Текст книги "Отступники (СИ)"

Автор книги: Алексей Агеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Это был монах. Да простит Единый, мне мое прегрешение. – Произнес старик и принялся рассказывать…

2

Евлампий ожесточенно тер руки речным песком вперемешку с галькой, пытаясь отмыть засохшую кровь. Вся туника, тело, руки, лицо и даже волосы были пропитаны кровью. Последний раз в империи Евлампию доводилось бывать почти десять лет назад и правила здесь здорово изменились. Теперь передвигаться свободно по дорогам империи могли только обладатели предписаний, подорожных и неких амулетов-пропусков. Прочих излавливали и передавали в руки стражам с целью скорого следствия и суда. Глупцов и недалеких растяп штрафовали. Темных личностей приговаривали к каменоломням, предлагая на выбор пять лет каторжных работ или три года службы в легионах империи. И лишь одно могло спасти пойманного путника – если кому было за него поручиться.

На первом же посту, он был задержан, так сказать до выяснения. Погибшим чуть позже стражникам был малоинтересен нищий монах, покрытый шрамами и одетый в ветхую и всю заштопанную тогу. То ли дело остановленный караван беженцев. Евлампий отчетливо помнил, как почти равнодушно он смотрел на тщательный досмотр упакованных пожитков испуганных людей. Потрошение личных вещей беженцев прервал гогочущий сержант и два его подхалима, затащившие в дом отчаянно сопротивляющуюся девушку. Ее крики и гогот насильников воспринимались наемником отстраненно. Выступать в роли вершителя судеб Евлампий не собирался.

Однако судьбу стражников решил случай. Прискакавший невесть откуда гонец. Точнее фраза одного из этих зажравшихся выродков: «Имперский курьер. Их амулеты одни из самых серьезных на тракте. И не дай бог тебе вызвать его неудовольствие, сынок…»

Дождавшись, когда курьер спешиться и с недовольной миной на лице зайдет в дом, откуда продолжал доноситься крики о помощи, наемник скользнул следом.

А потом он сорвался. Как не срывался уже много лет. Тело, ослепленное яростью, и не сдерживаемое холодным рассудком, превратилось в идеальную машину для убийства. Лишь чудовищным напряжением воли, Евлампий смог удержаться и не убить девушку, которую почти изнасиловали стражники.

Наскоро отмывшись от крови, и скинув окровавленную тогу, Змей, с опаской подставил левую ладонь под пряжку ремня и постучал большим пальцем по самой пряжке. В ладонь тут же упала невзрачная серая таблетка. Это был сокрушительный седативный препарат, способный подавить любую дичайшую вспышку гнева и обеспечить снижение возбудимости центральной нервной системы, восстанавливая на время равновесие между процессами возбуждения и торможения.

Вот только периоды действия препарата стремительно сокращались. И не далек был тот не радостный миг, когда принимать таблетки будет совершенно бессмысленно.

Отрешившись от не радостных дум, Евлампий проглотил таблетку и запил ее водой из ручья. После он критически осмотрел свою тогу. Она имела неприглядный вид. Вся в бурых кровяных пятнах и прорехах.

Стоило признать – образ монаха оказался неудачным маскировочным костюмом. Наемник нашел камень побольше. Завернул в тогу кроме него еще и сандали, кинжал, прихваченный у стражника, и, завязав большим узлом, с натугой зашвырнул тугой сверток на середину ручья.

Затем, достав из заплечного мешка крестьянские штаны и рубаху, оделся и двинулся в путь, ориентируясь по звездам.

Реконструированное тело, а точнее глаза легко подстроились под тусклый свет естественного спутника планеты и Евлампий особо не таясь, зашагал по проселочной дороге протянувшийся вдоль ручья. Ночь – это было отличное время, что бы чуточку разобраться в себе и обдумать все случившееся.

Но память почему-то возвращала его назад в прошлое. К тому самому эпизоду, когда он окончательно решил что ему пора исчезнуть:

«Шипение неисправной пневмодвери вызывало раздражение. Местный космопорт и так стал притчей во языцех у всех туристов и гостей. А теперь и это. Дверь продолжала шипеть и не открываться. К тому все время пока шел тщательный таможенный досмотр, Евлампий не мог избавиться от каких-то смутных терзаний. И что бы унять непонятно возникшее беспокойство диверсант шагнул назад в нарастающую толпу, свернув затем в сторону, к неприметной дверки с надписью: «служебный вход». Охранника около двери не было. Лишь служака в робе техника, что-то быстро говорил в рацию. И растерянно наблюдал, как ежесекундно увеличивается толпа перед выходом.

Рация разразилась гневной тирадой, и служащий поспешно бросился к заблокированным дверям. Воспользовавшись представившейся возможностью, Евлампий успел шагнуть вперед и слегка задеть работника космопорта. Так в его руках оказалась карточка доступа, позволившая легко открыться дверь.

Оказавшись в недрах космопорта, где в отличие от зоны прилета было малолюдно и тихо Евлампий уверенно сориентировался и вышел к автоматическим ячейкам хранения багажа.

Везти с собой оружие и спецоборудование было глупой и рискованной затеей. Намного удобней было получать все сразу по прилету. Тем более что его должны были встретить на месте ответственные товарищи из управления стратегических операций (сокращенно УСО).

Но в ячейке, где должен был находиться его чемоданчик, было девственно пусто. Теперь уже не беспокойство, а настоящая тревога озаботила профессионального рыцаря плаща и кинжала. Он успел только переложить в левую руку керамический карандаш, по своей остроте и прочности с успехом способный заменить заостренную пику.

Почти без паузы, стоило только захлопнуть дверцу, в проход, где находилась ячейка камеры хранения, вошли двое, одетых в форму охранников космопорта. Первый успел лишь внимательно окинуть взором Евлампия, словно сравнивая с виденным раньше изображением, а второй сунуть руку в кобуру, нацепленную поверх форменного кителя.

– Вам надо пройти с нами. – Это произнес третий, явно старший, появившийся чуть позже.

Его слова совпали с началом движения Евлампия. На первой секунде он успел выхватить из лицевого кармана еще перьевую ручку и сблизиться с первым лже-охранником. Тот смог только зачем-то выставить вперед левую руку и получить смертельный удар в шею. Второй обладал отменной реакцией, но вот с решительностью было у него похуже. Те считанные мгновения, что он держал на мушке Евлампия не решаясь выстрелить, хватило диверсанту, что бы крутануть бедолагу вокруг своей оси и подставить под выстрелы третьего, не страдающего сентиментальностью. В ответ, пользуясь, что тело прикрыло его от разящих залпов, а рука, сжимавшая игольник, ослабла, Евлампий смог выстрелить, используя руку мертвеца, как пистолет. Он давил указательный палец, а тот давил на курок.

Но это было еще не все. Последним в проход залетел рослый детина. Двигавшийся не просто быстро, а необыкновенно шустро. Очевидно, обладающий таким же разогнанным телом, как и у него самого. В правой руке боевик держал метровый композитный щит. В левой мощный полицейский шокер. Повезло, что хотели взять живым – успел машинально подумать Евлампий, бросая все свое тело на ряд ячеек автоматической камеры хранения. Грохот на какие-то доли мгновения отвлек громилу. А диверсант, с силой оттолкнувшись от преграды, полетел почти горизонтально полу, изогнувшись и полоснув, своим острым, как бритва, клинком-пером в область паха.

По ощущениям Евлампия схватка заняла меньше минуты. Бросив взгляд на хронометр, он отметил для себя 26 секунд. Поверхностный анализ схватки обнадеживал. Стратегия любого серьезного поединка, особенно с несколькими противниками требует только одного – привести про┐тивника в состояние невозможности сопротивляться. Отсюда следовал вывод – против него работали любители. Скорее всего, либо местные мафиози, либо, что было хуже коррумпированные силы правопорядка.

Против армейского спецназа, или чистильщиков службы безопасности у него шансов было маловато. Осмотр оружия убитых подтвердил версию Евлампия. Все оно было именным, снабженное чипами и ограничителями, рассчитанным только на одного конкретного пользователя, что было совершенно невозможно в любом элитном военном специальным подразделении.

Глухо затренькал коммуникатор на руке одного из мертвецов. Чертыхнувшись, диверсант поспешно бросился к уже привычной для него сегодня двери с надписью «служебный вход». Успев кинуть на пол горошину одноразового диктофона.

Напрягая свою извилины и оживив в памяти схему космопорта, Евлампий, миновав десяток дверей с надписями «только для персонала» и несчетное количество коридоров, смог ровно через шесть минут попасть в служебный подземный гараж космопорта.

Набирающий ход мусоровоз послужил отличным местом упокоения для служебной карточки, которую если еще не заблокировали и не отследили, то должны были это сделать вот-вот.

Сам диверсант запрыгнул в небольшой фургончик с невинной надписью «Свежий хлеб. Пазоли и сыновья».

Затаиться среди деревянных лотков особого труда не составило. Досмотр был практически формальным. И вскорости, спустя пятнадцать минут езды, Евлампий уже бодро шагал по улицам местной столицы, выпрыгнув из фургончика на светофоре.

Первым делом диверсант озаботился сменой внешности. В подходящей подворотне, куда он свернул с уютной улицы с труднопроизносимым названием, где приветливо мигала праздничная иллюминация, он избавился от парика и вставных линз. Универсальная куртка, вывернутая во внутрь, превратилась в модный оранжевый макинтош. Было бы неплохо еще сменить брюки и обувь, но тут в дело вмешался его величество случай.

В любом крупном городе испокон веков существовали кварталы, куда не стоило заходить даже днем порядочному туристу. Там властвовали банды: молодежные, этнические или просто составленные по одному им понятному признаку. Здесь, насколько помнил из аналитической справки Евлампий, главенствовала этническая группировка «Черные драконы». Эта улица в список нежелательных для посещения не входила. Но факт оставался фактом – пустынный тупик, с многочисленными пандусами для разгрузки грузовых фургонов стал местом охоты шести молодых отморозков.

Диверсанту даже не пришлось изображать из себя заблудившегося туриста. Ведь главным было одно, у них точно должно было быть оружие.

Расправа была жестокой. Шпана не имела никаких шансов против него. Евлампий бил не сдерживаясь, калеча качественно и с душой.

Победителю достались два скверных огнестрельных пистолета, три бейсбольных биты и набор ножей. От дешевой выкидухи до традиционно экзотического мачете.

Здесь же диверсанту удалось обменять свои брюки и стильные ботинки на весьма экзотические шузы и кожаные джинсы.

Удовлетворившись обменом, диверсант поспешил к ближайшему магазину электроники. Смело шагнул внутрь и оживил на своем коммуникаторе анонимный доступ в планетарную сеть. Следом Евлампий, чуть повозившись с настройками, подключился к абсолютно случайному и главное анонимному серверу хранения личной информации. Горошина-микрофон отработала на отлично. Записанный разговор уже лежал здесь на сервере. И отследить, кто снял эту информацию, было просто невозможно.

А разговор был занятен. Точнее та часть, где появляется голос босса…

– Вы конченые идиоты. Послать на задержание такого профессионала четверых недотеп..

– Они были лучшими мои…

– Давших себя убить за тридцать секунд. Я же предупреждал вас…

– Но…

– Молчать. Значит так поднять центурию. Всю. Запросить наших коллег по опасному бизнесу. Пусть подтянут свои команды исполнителей.

– Могут быть проблемы. Мы оголим свои тылы.

– Ты точно полный дегенерат. Это чистильщик. Он отморожен на всю голову. А когда поймет, что его подставили, у него будет только один вопрос – КТО. И трупы много трупов.

– Может, привлечем власти?

– Нет. Этот профессионал всегда дает результат. Его действия признают законными.

– Когда объявят карантин, не все ли равно жив он будет или мертв?

– А когда карантин снимут и он восстанет из небытия… Брать только живым. Можете калечить, как хотите. Главное что бы мы смогли провести ментальное сканирование…»

– Слышь, ты, лысенький черт! Греби сюда. – Наемник, выключившись из реальности и углубившись в воспоминания, с удивлением посмотрел, кто же осмелился сбить его с ностальгической волны.

– Ничего не меняется в мире. – Озадаченно пробормотал Змей, обнаружив, что дорогу ему преградила пятерка ушлых, то ли разбойников, то ли охотников за рабами.

Чуть встряхивая руками, Евлампий разгонял охватившее его оцепенение, уже примеряясь, что из одежды и оружия может ему здесь подойти…».

3

Мур Дронг лениво развалился в кресле рядом с кушеткой, установленной на корме своего галеаса под навесом из парусины. На кушетке, практически обнаженные, лежали, изнывая от полуденной жары, две его постоянные подруги мулатки. В этих безупречно сложенных девушках все поражало великолепием, начиная с точеных фигурок, заканчивая необыкновенно мелодичным голосами. Их довольное щебетание и смех бодрили дремлющего капитана, позволяя смотреть на мир и наслаждаться им.

Внезапно идиллию прервал бессменный юнга и личный порученец капитана – Миурги. Тощий, жилистый, нескладный и загорелый подросток, чьи осанка и манеры скорее напоминали пронырливого приказчика, чем моряка. Пройдя на корму, он протянул Мур Дронгу подзорную трубу.

– Взгляни-ка, капитан. Это по наши души. – Мур Дронг лениво потянулся и устремил свой взгляд в указанном направлении. На расстоянии около пятисот полетов стрелы к западу белел парус.

– Пират, – заметил капитан. Ухватив протянутую трубу, он подошел к поручням, на которые можно было опереться и спокойно все разглядеть.

Через оптику отчётливо виднелся большой парусный корабль с очень высокой кормой. Он уверенно держал курс к южной оконечности залива. На грот-мачте над заляпанными грязью парусами развевался бело-золотистый вымпел, в котором Мур Дронг опознал символ языческого островного королевства, славящегося своими безбашенными морскими разбойниками.

– Ну вот и закончился отдых. – Мур Дронг зычно принялся отдавать приказы. Послышались залихватские свистки боцманской дудки и застучал барабан, задавая темп гребли.

Галеас демонстративно сделал полный поворот на сто восемьдесят градусов и пират тут же переложился на новый курс. Сомнений больше не осталось. Это был пиратский корабль.

Вокруг капитана началась нешуточная суета. Мулатки не дожидаясь приказа сами нырнули в капитанскую каюту и вскорости вернулись назад уже в кольчугах, неся с собой груду доспех и оружия, которые принялись надевать на рыкающего Дронга.

Поверх палубы быстро натягивали сети, предназначенные для того, чтобы обломки деревянных деталей мачт не покалечили экипаж во время боя.

Тактика сражения один на один была отработана Дронгом до автоматизма. Этот парусник должен был стать восьмым призом за эти три месяца. И до желанной цифры в десять оставалось всего ничего.

Залогом такого прогнозируемого успеха была великолепная слаженность экипажа и преимущества галеаса в скорости. Способность галеаса искусно маневрировать в бою, развив максимальную скорость, Дронг использовал удивительно эффектно. Ведь все гениальное просто. В тот момент, когда пират начинал сближение, рассчитывая на абордаж, Дронг с предельной дистанции открывал огонь из катапульт и стрелометов. Далее он просто уклонялся от абордажа, полагаясь на превосходящую скорость, и осыпал градом стрел атакуемый корабль.

Используя только арбалеты, моряки Дронга производили настоящее опустошение в рядах, изготовившихся для абордажа, пиратов. Конечно, лучники могли стрелять чаще и точнее. Однако у арбалета было неоспоримое преимущество. Лучнику приходилось годами обучаться стрельбе из лука, когда арбалетчику было достаточно понять механизм перезарядки и прицеливания.

Часто забил барабан и гребцы дружно вспенили воды моря всеми веслами. По верхним мостикам дружно затопали стрелки арбалетчики и послышались отрывистые команды и скрип взводимых самострелов.

– Вперед. Вперед. Вперед. – Зычный рык гребцов и всеобщее возбуждение перед схваткой завело даже подруг капитана. Их глаза буквально загорелись желанием и похотью, а жесты недвусмысленно свидетельствовали, что его ждет жаркая ночь.

– Паруса долой! – Рявкнул Дрогн, отгоняя непотребные мысли. Во время боя он полагался только на весла, тем более, что здесь в акватории залива «Акул» ветер был всегда непредсказуем.

Матросы, словно акробаты, ловко принялись взбираться по вантам. Дальнейшие команды по уборке парусов взял на себя шкипер.

А Мур Дронг принялся рассматривать, что предпримет капитан пиратского парусника. Тот начал ожидаемо маневрировать, что бы занять наветренное положение. Рулевой парусника менял гласы с правого на левый, заставлял корабль двигаться против ветра. Такая лавировка могла бы помочь, будь против пирата такой же парусник. А так скрип рулевого колеса и галеас лихо накренился вправо, стремительно сокращая дистанцию.

Гулко ухнула катапульта, отправляя в полет пристрелочный камень. Ритм барабана достиг максимальной скорости и сейчас гребцы ворочали весла на пределе своих сил.

Разогнанный галеас летел стрелой, нацеливаясь точно в борт парусника. Уклоняясь от тарана, рулевой парусника попытался заложить вираж, опасно накренив судно. В последний момент галеас легко изменил курс и проскользнул мимо пирата, осыпав его почти в упор градом стрел и камней с катапульт.

– На разворот. – Вновь скомандовал Мур Дронг, ища глазами своего верного порученца. Миурги объявился незамедлительно.

– Трое раненых. Убитых нет. – Проинформировал он своего босса.

– Отлично. Принеси рому.

– А не рано?

– Поговори мне… – Цыкнул было Мур Дронг. Но смышленый пацан ловко прижался к одной из мулаток. А та покровительственно прижала его к своей внушительной груди. И Дронг досадливо махнул на пацана рукой.

– Анекдот рассказать? – Решив немного отвлечь своего капитана от выпивки, предложил мальчик.

– Давай! – легко согласился Мур Дронг.

– Имперский порт. У полуразвалившейся будки сторожевого поста сидят двое доходяг стражников и квасят бурячный самогон. Невдалеке стоит развалившийся док, в котором пара работяг отдирают еще пригодные для ремонта доски. Вдруг из-за пирса выплывает малая боевая галера. Почти все весла опущены в воду, гребут от силы пять гребцов, от чего корабль еле идет. С трудом огибает пирс и как бревно тихонько врубается в док. Пыль, щепки и отборный мат чудом отскочивших работяг. Все стихает, пыль рассеивается, из обломков вылезают «готовые» в дрова гребцы и жизнерадостно гогоча чопают к стражникам.

Один из бравых вояк сплевывает, чертыхается и выдает: «Яка диржава – такий и флот».

– Смешно. – Первый помощник Дронга, его правая рука и самый ближний из сподвижников Сэмси по кличке «Резвый» был в приподнятом настроении.

– Что хотел?

– Парни из абордажной группы просятся тоже пострелять.

– В следующий раз. Сейчас, прежде всего дело.

Галеас тем временем успел сделать разворот и вновь выходил на цель. Пираты уже начинали догадываться, что дела у них обстоят неважно. И теперь они готовились более основательно, подняв и укрепив по бортам щиты и наспех сколоченную из досок защиту от стрел.

Только теперь галеас сильно не разгонялся. Поравнявшись с продолжающим лавировать парусником, команда обслуживающая катапульты и стрелометы принялась методично вести огонь по парусам противника. Огромные прорехи еще больше замедлили ход пирата. И вскоре судно практически легло в дрейф. Став легкой добычей неутомимых арбалетчиков.

Почти час продолжалось избиение пиратской команды, когда галеас лениво описывал круги вокруг замершего пирата, расстреливая, словно в тире, все что шевелилось на палубах парусника.

Затем пират выбросил белый флаг. Высадка призовой команды, подсчет трофеев и скорые похороны убитых заняли практически весь оставшийся день.

У Мур Дронга погибло трое, раненых было семнадцать моряков. Трое тяжело. На пиратском паруснике погибло почти сеьдесят джентльменов удачи. А ранены были практически все.

Ближе к ночи ветер совсем стих и Мур Дронг без опаски отвел галеас на десять полетов стрелы от захваченного пирата. Справедливо полагая, что сбежать тот при полном безветрии не сумеет.

Встал капитан с первыми сполохами рассвета. Да он практически и не ложился. Но на лице капитана сияло откровенное удовлетворение от такой жизни и верный Миурги, тонко прочувствовав момент, успел ввернуть еще один анекдот: «Трое наемных убийцы присланы к богатому купцу для выполнения особого и деликатного поручения. Два огромных шкафа и один маленький, скромненький… Представляются:

– Клинок! Мастер меча, отменный стрелок из арбалета.

– Тень! Мастер единоборств, специалист по маскировке.

– Сэм! Просто Сэм. Командую этими двумя обалдуями».

– Паруса на горизонте. – Крик наблюдателя расположившегося на марсе был неожиданен, как для капитана, так и для команды. Почти половина экипажа облепила левый борт галеаса в тщетной надежде рассмотреть приближающие парусники. Первым конечно справился с поставленной задачей вахтенный матрос взобравшийся ради такого случая на грот мачту с подзорной трубой.

– Вымпелы Серхова и Мельна. – Громко крикнул он.

– Свои! Свои. – Загомонили члены экипажа.

Ближе к полудню два судна: боевая галера имперской постройки и быстроходный шлюп приблизились почти на дистанцию прямого выстрела из стреломета и тоже легли в дрейф.

От парусника под вымпелом Серхова очень оперативно отделилась шлюпка, и шустро заскользила по направлению к галеасу.

Посыльный даже не стал подниматься на борт. Он просто передал запечатанный тубус с приказом совета ста капитану Мур Дронгу и был таков.

Спустя час шлюп, поставив все паруса, уже бодро удалялся от места дрейфа трех кораблей.

– Клянусь всеми морскими чертям, да это же Санти. Я слышал, что бедный капитан потерял свою галеру, разбившись о скалы Рифера. – Изумление Мур Дронга было абсолютным. Когда он увидел, кто командует малой галерой.

– Может, лучше ознакомимся с приказом совета ста? – Едко поинтересовался верный Миурги.

– Раз такой шибко правильный то бери и читай, ну никакого почтения к старшим. – Капитан сорвал печать с тубуса и протянул его своему порученцу.

Тот быстро развернул свиток, и немного пробежав вперед взглядом, начал бойко читать вслух: «Председатель совета ста славного вольного города Мельн и его земель прилегающих Пасхалий, своему почтенному воину Мур Дронгу, капитану морского галеаса «Морской волк» и его законным приемникам.

На благую просьбу и пожелание должно отвечать удовлетворением и исполнением. Вы, сообразно исполнении воли нашей о безопасном плавании просите нас чтобы ваш титул стал флаг-капитан и разрешить вам возглавить морскую эскадру вольного горда Мельна. Таким образом, мы, будучи весьма образованы благочестивым и серьезным вашим занятием, принимаем ваше прошение с отцовской добротой и предписываем настоящим постановлением…

– Миурги. – Взвыл капитан, пытаясь дать подзатыльник проказнику.

Но тот ловко отшатнулся и сохраняя серьезную мину продолжил издеваться над Дронгом. Вычитывая из послания наиболее сочные перлы.

– Таким образом, все, что было или будет приобретено вами для формирования морской эскадры числом пять кораблей. Или же было пожертвовано вам добрыми людьми, неважно кто они были. Или то, что будет пожертвовано в будущем Милостью Единого. Или получено другими законными путями, и что бы ни было пожаловано вам нашими почтенными братьями соседних вольных городов вам, вашим приемникам, мы повелеваем, что это навек принадлежит вам целиком и полностью.

Более того, вам присваиваются все привилегии и имущество, положенное статусу флаг-капитана вольного города Мельна.

Настоящим мы постановляем, что никто не должен нарочито тревожить вас облыжно, безнаказанно или отчуждать ваше имущество, или удерживать отторгнутое, или убеждать сделать это, или домогаться его (имущества) досаждающим образом. Но да останется его имущество неразделенным и да будет использовано в целости и сохранности теми, кому оно доверено на сохранение.

Более того, мы постановляем, что отныне вам передаются во владения на западе в городах Серхове, Астри, и прочих входящих в наше братство причалы, пирсы и арсеналы по праву принадлежащие вольному городу Мельну. Пока вы будете занимать пост флаг-капитана.

Я, Пасхалий, председатель совета ста вольного города Мельн поставил подпись.

Я, настоятеля горного монастыря аббат Корлеус, поставил подпись.

Я, Ромуальд, Кардинал-диакон церкви Единого из Харага, прочитал и поставил подпись.

– Вот это катарсис. – Мур Дронг шумно выдохнул и оглянулся, ища поддержки соратников. Лица стоящих рядом людей олицетворяли шок.

Случилось немыслимое. Человек без роду, без племени, космополит и бродяга стал пятым человеком в Мельне, заполучив небывалую власть.

Отныне Мур Дронг имел право самолично содержать пять кораблей под флагом Мельна. В случае военных действий привлекать под свои знамена другие корабли и силы. Подавать напрямую прошения в совет ста и участвовать в этом совете на правах одного голоса.

Только верный Миурги пережил новость гораздо легче. Он привык верить слову наемника по кличке Змей. Но черт возьми…

– Вина экипажу. Мне рому. – Мур Дронг выкрикнул это во всю мощь своей луженной глотки и его верный экипаж, где новости распространились подобно пожару, взорвался мощнейшим троекратным ура.

Тем временем малая галера имперской постройки с грубо намалеванным именем «Мария» искусно приблизилась почти вплотную и моряки с обоих кораблей весело перекрикивались, обнаружив множество знакомцев на обоих кораблях.

Для капитана был спущен крохотный ялик и вскоре тот самый капитан, чудом сохранивший не только драгоценный груз серебряных слитков, но и свою голову от избытка чувств жал руку Мур Дронгу.

– Один наш общий знакомый просил передать тебе привет. Старая ты кочерыжка.

– И что же он сказал? – Мур Дронг немного напрягся…

– Он просил передать что книженция «Особенности строения имперских парусников» его весьма позабавила.

– Что еще он сказал?

– Аббат Корлеус будет тем доверенным лицом, пока он не появится в Мельне.

– И где же тебя угораздило с ним свидеться?

– Лучше не спрашивай. – Скривился старый пират. – От проклятого мыса Рифера меня до сих пор бросает в дрожь.

– Еще какие новости расскажешь? – Дронг убрал левую руку с рукояти кинжала, заткнутого за пояс. И Сэмси, по кличке «Резвый» расслабленно дал отбой двум штурмовым группам, готовым по первому приказу порвать экипаж малой галеры в дрибадан.

– Расскажу. – Мотнул головой Санти. Отлично понявший, что первую проверку он только что прошел…

4

Имперская столица, куда сейчас так стремился Змей, конечно, имела какое-то название. Официальное, упоминаемое во всех важных исторических хрониках и летописях. Но так уж сложилось, что сейчас никто не называл ее по-другому, кроме как СТОЛИЦА.

Вечный город, живущий круглые сутки был центром этого мира. Вот и сейчас в сгущающихся сумерках мерцал тысячами огнями необхватный дворец императора. На площадях и улицах единовременно находились десятки тысяч людей. И лишь расположенный на невысоком холме, в левой тенистой части императорского парка, лаконичный дворец Сан-Джорджо мрачно гордился своей репутацией и тишиной. То было место, где располагалась особая коллегия. Здесь, в вознесшейся ввысь кирпичной башне дворца жил и работал бессменный глава особой коллегии – благородный лорд Франческо Бастиани.

Это был невысокий, худощавый человек, со спокойным смугловатым лицом. И только пронзительный взгляд мог многое сказать об этой незаурядной личности.

И друзья, и враги сходились во мнение: Во-первых, Бастиани стал вершителем судеб отечества, о чем не могли мечтать даже более знатные и удачливые сограждане. Во-вторых, он жестоко мстил своим врагам и щедро награждал друзей.

Сейчас в генеральском кителе, он сидел в своем любимом кресле у камина. Щурясь из-за тусклого освещения, водил отточенным грифелем по только что доставленной ему сводке происшествий.

«СВОДКА. Начальнику дворцовой охраны императора. Копия: главе тайной коллегии. Копия: председателю особой коллегии. Наиболее характерные происшествия последнего периода в столице и окрестностях за истекшую декаду:

Десять дней назад, на дуэли был убит флаг капитан пограничной стражи имперского особого корпуса, прибывший в краткосрочный отпуск для встречи с родными.

Той же ночью разрушен и подожжен трактир Бас-туны группой новобранцев шестого учебного легиона.

Девять дней назад в районе города Раут подверглась нападению из заранее подготовленной засады пост стражи. В результате убито 13 человек.

В день празднования святого Ярада в городском районе Дирмара, неустановленной бандгруппой обстрелян конный разъезд городской стражи – убито 5 стражников, тяжело ранен старший стражник в чине полусотника.

Спустя сутки в селе Чечела (расположенное сразу за южными воротами Столицы) брошенным в окно подожженным факелом сожгли заживо доносчика тайной коллегии.

В том же селе на следующий день прибывший на побывку сержант первого имперского легиона в ту же ночь похищен неизвестными.

Позавчера в своем доме по улице Малые Солешники зарублен топором секретарь морской купеческой гильдии перевозчиков Василевски, его жена и двое слуг пытавшихся защитить хозяина.

Вчера в таверне «Черный меч», принадлежащий отставному легату черного легиона было убито десять легионеров черного легиона.

Ошарашенный вельможа только крякнул от неожиданности и поднялся. Сделав ровно четыре шага, он подошел к окну и распахнул его. Донесшийся шум очередного городского праздника немного встряхнул пожилого человека, а свежий воздух взбодрил.

– Паскуале. – Негромко произнес Франческо Бастиани после небольшой паузы. Дверь тут же дрогнула и верный слуга переступив порог, послушно склонился в поклоне.

– Да ваша светлость?

– Вина мне. Ты читал бумаги по делу о гибели легионеров?

– Дело толком не начато. У нас есть только копия протокола осмотра трупов.

– Отпиши дело на нас. Что-то много смертей за декаду. И протокол принеси. Поторопись. Я жду…

Чуть позже взбодрив себя бокалом вина, вельможа вновь опустился в кресло, раскрыв кожаную папку, и вчитался в предоставленный протокол:

«ПРОТОКОЛ осмотра трупов десяти легионеров обнаруженных мертвыми в таверне «Черный меч». Писано третьего дня после праздника святого Ярада. Писарем особой группы храмовой стражи. Осмотр начат после полуночи под руководством рыцаря храма Единого Ласкаром.

Первый убитый находиться в приватной комнате для беседы. Мужчине на вид от 30 до 35 лет. Рост 175 см, волосы русые, среднего телосложения, волосы заплетены в косу, длиной в 20 см, глаза полуоткрыты, головного убора нет. Ноги вытянуты по оси туловища, левая нога слегка согнута в колене, расстояние между пятками – 25 см. Левая рука согнута в локте, кисть руки лежит на груди ладонью вниз. Правая рука лежит на дощатом полу, ладонь сжимает меч, согнута в локте, расстояние от кисти до пояса – 10 см.