Текст книги "Отступники (СИ)"

Автор книги: Алексей Агеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Двойная стена и двойной ров окаймляли город, где находилась цитадель и несколько угловых башен. Командир экспедиционного конечно не знал точно, сколько человек охраняют город, но для него не было секретом, что в крепости защитников всего неполная сотня и взять ее одним штурмом, скорее всего, не составит труда.

Так империя получит великолепную базу в тылу Харага, разом покончит с пиратством и прервет морское сообщение Харага с остальным миром.

– Вы разобрались, почему наемники начали стрелять первыми? – два старших офицера почти синхронно пожали плечами. Им, честно говоря, было плевать. Наемником больше, наемником меньше. Весь этот сброд, плавающий по морям, не стоит внимания, пока спину им прикрывают отборнейшие солдаты империи.

– Мы не смогли установить, что послужило причиной конфликта, адмирал.

– Пустое. Передайте командирам галер курс на Рецхар. Пусть готовят людей к десанту. И мне нужен план операции по захвату города.

– Через два дня план будет готов. – Бодро отрапортовали офицеры и ретировались. Адмирал выглядел чуток раздраженным, отвыкнув за годы безмятежной службы от суровых реалий походной жизни.

Змей аккуратно отстранился от стенки каюты и сделал вид, что продолжает натирать бронзовый сигнальный колокол. Офицеры штаба прошедшие мимо наемника, не обратили на него ровным счетом никакого внимания.

Попасть на корабль в экспедиционный корпус для отставного диверсанта было не трудно. Еще проще стало получить назначение в особую группу обслуживающий штаб экспедиции. Претендентов на то чтобы драить палубы, и убираться в личных покоях адмирала, и его приближенных было катастрофически мало.

Пока все шло, как и рассчитывал Змей. Рано или поздно империя все равно бы рискнула и напала бы на Рецхар. Так почему бы не сделать это на условиях приемлемых для очередного щелчка имперцев по носу.

Подкупить стрелков из лука вообще было классической комбинацией для примитивной агентурной работы. Каких-то жалких сто золотых империалов и у славного Мур Дронга не будет никаких проблем с формированием эскадры возмездия.

Змей не сомневался в успехе старого приятеля пирата. Но для надежности пятитысячный корпус калийских солдат в составе двух пехотных бригад, конного отряда пограничной стражи сейчас должен был занимать Рейцхар, переуступленный союзом вольных городов за помощь Калии в войне с империей.

Имперцы будут зажаты с суши и с моря. А трагическая смерть адмирала Зирана и его штаба только ускорит полный разгром экспедиционного корпуса…

* * *

– Мне кажется, что война с могучим вольным союзом торговых городов юга не входила в наши планы. – Молодой император с трудом сдерживал свою ярость, от чего его лицо изысканно побелело от охватившей его ярости.

– Сознаюсь. – Толстые складки жира на лице вновь избранного председателя особой коллегии колыхнулись самым мерзким образом. – Малый тайный совет обеспокоен ваше императорское величество сложившимся положением и решительно осуждает преступное участие Калии и вольного союза торговых городов в наших распрях с истинными убийцами вашего отца.

Но решение о развертывании армии принято и утверждено. Вам остается только нижайше утвердить это решение. Семь легионов ждут только сигнала.

– А флот? Вы, стягивая все наши морские силы к Харагу, оголяете все тылы. – Император даже не кричал, он всеми силами пытался достучаться до самодовольного вельможи. – Кто будет прикрывать Столицу с моря?

– Возможно, некий риск есть. Но нам важнее разом покончить с флотом торгашей. Это значительно ускорит падение Харага. Затем еще один молниеносный удар по Калии и в вашу честь будет воздвигнута триумфальная арка.

– Я… – Император уже набрал воздух, чтобы возразить, но стоявший около дверей Чезаро Вальдек только покачал головой. – …согласен объявить народу эдикт о начале боевых действий против Харага.

– Вот и славно. Гибель экспедиционного корпуса, ваше императорское величество это досадная случайность. – Толстощекий вельможа, перехватив взгляд императора, живо развернулся и атаковал вопросом молодого телохранителя императора. – Мы ни как не можем найти вашего учителя, Вальдек. Этот мерзкий Франческо Бастиани, объявленный преступником и врагом империи пропал бесследно.

– Учитель? Много уважаемый председатель особой коллегии видимо что-то путает. Я встречался с ним всего три или четыре раза и никогда наедине. – Чезаро Вальдек, назначенный малым тайным советом начальником телохранителей императора, как некая подачка, ответил это холодно скучающим тоном. Всем своим видом показывая как ему безразлична эта тема.

– Если так, то примите мои извинения за поспешные слова… – С этим, изобразив пародию на поклон, вельможа удалился из покоев императора.

Едва дождавшись, когда створки дверей сомкнуться, император не выдержал и зарычал от охватившей его ярости.

Наложница допущенная присутствовать в кабинете на переговорах с посланником малого тайного совета поспешила к своему горячо любимому господину. Небрежное касание, теплый поцелуй и ласковые объятья сделали свое дело. Император успокоился и приобнял свою красавицу-наложницу.

Тихонько скрипнула дверь секретного хода и в покои попали двое. Первым один из верных телохранителей императора, вторым так усиленно разыскиваемый всеми силами предатель изменник и пособник убийцы императора Франческо Бастиани.

– Мерзко на душе? – Опытный царедворец мигом уловил настроение юного императора.

– Удушил бы своими руками!

– Еще рано, ваше императорское величество. Для этого предстоит много поработать всем нам. Как вы посмотрите, если империя немножко проиграет в затеянной нашими заговорщиками маленькой победоносной войне? – И Бастиани улыбнулся улыбкой свирепого и безжалостного хищника.

10

– Кровь и демоны мира, – смог только выговорить потрясенный сотник папской стражи, впуская в ворота забрызганного кровью монаха.

Увиденное могло привести в трепет любого – безоружный божий человек брел медленно, с какой-то непонятной натугой. Внушая непреодолимый страх в сущности неплохо подготовленным солдатам господа.

– Мир вам дети мои! – Евлампий не испытывал никаких особенных эмоций, хотя был забрызган чужой кровью от сандалий до самых кончиков волос. Предстояло много работы, дабы укрепить город и продержаться в нем, хотя бы три, лучше дней пять! Пока пламя религиозного пожара не запылает по всей этой округе.

– Мир святой отец. – Машинально отозвался сотник, вглядываясь в видневшихся в метрах ста от ворот целой разношерстной массы вооруженных людей. Два десятка спешно поднятых из казармы арбалетчиков гуськом втягивались на стены, торопливо натягивая самострелы. Еще один десяток пикинеров, хорошо вооруженных в отличие от городских стражников столпился у ворот, не зная в сущности, что им делать.

– Слово господа нашего откроет любые двери святой отец. Но что с вами случилось и кто эти люди. Что сопровождают вас?

Евлампий выпрямился и почти мгновенно перетек из расслабленного состояния в стойку профессионального наемника.

– Буди наместника, сын мой. К вам пришла беда. Кара божья за грехи наши, и я лишь скромный вестник Папы, посланный им дабы спасти хоть часть заблудших душ! – Вместе с этими словами эмиссар Папы, теперь в этом не было никаких сомнений, скинул капюшон и протянул пораженному сотнику папскую буллу.

– Серж прочти, я не силен в старой грамоте… – Сотник полностью упустил контроль над ситуацией, забыв даже затворить створку ворот.

– Волей господа нашего, обличаем доверием раба божьего, святого отца Евлампия… – начал было читать маленький и вороватого вида разбитый паренек лет пятнадцати опоясанный поясом с кинжалом и небольшим арбалетом на спине.

– Сотник ты уже десятник, поторопись, еще немного и станешь простым меченосцем. – Евлампий размазал слипшуюся кровь по лицу и вдруг рявкнул: «Пикинеры становись, ровняйся, смирно! На изготовку. Кругом, сомкнуть щиты. Копья товсь. Шагом марш. Очистить площадь! Арбалетчики вниз!»

Как ни странно, но его послушались. Живая стена любопытствующих, собравшихся на звуки тревожного колокола дрогнула перед копьями бывалых солдат, привыкших слепо исполнять приказы начальников и командиров. В том, что пришлый монах как раз такой командир и есть, никто похоже уже и не сомневался!

А Евлампий, набрав побольше воздуха, легко и с немалой силой начал очередную проникновенную речь: «Гореть грешникам в гиене огненной! Грязные еретики осмелились бросить вызов святой церкви. Завтра эти недостойные носить знаки и прославлять имя господа нашего явятся под стены града. Мы сыны божьи должны сплотить ряды и встать стеной. Стеной веры. Благочестие и благолепие детей божьих. Мощь силы Единого не оставят нас в трудный час. Молитесь господу, дабы почувствовать в сердце своем мощь длани господней и те, кто чувствует жар зажженный верой и словами слуг его, вступайте в ряды воинства божьего!»

Речь имела успех. Пикинеры даже замерли, слушая слова божьего человека. Затем копейщики, вновь дружно опустив копья, шагнули вперед, вытесняя зевак с площади. Следом вышагивали арбалетчики, заставляя горожан тревожно озирать взведенные арбалеты и особо нервных бегом покидать ярмарочную площадь. Окончательно рассеяло толпу горожан эффектное появление наместника во главе личной дружины. Почти полусотня тяжелой конницы вихрем ворвалась на площадь. Грохот доспех, ржание лошадей и цоканье подков придали сил и уверенности сотнику папской стражи. Он с жаром кинулся к наместнику, пытаясь сумбурно и сбивчиво изложить свои жалобы. Но наместник даже не взглянул на своего незадачливого подчиненного.

Этого монаха он узнал сразу. Его было трудно не узнать. Будучи наделенный не только полнотой власти специальным эдиктом Папы, этот божий человек проявил незаурядные способности на знаменитом закрытом военном совете, буквально продавивший своими доводами сопротивление твердолобых фанатиков кардиналов, предлагавших собрать все силы в одном месте и дать бой наступающей имперской армии. Живость ума, яркие обороты речи и высокий слог теолога покорили большинство папских слуг. В отличии от еще одного военного – седого и матерящегося по делу и без, которого вроде и оставили в городе возглавлять и готовиться к осаде.

Наместник именно тогда осознал всю бессмысленность и никчемность плана генеральной битвы. Не плохо обученным и еще хуже вооруженным сотням папской стражи было защитить святой город от легированных тысяч победоносной имперской армии.

Спешившись, кинув поводья своей кобылы подбежавшему оруженосцу, наместник, не стыдясь, припал на одно колено и тихо молвил: «Благослови, святой отец!»

– С тобой единый, сын мой. Встань. Не время взывать о чуде господнем, Время собраться с силами и дать бой еретикам.

– Карту! – Наместник поднялся, с удовлетворением отметив, как расторопные помощники уже подтаскивают на площадь стол, свечи и карту города с окрестностями.

– Сегодня две тысячи пехотинцев и три сотни конных имперцев будут здесь. Я и дети божьи, что поднялись против еретиков, немного пощипали их передовые разъезды. Так что они осторожничают. И мнится мне, будут ждать утра, дабы тронуться в путь.

– Черные меченосцы? – Один из помощников влез со своим глупым вопросом даже раньше, чем наместник успел открыть рот.

– Меченосцы – гвардия империи, им нечего делать под стенами вашего городка. Конница из пограничных сотен, они опытны, но легко вооружены. Пехота – городское ополчение. У них добротные доспехи, хорошие мечи, опытные командиры. Вот только мало боевого опыта, да и в сердце еретиков нет веры в Единого, как у нас. Что у тебя сын мой?

– Не так много. Семь десятков арбалетчиков, пять неполных сотен пикинеров папской стражи и две сотни меченосцев из наемников. Конницы только моя дружина и три десятка верховых разведчиков.

– Я привел триста сынов божьих. Все они отринули страх смерти и присягнули служить господу не словом, а делом. С оружием и жаждой мести за опоганенные храмы, разграбленные дома и гибель близких.

Утром я поведу их в бой, ты поддержишь меня со стен огнем арбалетчиков и стрелкового ополчения городской стражи.

– А конница?

– Главное пехота, если они побегут, мы выиграем для города еще два три дня…

– Открыть ворота, впустить воинов господа, – наместник тихо распорядился и его приказ был многократно продублирован зычными голосами младших командиров.

– Арсеналы будут открыты немедленно. Оружие раздадут городским дружинам. Стрелки из них неважные еще хуже из них воины. Наберется не более восьми сотен.

– Приведешь их сюда. Я начну проповедь, пусть священники подтянуться. Нужно будет промыть им мозги и бросить в атаку вместе с моими, кто уцелеет, хоть будут знать, как держать меч.

– Ты надеешься опрокинуть со своим сбродом две тысячи крепких пехотинцев.

– Дождемся утра! – Евлампий был не в настроении спорить.

– Котлы с едой уже варятся, арсеналы вскрываются. Город начинает бурлить. – Помощники наместника одним за другим докладывали о складывающейся ситуации.

– Мне необходимо переодеться и ополоснуться. – Евлампий видел, как вытягиваются лица стражников наблюдавших, как организованно шагнуло его воинство, в широко распахнутые ворота и одобрительно хмыкнул, видя, как в эти же ворота вылетело два десятка всадников. Разведчики, гонцы и порученцы.

Наместник был готов к осаде. Оставалось проверить, насколько хватит у него решимости, и стойкости у его людей. Мылся, точнее, ополаскивался ледяной водой от крови и переодевался из рубища в поношенную, но вполне чистую рясу Евлампий споро. Под стук топоров множества плотников согнанных из своих домов на площадь усталые и новоявленные солдаты господа едва успели плотно покушать и привести в порядок свою амуницию.

Тем временем глашатаи уже созывали дружинников и просто любопытствующих на площадь. К рассвету площадь была полна людьми возбужденно переговаривающихся, изредка отвлекаясь послушать проповеди местных священников. Но куда им было тягаться до красноречия пришлого монаха. Слухи, один неяснее другого, множились, создавая ту самую почву для повышенного религиозного рвения. К чему так стремился сейчас Змей.

Под первыми лучами восходящего солнца все было готово. Возведенный помост венчали крест внушительных размеров и трибуна. Один за одним выступали ораторы, славя как можно имя господа и неся хулу на подлых еретиков.

Евлампий медлил. Он ждал сигнала дозорных о появлении имперцев. Напор толпы можно искусно подогревать очень долго. Но достигнув пика религиозного фанатизма следовало тут же направить порыв масс в дело, иначе получиться просто пустой пшик.

Еще раз обсудив свой нехитрый план с наместником, Евлампий долго и нудно объяснял задачу трем наиболее толковым десятникам из пяти присланных наместником. Перед самым своим выступлением, наемник вдруг почему-то вспомнил безжалостную леди Ди и ту кровавую схватку в пещере. Незаметно для окружающих сжав левую ладонь в кулак, он напряг кисть и аккуратно двумя пальцами правой поймал возникшую из потайного кармашка в запястье маленькую белую таблетку.

Боевой стимулятор «зет-5» был самым жутким и действенным стимулятором мозговой активности из изобретенных человеком. Отдача от применения этой белой капсулы намного превышала все негативные моменты как-то слабое привыкание и медленное разрушение нервных окончаний. Требовалось только строго следовать инструкциям и не применять препарат слишком часто.

Положив ее на язык, Евлампий помедлил одну секунду, припоминая, что раньше он употреблял этот разрушительный боевой наркотик не чаще одного раза в месяц, теперь же ему было необходимо ощущать эту горошину во рту почти каждую неделю.

Клац, перекусив горошину зубами, Евлампий вздрогнул, будто получив неожиданный и сильный удар. Откат накрыл его с головой и длился не более микросекунды.

Зато после мир расцвел новыми неожиданными красками. Он успел увидеть, точнее даже почувствовать приближение гонца, раньше, чем тот произнес хоть слово.

– Откровение божье, дети мои. Чудо явил господь нам. Чудо. Враг у стен наших и будет разбит и опрокинут силой божьей и мечами вашими. – Евлампий как бы взорвался речью и кивнув вздрогнувшему старенькому архиепископу двинулся в направлении трибуны.

Энергия переполняла в этот момент отставного убийцу. Его речь потекла, как могучий горный поток, усиливаясь и перекликаясь с еще большим количеством ручейков вливающихся в него.

Увлечь толпу было не трудно, особенно бывшему диверсанту, находящемуся под воздействием «зет-5».

Большинство горожан, плохо представляло, что значит настоящая битва. Но пламенные речи проповедников делали свое дело. Их руки, сжимавшие может быть впервые в своей жизни ржавые железки, плохо заточенные и явно непохожие на грозные орудия убийства, постепенно становились все тверже. А сердца преисполнялись пылом и волнующим чувством единения с богом и его помыслом!

Под конец, даже не речи, а воинственных воплей Евлампия, толпа ощущала себя настоящим воинством веры, рыцарями, способными на любой подвиг.

Последовали умелые команды и все это представление, начавшееся как плохенький балаган, превратилось в античную драму, где скрип ворот, топот тысяч ног и грохот доспех слились в один сплошной религиозный всплеск.

Вскоре около трех тысяч горожан, вооруженных кто во что горазд, споро двигались за неистовым священником неорганизованной толпой. Туда, где в утреней дымке виднелись стройные шеренги имперских солдат. Внимательный наблюдатель отметил бы, что пришлые солдаты господа разделились на шесть отрядов. Равномерно распределившись по всему фронту атаки. А в самой толпе слышались выкрики пяти десятков солдат и их командиров десятников, что на ходу пытались сбить людскую массу в подобие строя. На фоне общей неразберихи и путаницы в той разношерстной массе выгодно выделялись две цеховые дружины – первыми своими богатыми доспехами и строем артель кузнечных дел мастеров. Вторыми артель купцов, составленная сплошь из наемников и младших сыновей, коим не светило наследство и чей удел был ратный труд на благо собственной семьи.

– Они рехнулись! – Эрик фон Бок был опытным рыцарем, командиром латников, прошедшим не одну кампанию в составе победоносной имперской армии. Ему доводилось водить в бой три, четыре тысячи закаленных ветеранов пехотинцев, опрокидывая врага имевшего тройное, а то и пятикратное превосходство. Строй, железная дисциплина, внятная тактика и унифицированное оружие вот слагаемые постоянного успеха.

И не его вина, что судьба никогда не сталкивала его с воинством, охваченным религиозным безумием.

Повинуясь взмаху его руки, первые четыре полные сотни имперских латников выстроились неровными шеренгами, ощетинившись знаменитыми на весь мир двухметровыми тяжелыми копьями. Оставшиеся в резерве ополченцы вызывали у Эрика фон Бока явное недоверие. Еще ни разу не участвующие в серьезных стычках, они могли дрогнуть в самый неподходящий момент. А вот для преследования были бы как раз. Свою малочисленную конницу рыцарь всерьез не воспринимал. Триста легко вооруженных всадников, пусть и сплошь ветеранов пограничных воин погоды в таком сражении не делали.

Первыми в бой вступили арбалетчики – две или три сотни арбалетов имевшихся у имперцев не могли причинить серьезного ущерба надвигающейся толпе горожан. Но Эрик фон Бок рассчитывал, что первая кровь отрезвит многих, а если и повезет, то заставит просто дрогнуть.

Но все планы стрелкам спутал Евлампий. «Зет-5» бурлил в его крови, ускоряя в несколько раз не только мыслительные процессы, но и физику.

Словно спринтер, Евлампий, высоко подняв свой импровизированный крест, составленный из двух перевязанных мечей, кинулся в одиночку на стройные ряды имперцев. И больше половины арбалетчиков, страшась одинокого фанатика, разрядили свои арбалеты прямо в него.

– Божье провидение! – заорал Евлампий. Легко сбивая, как ему казалось, медленно летящие в него арбалетные болты.

– Господь с нами! – вой религиозного воинства стал подобен грохоту десяти, а может и всех двадцати тысяч воинов!

– Залп! – понимая, что происходит непоправимое, закричал Эрик фон Бок. И выругался с досады. Выстрел от силы шести десятков арабалетов потонул в слаженном ответном залпе многочисленных лучников-горожан.

Раздались первые крики раненных. Видя, как заволновались оставшиеся в резерве ратники, Эрик фон Бок выкрикнул приказ конным сотням готовить фланговые удары.

Потом произошло и вовсе необъяснимое. Одинокий фанатик, словно обезумевший исполин врубился в строй второй шеренги. Вместо того чтобы погибнуть пронзенный десятком копий, он играючи сеял вокруг себя смерть. Линия строя дрогнула и распалась. В тот же миг туда и ударила основная масса нападавших. Первые погибли, пронзенные копьями, даже не понимая, что случилось.

Выправляя положение, командир первой сотни с лучшими солдатами из своего личного десятка атаковал безумца. Он, как и Эрик фон Бок, понимал – смерть лидера горожан лишит их главного – веры и тогда фанатики будут обречены.

Фланговый удар первой сотни приняли на себя артель купцов. Лучший по организации и умению сражаться отряд горожан. Но противопоставить профессионалам, покорившим полмира, они ничего не смогли.

Если бы не Евлампий. Там где возникал он, имперцев буквально обдавало кровью, собственной кровью. Под его мечами пали командиры первой и второй сотни, в тщетной попытке убить его. Посланник патриарха превратился в подлинного ангела возмездия, сея смерть и ничего кроме смерти.

Фланговые атаки имперской конницы на мгновение ослабили натиск горожан. Но это не спасло имперцев. Две обескровленных отряда разорванных посредине потеряв своих сотников, были обречены. В считанные мгновения людской поток горожан захлестнул их порядки. И вскоре, волна нападавших обрушилась на обозников и полупустой лагерь.

Кровавая сеча приобрела черты какой-то немыслимой битвы. Ярость и профессионализм одних столкнулся с абсолютным фанатизмом других. Пленных не было!

Когда в очередной раз вихрь кровавого безумия на секунду отпустил Евлампия, он увидел перед собой самую стоящую цель. И Евлампий принялся настойчиво пробиваться туда, где виднелись флаги предводителя имперского войска.

Эрик фон Бок не был трусом. Он был профессионалом. Умеющим, в нужный момент лично возглавить атаку на врага, но сейчас это было бессмысленно. Чтобы спасти немногих еще живых требовалось сыграть отход. Обезумевшие горожане, вооруженные чем попали, рвали в клочья закаленные роты копейщиков и были близки к тому что бы полностью уничтожить его отряд.

– Какие будут приказания? – Старый товарищ, командир личной полусотни, обеспокоенно смотревший, как складывается бой, был готов атаковать со своими ветеранами и попытаться опрокинуть зарвавшихся горожан.

– Отходим. Этот бой нами проигран. – Затрубили сигнальные рожки и взмыли на пиках флажки-приказания.

Оставив на растерзание ополченцев и обоз, теряя людей, остатки имперского войска откатились назад, оставив поле боя за отцом Евлампием и его людьми.

Мечи, которые держал Змей, внезапно потяжелели. Запал прошел, как и действие «Зет-5».

Впрочем, в очередной раз, дело было сделано. Спаянные верой и кровью эти новоявленные солдаты господа станут очередным крохотным гвоздиком, что сейчас так умело заколачивал Евлампий в гроб чаяний империи покорить Хараг.

Не требовалось доказательств, что в открытом сражении против отборных легионов империи победить сможет разве что гений. Отставной диверсант не был гением и плохо знал тактику средневековых баталий. Он вряд ли смог бы командовать и тем более грамотно управлять огромными массами людей.

Но вот так наносить разящие уколы, появляясь то здесь, то там, превращая окрестности Харага в один сплошной костер религиозной войны, он умел.

Возможно, планы аббата были несколько другими, но Евлампия такая война устраивала как нельзя кстати. Он как искра, зажигал сердца людей, вселял в них веру и ненависть к захватчикам.

Вскоре его слава – святого отца Евлампия стала именем нарицательным. Полководцы империи столкнулись с невиданным доселе явление – войной на полное уничтожение, где даже женщины, немощные старики и дети чем могли, вредили захватчикам.

Раздергивая свои силы в тщетной попытке одним ударом подавить сопротивление, полководцы империи ни как не могли сконцентрироваться на главной своей цели – Хараге. И поэтому ими было принято такое ожидаемое и нужное решение для Евлампия. Взять город в полную осаду. А для этого требовалось уничтожить флот…

11

– Адмирал на мостике! – зычно успел рявкнуть вахтенный, прежде чем Мур Дронг появился, как всегда внезапно, неожиданно и стремительно. Он двигался большими шагами, словно чувствовал, что движется к очень большой цели. Два телохранителя просто не успевали за своим хозяином. И им приходилось изредка переходить на бег! При виде своего босса все пиратские капитаны, вольные наемники и капитаны боевых галер, подчиненные напрямую Дронгу, встали. Следом нехотя поднялись три полных капитана союзных эскадр и целый советник союза вольных городов, присланный сюда для контроля за Дронгом.

– Рому, – С ходу гаркнул новоиспеченный адмирал и тем же зычным голосом спросил. – Ну что там у нас Миурги, нового?

Последний месяц адмирал провел практически все время в море. И вот теперь воспользовавшись днем отдыха, он отоспался всласть.

После первой памятной победы над экспедиционным корпусом, Мур Дронг превратился в карающий меч для имперцев. Он употреблял весь свой талант, чтобы болезненно жалить неповоротливых мореходов империи, не забывая набивать свою мошну. Даже ром который он сейчас пил, особо не таясь, развалившись в кресле, был призом доставшийся после налета на караван имперцев. Рядом на вытяжку стояли багровеющие от ярости командиры эскадр союза вольных городов юга, но отчаянного морехода, бывшего пирата и нынешнего адмирала объединенного флота это волновало мало.

Он лишь изредка бросал взгляд на Миурги который уверенно чертил схему посторенний имперского флота, вчитываясь в поступившие донесения разведки. И ждал.

– Я бы хотел заметить, – первым не выдержал советник. Он был не глуп, этот представитель единого военно-оборонительного союза и успел многое повидать, но триста боевых галер империи против ста двадцати союза вольных городов, это казалось ему самоубийством.

– Не надо слов, – Дронг с силой опустил свой пустой бокал на стол и рывком вскочил. – Там, господа капитаны и господин советник, в осажденном Хараге, находиться человек, которому я поклялся через два дня привести сорок транспортных галер в порт и поставить их под погрузку и эвакуацию. Я это сделаю. И тот, кто осмелиться мне помешать просто умрет, как те самые имперские недоумки, рискнувшие притащить сюда весь свой флот. Не будьте глупцами, триста галер против ста двадцати. Боевая галера империи это – двадцать матросов, сто рабов-гребцов и восемьдесят солдат. Боевая галера союза – двести воинов и ни одного матроса, ни раба. Жадность и желание взять Хараг сыграли дурную шутку с прославленными полководцами империи. Они сухопутны до мозга костей. Наша разведка утверждает, здесь весь флот империи. А как вы знаете, мне рискнули поручить только авангард наших сил и не более. Трусливые чинуши из адмиралтейства держат почти еще сотню боевых галер и галеасов у себя под боком. И это не считая боевых галер кланов, богатеев и прочих способных себе позволить содержать боевые корабли с экипажами.

Запомните. Мы абсолютная и единственная сила здесь на море и завтра в сражении этот факт станет реальностью. Согласно единого плана, уже завтра на рассвете все крупные порты империи будут атакованы галерами с пиратскими флагами. Будут гореть верфи и причалы, гибнуть рыбаки и разграбляться замки аристократов. Имперская знать взвоет, а империя десятилетие лет будет восстанавливать утраченное на море.

– Вы можете это обещать? – Советник был на грани, чтобы не вспыхнуть, и не наговорить колкостей. Лишь многочисленная охрана Мур Дронга останавливала советника, что бы здесь и сейчас запретить даже думать о генеральном сражении.

– Генеральное сражение состоится завтра. А послезавтра остатки имперского флота бросятся назад спасть то, что еще можно спасти!

– Это утопия! Мы считаем… – Начал было один из капитанов союзной эскадры, но уловив на себе бешенный взгляд Дронга предпочел замолчать.

– Флот империи, преградивший нам путь, состоит из трех разномастных групп и соединений. А именно: столичная эскадра. Это 50 вымпелов лучших морских судов, что имеет империя. Еще я выделяю группу пограничных галер. Их около семидесяти. Это серьезные противники. Но у пограничников есть один недостаток. Они не моряки. Это именно пограничники. Умеющие догнать контрабандиста и выпотрошить его. Биться в строю они не смогут. Думаю, все здесь понимают, что управлять флотом, эскадрой или даже группой кораблей – значит указывать им направление и конечную точку движения, я уже не говорю об оперативной управляемости. У пограничников таких навыков нет.

Все оставшиеся суда – это ветхие, старые, ни к чему не пригодные посудины, кроме плавания вдоль берега. Эту часть противостоящего нам флота собирали отовсюду, откуда могли, оголив все морские порты и крепости. Экипажи не слажены, выучка минимальна. Там вместо знаменитых легионеров империи портовые стражники и рыбаки, мобилизованные на галеры. И этот сброд, именуемый почему-то военный флот империи, вызывает у вас трепет?

Из всего сказанного следует однозначный и непреложный вывод: флотоводец империи сможет подать один-единственный сигнал: – начинаем! И далее уповать только на храбрость и искусство своих бойцов, и на милость Единого. Не более того…

– Каков ваш план сражения? – Советник был сторонником переговоров и прежде чем идти на конфликт хотел выслушать предложения Дронга.

– Численное превосходство имперцев необходимо обернуть в нашу пользу. Мы выберем местом сражения узкую часть Харагского пролива. Там вряд ли поместятся все корабли империи. Соответственно они понадеются на свое численное превосходство и попробуют развернуть как можно больше сил. Анализ предыдущих схваток дает основания считать, что там, в проливе расстояние между галерами у имперцев будет не более трех – пяти метров. Что значительно затруднит их возможность маневрировать.

Кроме того я сомневаюсь, что они догадаются выделить силы для охраны своих флангов. Мы атакуем первыми. Решительный удар – сначала левый фланг, затем остальные. Действуем по схеме максимальная скорость, маневр, таран.

– При всем моем уважении к вашему полководческому искусству, но мы не будем рисковать, и принимать бой. – Советник произнес свою краткую речь, надеясь на поддержку капитанов союзных эскадр, составлявших треть объединенного флота. Но они вели себя пассивно, предпочитая отмалчиваться.