Текст книги "Левый берег"

Автор книги: Алексей Кудашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

– Да чего случилось то? – дохлый как Кащей Бессмертный рядовой, сидевший рядом с водителем, крепко сжимал в руках цевье старого укороченного "калаша", видимо, еще из старых советских запасов.

Капитан хмуро молчал и вел машину. У него с утра было паршивое настроение. Поругался с женой. Сильно поругался. И, что самое неприятное, на это настроение теперь наложилось еще более паршивое предчувствие…

– Ну товарищ капитан… – проныл милиционер.

– Да пошел ты к такой-то матери! – взорвался тот. – Что ты заладил: "что случилось, что случилось"… Сиди молча и не гунди. Автомат с предохранителя сними, – добавил он, немного погодя, сам при этом расстегнув кобуру.

"Вот дурак… – корил он себя. – На сопляка злобу выместил. Герой-мужчина. Послабее себе никого выбрать не мог…"

Капитан мельком взглянул на парня. Тот обмотал ремень вокруг кисти левой руки и сидел, будто проглотил лом. В глазах читался детский страх.

– Двадцать пятый не отвечает… – буркнул командир.

– Как не отвечает? – испуганно пролепетал рядовой.

– Раком! – капитан опять перешел на крик. – Полчаса уже не отвечает.

– Может, со связью проблемы?

– Может… – нехотя согласился он. – Но что-то неспокойно мне. Гляди в оба…

Рядовой с готовностью начал пристально всматриваться в дорогу через лобовое стекло.

"Уж если неспокойно ему, значит – есть причина", – думал он".

Все в отделе знали. Капитан Коронов пришел в ГАИ из уголовного розыска, где имел репутацию не совсем охочего до процессуальных тонкостей, но зато очень "результативного" "опера".

– Ой. Темно… – сам того не ожидая, вслух сказал рядовой, глядя на приближающийся с левой стороны дороги стационарный пост. Он взглянул на капитана. Тот снял пистолет с предохранителя и передернул затвор.

– Тебя как зовут? – вдруг тихо и ласково спросил командир.

– Игорь, – растерянно пробормотал рядовой.

– Слушай меня внимательно, Игорек, – так же, по-отечески, продолжил Коронов. – Я сейчас – в "будку", а ты – за машиной, прикрываешь мне спину. Если что со мной – в перестрелку не вступай. Сразу дуй в отдел и доложи. Понял?

– Так точно, – уже увереннее ответил Игорь.

Капитан плавно свернул к посту и остановился в десятке метров напротив здания. На улице – никого. Вокруг – темень. Коронов долго смотрел на безжизненное строение, затем взял с заднего сиденья большой фонарь.

Со стороны города, в паре сотен метров от милицейской машины, невидимый никем, у обочины остановился маленький бордовый микроавтобус…

– Может, "нажрались" и спят? – умоляюще прошептал рядовой.

– Глохни, – оборвал его командир. – Делай, как договорились…

Они открыли двери и вылезли из автомобиля. Игорь, облокотившись на капот, взял на прицел здание, а капитан, выставив скрещенные с пистолетом и фонарем руки вперед себя, медленно начал приближаться к посту.

– Ой, товарищ капитан… – послышался детский испуганный голосок Игоря.

Кононов резко обернулся. Милиционер стоял, тупо глядя куда-то вниз на асфальт. Автомат лежал на капоте.

– А здесь – кровь…

Капитан, скрипнув зубами, в несколько скачков одолел расстояние до поста, метнул лучом фонаря вовнутрь помещения и подбежал к машине.

– Чего стоишь?! Очнись! – заорал он на Игоря, вытаскивая сотовый телефон и набирая номер. – Вызывай подкрепление!

– Ага!

Милиционер кинулся на переднее сиденье, напрочь забыв про оружие.

– Центральная! Центральная! Восьмой на связи! Центральная…

– Не работает… – растерянно, подавленно, каким-то чужим голосом сам себе сказал командир, опустив трубку.

– Товарищ капитан, – выдохнул вылезший из машины Игорь. – Центральная не отвечает…

– Руки вверх! – послышался окрик.

Коронов застыл на месте, продолжая держать в левой руке – мобильник, а в правой – пистолет. Противник стоял прямо у него за спиной, так что оценить степень опасности не представлялось возможным. Зато рядовой, стоящий напротив, видел все и, открыв рот, медленно поднял руки над головой, не сделав ни малейшей попытки схватить лежащий на капоте "калаш".

– Именем Революции приказываю вам сдать оружие, – уверенно и громко потребовал голос за спиной капитана.

23.09.2009. Краина, г. Кировогорск. пл. Кирова. 02:59

Кровь как будто бы прилила к голове и теперь маленькими молоточками пульсировала в висках.

"Это волнение… Ты должен его побороть… Ты теперь главная фигура… От тебя все зависит… Струсишь – погибнут люди… Ни за что погибнут… Возьми себя в руки… Никто не должен видеть твоего волнения… Ты – командир… Ты все сделаешь правильно… Ты профессионал… Ты диверсант… Тебя всему обучили…".

Мысли неслись с головокружительной скоростью. Лоб покрылся испариной.

Денис, зажал автомат в левой руке, уверенно бежал вперед. Сзади доносился топот десятка армейских ботинок.

– Не посрамим Русь-Матушку и славу нашу казачью! – громко крикнул Николаев.

Отряд застучал по красной тротуарной плитке площади. До центрального входа оставалось метров тридцать. Сзади раздался женский визг. Парень с девушкой, сидевшие на лавочке под сенью большого дерева, растущего у края площади и, наверное, влюбленные и забывшие про время в эту летнюю ночь, испуганно обнявшись, смотрели на бегущих в здание вооруженных мужчин. Никто из группы не обратил на них внимание.

Денис, не добежав до входа десяти метров, вскинул автомат и дал длинную очередь в большие деревянные двери центрального входа. Его примеру тут же последовали казаки.

Ночь треснула и наполнилась до краев автоматными выстрелами. Осколки стекла и щепки летели в разные стороны.

– Вперед! – рявкнул Николаев.

Казаки сорвались с места. Двое ударом ног вынесли двери. Денис первым ворвался в здание, хотя по инструкции не должен был этого делать ни в коем случае. Опять же, сказалось волнение. Милиционер на проходной с порезанным, видимо, осколками стекла, лицом с круглыми от ужаса глазами смотрел на черного мужчину с закрытым лицом. Правой рукой он царапал ногтями по кожаной кобуре, безуспешно, надо думать, от волнения, пытаясь расстегнуть ее, а левой, не отводя взгляда от оперативника, нервно давил на большую черную кнопку, прикрепленную на стене.

"Шок", – сразу заключил Денис.

– Не надо, – спокойно сказал он, наведя автомат на милиционера.

Тот сразу как-то сник и опустился на кресло, положив руки на колени. Один из казаков вынул его пистолет из кобуры, взял за шиворот и поставил на колени лицом к стене.

– Комната отдыха, – коротко скомандовал Денис, указывая пальцем на небольшую дверь.

Трое казаков устремились туда и через несколько секунд выволокли в коридор испуганного сержанта, закрывающего голову руками. Можно было предположить, что парень уже успел получить несколько ударов.

– Есть кто еще в здании? – спросил у него Николаев.

– Н-нет, – заикаясь, ответил милиционер.

– Женя, бери Сову и Геру, и вали вниз. Подыскивай помещение, – распоряжался тяжело дышащий Петр Иванович. – Николаич, осмотрись на предмет обороны. Пулеметы надо грамотно поставить. И "стремянку" найди. Флаги повесим. Градус, Саня – на вход!

Казаки, молчаливые и собранные, бросились исполнять приказы.

– Я – за автобусом, – коротко бросил хорунжий.

– Давай… – ответил Денис и, проводив взглядом убегающего Николаева, снял с пояса рацию и проговорил. – Первый-Кубань, первый-Кубань, на связь!

– Первый-Кубань на связи, – отозвался прибор.

– Подъезжай. Все в норме. Будет устраиваться…

23.08.2009. Краина, г. Кировогорск. Ковалевский мост. 02:59

Петрович бежал, не чувствуя ног. Честно говоря, сейчас он вообще ничего не чувствовал. Ни пакета с «коктейлем Молотова» в левой руке, ни бьющего по копчику автомата. Адреналин в крови зашкаливал, подавляя все другие вещества.

"Вперед. Только вперед…", – вертелось у него в голове.

Он мельком взглянул на товарищей. Судя по глазам, они испытывали похожие ощущения. Командир на бегу резко метнул пачку листовок в воздух, и они разлетелись, повинуясь теплому летнему ветерку.

Группа находилась на подъеме, бежать становилось все труднее.

"Может на машине надо было подъехать? – думал Петрович. – Нет уж… Сожгут еще. Или решето сделают. Пускай стоит себе…"

Медленно едущая белая "Ауди" поравнялась с бегущими. Из окна переднего пассажирского сиденья выглянула испуганная небритая морда и тут же спряталась обратно. Водитель "дал по газам", и машина скрылась. Черная повязка немного мешала дышать. Алексей, по праву самого молодого, вырвался вперед метров на десять и остановился посередине моста, размахивая флагом.

– Леха, прикрепи его на столб, – бросил подбегающий командир. – Палыч, Колян, тормозите машины сзади. Шутки четыре, не меньше. Петрович, со мной!

Тяжело дыша, таксист поставил пакет с "зажигалками" рядом с Алексеем, пытающимся привязать древко к ограждению, скинул автомат с плеча, выбежал на левую полосу движения и встал рядом с командиром. Снял оружие с предохранителя, поставил на автоматический огонь.

– Если откажутся останавливаться, стрелять по моей команде, по капоту и колесам, – нервно процедил Саша.

– Есть!

На мост поднималась черная "десятка", светя фарами в лица бойцов. Командир стоял посередине полосы, направив автомат на приближающийся автомобиль. Машина резко затормозила метрах в двадцати. Саша резко сорвался с места. И правильно сделал. "Десятка", ревя двигателем, сделала попытку развернуться.

– Стоять! – заорал подбегающий командир и сходу разбил прикладом стекло передней пассажирской дверцы. – Выходи живо! Убью!

– Ладно, ладно! – с водительского сиденья на асфальт вывалился лысоватый мужик в черном спортивном костюме. – Вы че, пацаны… – он, стоя на коленях и подняв руки, испуганно смотрел на Сашу с Петровичем.

– Ниче! – передразнил его командир. – Вали отсюда! "Тачку" конфискуем временно. Именем революции. Завтра здесь же заберешь. Пошел!

Он выпустил в воздух короткую очередь.

Мужик поднялся и побежал вниз, изредка оглядываясь назад.

Петрович оглянулся. Товарищи остановили грузовую "Газель" и теперь пытались прогнать что-то причитающего маленького кавказца-водителя. Наконец, Колян, видимо, потерявший запас терпения, с размаху ударил в лицо настырному мужику. Тот упал, затем поднялся и побрел прочь, держась за подбитый глаз. А Михаил Павлович под дулом автомата уже выгонял из красной "Тойоты" испуганного паренька…

– Петрович, перегораживай, живее… – крикнул командир зазевавшемуся бойцу.

Таксист торопливо прыгнул в "десятку", подъехал ближе к середине моста и развернул машину поперек проезжей части. В это время Саша вместе с освободившимся Алексеем, остановил какой-то синий микроавтобус…

Через пятнадцать минут мост был надежно перегорожен баррикадой из автомобилей. Свободным оставался лишь узкий проезд слева, ровно для одной машины. Бойцы расположились внутри огороженной зоны, по двое на каждую сторону. Максим Павлович рассудительно выбрал себе огневую позицию, и даже подстелил на капот какой-то кусок ткани, найденный в багажнике чьей-то легковушки.

– Ты чего это, спать располагаешься? – спросил повеселевший командир.

– Зачем чужую машину портить, – ответствовал Палыч, ставя рядом с колесом бутылки с зажигательной смесью. – Облокачиваться буду – поцарапаю капот. А человеку потом – неприятность…

– Жалостливый ты, однако… – хмыкнул Саша и достал из разгрузки рацию. – Первый, Первый, я Двадцать седьмой, прием…

– Первый на связи. Слушаю вас, Двадцать седьмой, – ответила рация.

– Мы добрались до места без приключений. Повторяю, без приключений. Как поняли меня?

– Вас понял, Двадцать седьмой. Добрались без приключений. Поздравляю и благодарю за службу. У наших друзей по городу все идет хорошо. Действуйте по плану. Как поняли?

– Вас понял, Первый. Действую по плану. Отбой.

– Ну чего там? – спросил подошедший Алексей.

– Говорят, восстание развивается по плану, – Саша засунул рацию с один из карманов разгрузки.

– Да слышно уж… – пробормотал Максим Павлович.

В ночной тишине с юга была слышна интенсивная стрельба.

– От Кировского, что ли? – тревожно спросил Толик.

– Похоже на то, – подтвердил Петрович.

– Внимание, машина! – крикнул Алексей и, опершись локтями на капот "Тойоты", направил оружие на приближающиеся с южной стороны фары.

– По местам! – скомандовал Саша.

Толик с Максимом Павловичем ринулись на другую сторону. Петрович, прислонившись к микроавтобусу, взял на мушку автомобиль. Командир напряженно наблюдал за машиной.

Серебристый "Опель" медленно подъехал к баррикаде и остановился. Передняя пассажирская дверца открылась, выпуская высокого мужчину с закрытым черным платком лицом и повязкой. В левой руке он держал автомат, причем как-то нежно, за цевье, разведя руки в стороны, будто показывая тем самым отсутствие агрессивных намерений.

"Свои вроде…" – подумал Петрович.

– Кто такие? – резко крикнул Саша, направляя оружие на мужчину.

– Четырнадцатая группа, – ответил тот.

– Оружие на землю и ко мне с пропуском, – скомандовал командир.

Тот повиновался. Саша долго разглядывал документ.

– Сколько человек в машине?

– Трое бойцов и один арестованный, – боец переминался с ноги на ногу, проявляя нетерпение.

– Проезжайте, – сказал, наконец, удовлетворенный пропуском Саша.

Прошло около часа… Стрельба с юга стихла. Раз, было, застрекотало совсем рядом, со стороны белых корпусов Масложиркомбината, метрах в трехстах от баррикады, но быстро стихло.

Шуршащий под мостом Ингул, надменно взирая на взрослые игры расшалившихся людей, неспешно нес свои воды к Черному морю. Никто из "гражданских" не делал попыток приблизиться к блокпосту. Баррикада была видна издалека, и машины разворачивались метров за сто. А скоро и вовсе перестали ездить. Город замер. Никто из жителей, естественно, не спал. Бойцам иногда казалось, что стоящая рядом белая "девятиэтажка" смотрит на них из темноты испуганными глазами окон.

23.08.2009. Краина, Кировогорск. ул. Гагарина. 03:01

Они ворвались молча, без криков, и были похожи на стаю натасканных псов, которые нападают расчетливо, без лая, лишь глухо и свирепо рыча. Одеты – во все черное. Лица закрыты черными платками. Это еще больше усиливало сходство со сворой собак.

Степан не успел сосчитать, сколько их было. Он не видел их лиц, но видел глаза, и этого было достаточно. С удивительной для такой ситуации четкостью мысли он сказал себе: "Не бить пришли, убивать".

Остальное Крук видел как бы не сам, а со стороны. Когда-то он прочитал в очередной интересной книге, что во время боя человек начинает действовать автоматически. Вот и сейчас ему вдруг показалось, что все вокруг превратились в роботов, действия которых словно бы подчинялись заранее установленной программе. Все знали, что делать. Никому не надо было приказывать.

"Это просто инстинкт, – вскакивая со стола, решил для себя командир, – инстинкт самосохранения".

Заплескалась рукопашная схватка. Никто не кричал. Наверное, все каким-то внутренним, не исследованным наукой, чутьем, поняли: звать на помощь некого и незачем. Никто не придет. Во всем мире есть только они, вокруг больше ничего не существует. Занося для удара кинжал в чей-то черный бок, Степан словно через дымовую завесу увидел несколько вороненых отблесков.

"Лопатки", – подумал Крук. – Вырубят вчистую, суки…"

Кинжал вошел в тело как в масло. Черный издал сдавленный рык, вцепился клешнями в горло, но сжать, как следует, уже не хватило сил.

Спину Крука будто бы обожгло огнем. Голова сама собой запрокинулась вверх, и Степан провалился в пустоту. Но, к сожалению, сознания не потерял…

Его долго молча били армейскими ботинками. Крук знал, что это именно армейские ботинки. Нет, он не успел обратить внимание, во что были обуты нападавшие. Когда-то его, как и всех бойцов в организации, учили рукопашному бою. Знающие люди подтвердят: тот, кто разок попробовал на себе ласковое прикосновение этой "обувки", не забудет этого никогда.

Чьи-то крепкие руки подхватили его под мышки и поволокли. В лицо дунул порыв свежего ветра. Он слушал голоса, но разбирал слова с огромным трудом. Ему казалось, что он лежит на пологом берегу реки, воды которой покрыты плотным туманом. Он не знает, далеко ли до противоположного берега. Но на том берегу кто-то говорит, и он их слышит, только не все слова долетают до него.

"Всех посмотрели?… Че, только четверо осталось?… Варяг, ну долго ты там возиться будешь?… Надо же, а хорошо занялось… На одном поместятся?… О-хо-хо! Слышишь, кто-то с пулемета "долбит"!… "Ментовку", по-моему… Давай первого!… Не, не этого – это ихний командир…. Его я сам… Леший, блин, помоги, че стоишь…".

– Я тебя, мамкина норка, как Иуду, кишками наружу, – прошипел ему в ухо голос.

"Странно, – как-то отстраненно подумал Степан, – судя по всему, он меня ненавидит! А ведь мы с ним даже незнакомы".

Отчего-то эта мысль показалась ему безумно смешной, и он засмеялся, беззвучно, извергая с каждым сокращением грудной клетки порцию крови. Ответом был удар ботинка по ребрам, уже превращенным в бесформенную массу из осколков костей и тканей.

Шею сдавила веревка, дышать стало трудней. Кто-то резким рывком поставил его на ноги. Низ живота пронизала острая, невыносимая боль, и почти сразу ноги оторвались от земли, а веревка беспощадно, не оставляя никаких шансов на спасение, сдавила горло.

Через минуту двенадцать человек в черном повернули за угол. Четверо несли на плащ-палатке глухо стонущего раненого, еще двое словно мешки тащили на себе такие же, как и они сами, черные тела, а последний заметно прихрамывал на левую ногу. За их спинами остался пылающий штаб. Языки оранжевого пламени бросали яркий свет на улицу перед зданием, большой разлапистый каштан, и четыре трупа в форме с шевронами КОН, покачивающихся на большой ветке. У одного бойца из живота свисали на тротуар какие-то сине-красные лоскуты.

23.08.2009. Краина, г. Кировогорск. пл. Кирова. 03:16

– Первый – на связи. Понял… Понял… Понял… Ваши потери… Понял… Жертвы… Сколько примерно?… А погуманнее нельзя было?… Понял…

Денис прохаживался по коридору и слушал переговоры Кошака. В качестве центрального командного пункта они выбрали большую комнату с несколькими столами метрах в пятнадцати справа от входа. Выбитая дверь болталась на петлях. Командир заглянул внутрь. Помещение было ярко освещено. Володя, наклонившись, что-то записывал на бумаге. Слева на столе была разложена большая карта города.

Двое боевиков ввели в здание человека с черным мешком на голове и, не обратив на оперативника никакого внимания, проследовали в подвал. Им навстречу поднялись двое и быстрым шагом направились к выходу.

"Девятый…" – мысленно отметил про себя Денис.

Он прошелся по коридору и заглянул в ближний к центральному входу кабинет, окна которого выходили на площадь. На придвинутом к оконному проему столе мирно покоился ПКМ. Седоусый казак увлеченно складывал стопки книг на подоконник, придирчиво посматривая наружу и, видимо, прикидывая свой сектор обстрела.

– Денис! – радостно крикнул Кошак из кабинета.

Командир сорвался с места и вбежал в кабинет.

– Доложила оперативная группа "К". Хорошие новости. Они распотрошили полк… – Кошак прямо светился от счастья.

– Вот это – действительно хорошая новость, брат… Вот это – очень хорошо!

Денис даже присел. На душе стало хорошо. У него было такое чувство, как будто он сбросил с плеч тяжелый груз, и теперь тело стало легким и послушным. Голова была светлой, мышцы расслабились.

Значение этой победы было трудно переоценить. Если бы по какой-то причине полк не удалось бы разоружить, восстание можно было бы считать проваленным. Десантники, очухавшись и приведя себя в порядок, разогнали бы все повстанческое "воинство" в два часа. Это Денис прекрасно понимал. Понимал это и Кошак, который, против своего обыкновения, улыбаясь во все тридцать два зуба, смотрел на размякшего командира.

– Передай радостную весть Червонцу и Леве, – наконец, распорядился командир.

– Сейчас они грузят оружие в грузовики, – продолжил товарищ. – Пригонят их сюда. И два бронетранспортера.

– У них там "бэтэры" были?

Денис скрипнул зубами.

– Ну да… – озадаченно отпрянул товарищ. – Пять штук, говорят. Правда, на ходу – только два.

– Ну е-мое! – оперативник от досады стукнул кулаком по столу. – Неужели нельзя было поделиться информацией? Я бы учел. А теперь – зачем мне эти "бэтэры"? У меня ж ни одного "водилы"…

Кошак лишь пожал плечами. Но улыбаться не перестал.

– Ладно, значит так… – собрался с мыслями командир. – Передай, пусть поставят их перед зданием. И флаги – на самое видное место. Это придаст всем уверенности… Сколько машин с оружием будет?

– Не сказали… Ну, сколько? Ну, две-три…

– Отлично, пусть оставляют их перед входом. Хорунжий! – громко крикнул Денис.

– Я, – донеслось из соседнего кабинета, где расположился штаб обороны здания.

Через несколько секунд появился и сам Николаев.

– Скоро придут "бэтэры" и машины, – сказал командир, поднимаясь со стула. – Скажи своим – пусть не нервничают. Это – наши. Отрегулируй там, чтоб "броню" поставили по обе стороны от входа. По мере того, как будут освобождаться группы – отдашь приказ о разгрузке машин. Там оружие и боеприпасы. Найди комнату для их хранения. И охрану выставишь…

– Есть, – хорунжий почти по-военному развернулся и вышел.

– Денис, – Кошак проводил взглядом казака. – Они просят прислать отряд для охраны пленных.

– Пусть подождут пару часов, – раздраженно бросил оперативник.

– Говорят – не могут. У них – "задача второстепенной важности". Это они, кстати, о чем?

– Кто его знает… – пожал плечами Денис. – Они своему начальству подчиняются. Может, им в случае быстрого успеха еще одну цель определили…

– Быть может… – подтвердил Кошак. – Они и сказали, мол, "нам уезжать надо через час". Просили предупредить на всякий случай блокпост на Маловысковском выезде, что они проедут без остановки.

– У нас ведь и нет для этой цели никого… – хмуро пробурчал сам себе командир. – Я надеялся – они подождут немного, а потом у нас уже люди освободиться должны были…

– Ну да… Мы им – не указ. Действуют самостоятельно. Откуда мы могли знать, что они уходить соберутся…

– Я помню! – Денис раздражался еще больше.

Он злился не на выплывший ниоткуда "косяк", а на себя. За то, что не смог предусмотреть возможность такого развития событий.

"Нормально, – успокаивал он себя. – Это нормально. Никогда ничего не проходит точно по плану".

– У нас есть освободившиеся люди? – спросил он.

– Нет пока… – Кошак развел руками. – Скоро должны прибыть группы с Ленинского отдела, горотдела и СБК. Еще с Кировского РОВД. Но я тебе две минуты назад доложил. Они там завязли…

– Значит так… – голос Денис стал стальным, он принял решение. – Передай группе "К" просьбу. Пусть начинают отпускать пленных по тридцать человек с интервалом в пять минут. Босыми и в исподнем. Командиру "кировских" – пусть делает, что хочет, но чтобы через сорок пять минут его группы были в моем распоряжении!

23.08.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Габдрахманова. 03:22

Кировский райотдел сражался. Ничего не понимал, но сражался.

– Да кто вы такие! – проорал в раздолбаный оконный проем крепкий черноволосый сержант с залитым кровью лицом.

Из-за гаражей без устали "молотил" пулемет, замолкая лишь на несколько секунд, видимо, для смены магазина. Все окна были давно выбиты, рамы висели клочьями, словно порванные простыни. И, несмотря на это, на головы залегших милиционеров все еще откуда-то летело битое стекло. А может, куски штукатурки или кирпича… Не разобрать. Что бы это ни было, оно мелкой сечкой резало руки и лица обороняющихся.

– У меня патроны закончились! – прокричал, непонятно кому и непонятно зачем, молодой лейтенантик и тупо непонимающе посмотрел на лежащего рядом и отхаркивающего кровью пузатого старшину.

В разбитый гранатометом дверной проем влетел еще один заряд, по счастью никого не задев. Лишь пацаненок-рядовой бросил пистолет, зажал голову руками и протяжно завыл.

– Что делать будем? – вставляя новый рожок, на удивление спокойно поинтересовался рыжий капитан у стоящего рядом на колене и прицельно стреляющего "одиночными майора".

В общем-то, целиться было особо не в кого. Противника не было видно, лишь вспышки от выстрелов. В них-то майор и целился, скорее для порядка, подавая пример своим подчиненным.

– Не знаю, Паша, – ответил он. – Связи нет, патронов тоже. Молись, Паша. Я тоже молюсь.

– Товарищ майор, товарищ майор! – прокричал заползший в кабинет сержант. – У меня патроны кончились. В "оружейке" тоже не осталось. Я уже сходил. И Сергеич, по ходу, кончается…

– Не кричи, Дима, понял я, – как можно более спокойно, насколько это вообще было возможно в сложившейся ситуации, ответил майор.

Вдруг стрельба стихла. Кировский "бастион", огрызнувшись пару раз одиночными выстрелами, тоже успокоился. В ночи повисла тягостная клейкая тишина.

– Паша, пойди Сергеича глянь, – приказал майор тихо. – Отдел, слушай мою команду! – уже проорал оперативный дежурный. – Посчитать патроны. Доложить о раненых. Глядеть в оба. Связь?

– Да нет связи, товарищ майор! – низенький кривоногий "старлей" перешел на ультразвук. – Как это все началось – так и пропала. А сотовые с полдвенадцатого ночи не работают…

– Это все не просто так, – еле слышно, обращаясь к самому себе, пробормотал майор. – Тут что-то серьезное началось. А мы не в курсе. И сдохнем, вполне возможно, здесь. Попытаться поговорить?

– Товарищ майор, – крикнул рослый рядовой в изорванной форменной рубахе. – Так кто-то идет. С белым флагом.

– Держать на мушке! – приказал оперативный дежурный, поднявшись на одно колено и тоже заметив приближающуюся фигуру с белой тряпкой в руке.

Человек подошел и остановился метрах в десяти от входа. Теперь его можно было разглядеть. Высокий, коротко стриженный, в новеньком камуфляже, с какой-то повязкой на рукаве, в белых кроссовках. Лицо закрыто черным платком. На туловище – нагрузка. Рожки к "калашу", нож, висит по-спецназовски, рукоятью вниз, "Стечкин" и кобуре на поясе.

– Серьезный товарищ, – проговорил оперативный дежурный.

– Да кто они? – спросил совсем рядом, у локтя майора паренек-рядовой.

– Это вопрос, Ваня, мы, если ты заметил, задаем себе все. Это – загадка дня, – попытался пошутить командир, но понял, что неудачно.

– Майор Шепелев, оперативный дежурный Шепелев! Выходите, поговорим! – уверенно, даже развязно-нагловато прокричал мужчина.

"О-па! Да ты и имя мое знаешь! – пронеслось в голове у майора. – Это еще хуже. Значит, они долго готовились. И спуску нам не будет".

Он встал, отряхнутся, отыскал на полу форменную фуражку, на которую уже кто-то успел наступить. Надел, как положено.

– Ну как я выгляжу? – деловито поинтересовался он у рядового.

– Хоть сейчас – на свадьбу! – нервно хохотнул тот, приняв шутливый тон.

– То-то, – назидательно пробурчал майор. – Капитан Довженко!

– Я, – отозвался голос где-то в глубине помещения.

– Я иду на переговоры. В случае чего – остаетесь за старшего.

– Есть!

– Отдел, что по потерям?

– Двое убитых, – к нему подбежал "старлей". – Раненых одиннадцать. Четыре тяжелых.

– Патроны?

– У каждого примерно по тридцать на автомат и по десять на пистолет.

– Связь! – крикнул командир в лицо офицеру, хотя понимал, что тот ни в чем не виноват.

Просто надо было выместить, наконец, гнев и нервное напряжение.

Старший лейтенант молча опустил голову. Майору стало стыдно, и он, положив "старлею" руку на плечо, проговорил:

– Держись, Саша. Может еще и выберемся…

Развернувшись, он смело вышел в дверной проем.

Боец на улице спокойно дожидался его, не проявляя признаков нетерпения.

– Кто Вы? – стараясь сохранять спокойствие и самообладание, но в то же время и не дерзить, спросил Шепелев, остановившись в полуметре от мужчины. Только теперь он разглядел широкую повязку у него на рукаве. Краинский герб посередине, снизу – скрещенные российский и краинский флаги, большие буквы КНФ вверху.

"Какого лешего…" – быстро пронеслось в голове у майора.

– Григорий Алексеевич, у нас очень мало времени, – таким же уверенным тоном ответил боец. – Поэтому я буду краток. Я – командир 5-го повстанческого отряда Кировогорской дружины "Краинского народного фронта". Наша организация начала народную революцию с целью свержения антинародного прозападного правительства. Власть в городе и области временно перешла к "Кировогорскому Революционному Совету".

Майор недоуменно смотрел на бойца.

"Приехали…" – пронеслось в голове.

– Это мятеж! – осторожно начал он. – Кто Вас уполномочивал? Вы совершили нападение на отдел милиции. Да что Вы вообще хотите?

– Давайте без этого, – брезгливо процедил мужчина. – В общем так… Как я уже сказал, времени у нас мало. От имени "Кировогорского Ревсовета" приказываю Вам сдать оружие. Время на раздумье – десять минут. Гарантирую жизнь и свободу. После формальной процедуры – всех отпустим по домам. И Вас тоже. Не подчинитесь – начнем штурм. И тогда – не обессудьте…

– Но я не имею права! Как это сдать оружие? Кому? Вам? Как это? И потом, – майор сделал паузу. – Где гарантия, что вы всех отпустите?

– Гарантия – мое слово офицера, – отрезал боец. – Решать, конечно, тебе, майор. Но ты сам подумай, как ты потом в глаза матерям этих пацанов смотреть будешь? Да и какие твои шансы. У тебя внутри – тридцать два человека. А сейчас – и того меньше. Патронов мало. Я знаю – читал опись хранящегося у тебя оружия и боеприпасов.

– А раненные? – тихо спросил Шепелев.

– Раненых доставим в больницу.

Здание отдела зевало в небо выбитыми окнами, стены были изрешечены полевыми отверстиями. Обгоревший сине-желтый краинский флаг валялся у входа.

– Думай, майор, – сказал боец, давая понять, что разговор окончен. – Но если ты вздумаешь играть в "защитника Брестской крепости", – голос мужчины наполнился злобой и раздражением. – Если ты примешь неправильное решение, я обещаю тебе, майор: я лично пристрелю каждого твоего подчиненного. Ты понял, каждого! Я уже и так потерял тут время! Десять минут, майор!

Боец резко развернулся, выбросил белую тряпку и пружинистой походкой направился в темноту.

– Ну что там? – нетерпеливо рявкнул рыжий капитан, оглядывая какого-то огорошенного, "как мешком по голове прибитого" Шепелева.

– Да, революция у них… – устало ответил майор.

– Какая революция? – ошарашено спросил прыщавый старший сержант с коротким автоматом в руках.

– Народная, твою мать! – раздраженно крикнул майор. – Офицеры, ко мне! Прапорщик, ты тоже!

Шепелев прошел в оружейную комнату и облокотился на широкий железный стол. За ним, медленно, как бы нехотя, вешая оружие на плечо, вошли шесть милиционеров. Последний прикрыл дверь.

– В общем, так, – пустым равнодушным голосом, казалось бы, совсем не подходившим к обстоятельствам, проговорил командир, глядя в пол. – Стоим перед фактом – вооруженное восстание…