Текст книги "Эльфийская погибель (СИ)"
Автор книги: Александра Рау
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)
Отскакивающие от загадочных знаков искры постепенно наполняли поверхность пруда красками, будто та была полотном, давно ждущим кисти художника. Вырисовывались очертания стен и полов, окон, подсвечников, и так до тех пор, пока не исчезли все сомнения, что некоторые из нас были близко знакомы с представленным местом.
С поверхности воды на нас смотрело изображение тронного зала; живое, движущееся, дышащее. Лэндон нетерпеливо перебирал что-то в кармане своей накидки, а Хант кругами ходил вокруг трона, и сидящую на нем Минерву это заметно раздражало.
– Мина, – обратился к ней островной принц. – Может не стоит проводить эти переговоры? Что, если…
– Если ты еще раз посмеешь так меня назвать, – прошипела она, – одной шкурой на стенах станет больше.
Горные эльфы одновременно поежились; отдыхающий неподалеку волк жалобно заскулил, зарывая нос глубже в оленью шерсть.
Советник незамедлительно среагировал, поняв, что угроза касалась и его, и принялся усердно отряхивать накидку. Взглянув на устало скучающее лицо принцессы, оба её последователя заняли места чуть позади трона, тем самым высказывая согласие с её превосходством над ними. Минерва махнула рукой – вероятно, страже, – и послышался уже привычный звук тяжелого хода дверей.
В тронный зал вошли две статных фигуры, обе – в нейтральных белых одеяниях, четко указывающих на намерения прибывших; если бы не цвет волос и глаз, их вполне можно было бы принять за брата и сестру. Впрочем, в каком-то роде они таковыми и являлись.
– Мы приветствуем тебя, правительница Греи, – произнесла русоволосая Дэссиель, почтив принцессу небольшим поклоном. Строгий Эйен едва не заскрипел, вынужденно повторяя за ней. – И благодарим за возможность обсуждения мира.
– Мир – не совсем то, чего я хочу.
Минерва вскинула подбородок и положила ладони на подлокотники, полностью открывая позу. Она наверняка знала, что к ней отправят опытных тиаров, и все же всем видом давала понять, что не боится их; её уверенность казалась непоколебимой.
– Что ж, – раздался голос Эйена; такой же тяжелый, как у его правителя. – В таком случае, извольте озвучить ваши желания.
– Сначала вы, – подмигнула принцесса.
Рингелан ударил посохом об землю так, что тронный зал едва не расплылся от идущих по глади волн, и разразился яростным криком.
– Она играет с нами!
– Она – ребенок, – пожала плечами Маэрэльд. – Им это свойственно.
– Человеческим детям положены игрушечные лошади и солдаты, – рыкнул аирати. – А не армии настоящих.
Присутствующие в тронном зале не произнесли ни слова, будто бы пережидая перепалку на берегах Сэльфела, и заговорили, лишь когда в Арруме воцарилась тишина.
– Мы считаем разумным оставить всё, как есть, – отчеканил член совета аирати. – Люди не ступят на земли Армазеля, и война обойдет их стороной.
– Аррум продолжит прежнее сотрудничество с Греей, – продолжила Дэссиель. – И будет поставлять дерево в обговоренных ранее объемах взамен на миролюбивое соседство.
Минерва устремила взгляд ввысь и замычала, наигранно имитируя глубокие размышления.
– Почти, – подытожила она. – Объемы придется увеличить, и вырубкой будут заниматься люди, а не эльфы.
– Искл…
Принцесса резко кивнула в сторону эльфийки, и та поперхнулась собственными словами, зайдясь приступом мучительного кашля.
– Ваши камни я могу купить честно. – обратилась она к Эйену. – Но мне нужна вещь, не представленная в лавках торговцев. Вы отдадите мне “эльфийскую погибель” – и я боле не трону ни одного белого волка.
– Этому не бывать.
Рингелан шепотом повторил слова своего подопечного.
Минерва поднялась с трона и спустилась к важным гостям. Длинный шлейф её белого платья тянулся, делая принцессу похожей на невиданную змею, хоть, в силу её нелюбви к рептилиям, ей бы и не польстило подобное сравнение. Принцесса медленно обходила эльфов, пристально вглядываясь в их лица; вероятно, пытаясь определить силу их магии и возможность противиться чужой.
– Вы – дикари, – прошипела Минерва. – Живете в лесах и горах, как животные, и считаете, что смеете указывать королеве?
– Наши правители мудры и справедливы.
– Они – глупцы, раз думали, что я соглашусь на их условия.
– Был заключен договор, – отрезала Дэссиель. – И ваши предки старались придерживаться его условий.
– А я не собираюсь сдерживать обещание, которого не давала.
Стремительно вернувшись к трону, Минерва скомандовала невидимым слугам, и дверь вновь распахнулась; на этот раз – дверь переговорной, из-за которой появился Рагна, сверкающий ярко-желтыми глазами.
– Кнорд… – выругался Индис.
Следом за магистром, едва волоча за собой ноги, к принцессе приближалась Лианна. Истерзанная пытками старушка хрипела, и боль от каждого шага ярко отражалась в понурой походке. Я мысленно поблагодарил Богиню за то, что Бэт никоим образом не связана с деятельностью совета, и за то, что хотя бы в тот день её безрассудное любопытство не повело её туда, где ей не место.
Лианна шла сама; колдун не держал ее за руку, чтобы вести за собой, и не подгонял сзади, но в его лике не мелькало и тени сомнения, что друид будет идти по его следам. Ведомая его магией, несчастная женщина не могла и помыслить о сопротивлении. Впрочем, у неё вряд ли нашлись бы на это силы.
– Да, ни один мой предок не избежал эльфийского влияния, – протянула Минерва, хищно ухмыляясь. – Эвеард особенно вас любил.
Ариадна фыркнула, услышав, что Минерва назвала отца по имени, будто бы желая откреститься от связывающего их родства.
– Но мне не нужны покровители.
Рагна наконец прошел мимо принцессы, бросив друида к её ногам. Минерва непринужденно опустила руку на бедро, зарывая ее в складках платья.
– Что вы задумали? – вздохнула Дэссиель.
– Расправу.
В руках принцессы возник кинжал – разрез на юбке помог ей добраться до скрытых ножен, – и она тут же прижала его к горлу измученной Лианны. Я не мог рассмотреть её лицо из-за плотного слоя запекшейся крови и грязи, но почему-то мне показалось, что на нем мелькнула улыбка.
Между пальцами Дэссиель запрыгали искры, но магистр взмахнул рукой, и эльфийские советники тут же взмыли в воздух, застыв над землей в невидимой клетке; безвоздушной, судя по их тщетным попыткам вздохнуть. Хант и Лэндон вышли из-за трона, в тени которого ждали своего часа. Удавки в их руках стремительно приближались к шеям эльфов. Дождавшись, когда подчиненные принцессы заключат – уже пленных – эльфийских советников в крепкие объятия веревок, Рагна отпустил последних. Они твердо встали на ноги, словно не замечая, что находятся в смертельной опасности; особенный вызов виделся в лице Эйена, неприлично долго смотревшего принцессе в глаза. Сбить спесь помогло затягивание узла.
Ликование на лице Лэндона было всепоглощающим и жадным. Таким, будто бы всю жизнь он страстно мечтал лишь об этом – лишить жизни обладателя высшей крови и торжественно искупаться в её реках.
В памяти мелькнуло пророчество, о котором советник рассказывал Кидо, и возникший в голове образ стал чересчур ярким.
– Я не позволю остроухим указывать мне, что делать, – почти безразлично бросила Минерва, и Лианна прикрыла глаза в ожидании своей участи.
Дэссиель набрала столько воздуха в легкие, сколько смогла.
– Неужели вы верите, что ваше королевство сможет выстоять?
– Вера – это лекарство для отчаявшихся душ, – пожала плечами принцесса, наклоняясь вперед. – А отчаяние не к лицу королеве.
Клинок в руках принцессы заскользил, окропив пол обильными брызгами крови. Тело друида рухнуло, и Минерва пренебрежительно бросила запачканный кинжал на бездыханное тело.
Члены совета не успели бы среагировать, даже если бы захотели; удавки плотно обхватили их шеи в тот же миг, когда дрогнула рука принцессы. Эльфы пытались вырваться так, словно находились в объятиях любимых – вполсилы, нехотя, играючи; полагаю, дело было в магистре, не спускавшего с них змеиных глаз.
– Valie… – смог выдавить Эйен. – Valie ilqua hanya.
Минерва усмехнулась.
– Так пусть смотрит и упивается кровью своих детей.
По лесу прокатился оглушительный крик такой силы, что тронный зал исчез с поверхности воды, сметенный разъяренной волной. Члены совета один за другим падали на колени, оплакивая бесчестно погибших брата и сестру, и лишь правители и люди твердо стояли на ногах. Над Рингеланом нависла тень скорби, столь темная и тяжелая, что плечи аирати поникли, а веки опустились, не позволяя глазам выдать происходящее в душе.
Вопреки ожиданиям, всё существо Маэрэльд пылало от гнева.
– И нет покоя голове в венце.
Глава 29
В свете последних событий наше присутствие сочли важным, и потому необходимость вновь прятаться в отдаленной части леса отпала. Поселиться в доме детства, расположенном неподалеку от Сэльфела, показалось мне лучшим решением, но, к сожалению, эта иллюзия рассеялась спустя считанные мгновения.
Поделки и рисунки, над которыми сестренки корпели часами, лежали на полу, сметенные ураганом срочных сборов, и то и дело рассыпались под ногами новоприбывших жильцов. Смотреть на них оказалось почти физически тяжело, и лисица освободила меня от тоскливого зрелища, вдобавок выгнав и Кидо. Самозабвенно стирая следы пребывания детей в доме, она, казалось, была рада мгновениям наедине с собой; с каждым днем она становилась все молчаливее, угнетаемая грузом происхождения. Каждый упавший на землю лист, каждая скатившаяся по щеке эльфа слеза – все напоминало о том, что ее кровь и плоть причастна к предстоящей гибели всего живого. Я отчаянно желал убедить её в обратном, но будто бы растерял все красноречие, оставив его за стенами близлежащего королевства.
– Будь твои волосы чуть светлее, я бы даже принял тебя за эльфа.
Кидо расхохотался над моей бесполезной лестью. Мы гуляли неподалеку, рассуждая о вещах, не имевших права занимать наши мысли, но столь необходимые, чтобы почувствовать себя живыми. Волосы капитана, вслед за густой черной щетиной, действительно заметно отрасли, позабыв о должности и аудиенциях, и отныне мягкими волнами чуть спадали с плеч.
– Стараюсь не выбиваться из толпы, – пожал плечами он.
Та ночь была бессонной; после увиденного заснуть сумело бы лишь чудовище. Первые лучи солнца осветили родные мне места с особой нежностью, будто бы сожалея о случившемся, и словно по-особенному пытались согреть раненные горем сердца. Ариадна встретила их на крошечной поляне, бережно спрятанной за рядом пушистых кустов с россыпью красных ягод, где лежала, устремив лицо к небу.
– Эзара, – протянула она, не открывая глаз.
– Узнаёшь меня по шагам?
– Кидо топает, будто конное войско, к тому же обязательно зацепился бы за острые ветки, а никто другой не решился бы присоединиться к сестре отцеубийцы, – горько прошептала она. – Только не без оружия.
– В нашу первую встречу ты достала его первым, – усмехнулся я, и ее губы чуть дрогнули в ответ.
Упав на землю рядом с ней, я стянул с себя рубашку, и лисица тут же перевернулась на живот. Сдвинутые в недоумении брови задавали безмолвный вопрос; я вдруг понял, что неподобающе веду себя рядом с принцессой, и снова ощутил холодный ветер, гуляющий в разверзнувшейся между нами бездне.
– Я не боюсь клинка в твоей руке, – объяснился я.
Ариадна позволила себе лишь нервный смешок, но по телу тут же разлилось тепло. Смоляные волосы настойчиво скрывали ее лицо, но я был не менее настойчив в желании не упустить ни единого мига наедине.
– Кстати о конях, – вдруг подняла взгляд принцесса. – Мы так бесцеремонно бросили Пепла и Ирвина. Даже не попрощались.
– Ирвина? – переспросил я, улыбаясь. – У твоего коня эльфийское имя?
– Я не так уж далека от вас, как кажусь, – пожала плечами она.
Бойкий нрав обоих был мне близок, и все же грусть по их доле не омрачала мой разум; столь выдающихся животных ждала хорошая судьба, даже если их предыдущие владельцы оставили дыру в стене замка и исчезли в едком магическом облаке. Даже если один из них – подозреваемый в государственной измене, сбежавший из темницы, а вторая – замужняя принцесса, последовавшая за ним.
– Териат, – робко произнесла она, и от моего сердца откололся едва заметный кусочек. Она давно не звала меня полным именем. – Я хочу помолиться.
Я тихонько выдохнул все, что трепетало в легких мгновение назад.
– Мне уйти?
– Нет-нет-нет, – лисица схватилась за меня, будто я был последней надеждой на спасение ее души. – Зачем?
– Разве люди не предпочитают молиться в одиночестве?
– Но ведь я не знаю, где храм, и…
Ее растерянность была настолько очаровательной, что я не смог сдержать улыбки. Принцесса уязвленно замолчала, вероятно, приняв мои мягкие чувства за снисходительность, а затем сменила тон на слегка рассерженный.
– Ты отведешь или мне искать самой?
– Ты уже на месте, – прошептал я, окидывая поляну взглядом. За одним из кустов мелькнул заяц, неудовлетворенный качеством свисающих с ветвей ягод. – Эльфы не строят храмов, melitae.
Рожденной и выросшей среди людей принцессе с трудом давалась мысль об отсутствии специально отведенного для молитв здания и поющего в нем хора священнослужителей. Люди построили их, чтобы загнать Богиню в стены, из-за которых ей якобы неведомы их деяния; желали безнаказанности за гнусности, что совершали на каждом шагу. Но Богиня все видит.
Valie ilqua hanya.
По спине пробежали мурашки.
– И как же вы молитесь?
В глазах лисицы горел живой интерес; я с горечью подумал, что слишком редко заставлял ее глаза светиться так ярко.
– Как подскажет душа, – задумался я. – Можешь начать прямо сейчас. Вслух или молча, лежа или стоя. Можешь спеть или станцевать. Уверен, Богине понравится, как ты танцуешь.
Ариадна кивнула, вновь переворачиваясь на спину, и устремила взгляд в небо. Пышные кучерявые облака лениво ползли, не поспевая за подгоняющим их ветром, а разноцветные листья, покидая родные ветки, изящно танцевали в его порывах. Я склонился над лисицей, мучительно желая прочитать мысли, бегающие под ее тонкой кожей. Узнать, что происходило в ее груди.
Крошечные прозрачные волоски на ее лице колыхались от моего дыхания. Ветер и солнце пропитали ее кожу.
С каждой секундой я ощущал, как мое чувство крепнет, становясь непоколебимой, недвижимой скалой, и мог лишь корить прежнего Териата, не сумевшего сдержать данного себе же обещания.
Ариадна заерзала, будто одеяло из травы вдруг стало жестким и колючим.
– Я никогда от него не избавлюсь, ведь так?
Пальцами правой руки она обхватила свое левое запястье так крепко, словно хотела сломать. Переливающийся на солнце браслет сверкнул, заставив на мгновение зажмуриться.
Вечерний воздух наполнился гулом голосов и запахом уставших после долгой дороги тел. Маэрэльд направляла просьбы о помощи ко всем известным ей эльфийским племенам, хоть аирати и требовал изменить просьбу на приказ, и некоторые из них откликнулись.
Мелкие племена, многие из которых были кочевыми, прибыли раньше всех; по большей части потому, что в определенный момент располагались неподалеку. Таких сообществ на континенте были десятки, но все они были чудовищно малы для того, чтобы иметь хоть какой-то вес в предстоящей битве. Большую часть кочевников составляли друиды, предпочитающие совмещать жизнь в лесах и городах, или их чистокровные потомки, попросту привыкшие к часто сменяющимся пейзажам.
Я считал жестоким тот факт, что друид не мог связать жизнь с человеком; Богиня так боялась исчезновения эльфийской крови, что забывала о главной силе, движущей ее миром – беззаветной любви. Впрочем, это правило давно перестало вызывать споры в умах живущих, и я не знал, как давно в последний раз кто-то пробовал его опровергнуть. Никто не смел спорить с богами.
Следующими в Аррум прибыли жители драрентского леса, который местные прозвали Рейнларом, и я не на шутку встревожился. Где-то в глубине души, хоть и понимая необходимость их помощи, я надеялся, что они не станут вступать в войну. Да, дочь драрентского короля – королева Греи, а это значило, что после победы над нами войско Минервы прошлось бы и по Рейнлару, сметая все на своем пути. И все же я лелеял мысль, что отправил мать и сестер туда, где их смогут защитить.
Эльфов из леса, что находился в окрестностях Эдронема и чье название я даже не решался произносить – северный говор пугал меня отсутствием гласных, – привел к нам лично Рингелан. Кидо живо интересовался, как тому удалось провести столь большой отряд через горы и тракт, не будучи замеченным со стен Греи, но аирати презрительно игнорировал все вопросы представителя ненавистного ему вида.
– А где… – замялся капитан Фалхолт, наклоняясь к моему уху. – Где его собственное войско?
Эльфийский король бросил на него полный желчи взгляд, но ответил спокойно, заметив ожидающий ответа лик Маэрэльд.
– В лесу едва хватает места тем, кто уже прибыл, – отчитался он холодно. – Мы подготовимся к битве в горах.
– Сколько вас? – бесцеремонно вмешался Индис.
Рычать на сына азаани горный волк не решился.
– Более, чем достаточно, – сдержанно ответил он. – К тому же, я веду переговоры с еще одним возможным союзником, встреча с которым тоже состоится в горах.
Индис открыл рот, но Маэрэльд легким движением руки приказала ему замолчать, с благодарностью отпуская короля. Рингелан был куда более внушительной фигурой, чем она, однако именно он регулярно отчитывался королеве в своих действиях. Неведомым образом она взяла над ним верх, сделав того покорным мужем, приказы которого всегда на деле исходили шепотом из-за его спины.
Места в, казалось бы, просторном лесу стало катастрофически мало. Повсюду раскинулись импровизированные жилища, некоторые из которых ютились между ветвями деревьев, а все хоть немного свободные площадки стали местом для изнурительной боевой подготовки. Дальний бой, вопреки моим ожиданиям, предпочитали не все эльфы; северяне орудовали самыми разными вариациями тяжелых топоров, от которых при замахе исходил свист, способный сбить с ног. Не были любителями лука и стрел и жители Рейнлара, отдававшие предпочтение легким мечам и коротким кинжалам.
Дети Аррума не желали показаться трусами, стрелявшими из-за спин собратьев, и трепетно осваивали непривычный для себя вид оружия. Усилия многовековых эльфов были похвальной инициативой, особенно учитывая старания, что они так самозабвенно прилагали. То, с каким – беззлобным и как будто бы отеческим – снисхождением на их неловкие атаки смотрел капитан королевской гвардии, лучше опустить.
Лисица любезно согласилась быть моим партнером, но никогда не отказывала тренирующимся неподалеку эльфам, нуждающимся в ее помощи; к тому же, я имел свойство уставать от бесконечных проигрышей. Меня совершенно не унижала моя неспособность победить принцессу, бьющуюся, к тому же, в неполную силу; я был очарован силой и статью, свидетелем которой ежедневно становился. И никогда ей не поддавался.
Впервые я не был вынужден скрывать свою магию; напротив, слава о моей силе шла далеко впереди, что привлекало бойцов, путешествующих мелкими группами. Молнии стали чем-то вроде развлечения для новоприбывших союзников, и поначалу я разделял увлеченность этой забавой. Я закалял сталь их клинков, прижигал раны от неудачных – или удачных? – атак на тренировках и поджигал ветки в костре, если ответственный за него решился меня о том попросить. Однако спустя некотрое время просьбы резко прекратились. В мою сторону стали смотреть лишь с опаской, незамедлительно отводя взгляд, доведись ему встретиться с моим. После произошедшего в замке прежний контроль сил был утрачен, и я все больше понимал настороженность, сквозившую в голосе Финдира, когда он смотрел в светящиеся звезды моих глаз.
Лучшего учителя с моей ненавязчивой подачи сумел заполучить Индис. Возможно, этот поступок был эгоистичным – по какой-то причине я отчаянно хотел увидеть их вместе, – но он определенно вылился в удачный, плодотворный союз. Союз двух наследников, что не займут – и не возжелают того – трон родителя.
Эльф быстро учился той части, где нужно было уворачиваться, но его человеческий наставник, не теряя упорства, убеждал его в важности хорошей атаки.
– Уходя от удара, устанешь сам, хоть и вымотаешь противника, – подметил Индис, сверкая смеющимися глазами. – Но, удачно ударив однажды, избавишься от нужды убегать.
– Разумно!
Капитан остановился на мгновение, легким кивком и поджатыми губами выражая удовлетворенность учеником.
– Я бы сказал “спасибо”, – замедлился вслед за ним Индис. – Но ты произнес это так, словно случилось чудо.
Став случайным зрителем этой сцены, я расхохотался. Их взаимодействие казалось таким естественным, что мне вдруг стало ясно, почему я так его желал: в сущности, они были одинаковы. В огромном множестве людей и эльфов я смог отыскать двоих похожих настолько, что в моем сердце они смогли занять одно и то же место.
– На сегодня достаточно, – бросил капитан, пряча клинок в ножны.
– Но ведь сумерки едва опустились! – взмолился Индис. – Ты обещал заниматься до темноты.
Капитан ухмыльнулся, и ямочка возникла на его левой щеке, окрашивая момент новыми оттенками. Он повернулся спиной к ученику и уже сделал несколько шагов в мою сторону; следующие слова были адресованы нам обоим.
– Я обещал дать совету подробную характеристику королевской армии.
Индис слегка помрачнел и молча кивнул, отпуская Кидо, хоть и знал, что тот не заметит его жеста. Последний, проходя мимо и, вероятно, помня о возможностях эльфийского слуха, похлопал меня по плечу, заглушив свои слова лязгом доспехов и, тем самым, защитив их от чужих ушей.
– Возможно, я ошибался по поводу рыжих.
Я не знал, скрылось ли это от слуха Индиса, но лицо того вновь засияло уже через мгновение.
Сплочение некогда расколовшегося народа вокруг столь безрадостной цели огорчало сына азаани. Он отказывался говорить со мной о временах, что я провел в Грее под чужой личиной, отмахиваясь и называя его худшим, что ему приходилось переживать. Я забросил идею разузнать подробности душевных терзаний друга, не желая бороздить свежие раны, но тем вечером в нем что-то переменилось.
Я предложил Индису потренировать его вместо капитана, аргументировав это наличием целого отряда мальчишек, бывшего под моим командованием, но тот сразу же отказался; хоть он и выглядел заинтересованным в обучении, желание посвятить вечер репетиции страшной битвы было, в самом деле, не в его обычаях. Вместо этого мы отправились к Сэльфелу, где после происшествия в тронном зале Греи едва ли можно было встретить хоть одну живую душу.
– Я не хотел говорить, потому что знал, что ты будешь винить себя.
Слова прорезали тишину, всколыхнув спокойную водную гладь. Я застыл, слегка задрав голову, чтобы посмотреть в глаза друга; он спешно отвел их, пряча взволнованный взгляд.
– О чем ты?
– Обо всем этом, – кивнул он вглубь леса. – О войне и о том, как мы к ней пришли.
– Неудачным стечением обстоятельств, – хмыкнул я.
Индис пожал плечами, и на его губах на мгновение мелькнула разочарованная улыбка.
– Азаани начала приготовления в тот же день, как ты надел расшитый золотом камзол и отправился за городские стены.
– Что ж, это неудивительно. Стычки в Эдронеме и захват Амаунета дали понять, что Арруму необходимо усилить оборону.
– Никакой обороны, – протянул эльф. – Только нападение.
Я непонимающе нахмурился. Маэрэльд никогда не стремилась нападать первой, ведь в этом не было никакой выгоды: расширять земли эльфам было незачем, тем более теряя такого ценного союзника, как королевская семья.
– Мать зовет себя посланницей Богини, но внутри нее клубится тьма, цепко схватившаяся за некогда светлое сердце, – прошептал Индис. – В умах старейшин плетутся еще более изощренные интриги, чем при дворе.
– Хочешь сказать, что задуманный Минервой переворот вложен в ее разум извне?
– Я не могу этого знать, – покачал головой он. – И надеюсь, что ответ на твой вопрос отрицательный. Но, уверяю, Азаани никогда не делится пророчествами до конца.
– Ни с кем, кроме тебя? – предположил я.
Индис устало потер глаза, как будто отгоняя скопившуюся в них тоску. Тяжелый груз страшных знаний вполне мог оказаться причиной потускневшей искры, прежде так страстно горевшей в каждой клеточке его тела.
– Она видела войну. Во всех красках, ощущая брызги крови на лице и руках. Видела смерти большинства из нас, – медленно говорил он, с трудом выдавливая слова из горла. – И свою – особенно ярко.
Я гулко сглотнул, понимая, к какой мысли он хотел меня подтолкнуть. Пророчества азаани всегда относились к ближайшему будущему, а значит, все события, что так или иначе вели к нему, уже произошли.
Войны было не избежать.
Кровавое море, без конца наполняющее кубок бойца, но не утоляющее сводящую с ума жажду.
Меня отправили в замок лишь затем, чтобы пламя в моей груди вышло из-под контроля, разгорелось, оставляя за собой след из страшных разрушений. Дать магии толчок, стимул, цель, которой не достичь в искусственных условиях: настоящий, всепоглощающий страх навеки лишиться свободы, что дарована мне кровью, и жизни, что я эгоистично мечтал провести в объятиях обещанной другому женщины.
Я громко выругался, ударив кулаком по стволу ближайшего дерева; испуганная внезапным звуком птица шумно покинула ветку, где едва успела обосноваться. Задержись она хоть на мгновение – запах горелой плоти ударил бы в нос.
– Я и без того прошу у этих людей слишком многое, – едва смог выговорить я. – Выходит, я обманом перетянул их на нашу сторону.
– Обманом?
– Отныне Минерва не может считаться единственной виновницей предстоящей битвы, – взглянул я на друга, и тот, набравшись смелости, не скрыл ответного взгляда. – Я считал, что мы защищаем принадлежащие нам земли Аррума, отстаиваем мифическое право Рингелана на nuru elda и то, что она символизирует. Но ради чего мы сражаемся в самом деле?
– Ради исполнения воли Богини.
Я горько улыбнулся и взглянул в темно-синее небесное полотно, хаотично украшенное крошечными светлячками; именно оттуда, по моим незрелым представлениям, Богиня должна была следить за каждым нашим шагом.
– Разумеется, мать Природа – превыше всего, – буркнул я. – И мы должны угождать ее кровожадным желаниям.
Индис едва сдерживался, чтобы не вспылить, и сжал кулаки так сильно, что те мгновенно побелели.
– Если боишься, что Ариадна сожалеет о своем выборе, скажи ей об этом, – вдруг предложил он. – И своими глазами увидишь, как быстро она в тебе разочаруется.
Я невидящим взором уставился на друга.
– Ты ходишь вокруг нее, словно побитый пес, виновато смотря в след, стоит ей повернуться к тебе спиной, – едва ли не с презрением бросил Индис. – Удивительно, что ты чуть не на сотню лет старше ее, и все равно ведешь себя, как дитя.
Я невольно поежился. Мне вдруг показалось, что он разорвал мою кожу, раздвинул ребра, ломая клетку, в которой я изо всех сил скрывал – в том числе, от себя, – дурные мысли, и выпустил их наружу, заполняя воздух чем-то зловонным и грязным. Сомнения отравляют сознание – так мне говорил отец. И я знал, что насквозь пропитан этой отравой.
– Ты никогда не мог набраться смелости, чтобы заглянуть внутрь. И ты всегда был таким, – продолжал эльф, расхаживая из стороны в сторону и размахивая руками. – Поверхностным и невнимательным. Отрицал любую ответственность. Так не хотел быть похожим на отца, так боялся повторить его судьбу… и посмотри, где ты сейчас.
– По-твоему я хотел этого? – прошипел я, не в силах совладать с чувствами. Вывести меня из себя оказалось чудовищно просто; правда всегда ранит сильнее лжи. Индис ничуть не испугался, и злорадное подобие улыбки изуродовало веснушчатое лицо. – Мечтал ввязаться в битву, в которой заведомо не смогу одержать победу? Хотел обратить ее жизнь в прах?
– Заткнись и послушай.
Голос его был низким и властным; к чему бы его не готовила азаани, интонациями правителя он овладел в совершенстве. Я едва сдержался, чтобы не завыть во весь голос, намеренно поступая наперекор приказу. Между пальцами, покалывая кожу, сверкали бледно-голубые змейки.
– Она бы никогда не пошла за тобой, если бы знала, какой ты придурок…
Что-то будто толкнуло меня в спину, и мгновение спустя пальцы моей правой руки сомкнулись на горле Индиса.
– Придурок, – хрипел эльф, часто и быстро дыша. – Потому что твоя упертость не дает тебе ясно мыслить. Повторить судьбу отца – малая плата за то, чтобы утолить ее жажду приключений и странствий, ничтожная, чтобы не оставить ее сердце разбитым на тысячи осколков. Она не была бы так терпелива, глядя на твои нелепые потуги сражаться на мечах, если бы это самое сердце давно не было в твоих руках. Ты не в силах остановить войнуи никогда не был, так вспомни, ради чего сражаешься. Не каждому из нас дозволено познать это чувство, но ты продолжаешь глупо отвергать в себе право его испытывать…
Его слова становились все тише и тише, пока наконец совсем не затерялись в ночной тишине. Кожа Индиса нагрелась под моими пальцами. Оглянувшись, я понял, что берег Сэльфела залит холодным белым светом; было нетрудно догадаться, что стало его источником.
Сердце гулко забилось где-то в области живота, прижимая меня к земле. Растеряв взявшийся из ниоткуда запал, я разжал пальцы и сделал несколько шагов назад. Тело с трудом подчинялось, реагируя лишь на малую часть указаний, что давало ему сознание.
Индис зашелся оглушающим кашлем, стараясь не прикасаться к шее, на которой я оставил несколько кровоточащих ожогов. Однако на его лице не было боли и злости; он сиял сильнее, чем когда-либо прежде. Всепоглощающее ликование.
– Неужели достучался? – удивленно воскликнул он. – Поразительно!
Я попытался произнести что-то в ответ, но то ли не находил слов, то ли сил, чтобы обличить их в звук.
– Не знаю, умру ли я среди мечей и стрел, но, уверен, несказанные слова преследовали бы меня вечно.
– Я мог убить тебя, – обезоруженно прошептал я. – Ты совсем выжил из ума?
– Не мог, – твердо возразил он.
– Поразительно, – передразнил я. – На твоем месте я бы сожалел, что в свои годы не обзавелся нормальными друзьями.
– Каждый должен быть на своем месте.
Опустив голову, я попытался отдышаться. Страх настиг меня с опозданием.
– Никогда не перестану удивляться тому, как ты находишь луч света в самой непроглядной тьме.
Эльф подошел вплотную и обхватил мои плечи своей худой, но жилистой рукой. Облако огненных кудрей взволнованно танцевало вокруг его лица, и Индис заговорщицки мне подмигнул.
– У меня тоже своего рода талант, не забыл?
