Текст книги "Отступники (СИ)"

Автор книги: Алексей Агеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Хватит, – приказала сама себе Ди. Нужно успокоиться и все взвесить спокойно. Ди прикрыла глаза, успокаивая дыхание. Затем небольшое усилие и она полностью сосредоточилась на себе.

Ее мысленный взор внимательно начал ощупывать окружающее пространство. Везде все было тихо. Магический фон был не замутнен. Только ее приворотные чары, удерживающие под контролем ряд ключевых фигур этого города, явственно читались в воздухе.

Работать здесь было приятно, это был по настоящему чистый мир. Не замусоренный магами и прочими неумехами, способными в течении одного поколения испоганить девственное измерение. Лишь одно жутко раздражало сиятельную повелительницу Бездны – магия здесь текла как песок на морском берегу сквозь пальцы от обилия воды! Любое пусть самое сильное заклинание просто рассеивалось без следа спустя всего день или два…

Остатки сна развеялись окончательно, и Ди легонько повела плечами, позволяя своей ночной рубашке пасть к ногам. Любой смертный, кто смог бы ее сейчас увидеть просто бы окаменел от восторга. Линии ее тела были совершенны. В меру накаченные плечи, упругая тяжелая грудь, узкая талия и рельефный живот.

Ди могла по праву гордиться собой. Ей, одной из немногих демонесс высшего ранга удавалась сохранить пропорции женской красоты и темной силы, не допуская перекосов в какую-либо сторону.

Ведь главным оружием демонесс всегда была скорость. Взрывная сила мышц, помноженная на чудовищную силу демонической составляющей и немного колдовства. Здесь ни к чему избыточные мускулы, делающих тело малоподвижным и неповоротливым, как и недопустимы слишком волнующе-женственные изгибы фигуры.

Словно нехотя, Ди несколько раз взмахнула руками, разогревая себя перед интенсивной тренировкой. Послушное тело включилось как хорошо отлаженный механизм. Темп движений возрос. И вскоре по среди комнаты возник вихрь, состоявший из ударов, подсечек и резких выпадов-уклонов, центром которого была Ди.

Услужливая память, а Ди все это проделывала, пребывая в трансе, освежила картину вчерашнего потешного поединка. Ее рыцарь был прав тысячу раз. «Змей» действительно играл с Куртом. Только анализ блестящего тактика, каким был рыцарь БЕЗДНЫ, помог Ди увидеть все нестыковки боя. И сейчас Ди была не уверена, что сможет справиться с таким смертным поединщиком в честном бою.

Все! Темп тренировки, достигнув пика, оборвался на завершающем движении. «Прыжок, замедляющий время». – Вершина способностей демонессы, удар, на который простой смертный никогда не способен отреагировать.

Ее совершенное тело жадно задышало утренней прохладой. Ди негромко хлопнула в ладоши и тут же створки дверей распахнулись, впуская целый сонм прислуги. Молоденькие рабыни торопливо внесли огромную лохань с теплой водой, полотенца и пряности для омовения…

С наслаждением погрузившись в теплую воду, щедро умасленную благовониями и свежими травами, Ди принялась размышлять, вспоминая все как было:

Один из любимчиков наитемнейшего, демон Нахат две эды назад получил простой приказ тайно переправить магический артефакт неизвестного назначения в личную резиденцию Владыки из недавно открытого мира для изучения.

И с блеском провалил задание. Во-первых, безмозглый прихвостень, умеющий только с шумом надувать щеки и корчить из себя великого стратега умудрился угробить половину войска, банально ошибившись в точке выхода.

Затем связь с ним оборвалась и вовсе. В конце концов, наитемнейший вызвал ее. Боевой маг-демонесса, вот настоящий титул несравненной Ди. В иерархической лестнице Ди занимала пятую ступень после самого Владыки БЕЗДНЫ.

Одного ее имени было достаточно, чтобы пугать неугодных. Цепной пес, кровавый палач, живая инкарнация наитемнейшего. Нелюдь в человечьем обличье. Титулы можно было перечислять бесконечно.

Задание наитемнейшего походило на сказку: пойти туда, не зная куда, найти Нахата и магический артефакт, бесценный инструмент для создания неизвестно чего.

С самого начала Ди поджидали неудачи. Нахат канул бесследно. А Ди шла по его следам как по горячим углям. Следы Нахата напоминали разворошенное осиное гнездо. Везде приходилось добывать информацию с боем. А однажды даже попасть в настоящую засаду белых.

Спасая себя и своих спутников тогда Ди решилась на отчаянный поступок – прыжок по измерениями почти вслепую, и ее выбросило в этот удивительный мир. Где о странность, она и натолкнулась на слухи о пропавшем демоне.

Ди очнулась от размышлений, когда мягкие и уверенные руки рабыни ловко укладывали ей ее роскошные рыжие волосы.

– Довольно. – Известите Курта, что сегодня мы выезжаем как обычно. – Безмолвные рабыни испуганно присели в поклонах и стайкой брызнули к выходу, попутно затворив за собой двери.

Вышколены они были отменно. Что впрочем, было не удивительно. Ди не стеснялась пользоваться магией. Благо ее личный талисман зачаровывал сам Владыка, вложив туда частичку своей необъятной силы.

Так же как и вчера у крыльца снятого особняка ее ждал Курт с десятком своих бойцов. Эрг Лаецки присоединился к ним чуть позже на выезде из города. Его сопровождало уже полусотня бывалых ветеранов из личной дружины. И точно в назначенный час они вновь прибыли на поляну продолжать найм рекрутов.

5

В отличие от своей работодательницы Евлампий не ложился вовсе. При его уровне подготовке, он мог спокойно обходится без сна дней пять, без всякого ущерба для здоровья.

Вначале, он потратил целый час своего времени на ухаживание за своим арсеналом оружия и доспех. Затем, наскоро ополоснувшись и переодевшись, наемник принялся размышлять о событиях минувшего дня, неторопливо опустошая чайник со свежезаваренными травами. Рядом на деревянном подносе лежал скромный кусок копченой рыбы, из монастырской коптильни.

Словно аккуратный строитель он раскладывал все услышанное и увиденное по полочкам. Шаг за шагом анализируя минувший день. Темп жизни в этом средневековье был неспешен. Анализ же был одним из немногих доступных развлечений для беглеца.

Не глядя в тарелку, полагаясь на рефлексы, Евлампий уверенно отрезал себе лоснящиеся от жира кусочки и переправлял их в рот. Сладкий травяной чай стимулирующий работу мозга, быстро закончился и наемнику пришлось еще дважды добавлять кипятка в заварной чайник.

А когда первые лучи восходящего солнца осветили величественную картину просыпающегося океана, Евлампий благословенно вздохнул. Тщательно вымыв руки и выкинув остатки позднего ужина в океан, наемник постелил циновку и принялся медитировать.

К столь необычному и полезному занятию Змея, как не странно приучили монахи. За что наемник был им премного благодарен.

Чуть позже, продолжая купаться в лучах восходящего солнца, Евлампий достал этюдник, осмотрел подрамник, проверяя, как натянут холст. Следом пришел черед кистям и краскам.

Возможно, рисование было единственным умением наемника, которое не могло явно причинить боль или страдание. Простительная слабость сурового убийцы.

Евлампий любил и умел рисовать. Самоучкой он овладел необходимыми приемами рисования еще во времена своей бурной молодости. Много позже он всегда жалел, что ни времени, ни возможности выучиться дальше ему так и не представились.

Но и этого оказалось достаточно, что бы произвести сильное впечатление в этом мире. Два купола монастырского храма были расписаны рукой наемника.

Потолок знаменитого серебряного зала, гордость отца настоятеля, тоже был создан трудами Евлампия.

А в личных покоях аббата стояли уж совсем богохульные картины, изображающие городскую жизнь Мельна: «Торги», «Прибытие галеры».

Он проработал весь рассвет. Лик огромного солнечного круга встающего из-за линии горизонта и бросающего огненные лучи на голые скалы вдохновлял наемника. Прочь уходили усталость и боль. И даже сжигающая душу всепоглощающая жажда убийства становилась глуше и незаметней. Почувствовав, что на сегодня достаточно, Евлампий, удовлетворенный проделанной работой, убрал набросок. И следом вновь переоделся, облачившись в простую хламиду послушника. Его ждала тренировка.

Настоятель много раз пытался упросить «Змея» взять ученика, но все без толку. Для себя, Евлампий давно решил, что все его знания и опыт убийцы умрут вместе с ним. Тот груз, что лежал на душе, должен кануть вместе с его бренным телом, а не распространяться подобно пожару по этой планете.

Первый час Евлампий разогревал себя, ожесточенно выгоняя лишние калории и развеивая накопившуюся усталость. Затем следовали легкие разминочные упражнения. Легкие, разумеется только для Евлампия. Обычный человек был способен выполнить их только на пределе собственных возможностей, а для него это была просто разминка. Сложнейшие боевые комплексы, включающие силу, реакцию и выносливость на максимум следовали на третий час тренировки. И только затем темп занятий шел на спад. В финале были обязательны водные процедуры и растирание.

И так каждый день. Тренировки были жизненно необходимы. Без привычных нагрузок усиленные мышцы слабели. А при отсутствие необходимых тренажеров и гидромассажных ванн, поддерживать тело в оптимальном режиме можно было только истязая себя каждый день по три четыре часа, не забывая и о еде. Плата за совершенное тело включала в себя и практически полное отсутствие сна и изломанную психику.

Ровно в восемь, когда колокола храма звонко призывали к утренней службе, Евлампий не торопясь принялся переоблачаться. Сегодня из оружия он ограничился только коротким мечом, своим знаменитым изогнутым в две дуги ножом и стилетом, засунутым в сапог. Плотная полотняная рубаха, кожаная жилетка и кожаные брюки довершали наряд. Железа на себя Евлампий решил не навешивать. Из города выходить он не собирался. А мотаться по пыльным и жарким улицами Мельна в кольчуге – увольте.

Но выйти за ворота монастыря наемник не успел. Давешний монашек вновь перехватил его. Только теперь это было приглашение на обед от настоятеля. При этом Мнишек корчил жуткие рожи и отчаянно жестикулировал руками, взахлеб рассказывая о прибытии важного гостя с личным посланием самого Патриарха. За пару минут разговора, Евлампий узнал все подробности прибытия папского легата в Мельн. Скоростная галера его святейшества бросила якорь у монастырского пирса еще на рассвете.

Вдруг что-то недоброе кольнуло наемнику в спину. От удивления Евлампий чуть было не обернулся. Лишь выучка профессионального диверсанта позволила ему справится с эмоциями.

К таким взглядам он привык. И чувствовал их на раз. Взгляд особых наблюдателей, топтунов, умеющих быть практически не видимыми. Наружка, выдающая себя лишь слишком высокой концентрацией на ведомом субъекте, что неизбежно сказывалось на информационном психополе, фоне. Но почувствовать такое в Мельне? Вряд ли в городе кто-либо вообще слышал такое слово – топтун.

Для очистки совести Евлампий решил провериться, потратив на это целый час. Ощущения были странными. Действительно никаких следов наружного наблюдения он не обнаружил. Но где-то на уровне глубинных инстинктов не было привычного равновесия. Информационный фон буквально замер. Словно перед бурей.

Возможно, померещилось, решил наемник, хотя это чувство редко его подводило.

Из-за приглашения на обед, от которого было просто глупо отказываться, Евлампий несколько поменял свои планы.

Теперь его путь лежал в порт. Как-то незаметно сияющая чистота красной брусчатки сменилась знаменитой припортовой грязью, напоминающей Евлампию быстро застывающий раствор бетона. Полиняла и внешняя облицовка каменных домов. У самих причалов, в бухте «Радости» встречались и деревянные хибары прогнившие от вечной сырости несущийся с моря.

Замызганная дверь трактира «Морской дьявол» видела на своем веку не мало, о чем красноречиво свидетельствовали два обломка арбалетных болтов, глубоко застрявших в дереве и могучая трещина, появившаяся явно после удара секирой или топора. Наемник взялся за ручку и с силой потянул, морщась от противного визга несмазанных петель.

Кабак тут же обдал Змея винным перегаром и густым облаком сгоревшего мяса. Дощатый пол был залит дешевым вином и пивом. Часть столов пустовало, на них покоились стулья и лавки. Дюжие девки весело гоняли по полу мутную жидкость своими швабрами, не обращая внимание на гневные вопли немногих завсегдатаев.

Присмотревшись к сумраку трактира, Змей взглядом отыскал нужного ему человека и быстро двинулся в заданном направлении.

– Бирсо! – Змей легонько тряханул выпивоху.

– Змей!? – Пьянчуга испуганно отшатнулся. Но затем взял себя в руки и опасливо прижавшись к стулу, на котором до этого дремал, спросил: «Чего тебе?»

– Где Дронг? – Змей левой рукой слегка сжал плечо спрашиваемого. От чего тот болезненно сморщился и даже не попытался соврать.

– В номерах, этажом выше с девками дрыхнет.

– Пойдешь со мной. – Наемник брезгливо вдарил по кувшину наполовину наполненного дешевым кислым вином. На что ошарашенный Бирсо смог только промямлить: «Да, Змей».

Двое вышибал, замершие при входе, рыскнули глазами на старшего полового. Но тот, лениво раскладывая карточный пасьянс, только предостерегающе мотнул головой. Ему только трупов не хватало. Пусть эти чертовы пираты разбираются с наемником сами. Забери морской дьявол этих непутевых детей моря. В прошлый раз этот хрупкий на вид наемник разнес весь кабак в щепы, заодно сломав руки троим вышибалам. А после вместе с этим сволочным Дронгом ржали над его потугами получить хоть пару лишних монет за причиненный ущерб.

При входе на этаж играли в кости двое моряков из личной охраны Дронга. Оба верзилы подозрительно уставились на Змея, и лишь когда наемник не дрогнувшей рукой вытолкнул вперед дрожащего от страха Бирсо, они чуть расслабились.

– Это Змей. У него дело к хозяину.

– Дронг отдыхает. – Верзилы хоть и обладали весьма ограниченным воображением, но догадаться, что с ними будет, если вывести из себя Змея, они сумели. Пусть не все знали Змея в лицо, но ума, что бы просчитать все последствия присвоения клички Змей, хватало даже самым отчаянным отморозкам.

– Я знаю. – Змей отшвырнул ненужного теперь пирата и двинулся по коридору. Двое телохранителей обеспокоено посмотрели друг на друга. Затем, одновременно пожав плечами, они двинулись следом.

У нужной наемнику двери, свернувшись калачиком спал юноша лет двенадцати. Змей знал его по имени – Миурги, будущий финансовый гений. Дерзкий плут, предприимчивый прощелыга и гениальный малец, сумевший сам научиться письму и счету.

В Мельне многие были наслышаны о чудо-мальчике, умеющим мгновенно подсчитать выгоду и оценить риски. Дронг спас его от смерти года три назад и теперь мальчик всюду таскался за своим спасителем, решительно не желая искать других покровителей.

Заслышав тяжелые шаги Змея, он тут же проснулся и выжидательно посмотрел на наемника.

– Посторонись хлопец, у меня серьезный разговор к твоему господину! – Змей собирался легонько пнуть мальчишку, но в последний момент передумал.

– Действительно серьезный? – Миурги быстро вник в ситуацию. Полная растерянность телохранителей не могла не броситься в глаза. И он не знал, что ему делать.

– Серьезный, если я рискну побеспокоить Дронга после бурной ночи.

– На ваш риск. И учтите, – мальчик назидательно поднял указательный палец, – он мастерски кидает ножи.

– Отобьюсь. – Хохотнул Змей и особо не таясь, толкнул скрипучую дверь.

Глаза после яркого света привыкали к полумраку комнаты секунд пять. Но и этого хватило двум смуглым подругам пирата разглядеть незнакомца и проворно завизжать попрыгав с кровати.

Хоть Мур Дронг был беспробудно пьян, рефлексы не подвели отчаянного выпивоху, бабника и задиру. Нож со свистом ушел в сторону дверного проема, а руки привычно нащупали саблю и отшвырнули ненужные ножны прочь.

– Все также предпочитаешь мулаток?

– И..к, Змей? – От неожиданности Дронг выронил свою саблю и плюхнувшись обратно в кровать простонал: «Якорь тебе в задницу, Змей. Разве можно так врываться. У меня голова раскалывается, после вчерашнего.

– Есть разговор.

– Да пошел ты. – Донг застонал и упал в кровать, зарывшись в ворох мягких подушек.

– Я могу организовать тебе настоящую подписку в Мельне. Если ты слишком пьян, чтобы услышать меня, то я найду кого-то другого.

Грудастые спутницы пирата изумленно уставились на наемника. То, что сейчас говорил Змей, было пределом желания для любого изгоя, лишенного родины и крова. Прописка – магические слова для всякого любителя удачи, на языке наемников буквально означало следующее: гражданство и статус уважаемого человека в Мельне.

Дронг дернулся и разразился длиннющей тирадой, крепко помянув всех и вся. Затем он усилием воли поднялся и сфокусировав взгляд на своих подружках рявкнул: «Воды, русалки драные».

Девочки все сообразили правильно. Спустя непродолжительное время мокрый и весьма бледный Дронг, в наскоро нацепленной рубашке и портках с мученическим видом скромно сел на краешек лавки, на которой по хозяйски расположился Змей, лениво перелистывавший небольшую книжицу: «Особенности строения имперских парусников».

– Забавная книженция, откуда?

– Месяц назад взял на абордаж имперский грузовоз. Нашел у капитана. Да будут Единый к нему благосклонен. – Пират перекрестился, из чего следовало, что о дальнейшей судьбе имперского сухогруза спрашивать было бессмысленно.

– Смуглянки оттуда?

– С имперца. Тот вез двести рабов. Эти две родные сестры. Приглянулись мне, больно ласковые, курвы. Хотел их домой отправить с оказией. Хромой Бык нанялся к клану Сатов сопровождать галеру жрецов к южным островам, да эти дурехи отказались.

– У тебя плохая привычка, сначала Миурги, затем девочки, стареешь.

– Старею. – Легко согласился Дронг. – Говори при них, они все равно от меня не отстанут.

– Продашь книжицу?

– Бери даром, я еще себе найду.

– За сколько соберешь команду? – Змей отбросил показную вальяжность, а пират как-то подсобрался, превратившись в того, кем он был всегда – самым отчаянным мореходом Голубого моря.

– Цель?

– Очистить воды Мельна от всякой шушеры.

– Как платят?

– Гражданство тебе, с экипажем разбираешься сам.

– Чистить только от пиратов?

– Если проявишь себя, то тебе светит эскадра Мельна.

– Из грязи в князи?

– Ты лучший, поэтому я пришел к тебе.

– Что я буду должен тебе, лично?

– Сначала стань князем. – Змей встал и тихо шепнул напоследок: «Сегодня вечером у ворот дома Башара с десятком своих самых надежных людей. Все трезвы и прилично одеты. Без гонора и выкрутасов. И возьми не громил, мне нужно произвести впечатление…

– Я буду. – Так же тихо ответил ошеломленный открывшейся перспективой пират. В устах любого другого такое предложение было просто глупой шуткой. И, разумеется, воспринимать все всерьез было бы смешно, за исключением одного – слов Змея. Он ими никогда не разбрасывался.

До обеда Змей успел побывать еще в двух местах. Мрачное здание городского архива лишь на первый взгляд было неприступно. Несколько звонких монет и двери приветливо распахнулись. Старичок смотритель сам указал наемнику нужные стеллажи с бумагами. Что мог вычитать в скучных книгах заверителей сделок этот варвар-наемник – загадка. Ничего существенного там не было, а платил он полновесными золотыми империалами.

Вторым местом был неприметный столик в одной из самых злачных забегаловок рыночной части Мельна. Сидевший здесь старикашка по имени Ставр, рассыпавшийся на глазах, за вполне умеренную плату был готов поделиться всеми слухами и сплетнями за последнюю неделю, что были произнесены в городе…

На обед Змей чуть опоздал. Но аббат в обществе немного мрачного на первый взгляд папского легата, терпеливо ждали наемника. Корлеус накрыл стол на троих в чудной серебряной зале, своих личных покоев. Судя по обрывку разговора, подслушанного Евлампием, настоятель красочно рассказывал, что потолок залы расписывал именно он. И не безосновательно считал, что работа наемнику удалась.

Во время обеда Легат был не многословен, в отличие от настоятеля. Тот был весел, много шутил и позволял себе даже нескромные реплики в адрес зажравшихся епископов Харага.

Евлампий вяло поддерживал разговор, как раз в той манере, чтобы не перегнуть палку и не сболтнуть лишнего. Легат только вежливо улыбался, слушая треп аббата, и внимательно рассматривал Евлампия.

В конце обеда Корлеус небрежно протянул наемнику свернутый лист бумаги, исписанный тонким убористым почерком монастырского переписчика.

– Это все, что ведомо нам. – Затем Корлеус чуть подмигнул, дав понять, что сейчас состоится разговор, ради которого и затевался весь этот обед.

Легат словно очнувшись от сна, наскоро ополоснув руки и вытерев их об полотенце, привычно сложил ладони и медленно прочел краткую молитву.

Евлампий и аббат последовали его примеру.

– Скажите Евлампий, вы интересуетесь делами Харага и Империи?

– Поскольку – постольку. Растущее стремление Императора подмять церковных иерархов под себя, видна отсюда невооруженным взглядом. В детали я никогда не вникал.

– Император молод, очень молод и полон амбиций.

– А наш дрожащий патриарх слаб и стар. – Аббат не удержался и съязвил.

– Его святейшество действительно не здоров. Врачи утверждают, что остался год, может быть два. Уже сейчас началась сильная подковерная игра, где столкнулись весьма влиятельные интересы…

– Уважаемый легат, – Евлампий с сожаление посмотрел на пустой кувшин с молоком, – в этом нет ничего нового. Слабый, пытается противостоять сильному, привлекая для этого все возможные способы. Думаю, дела у вас обстоят действительно не ладно, если вы обратились к бывшему тайному главе личной канцелярии, а ныне скромному аббату последнего крупного города в торговом союзе Юга. – Евлампий кивком указал на настоятеля. От чего легат растерянно согласился.

– Нынешний папа лично сослал нашего аббата в эту ссылку, как проигравшего в ваших закулисных играх. И в том, что аббат добился определенного положения в Мельне. Сохранил немало полезных связей в самом Хараге, это его личная заслуга. Как игрок аббат действительно талантлив. Но… – Евлампий с удовольствием видел, как порозовели щеки от бесстыдной лести у настоятеля. – Ныне все обстоит еще хуже, чем вам кажется. Аббат не та фигура, чтобы внести перелом в игре. Хотите, я приблизительно опишу, как действуют люди императора…

Сбитый с толку, легат с удивлением посмотрел на Евлампия. Еще бы, он ожидал увидеть мрачного и отрешенного убийцу, ручного пса аббата, а столкнулся с собеседником, превосходящим интеллектом его на порядок.

– На всех подконтрольных территориях Империи и на тех где его влияние сильно, сейчас идет обработка церковных иерархов. Деньги, шантаж, убийства и подкупы. Разумеется, что вы не справляетесь. Вы, избранные в ближний круг папы паникуете. Так играть вы не умеете. Нет ни способностей, ни размаха. Пока позволяло здоровье, хватало авторитета Патриарха. Слово об отлучении остановит любой заговор…

А сейчас, когда Патриарх стремительно теряет свое влияние. В силу своего слабого здоровья, у вас действительно начинаются скверные деньки. И тут вы вспомнили об аббате. Я даже знаю, на чем вы хотите сыграть, мой талант убивать и искусство настоятеля плести интриги!

– Господин легат имеет два чистых бланка с подписью самого патриарха. Этакий карт-бланш. – Настоятель еще не понимал, куда клонит Евлампий, но подыгрывал по мере способностей, опутывая папского посланника липкой паутиной полуправды – полу лжи.

– Вы отказываетесь? – Легат спросил это чересчур резко и эмоционально. Он сам понял свою ошибку и от волнения закусил свои белые от напряжения губы.

– Отказываемся от чего? Убить императора!? Это настоящее самоубийство. Даже мне не хватит моего умения пробраться в запретный дворец. – Евлампий мастерски отразил эмоциональный порыв легата, вернув свой посыл в той же тональности. – С другой стороны трудно оценить все последствия гибели императора…

– Ваши предложения или пожелания? – Тут же спросил настоятель.

Легат тяжело сглотнул и скороговоркой выпалил: «Видит Единый, у меня нет другого выхода!» – и тихо заговорил: «Мы проигрываем по всем позициям. Империя действует нагло и не считается ни с чем. Мы действительно хотели обсудить с вами возможность физического устранения императора».

– У вас действительно карт-бланш на переговорах? – Евлампий этим вопросом просто отвлек внимание легата, обменявшись с аббатом взглядами.

– Вы можете вписать туда все, что сочтете нужным…

– Нам нужно подумать… – Аббат всем своим видом выражал огромнейшее сомнение, чем поверг легата в весьма дурное расположение духа.

– Завтра я убываю обратно, и хотел бы услышать ответ…

Евлампий ответил не сразу. Он вначале внимательно посмотрел на аббата и, только уловив едва заметный знак согласия, тихо сказал: «Наши информаторы в Хараге полагают, что стоит вопрос о ликвидации священного синода, как силы мешающей империи раздвигать свои границы. Возможно, имперский совет готовит проект реформ. И нет оснований считать, что императору достанет силы и главное умение возиться с таким клубком ядовитых змей, как конклав епископов…»

– Патриарх был до самого конца против моей поездки, но ничего лучше мы придумать не смогли.

– Этот шаг одобрен самим патриархом? – Настоятель чуть изогнул свои тонкие губы в подобие усмешки, вспоминая то унижение, коим подверг его тогда ново провозглашенный патриарх.

– Решение утвердил малый круг, папа согласился последним…

– Завтра вы услышите наше решение, – Евлампий чуть смягчил тон, – а пока в качестве знака доброй воли, я хотел бы хотел на один вечер получить от вас чистую буллу патриарха.

– Это необходимо?

– Нужно уметь доверять нам. Если вы решитесь принять нашу помощь. – Змей подсластил пилюлю церковнику и учтиво поклонился.

– Хорошо! – Рубанул легат.

– Идите с миром сын мой. – Аббат осенил наемника охранным жестом.

Посчитав за благо ретироваться, Евлампий принял причастие сразу двух церковных иерархов и был таков.

Торопливо вернувшись к себе, он внимательно прочитал нашкрябанное гусиным пером монастырского писца:

«Шасу – древний и благородный калийский род, ведущий свое основание от ближайшего сподвижника родоначальника династии Кама первого. За годы царствования династии Камов четыре поколения Шасу скопили немало богатств и приобрели огромное влияние.

При предпоследнем калийском царе могущество Шасу достигло апогея. Это и погубило клан. Мятеж Шасу вошел в историю как мятеж знати. Цвет рыцарства, лучшие клановые бойцы не смогли выстоять против ярости ремесленников и прочей черни, что в изобилии набрал в свои легионы тогдашний царь. Монолитная стена копий и щитов сокрушила разрозненные конные дружины профессионалов. Участь проигравших была жуткой. Выжившие завидовали мертвым. Палачи уставали рубить головы, а чернь грабить обреченные замки. Клан Шасу просто перестал существовать. Упоминание даже имени погибшего клана в Калии было приравнено к мятежу.

Чудом выжило лишь несколько малолетних девочек, которых успели вывезти до злополучной битвы в дальние районы царства.

Отложив рукописный свиток, Евлампий рассмеялся. Как часто мы не замечаем под грудой бесполезных фактов необходимые нам ответы. Отгадка тайны Леди Ди лежала, как всегда на поверхности.

В то самое время, когда Евлампий изучал плод совместных усилий монастырских доглядчиков, двое церковных иерархов продолжили обед, сдобно приправленный беседой.

Легат пытался хоть как-то прощупать умонастроения аббата и терроризировал его разнообразными вопросами, прощупывая почву и крепость позиций святой церкви в Мельне. Но аббат демонстрировал блестящую выучку духовной семинарии. Уходя от прямых ответов обтекаемыми фразами и виртуозно меняя темы беседы. В конце концов, лицо легата приобрело подозрительно бледный оттенок, что свидетельствовало о весьма чувствительном раздражении папского посланника.

Заметив это, аббат вдруг замолчал и, немного подумав, абсолютно серьезно сказал: «Не поддавайтесь греху гнева и гордыни, святой отец. Я не буду говорить сейчас о деле, но чтобы вы не ушли отсюда неудовлетворенным я расскажу, как впервые познакомился со своим протеже…

– Однажды в самом начале своей ссылки в этот богом забытый угол я попал в довольно скверную историю. Я рискнул выступить против весьма влиятельного купца, погрязшего в распутстве и жестокости, обличив его образ жизни в проповеди. Разумеется, это был тщательно спланированный шаг с моей стороны. Мне жизненно было необходимо закрепиться в монастыре, подкрепив свою репутацию весьма солидным и праведным делом. Но я не рассчитал силу и влияние этого богохульника в городе. Тогда я многое представлял не так.

«Доброжелатели» сразу же предрекли после этого мне множество проблем, от простого запугивания до физического устранения. Я же был сослан сюда как простой священнослужитель! – Пояснил аббат, перехватив изумленный взгляд легата.

Крепость духа это хорошая сила, но только не тогда, когда в дело вступает отточенная сталь. Моя обличительная речь больно ударила по репутации купца. Он поклялся меня убить, во что бы то ни стало.

Монастырь не мог предоставить мне убежища, как и светские власти. Город в те времена был поделен на районы, контролировавшийся богатыми семьями и кланами купцов. Со стороны это было забавно – противостояние купца во главе своры наемных убийц и одного единственного священника.

Тот день я запомнил очень хорошо. Жаркое солнце безжалостно жгло меня даже через толстую ткань сутаны. В отчаяние придумать хоть какой-то стоящий план, я забрел в припортовый район, ощущая за собой горячее дыхание погони людей изувера-купца.

Впереди маячили уже пакгаузы и длинные причалы мола бухты «Радости». Уплыть из города я не мог. В любом другом месте меня ждал арест и выдача церковным властям.

Сам не понимая почему, я вбежал на открытую террасу таверны и жестом попросил пить. Кабатчик, сжалившись над моим видом, нацедил мне целую литровую кружку ледяного пива. И дождавшись, когда я осушу ее на половину, участливо спросил: «Проблемы? Святой отец?»

Я горько усмехнулся тогда: «Отряд надежных телохранителей мне бы не помешал». И я тоскливо посмотрел в сторону группы хорошо вооруженных наемников глушивших по своему обыкновению пиво в ожидании нанимателей или контрактов на работу.

– Они вам не помогут, – кабатчика в тот час потянуло на философию. – Эти примитивные ремесленники войны не в состоянии даже немного поскрипеть серым веществом.

– Я не понял!?

– Они могут только убивать, а вам надо решить ПРОБЛЕМУ. – Последнее слово он выделил особо, незаметно скосив глаза в сторону затененного угла террасы, где в одиночестве сидел худощавый наемник.

Что мне оставалось делать? Подобрав края сутаны, чтобы не задеть запачканный смолой дощатый пол террасы из недавно выложенной свежевыструганной половой доски, я приблизился к столику и, отодвинув стул, уселся рядом с наемником.