Текст книги "Эльфийская погибель (СИ)"
Автор книги: Александра Рау
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)
– Я хотела наказать горного короля. Тысячелетиями я делала все, чтобы эльфы размножались и процветали, и вдруг появляется он, надменный и непоколебимый, утверждающий, будто я послала ему знак. – Богиня бросила последние слова с таким презрением, что я невольно поежился, будто подавляя желание увернуться от летящего в меня ножа. – Его самонадеянность могла лишить мира горных эльфов, ведь полукровки, желая оставить след после своей короткой жизни, куда более охотно заводят потомство.
– Звучит так, словно фермер говорит о скотном дворе.
– Я живу ради того, что создаю, – без энтузиазма оправдалась Богиня. – Разве садовники не избавляются от сорняков, а скотоводы – от больных животных?
Я не мог возразить, ибо слова ее звучали логично, и все же они возмущали меня до глубины души. Кусочки мозаики постепенно складывались в полную картину. Все, дотянувшись до власти, играют с теми, кто слабее; вот только детям достаются деревянные фигурки, а богам – судьбы целых народов.
– Выходит, Минерва – ваше орудие, чтобы наказать аирати. Но причем здесь я?
– Ты должен был ей помочь. Я ожидала, что она очарует тебя, и вы будете вместе вершить справедливость, но ты помог иначе – вонзил еще один кинжал в ее эгоистичное сердечко.
– Справедливость, – протянул я по слогам, пытаясь распробовать в безразлично брошенном слове хоть толику иронию. – Так вы называете то, что она хотела сотворить со всей эльфийском расой?
Богиня чуть рассмеялась, словно благородная дама, услышавшая неприличную шутку.
– Открой глаза, Аарон.
Из голоса исчезла прежняя враждебность, и я, поняв, что иначе никогда не наберусь смелости, резко одернул руки и поднял веки. Заплаканная, измученная лисица все так же стояла в шаге от меня, захлебываясь собственной кровью. Я разучился дышать. Ноги не удержали, и я рухнул на колени, ясно ощущая, как разваливаюсь на куски; рассыпаюсь в мелкую пыль, неотличимую от пыли дорог.
Тяжелая теплая рука погладила меня по волосам.
– Твое время пришло, – негромко произнес отец. Звук его голоса стал новым ударом по ребрам, выбивающим из легких воздух. – Я никогда не гордился тобой так сильно, как сейчас.
– Будь он настоящим, он бы никогда так не сказал, – прохрипел я, обращаясь к Богине. – Я уничтожил оба народа, чья кровь текла в его венах.
– Нет, Рири. Ты их спасешь.
Я решился взглянуть на отца. Морщинки в уголках его глаз и легкий прищур выдавали хитрую ухмылку, избавляя от необходимости смотреть на губы. Его лик был чуть прозрачным; солнечные лучи как будто проходили насквозь, усиливая отцовское тепло. Он вытянул руку, и на секунду ладонь его застыла у моего лица – так, чтобы я мог почувствовать ее присутствие, но избежать касания.
– Слишком поздно, – горько прошептал я.
Ариадна обошла меня, встав плечом к плечу с полукровкой, что в детстве был ей другом, и потянулась к своей шее. Кулон с бледно-желтым камнем беспокойно колыхался в ее руках, не желая покидать хозяйку, но лисица твердым движением протянула его мне. Я бросил на отца неуверенный взгляд, и тот обнял принцессу за плечи; как ребенка, которому нужен был знак одобрения. Он кивнул мне, и я принял подарок.
Камень упал в мою ладонь, утягивая цепочку за собой. Как только последнее звено перестало касаться руки лисицы, их с отцом тела стремительно растворились в воздухе. Я бросился вперед, пытаясь ухватиться за них, но пустота неизменно ускользала из рук.
– Нет-нет-нет, – взмолился я, не сдаваясь. – Только не снова!
– Твое время пришло, – повторила Богиня. Птицы тихо, стеснительно запели, вторя ее словам. – Надень его.
Я не пылал желанием подчиняться приказам, но, не скрывая недовольства, сделал это. Цепочка едва не порвалась под резкими движениями, и все же тонкие звенья оказались прочнее, чем были на вид; тяжелый кулон лег на грудь так, словно для него там было отведено специальное место. Металл, из которого он сделан, показался мне колючим, хоть тщательная полировка и отбрасывала ослепительные блики.
На лице Богини расплылась широкая, светящаяся улыбка. Казалось, это было первой искренней эмоцией из всех, что она испытала во время нашей беседы. Иначе тот прилив сил, что я ощутил, могло бы объяснить лишь присутствие у пруда иного, невидимого божества, по какой-то причине желавшего возродить мою затхлую душу.
– Заключим сделку?
Глава 33
Ариадна
Я покачнулась, словно под порывом сильного ветра, и в глазах потемнело. Силы на мгновение покинули меня, закрыв глаза черной пеленой, но затем так же быстро вернулись, вспыхнув с новой силой. Сердце стучало так сильно, что, казалось, было готово вырваться из груди. Руку холодил металл.
Териат сидел на земле, держа в руках бездыханное тело, и рыдания душили его. Кровь обильно вытекала из раны на тонкой шее, и дрожь эльфа лишь способствовала усилению потока. Я растерялась; его реакция заставила меня засомневаться в том, какие чувства таились в его душе.
– Эзара? – тихо позвала я. Голос охрип, но шум вокруг будто бы нарочно учтиво стих, чтобы мои слова дошли до адресата. – Эзара, ты меня слышишь?
Териат замер, словно источник слез в тот же миг высох, и поднял покрасневшие глаза. Изумление, с коим он разглядывал меня – так, будто видел впервые, – и кинжал, плотно сжатый моими пальцами, не поддавалось никакому объяснению. Я вопросительно подняла брови, но в ответ услышала лишь неуверенный, нервный смех. Чуть поежившись, я списала это на испытанное им эмоциональное потрясение; хотя, сказать честно, более яростного бойца, чем он, той ночью было не найти.
Я приблизилась, заглядывая в испачканное запекшейся кровью лицо, и с удивлением обнаружила, что светящийся ободок вокруг зрачка полностью исчез.
– Ты… убила ее?
– Да, – неохотно произнесла я. Его вопрос прозвучал нелепо, ведь он был таким же свидетелем произошедшего, как и все остальные. – Рагна слишком рано ослабил свои чары. В отличие от меня, Мине редко приходилось общаться со сталью, потому мне не составило труда предсказать ее атаку.
Пальцы заныли, и я отбросила оружие, по какой-то причине столь крепко сжимаемое мной с тех самых пор. Териат еще раз взглянул на тело моей сестры, и, покачав головой из стороны в сторону, аккуратно отпустил его на землю. Увенчанная изумрудами корона бесшумно скатилась с ее волос. Я вглядывалась в посеревшее лицо, столь знакомое и родное, и ужасалась; по большей части потому, что ничего не чувствовала. Любовь, что, как мне всегда казалось, я испытывала к Минерве, отныне была лишь отзвуком, не похожим на настоящую сестринскую связь; ненависть точно так же притупилась за неимением оснований для страха. Тонкие иглы стыда касались моего сердца, но не проникали глубоко – я знала, что сделала это не из соображений тщеславия, а ради двух народов, живущих в страхе лишь потому, что Богиня сотворила кого-то столь честолюбивого, как моя сестра, и потому мне нечего было стыдиться. Возможно, однажды я затоскую по ее колким речам и холодной душе, но сожалению путь был отрезан.
Териат положил руку на лицо Минервы и медленно провел ей вниз, опуская веки. Несмотря на вспыхнувшую в момент удара ярость, ее лик был окрашен крайне умиротворенным выражением.
Интересно, какой была ее последняя мысль?
Эзара заключил меня в объятия столь крепкие, что я закашлялась, не будучи предупрежденной о необходимости набрать воздуха в легкие. Он выпрямил спину, тем самым поднимая меня в воздух, и закружил, охваченный всеобъемлющим счастьем. Это настроение невольно заразило и меня. Перед глазами пролетали лица, и в моменты замедления я успевала рассмотреть некоторые из них; почти все они направили взгляды на нас. Кидо все еще держал советника, сковав руки того за спиной, чего, в целом, достаточно, если пленник не мыслил о побеге. Я не увидела никого, кто продолжал бы битву. Оружие сложил каждый.
– Постой, – шепнула я Териату, и он послушно опустил меня на землю, оставив руки на моей талии. Я еще раз оглянулась; на этот раз так внимательно, как только могла. Ночное небо не способствовало хорошему обзору. – Где магистр?
– Удрал, – мрачно отозвался Лэндон, кивая куда-то вдаль.
Я постаралась разглядеть хоть что-нибудь в стороне, куда указывал его взгляд, но попытки были тщетны. Териат чуть сжал мою талию, обращая на себя внимание. Как только я повернулась, он в то же мгновение накрыл мои губы своими, увлекая в нежный, но требовательный поцелуй. В процессе я чуть укусила его за нижнюю губу, и он рассеянно отпрянул.
– Прости, – тут же запричитал он. – Мне не следовало… не нужно было делать это при всех.
Я не смогла сдержать смех, и на поле, где минуты назад звучал лязг оружия и крики боли, он оглушительно прорезал тишину.
– Серьезно? Нам больше нет нужды прятаться, Эзара. Меня не волнует, насколько заострены кончики твоих ушей, и никогда боле в Грее это не будет иметь значения.
Раздался игривый свист и скромный звук аплодисментов. Индис старательно хлопал в ладоши, многозначительно поглядывая на всех окружающих с намеком последовать его примеру.
– Слова настоящей принцессы!
– Это верно! – прозвучало с другой стороны.
– Ради этого мы и боролись!
Эльфийские воины стали подходить ближе, стягиваясь с разных концов поля, и образовали целую толпу, выкрикивающую одобрительные лозунги. Казалось, органы в моем животе решили поменяться местами, а к щекам прилило беспрецедентное количество крови. Воины из армии Греи выглядели растерянными; все члены их командования либо погибли, либо сбежали, если не считать попавшего в руки врага Лэндона.
– Мне нужно найти какое-нибудь возвышение, – прошептала я, не зная, обращаюсь ли к себе или кому-то из друзей. – Я хочу обратиться к людям.
Полный воодушевления Индис возник передо мной, сверкая глазами.
– Есть идея.
Наклонившись, он закинул меня на плечо и зашагал в неизвестном направлении. Я колотила его по спине, умоляя отпустить; погруженный во тьму ночи мир вверх тормашками окончательно дезориентировал. Однако мой кудрявый друг невозмутимо продолжал свой путь до тех пор, пока не дошел до точки назначения. Он снял меня с плеча и усадил на что-то; пытаясь удержать равновесие, я расставила руки и дотронулась до нечто шершавого и холодного. Тяжелое фырканье, раздавшееся гулом откуда-то снизу, заставило дыхание спешно покинуть грудь.
Дракон недовольно ерзал, вероятно, пытаясь скинуть чужеродный объект со спины, но, скорее, из вредности, нежели из настоящего раздражения. Я попыталась набраться смелости, чтобы взглянуть на мощную шею и пасть, из которой вырываются огненные облака, но моего плеча с противоположной стороны робко коснулась чья-то рука.
Я не заметила, что помимо меня на драконе находился его наездник. Длинноволосая женщина средних лет в свободных, многослойных одеждах выглядела невозмутимо, и все же обращалась ко мне аккуратно, будто бы боясь спугнуть.
– Я помогу тебе встать.
Ее слова были скорее констатацией факта, нежели предложением помощи. Не увидев возможности для спора, который мне страшно хотелось завести, я поддалась ее уверенности и послушно приняла руку. Женщина ловко поднялась на ноги сама, а затем поставила и меня, как будто бы это было детской игрой с бревном и детьми на двух его концах. Дракон вновь заворчал, но наездница едва слышно шикнула на него, и тот застыл, как статуя. Убедившись, что мое положение перестало быть шатким, женщина спустилась с животного и подошла к его морде; летающий ящер едва не замурчал, когда та коснулась его щеки.
– Благородный народ Греи! – Я намеренно использовала обращение, столь любимое моими родителями. Подумала, что сила привычки может завладеть их вниманием; прежде они слушали все речи, начинавшиеся с этих слов. – Ваш кровавый лидер пал, а вы – растеряны и разбиты, но это не значит, что вы подвергнетесь гонениям. Я – такая же наследница престола, коей была моя сестра, а, значит, обещания, данные моему отцу, вы отныне должны держать, оглядываясь на меня. Если вы считаете, что исполняли волю Минервы под действием магических чар, а не из искреннего желания поддержать ее убеждения, то вы можете остаться, и мое королевство примет вас так же радушно, как принимало всегда.
На лицах эльфов виднелось легкое недоумение, но не враждебность, коей я решительно ожидала; их понимание ситуации приятно изумило меня. Впрочем, зная, как искусно Териат лгал десяткам и сотням придворных, нельзя было исключать, что подобными навыками обладали и его собратья.
Люди из войска Греи стеснительно подбирались ближе к общей массе, показательно откидывая оставшееся при них оружие и значительно светлея. В их глазах потихоньку загорался потухший уголек чего-то, что я желала счесть за надежду, и потому принялась активно раздувать его искры.
– Люди и эльфы тысячелетиями живут на соседских землях, но непозволительно малую часть этого времени – в мире. Разве кому-то из вас по-настоящему нравится воевать? – обратилась я к толпе, и та неожиданно дружно взревела в ответ. Я дрогнула и покачнулась, но дракон остался невозмутим. – Разве хотите вы терять родных и друзей, отцов и сыновей в бесконечных кровопролитиях, не имеющих никакой цели кроме наживы?
Мой голос окреп, прогнав усталую хрипотцу, и я отчетливо слышала в нем интонации отца. Кидо, казалось, тоже уловил их; его ухмылка и морщинки в уголках глаз ясно о том сообщали.
– Хватит войн! – зычно выкрикнул Индис. Он засиял, напоминая о знакомом всем образе сына азаани.
– Мы устали!
– Долой тиранов, с высоты трона не замечающих пролитой ради них крови! – Произнесший эти слова мужчина старательно пробирался через толпу. Признаться честно, я сочла его слова за угрозу; рука невольно потянулась к ножнам, где покоился мой верный и безотказный спутник. Однако, увидев, как медвежья ладонь мужчины падает на плечо Кидо, увлекая его в крепкие дружеские объятия, одернула руку. Внимание поздно, но все же привлекла изорванная гвардейская форма. – Мы не смели и мечтать о таком правителе, как вы, Ваше Высочество.
Я тепло – и чуть виновато – улыбнулась земляку.
– Я прошу вас только об одном, – продолжила я. – Довериться воле Богини. По какой-то лишь ей ведомой причине она определила наши души в семьи, где нам посчастливилось родиться. Да, кто-то из нас живет меньше, кто-то – больше, – я указала рукой сначала на себя, а затем на Териата, и тот как-то горько усмехнулся. – Но это не значит, что кого-то из нас она любит меньше. Она сохраняет баланс. Спорить с богами, по меньшей мере, глупо. Так давайте же проведем побольше времени во владениях Матери, чтобы было о чем рассказать Отцу!
Толпа оживленно зааплодировала, и я почувствовала небывалый прилив энергии. На мгновение я поняла Ханта, упивающегося обожанием толпы, пусть и любили его лишь за смазливую мордашку и пышущее мужеством тело; чувство влияния на столь многие души несравнимо, пожалуй, ни с чем.
– Достаточно крови, – добавила я, подводя речь к концу. – Я предлагаю как можно скорее соединить наш союз вином, которое, несомненно, уже ждет нас за городскими стенами. Два народа, эльфы и люди, пирующие в замке Греи… вы только послушайте!
Одобрительные выкрики какое-то время висели в воздухе, но капитан Фалхолт вышел вперед, и его тяжелые слова притупили радость бойцов. Необходимость уважения к погибшим значительно перевешивала в нем нежелание пробуждать в воинах скорбь.
– Прежде всего мы осмотрим тела, а затем сожжем всех, кого некому или нет нужды хоронить, – объявил он. Его слушали, возможно, даже более внимательно, чем меня, хоть он и не обещал им мира и славы. Братец всегда был похож на отца чуть больше. – Отправим раненых в город и лес верхом, если ранения серьезные – с сопровождающими, и лишь затем отправимся пировать.
Кидо протянул мне руку, помогая спуститься, но с высоты драконьей спины дотянуться до нее не представлялось возможным; я бы скорее назвала это управляемым падением. К счастью, капитан был достаточно крепок, чтобы без усилий меня поймать.
Осмотр мертвых и раненых затянулся до первых лучей солнца. Горы тел, охваченных огнем, внушали непередаваемый ужас и трепет. Языки пламени дотягивались до самих облаков, как будто бы разгоняя их своим жаром, а от запаха кошмарно тошнило. Основная часть воинов уже выдвинулась в сторону Греи, малая – отстала, но последовала их примеру, и лишь один эльф стоял, завороженно разглядывая жертв беспощадной битвы. В особенности его взгляд привлекали те, что были обугленными еще до того, как огонь коснулся их одежд.
– Нам пора, – позвала я тихо. Он тут же обернулся, и уголки его губ на мгновение приподнялись. – Ты уже ничем не можешь им помочь.
– Ты права, – удрученно ответил он, крепко сжимая в руке нечто, висящее на его шее.
В слабом утреннем свете между его пальцев мелькнул бледно-желтый камень. Не поверив глазам, я потянулась к груди и ошеломленно захлопала по ней рукой в поисках подаренного Эвлоном украшения.
– Когда… когда я отдала тебе медальон?
– Не помню, – на удивление неумело соврал Териат. Ложь была неприкрытой и оттого выглядела невинной, но беспричинной; я отчетливо помнила, что собиралась отдать кулон после завершения битвы. – Кажется, той ночью у Сэльфела.
– Нет, я…
Эзара вдруг широко улыбнулся моему возмущенному тону и протянул раскрытую ладонь, чуть опустив корпус в учтивом поклоне. Я закатила глаза, ожидая услышать язвительное “Ваше Высочество”, но все же протянула ладонь в ответ. Теплые губы коснулись моей кожи.
– Нам пора на пир, – пропел он, и колкости, коими я готовилась защищаться, застыли на языке. – Принцессе дозволены небольшие опоздания, но не стоит испытывать благодушие подданных в первый же день.
Как я и ожидала, жители Греи были рады вернувшемуся войску, каким бы ни был его состав; многие матери дождались детей, а женщины – мужей, и, став свидетелем нескольких сцен воссоединения семей, я едва смогла сдержать слезы. Меньше всего приветствовали островитян. Впрочем, среди всех оставшихся на поле боя тел чаще всего встречались именно уроженцы Куориана, поэтому до городских стен добрались единицы. Возможно потому, что слишком яростно боролись, наконец дождавшись того, зачем их притащили на материк, а возможно потому, что одному эльфийскому бойцу они были особенно не по нраву.
Пир уже ждал нас в самой просторной из столовых. Последовав приказу, что я передала через отправившуюся в город конницу, вдоль стен выставили едва ли не все тазы, что имелись в замке. Солдаты обрадовались теплой воде и полотенцам чуть ли не больше, чем зажаренным индейкам и вину, и сразу же кинулись смывать с себя следы сражения.
– Госпожа, – робко окликнули меня сзади, и я мгновенно повернулась на звук. Миа, вероятно, не ожидала столь резкого движения и вздрогнула, чуть отпрянув. – Я рада, что вы вернулись целой и невредимой.
– И я счастлива вновь тебя увидеть, – призналась я.
– Всадник сообщил, что вы приближаетесь к городу, и я приготовила для вас ванну.
Окинув столовую коротким взглядом, я покачала головой из стороны в сторону.
– Не сейчас.
Миа чуть нахмурилась, но поклонилась, принимая мой ответ.
В зале царила поразительно дружественная атмосфера. Эльфы и люди обнимались, сталкивали пинты и кубки, обменивались шутками; глядя на них, сложно было даже вообразить, что несколько часов назад они были в шаге от того, чтобы лишить друг друга жизней.
В сердце теплилось нечто большое и сильное.
Териат покинул меня, оставив наедине с госпожой Ботрайд, увлеченно делящейся подробностями ночи. Ее, казалось, совсем не заботило, что там, на поле, доведись нам встретиться, мы бы без раздумий убили друг друга, и она искренне восхищалась эльфийским стилем ведения битвы. Я почему-то подумала, что ей было бы интересно пообщаться с Финдиром, и, подхватив женщину под руку, ненавязчиво направилась в его сторону.
– Так, выходит, господин Эрланд никогда не бывал в Сайлетисе? – вдруг тяжело вздохнула она. – Он рассказывал мне столько удивительных вещей о тех землях.
– Насколько мне известно, не бывал, – улыбнулась я. – Но это не значит, что его сведения недостоверны.
Аурелия чуть прищурилась, внимательно вглядываясь в мое лицо. Она была похожа на пронырливого хорька, размышлявшего, каким способом легче всего стянуть со стола еду. Поразительно, как умело эта женщина переключалась с одной личины на другую; решительная воительница, строгий политик и придворная леди, живо интересующаяся всем подряд, сочетались в ней так же хорошо, как терпкий сыр сочетается с хорошим вином.
– Финдир, – окликнула я, чуть запнувшись из-за сомнения в необходимости приписать к имени какой-либо титул. – Госпожа Ботрайд оказалась крайне заинтересована в боевых навыках эльфов, и я подумала, что ты сможешь рассказать ей о них чуть больше, чем я.
Обычно строгое лицо тиара озарилось смущенной улыбкой на тонких губах. Прежде я никогда не видела его таким, и это выражение лица даже показалось мне чуточку противоестественным.
– Разве что самую малость, Ваше Высочество, – учтиво ответил Финдир и предложил моей спутнице согнутую в локте руку. Аурелия с энтузиазмом подхватила эльфа, увлекая куда-то вглубь пирующей толпы.
Териат сновал между собратьями и хорошо знакомыми ему гвардейцами, сверкая от переполнявших его эмоций. Казалось, он истосковался по дружескому общению, и изо всех сил старался напитаться им про запас. Мы встречались лишь изредка, чаще всего – взглядами, но проходя мимо всегда едва заметно касались друг друга тыльной стороной ладони.
Чиновники разных уровней почти сразу после начала пира напали на меня с требованием немедленно решить несколько вопросов государственной важности. Я была вежлива, ссылаясь на полнейшее отсутствие сил, но не смогла держаться долго; после четвертого подобного запроса я в шутку пригрозила, что еще одно слово повлечет за собой перемещение меча Уинфреда из ножен в брюхо чиновника. Шутка была чрезмерной – или потому, что после правления Минервы все привыкли к жестокости, или потому, что на моей одежде еще не высохла кровь ее пособников, – но до самого совета я больше не встретила ни одного должностного лица.
Несколько устав от гула голосов, я прислонилась спиной к стене в дальнем углу столовой, более-менее свободном от пиршества. Наблюдать за счастьем двух народов было неподдельным удовольствием, но мрачные мысли каким-то образом все же закрадывались в мой разум. К сожалению, восторг от победы пройдет быстро. У одних – в день, когда посчитают и назовут убитых, у других – когда подсчитают финансовые убытки. Мерзкое, отягчающее душу осознание, что историю Греи вновь вершили семейные междоусобицы, повлекшие за собой необъятные страдания всех причастных, не уйдет, когда кровь отмоется от рук, а одежды станут пахнуть лимоном. Оно будет разъедать мое сердце, как паразит, до самого дня моей смерти.
Веселье улетучилось, а вместе с ним – и силы. Мы не спали больше суток, и тело упорно напоминало о пережитой нагрузке. Кости заломило, мышцы заныли, а веки под собственной тяжестью опускались, невзирая на мои протесты, поэтому я поддалась дреме, сложив руки на груди и плечом уперевшись в угол. Устойчивая поза позволила мне провалиться в сон, не покидая дорогих гостей, и какое-то время я справлялась с ролью молчаливого надзирателя.
Первым, что я увидела, очнувшись, был находившийся далеко подо мной пол. Чувство полета над землей заставило вздрогнуть от испуга, и лишь тогда я ощутила, что меня держат твердые, теплые руки Териата. Он рассмеялся, отчего в уголках его глаз заволновались веера морщинок, и слегка коснулся моего лба губами.
– Создается впечатление, что ты готова спать где угодно, кроме собственной постели.
Я сделала вид, что пропустила замечание мимо ушей.
– Который сейчас час?
– Почти полдень, кажется, – пожал плечами Эзара.
– Воины уже разошлись?
– Не все. Самые стойкие намерены пировать до ночи. Аштон сказал, что в такое время ложатся спать только принцессы и их карманные собачки.
Эльф чуть зарычал, намекая, что из двух предложенных категорий к принцессам себя не относил.
Названное им имя явно принадлежало человеку, и я усиленно пыталась вспомнить, какому именно, но в памяти не всплыло ни единого образа. Пожалуй, мне стоит поближе познакомиться с теми личностями при дворе, чьи имена и титулы мне мало знакомы.
У дверей моих покоев не было стражи, и я встревоженно подумала, что не видела их лиц на пиру. В комнате же нас встретила Миа, заснувшая, точь-в-точь как я, щекой прислонившись к стене. Териат аккуратно поставил меня на ноги, и, пока я отправляла самоотверженно ожидавшую меня служанку отдыхать, он сумел самостоятельно набрать ванну и даже бросить туда нечто, отчего комната заполнилась плотным сладким запахом. Я удивленно уставилась на него, пораженная навыками эльфа.
– Что? Я, быть может, и притворялся богачом, но руки не отваливаются, если выполнять некоторые бытовые вещи без помощи слуг, – съязвил он, демонстрируя две абсолютно невредимые руки. – Можешь верить мне. Я проверил.
Сон все еще окутывал мое сознание туманной пеленой, и я, лишь слегка улыбнувшись, молча побрела к пышущей жаром ванной. Териат помог мне снять остатки доспехов и остальную одежду. Хоть я и не впервые представала перед ним обнаженной, это сильно смутило меня, и потому, когда кожи перестал касаться последний лоскут ткани, я мгновенно юркнула в воду. Тело расслабилось, превратившись в безвольное нечто, и я рисковала уснуть, уйдя под воду с головой; Эзара тщательно следил за тем, чтобы этого не произошло. Отыскав в шкафу ленту, предназначенную для затягивания корсета, он оторвал от нее кусок и подвязал ей мои волосы. Он также порывался помочь мне с мытьем, принеся губку, но эту часть я уже сумела взять на себя.
Только закутываясь в предложенное Териатом полотенце, я заметила, что сам он выглядел чистым, а рубашка, заправленная в кожаные брюки, была ослепительно белой. Впрочем, рассмотреть их как следует мне не удалось; уже через мгновение он стянул с себя одежду и едва ли не с разбегу запрыгнул на кровать. Перина оказалась не такой мягкой, как он полагал, и слегка откинула его назад, отчего Эзара звонко ударился макушкой об изголовье. Его беззаботность, столь ярко контрастирующая с обычной опасливостью, позабавила меня.
– Тебе нужно поспать, – не обратив на неприятность внимания, сказал он.
Одеяло приветственно распахнулось, заманивая в свои объятия, и я повиновалась. Спина почти слышно поблагодарила меня за возвращение в родные покои.
– Иногда мне кажется, – сонно бормотала я, водя пальцем по его груди, – что однажды утром я проснусь, а ты исчезнешь, будто бы тебя никогда и не было.
Териат нежно коснулся моих волос, и дыхание его стало тяжелым и медленным.
– Я бы никогда не ушел по своей воле.
– Но что, если тебя кто-то заставит?
– На такое способна только Богиня, – возразил он. – По ее лишь воле умру…
Остатки сна тут же отпустили мое существо, и я схватила ближайшую подушку, после чего с размаху ударила ею в лицо эльфа.
– Дракон тебя побери, – прорычала я, смеясь. – Ты что, записывал?
Териат широко улыбнулся, довольный, что его слова возымели нужный эффект. Сражение подушками увлекло нас, и воздух комнаты наполнился звоном смеха. Простыни и одеяла, однако, слишком сильно желали принять участие в игре, и потому довольно быстро обвили наши тела, сковав движения. После очередного замаха Эзары, уставшая от представления кровать, казалось, сама скинула нас на пол. Мое приземление было мягким; Териату, ставшему мне заменой перины, понравилось не слишком. Я застыла в мгновениях от его лица, и горящие зеленью глаза приковали мой взгляд. Карие прожилки стали чуть более заметными, чем раньше.
Жар прокатился по телу, закрадываясь в каждую его клетку. Териат заметил перемену в моем настроении и, без сомнений, был готов ее поддержать. Кожа горела от прикосновений, моля о новых, а поцелуи словно требовали отдать себя без остатка. Ощущения были совсем иными; несравнимыми с теми, что я испытала в водах Сэльфела. Тогда наш союз был похож на прощание, чуть горькое, но оттого столь сладкое, сейчас же – это было блажью. Привилегией выживших. Мы чествовали жизнь, насколько это было в наших силах. Сладостные волны накрывали меня с головой, а перед глазами словно танцевали мириады звезд, хоть солнце и щекотало кожу сквозь неплотно закрытые шторы. Териат чуть раскраснелся, и его сдавленные вздохи ласкали мой слух. Он не спускал с меня глаз. В другой момент я бы бросила ему что-нибудь язвительное, не выдержав, но сейчас искренне наслаждалась каждым мигом пристального внимания, скользящего от лица до низа живота и обратно. Пальцы Эзары нетерпеливо впились в мои бедра. Темп нарастал до тех пор, пока каждая мышца в моем теле не напряглась до предела, а затем не расслабилась, заставляя мурашки взволнованно забегать по спине.
Я сползла на пол и повернулась на бок, чтобы взглянуть на его лицо. Испарина на лбу чуть поблескивала в тусклом свете солнца, а бледно-розовый шрам на щеке переливался, словно амаунетский шелк. Заостренный кончик уха игриво выглядывал из-под огненных волн его волос.
Все наконец-то встало на свои места. Молния ударила в меня задолго до нашего первого поцелуя – в ночь, когда он прозвал меня лисицей, а я приставила нож к его горлу, испугавшись разоблачения. В ночь, когда в моей груди затрепетало что-то незнакомое, но столь глубокое, что не вызывало сомнений.
Все силы, что я сумела набраться за короткий сон на пиру, растаяли, и забвение стремительно завладело мною вновь.
Сны сулили мне долгую, беспечную жизнь, полную конных прогулок и вечеров за пинтой эля, но реальность неумолимо перетягивала на себя одеяло, аргументируя свое поведение делами, не терпящими отлагательств. Еще не открыв глаза, я протянула руку, надеясь наткнуться на Териата, но кровать встретила меня холодной пустотой измятых простыней. Слух уловил чью-то торопливую, старающуюся быть тихой речь, и я заворчала, как собака, которую пытались согнать с любимого места.
Не выдержав проявлений откровенной лени королевской особы, кто-то склонился надо мной, перекрыв свет, дотягивающийся до моих век. Я нехотя взглянула на нарушителя спокойствия. Ослепительная улыбка на лице капитана Фалхолта вызвала во мне толику раздражения, но была столь довольной, что совершенно обескураживала.
– Совет ждет.
Я вскочила с постели, лишь в последнее мгновение не забыв прикрыть наготу одеялом, и взволнованно заметалась по комнате. Сумерки за окном недвусмысленно сообщали о наступлении вечера.
– Как давно он ждет? – залепетала я. Потерять расположение совета в день первого собрания казалось плохой идеей.
– Будет ждать столько, сколько необходимо, Ваше Высочество, – наигранно поклонился Кидо.
