Текст книги "Клан – моё государство 3."

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 48 страниц)

Глава 9

Шестнадцать дней Сашка гнал Вильяма без отдыха к посёлку. Когда переправились через реку, связав несколько брёвен, Вильям категорически отказался подниматься на высокий берег.

– Не дури, дружище!! Последний рывок. Тридцать метров подъёма и желанная парная, свежая постель,– подбадривал Сашка, но Вильям уселся на выступ скалы со словами:

– Не могу!!

– Поднимай свои кости! Не позорь меня, себя, Британию не позорь, в конце концов. Ты же морской офицер, чёрт тебя побери!– настаивал Сашка.

– Я подаю рапорт. Хочу быть простым гражданином мира,– бормотал Вильям.

– Бывает хуже!– Сашка подхватил его, перекинув его руку себе через шею и потащил в горку. На самом верху их встретил Игорь.

– Козлина ты, Санька, безрогий! И этого довёл до полного истощения. Ну, что ты за такой урод, а? Нет в тебе чувства жалости к человеку. Мудак!– обругал брат Сашку, перехватывая Вильяма. Он донёс его до бани на руках, как ребёнка. Усадил на лавку.

– Братуха!– Сашка вошёл в баню, он задержался, чтобы подкинуть дров в печь.– Ты бочки получил?

– Да, получил. Чего ты орёшь! Я не глухой,– ответил Игорь.

– Брось эту груду костей, я ему помогу раздеться. Смотайся в порт. Мне надо на завтра три билета до Якутска. Дозвониться, блядь, не могу. Куда они все подевались? Как вымерли,– Сашка с грохотом опустился на лавку.

– Что в тебе так гремит? Как в копилке?– Игорь оставил Вильяма и направился к дверям.

– Гони, гони!– рявкнул Сашка.– Образцы это. В дороге накопытил.

– Козёл!!– бросил Игорь и вышел из бани.

Сашка не ответил ему, сдержался. Вильям, отвалившись на стену, спал, зажав в руке на груди мокрую портянку. Второй сапог снят не был. Сашка померил ему пульс.

– Однако, готов! Пульс 90 в минуту – хорошо. Темп ходьбы держал – хорошо. Вот мозги стали в конце немного барахлить – плохо. Во сне всё какую-то Мери звал – плохо,– Сашка быстро разделся, так же быстро раздел Вильяма и потащил в парную.

Игорь вернулся через час и застал обоих сидящими за столом и смеющимися до слёз.

– Откачал?– Игорь подсел к столу.

– Во втором заходе очухался,– ответил сквозь смех Сашка.

– Три места имеешь. Но зачем тебе три?– наливая себе из бутылки, спросил Игорь.– Кого и куда ты собираешься тащить?

– Снегиря,– сказал Сашка.

– Нет, Санька, ты не козёл! До козла тебе не дорасти. Дай ты парню отдышаться. Он итак бедолага настрадался…,– на этом слове Сашка и Вильям пустились хохотать. Игорь выпил и обиженно произнёс:– Да ну вас всех к чёрту!!

– Не обижайся, братуха! Мы от слова настрадался через философские комбинации дошли до Нострадамуса Мишеля де и катрен в "Столетиях". Вильям стал их читать в той части, где якобы имеются предсказания о Востоке. Вот мы и хохочем. Раньше он считал Мишеля величайшим пророком и верил во всё, что тот писал, но теперь к нему пришло просветление,– оправдался Сашка.– А по поводу Снегиря, так я его силком не тяну. Коль слаб и нет охоты, да юбка держит, пусть тут крепчает. И без него обойдёмся.

– Стерх обещал подойти с минуты на минуту. Я его по пути из аэропорта встретил. Хочет с тобой поговорить,– предупредил Игорь.

– Эт можно,– Сашка вцепился в кусок мяса, пытаясь оторвать жилистую часть, но она не поддалась.

– Ножом отрежь, едок,– посоветовал Игорь.– Лежит же под рукой, а ты корячишься. То, что Мишель писал хорошо, спору нет. Читывал и я его "Столетия". Была у нас его книга от 1555 года издания, утопла по случаю. Не знаю, какой он там был лекарь, но, думаю, не особо блистал. Смотрел я его опусы и в этой части. Бабки повитухи на Руси в те годы большими знаниями владели, чем этот придворный мудила.

– Это не повод человека хаять,– встал на защиту Нострадамуса Сашка.

– Вырвалось. Назад беру. Что мог сказать толкового человек о Востоке в шестнадцатом веке, да ещё о будущем, да ещё в стихах? Ничего! Мы тут живём, предки наши спокон веков бедствуют душой и телом, а ответов не сыскали. А какой-то со стороны взял да написал нам наше будущее впрок, загодя, всё при этом предусмотрев. И бунты, и революции, и возрождение духовное. Ерунда всё это,– в баню вошёл Стерх, поздоровался кивком головы и присел на лавку, не прерывая речь Игоря.– Что была тогда Русь? Мишель родился в 1503 году, когда правил Великий князь Московский Иван Третий Васильевич. Его в 1505 сменил сын. И только Иван Четвёртый Васильевич, в быту прозванный Грозным за вспыльчивый характер, в 1533 присвоил себе титул Великого князя всея Руси. Он же стал первым русским царём в 1547 году.

– Брешет,– сказал Сашка Вильяму.– Иван Грозный родился в 1530 году, а в три года чадо не могло себе титул дать. За него правили. Опекуны его и возвели. Царём он стал тоже с их подачи. Ты, братан, соблюдай хронологию, коль взялся глаголить. Враки на враки не поиск истины, а путаница,– от слов Сашки Стерх улыбнулся.

– Поймал,– закивал Игорь.– Есть промашка. Поостерегусь в дальнейшем повествовании. Так что была Русь в те годы? Московия. Её так именовали в Европе ещё при царе Петре Первом Алексеевиче. Потому, что оно было верно по сути своей. Ближайшие от Москвы окрестности и были всей Русью. А это не много. Про его писанину я вам так скажу. Каждый недоумок видит в тексте лишь то, что сладко его уху,– Игорь смолк и стал наливать коньяк в четыре стакана.

– Я по делу,– видя, что наливают для него, предупредил Стерх.

– Брось ты!! Это напиток королевский,– Игорь поднёс ему стакан к лицу, чтобы понюхал.

– Какая разница, чем он воняет? Спирт он и есть спирт. Хоть мёд в него добавь, хоть дерьмо,– произнёс Стерх, но выпил.

– Говори, Стерх,– предложил Сашка.– За человека, который со мной, я ручаюсь.

– Да собственно дело такое. За поставки тебе совет просил передать спасибо. Это первое. Мы тут совещались и решили жилу, что ты отыскал в верховьях двадцать лет назад поднимать. Хотим через тебя закупить оборудование,– Стерх нюхнул пустой стакан, повертел его в руке и поставил на стол.– Пособишь?

– Да, но не раньше декабря. Время ушло. Ждите зимник. Доставим через Владивосток. Перекинем до Сковородино поездом, а дальше потащите "КРАЗами". Комплект полный укладывается на шесть машин с прицепами.

– Тогда из тех средств, что мы в твой банк положили, вычти,– Стерх взял хлеб, чтобы закусить.– Караванов больше не будет?

– Нет. Мы притянули на пятилетку с гаком. Организуйте дополнительные базы хранения на продовольствие,– Сашка вытер с лица пот.– Тара хорошая, долговременного хранения. Хочу часть сюда бросить на крайний случай.

– Организуем. С топливом у нас проблемы. Ну, не платить же перекупщикам бешеные деньги! А отстреливать гадов, так совсем перестанут возить.

– Мои ребята доставили экспериментальную буровую и перекидывают её в район Светлого. Там наметили бурить. Есть и колонка сертификационная. Только на многое рот не разевайте, это не Тюмень. Бочки собирайте по округе на всякий случай.

– А нас что в дело не позвал. Мы же не сторонние.

– Так оно всё вилами по воде писано. Всё экспериментальное и всё мини. Разве я сказал, что не дам? Найдётся нефть, зарежете свою скважину, а колонку доставим. Колонка помещается в контейнер на десять тонн. Не дуйся, я из под своих тащить не обучен. Как там переселенцы?

– Нормально. Живут в том доме, который ты им дал. Крышу перетянули. Работящие люди. Отец чеченца в мехцехе командует ремонтом дизелей. Специалист отменный. Сам валы протачивает, сам шлифует. Ко двору. Ему 72 года, но бодрый дай бог каждому,– ответил Стерх и посмотрел на Игоря.

– Чего ты на меня зыркаешь?– спросил тот.– Мои годы только в счете, а сколь на душе, о том лишь я знаю.

– Ты, Игорь Григорьевич, близко к сердцу не бери,– озорно улыбаясь, ответил Стерх.– Будет тебе напрасно наезжать.

– А ты на пристрастие моё не намекай. Ему Аллах запретил к этому зелью прикасаться. Будь я с рождения мусульманин, то при моём изначальном здоровье прожил бы не меньше двухсот лет,– Игорь стал наливать в стаканы и на этот раз Стерх не стал отказываться.

– Кончайте судачить,– не дал разгореться их спору Сашка.– Уеду, потом лайтесь.

– Хорошо,– кивнул Стерх.– Ты в столице, так полагаю, шума поднимать не будешь. Могу распустить своих по стойбищам и квартирам. Зима на носу.

– Ныне я в роли пожарного,– хрустя капустой, ответствовал Сашка.– В дерьмо соваться не хочется. У нас по хвостам люди и из ГРУ шарят,– от слова ГРУ Вильям вздрогнул.– Контакта ищут.

– А ты, почему на него не идёшь?– спросил Стерх.

– На кой бес мы друг другу?! Нам с ними не свестись. Они в секретке сидят. Вот поднимем на гора всё их хозяйство, тогда поговорим, а то они в хитрости ударятся. Всех секретов не скажут, все объекты не представят. Мы им нужны сейчас как козыри. Партию свою они желают в центре сыграть. Помогать им не хочу, да и все наши отрицательно высказались об участии в таком паскудном проекте. Мы при их жёстком противодействии смогли подняться, так что они нам теперь, когда мы во всю ширь развернулись нам могут предъявить? Кишка у них тонка против нас. Время они упустили золотое. Теперь их самих стешут в щепу. Они часть своих структур пустили на дно, но всех распихать по нелегалу не смогли и часть групп и направлений отделились. Однако, контора мощная, у власти черпает информацию, там у них каждый третий свой агент.

– Так чего они от тебя желают?– Стерх подсел ближе и стал кушать.

– От нас им нужен нейтралитет. Он им нужен как манна небесная. Вот договорятся с Грачёвым и спровадят в могилу и парламент и Ельцина с командой. Без нашего нейтралитета они такое дело не поднимут. Я же им такого жирного куска не дам.

– Почему?– спросил Стерх, перестав жевать.

– Так приди они к власти, посадят на верху попугайчиков, а сами останутся в тени. Топай, потом выясняй, кто там и что. Они под это так засекретятся, что их потом не достать будет. А это самое, дорогой ты мой, опасное. Есть на их счёт разные подозрения. Как их пускать? И потом они нас загоняли или кто-то через них пытался нас в порошок стереть, значит, моя очередь с ними поиграть в кошки-мышки. Я теперь кошка,– Сашка засмеялся.

– А вот предъявят они тебе счёт в возмещение ущерба? Что ты тогда предпримешь?– проницательно спросил Стерх.

– Так и мы им свой в зубы тыкнем. Он только на первый взгляд маленький, но его величина растёт с ростом веса предъявителя. Платить-то придётся по сегодняшним расценкам, а не по вчерашнему дню. Свой же вес я счесть могу. Если бы не они, сучьи дети, поднялись бы мы гораздо быстрее. Так что мой ущерб реальный, но, а их в проекте. Если у них с переворотом не выгорит, то им будет не до сведения счётов. Придётся им по всем направлениям держать оборону. Станет их в пещеры загонять Борис Ельцин. Постепенно. Они причастны к его гонениям, а он мужик мстительный. "И сатана там правит бал, там правит бал!!"– запел во весь голос Сашка.– Да только мы не сатанинской масти и уподобляться ей не собирались. Пусть сами решают, как им быть. За себя. Теперь каждый свои проблемы сам решает.

– Нас втягивать не будешь?

– Нет. Да и чем вы мне в таких делах поможете? Окопались вы тут солидно. Хрен вас кто достанет, но и вы до чужой глотки не сможете дотянуться, сразу руки отобьют. Все стали махастые, и оружия полным-полно в стране гуляет по сторонам и весям. Оно не только в уголовной среде водится. Простые смертные им обзаводятся впрок. В ход не пускают, но человеческое терпение не беспредельно. Всплеск отчаяния не может не произойти в нашей стране. Он случится обязательно. Власть, что ныне правит, справедлива только в отношении своих представителей, а ко всем остальным она слепа. Мне в работе честные в прокуратуре и судах, милиции и безопасности не встречались. Это в посёлке маленьком участковый инспектор закон соблюдает по минимуму,– Сашка выматерился.– Ладно. Вы тут погуторьте, а мне надо кой с кем повидаться перед отъездом,– он вышел из-за стола и быстро оделся.– Братан, Илью определи спать. Он вымотался порядком.

– Сделаем,– пообещал Игорь, наливая в два стакана коньяк.

Стерх вышел из бани вместе с Сашкой. Когда отошли от дома, Сашка спросил:

– Где вы все пропадали? Трое суток пытался на вас выйти.

– Так все на грузовой маршрутке,– ответил Стерх.

– А посёлок без прикрытия?

– Почему без прикрытия?! Шесть человек из охранного корпуса постоянно в посёлке.

– И все без связи?– Сашка мотнул головой недовольно.

– Так снабди, ёлки-маталки! У нас в работе двадцать штук. Пять в резерве держим. В посёлке один радиотелефон в приёме был, с ним наш инженер возится, вышло из строя что-то. Послал я за резервным, но ещё не принесли.

– И сам ты без связи?

– Старая привычка. Да и разделили мы полномочия. Оперативная сейчас у Быка.

– Ты со мной или по своим делам?

– Подкинешь связь?

– Позвони До и он тебе перекинет сотню. Хватит?

– Вполне. Я по своим побегу. Бывай.

– Бывай!– они пожали руки и, обнявшись, разошлись.

Сашка направился к дому Панфутия. Любаша развешивала бельё. Он подошёл тихо и, высунув голову из-за простыни, спросил:

– Мужик где?

– Дьявол!!!– Любаша хлестанула мокрым полотенцем, но промахнулась, Сашка успел убрать голову.– Верно мать моя покойная говорила. Дьявол. Из-под земли вырастает и в неё прячется.

Послышались шаги и голос Снегиря.

– Звала? Люб.

– Звала,– ответила Любаша.– Только не я. Злой демон объявился по твою душу. Чтоб его в клочья разорвало.

– Привет!– поздоровался Сашка, выйдя из укрытия.

– Привет!!– на лице Снегиря заиграла улыбка. Он подошёл в развалочку, положил топор, который держал в руке на завалинку, пожал протянутую руку и спросил:– Какими ветрами?

– Не господними,– ответил Сашка.– Чё ты, брат Андрей, такой худой? Совсем одни кости, слушай. Не кормит тебя, что ль? Или заездила?

– Я те поподкалываю!– зло выкрикнула Любаша.– Бобыль чёртов. Не твоего ума дело, кто кого заездил.

– Не баба, а фараон,– чертыхнулся Андрей, улыбаясь.– Ну, чего ты на человека накинулась? Дай слово-то сказать.

– Кто человек? Он? Не человек он вовсе. Сам он не знает, кто он,– огрызнулась Любаша, но уже спокойнее.

– Не обращай внимания,– сказал Сашка Снегирю.– Я по делу. Времени у меня в обрез, многих надо обойти. Уезжаю завтра. Ты, вижу, ещё не оклемался.

– Хотел позвать с собой?– прямо спросил Снегирь.

– Да, но ты не готов. Неси свои бумаги. Я там за тебя всё оформлю. Так полагаю, ты тут осел?

– Точно. Якорем,– признался Снегирь.

– Вот и неси. Паспорт, военный и всё что у тебя там есть. Почтой же не будешь посылать, да и власти знать, где ты поделся, не к чему.

Подошла Любаша, прислонилась Снегирю к груди и сказала:

– Сунтар! Я его тебе не отдам. Ребёнка мы ждём.

– Люб! Он и не зовёт. Наоборот. Мне же надо выписаться и с учёта сняться. Вынеси мои документы,– она недоверчиво глянула на Снегиря, чуть подняв голову, но не ослушалась и, подхватив тазик, ушла в дом.

– Ты, почему с топором?

– Так это… Пойди, глянь! Обзавожусь хозяйством,– Снегирь направился за угол дома, Сашка следом.– Вот ставлю новый катух, как у вас тут говорят. Старый свалил на дрова. Три кабанчика было, одного уже зарезал. Куры, утки.

– А это кто? Что за оболтус?– Сашка кивнул в сторону пацана, сидевшего на бревенчатой стене верхом и тесавшего топором перемычку.

– Учитель! Имени не говорит, но является каждый день. Говорит, что твой посланец. А ты его что, не знаешь?– Снегирь был удивлён.

– Чей?– спросил Сашка пацана.

– Григорий Григорьевич Карпинский,– назвался пацан, не выпуская из рук топора и не на секунду не прекращая работу.

– Таких шесть имеется,– произнёс Сашка.– Дед кто?

– Сергей Григорьевич,– был ответ.

– Выходит, что мой внучатый племяш, язви его душу,– сказал Сашка Снегирю.– Кто тебя сюда откомандировал?

– Артур,– шумно втянув сопли, сказал малец.

– Небось, штраф схлопотал!– Сашка улыбнулся.

– Было маненько,– признался малец, смахнув пот со лба.– Шипко буйствовал и безобразил, вот и получил запрет на тайгу. Велено всё лето быть в посёлке.

Вышла Любаша. Она принесла документы Снегиря, протянула Сашке.

– Вот, на!

Сашка пролистал и спрятал в карман со словами:

– Что ж, Любовь Панфутьевна, хоть и не в браке, поздравляю. Любовь вам да совет. И деток поболее. Подарки пришлю. Бывайте,– Сашка обнял сразу обоих, кивнул племяшу и перескочил заборчик, исчезая в кустах.

– Нехорошо!– произнёс Снегирь.– Надо было позвать его в дом.

– Как же!!!– бросил парень.– Да он бы на порог не ступил. Его в дом калачом не заманишь. Дикий, как наш дед Алексей. Ему б только по сторонам шляться.

Любаша и Андрей переглянулись и стали смеяться. Снегирь же, спросил у мальца:

– Ты что, дядьку, значит, не любишь?

– Люблю,– ответил Григорий.– Сильно я его люблю и шипко уважаю, но, правда, дороже.

– За что ты его любишь? Небось, впервые и видел?

– Второй раз. Да это и не важно. Родная ж кровь, ё-моё. Как не любить,– ответил малец не задумываясь.– Всех своих родичей люблю. Их так много, что не обойти в один раз. Кого-то не приходилось мне встречать, но поимённо всех знаю.

– Сущая правда!– подтвердила Любаша.– Мы следом за ними по численности рода идём. Есть даже переженившиеся. Моя сестра Альбина как по нему сохла, ох как сохла! Он пропал без вести, и она его не дождалась паршивца, вышла замуж за другого. А любит его до сих пор. До безумия. Веришь, Андрюша, позови он её теперь, всё бросит: мужа, детей, дом. Только этому не бывать.

– Почему?

– Ему жениться нельзя. Он – стрелок,– ответил за Любашу малец.– Тёть Люб! А это правда, что первенец у тёти Альбины от него?

– Фу тебя, Гришаня! Глупость это,– пристыдила она мальца.

– Все так говорят. Она же родила в зиму, как он пропал. И назвала Александром, опять же. Замуж вышла аж шесть лет спустя.

– Врут люди. Ничего меж ними не было. Я точно знаю,– это Любаша сказала для Андрея.– Тот, кого Гришаня имеет в виду, сын сестры нашей матери. Младшая она была в семье. Утонула вместе с мужем. В Хандыге они жили. Вот Альбина и взяла его,– Любаша прижалась к груди Снегиря.– Мне и её и его жаль. Особенно её. Неразделённая любовь до гроба, как этот крест нести? Будь у неё ребёнок от него, всё ж было б легче. Как ты думаешь?

– Не знаю, счастье ты моё,– Снегирь обнял Любашу и поцеловал в голову.– Сложно в отношениях людских разобраться. Он как-то говорил, что любил её, да, мол, времени утекло много. А любит, может, и теперь, иди его спроси. Ещё говорил, что твоя мать в него стреляла.

– И такое было. Мне Альбина про это рассказывала. Только они всё равно встречались, и мама об том ведала. Она не была против него, что ты! Даже прямо говорила, что они пара, но что меж ними ничего не случиться. Судьба, мол, не сведёт. Как в воду смотрела. А гоняла она его из-за озорства. Он был озорник страшный. Его старики до сих пор называют Санька-вулкан. Непоседливый он был. В тайгу бегал сызмальства, от людей и отбился.

– Ну, что ты, Любаша!! С его капиталом и без людей?!

– Горе ты моё луковое!– Любаша шутя, толкнула Снегиря в бок.– Много ты понимаешь! Главное богатство – счастье, а деньги они и есть деньги. Глупый ты ещё. Гришаня, кидай, пойдём обедать.

– Надо,– спрыгивая со стенки, ответил малец.– А то у меня уж сосать стало.

Глава 10

Когда в Якутске рейс на Москву вдруг отменили, перенеся его на следующий день, как объявила диктор по техническим причинам, к Сашке и Вильяму, стоявшим в здании аэровокзала подошёл человек в форме гражданской авиации.

– Александр Григорьевич!– назвал он Сашку по имени отчеству.– У самолета неполадки с двигателем. Есть рейс на Ленинград через семь часов. По всем остальным маршрутам с пересадками и раньше двух суток не доберетесь. То в портах топлива нет, то ещё чего-то, то бастуют. Можно и свой рейс организовать на Москву, но часов восемь надо.

– Глеб Иванович! Организуй, будь добр, дополнительный. Мне не хочется видеть Петра творение. Лучше восемь тут, чем сутки там торчать. Народ, вижу, летает, на рейс наберётся, а за топливо и экипажу я уплачу. Ну, и вы, ясное дело, в накладе не останетесь.

– Александр Григорьевич!!!– возмутился мужчина.– Мне ни одной копейки не надо. Итак, я ваш вечный должник. Тогда я пойду. К десяти часам подъезжайте, я вас проведу прямо к самолету,– и отошёл.

– Чем он у тебя в долгу?– спросил Вильям.

– Да ни чем. Знаешь, как тут делается? Ты мне – я тебе. У него болела дочь. Какое-то редкое заболевание связанное с лимфой. По нашим меркам неизлечимое. Держали её на сильных антибиотиках и довели до могилы. Он её возил кругом, где мог договориться, но платить надо везде. Влез в долги, лекарства, опять же, покупал не дешёвые. Чтоб хоть как-то с долгами рассчитаться, стал брать взятки. Ну, его и подцепили. Десять лет с конфискацией суд ему определил, а больная дочь одна и ей точно смерть без него. Кто бы её стал лечить? Жена их бросила давно. Вытащил я его из тюрьмы, дело закрыл с помощью опытных адвокатов, долги его вернул, дочь вылечил. Не сам. Пригласил специалиста и достал необходимые лекарства. Они оба уже и забыли, что она была неизлечимо больна. Вот он и говорит, что он мой вечный должник. Только ни он мне, ни я ему не должны. Ему должно государство, и не только ему, оно всему народу должно.

– Плохо у вас честному человеку.

– А где ему хорошо?! В Лондоне, что ль? Поехали в город,– предложил Сашка.– Осмотрим его, потом поедем ужинать к одному новоссыльному.

– Разве такие есть? Горбачёв всех вроде освободил!– удивился Вильям.

– Он служитель культа. Архимандрит. Его свои третируют за то, что он их всех посылает в одно место за алчность, не соблюдает постов, но сан с него снять не могут, а он сам уходить не желает.

– Такое возможно?

– У нас, дружище, всё возможно. Это ведь Россия. На его проповеди народ валом прёт, хоть он в речах своих господа ни единым словом не поминает, так умеет обойти словесно, что я диву даюсь,– они вышли на площадь и Сашка сразу остановил проходящее мимо такси.– Земляк! Давай по городу покатаемся. Семь лет не был в столице. Не спеша,– водитель кивнул, и они сели в машину.

– Что-то вы на ЗК не похожи,– сказал водитель, тронувшись.

– Мы с островов. Семь лет на станции сидели добровольно. На Генриетте. И скажу тебе откровенно, лучше бы мы не возвращались,– ответил Сашка.

– Вот это верно подмечено. Я бы сам сбёг куда подалее, чтоб дерьма не видеть, но кто, скажи, семью кормить будет?– он вздохнул тяжело.– У меня, всевышний сподобил, шестеро и все девки. Хоть вешайся, а крест неси. Сейчас одну одеть – взопреешь, а шестерых?– он вырулил на трассу, ведущую в город.– Как ехать? Что желаете осмотреть?

– Сначала на речной порт, потом видно будет,– Сашка положил пачку пятидесятирублёвок возле рычага переключения передач.

– Это много будет,– сказал шофёр.

– Ничего. Нам они всё равно не впрок. Либо пропьем, либо бабам подарим. Вызов у нас на норвежские платформы. Поедем газ добывать для чужой страны. Когда у тебя смена заканчивается?

– В три. Есть предложения?

– Нам надо к десяти вечера к самолету. В шесть часов на ужин к отцу Иннокентию. Знаешь его?

– А кто, скажи мне, отца Иннокентия в Якутске не знает? Тогда так поступим. Я в три часа подхвачу напарника и пересядем на мою шестую. К шести я вас к отцу Иннокентию подкину, где он живёт в курсе, а полдесятого заберу и в аэропорт. Пока вы ужинаете, я покалымлю. Сговорено?

– Годится! По рукам!– согласился Сашка.

Весь день они мотались, осматривая город. Обедать направились в лучший ресторан города, где у Сашки тоже оказались знакомые, которые его появлению были весьма рады. Особенно стройная и симпатичная официантка, сходу повисшая у него на шее.

– Марья!! Не балуй!– обнимая её, сказал Сашка.– Ты всё хорошеешь. Годы над тобой не властны. Одно слово – царевна. Здравствуй, Федосия Игнатьевна,– поздоровался Сашка с женщиной якуткой маленького роста, коротко её обняв и расцеловав.– Организуй нам столик на троих.

– Кто ж тебе откажет, такому бугаю?! Девки мои так и пищат. Проходи, проходи, чёрт лесной. Покормим,– Федосья Игнатьевна подтолкнула Сашку к зеркалу.– Хоть причешись, а то, как с берлоги.

– Ему так больше идёт,– Марья не отходила, крутилась рядом.

– Егоза! Иди накрывай, ишь, распустила хвост,– наехала на Марью Игнатьевна.

– Уже бегу. Спросить даже нельзя. Сань! Ты надолго?– в глазах Марьи была тоска.

– Не соблазняй. Я знаю, что ты замужем. В грех играть не могу. Честно отвечаю – проездом. Вечером рейс. Мне сердце при виде тебя щемит, но поделать ничего не в силах. А ты не забыла меня, выходит?

– Нет,– коротко ответила Марья.– Каждый день тебя во снах вижу. Ну, где ты взялся на мою голову?– на её глазах навернулись слёзы. Сашка обнял её, не обращая внимание на окружающих.

– Не реви, а то уйду. Дурёха ты дурёха. Кто ж виноват-то? Да и не виню я тебя ни в чём. Жизнь есть жизнь. Какая дорога выпадет, той и иди. Нас не свела. Я не в обиде, но и ты не скули. Знаю, что ты готова была за мной на край земли, но я не могу тебя позвать. Не мог ни тогда, ни сейчас,– стал успокаивать её Сашка.

– Извини, Сань!– она отстранилась, вытянула из рукава платочек, вытерла слёзы.– Ей-богу нахлынуло. Как увидела тебя, вылезающего из такси, аж сердце остановилось,– она вымучено улыбнулась.– Женился?

– Эх, Марья, Марья!! Где ж я теперь такую как ты найду? Нет, пока. Думаю, что долго не протяну, годы подпирают,– Сашка обнял её за плечо, и они всей толпой двинулись в зал.

Уже в машине, после обеда и долгого прощания, когда ревели Марья и её подруги-коллеги по работе и даже Игнатьевна, всплакнувшая тайком и знавшая кто есть Сашка на самом деле, остальные были не в курсе, шофёр спросил:

– Любовь?!

– И ещё какая любовь!– вздохнув, ответил Сашка.– Не девка была в молодости – огонь!

– Красивая,– констатировал водитель.– Хоть, видно, не молода.

– Тридцать шесть, да трое детей,– Сашка замолчал и добавил спустя время:– А может и больше уже. Что-то я не спросил. В 1986 трое было. Не женщина – кипяток. Ей, кстати, с мужем, в отличие от подруг, повезло. Работа, сам знаешь какая.

– Эт точно,– кивнул шофёр.– Красоту такую каждый полапать наровит, а народец идёт в кабак, как правило дерьмовый. Хамский.

– А ей повезло. За мента она вышла. По мужу Доронина.

– Это не Николая Доронина, что в уголовном розыске по городу, жена?– у водителя отвисла челюсть.

– Вот за ним.

– Елки-моталки. У меня с ним гараж рядом. Соседи. Я ему в том году двигатель перебирал. И он меня выручал не раз, не два. А что она его жена – впервые слышу и вижу. Вместе их не видел и в гараж она не приходила ни разу. Вот жизнь!! В одном городе живём, знакомы с ним лет пятнадцать, а жену сегодня впервые увидел! Да и он как-то словом даже не обмолвился. Я так считал его холостым.

– Три года он её обхаживал, не давал ей проходу. Всех от неё отбил. Упрямый мужик. Когда я возвратился в город, она уже первенца родила. Уехал поезд. Посмотрел со стороны и отошёл в сторону. Зачем в семью соваться. Да и в ресторан я бы не пошёл сегодня, если б знал, что она там до сего дня работает.

– И правильно. Если б был мудак или пьянь, надо бабу уводить. Николай справный,– шофёр ловко прикурил одной рукой, бросил спичечный коробок на переднюю панель и продолжил:– Я за баранкой четверть века. Двадцать лет на такси. Насмотрелся и наслушался супружеских претензий и обвинений. Чего только языком не метут?! Даже разнимать и успокаивать приходилось. Жуткая у нас культура. Я подметил, что пьяные супружеские выяснения отношений, по лексикону, угрозам и прочему, ну точь в точь как нонешний скандал во власти. Такой же пьяный. Такая у меня в голове возникла ассоциация. Потом они разведутся, а страдать будут дети. Народ, стало быть.

– Так и будет,– согласился Сашка.

– И получается, что все мы – безотцовщина. Сироты.

– Да, земляк, да! При прежней власти, коммунистов имею в виду, хоть точно знал, что завтра тебя ждёт, детей твоих. А ныне? Мы на островной станции семь лет отпыхтели, а вернулись, вижу, попали в гавно. Замен у нас не было, бросить всё жалко. Теперь поставок нет, станцию закрыли, заморозили. Хорошо хоть расчёт дали, а то бы мы теперь по городу мыкались в роли бичей. Знакомых-то много, но деньги занимать в такие времена – сердце не велит, да и совесть не позволит. Не нужны этой власти ни мы, ни наша работа.

– Им бы золото, алмазы, нефть поступали, а как, каким горбом да сорванными пупками – плевать. За барышами человека видеть перестали. В парке у нас парень молодой недавно разбился, так мы с шапкой по кругу на гроб собирали. Где живём?!! Досок на последнюю квартирку не нашлось. Ты сам-то местный? Город хорошо, вижу, знаешь.

– Университет я заканчивал. Геолог я. До университета финансовый техникум. Я родом из Олёкминска,– ответил Сашка.

– То-то ты как в родном доме ориентируешься. Теперь многие уезжают. Кто на Большую землю, квартира если есть да пенсия, кто на малую родину к родителям, а кто-то из этой страны вообще. И так тебе скажу, земляк, я тоже тут родился, больно мне на это смотреть. Нет у меня к отъезжающим ненависти и злобы. Хорошо, что есть куда ехать. Не все же могут такой беспредел выдержать.

– А больно почему?– полюбопытствовал Сашка.

– Да оттого, земляк, что мы тут худо-бедно, но большим многонациональным кагалом жили, всякое случалось, да всё это мелочи. Теперь им всем не сладко придётся. Кто и где их ждёт? А один переезд равен шести пожарам. Человек должен жить оседло.

– Трудяга кругом устроится.

– Мусор убирать,– ответил таксист и все трое рассмеялись.– А вы как устраивались? Если не секрет.

– Просто всё. С нами два года зимовал норвежец. Гляциолог. У него дядька в фирме работает по добыче газа с платформ. Он нам дал рекомендации. Две зимы мы вместе прожили, а как родной брат. Сам он нам позвонил, пригласил и всё устроил. Мы же все свои, а как лебедь, рак и щука тянем в разные стороны. Отсутствует в нас взаимопонимание как у других народов. Правда говорят, что если одного еврея из ада выпустить, он всех своих следом вытянет, а русский утопит.

– В самую точку бьёшь,– таксист цокнул языком.– Как мы никто в мире себя дерьмом измазать не умеет. Мовы нет!

– Ты украинец?

– По паспорту,– водитель ухмыльнулся.– У нашего брата одна национальность – якутянин. Будь ты хоть негр. Раз тут родился, вырос и работал, ты пожизненный сах. Предки мои с Западной Украины ссыльные. Из-под Тернополя. Зборовские.

– Ха!! Так мы с тобой и по предкам земляки,– воскликнул Сашка.– Дед и бабка у меня из Галича Ивано-Франковской.

Они хлопнулись ладонями рук, не сговариваясь.

– Если б мне скинуть годков десять, да не было б семьи, наверное, я тоже бы подался на мир посмотреть, но веришь, земляк, помирать, сюда бы возвратился. И только сюда,– сказал таксист.

– Хочешь в вечной мерзлоте до лучших времён сохраниться?– подколол его вопросом Сашка.

– А что ты думаешь?! Может хоть в этом повезёт и обману эту власть продажную, проклятую житуху. Ну, чем чёрт не шутит! Вон недавно по телеку показывали, что нашли не то в Канаде, не то в США одного. Пять тысяч лет ему, что ль. Высох он правда, но мышца кой-какая есть. Если сейчас удобно упасть в нужном месте, то через пять тысяч уж научатся откачивать. Как?