Текст книги "Клан – моё государство 3."
Автор книги: Алексей Китлинский
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 48 страниц)
Глава 8
Самолёт завалился в левый крен, одновременно при этом маневре теряя высоту, и натужно загудел двигателями, от чего мгновенно заложило уши. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, Сашка бросил в рот несколько квадратиков жвачки, что помогало. Он возвращался из Москвы в свою обитель. С ним напросилась Елена, не захотевшая оставаться в Москве ни под каким предлогом, хоть охота на неё после встречи с КОРУНД была снята. Сашка встретился с Лютиновым один на один на даче Панфилова. Сейчас он прокручивал в голове разговор по привычке, чтобы точно выставить знаки препинания.
– Мы уплатили Панфилову назначенную сумму.
– Это хорошо. За труд и риск надо платить.
– Вы не обманули нас, сказав, что мы проданы. Хозяин не преминул явиться, но быстро сник, узнав, что к такой продаже имеете отношение вы. Мы не стали с ним прощаться, хотим доиграть партию. Их контракт заканчивается в 1996 году. На реализацию наших российских алмазов. Потом, видимо, им придётся туго. Как вы думаете, они лопнут или выдержат?
– Спрос на эти камни падает. Он ведь зависит от ситуации на финансовых рынках. Обстановка на ближайшее время не самая хорошая для того, чтобы торговать этим товаром. Кризисы уменьшают количество их клиентов. Да и конкуренты не дремлют, работают в поте лица.
– Вы знаете, что наши скупают золото, камни, картины по всему миру?
– И это прекрасно! Такие вложения просто изымать. Приходишь, бьешь хозяина по башке бестолковой и всё. Вот с вкладами в банках много возни, а с таким капиталом приятно работать. Очень компактно.
– Ну, разве что в этом смысле!!?
– Да в любом, вес и объём – главное.
– Вот мы и решили с ними до 1996 года контакт поддерживать, а потом послать ко всем чертям.
– Правильно решили. Так я и предполагал, когда вкладывал ваши досье в сейф. Постарался уравновесить. Ведь у вас есть на них серьёзный компромат мирового масштаба.
– Есть, но обсуждать эти сведения я не хочу.
– Это ваш козырь и не претендую на него. Досье, что они взяли – липовые. Не удивляйтесь, если они станут вытаскивать на свет всякую ерунду. Однако, людей своих из Европы отводите. Обеспечьте прибытие туда новых людей по новым адресам.
– Уже приступили. Вы им весь наш архив толкнули?
– Нет. Процентов десять, и из них девяносто подлог.
– Мы сели на ваш крючок!?
– Когда я с Петром договаривался, то дал ему слово ничего до его смерти не предпринимать. Он умер сам.
– Мы в курсе. Тромб.
– Я предлагал ему операцию, но он отказался.
– На чём вы его поймали?
– Он был двойной.
– Как??!!! Как двойной?!! Вы шутите??!!
– Зверски двойной. О втором его хозяине я не говорил с ним, в противном случае он ушёл бы из жизни, так и не узнав, что у него тромб.
– И кто это?
– Тайный куратор. Это он помогал отмывать ваш капитал через подставных лиц и западные банки.
– Ничего не пойму!! Если в секции был капитал, то где же вы брали наш архив?
– А у Петра его не было. Как я его получил – вам не скажу. Такими секретами в мире делиться не принято. Я, кстати, вышел на Петра не через архив. Именно через капитал. Он же до ужаса интересный. Только через него можно было ухватить куратора за глотку.
– Вы его выявили?
– Это архисложная задача. Большая и долгая. Ваш архив я разыскал в три счёта, а куратора найти – годы уйдут. Скорее всего, там есть кто-то безымянный. И, видимо, не один человек. Группа.
– Вы у нас работали не стандартно. Какими-то рывками жуткими, бросками, метаниями. Зачем вы Сергеева под пистолет толкнули?
– Для меня эта страна родная!! Слово Родина, надеюсь, вы ещё способны осмыслить?
– Ну, зачем вы так?!!
– Да потому, что все пекутся о её благе и в то же время без зазрения совести тащат из неё.
– Так и вы это делали регулярно.
– Я тащу не для того, чтобы укрыть. Не от жадности так поступаю. Я вложить здесь не могу. Даже неофициально.
– Почему?
– Растащат всё до последнего колышка, а отстреливать головы своему народу – не хочу.
– Этот бич ещё никто не победил.
– Нет, я вкладываю. Выборочно.
– Вы по Сергееву не ответили.
– Помню я о нём. Оттягиваю время. Сможете ли вы понять?!
– Так сильно запутано?
– А вы знаете, кто он был?
– Он держал за яйца всех. Даже нас в какой-то степени.
– Вот я ему и предложил сделать в стране реформу.
– Сталинский вариант?!!
– Ну, а какой ещё можно порядок на уши и руки навесить властвующему сословию? Вон они разгулялись во всю ширь российскую, что творят не ведают, а к ответственности их не дозовёшься. Убивать, убивать, убивать. Только так. Страшно?
– Честно говоря, да!
– И он не согласился. Смерть выбрал сам. Он умный был мужик. Понимал, что после меня к нему придут другие с тем же предложением, всё счёл и застрелился.
– Сколько вы намечали убрать?
– Тридцать тысяч.
– А не покатилось бы дальше?
– Тридцать – это тридцать. Лучше тридцать тогда, чем полмиллиона теперь. Разницу чувствуете?
– Как вам ответить?! Тоже ведь человеки.
– Ваши предшественники так не считали.
– Не давите на мозоль. Вы конечно правы.
– Только Сергеев отказался от участия не по причине большой крови.
– А почему?
– Не смог он себя перебороть. Честь и совесть превыше всего. Он не хотел становиться в глазах своих соратников предателем.
– Ясно. Вы не боитесь, что всю Россию разворуют?
– Вот этого я боюсь меньше всего. У нас столько есть, что не утащить. Особенно под землёй и в мозгах. Это главный капитал. Всё остальное гавно. Заводы, что ныне делят, лязгая зубами – гавно, собственность в центре Москвы – гавно, "Газпром" – гавно, "Автоваз" – гавно. Всё в этой стране – гавно. Ибо нет ни одного рентабельного предприятия. Заводики можно поставить быстро, опыт имеется в мире огромный. Но ставить надо на гибкое производство, под конкурентоспособную продукцию. Пусть воруют. Потом они все в собственной крови утонут. Народ не умеет у нас прощать. Он всё припомнит по случаю.
– У вас отличные прогнозы. Что будет в стране, можете нам поведать?
– Изберут двухпалатный парламент. Он будет не лучше прежнего. Люди там останутся те же, что и были. В нижней появятся новые морды. Организуется несколько фракций, каждая от себя в довольстве, а законов умных принимать снова не будут. Кто станет присутствовать в верхней палате, сами знаете. Но теперь они уже не карманные. Конституция сырая и по ней у всех ветвей власти ноль полномочий. Так и поплывем, ни шатко – ни валко. Субъекты потащат одеяло к себе, центр проявит желание оставить у себя. К выборам в 1996 году всё будет совсем плохо. Популярность президента маленькая уже теперь, но, думаю, что на второй срок он пролезет. А вот кто будет за ним следующим – это вопрос. Из серьёзных претендентов пока на горизонте только один. Зюганов. То, что теряет Ельцин, подберёт он. Если президент во второй срок правления не проявит зрелости и не разгонит дармоедов из Кабинета Министров, тогда следующим президентом будет на все сто процентов Зюганов.
– Считаете, что промышленность не поднять?
– Под рыночную модель – нет. Это невозможно. Основ нет для нормального развития.
– Вы за рынок земли?
– Обязательно и в первую очередь. Ну, какая без земли приватизация?!! Пустой звук. Но и землю приватизировать без инвестиций нельзя.
– Это намёк на замкнутую систему!!
– На закрытую. Со своим, пусть на первых порах дико перекошенным, но ценообразованием. Кстати, в развитых рынок перекошен значительно не только по отдельным товарам, но и по целым отраслям. И именно ценообразованием. Хвалёное сельское хозяйство США – умелое использование цены и дотаций.
– Получается, что вы во всём вините Горбачёва. Так?
– И вас. Это вы его снабжали дерьмовой информацией. Вместо того, чтобы расстреливать гадов, он с вашей подачи попёрся на Запад за кредитами, а тут организовал съезд. Да в нашей стране вообще нельзя никаких съездов собирать. Тысячу лет вперёд забудьте. Только желание развалить страну, может толкнуть человека на такой шаг. Все съезды – гавно.
– А двадцатый?!
– Самое большое гавно и вонючее.
– А Хрущёвская оттепель? Шестидесятники?
– Арнольд Вениаминович! Мы с вами не на курсах в просветучилище, и я не лектор. Не надо путать свои морально-идеологические желания с желанием всех народов этой, переставшей существовать, страны. Разные это вещи. Ну, какое дело крестьянке до шестидесятников, если при Хрущёве её дети в колхозе получили паспорта и свободу ехать на все четыре стороны, что позволило большинству бежать с этой проклятой каторги!! Но до шестидесятников колхозникам и рабочим нет никакого дела. Это интеллигенты и прямые участники того движения раздули капельный процесс до мировых масштабов. Таланты в нашей стране от времени и условий не зависят. Я уважаю поэзию Роберта Рождественского, чтобы о нём не писали. Его включили в шестидесятники. Именно потому, что он талант и талант до сих пор не понятый, время не приспело. Его свои коллеги по перу подписали под шестидесятниками, чтобы возвеличить себя. Ну, кто такой Евтушенко? Кто есть Вознесенский? Ахмадулина? В упор не вижу. Мелочёвка. Никакого движения не было. Это они теперь хотят заставить страну верить в свою не существовавшую борьбу. Их потуги обернулись при Брежневе репрессиями. Элитарные интеллигенты поигрались, потом подмазались к власти, мозахисты-дрочисты, отсиделись на дачах в Переделкино, а крест понесли другие. Так закрой рот и молча сиди, не лезь на сцену, не бей себя в грудь. Не ты Христос, не ты распят.
– Вам рассуждать хорошо, над вами всё это не висит, не довлеет. Я же в эту поэзию влюблён.
– Я вам разве запрещаю? Да и кто вам сказал, что надо мной не довлеет?
– Так вы говорите, что вас наше не интересует.
– Культурный вопрос! Не хочу вас обидеть, но любого сидевшего в этой системе я знаю как облупленного. Вам много говорить не даю, потому что чего вы не коснитесь, придётся оправдываться. Оправдания унижают достоинство.
– Спасибо. Вы тонкий психолог. Мы посовещались и пришли к выводу, что тому, кто нас объегорил, мы можем доверить свой капитал. Остатки. Если вы согласитесь, конечно.
– Я не хотел бы этого делать.
– Мы не настаиваем, но ситуация такова, что сохранить его, мы теперь не в состоянии.
– Это плохо. Нет, я могу вам помочь его распихать по надёжным банкам, тут проблем нет, но в свои не могу.
– Нас это устроит.
– Тогда вываливайте всё, что имеете, и поедем расписывать.
– Всего у нас девять миллиардов. Пять – чистые, ну, их надо прогнать по счетам для гарантий.
– Сделаем.
– Два в наличности и два в материалах.
– Про наличность потом. Что в массе?
– Сто тонн золота. Семь платины. Рутения – тонна. Родия – две. Палладий – три. Осмий – две. Иридий – 0.7 тонны. Технеций – три кило.
– А этот вам зачем?
– Ну, мало ли!
– Не мало. Надеюсь упакован?
– В капсулах по двадцать грамм.
– Радиоактивные ещё есть?
– Полоний и стронций.
– Кто чем запасался!!– воскликнул Сашка.
– По поводу чего вы?
– Стронций образуется только при ядерном распаде плутония. Где вы его собирали?
– Я не выяснял. Его всего-то семь грамм.
– Ничего себе!! Всего-то!!! Весь мир можно убить десять раз этим количеством.
– Извините. Миллиграмм.
– Тогда половину мира. Что ещё?
– Индий, галлий, таллий, теллур, скандий, иттирий, лантан. От десятка до сотен кило.
– Полоний по весу не назван.
– Ах, да! Выпустил. Сто девять кило.
– Этот нужен сильно.
– Для продажи?
– Хочу поставить себе зубы из полония.
– Не успеете покушать.
– Спутники на орбите оснащены энергетикой на его основе.
– Как я знаю, у изотопа полония малый период полураспада.
– Зависит оттого, с чем его смешивать,– Сашка посмотрел на Лютинова.– Оно вам надо?
– Продолжим?
– Давайте.
– Есть у нас алмазы. Природные и искусственные.
– Это оформим без проблем.
– Ещё есть ноу-хау.
– Вот это надо смотреть. Что у вас ноу, то у нас уже давно хау.
– Мы вам можем это только на хранение.
– Возьму и в хранение. Вы знаете, в чём проблема?
– Нет,– кивнул головой Лютинов, предлагая сказать.
– Если меня утрут вместе с делом, то вы нищие. Ну, не совсем, останется металл, барахлишко всякое, но всё равно это будут крохи.
– Всё это мы понимаем, но…,– Лютинов развёл руки в стороны.
– Я постараюсь не давать никому возможности себя и дело своё похоронить. Это все мои гарантии. Что у вас по наличности?
– Два миллиарда.
– Найдите способ от них быстро избавиться.
– Быстро!??
– Ну, а на кой ляд они вам нужны?
– Так в стране инфляция стегает!!
– Можно подумать, что вы из них платите жалование.
– Не платим из них, но это резерв.
– Тогда пусть лежат.
– Не хотелось бы. 200 миллионов в год теряем на процентах в минимуме.
– Давайте с вами договоримся. Я вам дам радиотелефон и номер, по которому вы договоритесь с моим человеком по наличности. Мне заниматься такими мелочами не хочется.
– Два – мелочи!!!
– Нет, кому-то и пять долларов деньги, а для меня пусть будет хоть триллион, всё равно мелочь. Я не уважаю эту зеленую цвета хаки бумажку.
– Не настаиваю.
– Ещё у вас есть вопросы?
– Могли бы мы получить ваши учебные программы?
– В конторе у Скоблева сидит мой паренёк, вот у него и возьмёте.
– Он же совсем юн?!!
– Да! Он очень юн с точки зрения разведки. Только он уже имеет за плечами опыт, который никому в страшном сне не привидится. Ко всему он сделал Кремлёвский архив.
– У вас всё пополнение юное?
– Не намекайте мне на это. Есть совсем мальчики, но головастей всех нас.
– И много у вас таких?
– Двое пока.
– Наверное, вы счастливый человек.
– Я плохой, скверный родитель. Вы не можете представить насколько трудная у меня жизнь!! Всё я предусмотрел, а вот где их прятать до времени – не учел. Неразрешимая это задача: не дать им раньше срока в дело влезть.
– Потому что учили без запретов, так понимаю.
– За это и платим определённой степенью неудобств.
– Позволю себе откланяться.
– Бывайте.
Самолёт вздрогнул, коснувшись колёсами бетонной полосы. За иллюминаторами мела метель. От толчка Елена проснулась.
– Уже?– спросила она.
– Дома.
– Кем я лечу?
– В качестве кого,– поправил её Сашка.
– Пусть так.
– А как бы тебе желалось?
– Честно?
– Откровенно?
– Жены,– произнесла Елена и её щёки пошли красными пятнами.
– Будь ею, но…
– У нас не будет детей!?
– Почему?
– Извини, я тебя перебила.
– Вот с детьми-то как раз всё ничего. Другое "но" я имел в виду. Знаешь, семья это ячейка…
– Это я знаю не хуже тебя,– опять перебила Елена.
– По природе я – мутант. Не физический, а психологический. Не смогу я быть тебе хорошим мужем и хорошим отцом детям. Ко всему работа у меня очень опасная. Всякое может случиться. Вот одно могу тебе пообещать на все сто процентов. С твоей головы и детей, если они будут, не упадёт ни один волос. И за материальное можно тоже не беспокоиться. Всё остальное обещать не могу.
– Я это уже давно поняла. И на такое согласна,– Елена чуть надула губки.
– Не гневи судьбу, не дуйся. Глупая природа родила глупую женщину.
– Какая есть,– Елена положила голову Сашке на грудь.
ноябрь 1992 года – октябрь 1993 года.
г. Хмельницкий
Украина.
