Текст книги "Левый берег"

Автор книги: Алексей Кудашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)

Он поднял голову и обвел взглядом присутствующих.

– Судя по всему, подготовлены они хорошо. Знают, сколько нас, знают, сколько у нас оружия. Сколько их самих – не знаю. Предполагаю – как минимум, человек тридцать, судя по плотности огня… Говорят, власть в городе – у них. Проверить невозможно. Мы блокированы, связи нет. Дали десять минут на размышление. Предлагают сдаться. Обещают отпустить. В случае неподчинения – угрожают всех перебить. Какие будут мнения? Не бойтесь, высказывайтесь. Решение все равно приму я. Только очень коротко. Времени – в обрез.

В "оружейке" повисло тягостное молчание.

– А что хоть они хотят, в целом-то? – хмуро поинтересовался рыжий капитан.

– Я ихнюю программу не изучал, – язвительно ответил майор. – Но, судя по повязке на рукаве у этого дяди, там русские замешаны. Российский флаг там вместе в нашим… "Краинский народный фронт", "антинародное прозападное правительство"… В общем, примерно так…

– Они пацанов наших убили, – задумчиво проговорил светловолосый подкачанный лейтенант.

– И всех нас тоже убьют, – добавил усатый капитан с перебинтованной головой. – Если уж они такую "бучу" затеяли – назад уже не повернут…

– Ну, если по правде, браты, выбора у нас особо нет, – четко сказал рыжий капитан. – Драться нам нечем, да и кровь своих же, пусть они и мятежники, мне лить не особо улыбается. Связи нет, и помощи нам жать неоткуда.

– Может, прорываться? – робко поинтересовался самый молоденький лейтенантик, который, видимо, на нервной почве вцепился в автомат и не вешал его на плечо даже сейчас.

– Куда? – протянул усатый капитан. – Огонь велся по всему периметру. Значит, мы окружены. Патронов у нас мало. А у них – пулеметы. Я, по крайней мере, две точки засек. И в патронах недостатка явно не испытывают. Да что там говорить? Из гранатометов садят! Добрую половину положат еще на выходе. Ну – прорвемся… А куда пойдем? Откуда мы знаем, может, город уже в их руках. "Перещелкают" как мишени в тире. А раненых куда денем? С собой же не потащим! Им оставим?

– А они слово-то сдержат? – недоверчиво поинтересовался "старлей".

– Да кто ж знает, – развел руками рыжий капитан. – По логике вещей, могут, конечно, и не отпустить. Но убьют вряд ли. Не думаю…

– А ты чего молчишь, прапорщик? – раздраженно выдавил майор.

Все знали, "прапор" – кадровый вояка. Пришел в милицию из армии. Уже пенсионер, но начальство не выгоняло. Уважало за хладнокровность, рассудительность и честность.

– А я что… – спокойно ответит тот, скрестив руки на груди. – Дело ваше, офицерское да командирское. Лично я исполню любой приказ, и своих подчиненных заставлю. Только, если уж вам интересно знать мое мнение, не стоит оно того. Не Сталинград здесь и не Берлин. Чую – "дермецом" попахивает…

Помолчали. Все смотрели вниз, и лишь самый молодой беспокойно обводил глазами присутствующих, будто ожидая чего-то сверхъестественного.

– Товарищи офицеры…

Майор встал ровно, одернул рубашку, поправил фуражку. Глядя на него, милиционеры тоже подтянулись.

– Хочу напомнить, что наша основная задача – борьба с уголовной преступностью. – Он обвел присутствующих взглядом. – Принимая во внимание то, что по имеющимся у нас неподтвержденным и неполным данным, проверить которые нет возможности, мы имеет дело не с уголовными преступниками, а с некоей политической силой, которая взялась за оружие для осуществления своей цели…

Майор сделал длинную паузу.

– … а также принимая во внимание отсутствие связи, приказов от вышестоящих инстанций и какой-либо возможности обороняться, я приказываю всему личному составу сложить оружие и действовать далее по ситуации, помня при этом, что в здании наши раненные товарищи. Вопросы есть?

– Никак нет, – вразнобой ответили милиционеры.

– Довести мой приказ до личного состава, – потребовал майор. – Я – на улицу.

– Ты правильно сделал, Алексеич, – шепнул ему на ухо прапор перед выходом.

Майор, уверенно вышел на воздух, отошел на несколько метров от входа и остановился. Поднялся несильный, но освежающий летний ветерок. Вокруг было неестественно тихо, окна домов зияли чернотой.

"Людям, должно быть, страшно сейчас. С войны такого здесь не было…" – подумал Шепелев.

Ждать пришлось недолго. Из темноты вырос уже знакомый силуэт и приблизился к майору.

– Ну что надумали, Григорий Алексеевич? – дружелюбно поинтересовался боец.

– Я согласен. Какой будет порядок сдачи?

– Все просто. Ваши люди оставляют оружие там, где они находятся и по одному выходят в центральную дверь. Затем их обыскивают и строят перед входом. Я скажу им пару слов – и все, до свиданья.

– Что ж, тогда давайте начнем.

– Да я только "за", – ответил боец, поднял правую руку, согнутую в локте и показал три пальца.

Из темноты, оттуда, где были расположены подсобные строения, появились три бойца. На их лицах были все те же платки, на рукавах – повязки, только вот одеты они были в обычную гражданскую одежду. В руках – "АКС-сы", на каждом – разгрузка с рожками и гранатами.

Один ловко кинул автомат командиру, тот на ходу поймал его. Бойцы приблизились к входу и стали от него по обе стороны. Автоматы – у живота, ноги – на ширине плеч, в глазах – решительность. У одного в руке зажата граната без чеки, втора рука – на спусковом крючке. Автомат – на ремне через шею. Не шути!

– Начинайте, майор, – потребовал боец.

– Отдел, слушай мою команду! – крикнул Шепелев. – Оружие оставить там, где стоите. Выходить по одному. Руки – на затылок. Без провокаций. Рядовые – первые. Офицеры – последние.

В дверях показался перепуганный пацаненок-рядовой. Он встал прямо в дверях и озирался по сторонам, глядя то на майора, то на боевиков.

– Ну чего стоишь? – один из бойцов перекинул автомат на плечо, подошел к милиционеру, взял его за рубашку и грубо прислонил к стене.

Обыск длился недолго.

– Повернись, – потребовал боевик. – "Ксива"!

– Что, простите? – промямлил парень.

– Удостоверение, говорю, давай!

Отобранный документ ту же был брошен под ноги пленного.

В руках сверкнула сталь.

– Да не боись ты, сопляк, – говорил боец, глядя на перепуганного до смерти милиционера и срезая с его формы погоды и знаки различия.

– Стой смирно! – Боевик, нагнувшись, разрезал на туфлях шнурки и, развернув парня, потребовал. – Ремень.

– Зачем? – упавшим голосом спросил милиционер.

Ответом был удар рукоятью ножа в нос. На рубаху брызнула кровь, которую милиционер безуспешно пытался остановить руками. Тем временем боевик расстегнул и вытащил ремень и разрезал форменные штаны сзади. Они тут же начали падать, и рядовой вынужден быть схватить их руками. Боевик взял его за шиворот, отвел на несколько метров вперед, так чтобы он находится в зоне видимости других бойцов, и поставил на колени.

– Руки за голову! Смотреть вниз! Вот так и стой. И не напрашивайся больше!

– Офицерам хоть штаны не режьте… – попросил Шепелев.

– Ну ладно. Но вот с погонами и шнурками, Григорий Алексеевич, хоть убейте, придется расстаться, – добродушно ответил командир.

Настроение у него явно поднялось.

– Извольте… – хмуро бросил майор.

Он сорвал с себя погоды, присел на корточки и начал развязывать и вынимать шнурки…

Милиционеры по одному выходили из здания, и процедура повторялась. Когда число стоящих в три ряда на коленях пленных приблизилось к десяти, откуда-то появились еще пятеро боевиков. Двое встали позади милиционеров наперевес с автоматами, двое – позади командира, один – напротив сидящих у стены легко раненых.

– Я – последний, – сообщил рыжий капитан, становясь на колени в конце строя. – Там только "тяжелые". В больницу бы их…

– Отвезем, я же сказал, – ответил командир.

Он подошел к пленным и громко произнес:

– Товарищи милиционеры. "Краинский народный фронт" начал народную революцию с целью свержения правительства и создания на территории центральных и восточных областей Краины независимого и дружного с Россией краинского государства. Вопросы обеспечения правопорядка временно берем на себя мы. Вам надлежит проследовать домой, не препятствовать деятельности новых органов власти и не выполнять преступных приказов своего бывшего руководства.

Милиционеры хранили гробовое молчание. Пока боец выступал с речью, с разных направлений к зданию подходили боевики.

"Двадцать – двадцать пять примерно… – отметил про себя майор. – Но вооружены-то! Как на войну".

У троих в руках были пулеметы, у некоторых за спиной – "Мухи". Почти у каждого – по три-четыре гранаты. В основном, "РГД-шки". Один даже нес на плече "цинк" с патронами.

К дверям подъехал желтый "Дельфин", в который стали заносить тяжело раненых. Легкие тоже подошли к автобусу и начали грузиться.

– Впрочем, – продолжил командир, оглядев строй, – если кто-то из Вас захочет присоединиться к нашей борьбе, может подойти к зданию центрального УВД завтра к пяти вечера. Адрес Вы знаете. Новая народная власть не забудет тех, кто в трудные минуты ей помогал. А сейчас – прощайте, господа. Вы свободны.

Милиционеры начали подниматься и, держа руками штаны, расходиться группами по три-четыре человека, беспокойно оглядываясь на изуродованное здание и боевиков.

Видимо, где-то далеко, судя по всему со стороны центра, раздавались глухие звуки боя.

– Что это? – спросил Шепелев у командира.

– Надо думать, это кончают тех, кто оказался глупее вас, – был ответ.

– Для "жмуриков" места хватит? – крикнул высокий крепкий боевик в темноту автобусного салона.

– Хватит. Грузи, – глухо ответил кто-то.

– Первый, Первый! Пятый на связи, – проговорил командир в большую, навороченную, явно дорогую рацию.

– Слышу Вас, Пятый! – после недолгого шипения откликнулся мужской голос. – Докладывайте.

– Мы проводили гостей! Еда была не очень вкусная, но отравившихся нет. Повторяю – отравившихся нет. Теперь мы свободны. Как поняли?

– Вас понял. Проводили гостей. Поздравляю Вас, Пятый. От имени командования выражаю Вам благодарность. Действуйте по плану. Как поняли?

– Вас понял, первый. Действую по плану. Отбой.

"Зачем он при мне, – подумал Шепелев. – Или отпускать не собирается? Или хочет показать, как у них все организовано? Так я и без этого понял".

– Вы еще здесь, Григорий Алексеевич? – удивленно спросил командир, повернувшись к майору. – Я же сказал, Вы свободны.

– У меня две группы на пожары отбыли… – растерянно проговорил вслух Шепелев.

– Они уже разоружены, – спокойно ответил боец.

23.08.2009. Краина, г. Кировогорск. пл. Кирова. 03:46

– Я отказываюсь разговаривать с Вами, кем бы Вы ни являлись…

Денис молча разглядывал сидящего на стуле в углу комнаты главу Кировогорского областного совета Сухомлинова. Арестованный держался молодцом. Агрессии не проявлял, но и признаков трусости или растерянности не выказывал. Чего нельзя было сказать о других.

Мэр Кировогорска Кузаков, одетый в спортивный костюм и домашние тапочки, злобно поглядывал на боевиков и изредка что-то бормотал себе под нос. Скорее всего, матерился. "Желтые" депутаты городского Совета Березов, Мягков и Грищенко, внесенные в список на аресты заботливой рукой Дениса за откровенно антирусские настроения и активную жизненную позицию, о чем-то шептались в углу. Член Президиума Облсовета "нашекраинец" Максимов, которому посчастливилось попасть в список примерно по тем же причинам, прижимал окровавленный кусок бинта к голове. За угрозы и хамство заработал от охраняющего арестованных казака прикладом в лоб…

– Что ж, это Ваше право, – спокойно ответил командир.

Он только что вернулся из соседней комнаты. Там сидели прокурор города, начальники Ленинского и Кировского РОВД, военный комендант, командир местного "Орла" с разбитым лицом и начальник СБК. Начальник милиции в городе отсутствовал, поскольку вчера отбыл в Киян на какое-то совещание у министра.

Командира Четвертого отдельного аэромобильного полка спецназа пришлось доставить в больницу. При аресте он, видимо, обладая обостренным чувством опасности, заподозрил что-то неладное. На требование боевиков в милицейской форме открыть дверь полковник ответил сначала долгим молчанием, а затем проклятиями и стрельбой из пистолета через дверь. В итоге получил серьезное ранение в бедро. Кто знает, может, его о чет-то предупредили…

"Если время найдется, надо будет его поспрошать…" – взял себе на заметку Денис.

Арестованные смотрели на оперативника исподлобья, на вопросы о самочувствии отвечать отказались. Молча выслушали составленное Денисом неделю назад постановление Кировогорского революционного трибунала об их аресте, прочитали листовки. Безразлично положили их обратно на стол. Попросили воды и сигарет…

– Я так понимаю, Вы не разделяете наши цели и задачи… – констатировал командир.

Он был практически уверен в том, что сейчас ему не удастся привлечь главу облсовета на свою сторону. Они все еще надеются на то, что происходящее – мятеж кучки фанатиков или искателей приключений. Оперативник примерно представлял себе ход мыслей арестованных.

"Ну и что, что им удалось разоружить милицию и установить контроль над городом? И даже если они разоружили кировогорских военных… Скоро придут войска и наведут порядок. А мы их будет судить! Они ответят за весь этот беспредел!"

– Я знаю, о чем Вы думаете, – громко сказал Денис. – Но, поверьте мне, за прошедшие часы реальность сильно изменилась. Восстала вся Краина, за исключением западных областей. И когда закончится эта длинная ночь, когда Вы, наконец, поймете, что "желтая" власть свергнута, и настало время строить новое государство, мы с Вами побеседуем еще раз…

Двое боевиков ввели Андрея Гондаря и сорвали с его головы мешок. Первый заместитель главы облсовета выглядел ошарашенным и возмущенным. Он непонимающе оглядывался по сторонам.

– Алексей, что происходит? – кинулся он к задумчиво сидящему в углу Сухомлинову.

– А, вон, – спикер уныло ткнул пальцем в вооруженных людей. – Они тебе расскажут…

– Ничего особенного, Андрей Яковлевич, – улыбаясь, сказал Денис. – Просто "Краинский народный фронт" начал народную революцию с целью свержения предательского "желтого" правительства и создания на востоке и в центре Краины независимой народной республики, территория которой будет включать в себя, в том числе и Кировогорскую область. Наша программа изложена в листовке, с которой Вы можете ознакомиться. Она на столе.

Сухомлинов хмыкнул.

– Что же касается непосредственно Вас, – невозмутимо продолжил Денис, – то Вы как активный сторонник вражеской антинародной власти и член правящей партии арестованы по постановлению Кирвогорского областного военно-полевого революционного трибунала. С постановлением Вы будете иметь возможность ознакомиться чуть позже. Вашу дальнейшую судьбу решил формируемый сейчас в Кияне "Высший Революционный Совет", который временно, вплоть до проведения всеобщих выборов в парламент, сосредоточит в своих руках всю полноту власти в новом государстве.

– Чего?… Что Вы несете! Вы кто такой! – Гондарь тяжело дышал. – Да вы хоть понимаете, что вам за это будет?!

– Понимаем, не переживайте, – спокойно ответил командир. – Сами-то подумайте: если б не понимали, неужели бы начали?

"Надо говорить спокойно, – Денис на ходу анализировал ситуацию. – Вселить в людей уверенность. Когда они видят, что спокоен командир, сами успокаиваются. Только без умных и длинных фраз! Говорить коротко, просто, ясно и четко. Чтоб до каждого доходило. Простота и спокойствие – вот что необходимо".

– Да это же "москали", это же "москали" Вас науськали! – истошно крикнул Гондарь, бешено вращая глазами.

– А хоть бы и так, – глядя на него, негромко ответил здоровый полный мужик, стоящий позади Дениса, облокотившись на дверной косяк и скрестив руки на груди.

Его автомат висел на плече.

"Коротков, водитель автобуса, 42 года, – машинально отметил Денис. – Пограничные войска, сержант".

– Мы с ними триста лет вместе жили, горе и радости делили. А от Вас мы покамест ничего доброго не видели… – спокойно, даже как-то обыденно рассудил боевик.

– Эх, ребятки, ребятки… – сокрушенно пробормотал депутат, присев и обхватив голову руками.

– Что "ребятки"?! – вскрикнул кто-то фальцетом у оперативника за спиной.

"Хохлов, инженер завода "Красная Заря". 48 лет. Не служил. Капитан запаса. Уволен. Жена сильно больна. Двое детей. Пять "кусков" просил. Я дал", – пролетело в голове у обернувшегося Дениса.

Высокий, чрезвычайно тощий мужчина, поправляя очки, медленно подходил к Гондарю.

– Независимость, да!? Европа, да!? Демократия, да!? – Инженер, все больше распаляясь, перешел на крик. – А у меня жена подыхает! Понимаешь ты, мразь, подыхает как собака!

Он сильно размахнулся, намереваясь прикладом размозжить голову противнику, но стоящий рядом плечистый усатый казак перехватил оружие и сграбастал инженера в охапку. Депутат как-то глупо хлопал глазами, переводя взгляд с Дениса на трепыхающегося в объятиях казака Хохлова.

– Ты заткнись лучше… – злобно выдохнул инженер.

– И действительно, не доводите до греха людей, – примирительно добавил командир.

В распахнутую дверь ввели Червоненко, члена президиума облсовета и активного "БОТ-овца". Импозантный, еще далеко не старый мужчина выглядел спокойно, в отличие от остальных арестованных был в костюме и даже успел повязать галстук. Несколько секунд депутат, засунув руки в карманы брюк, внимательно разглядывал сидящих в комнате коллег.

– Ну что, доигрались… – не то спрашивая, не то констатируя факт, с горькой усмешкой сказал он и, сев на первый попавшийся стул, закурил.

23.08.2009. Краина, 1 км к северо-западу от г. Гайсокол. Трасса Т-0208. 04:12

– Четвертый, что там у тебя?

С тыла доносились автоматные очереди и одиночные взрывы.

Первые лучи летнего солнца уже выглядывали из-за горизонта. Ланевский прохаживался по проезжей части возле грузовика. Дул легкий освежающий ветерок. Над кабиной "Вольво" развевалось большое полотнище "Краинского народного фронта". Акимыч, повернувшись лицом к прицепу и сняв с лица платок, курил длинными затяжками.

– Первый, я Четвертый. Все в норме. К вам в гости хотели заехать "синие товарищи" из Гайсокола. Шли с мигалками на большой скорости. Мы их встретили и проводили обратно. Две машины спалили. Потерь не имеем. Как поняли?

– Вас понял, Четвертый. Хорошо работаете. Если что – дайте знать. У нас тихо. Могу прислать людей.

– Пока не требуется. Отбой.

Ланевский вздохнул и при дневном свете еще раз оглядел в бинокль свои позиции. Все вроде бы по науке… Вон Витек и его друг – пулемет… Окопчик свой обжил, как будто ему тут год оборону держать. Расположился грамотно. Сектор обстрела хороший. И трассу перекрывает, и правый фланг. Изя, чудище страшное, тоже молодец… Свое "Пламя" правильно поставил. Сидит себе на земле, курит, паскуда такая, морду свою "светит". А вдруг наши друзья уже оправились после первого испуга и рассматривают сейчас его физиономию в бинокль. Или еще хуже, в оптический прицел…

– Изя, урод, рожу спрячь. Рот порву… – прорычал Ланевский в микрофон, продолжая наблюдать за бойцом.

Тот втянул шею, спрыгнул в окоп и торопливо натянул платок.

– Первый, Первый. Я – Передовик, – ожил наушник командира. – Движение по трассе. "Синие" на двух машинах. Скорость приличная…

– Понял тебя, Передовик. Оставайся на позиции, – ответил тот.

"Ну да, в принципе все логично, – работал мозг капитана. – Проезжающие водители познакомились с нами и сообщили в милицию. С одной и с другой стороны, примерно одновременно".

– Акимыч, внимание! "Менты", – крикнул Ланевский. – С ними "бодаться" долго не придется. Так что пока здесь побудем…

Ветеран, не говоря ни слова, выкинул сигарету, натянул на лицо платок, залез под грузовик и растянулся на асфальте за передним колесом, приготовившись для стрельбы.

– Изя, Казак, – проговорил командир, занимая такую же огневую позицию примерно посередине фуры. – Сейчас появятся гости. Угостите их по полной программе. Но – для испуга. Жечь не надо. Я хочу, чтобы они, и сами поняли, и другим рассказали, что тут не мальчики собрались. Как поняли?

– Понял тебя, Первый, – отрапортовал Казак.

– Сделаем, командир, – пискнул Изя.

"Почему же его так назвали – "Изя"? – не к месту пришло в голову капитану. – Не помню уже. Вроде русский он. То ли Саша, то ли Сережа… Какой-то он, в натуре, нелепый весь. Вертлявый. Взгляд заискивающий. А парень-то хороший, как выяснилось… А! Шепелявил он, помню… Ага. Пары зубов у него не было. Забавный был, когда призвали на срочную… Хотя он же шепелявил, а не картавил… Почему тогда "Изя"…".

Две милицейских машины, рассекая легкий утренний туман мигалками, показались на трассе. Через несколько секунд почти одновременно заработали "АГС-сы" с двух сторон. Парни были опытные. Гранаты ложились кучно. Первая порция зафонтанировала прямо перед головной машиной. Та резко дала по тормозам, да так, что водитель задней не успел среагировать. Машина мягко вписалась в "корму" остановившегося переднего автомобиля. Казак с Изей с полминуты поработали, обложив два заглохших милицейских экипажа плотным гранатометным огнем. Как только обстрел прекратился, машины, резко развернувшись, понеслись в обратном направлении.

– Отлично, мальчики, – похвалил Ланевский. – Я вас почти люблю. Отдыхайте. Отбой.

– Ну че, теперь, надо думать, зашевелятся… – прокряхтел Акимыч, оттряхивая форменные штаны.

– Теперь-то наверняка, – подтвердил командир.

Прошло около часа, прежде чем рация вновь известила капитана о появлении на трассе милиции. На сей раз это была одна единственная машина, которая медленно катила к импровизированному блокпосту. Из окошка водительского сиденья была высунута рука, сжимавшая какую-то белую тряпку.

– Что-то новенькое, – Ланевский разглядывал приближающийся автомобиль в бинокль. – У нас тут никак парламентер…

– Может, ну его? – предложил Акимыч.

– Да нет, погоди… – поднял руку капитан. – Давай поговорим. Может, чего узнать удастся. А может, мозги им еще больше запудрим…

До машины оставалось метров двести. Командир с напарником встали посередине дороги. Акимыч направил автомат вперед, Ланевский же просто ждал. Не доехав двадцати метров, милицейский "жигуленок" остановился. Видимо, водитель посчитал, что попытка подъехать ближе будет воспринята как акт агрессии.

Из машины вышел крепкий упитанный милиционер с властным круглым лицом. Он захлопнул дверцу, намотал на ладонь белое полотенце, бросил его в салон через открытое окно и медленно двинулся вперед. Гость вел себя достаточно уверенно. Видно было, что этот мужчина был не из трусливых и привык повелевать.

Подойдя ближе, милиционер оторопело уставился на флаг над кабиной и несколько секунд рассматривал его.

– Я – подполковник Павленко. С кем имею честь? – словно бы нехотя переведя, наконец, взгляд на бойцов громко сказал мужчина на краинском языке.

– Командир Тридцать шестого отряда Кировогорской дружины "Краинского народного фронта", – как учили, по-русски ответил Ланевский. – Обойдемся без имен.

– Какого фронта? – открыл рот подполковник, но, сразу взяв себя в руки, официальным тоном изрек. – Кто вы такие и кого представляете?

– Кто мы такие – я Вам уже ответил, – твердо, но все же достаточно вежливо ответствовал командир. – Что же касается второго вопроса, то представляем мы краинский народ.

– Краинский народ представляет наша государственная власть, – повысил голос милиционер, начиная выходить из себя. – А вы кто такие?

– Послушай, подполковник, ты уже начинаешь мне надоедать, – с досадой проговорил капитан. – Хочешь узнать, кто мы такие – смотри новости. Там тебе расскажут. А я тебе могу сказать лишь то, что отныне здесь – государственная граница. Там, – он махнул рукой на восток, – начинается новое государство. И граница между нашими странами временно закрыта, вплоть до урегулирования всех юридических вопросов.

– Да вы чего здесь все, с ума сошли? – неожиданно проревел подполковник. – Опять на две части?! Да я вас в порошок сотру!

– Скукотища, – спокойно резюмировал Ланевский, надменно глядя на собеседника. – Можешь начинать пробовать стирать. Только учти – пленных брать не будем. Так что, если ты больше не имеешь ничего мне сказать, пошел вон…

Выражение лица подполковника красноречиво говорило о том, что к такому обращению он не привык. Сверкнув глазами, он резко развернулся и направился к автомобилю.

– Вот и поговорили… – с философским видом подытожил Акимыч.

23.08.2009. Краина, г. Кировогорск. пл. Кирова. 04:14

– Решайтесь, Федор Александрович…

Денис в упор смотрел на нервно прохаживающегося по кабинету депутата.

Круглов находился в весьма возбужденном состоянии духа, что было неудивительно с учетом обстоятельств. На нем был темный легкий костюм и белая не глаженая рубашка. Галстук депутат повязать то ли не захотел, то ли не успел. Полчаса назад Денис послал за ним хорунжего с еще одним казаком.

Сначала они "подобрали" на улице Щорса бледного и нервного "члена Краинского народного фронта и командира Кировогорской дружины" Котова, которому Денис приказал стоять там с двух часов ночи, пока его не заберет машина. Затем они направились в особняк депутата на Лелекивку и передали ему конверт с короткой запиской следующего содержания: "Федор Александрович. Памятуя наш апрельский разговор, прошу проследовать с этими людьми для его продолжения. С уважением, Денис".

Согласия Круглова не требовалось. Казаки получили приказ доставить депутата силой, если добровольно он ехать откажется. Но он не отказался. По рассказу Николаева, прочитал послание, молча оделся, успокоил жену и сел в автомобиль. В дороге не произнес ни слова…

– Ситуация ясна. Город в наших руках, и Вы прекрасно это понимаете. Милиция и армейские части разоружены, – напирал оперативник. – Сейчас или никогда. Либо Вы входите в состав Совета и формируете новую власть, либо я найду кого-нибудь посговорчивее и посмелее.

– Да пошли они все! – вдруг взорвался депутат непонятно в чей адрес. – Я Енаковичу еще в Северодонинске в две тысячи четвертом говорил: отделяться надо. А он все "сопли жевал". Президентом хотел стать. Мать-перемать…

Он сел на кресло и с минуту смотрел в потолок.

Денис не нарушал молчание, прекрасно понимая, что сейчас в душе этого человека идет острая борьба эмоций и рациональных доводов. Вмешательство в данном случае могло только навредить.

– Я в деле, – уверенно сказал Круглов. – "Пан или пропал"! В конце концов, я так всю жизнь жил. Рисковал, выигрывал и проигрывал… Почему бы не сыграть еще раз… В Вашу рискованную игру. Тем более что в конфликт со своей совестью я не вхожу. Эти твари "желтые" со своей национальной озабоченностью действительно достали. "Интеграторы" хреновы, патриоты плюшевые… А на уме – одно "бабло"…

Оперативник ухмыльнулся. Федор Александрович, будто очнувшись и обнаружив в комнате постороннего, внимательно взглянул на Дениса, подошел поближе и тихо спросил:

– Ты мне скажи, революционер, или как там тебя… Кровь уже пролили?

– Жертвы есть, – коротко ответил командир.

– И много народу накрошили?

– Много-немного… Как я Вам должен ответить на этот вопрос? – Денис спокойно смотрел собеседнику прямо в глаза. – Что такое "много"? "Много" – это сколько?

– Не знаю, ты мне скажи…

– Данных о потерях у меня еще нет. Но, думаю, несколько десятков. Во всяком случае, бессудными расстрелами не занимаемся, будьте уверены.

– Вот и не надо, – безапелляционно заявил Федор Александрович. – А несколько десятков, это немало, конечно, но отмыться можно. Вы по аккуратнее, а… Не лейте зря кровушку людскую. Не нужно это. Хотите, я лично могу поговорить с сопротивляющимися…

– Раньше надо было думать! – отрезал Денис. – Когда попускали до власти эту всю сволочь "желтую"… А теперь сопротивляющихся нет. Есть убитые, раненые, пленные и разоруженные. – Голос командира смягчился. – Давайте лучше подумаем, кого можно привлечь в состав "Кировогорского Революционного Совета".

– Сколько человек нужно? – деловито осведомился депутат.

– Думаю, десяти хватит. Вы и еще один уже есть.

– Еще один – это кто? – насторожился Круглов.

– Ваш однопартиец, – ответил Денис. – Это он ехал с Вами в машине.

– А-а-а… – протянул депутат. – То-то я гляжу, лицо знакомое. Так он же никто, веса никакого не имеет…

– Теперь имеет, – заявил оперативник. – Вы – председатель совета, а он – Ваш заместитель.

– На каком основании?

– На то простом основании, что этот парень был с нами с самого начала. Но главное даже не в этом. Он – активист "Краинского народного фронта" и командир Кировогорской дружины КНФ. Именно ему подчиняются все революционные отряды в городе.

– Что ж, ясно… – примирительно пробурчал Федор Александрович. – Кого еще, говоришь… Давай подумаем…

В комнату заглянул Николаев и сообщил о прибытии в штаб очередной боевой группы после выполнения задачи. Денис коротко кивнул.

– Из наших "территориалов" можно Романова, Волкова и Бугаевского, – начал рассуждать Круглов.

– Кто такие?

– Это из нашей фракции в облсовете, – пояснил он. – У меня с ними хорошие отношения. Думаю, договорюсь. Из горсовета можно еще Друка и Касьяненко… Беленко и Хильчев, кстати, тоже подойдут.

– А коммунисты?

Денис сел на стул напротив Федора Александровича.

– Прочитав Вашу программу, пойдут многие, – уверенно заявил депутат. – На вскидку, Харламенко и Бабенко с области, Горбатов, Громенко и Катерининский с городского совета…

– Странно, – проговорил оперативник. – Почему-то Вы называете больше имен городских депутатов, хотя сами – в областном совете.

– Ничего странного, – нехотя возразил Круглов. – Я – бизнесмен. В совете появляюсь редко. Дела, знаешь ли… А вот с горсоветом контактирую постоянно. Кстати, – он наклонился ближе к Денису, – если ты думаешь, что "желтые" прямо все такие националисты и русофобы, ты сильно ошибаешься.

– Вот как? – деланно удивился Денис.

– Именно, – самодовольно продолжил Федор Александрович, не заметив иронии в интонации собеседника. – Нет, конечно, западников там большинство, никто не спорит. Но есть и вполне "наши" люди. Просто в партии вступали еще во время "желтой" революции. Бизнес свой защитить хотели. Таких тоже немало…

– Кто, например? – поинтересовался оперативник.

Этой конкретики у него действительно не было.

– Ну, в "Нашей Краине" таких, пожалуй, и нет… Там все больше идейные… Дементьев, равзе что… Не уверен. А вот в БОТе их – хоть отбавляй. Зубов, Козленко, Колосов, Орленко. И это только из облсовета….

– Так что же это получается, – Денис сдержал зевок и сложил руки на груди, пережитые часы напряженной работы давали о себе знать. – Вы так долго думали над кандидатурами из "Партии территорий", а "БОТ-овцев" мне сразу четверых назвали?

Теперь он мог позволить себе подробный спокойный разговор. Военный успех восстания был очевиден. Город находился в руках боевиков. Стационарные посты регулярно докладывали обстановку. Удалось арестовать двадцать шесть из двадцати восьми намеченных лиц. Двоих разыскать не получилось. То ли бежали, то ли вообще эту ночь проводить дома не планировали. Трое боевиков были убиты в столкновениях с милицией. Причем двое из них – по чистой случайности. При захвате здания ГАИ. Нарвались на испуганного мальчишку-сержанта с автоматом, вот он со страху их и положил одной очередью.