Текст книги "Не повторяется такое никогда!"

Автор книги: Александр Ройко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Начинать, как я уже говорил, можно сразу после 15 апреля, после окончания отопительного сезона. Схему я постараюсь продумать и начертить к майским праздникам, ну, не позже 9 мая. Да она на первых порах и не нужна. Сначала нужно просто демонтировать старую систему. Я думаю, что можно будет задействовать для этого обе бригады газосварщиков. Недели за три-четыре они с этим справятся. А дальше уже будем смотреть – вероятно, потом на доме достаточно будет и одной бригады, поскольку нужно будет производить и другие плановые работы. Когда увидим, что одна бригада не укладывается в срок, подключим вновь вторую.

– Хорошо, согласен. Много ли понадобится солдат?

– Наверное, много, – вздохнул Морозевич. – Им же нужно будет долбить стены, вытаскивать старые и затаскивать новые трубы. Но, самое главное, им придётся сносить с этажей и где-то складировать старые радиаторы. А это очень тяжёлая работа. Если обойтись малыми силами, то назавтра эти солдаты от накопившейся усталости уже не смогут поднять ни одной батареи. У них так устанут мышцы, что вы их и кнутом не заставите работать. Но большое количество подсобных рабочих нужно будет только на первых этапах, пока они не вынесут старые и не разнесут по этажам новые радиаторы. После этого можно будет оставить примерно 4 человека.

– Так, и это решили. Солдаты будут выделяться в нужном количестве. Я дам команду, чтобы их при этом поочерёдно меняли. Когда можно будет начать выписывать материал?

– Всё, кроме труб, хоть и завтра. Я имею в виду карбид, кислород и прочее. Радиаторы тоже буквально через пару дней, после расчёта их необходимости по планам этажей. Трубы же – не ранее средины мая, после того, как я разработаю схему отопления, и мы её совместно утвердим. Пусть, хоть и устное, но согласие должно быть общее.

– Так, по самому дому, вроде бы, всё понятно. Остаётся последний вопрос, который мы до сих пор не затрагивали.

– И какой же?

– Котельная. Что нужно делать в ней? Тоже полностью менять котлы?

– Я думаю, что в этом нет никакой необходимости. Обследование показало, что подающий трубопровод за котлом горячий, значит, котлы греют нормально, а сами трубы в котельной не особенно покрыты накипью. Паровую систему мы промыть, конечно, не могли, да ещё во время работы котельной. А вот сами котлы периодически промывались, я это узнавал у старожилов. Хотя прошлым летом мы этого и не делали. Так что просто переведём котлы в режим водогрейных, убрав водоуказательные стёкла, поменяв манометры и удалив конденсатоотводчики.

– То есть вы уверены, что они будут греть нормально?

– Не на все 100 %, но процентов на 90, а то и больше, я уверен. В первый год это гарантировано, а далее видно будет. Если новый сезон покажет, что теплоотдача котла неважная, то тогда и поменяем поочерёдно котлы. С такой работой мы справимся и сами. А в этом году у нас авральных работ и так хватает. Борис Михайлович, давайте решать проблемы по мере их поступления, не забегая вперёд.

– Я с вами полностью согласен. Я и сам не хотел бы завязываться сейчас ещё и с котельной. Но мне нужно было узнать ваше мнение по этому вопросу. Вот теперь, как мне кажется, все вопросы обговорены. Остаётся ждать, когда командир согласует этот вопрос на высшем уровне. Кстати, Андрей Николаевич, он высоко оценил вашу профессиональную подготовку. Лукич не даст соврать. А может быть вы после Лукича и займёте его место? Теперь хозяйство гарнизона вы знаете хорошо. Вряд ли нам стоит ожидать, что пришлют грамотного специалиста.

– О, Господи! Борис Михайлович, да что это мне за наказание. Не сыпьте соль на раны. То в Цербсте давили на меня, а теперь что, и в Борстеле следует продолжение?

– Нет-нет, – улыбнулся Лукшин. – Никто не собирается на вас давить. Это я просто лично для себя хотел узнать ваше мнение по этому вопросу. Лично меня вы очень устраиваете на своём теперешнем месте.

Такой длинной и утомительной планёрки Андрей припомнить не мог. Он пришёл домой поздно вечером в состоянии выжатого лимона. Он разделся и, не садясь за стол, который накрыла к его приходу Валерия, бухнулся на кровать.

– Ты что, не будешь есть? – удивилась жена. – Пришёл поздно и не голоден? Ты был в столовой или тебя где-то покормили?

– Покормили, да ещё как. Насытился под самую завязку.

– Ты, вроде, и не выпивший, но какой-то очень уж уставший. Кирпичи, что ли, где-то таскал? – пошутила Лера.

– Ты, знаешь, кирпичи, пожалуй, легче было бы таскать, нежели вынести тот груз, который на меня свалили.

– Что-то произошло? – участливо спросила жена.

– Произошло. Да такое, что и не позавидуешь. Ты у себя на работе мучаешься от безделья, а я же буду мучаться от чрезмерной работы.

– Так, что всё же произошло, – заволновалась жена.

– Сейчас, ещё пару минут полежу, отдохну, а затем за столом всё и расскажу.

Прошло несколько минут, после чего Андрей поднялся с кровати, сел за стол и, неспешно ужиная, начал всё подробно рассказывать Валерии. Часом он так увлекался рассказом, что забывал и о стоявшей перед ним тарелке. Когда он всё рассказал (без разговора об отпуске), Лера возмутилась:

– О чём только думает твоё начальство? Ты же никогда не делал таких работ.

– Понимаешь, сначала я, как и ты, тоже возмущался. Но потом понял, что это бесполезно – эту работу всё равно ведь нужно делать, а кроме нас её никто не сделает.

– Но это же работа, действительно для большого коллектива, для специалистов. Это всё равно, если бы мне приказали оперировать кого-нибудь.

– Бывают, Лера, случаи, когда тебе и пришлось бы оперировать по приказу и даже без него. Ты же врач, и, хотя и понемногу, но вас всему учили.

– Да, но я же не хирург. Я же не профессионал в таком деле. Нет, меня бы не заставили.

– Лерочка, милая, профессионалами то не рождаются – ими становятся. И ты бы научилась хорошо оперировать.

– Но всё равно мне такого приказать не могут.

– Могут, ещё как могут. И такой приказ тебе может отдать не кто-нибудь, а твоя совесть, твоя клятва Гиппократа.

– Как это?

– А вот так. Ты представь себе, что привезли раненного, а хирурга нет, ты из врачей одна. Ты что же, откажешься ему помочь? Чему-то вас то учили. И ты заставишь себя всё вспомнить и постараешься помочь раненому.

– Так это же в военных условия. Это совсем другое дело.

– Вовсе нет. Не обязательно в военных. Например, в тайге, в пустыне, где-то в снегах, в море, да и, вообще, просто в экстремальных ситуациях. Кстати, ты не забывай, что мы здесь с тобой почти на военном положении.

– Что ещё за ерунда. Какое ещё военное положение?

– Очень простое. Ты, наверное, забыла, почему служащим не разрешают привозить с собой сюда детей. По одной простой причине – в случае военного положения или войны жёны военнослужащих с детьми будут срочно отправлены в Союз. А мы, служащие, будем наравне с солдатами и офицерами уже не просто работать на благо Отечества, мы уже будем служить Родине. Мы все встанем под ружьё. И это касается всех – от офицеров запаса, тех же инженеров или врачей, и до обыкновенной посудомойки. Тебя, например, не отправят в Союз к родителям и Никитке, а выдадут вместо туфелек сапоги, а на свой белый халат ты наденешь офицерскую шинель. А тогда ты будешь уже выполнять любые приказы.

– Господи! Андрей, ты мне сейчас такого наговорил. Как же ты напугал меня. Не дай Бог что-то случится. Ты что, это же ужас какой-то. Да, я офицер запаса, но мне никогда в голову не приходило, что в какой-то ситуации я не смогу больше увидеться с сыном.

– Конечно, Лерочка, всегда хочется верить в хорошее, и мы будем в это искренне верить и надеяться, что всё будет хорошо. Но не стоит всё же забывать о том, что тебя сейчас напугало.

– Да, только сейчас я стала осознавать, что я нахожусь в армии. А это серьёзное дело.

– Очень серьёзное. Но ты не унывай. Даже из самого плохого всегда можно выудить и что-то хорошее.

– И что же ты выудил? Ты же теперь из-за этой своей авральной работы даже в отпуск не можешь пойти в то время, когда планировал.

– И прекрасно.

– И что же в этом прекрасного?

– Ну, как, согласись, что в августе, например, лучше отдыхать, нежели в конце мая. А я планирую к средине августа все эти работы завершить. И можно тогда на море поехать, покупаться, позагорать.

– Да, в этом плане тебе хорошо, – грустно выдавила Валерия. – Ты будешь и купаться, и загорать, а я здесь париться. И сына ты сможешь увидеть. Кстати, а ты на море собираешься ехать сам или с сыном?

– С сыном, но и не только с ним, – загадочно начал дразнить Леру Андрей.

– Как это? Кого это ты уже нашёл? С кем же ты ещё собираешься ехать?

– С тобой.

– Ну да, если бы. Так меня и отпустят в отпуск всего после четырёх месяцев работы. Это абсолютно нереально.

– А вот как раз это абсолютно реально. Я же сказал тебе, что из любой ситуации можно извлечь пользу для себя.

– И какую ты извлёк пользу?

– О, Господи! Да я же толкую тебе – я договорился с Лукшиным о том, что я делаю ремонт этого дома, но за это он, со своей стороны, отпускает тебя со мной в отпуск. Ты понимаешь, мы поедем на море втроём.

– Не может быть. Ты шутишь?

– Да какие шутки. Лукшин дал слово, а он его умеет держать. Ты же знакома с ним и, наверное, понимаешь, что мужик он правильный, честный.

– Но есть же ещё командир, да и начальник санчасти. А они то, как на это посмотрят?

– Командир отпусками служащих не занимается, это прерогатива как раз его зам. по тылу. А твой начальник санчасти подчиняется Лукшину. А ты знаешь, что такое подчинение в армии. Да и какая ему разница, когда ты пойдёшь в отпуск. Вроде бы ты перегружена работой.

– Значит, это всё правда! – обрадовалась Валерия. – Ой, как здорово! Какой же ты молодец. Я, наверное, всё равно не смогу в это поверить, пока сама не увижу приказ об отпуске.

– Ну, приказ ты вряд ли увидишь. Но тебя убедят в этом выданный тебе паспорт и предписание на проезд. Я, кстати, не думаю, что это такое уж большое одолжение за мои предстоящие четыре месяца каторжной работы.

– Правильно, раз заставляют тебя заниматься несвойственной работой, то пускай и вознаграждают за неё. Господи! Андрюша, неужели мы все вместе поедем на море? Мы же на нём ещё ни разу небыли вместе, всей семьёй, – и Валерия бросилась на шею мужу.

– Не были. А теперь будем, и это совершенно точно, – выговаривал по отдельности слова Андрей в промежутках между поцелуями.

На такой мажорной ноте завершился этот нелёгкий апрельский день.

На следующий день Андрей не спешил распускать бригады слесарей с газосварщиками по объектам, тем более что серьёзной работы и не было. Когда мелкие вопросы были решены, Андрей спросил:

– Вы, вероятно, ждете, не дождётесь, когда уже закончится не только эта, но и следующая неделя?

– Конечно! – почти хором ответили все.

– Вот расслабуха будет – пузо на солнышке погреть, да?

– А почему бы и нет, – радостно произнёс Славик Пампушко. – Мы что, этого не заслужили?

– Не спорю – заслужили. Тьфу-тьфу, ещё немного осталось, но в целом отопительный сезон прошёл нормально. Да и в межсезонье вы потрудились неплохо. Но вот только греть животы на солнышке не очень то получиться. Это межсезонье будет ещё посложнее, понасыщеннее, потяжелее, нежели прошлое.

– Это ещё почему? Что мы такого не успели сделать?

– Я и не говорю, что вы чего-то не сделали. Я веду разговор о том, что предстоит ещё сделать.

– И что нужно делать? А, наверное, этот наш дом – не наш, правда, но мастерская под ним находится.

– Угадали, именно этот дом.

– Но мы же уже провели его капитальное обследование, – опять вставил слово Пампушко. – Даже кусок трубы вырезали, негодной трубы. И вы, я так думаю, отцу Фёдору её показали. А дальше не наше дело – пусть немцы его ремонтируют.

– Немцы не могут и не будут его ремонтировать.

– Это ещё почему?

Андрей привёл доводы, которые ему, в свою очередь, привёл тот же "отец Фёдор", то есть Лукшин.

– И кто же его будет ремонтировать?

– Догадайтесь с трёх раз.

Повисла оглушающая тишина, и лица у всех вытянулись и нахмурились. Конечно, гадать не приходилось.

– Это что, мы его должны ремонтировать? – угрюмо спросил Кравченко. – У начальства что, крыша поехала? Это же не наша работа.

– А какая наша?

– Ну, ремонт котельных, теплотрасс.

– А ещё, кроме них?

– Ну, можем ещё заменить радиатор в доме, заварить или заменить трубу, которая дала течь.

– И это ты ремонтом не называешь?

– Нет, почему же. Это тоже ремонт, но не такой же капитальный.

– Так вот, с сегодняшнего дня понятия "капитальный" или "не капитальный" упраздняются. Остаётся только одно понятие – ремонт. Николай, ты же умный человек. Скажи мне, если немцы не могут делать этот ремонт, то кто его сделает? Что, из Союза ремонтную бригаду вызывать?

– А почему бы и нет.

– А ты сам то откуда?

Хохот потряс стены мастерской. Засмеялся и сам Кравченко.

– А ну вас, – махнул он рукой. – С вами невозможно разговаривать. Вы так всё перекрутите, что поневоле на всё согласишься, – его последние слова опять заглушил хохот. Смеялся и Андрей.

– Ладно, посмеялись и довольно. Я вас прекрасно понимаю – нам вскоре будет не до смеха. Хотя работа, нужно признать – всё же наша, и никто другой за нас её не сделает. Что её будет делать Кирзонян или Горшков со своими ребятами? Нас их работой никто загружать не собирается. В принципе, мы должны будем только вырезать старые, и ставить новые трубы, и навешивать новые радиаторы. Резка, гибка, сварка и всё. Долбить стены и перекрытия будут солдаты под руководством Лукича. Носить трубы и радиаторы будут тоже они.

– В принципе, действительно, ничего для нас нового, – согласился Колыванов. – Только объём большой.

– Да, объём большой. Поэтому ты со своей бригадой вначале будешь задействован на этом доме вместе с бригадой Вячеслава. А дальше посмотрим, по обстоятельствам.

– Это значит, что в отпуск по графику пойти не удастся? – спросил вновь Колыванов.

– Тебе и Вячеславу однозначно не удастся. Слесари будут по одному, по двое идти по графику в отпуск. На их места кочегаров будет много. А тебе Шура, хочется в апреле пойти в отпуск? Я знаю, что по графику у тебя скоро отпуск.

– Нет, ну что вы. Я не против и в июле или августе.

– Вот в августе и пойдёшь. Мы с Лукшиным как раз планируем завершить нашу часть работ на доме к средине августа. Сможем это сделать?

– Наверное, сможем, – вставил слово и второй газосварщик. – Ничего хитрого в этом нет. Тем более, если мы будем выполнять только свои работы.

– Вот и я надеюсь, что сможем. Я тоже в отпуск до того времени уйти не смогу. Кстати, на ремонте этого дома задействованы и те же Горшков с Кирзоняном, по своему профилю, конечно. Решено параллельно заменить в доме всё пришедшее в негодность.

– Вот это правильно, – согласился Николай. – Уже одним махом всё в доме сделать. А кто нам предоставит проект, или разработает – то, по чему мы будем новую систему монтировать?

– Ваш покорный слуга, – вздохнул Морозевич.

– Вы? Но вы же не проектировщик и такими проектами, по-моему, не занимались. И вы что, согласились?

– Коля, а как ты думаешь – кто-нибудь спрашивал моего согласия? Как говорится, если не мы, то кто же.

– Да, ну и дела. Ёлки-палки, влипнем мы с этим проектом. Ведь, если что-то будет не так, то на нас всех собак навешают.

– А вот чтобы этого не произошло, нужно хорошо всё продумать. Я пообещал подготовить проект примерно к 9-му мая. Времени много, тем более, что это будет не проект в полном смысле этого слова, а схема отопления, большего от меня не требуют. Но диаметры трубопроводов нужно будет выбрать оптимальные. Я надеюсь и на вашу помощь. Вы не новички в этом деле, и кое-какой опыт работы, пусть и не такой большой, у вас имеется. А сообща мы любые горы сдвинем.

– А в котельной котлы будем менять?

– Мне удалось убедить Лукшина не менять котлы. Мы их только переведём в режим водогрейных, а это пустяковая работа. Но промыть котлы летом нужно будет обязательно.

– Фу, хорошо, что хоть этого нам не навесили, и то легче. Справимся. А когда начинать? Прямо 16 апреля, так это суббота.

– Нет, конечно, не 16-го. В выходные вас никто заставлять работать не будет. По крайней мере, пока. А дальнейшее будет зависеть от нас самых. Обрезку старья, я думаю где-то числа с 20-го можно начать. Командир ОБАТО к этому времени должен согласовать вопрос ремонта дома в более высоких инстанциях. Ну, а монтаж, мы, вероятно, сможем начать не раньше средины мая, если не в его конце.

– Есть ещё время передохнуть, – весело сказал Пампушко. – А потом запрягут нас, как волов.

Расходились по своим рабочим местам теплотехники уже более беззаботными весёлыми, нежели были 20 минут назад.

Пятница прошла для служащих теплохозяйства абсолютно спокойно. А уже в воскресенье некоторые обитатели городка втихомолку отмечали весенний праздник, которого в советских календарях не было. Но его отмечали немцы, а с ними заодно и часть жителей городка. И этим праздником была Пасха. Пасха в Германии, как и во всех христианских странах – один из важнейших церковных праздников. При этом ждут Пасху с одинаковым нетерпением и взрослые, и дети – ведь это означает четыре выходных подряд, начиная со Страстной пятницы и вплоть до пасхального понедельника (Дня Святого Духа).

Утром пасхального воскресенья в Германии дети и взрослые собираются вместе за завтраком. Накануне родители прячут корзины со сладостями, пасхальными крашеными яйцами и небольшими подарками. После завтрака дети ищут пёстро раскрашенные пасхальные яйца, которые накануне, как им сказали, ночью принёс и спрятал пасхальный заяц. Но почему же яйца на христианский праздник Пасхи приносит именно заяц? Дело в том, что заяц, как и яйцо, издревле считался символом жизни и плодородия. Кроме того, в средневековья крестьяне должны были в чистый четверг платить помещикам арендную плату, которую они обычно отдавали продуктами. Поскольку у крестьян из-за предшествующего поста накапливалось особенно много яиц, они варили их и отдавали на оброк. С яйцами крестьяне часто приносили хозяевам и множество убитых зайцев, подстреленных ими на своих полях.

Таким вот образом и сложилось сочетание "яйца и зайцы". Взрослые начали рассказывать детям, что яйца приносит пасхальный заяц. Однако проворный зверек долгое время был не единственным, кто якобы приносил яйца. В качестве поставщиков яиц с ним долго конкурировали лисы, аисты и журавли. Однако после Второй мировой войны в их споре была поставлена точка, так как производители шоколада открыли для себя лопоухого зверька и стали выпускать к Пасхе только шоколадных зайцев – и таким образом и сегодня яйца приносит именно заяц.

У немцев ассортимент пасхальных яиц был очень широк – от обычных куриных до шоколадных и марципановых. Прячут яйца и сладости чаще всего в корзиночках, выложенных "травой" – выкрашенной в зелёный цвет тонкой древесной стружкой, или в больших, состоящих из двух половинок картонных яйцах, обклеенных цветными картинками.

Морозевичи и в Союзе не отмечали Пасху, а потому и здесь они отнеслись к этому празднику спокойно и даже довольно равнодушно, чего нельзя сказать о подчинённых начальника теплохозяйства. И особенно праздновали это праздник в "Хоромах". Собственно говоря, там праздновался не сколько праздник, сколько сам повод к нему. Для оправдания организации застолья всегда нужна хоть маленькая причина, а здесь она была, и не такая уж маленькая. Однако нужно отдать должное обитателям "Хоромов" – они не просто выпивали и закусывали, они всё же наварили пасхальные яйца и даже покрасили их с помощью шелухи лука, хотя все эти крашенки и были одинакового цвета. У немцев, конечно, были специальные красители и разные наклеиваемые аппликации для подобного рода яиц, но советские служащие в Борстеле были удовлетворены и обычными своими творениями.

Вся следующая рабочая неделя тоже прошла спокойно. И по её окончанию, в пятницу очередной, а для Андрея его первый, отопительный сезон был завершён. Его результаты для себя Андрей оценил положительно. Срывов, аварий и тому подобного за полгода не произошло. Было одно ЧП на Новый год, но это не по их вине. С жалобами они, в основном, справились. Кочегары, даже молодые, приобрели необходимый опыт. Нареканий руководства не было. А в личном плане вообще всё сложилось прекрасно – он успел и дома побывать и, самое главное, приехала и трудоустроена Валерия.

И в эту же пятницу, вечером 15-го апреля в Хоромах снова был большой сабантуй, который теперь уже не особенно и скрывался. По крайней мере, все об этом знали, но не вмешивались. И вновь отмечался отнюдь не календарный праздник. Но эта дата уже напрямую касалась работы служащих теплохозяйства. Теперь ребята, точнее, кочегары могли, отмечая конец отопительного сезона, немного и расслабиться. Конечно, некоторые из них будут работать и летом, но это уже совсем другой режим работы. Особенно рада были окончанию отопительного сезона тройка одесситов. Помимо его окончания они праздновали ещё и свой предстоящий первый отпуск. Они могли пойти в отпуск ещё в средине марта, но по понятным причинам им его отложили, чему они были только рады. Уйдя в отпуск 18 апреля (во вторник), они будут дома в Одессе почти до конца мая. А это гораздо лучше, чем в марте или даже в начале апреля. В начале и в средине мая должны были уйти в отпуск ещё несколько кочегаров. В связи с этим Морозевичу нужно было переформировать бригады кочегаров, продумав все их отпуска, работу в котельных в летний период, а также кого переводить на этот период в бригады к слесарям. Кроме газосварщиков он не пытался ломать графики отпусков у других членов коллектива теплохозяйства – изменишь их один раз, потом придётся их подгонять и следующие два года. За 10,5 месяцев работы в Борстеле Морозевич уже неплохо изучил своих подчинённых и знал, кого с кем в паре поставить в котельной летом или, кто меньше будет волынить при работе со слесарями. И он в свободное время, а его пока что было немало (за начало ремонта жилого дома команд не поступало) начал прикидывать пофамильную структуру работы подчинённых на летний период.

ГЛАВА 40. Большие заботы

В понедельник одесситы уехали в отпуск, а других новостей не было. Но уже под конец дня они появились. В конце короткой планёрки Лукшин сказал:

– Так, теперь о главном. Подполковник Андреев получил добро на ремонт жилого дома. Нам выделят необходимые средства. Так что, друзья, можем приступать. Когда начнём? Этот вопрос в первую очередь относится к Грицюку и Морозевичу. Михаил Лукич, как прошли контакты с жильцами по поводу ремонта?

– Честно говоря, сначала с большими трениями, но постепенно всё уладилось. Люди же не глупые и понимают, что это в их же интересах. Но некоторые просят проводить ремонты в выходные дни. Мол, все дома, и муж, и жена, а так одна жена за всем не уследит, не сможет ничем помочь работающим и тому подобное.

– Что это ещё за ерунда, Лукич? Им делается добро, а они ещё условия ставят. Андрей Николаевич, как вы к этому относитесь?

– Крайне отрицательно. Мои люди не будут работать по выходным. И не из принципа, а потому, что выходные дни ещё могут и так понадобиться в дальнейшем. Никто не может знать, как всё пойдёт – мало ли что. А если пойти на уступки, то жильцы из нас начнут верёвки вить. Никакой работы не будет.

– Я согласен с этим. Но что вы будете делать, если они в будние дни всё же не пустят вас в комнаты?

– Ну и на здоровье. Откланяюсь и пойду дальше. Нам же меньше работы, второй раз к ним приходить не буду. Через 2–3 дня они за моими слесарями сами будут бегать и любезно приглашать их.

– А почему вы в этом так уверены? – спросил Грицюк.

– А потому, что мы обойдём такую квартиру стороной и скажем, что такие квартиры останутся со старыми радиаторами. Как вы понимаете, Лукич, технически это очень даже возможно, и на обогрев других квартир практически не повлияет. А вы, Лукич именно вы, всё это им и подтвердите. Оставив 2–3 квартиры такими, как они есть, все жильцы поймут, что мы не шутим. А чтобы не было таких, как говорят украинцы, "коників" со стороны жильцов, то вы это должны были довести до них с самого начала. Это ваша недоработка, Лукич.

– Ну, как, Лукич, – обрадовался майор. – Получили по носу? А он то прав. Не всегда можно договариваться только с помощью пряника. А вы как раз чересчур мягкотелы.

– Я хотел договариваться по-мирному, – оправдывался Грицюк.

– И, как видите, не всегда это получается. И обращаюсь к остальным – когда будете проводить свои работы, можете взять на вооружение тактику Андрея Николаевича. Григорию это будет несложно, а вот вы, Виталий, – обратился он к Горшкову, – будьте пожёстче. Это ничего, что многие в доме старше вас. Они должны уважать вас за профессионализм, а не за возраст. А профессионализм у вас есть. Так когда всё же начинаем ремонт дома, мне ведь нужно планировать выделение солдат, – обратился Лукшин на сей раз уже к Морозевичу?

– Я думаю, что послезавтра. Нужно ведь подготовиться, предупредить людей, провести инструктаж солдат, обеспечить их рукавицами, инструментом. Солдат нужно, как вы говорите, назначить, разъяснить им всё. Сами вы же этого делать не будете, значит, вы, наверняка, проинструктируете какого-нибудь старшего из них. Нужно подготовиться моему хозяйству, да и Лукичу тоже. Сейчас на эти две службы лягут основные нагрузки. Так что, день на подготовку нужен. Я думаю, что Григорий и Виталий уже будут идти, так сказать, по нашим следам. Я сегодня сказал в адрес Лукича пару колкостей, но ему вначале достанется больше всех. Вырезать трубы и радиаторы тоже не очень простое занятие, но его людям достанется больше других – долбить стены и особенно перекрытия занятие не из лёгких. А уж жильцам эта грязь и пыль и вовсе не понравятся. Так что он наслушается ещё колкостей и не таких.

– Лукич, – обратился майор к Грицюку. – Вы согласны с таким сроком начала ремонтных работ? Я завтра выделю солдат, а вы проведёте с ними инструктаж.

– Согласен. Только я же не смогу за всеми ими уследить в процессе работы. Я же не разорвусь.

– И не нужно вам за всеми следить, – вставил слово Андрей. – На каждые 3–4 солдата, а это, вероятно, и на то же количество комнат, я дам вам в качестве старшего по одному слесарю. Это могут быть и кочегары, которые сейчас не при деле. Но, для контроля солдат, они вполне подойдут.

– О. это другое дело. Тогда всё в порядке. Значит, начинаем ремонт послезавтра.

– Всё, договорились. Все свободны, отдыхайте, – подвёл итог планёрки Лукшин.

Вторник прошёл в подготовительных работах. Решено было начать с верхнего этажа и постепенно идти вниз. Анатолий предупредил своих ребят о верном контакте с жильцами – вежливо, предупредительно, но никаких уступок. Не пускают в квартиру – так же вежливо "До свидания", и пошли дальше. Ни в какие пререкания не вступать.

И вот наступил этот непростой день 20 апреля. Андрей вместе с парой слесарей, газосварщиком и солдатами сам обошёл несколько квартир. И, представившись, сообщил жильцам, что у них с сегодняшнего дня начинаются временные неудобства, которые они постараются сократить до минимума. Но вот в одной квартире молодая женщина спросила Морозевича:

– А можно, пока вы будете работать, я пойду с ребёнком погуляю?

Этот простой вопрос поставил Андрея в тупик. Непонятно почему, но на возможность возникновения подобной ситуации никто ранее не обратил внимание. Конечно же, маленьким детям весь этот грохот в комнате слышать совсем не к чему – не то, ещё чего доброго, начнут дёргаться во сне, также как дети в Цербсте. Но и оставлять слесарей и солдат одних в комнате без хозяев не хотелось.

– Понимаете, это, конечно, можно, но нежелательно. Скажите, а у вас есть в доме подруга тоже с маленькими детьми.

– Есть. Но она здесь при чём?

– А она не могла бы часик-другой поиграть со своим и вашим ребёнком на улице? А вы останетесь дома. Когда же у неё будем делать ремонт, то вы, в свою очередь, погуляете с её ребёнком и со своим.

– Я не знаю, согласится ли она. Но зачем такие сложности?

– Я вам скажу откровенно. Я бы не хотел, чтобы мои люди и солдаты работали в комнате без хозяев. У вас ведь, наверняка, имеются деньги, ценности.

– А вы что, не доверяете своим людям? – удивилась хозяйка.

– Своим людям, – усмехнулся Андрей, – я как раз доверяю, так же, кстати, как и вам, а вы моим людям – спасибо за это доверие. Хотя мы с вами и видимся первый раз. Но люди есть разные. Вот вы всем в доме доверяете?

– Нет, конечно.

– Вот видите. А ведь не исключена такая ситуация, что, когда мои люди покинут чью-либо квартиру, где они работали без хозяев, те побегут жаловаться, что у них что-то пропало. К вам это не относится. Но такая ситуация возможна?

– Наверное, возможна. Но вы же говорите, что доверяете мне.

– Да, я вам доверяю, и даже, чтобы подтвердить это, согласился бы, чтобы вы прогулялись в это время в коридоре, но, не покидая дома. Если же соседи увидят, что вы во время ремонта в вашей квартире гуляете во дворе, то они тоже могут захотеть повторения подобной ситуации. Но это как раз и может стать некой провокацией. Это, конечно, один шанс из ста, я хотел бы надеяться, что все жильцы также честны и порядочны, как вы. Но исключить такую ситуацию я не могу.

– Хорошо, я вас поняла и попробую договориться с подругой. У неё, действительно, будет такая же ситуация. Хорошо, если бы во всех службах были такие предупредительные люди, – улыбнулась женщина.

Андрей сразу же сообщил о подобном случае бригадам и проинструктировал ребят, как вести себя с жильцами в подобной ситуации:

– Если с хозяевами по этому вопросу не удастся найти общий язык, а такое возможно, то работайте там без хозяев, но запишите номер квартиры. Я сегодня же сообщу о таких случаях Лукшину. Ничего может и не случится, но лучше быть готовым ко всему.

Когда Андрей обходил с рабочими первые квартиры в доме, его не пустили только в одну из них, хозяйка которой произнесла:

– Мы договаривались с Михаилом Лукичом, что вы будете вести работы в выходные дни.

– Во-первых, вы не договаривались с ним об этом, а только просили его об этом, ставили, так сказать, условие. А во-вторых, меня зовут Андрей Николаевич, мы с вами ни о чём не договаривались. И я хочу вам сообщить, что все работы, не только службой теплохозяйства, но и другими службами будут вестись только в рабочие дни. Если во всех ваших комнатах в доме вести ремонт только в выходные дни, то ремонт дома и до Нового года не завершится.

– А если мы не согласны, чтобы вы работали у нас в рабочие дни?

– Это ваше право. Тогда всего вам доброго, – и Андрей собирался уйти.

– Погодите, а когда у нас будут проводить работы?