандровки… – он вел по карте обратной стороной невесть откуда взявшегося в его руке карандаша, – Хмельного, Новониколаевки… За Новомурманском сворачиваем на Т-1214. Проезжаем Непелийку, Подвесков, Перегонный и Голованивск. Через километр за ним – поворот на Р-07. Пятнадцать километров идем по ней. За Великими Троянами оказываемся на Т-0208. Проходим мимо Таежного, Хворостовки и – через Гайсокол. Не доезжаем километра до Станового. Наша точка.

"Наша точка", – мысленно повторил капитан.

Час назад он поставил своей группе задачу. Бойцы выслушали внимательно и подробностями интересоваться не стали. Не та порода. Лишь серьезный и молчаливый Акимыч, майор-"погранец" и старый товарищ Ланевского, уволившийся "из рядов" еще в конце девяностых, разглядывая карту, негромко спросил командира.

– Слушай, Дмитрий Петрович. Так они же нас через Осиповку с тыла обойдут.

– Могут, – подтвердил командир. – Но ты принимай во внимание все обстоятельства. Во-первых, пока они поймут, в чем суть да дело, пройдет часов пять. Никак не меньше. "Менты" на нас не попрут. Я в этом вопросе согласен с нашим временным командованием. Не мне тебе объяснять: "менты" в атаку ходить не любят, да и не приучены они к этому. Плюс – силы и средства наши им неизвестны. Может быть, попробуют наскоком. Мы им, естественно, покажем, с кем они имеют дело. Сообразят, что против них не "шушера" уголовная, а опытное умелое подразделение. Решат: "Да ну их в баню. Пусть "вояки" разбираются". А "вояки" – сам знаешь… Пока то, пока се… – капитан махнул рукой.

– Это – да… – подтвердил Акимыч.

– Да и к тому же, ты не забывай. Задача у нас – держать трассу до двенадцати дня. А если будут давить серьезно – сказали четко: людей не подставляй, за каждый метр земли зубами не цепляйся. Отходи по плану. Или, если уж совсем зажмут, сдавайся. Ну что ж… И сдадимся. Свирепствовать не будем. Своя ж земля, и люди свои, в общем-то…

– А что должно произойти в двенадцать? – полоснув хитрым взглядом по командиру, спросил ветеран.

– Ой, любопытный ты, Акимыч, – рассмеялся Ланевский. – Так я тебе все и сказал… Да, если честно, не знаю я. Оно, конечно, ничего хорошего, что не знаю… Надо бы знать. Но – что делать? Специфика, так сказать, обстановки. Сказали только, мол, "друзья к вам подъехать должны"…

– Друзья в таком деле – это хорошо, – крякнул собеседник, повернулся и побрел в соседнюю комнату за своим обмундированием.

Капитан проводил ветерана долгим взглядом и начал осмотр своего личного оружия…

– Навигатор проверял? Пашет, как полагается? – скорее для порядка спросил командир у Руслана.

Он был доволен четким ответом "водителя".

– Не извольте беспокоиться, – беспечно ответил старый ветеран, единственный из присутствующих, которому "посчастливилось" захватить даже малюсенький кусочек "Афгана".

– Напоминаю! – громко сказал Ланевский. – Задержание местным ГАИ для нас неприемлемо. В случае чего – работаем на поражение. Всем быть готовыми к боестолкновению. И еще…Всем сходить в сортир. В ближайшие три часа останавливаться не будем.

Капитан подошел к Ярику, молодому, но уже успевшему многое повидать на своем веку парнишке, которого он пригласил в качестве специалиста по связи, и начал наблюдать за его работой. Тот что-то колдовал над сложенными в ряд на столе аккуратными и красивыми устройствами связи, с которыми Ланевскому еще никогда не приходилось сталкиваться.

– Сложностей в работе не возникнет? – недоверчиво поинтересовался командир.

– Нет, что Вы… – добродушно возразил связист. – Они простые. Я в автобусе объясню…

– Ну-ну… – пробурчал Ланевский. – Серега! – он обернулся к закуривающему бойцу. – Иди, смени Хряща. Через полчаса выезжаем…

22.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Октябрьской революции. 23:41

Петрович не спеша свернул на развязку, выехал на проспект Винниченко и начал набирать скорость. Родная, казалось, буквально органически сросшаяся с хозяином, старенькая залатанная и перелатанная «пятерка» послушно следовала командам водителя. Как пожилой капитан, избороздивший сотни морей, своим телом, каждой его клеточкой чувствует свой устаревший, но проверенный корабль, так и Петрович ощущал свою колымагу, над которой давно посмеивались мужики. Правда, больше промеж собой. Петровича они уважали и обижать не хотели.

Новенькая, блестящая красная "пятерка" досталась ему году этак в восемьдесят… Да, память – ни к черту стала. И то не удивительно. Не мальчик уж. Седьмой десяток недавно разменял. Здоровье, впрочем, не подводит, слава Богу. По нынешним временам болеть больно дорого стало, а помирать и того дороже…

Так вот, "пятерка"… Ему, рабочему ремзавода им. Таратуты, передовику производства и рационализатору, тогда завидовал весь цех. Месяц ходил он по городу, светясь от счастья. Еще бы! Такая удача привалила. Прямо таки неправдоподобная удача. На их предприятии машины получило человек десять, причем из них восемь – инженеры и всякие там другие начальники.

Петровичу, собственно говоря, этой машины и не хватало для того, чтобы он мог чувствовать себя счастливым человеком. А что еще надо? Остальное все есть. Жена, какая никакая, но любимая и любящая, сын, из которого вроде бы даже мог получиться какой-нибудь толк, дом добротный, кирпичный, на окраине города со своим участком. В обществе – уважаемый человек, "рабочий класс", носитель власти…

Да… Это было до того, как все полетело к нехорошей маме. Вздыбился мир, завертелся, перевернулся с ног на голову. Петрович, работящий и не сильно пьющий русский мужик, рабочая косточка, вдруг с удивлением обнаружил, что живет он уже не в понятном и любимом Союзе, семье народов, а в вольной и независимой Краине, которой он не то чтобы очень и нужен. Правда, думал он иногда, ему еще повезло. Краина – земля российская, православная… А других, таких же как и он сам русских людей, в свое время отправившихся в далекие края помогать братским народам строить свою промышленность и науку, просто резали. Резали как свиней, от уха до уха. Резали те же самые люди, которые еще вчера произносили слова о "дружбе между народами" и угодливо заглядывали в глаза власть имущим. Упас Бог о такой участи. И на том – спасибо…

Кировогорск – город, по сути, русский, рабочий… Даже никаких намеков на национальный вопрос никогда не возникало. Да только легче ли от этого?! Может, если б и возник – оно и лучше бы было? Так понятнее. Так проще. Так ты хотя бы понимаешь, за что тебя ненавидит свое же государство. И в чем же, собственно, твоя вина. А так… Ходили люди неприкаянные и спрашивали друг у друга: "А что, значит, не так мы жизнь прожили, а? А делать то теперь чего?"

Резко, без передыха после долгого семидесятилетнего "неправильного" пути, разворачивалась вокруг новая жизнь. Как грибы после дождя стали появляться ларьки, рестораны, магазины, казино… Здоровые наглые коротко стриженые новые хозяева жизни презрительно поглядывали на бывший "рабочий класс" из окон своих умопомрачительно дорогих автомобилей. Слова "рабочий" и "инженер", раньше звучавшие гордо, стали синонимами слов "нищий" и "неудачник".

Производственный процесс на заводе развалился так быстро, что Петрович невольно ловил себя на мысли о том, что таких результатов не смогла бы достичь ни одна вражеская бомбежка. Его, как и тысячи таких же честных работяг, отдавших жизнь своему предприятию, выкинули на улицу как ненужный хлам.

Жаловаться было не кому и не на что. Одно слово: "реформы". Началась нищета. Да-да, самая что ни на есть нищета. По-другому и не назовешь. Чуть-чуть до голода не дошли, самую малость… Перебивались с хлеба на макароны. Мяса первое время месяцами не едали. О других излишествах и речи не шло.

Эх, если бы не особенности народного характера… Это – у русского человека в душе, или на генетическом уровне, так что ли… Наученный столетиями горького опыта, он никогда не надеется на свое государство, постоянно предающее его. Перепадет что-нибудь от него, от государства, то есть – и ладушки. А нет, ну и фиг с вами! Не трогайте только, не мешайте. Сами проживем…

Вот и стали выживать, кто как мог. Работали на земле всей семьей, разводили птицу. Одно время даже корова была. Пришлось отказаться. Кормить больно хлопотно. Не деревня все ж таки…

А главное – "бомбил" Петрович. Постоянно. И место у него свое было – площадь Хмельницкого. Ага, именно что "свое место". Петрович за него каждый месяц исправно "отстегивал" бригадиру, из своих, таксистов. А тот в свою очередь, передавал их бандитам, "крышевавшим" эту территорию.

Платить, кстати, приходилось по-божески. В этот год, к примеру, такса – сто рублей в месяц. Жалко, конечно, но что поделать? Такая система работала годами. Существовала она и сейчас. С той лишь разницей, что бывшие "уркаши", рэкетиры и убийцы, словом, выродки и отбросы рода человеческого, постепенно отрастили волосы, сменили кожаные короткие куртки на стильные деловые костюмы и стали порядочными предпринимателями. Строили цеха, жилые дома, магазины, помогали интернатам, не скупились на церковь. Но налоги с трассовских шлюх, таксистов и мелких лавочников все еще собирали.

"Скорее, по привычке", – думал Петрович…

Им давно не делали погоды жалкие гроши, получаемые от работяг. Они ворочали миллионами и миллиардами. Но все же кровушку рабочего класса сосать продолжали. Кто знает, может, кровь эта с привкусом нищеты, горя и отчаяния, уже была для них каким-то наркотическим отваром, без которого жизнь не казалась полной и красочной. А может, просто чувствовали, что заниматься этим пока можно. Пока за это не стреляют и не везут на лесоповал, туда, где кисти рук вскоре приобретают форму топора или рукояти пилы "Дружба", и со временем начинаешь сходить с ума или молить о смерти как об избавлении.

Если бы не его "пятерка"! Кормилица! Именно она не дала семье вконец опустить руки, приносила хоть какие-то деньги в дом. Считай, она обучила сына в институте и отправила его в Киян, за лучшей жизнью. Он и женился там, не на местной, правда. На такой же, как и он сам, "путешественнице". Ничего, живут, квартиру снимают… Работа у сына хорошая, надежная. Даже по нынешним временам не выгнали.

А как сын уехал, ему с женой и совсем терпимо стало. Шли годы, жизнь потихоньку налаживалась. С горем пополам, стали платить пенсию. И даже подняли оную до того уровня, когда человек, живя на нее, мог хотя бы не подохнуть с голоду. Сын встал на ноги, помощи больше не просил. Петрович с женой хозяйствовали потихоньку, живность кое-какую так же держали, исправно огород обрабатывали. Так что картошка, овощи да фрукты-ягоды были свои. А много ли им надо?

Петрович сам ухаживал за своей "пятеркой", холил ее и лелеял. Она отвечала ему взаимностью. Не "брыкалась", не ломалась, а, словно старая добрая крестьянская лошадь, всю свою жизнь покорно тянувшая, то плуг, то телегу, преданно смотрела на Петровича своими потускневшими от времени передними фарами…

Петрович аккуратно припарковался невдалеке от серой "многоэтажки" с кричащей вывеской над пристройкой у первых двух этажей: "Казино. Ночной клуб. Best".

На площади народу практически не было. Только пустая 134-я маршрутка, гостеприимно распахнув двери, стояла на остановке.

Но ничего… Кировогорск, конечно, не Нью-Йорк. Но Петрович по опыту знал: за ночь хотя бы пара пассажиров – но будет. Загулявшие мужики, сорокалетние бабы, засидевшиеся в ресторане с подругами, подвыпившие компании, вдруг захотевшие попариться, и желательно не одни. С таких можно смело по ночному времени и пятьдесят рублей брать. Или сорок, "на "крайняк…" Глядишь – рублей сто в кармане. А чего? Петровичу последние месяцы по ночам все равно не спится. Старость, видно наступает…

Он захлопнул дверь и, подойдя к группе мужчин, пьющих кофе из одноразовых пластиковых стаканчиков и наблюдающих за партией в нарды, разыгрывающейся тут же на капоте белой "шестерки", поздоровался. С кем за руку, кого так поприветствовал.

– Слышь, Петрович, я к тебе завтра заеду? – лениво спросил сонный пузатый мужик, не отрывая взгляд от игры. – Че-то мне кажется, "движок" у меня барахлит.

– Давай, заезжай… Кто последний то?

– За мной будешь, – ответил коротко стриженый загорелый таксист, прикуривая.

Петрович облокотился на машину и стал наблюдать за партией. Прошел час. Таксисты постепенно разъезжались, отвозя пассажиров в разные точки города, и вновь возвращались. Площадь стала и вовсе пустынной, перестали ходить последние маршрутки. Несколько таксистов, попрощавшись, уехали отсыпаться, чтобы завтра вновь "сесть за баранку". Загорелый таксист тоже подал Петровичу руку и повез жирную тетку на Черемушки, где и сам жил.

– Мужики, кто работает?

Высокий худощавый мужчина в джинсах, черной футболке, с бутылкой пива в руках и сумкой через плечо стоял возле машин. По виду он был навеселе, но себя контролировал.

– Поехали, – дружелюбно ответил Петрович, подходя к своей "пятерке".

– На Некрасовку сколько возьмешь? – поинтересовался тот, залезая на заднее сиденье.

– А чего ты? – удивленно спросил Петрович. – Садись вперед, если хочешь…

– Да ладно! Где сел, там и сел. Поехали лучше. Так сколько?

– Ну, тридцать пять…

– Тридцать.

– Пойдет, – помолчав для приличия, ответил Петрович. Днем за такой маршрут красная цена – "двадцатка".

Он повернул ключ зажигания и плавно тронулся с места.

Проехал по пустынной улице Декабристов. Пассажир затих, молча глядел в окно. К пиву почему-то больше не притрагивался. Петрович повернул налево, на Шевченко.

– Слышь, мужик, тормози-ка на минутку, товарища подберем, – послышалось с заднего сиденья.

Петрович остановил машину возле стадиона "Зорька".

"Странно, – подумал он, – кого тут подбирать. Темнотища…".

В затылок уперлось что-то твердое и холодное. Петрович замер. Сильная рука взяла его сзади за шиворот.

– Тише, мужик. Не балуй, – прошипел сзади ледяной голос.

23.08.2009. 00:37

– Ну что, Аякс. Давай заканчивать разговор. Скоро будет заблокирована связь. Так что ты подумай сейчас хорошенько, все ли ты сказал мне? А я минутку подумаю, все ли я сказал тебе…

– Нет, Учитель. Мне вроде бы больше нечего тебе сказать…

– Вроде бы?

– Точно. Нечего.

– Я тоже ничего не упустил.

– Послушай, Учитель, А можно личный вопрос?

– Давай. Пара минут у нас еще есть.

– Скажи, а ты веришь в Бога.

– Верю. Почему ты спрашиваешь?

– Тебе не страшно делать то, что ты делаешь?

– Знаешь, Аякс… Вот такая тебе история… Внук Мухаммеда Хасан Али сражался с неверными на поле боя, и побеждал многих воинов. Однажды, в очередном сражении, он занес руку для удара. Но "неверный" плюнул в него. Тогда Али отбросил свой меч и отказался его убивать.

– И почему же он это сделал?

– Он сказал, что поступил так потому, что знал, что когда тот человек плюнул в него, он рассердился. И он сражался уже не за Аллаха, а ради удовлетворения своего гнева. И если бы он убил того "неверного" по злобе, а не из чувства справедливости, в Судный день он предстал бы перед Аллахом убийцей.

– И в чем же "мораль басни"?

– Она проста, дорогой мой верный Аякс. Человек, если постарается, может обмануть кого угодно. Любого человека или даже прибор. Но себя самого он не обманет никогда. Ты можешь рассказывать людям любые сказки, но сам-то ты знаешь, что – правда, а что – нет. Только ты знаешь, почему ты убиваешь людей. Защищаешь ли ты Родину или зарабатываешь деньги или делаешь себе карьеру. Подумай над этим…

– Пожелай мне удачи, Учитель.

– Удачи тебе, Аякс. Удачи всем нам.

21.09.2008. Ферма. 10:16

Денис подскочил на постели.

"Странно".

Он с полсекунды соображал, с чего это вдруг проснулся. Плохих снов, вроде, не снилось. Ну да, "внутренний будильник" сработал…

А чего б ему не сработать? Год просыпался в одно и то же время. Правда, раз в неделю выходной давали. Да только этот выходной – одно название. Сиди себе в "номере", или иди в "телик" пялиться в комнату отдыха, да в карты "резаться". Одно хорошо: хоть поспать можно было подольше. Правда, последние месяцы Денис и в выходной подскакивал в семь пятьдесят. Потом снова пытался заснуть.

"Ах да… Все, финиш…" – вспомнил курсант.

И действительно, обучение подошло к концу. Это начало чувствоваться еще с месяц назад. Занятия по оперативной подготовке стали жестче, преподаватели – требовательнее, будто проверяли, чему удалось научить воспитанников. Лекции Учитель практически прекратил. В основном практиковались на конкретной территории, которая была взята за основу с самого начала. Карты, планы, листовки, оружие…

Курсант, простонав, рухнул на подушку, закрыл одеялом лицо и попытался заснуть. Он был несказанно рад тому, что подготовка была завершена. Безумно хотелось в дело, испытать свои силы, разыграть свою партию…

"Шестнадцатый, через 20 минут прибыть в помещение N5. Повторяю: Шестнадцатый, через 20 минут прибыть в помещение N5", – проговорила колонка.

Денис подскочил и начал быстро умываться. До зала, где преподавалась специальность, было топать минут десять. Можно, конечно, и пробежаться. Да только потом то же время будешь дыхание в порядок приводить. А вдруг там что-то важное? Какая-то задача, решение которой потребует полного спокойствия и сосредоточенности. От Учителя всего ожидать можно… Нет уж, лучше быстро привести себя в порядок и спокойным прогулочным шагом дойти до места.

Давненько его не вызывали отдельно от других. Хотя, бывало, конечно… К врачу водили зачем-то. Он там что-то высвечивал, засунув Дениса в какую-то камеру, похожую на большого диаметра трубу из какого-то фантастического фильма. Пару-тройку раз с ним психолог беседовал. Вернее, весьма симпатичная женщина средних лет в очках психологом не представлялась, но Денис же – не дурак… Про родителей спрашивала, про отношения с девушками. Курсант, хоть психологам не очень верил, отвечал серьезно, не "выеживался". Надо же понятие иметь! У всех своя работа. Бывало, и Учитель вызывал, отдельно от других. Беседы разные вел. Присматривался, наверное…

Денис подошел к уже успевшей за год осточертеть металлической двери, опустил ручку вниз, с силой потянул ее на себя и вошел внутрь. В зале было все – как обычно. Мебель, книги, карты… Не похоже было, чтобы педагогический процесс сворачивался.

Прямо в центре зала по своему обыкновению сидел Учитель. Он удобно расположился в кресле и читал какие-то документы, подшитые в белую пластиковую папку. Денис, не спеша, подошел, взял металлический стул, поставил его напротив Учителя, и сел. Тот пару минут не обращал на вошедшего никакого внимания.

– Хочешь удостоверение свое посмотреть? – в своей обычной манере, ни с того, ни с сего, спросил Учитель и кинул Денису красную корочку.

Курсант раскрыл документ.

"Фотография старая. А разве не в форме надо на "ксиву" фотографироваться?"

– Посмотрел? – спросила через полминуты маска. – А теперь – давай сюда. Тебе оно ни к чему. Будет храниться в личном деле.

Только теперь Денис обратил внимание на стоящие слева от Учителя несколько архивных коробов, судя по всему, заполненными какими-то бумагами.