Текст книги "Клан – моё государство 3."

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 48 страниц)

Часть 6

Глава 1

Россия потрясла Вильяма Локриджа. Это было безумие. Под натиском первых впечатлений у него появилось желание стать проповедником-миссионером, чтобы наставлять этих людей на путь истинный. Потом, в разговоре с Александром он так и скажет, что в эту страну надо присылать дисциплинированную британскую армию и наводить элементарный порядок, а не слать гуманитарную помощь и кредиты. Сашка же в ответ посоветовал ему обратиться с прошением к премьер-министру Мейджору. То, что увидел Вильям было ужасно. Особенно аэропорт Хабаровска.

Такого столпотворения ему видеть не доводилось. Грязные и не бритые люди, все полупьяные, с красными от бессонницы и водки глазами, сновали туда-сюда. Такие же грязные дети с орущими на них матерями. Кто спит, кто пьёт и среди этого гвалта тюки, сумки, чемоданы. От горизонта до горизонта. Ему казалось, что это одно огромное, шумное и дикое племя, снявшись с насиженных мест, переселяется в другие края.

Самолёт на удивление взлетел в назначенное ему время. "Этого не может быть",– твердил себе под нос Вильям, так как самолёт был полупустой. Заметив, что Вильям сидит в одиночестве, к нему подсел мужчина преклонного возраста.

– Борисов Сергей Данилович,– представился он.– Пенсионер.

– Крюков Иван,– сказал в ответ Вильям, сам не зная зачем. Он почувствовал, что перед ним простой человек.– Вы что-то хотели?

– Скучно одному, поговорить не с кем. Я к вам переберусь,– мужчина ушёл и вернулся со своим портфелем. Вильяма эта мелочь уже не удивила, хоть он не дал разрешения, но знал, что тут так происходит постоянно.– Как вам Хабаровск?– спросил Борисов.

– Плохо,– коротко ответил Вильям, чтобы не пускаться в длинный монолог, хоть его подмывало с кем-то поделиться впечатлениями об увиденном.

– Не то слово,– Борисов глянул на Вильяма пристально.– А вы не русский?

– Почему?– Вильям был обескуражен.

– Акцент, батенька вы мой, акцент выдаёт.

– Я живу в Австралии,– стал нагло врать Вильям,– но русский. Моя бабушка очень просила поехать в места, где схоронен дед. Она уже умерла. Последний долг.

– Значит, вы ещё из тех?

– Тех, каких?– не понял Вильям.

– Белоэмигрантов.

– А! Нет. Мои дед и бабушка работали на КВЖД в Харбине. После передачи дороги китайцам все сотрудники выехали, но некоторые не стали возвращаться в Россию. Мои добрались до Австралии. Это было перед войной. В 1947 дед получил разрешение приехать сюда и не вернулся. Только в девяносто первом узнали его судьбу. Он был осужден и умер в лагере.

– Хрен-с два тогда могилу отыщешь.

– О, нет! Не совсем лагере. Расконвойный. Поселение,– выкрутился Вильям, вспомнив рассказ Александра об отце.– Найду.

– Дай тебе бог!– промолвил Борисов.– А я к дочери летал. Она в Хабаровске учителем в школе работает. Хотел на внуков посмотреть. Раньше было не до того. Работа, а теперь пенсионер. Билеты дорогие, но я взял, плюнул и поехал.

– Кем работали?– спросил Вильям, повинуясь профессиональной привычке.

– Начинал крановщиком в речном порту. Окончил техникум и стал механиком по кранам. А ты?

– Я моряк. Матрос.

– Так мы в одном деле сидели. Ты возил, а я разгружал-загружал. Это надо вспрыснуть,– мужик вытянул из портфеля свёрток.– Дочь в дорогу положила. Я ей говорю не надо, а она упрямая, возьми хоть тресни. Вся в покойницу мать,– Борисов извлёк из портфеля бутылку, оттянул откидывающийся столик, вмонтированный в спинку переднего кресла и поставил.– О, чёрт! Я сейчас мигом. Старый я козёл,– он поднялся и помчался по проходу в блок проводниц. Появился оттуда несколько секунд спустя со стаканчиками.– Забыл про посуду,– он сел и стал распаковывать пакет. На столике появились: хлеб, яйца, лук, чеснок, сало, спичечный коробок с солью. Борисов достал из кармана перочинный ножик и всё быстро нарезал. Откупорил бутылку и налил содержимое в стаканчики.– Давай за знакомство, Иван. Отчество-то есть?

– Это как звали отца?

– Ну да!

– Вы не удивляйтесь, но у нас не принято. А отца звали Николай. Мне был год, когда он погиб. Пирл-Харбор. Он был матросом на военном корабле.

– Вона как!! Ну, давай, Иван Николаевич, за знакомство, за то, что ты на Родину предков приехал и за то, что тебя не посадят как деда. Будь и ты здоров,– Борисов ловко опрокинул содержимое стаканчика в рот. А Вильям думал, как поступить.– Да ты пей, на этикетку не смотри. Самогон это. Витька, муж дочери сам гонит из сахара. Своя водка, домашняя,– Вильям понюхал, но ничем не пахло.– Не сомневайся,– сказал ему Борисов.– Не нюхай, пей и закусывай. В ней пятьдесят пять градусов,– Вильям выпил и взял кусочек хлеба и сала. Внутри приятно запекло. "Самогон, как сказал мужик, ничего,– мелькнуло в голове,– греет".

– Скажите, Сергей Данилович, почему самолёт летит совсем пустой? В аэропорту нет свободного места,– спросил Вильям.

– А! Это!!– Борисов оглянулся вокруг, проведя рукой с зажатым куском хлеба.– Сезон. Все прутся на юг, отдыхать. Но в этом году не очень. Вклады у людей пропали, зарплату тоже не спешат давать, так что не особо наездишься. А торчавшие в порту цыганским табором – челноки-мешочники. Торгаши. Тащат из Китая дерьмо на продажу. Туда доллары – обратно товар. А на Север сейчас калачом никого не заманишь. Раньше со всех концов великой державы к нам за рублём ехали, а теперь желающих нет. Все бросились в торговлю. Продавать легче, чем на холоде горбатить,– пояснил Борисов.– Тараканы. Так я их называю.

– Почему?

– А тараканы сытно жрать любят, пользы от них никакой. Этих тоже травят по-хозяйски: на таможне, рэкет, милиция, ОВИРы, кругом надо дать в лапу, иначе не доедешь.

– Понятно,– кивнул Вильям, ему сильно захотелось кушать, но он не знал, можно ли брать ещё и как бы предваряя его желание, Борисов произнёс:

– Ты ешь. Не смотри на меня. Самогон зверский и сбивает с ног, если не закусывать плотно. Я же перед вылетом поел у дочери на случай, если рейс станут откладывать. Когда после регистрации объявили посадку, я своим ушам не поверил, ан-нет, летим,– Борисов разлил ещё. Вильям уплетал сало, которое показалось ему вкуснейшим.

– Часто переносят рейсы?– спросил он.

– Всегда. Не перенесенный вылет – нонсенс. Тебе куда надо?

– Сначала Якутск, потом Чурапча,– ответил Вильям. Перед поездкой он досконально изучил карту Якутии и вызубрил названия населённых пунктов.

– Это хорошо. Близко. Автобусом или попуткой доедешь. Если тебе лететь надо, то я тебе помогу. У меня старый товарищ работает диспетчером в аэропорту. Раз тебе не надо лететь, пьём,– Борисов поднял свой стаканчик и, дождавшись, когда Вильям поднял свой, стукнул по нему, чокаясь, сказал:– Давай за твоего деда и за нас русских, чтоб всем нашим предкам умершим земля была пухом,– они выпили. Молча ели, некоторое время, пока Вильям, чтобы продолжить разговор, спросил:

– Почему так плохо живёте? Я думал, что всё врут, а вот приехал и вижу, правда, плохо.

– Ох, Николаевич!!– вздохнул тяжело Борисов.– Это ещё терпимо. Вот после войны было плохо. А что было перед войной вообще не описать. Жуть. Мои жили под Херсоном, это на Украине. Отца моего в 1929 году раскулачили и выслали вместе с матерью в Приморье. Повезло нам, мы несмотря на путь страшный выжили. Я с 1925 года. В 1943 году призвали в Красную Армию и на фронт. Демобилизовался я в 1949 году из Польши, ну и решил заехать в родное село. Вот как ты теперь, захотел могилам предков отдать поклон. И что? Нет села. Всё поросло бурьяном и только трубы печные торчат, а люд в землянках. Стал расспрашивать. Собрались женщины, старухи, старики, пара мужиков подошла, таких же как я с войны пришедших и из них никто старого села не знает. Стали выяснять и получилось, что в начале тридцатых всё село умерло, полностью. А этих перед самой войной туда насильно переселили из разных мест.

– Давай их тоже помянем,– предложил Вильям.– Я читал о голоде. Это страшно.

– А что! Давай! Как не нам славянам своих помянуть, чай, не чужие, свои ведь. Все мы грешны,– Борисов налил в стаканчики. Вильям вытащил термос с кофе. Они выпили самогон и стали пить кофе мелкими глотками.– Хорош. Что тебе надо,– стал хвалить кофе Борисов, а Вильям его не понял и спросил:

– Что мне надо?

– Это выражение такое. Так у нас говорят. Это не вопрос. Давненько я хорошего кофе не пил.

– Бразилия,– сказал Вильям.

– Умеют делать. А наши всякую гадость волокут. Купил я пачку, она как кирпич, прессованная. Продавец мне сказал, что это вакуумная упаковка. Дома я её открыл, там вроде бы зёрна молотые, но пить нельзя – пойло. Мне сосед, он учитель, перевёл, что это отходы, которые используют как добавку для корма крупного рогатого скота. Вот мы, стало быть, скот рогатый,– Борисов зычно захохотал.– Нам и скотский кофе пойдёт.

– Это используют для повышения надоев,– уточнил Вильям, потому что знал об этом наверняка.

– Что с нас доить? Мне уже семьдесят скоро, не стоит уже лет десять,– и Борисов пустился смеяться до слёз. Вильям тоже рассмеялся, поняв смысл сказанного. До Якутска они пили и болтали о всяких пустяках. В основном, говорил Борисов. Он рассказывал о речном порте, о тупых начальниках, о кранах, о смешных случаях из своей жизни. После приземления, когда автобус, поданный к самолету, вывез их на привокзальную площадь, Борисов сунул насильно Вильяму листок с адресом:

– Держи, Иван. Прошу в гости. Место, где жить есть. Свой адрес мне не давай, не надо. Мне в Австралии делать нечего, ни к чему, а письма писать я не умею. У тебя билет-то есть? Ну, на обратно?

– Да, да!!– успокоил его Вильям, покачиваясь от выпитого, они таки добили бутылку в семьсот грамм.– У меня бронь.

– Непременно заезжай,– Борисов пожал Вильяму на прощанье руку так, что в кисти хрустнуло.– Когда обратно поедешь, выдели день. У меня свой огород. Понял?!

– Обязательно,– крикнул ему Вильям, перестав чувствовать себя стесненным.

В новом здании аэропорта Вильям глянул на табло. Было написано, что идёт регистрация и посадка на Югарёнок. Этот пункт был у него в памяти. Он быстро нашёл камеры автоматического хранения, обменял там сумки и метнулся к стойкам регистрации. Народа было много, все кричали, толкались, но девушка на регистрации упрямо повторяла, чтобы билеты на другие дни не совали и пропускали тех, кто на сегодняшний день.

– Кто есть ещё на сегодня!– крикнула она в толпу.

– Я!!– дико заорал Вильям. Он сделал так, потому что видел такую ситуацию в Хабаровске.– Я!!– и стал нагло протискиваться к стойке. Добравшись, он сунул ей в руки паспорт с билетом. Она посмотрела, что-то отметила себе в листах и вернула со словами:

– Вещи!?

– Только сумка,– Вильям показал, подняв над собой.– И это всё.

– Хорошо. Следующий.

Вильям довольный отошёл в сторонку и встал поодаль, наблюдая пьяными глазами за происходящим. Ждать пришлось долго. Четыре часа. Рейс откладывали по техническим причинам. "Хорошо, что я в самолёте сходил в туалет,– думал он, не сходя с выбранной позиции,– а то бы замучился". Наконец объявили посадку. Летели на самолёте Ан-24, который то и дело проваливался в воздушные ямы, ревя двигателями. Через час с небольшим Вильям вывалился из самолёта совсем пьяным. Его водило из стороны в сторону, взгляд был отсутствующе блуждающим. "Вот что делает дикая наша сущность с теми, кто хочет нас постичь,– размышлял Сашка, наблюдая пьяного в умат, еле перебирающего ноги Вильяма.– Добропорядочный подданный Её Величества, чуть более суток назад вступивший на Российскую землю, имеет вид закостенелого алкаша. Эх, жалость-то какая, что нет фотоаппарата. Сделать бы снимок на память". Сашка вышел из толпы Вильяму на встречу. Двое милиционеров, стоявших у калитки, вежливо посторонились, пропуская его на взлетную полосу, но сразу закрыли её не пуская остальных.

Единственными словами, которые произнёс Вильям, увидев встречающего Александра было: "Всё, о`кей!" Сашка обнял его, забрал из рук сумку, свистнул. От технических ворот отъехал видавший виды "Москвич-403", кофейного цвета и подкатил к ним.

– Прошу!– Сашка открыл дверцы.– Не "мерседес", но едет.

Вильям мотнул головой и полез внутрь.

– Я вижу,– Сашка расположился рядом,– что тебе уже всё по барабану. Как ехалось?– спросил Сашка на английском.

– Родной язык!!– воскликнул Вильям и полез целоваться.

– Значит, нормально ехалось,– констатировал Сашка, принюхиваясь.– Самогон-то хоть ничего был?

– Великолепный! Бьёт по рогам. Я тебя рад видеть, Александр! Летел быстро. Ещё вчера был в Лондоне. Это совсем близко, где ты живёшь.

– Как же!– усмехнулся Сашка.– Ты попробуй отсюда сейчас выбраться?!! Так по рогам трахнут, что мало не будет. Ещё могут рёбра пересчитать.

– Я видел,– пробормотал Вильям и склонил голову на стекло дверей. Его усыпило.

– Саш! Куда ехать?– спросил молоденький парень, управлявший машиной.

– Рули к моему старшему брату, Ерш. У него баба поехала к детям в соседний посёлок.

– Хорошо,– ответил Ерш. Он был в выпуске из школы. Получил допуск к горной и технической части, а так же допуск для сдачи экзаменов в охранный корпус. Он слыл в посёлке мастером по всяким механизмам. У него двигалось то, что у других просто не заводилось.– Зря ты вылез. Я бы его сам встретил. В посёлке начнутся пересуды о твоём появлении. Оно тебе надо? Ко всему эта блядская комиссия. Принесла её нелёгкая.

– Кто бы я не был, хоть господь, хоть дьявол, но в родной посёлок буду входить, когда захочу,– ответил Сашка.

– Тогда у людей есть повод почесать языки.

– Пусть болтают, на то они и даны. Что попусту висеть.

Они подъехали к дому Игоря. Было шесть часов пополудни. Брат что-то пилил во дворе. Увидев Сашку, он отбросил ножовку в сторону и пошёл к калитке.

– Вот так гость!!– он обнял Саню, поздоровался с Ершом рукопожатием.

– Я с другом,– Сашка кивнул на машину.

– Прекрасно! Зови. Я как раз обедать наладился.

– Тогда помоги. Он спит. Где-то в пути ему самогон наливали,– Сашка открыл дверцы.

– Бывает,– Игорь и Ерш подхватили Вильяма и понесли.– Санька, мы его в летнюю кухню. Там прохладно.

– Хорошо,– ответил Сашка, забрал сумку Вильяма, захлопнул дверцы и пошёл в дом.

Игорь вернулся пять минут спустя.

– Спит мёртво,– сказал он Сашке.– Ерш уехал. Отказался обедать. Говорит дел много. Кто это?

– Мой английский друг. Вильям Локридж-младший,– Сашка грел на электроплитке борщ.– Жрать хочется. Рейс откладывали, а я с утра не причастился.

– Слышал я уже о твоих похождениях через реку. Козёл ты, Саня! Сам бы ещё ладно, а шамана партийного чего потащил через поток? Да парня этого.

– Братан!– Сашка оглянулся.– Всё, что ты мне скажешь, я знаю сам. Что я бестолочь, да!? И я в ответ не скажу тебе ни слова. Надгыыр сам пошёл со мной, я его не тянул насильно, а ждать уже было нельзя. Уж очень парень был плох.

– Шаман-то где?– спросил Игорь, доставая из буфета глубокие тарелки.– И как он?

– Нормально. Мы сразу в баню к Пархому завалились, отогрелись, ну и там выспались. Я в аэропорт утром шёл, его встретил с сумкой. Он там в буфете отоварился водкой. Звал меня с собой. Шёл к своим. Там сын у кого-то родился.

– Он пенсию, что ль, получил?

– Да нет же денег в кассе. Я ему дал за доблесть. Пятьдесят тысяч.

– На такие деньги они месяц пить будут.

– На неделю хватит,– вычислил Сашка.– Инфляция съест. Борщ у тебя постный?

– Мясо в эмалированной чашке на столе, прикрыто тарелкой,– Игорь указал на стол, он резал хлеб на крышке бочки с водой.– Может твоего англичанина поднять?

– Пусть спит. Он хотел Россию видеть, вот она ему боком и выходит. У тебя банька не в ремонте часом?

– Нет. Три дня назад топил. Сладим к вечеру. Воды качнем и затопим,– Игорь откупорил бутылку и налил водку в стаканы, по половине.

– Ты пей, а я похлебаю, а то в желудке сосёт,– произнёс Сашка. Игорь стукнул своим стаканом о Сашкин и выпил.

– Что за британец, да ещё друг?

– Его брат Том – лорд, секретарь парламента по иностранным делам. Джон – президент банковского союза. Оба имеют прямой доступ к королеве. Один из древнейших дворянских родов Англии.

– Это они тебе лордство сделали?

– И далось тебе моё лордство?! Я не лорд, не приставай.

– Шучу,– Игорь достал беломорину, прикурил.– Знаю, что Кан тебе эту линию родовода оставил в наследство. А ты кому передашь?

– Да вот тебе и передам!

– Мне всё это до задницы,– отмахнулся Игорь.

– И мне аналогично. Подберём кого-то из родни и направим. Я бы Пашке дал.

– Зачем им в парламенте дуролом?!

– Чтобы жить было не скучно,– Сашка подмигнул.– Пусть бы там устраивал скандалы.

– Его сняли со всех постов.

– И поделом.

– Сидит дома на пенсии как и я. Дров наколоть и то ленится. Стучит на печатной машинке что-то. Дятел.

– Дался он тебе?!

– Так ты сам его упомянул! Не вали на мою голову. Лучше пей.

– Уф!!– Сашка поднял свой стакан, выпил залпом.– Не водка, а дерьмо какое-то. Где ты такую мерзкую берёшь?

– Баба Сима носит. У ей хранится заначка моя. Одну в день приносит. Полста ящиков я себе отоварил, но уже заканчивается, подкинул бы хорошей.

– В бутылках не могу, накладно. В бочках могу бросить.

– Тогда пару бочек спирта,– мигом определился Игорь, посчитав, что водка в бочках не выгодна.

– Хорошо,– Сашка отцепил радиотелефон с поясного ремня и набрал номер. Когда ответили, сказал:– Трапп, возьми дополнительно в караван спирт. Грузи бочек сто. И смотри, чтобы япошки не сунули тебе паршивые бочки. Должны быть из пищевой стали,– Сашка выслушал ответ и сказал Игорю:– Имеешь две бочки питьевого спирта. По триста шестнадцать литров каждая. Пойдёт?

– Спрашиваешь!!! Пусть арапы пьют "Орлов", "Смирнов", а мы по старинке спиртиком побалуемся. Что за такие бочки?

– Чёрт его знает. Сам впервые слышу. Тебе, какая разница?

– Дак, мне всё равно, однако, лучше цистерну кубов на полста,– Игорь погасил окурок в пепельнице и налил ещё по половине стаканов.

– Лучше бы совсем бросить,– намекнул Сашка, стуча ложкой по дну тарелки, он заканчивал с борщом.

– Сам бросай, а на других не дави. Глупых нет. Каждый своим умом живёт. Свой он надёжней.

– Да уж!– Сашка поднял свой стакан, чокнулся с Игорем и они выпили.

– А всё-таки ты, Сашка, язва. Чего тебе спокойно не сидится? Кругом ты свой нос суешь. Вертушки уже стал сбивать. Хорошо батя уже умер. Как бы ты ему в глаза посмотрел, а?

– Слушай, братан! Ты меня не кори. Попусту это. Я своей тропой топаю, дорогу никому не перебегаю, не ворую, не жирую. Я дело делаю, которое кормит в этой стране многих. А то, что мне убивать приходится, что ж! Есть такой грех на мне, только я убиваю по необходимости. Потребуется, так я, как арабские террористы из крайних исламских группировок стану авиалайнеры сбивать и корабли топить. Пусть хитрожопые янки сидят на своём континенте и не высовываются. И поезда, если надо, буду под откос пускать. Зачем ты мне на больное встаешь? Я что, тебя покусал?– взвился Сашка.

– Да ты успокойся! Тебе надо нервы лечить. Не хотел я тебя цеплять, больно надо. Знаю, что тебе не вдолбить.

– Игорь!– Сашка снизил тон.– Тебе хорошо рассуждать, ты чистый. Сидишь в глухомани, картошку садишь, водку пьешь, а когда ты последний раз был на Большой земле?

– Не помню, уж,– ответил Игорь.– Что мне там делать?

– Так ты мне потому в пику говоришь неспроста, считаешь, видно, себя причастным к этой стране или я ошибаюсь?

– Ну, как же иначе! Конечно! Я в ней родился, я её защищал. Ни жизни, ни крови, ни здоровья не жалея. Причастен,– твёрдо резюмировал Игорь.

– Тогда езжай и посмотри. Глянь, что с твоей Родиной паскуды эти сделали! Ты не только вертолёты сбивать бросишься, ты не знаю, что делать станешь. Сидеть и корить – сподручно.

– Кончаем спор. Айда воду качать и баню топить,– Игорь встал.

– То-то. Чего о дерьме спорить. Тем паче сидим в нём по самые уши,– подхватывая пачку "Беломора" со стола, сказал Сашка и двинулся за братом.

Глава 2

Вильям проснулся ночью от сильной прохлады. Откуда-то тянуло сыростью, промозглой, напоминающей зимний лондонский туман. Он приподнялся. Пружины кровати жалобно заскрипели. В небольшом оконце, пыльном и покрытым паутиной, видны были ещё не распустившиеся лиственницы и почти полная луна. Он встал, вытянул из кармана зажигалку, чиркнул. В блеклом свете заметил стоящий рядом в изголовье стол, на нём в стеклянной банке свечу, которую зажёг. При свете свечи осмотрел помещение, в коем находился. Это было сооружение из досок плотно подогнанных друг к другу. Имелась печка и второй стол у противоположной стены. Возле печи были сложены дрова. В дальнем тёмном углу просматривалась дверь. Он направился туда, задув свечу. Дверь при открытии скрипнула, он от неожиданности не удержал её и она хлопнула по стене.

– Вильям!!– позвал голос Александра откуда-то сбоку.– Иди сюда.

Вильям оглянулся в сторону голоса и увидел Александра сидящего на корточках. Рядом с ним на лавке сидел ещё кто-то. К ним вёл досчатый тротуар и по нему Вильям двинулся. Подойдя, он сразу оторопел. Его взору предстала панорама, открывающаяся с высокого берега реки. Внизу, подсвеченный луной стоял лёд, противоположный берег чернел полосой, а где-то за ней вдали, луна высвечивала покрытые снегом вершины сопок. Это так очаровало его, что он открыл рот и совсем забыл поздороваться. Из такого состояния его вывела английская речь. Александр сказал сидящему рядом:

– Вот так бьёт наша красота, Игорь, что даже у интеллигента и аристократа отнимает дар речи и обязательность этикета уже не кажется необходимостью.

Вильям сглотнул слюну и произнёс:

– Прошу простить, господа, но, думаю, вы согласитесь, что действительно есть от чего, как мне представляется. Мне кем представиться?– спросил он у Александра, чётко усвоив, что в России каждый называет сам себя.

– Это мой старший брат. Игорь Григорьевич Карпинский,– представил Сашка своего брата. Тот встал с лавки.– Кто ты он знает,– Игорь и Вильям пожали друг другу руки.

– Прошу!– сказал по-английски Игорь, указав место на лавочке возле себя.– Я по-английски не мастак, давно не практиковался, но будем на нём.

– Лучше по-русски,– предложил Вильям.

– Можно и так,– Игорь перешёл на русский и спросил:– Голова не болит?

– Чуть,– признался Вильям.– В самолёте пили самогон с одним человеком. Он крановщик из речного порта в Якутске. Называйте меня по имени. Или как, Александр?

– Убираем две буквы, спереди и сзади и окрестим тебя Илья. Проще не придумать. Теперь ты Илья Муромец,– схохмил Сашка.

– Это герой старинных сказок?– осведомился Вильям. Ему в английском переводе Питер Полавски дал для ознакомления полное собрание сказок и легенд народов Советского Союза перед поездкой.

– Да!– Сашка рассмеялся.

– Тот был богатырь, кажется. Мне теперь больше подойдёт другое имя, другого героя, Ивана-дурачка. Пили одну бутылку и мне стало много. Стыдно.

– Бывает. Вот посидим малость, на красоту посмотрим и в баньку. Там подлечимся,– Игорь снял с себя фуфайку и набросил её на плечи Вильяма, оставшись в рубашке.

– А вы?!!– запротестовал Вильям.

– Не волнуйся. Я местный и мне пора идти глянуть, готова ли она, банька,– Игорь встал и ушёл.

– Александр! Это твои родные места?– Вильям жадно всматривался в завораживающий мир.

– Да, Вильям, родные. До боли, до спазмов в горле. Вон там, напротив, на сопках снег, там лес подступает к подножию гор, и он будет лежать там до середины июня. Ниже по течению, утром в бинокль с крыши глянем, пики хребта Сетте-Дабан. На них снег не тает всё лето. Есть потрясающие ледники.

– А слева что чернеет?– Вильям показал направление рукой.

– Это скала. Когда пройдёт ледоход, сходим. С неё хороший вид на окрестности открывается. Я на неё лазил лет двадцать назад в последний раз. Помню, что сердце защемило от восхищения, когда стоял у самого края.

– У меня есть много, что тебе сказать. Есть послания от знакомых,– сказал Вильям.

– Не спеши,– Сашка положил ему руку на плечо.– Тут жизнь тихая. Не срочно ведь. Ты же не на день-два приехал. Всё лето у нас впереди. Ещё наговоримся.