Текст книги "Поющие во Тьме (СИ)"
Автор книги: Александр Воронич
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
– Короче, Фольтест!
– Постараюсь, господин, только что прислуга нашего портала приняла сигнал из Амарека, столицы Сендры. Они просят открыть энергетический коридор.
– Они? Кого ты имеешь в виду? Что говорилось в письме?
Фольтест развёл руками.
– В том то и дело, что письма не отправляли. Запрос пришёл, а письма нет.
– Странно, – нахмурился Ксеноф. – Амарек, ты сказал? Столица Сендры?
– Да. Это графство, принадлежащее крезентальцам. Там правит граф Тоубон, дядя вашей покойной супруги.
– Я помню, – кивнул Ксеноф. – Ну что ж, настройте портал. Посмотрим, кто к нам пожалует.
Советник сосредоточенно кивнул, но не спешил уходить.
– Ну, что ещё?
– Да так, – старец пожал плечами, – просто я подумал, что вы сами захотите встретить гостей. Правила хорошего тона и тому подобное…
– Запомни, Фольтест, я сам задаю тон. Но в данном случае, пожалуй, последую твоему совету. Иди за мной.
***
Портал Артура Серебренного, пожалуй, был самым полезным из всех магических предметов, сохранившихся в Аркании со времён Чёрной Эры. Первый экземпляр портала, впрочем, как и все пятьдесят восемь последующие, создал знаменитый Светлый Маг древности, по имени которого портал и был назван. Артур Серебренный смог добиться того, о чём и не мечтали другие чародеи. Портал представлял собой трёхметровую арку из молочно-белого камня, внешняя часть которого была исписана тысячами закорючек-рун. По сути, он являлся двунаправленным телепортом, работающим на солнечной энергии. Этот факт уже сам по себе был достоин всеобщего удивления.
Артур Серебренный доказал, что магическая субстанция, именуемая в просторечии Силой или тау (в кругах магов чаще использовался термин «внешний спектр альгеана»), на самом деле может быть извлечена путём особого преобразования из низших видов энергии, к коим причислялась и солнечная. В последующие века тау, полученную таким образом, стали называть Псевдо-Силой. Этим названием чародеи хотели подчеркнуть свое мнение о данном виде энергии, мол на самом деле она ущербна и не может дать полного эффекта для искусства магии.
Тем ни менее, порталы весьма пригодились империи. Все они были установлены в наиболее значимых графствах Аркании. В основном это были графства, принадлежавшие Арханскому, Крезентальскому, Бремарскому, Иранскому, а также Мерсейскому Правящим Домам. Счастливые обладатели подобных артефактов могли в одну секунду перемещаться друг к другу, создавая так называемые энергетические коридоры. Впрочем, имелась одна маленькая деталь, которая весьма преуменьшала значимость порталов. Энергия для их функционирования накапливалась медленно, так что использование порталов пришлось свести к минимуму. Владыки Правящих Домов использовали их в основном для передачи важных государственных пакетов и документов. Все прочие контакты обычно осуществлялись старым добрым способом. Благо, конные станции имелись в изобилии на всех главных дорогах и трактах империи.
В данный момент Ксеноф направлялся к тарагофскому телепорту, расположенному в подвале, непосредственно под замком. Его сопровождали Фольтест и несколько воинов. Советник опередил графа и первым вошёл в помещение. Это была обыкновенная комната с высоким потолком и шершавыми необлицованными стенами. В центре возвышалась высокая арка из белого камня. Вокруг неё суетились слуги в светло-голубых туниках. При виде графа они вытянулись по струнке и раболепно опустили глаза.
– Займитесь созданием коридора, – велел Фольтест, и слуги бросились выполнять приказ.
Один из них начал крутить небольшое колесо, отвечающее за угол наклона параболического зеркала. Из многочисленных дырочек в потолке к зеркалу протянулись лучики света, попадающие в комнату с поверхности путём сложной системы зеркал и призм. Здесь они отразились от параболической чаши и попали на заднюю панель портала, выполненную из того же белого камня.
Ещё один слуга стоял за странным пультом, напоминающим детскую игру «мозаику». Взяв в руки небольшие квадратики и треугольники, он начал медленно выкладывать их на пульте, постоянно сверяясь с толстой книгой. Ксеноф знал, что он составляет особый шифр-код, чтобы связать портал Тарагофа с порталом в Амареке. Система этих шифров была разработана самим Артуром Серебренным, чтобы упростить механизм контактов. Никто не мог проникнуть в Тарагоф через портал, если того не желал граф. В то же время, и он не мог навестить кого-либо без согласия принимающей стороны. Поэтому вошло в традицию присылать через телепорт уведомление об исходной точке контакта, а также письмо с просьбой наладить двунаправленный коридор. В данном случае такого письма не было, но Ксеноф решил удовлетворить уведомление.
– Господин, – закричал слуга у пульта, – контакт есть. Открывать коридор?
Ксеноф мрачно кивнул и уставился на арку. Ему не терпелось узнать, кто именно решил посетить его замок.
Слуга дёрнул за рычаг, и пространство под аркой осветилось мягким приглушённым светом. Затем возникла яркая вспышка, из которой вышли две человеческие фигуры. Первая фигура принадлежала темнокожему мулату с обрубленными ушами и бритой головой. Вторым гостем, точнее гостьей, оказалась белокурая женщина, одетая в изящное платье из шёлка. На тонкой шейке гостьи переливалось изумрудное колье, крича о богатстве его хозяйки.
– Вальмонда? – не смог сдержать изумлённого возгласа Ксеноф. – Какими судьбами?
Женщина улыбнулась, и улыбка её, надо признать, была очаровательна.
– Ксеноф, дорогой. Какой ты грубый. Принять гостей и сразу же расспрашивать. Где твоё гостеприимство?
– Извините, миледи, – смутился граф, – просто это так неожиданно.
– Надеюсь, приятная неожиданность? – снова улыбнулась Вальмонда.
– А как же иначе. Правда, я нахожусь в некотором замешательстве. Что мне вам предложить? Вы не могли устать с дороги, портал переносит мгновенно. Или, может, всё же хотите отдохнуть?
– Не мешало бы. Мы проехали до Амарека четыреста лиг. И сразу же перенеслись к тебе. Любезный граф Тоубон не отказал мне в просьбе воспользоваться его порталом. Ты же знаешь, в Такросе нет телепорта.
– Знаю, – кивнул Ксеноф. – Хорошо, тогда я прикажу отвести вас в покои для гостей. А когда вы будете готовы, мы поговорим.
– Прекрасное решение, – Вальмонда поправила пышную чёлку и якобы ненароком задела бретельку платья на правом плече.
У графа пересохло во рту, и он инстинктивно облизнул губы.
– Только вот ещё что, – заметила гостья, – там должна быть горячая ванна с благовониями. И девушки, чтобы размять мне спинку. Хороший массаж – моя слабость.
– Безусловно, – кивнул граф, стараясь скрыть смущение. – Фольтест организует всё в лучшем виде. А я буду ждать вас в своём кабинете.
Ксеноф поспешил покинуть Зал Портала и не видел того, как советник предложил Вальмонде и её спутнику следовать за ним.
***
Расставшись с советником и гостями, граф направился в кабинет. Это была небольшая, но весьма уютная комната, декорированная по последней моде Картузана – столицы Аркании. Войдя в кабинет, Ксеноф устало опустился в огромное кожаное кресло, расположенное за вычурным письменным столом. Только сейчас, очутившись в привычной обстановке, граф смог привести мысли в порядок.
Вальмонда. Что за женщина. Если захочет, она сможет соблазнить любого мужчину. И даже его.
Ксеноф покраснел, смущённый собственными мыслями. В сознании возникло острое чувство вины. Как он может думать о плотских утехах сейчас, когда весь Криниспан погружен в траур по его покойной супруге.
И тем ни менее, образ Вальмонды будоражил инстинкты графа, щекотал воображение, словно он до сих пор был прыщавым юнцом, волокущимся за юбками. Возможно, это оттого, что она чем-то напоминала ему Эйвил? В конце концов, они троюродные сёстры, общие гены и тому подобное…
В сознании графа начали возникать смутные воспоминания. Четыре года назад, или чуть больше, когда он только ухаживал за Эйвил, собираясь предложить ей руку и сердце, Вальмонда неоднократно бросала на графа многозначительные взгляды. Она уже тогда пыталась обойти кузину на повороте и завладеть Ксенофом, а заодно и короной Криниспана. Однако кроткая Эйвил настолько пленила молодого графа, что он даже не смотрел на красотку Валь. Тем самым Ксеноф создал неприятную ситуацию, чуть было не вылившуюся в убийство. Вальмонда, взбешённая до глубины души отсутствием внимания со стороны Ксенофа, задумала отравить свою соперницу. И ей это почти удалось. Единственное, чего не рассчитала Валь, – дозу яда, добавленного в еду. Она оказалась слишком велика, отчего симптомы отравления выявились буквально через считанные минуты. Императорский лекарь успел промыть желудок Эйвил и тем самым спас ей жизнь. А Гайлорд Сильный, сводный брат Вальмонды, отослал её подальше от столицы, в самую глушь империи, дабы по Картузану не пошли сплетни и толки. Впрочем, это случилось всё равно.
Ксеноф узнал о произошедшем только через два месяца, поэтому эта история практически его не затронула. А вскоре Эйвил согласилась стать женой графа и графиней Криниспана…
Воспоминания внезапно оборвались, словно кто-то невидимый нажал на кнопку и отключил изображение. Мысли графа снова вернулись к сегодняшнему дню.
Ксеноф попытался проанализировать ситуацию. Почему он поддался очарованию Вальмонды? Разве он не должен питать отвращение к этой особе после того, что она совершила несколько лет назад? Наверное, должен. Только вот не питал.
Размышления графа были прерваны появлением Фольтеста. Старик вошёл в кабинет, аккуратно прикрыл за собой дверь и сел напротив Ксенофа. Тот не обратил внимания на эту вольность.
– Где госпожа Вальмонда, Фольтест? Ты выполнил моё поручение?
– О да, милорд. Я распорядился предоставить ей лучшие комнаты в западном крыле. Её слуга будет жить там же.
– Хорошо, – удовлетворённо отметил граф. – А ты случайно не узнал, зачем она явилась в Тарагоф?
Фольтест отрицательно покачал головой.
– По этому поводу мне ничего не известно. Но есть кое-какие догадки…
– Какие же? – Ксеноф напряжённо уставился на советника и закусил губу.
– Скорее всего, она прослышала о смерти вашей супруги и решила вновь попытать своего счастья. Вы понимаете, о чём я говорю?
Ксеноф неуверенно кивнул.
– Помните тот случай, когда ваша гостья пыталась отравить госпожу Эйвил? Уже тогда она надеялась стать графиней Криниспана, но попытка не удалась. В этот раз у неё больше шансов, не так ли?
– Что ты имеешь в виду, Фольтест? – раздражённо рявкнул граф. – Уж не пытаешься ли дерзить мне.
Советник криво ухмыльнулся.
– Не обманывайтесь, господин. Видели бы вы себя со стороны, когда герцогиня Вальмонда появилась из портала. Вы были очарованы ею, и я даже могу это понять. Миледи весьма сильно напоминает покойную госпожу Эйвил, благослови Ямат её душу.
– Не замечал, – сухо заметил граф. – Впрочем, это не имеет значения. Я не собираюсь бросаться в кровать этой проходимки.
Фольтест с сомнением посмотрел на хозяина.
– Может и так. Но тогда у вас огромная сила воли.
Ксеноф услышал насмешку в голосе советника и уже хотел рассердиться. Но не смог. Наблюдения Фольтеста были точны как всегда, и это сильно обеспокоило графа.
Глава 3. Глаза Смерти
Глава 3
Глаза Смерти
«Кровавый Рогул – величайший из древних Токра – оставил своим собратьям в наследство тайную технику. Сие – три устрашающих двеомера, основа техники Этратиус, снискавшая Покинутым славу Высших Кровопийц. Глаза Рогула – третья ступень, Когти Рогула – вторая ступень, Удар Рогула – первая ступень»
Тёмный Менестрель, «Огонь и Хаос»
Десятки, нет, сотни различных запахов кружили над младенцем, принуждая его принюхиваться и морщить крохотный носик. Он ещё не догадывался, что никто из людей, окружавших его, не чувствует их. Для него же они стали нормой, первым откровением реальности. С самого первого дня жизни, когда зрение ещё не сформировалось, запахи были для него единственным источником познания окружающего. Вот и сейчас, младенец распознал нежный запах Милы, когда девушка только входила в его комнату.
– Как наши дела, малыш? – весело защебетала фрейлина.
Малыш беззвучно рассмеялся и протянул к Миле крохотные ручонки. Девушка подхватила его и закружила по комнате. Вскоре она ощутила головокружение и, хотя маленький принц требовал продолжения, положила его в кроватку.
– Дай мне немного отдохнуть, малыш, – рассмеялась она и села подле него.
Удивительное дело, но ребёнок понял слова фрейлины и успокоился. Мила, впрочем, не удивилась. Она давно подметила феноменальные способности малыша. В его кристально чистых глазах цвета индиго фрейлина частенько замечала то осмысленное выражение, которое отличает разумное существо от животного. Он словно всё понимал, только не мог выразить свои чувства словами.
В этот момент Деймос унюхал два новых запаха. Первый принадлежал его отцу, угрюмому мужчине, который лишь дважды брал его на руки, всегда с сильным чувством тревоги. Второй запах был незнаком Деймосу. Но уже через несколько секунд он сделал вывод, что это женщина, другими словами – та разновидность людей, к которой принадлежали его мама, Мила и служанки, убирающие его комнату семь раз в неделю. Уже сейчас, в неполные шесть месяцев жизни, Деймос имел представление о разделении полов, пусть только и на основе запахов.
Поначалу малыш ощутил радость по этому поводу. Как же иначе, ведь все женщины, которые приходили к нему, будь то Мила, или служанки, – все они выражали ребёнку свои симпатии и любовь. Однако в следующее мгновение Деймос ощутил раздражение, волной поднимающееся из груди. В глазах принца вспыхнули и погасли злобные огоньки. Реакция на незнакомую женщину удивила даже его самого.
Мила не знала до последнего о скором приходе графа. Лишь когда скрипнула дверь, девушка поняла, что у принца посетители. Ксеноф и Вальмонда прошли в комнату, и граф недовольно посмотрел на девушку.
– Герцогиня, – сказал он, повернувшись к Вальмонде, – это Мила. Она была фрейлиной у моей супруги, а сейчас стала нянькой для Деймоса. Мила, мы с госпожой пришли навестить моего сына. Будь так любезна, оставь нас одних.
Девушка сделала неуклюжий реверанс и поспешила покинуть комнату. На прощание она подмигнула малышу, но так, чтобы граф не заметил.
– Какой красивый младенец, – всплеснула руками Вальмонда, подойдя к колыбели. – Ксеноф, твой сын просто милашка.
– Не мне об этом судить, – улыбнулся граф. – В любом случае, я считаю, что для мужчины главные достоинства – это сила и мужество, а красота – достояние женщин. И ты наглядное тому подтверждение, Валь.
Герцогиня рассмеялась, обнажив два ряда белоснежных зубов. Единственное, что немного портило впечатление, – это их размер. Зубы Вальмонды были несколько крупнее, чем полагалось, однако со временем Ксеноф перестал замечать этот недостаток.
– Бессовестный льстец. Прекрати. Я же знаю, что ты говоришь это только для того, чтобы вскружить мне голову.
– И вовсе нет, – граф скорчил обиженную гримасу. – Ты очень красивая женщина, Валь. Скажу больше, ты напоминаешь мне…
Ксеноф резко замолчал, когда сообразил, что чуть было не проболтался. Вальмонда пытливо взглянула на графа, надеясь проникнуть в его мысли.
– Я похожа на Эйвил? – спросила герцогиня. – Ты это хотел сказать?
Ксеноф замялся. Он стеснялся признаться в этом даже самому себе.
– Ну, да, – через секунду выдохнул он, – это правда. Извини.
– За что? – удивилась Вальмонда. – Эйвил была твоей женой. Я знаю, как сильно ты её любил. И то, что я чем-то напоминаю тебе её, – это комплимент, за который не нужно извиняться.
Внезапно из колыбели раздалось недовольное сопение. Это принц почувствовал, что о нём забыли, и решил исправить такое несправедливое положение вещей.
– Можно я подержу его на руках, Ксеноф? – герцогиня склонилась над Деймосом.
– Конечно. Только будь осторожна, – в голосе графа прозвучали тревожные нотки, но Вальмонда не обратила на них внимание. В конце концов, разве могла она знать о последних событиях, произошедших в замке.
Неуклюжим движением Вальмонда достала Деймоса из кроватки и прижала к груди. Её холодные руки стиснули малыша так, что тот запищал от удушья.
– Ой, извини, малыш, – воскликнула герцогиня.
В голосе её слышались нежность и участие, но Деймос мгновенно разоблачил красотку. Несмотря на внешнюю доброжелательность, запах герцогини сгустился, а пространство вокруг неё наполнилось особыми флюидами радости. И Деймос понял, что она нарочно причинила ему боль, хотя и не знал почему. А всё было просто – Вальмонда с первого взгляда почувствовала неприязнь к сыну своей покойной соперницы.
Конечно же, принц не мог ещё анализировать ситуацию, как взрослый человек. Однако он был не из числа обычных младенцев, пребывающих в невежестве первые годы жизни. Уже сейчас Деймос прекрасно читал в душах людей, и понимал, кто из них враг ему, а кто нет. И только собственная беспомощность тяжело давила на грудь. Он был слаб и не мог ответить обидчице, как того желала его тёмная суть. Или всё-таки не так уж и слаб?
– О, нет, – из груди Вальмонды вырвался внезапный крик ужаса. Она отчаянно взмахнула руками, и Деймос упал назад в колыбель. Ему повезло, и падение прошло без ушибов и травм.
– Что с тобой, Валь? – Ксеноф участливо поддержал герцогиню, когда та изогнулась в судороге.
– Сердце, – тяжело дыша, прошептала Вальмонда, – внезапно прихватило, – на её губах запузырилась слюна, словно у эпилептика. Вальмонда была почти без чувств.
– Кто-нибудь, сюда, – оглушительно закричал граф, повернувшись к двери.
Почти сразу же внутрь вбежали две пожилые служанки и испуганно уставились на господина. Он всё ещё поддерживал Вальмонду, словно та была хрустальной статуэткой.
– Отведите герцогиню в мои покои, – жёстко рявнул Ксеноф, разозлившись на служанок за их глупые лица. – И вызовите к ней лекаря. Быстро! Чего стоите?
Служанки подбежали к Вальмонде, и граф аккуратно передал им герцогиню. Та прижимала руки к груди, не в состоянии самостоятельно отойти от приступа. Когда они покинули комнату, Ксеноф подошёл к кроватке Деймоса и посмотрел на сына тяжёлым, почти ненавидящим, взглядом.
– Это ты сделал? – яростно прошипел граф.
Пару секунд он ожидал услышать ответ, но затем вспомнил, что Деймос ещё слишком мал и не умеет говорить. Впрочем, Ксеноф не сомневался в том, что сын его понял. В глазах младенца горел злобный огонь, словно он торжествовал победу.
– Это нелепо, – наконец воскликнул Ксеноф, – он же ребёнок.
Граф усталым движением протёр глаза и вышел из комнаты. Он понимал, что пришло время разрешить сложившуюся ситуацию, но не знал как. Деймос должен умереть, – внезапно мелькнула жестокая мысль, однако Ксеноф не ощутил облегчения от найденного решения.
***
Когда отец оставил его одного, Деймос впал в сонное оцепенение. Временами оно прерывалось скользкими видениями, в которых фигурировали Мила, нежно улыбающаяся принцу, и любимая матушка, которую жестокие небеса забрали к себе, не позволив малышу почувствовать родительское тепло.
Ещё принц видел отца, вечно угрюмого и мрачного. Ксеноф всего лишь четыре раза побывал у сына за те шесть месяцев, которые прошли после Обряда Нарекания. Наконец Деймос разглядел Вальмонду. Она брезгливо кривила тонкие губы, с ненавистью взирая на младенца. Ответная реакция не заставила себя ждать. В душе принца вновь пробудилось желание отомстить этой женщине. И младенец почувствовал прилив магических сил.
О да, внезапно понял малыш, он сможет разделаться с ней. Это уже почти произошло сегодня, когда он выбросил тёмную энергию своей ярости в тело Вальмонды. Она корчилась от дикой боли, на деле ощутив могущество нечеловеческого разума. Однако радость принца длилась недолго. Он осознал, что возможность для мести более не представится. Вальмонда выжила и, наученная горьким опытом, вряд ли подойдёт к нему хотя бы на пушечный выстрел. Что ж, цель была так близка.
Окончательно расстроившись, Деймос погрузился в глубокий сон, в котором уже не было места туманным образам и горьким видениям.
***
– Ты не понимаешь, Фольтест. Он буквально заставил её корчиться от боли. Она держала Деймоса на руках и вдруг изогнулась дугой, а затем побелела словно прошлогоднее привидение. Чем ты это объяснишь?
– Случайность, – флегматично ответил советник, не желая верить в обратное.
– Какая такая случайность? – раздражённо заревел Ксеноф. – Я сам ощутил этот смертельный поток ярости, исходивший от Деймоса. Нет, он прекрасно понимал, что и зачем делает. Неясно только одно: за что он невзлюбил Вальмонду. Она ведь родственница Эйвил.
– Дальняя, – заметил Фольтест.
– Но если верить слухам о Покинутых, они имеют чутьё на такие вещи.
– Да неужели, – язвительно воскликнул старик. – Что ж, если Токра такие чувствительные, как вы говорите, то Деймос мог узнать о покушении герцогини на жизнь своей матери! Как вам такая гипотеза, милорд?
– Не перевирай мои слова, Фольтест. Почувствовать родственные связи не то же самое, что узнать о прошлом. К тому же ты забываешь, что Деймос только ребёнок. Он не может понимать, что такое жизнь или смерть.
Фольтест удивлённо выпрямился.
– Извините, господин, но, по-моему, это вы забыли об этом. С тех пор, как ваш сын появился на свет, вы не слишком-то жаловали его своим вниманием. А на руки брали лишь дважды. Вами движет страх перед малолетним сыном, хотя, как вы сами только что заметили, он всего лишь ребёнок. Очень смышлёный, но всё-таки ребёнок.
Ксеноф недовольно скривил губы, однако не нашёл слов, чтобы возразить советнику. Фольтест прав, понял граф, он слишком напуган. И этот страх мешает ему мыслить рационально. Но, с другой стороны, разве может старик понять, что значит иметь сына-убийцу. Нет, поправил себя граф, будущего убийцу. И всё равно, кем он в итоге станет: Отверженным или Покинутым. И в том, и другом случае он будет потерян навсегда.
Ксеноф не был ханжой. Он не считал себя эдаким добряком, отрицающим убийство как меру воздействия. Отнюдь. Не единицы, и даже не десятки жителей Криниспана погибли в результате его указов. Одних он непосредственно приговорил к смерти через казнь, другие умерли от голода, когда сборщики налогов забрали последнее имущество. Однако с Деймосом всё обстояло совершенно иначе. Младенец ещё никого не убил, но в глазах простого смертного уже нёс в себе заразу Тьмы. Ту самую червоточину, что заставляла людей испуганно пятиться, ощущая нечеловеческую природу его мощи. Деймос мог стать бичом для Криниспана. И Ксеноф прекрасно это понимал. Но решение проблемы страшило его ещё больше.
– О чём вы задумались, милорд? – мягкий голос Фольтеста вывел графа из оцепенения.
– Убийство, – задумчиво протянул Ксеноф.
– Что? – встрепенулся советник. – Неужели вы имеете в виду то, о чём я подумал?
– Это зависит от того, о чём ты подумал, – рассудительно заметил граф.
Фольтест старчески сощурил глаза. Ксеноф знал, что советник плохо видит, однако тот категорически отказывался носить очки.
– Вы хотите умертвить собственного сына? Так? – спросил он, понизив голос.
На лице графа отразилась мука. Он сжал челюсти и кивнул с видом человека, приговорённого к казни.
– Но зачем? – Фольтест недовольно покачал головой. – Если вы боитесь Деймоса, отдайте его Покинутым. Этот тип, назвавшийся Агно, сказал, что через год вернётся за мальчиком. Помните?
– Не думаю, – возразил граф. – Я же ответил ему отказом и ещё пригрозил, что прикажу убить его, если он посмеет возвратиться в Тарагоф.
– О, милорд, плохо же вы знаете этих людей, если думаете, что такая мелочь, как чья-то угроза, может их остановить. Агно Серканис обязательно вернётся в Криниспан, ровно в назначенный срок. Я в этом не сомневаюсь.
– Пусть так, – упрямо процедил сквозь сжатые челюсти Ксеноф, – однако у меня сердце сжимается, когда я думаю об этом. Неужели я должен отдать Деймоса в их грязные лапы? И тем самым способствовать сотворению ещё одного дьявольского отпрыска? Ты это предлагаешь, Фольтест? Из своего собственного сына сделать проклятого кровопийцу, монстра в человеческом обличии? Никогда этому не бывать!
– Так что же, по-вашему, будет лучше убить его?
– Я считаю, что так будет правильно, – отрезал Ксеноф. – Если бы Эйвил осталась жива, она бы поняла меня. И простила…
– Не уверен, – прошептал Фольтест.
Ксеноф сделал вид, что не услышал последние слова советника.
***
Прошла целая неделя, прежде чем граф Криниспана решился исполнить задуманное. Советник больше не пытался его отговаривать, прекрасно понимая, что переубедить его невозможно. Дождавшись ночи, Ксеноф вышел из своего кабинета, оставив в нём Фольтеста, и направился в северное крыло замка. Пройдя несколько комнат, он поднялся на этаж выше, и оказался перед спальней сына.
– Я сделаю это, – прошептал граф, останавливаясь перед дверью. Неуверенным движением он потрогал ножны на поясе. Там, прямо под халатом, скрывался остро заточенный кинжал. Ксеноф ощутил его твёрдую форму и снова заколебался.
Нет, прочь сомнения. Сейчас всё решится.
Ксеноф шагнул вперёд и нащупал в темноте ручку двери. Нажал. Закрыто. Что ж, он захватил запасной ключ. Граф на ощупь вставил ключ в замочную скважину и один раз повернул. Дверь тихо открылась. Ксеноф мысленно поблагодарил Фольтеста за то, что тот приказал год назад смазать все дверные петли.
На цыпочках граф прошёл в центр комнаты и огляделся по сторонам. Благо на стене горели два небольших светильника, и не было нужды напрягать глаза. Слева находилась деревянная колыбель, накрытая полупрозрачным покрывалом, наподобие балдахина. Справа стояла узкая кровать, предназначенная для ночной няни. Сейчас на ней лежала Мила. Девушка ровно дышала, видимо пребывая в глубоком сне. Теперь главное, чтобы она не проснулась. А завтра, когда всё уже случится, можно будет обвинить её в недостаточном внимании. Так вот и так, не уберегла юного принца. Естественно, наказание за этот проступок может быть только одно – суровая казнь.
Ксеноф медленно подобрался к колыбели и откинул покрывало прочь. Деймос лежал, закрыв глаза, и, судя по всему, даже не подозревал о готовящемся покушении. Свет от ламп красиво оттенял чёрные волосы малыша, и граф на секунду залюбовался своим отпрыском. Уже сейчас, в столь раннем возрасте, он неуловимо напоминал Эйвил. Точёный носик, высокий лоб, припухлые губы.
Ксеноф тяжело вздохнул и медленно запустил руку под халат. Нащупал там рукоять кинжала и извлёк его из ножен. Высоко занеся руку над головой, Ксеноф застыл над сыном, не решаясь нанести смертельный удар. И вот, когда он уже приготовился совершить злодеяние, Деймос внезапно открыл глаза и вперился в отца немигающим взглядом.
Лицо графа перекосилось от ужаса. Он увидел в отражении глаз мальчика самого себя с занесённым оружием.
– О, Ситас, – прошептал граф. – Я сделаю это. Всё равно сделаю.
Рука медленно пошла вниз, направляясь к сердцу малыша. И вдруг всё изменилось. Глаза ребёнка вспыхнули багровым пламенем и распахнули на миг перед графом ворота в чёрное пекло Харата. Тьма, глубокая и безраздельная, пылала в них, напоминая об извечном могуществе смерти. О да, сама Смерть взирала сейчас на Ксенофа, без злобы, без угроз. Великая, неумолимая Смерть, мрачная в своём устрашающем великолепии.
Ксеноф застыл, скованный чужой волей. Он не смел даже дышать, понимая, что его душа вот-вот воспрянет к небесам.
Оцепенение прошло также внезапно, как и возникло. Причиной тому стала Мила, о которой граф уже успел позабыть. Резкая боль заставила девушку очнуться, и первое, что она увидела, был граф, нависший над сыном.
– Остановитесь! – отчаянно закричала фрейлина. – Не троньте его, слышите!
Как разъярённая тигрица Мила бросилась на защиту малыша. Вцепившись ногтями в плечо графа, она оттащила его от колыбели, а сама встала перед ней. На лице девушки странным образом смешались выражения страха и решимости. Она никому не позволит причинить вред Деймосу.
Впрочем, опасность уже миновала. Граф был ошеломлён увиденным до глубины души. Застыв словно истукан, Ксеноф не мог оторвать глаз от колыбели. Ужас, охвативший его, всё перечеркнул, все прежние чувства и эмоции. Лоб графа покрылся испариной, руки дрожали, кинжал выпал из них на ковёр. Ксеноф попытался что-то сказать, но из уст его вырвался только бессвязный хрип, в котором не было и намёка на человеческую речь.
– Что здесь происходит? – раздался испуганный голос.
Мила обернулась к двери и увидела растрёпанного Фольтеста, ворвавшегося в комнату. Старик бросил на неё цепкий взгляд, и Миле показалось, что на его лице отразилось понимание. Советник действительно обо всём догадался. Было очевидно, что ночной поход Ксенофа закончился неудачей.
В этот момент в комнату вбежали ещё две служанки и сквайр Трюш. Обезображенное шрамом лицо сквайра выражало решимость расправиться с любым врагом, проникнувшим в замок.
– Господин? – воскликнул Трюш, вперившись в графа непонимающим взглядом.
– Он, он, – всхлипывая, причитала Мила, – он хотел его…
– Замолчи, Мила, – жёстко рявкнул Фольтест, – думай, о чём говоришь, дурёха. Трюш, будь добр, забудь о произошедшем и отправляйся спать. Вы тоже, – советник рассержено посмотрел на двух служанок.
Сквайр хотел возразить, но, разглядев на лице Фольтеста непреклонность, передумал. Вместе со служанками он покинул комнату, в которой остались лишь основные действующие лица. Первым делом советник попробовал растормошить графа.
– Как вы, милорд? – участливо спросил он.
Ксеноф никак не отреагировал на вопрос. Его глаза заволокла белая пелена, а руки дрожали, словно от холода.
– Понятно, – прошептал Фольтест, а затем обратил своё внимание на девушку. – Мила, что здесь случилось?
– Господин Фольтест, – воскликнула она, – граф сошёл с ума. Я спала, но вдруг что-то заставило меня проснуться. Какая-то боль в груди. И я увидела, как… Господин пытался убить Деймоса, вы понимаете, убить. Вот этим ножом, – Мила указала пальцем на обронённое оружие.
– Понятно, – кивнул советник, ничуть не удивившись. – А потом?
– Я бросилась к нему. Стала оттаскивать от колыбели.
– Даже так! – в глазах Фольтеста промелькнуло восхищение смелостью девушки.
– Да, но граф и не думал сопротивляться. Он застыл, словно в помутнении. Вот и сейчас милорд ведёт себя странно. Посмотрите.
Советник взглянул на Ксенофа и вынужден был согласиться с девушкой. Граф по-прежнему пребывал в состоянии аффекта. Не в силах держать себя на ногах, он опустился на пол и привалился к стене.
– Хорошо, Мила, – с важным видом изрёк Фольтест, – ты всё сделала правильно. Господина околдовали его враги. Надеюсь, ты это понимаешь.
Дождавшись от фрейлины кивка, советник продолжил:
– Я вынужден просить тебя об одной услуге. Никому ни слова о ночном инциденте. Хорошо? Этим ты выполнишь свой долг перед господином. А сейчас я отведу его в кабинет и попытаюсь привести в чувство. Чуть позже, когда он узнает, что только благодаря твоей самоотверженности принц не пострадал, он лично поблагодарит тебя. Ну, и понятное дело, даст другую работу, более денежную, я бы так выразился.