Текст книги "Не повторяется такое никогда!"

Автор книги: Александр Ройко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

– А Паниковский – это кто у нас такой? – спросил он.

Повисла гробовая тишина. Все наклонили головы и закрыли рты. Некоторые, правда, тихонько улыбались, а другие еле сдерживались, чтобы не расхохотаться. По этой тишине и улыбкам Андрей всё понял.

– Вот это да! – изумлённо нарушил он тишину. – Значит, это я? Ничего не пойму – чем же это я так похож на Михаила Самуэлевича? Гусей я не ворую, в чёрных очках не хожу, на пересечении Прорезной и Крещатика никогда карманы не обчищал. Так в чём же дело?

– Вы прихрамываете, как Паниковский, точнее немного ногу тяните, – спустя некоторое время виновато и тихо произнёс Громов.

– Час от часу не легче, – уже с улыбкой произнёс Морозевич-Паниковский. – За тридцать лет впервые это слышу. Ну и глаз у вас! – уважительно протянул он.

У него, действительно с самого младенческого возраста левая нога была немного короче правой – из рассказов родителей он знал, что ему не было ещё и года, когда мама упала с ним на лестничном марше и сломала малышу ногу. Кости ноги сложили сначала неправильно и, когда сняли гипс, её пришлось вновь ломать и сращивать заново. Срослась она хорошо, но всё же осталась короче – правда, совсем уж чуть-чуть, абсолютно незаметно. Он сам никогда не ощущал какого-либо дискомфорта при ходьбе, при беге (активно занимаясь спортом) и никто никогда не замечал, чтобы он прихрамывал. Кроме того, если в футболе у него ударная нога была правая, то в других видах спорта, например, в прыжках в высоту или длину опорной ногой была уже именно левая. Он вообще нагружал её больше, нежели правую, надавливая на лопату при посадке и уборке картофеля. И никаких при этом неприятных ощущений у него не было. Да и опытные врачи на медкомиссиях ничего не обнаруживали. А здесь какие-то неопытные сосунки-одесситы приметили. Это же просто невероятно!

– Вы только не обижайтесь, – старался оправдаться Громов. – Мы же не со зла, так – шутя.

– Да, ладно, ерунда. С чего это я буду обижаться. Паниковский, так Паниковский. Хорошо ещё, что не Элочка-людоедка, – пошутил он. – Так что, проехали.

На Элочку-людоедку компания отреагировала уже облегчённым хохотом.

– Да, кстати, – продолжил Андрей. – А Киса у нас есть?

– Увы, пока что на Кису Воробьянинова кандидатуры нет, – смеясь, ответил присутствовавший здесь и Владислав Пивовар. – Но, может быть, ещё появится.

Сами же одесситы, каждый из них, вероятно, видел себя этаким "великим комбинатором" Остапом Бендером, а работу на территории ГСВГ неуёмная троица вполне могла считать для себя всего лишь прекрасным развлечением (как в Рио-да-Женейро – под пальмами "в белых штанах") и полем применения своих, как они полагали, незаурядных способностей.

– Так, – взглянув на часы, уже серьёзным голосом молвил начальник теплохозяйства, – как говориться, делу время – потехе час. Пора уже направляться на рабочие места.

Все потихоньку начали подниматься и небольшими группками расходиться.

Но вот наступило и 15 октября – тяжеловатая выдалась пятница. Но хорошо ещё, что этот день не выпал на выходные, хотя для кочегаров теперь не будет привычных выходных – они будут работать посменно по графикам и, нередко, в праздничные дни. Ничего не поделаешь – не могут котельные закрываться на праздники. В общем-то, ничего такого сложного в этот день не происходило. Самым долгим и неприятным было разведение огня в топках котлов. Это уже тогда, когда они будут работать постоянно, у кочегаров будет две основные тяжёлые физические работы – подбрасывать уголь (точнее брикет) в топку и выгребать и выносить наружу из котельной золу. Конечно, выносили золу не лопатами или вёдрами. Для такой цели в каждой котельной было предусмотрено место, где кочегар наполнял золой специальную цилиндрическую бадью, а затем её специальным коловоротом (как ведро из колодезя) периодически поднимал на поверхность и высыпал в кучу. Но всё это приходилось делать вручную, и труд этот лёгким нельзя было назвать. Далее уже солдаты (тоже периодически) по распоряжению Лукшина грузили золу на машину и отвозили.

Сейчас же основная проблема состояла в самом разжигании огня – брикет то спичкой не подожжешь. Приходилось растапливать огонь в топках подобно тому, как разжигают огонь в старой плите, в квартирной отопительной грубе, камине или костре. Сначала бумага, щепки, тонкие ветки, поленья и уже потом, когда всё хорошо разгорится и появятся уголья, потихоньку подкладывать брикет. Но работа была неприятна не этим, она была неприятна тем, что в первое время вся котельная заполнялась едким дымом – холодные котлы и остывшие дымоходы не могли сразу обеспечить нормальную тягу, поэтому большая часть дыма валила в помещение. Приходилось на время выбегать из котельной, но снова возвращаться и контролировать огонь. У каждого, кочегара имелся, конечно, личный респиратор, так что с горем пополам дышать можно было, но дым разъедал глаза. А вот противогазы кочегарам не полагались – да и кто бы стал в них работать. Вот таким выдался этот денёк, точнее первые его часы. А дальше уже всё пошло в привычном ритме: всё прогрелось, появилась хорошая тяга, исчез дым, разгорелся как следует брикет – и пошло-поехало.

В этот день Андрей бегал из одной котельной в другую, проверяя – всё ли в порядке. Но к общей радости всё прошло гладко, котельные нормально заработали, и обошлось без каких-либо неприятностей. Много работы было в этот день и у слесарей – им нужно было проверить, как работает система обогрева в домах и, в случае чего, спустить воздух из радиаторов на верхних этажах. В этот день заглянул в отдельные котельные и Лукшин, но, судя по тому, что никаких замечаний он не делал, работа подчинённых Андрея его вполне устраивала. В общем, напряжённый день завершился довольно благополучно.

В субботу к Андрею вечером заглянул Александров.

– Ну, что, вчера всё у тебя прошло благополучно?

– Да вроде бы, жалоб не было. И работает всё исправно.

– Значит, нужно это дело отметить. Пошли в кафе, попьём пивка.

– Давай сходим.

Они пошли в кафе и, наверное, с час сидели за столиком, потягивая пиво. Правда, это пиво периодически разбавлялось и рюмочками с более крепкой жидкостью. Но, в общем-то они были в норме, не перебрали, так сказать. Это обстоятельство выделяется особо, потому что дальнейшие события были Андрею несколько непонятны. Когда они выходили из кафе, шедший впереди Александров столкнулся в дверях с каким-то старшим лейтенантом, на вид несколько моложе его. Тот был в военной форме, и от столкновения с Александровым у него слетела с головы фуражка. Он, конечно, тут же обвинил в этом Андрея, тот отрицал свою вину, и у них завязалась словесная перепалка. Но этим дело не кончилось. Старлей уже забыл, что он направлялся в кафе и вместе с ними поспешил к выходу. На дворе уже стемнело. Они отошли немного в сторону от кафе и продолжили выяснять отношения. Морозевич пытался утихомирить их, но Александров сказал, чтобы тот не вмешивался – они сами разберутся. Как сейчас понял Андрей, старший лейтенант до того уже где-то принял, как говорится, на грудь и в кафе, вероятно, направлялся за добавкой. И, конечно же, в таком состоянии ни он, ни Александров не смогли справиться со своими эмоциями – словесная перепалка всё же завершилась потасовкой, хорошо хоть, что не долгой и без нанесения видимых травм. Морозевичу всё же удалось оттащить своего тёзку и увести его с собой. Старлей не пытался их преследовать и продолжить драку – Александров всё же был повыше его ростом и покрепче сложен. Морозевич пытался выяснить – что они такое не поделили, не фуражку же. Но Александров только во всём обвинял того.

– Как бы это дело не имело продолжения, – втолковывал Морозевич своему тёзке. – А если вы завтра снова встретитесь, то что – начнёте по новой. Вы же сегодня так и не выяснили, кто прав, а кто виноват? А если он будет не один?

– Ой, не морочь мне голову. Завтра будет завтра. Там видно будет.

Морозевич, сдвинул плечами, проводил Александрова до санчасти и отправился к себе в общежитие. Как оказалось, история, действительно, имела продолжение, но не совсем такое, как предполагал Андрей. Назавтра днём к нему зашёл Александров, они вышли на свежий воздух, и после короткой болтовни на разные темы тот спросил Морозевича:

– Слушай, а что это я вчера так заелся с тем военным?

– Я тебя самого об этом спрашивал, – расхохотался Андрей. – Но ты же ничего внятно объяснить так и не смог.

– Да, – сокрушённо покачал головой тёзка. – Некрасиво получилось, что мы с ним не поделили?

Но самое интересное произошло чуть позже. Прогуливаясь по городку, они натолкнулись на этого старшего лейтенанта, правда, сегодня уже в гражданской одежде. Тот сначала, увидев их, приостановился, но затем подошёл к ним, приветливо поздоровался и обратился к Александрову почти теми же словами, что не более часа назад произнёс сам Андрей:

– Слушай, что мы с тобой вчера не поделили?

– Да я и сам не знаю, – облегчённо улыбнулся Андрей. – Ерунда какая-то. Не знаю, что на нас нашло.

– Я тоже так ничего и не понял.

– Ладно, давай забудем об этом, – предложил Александров. Что было, то было, а сейчас мир. Не против?

– Конечно.

Они пожали друг другу руки и разошлись каждый в своём направлении. Но с той поры они стали чуть ли не друзьями, и при случае со смехом вспоминали свою стычку.

Вечером к Морозевичу пожаловал Кирзонян. Андрей знал, что завтра тот уезжает в отпуск, и был рад, что на него не повесили на это время дополнительно обязанности начальника сантеххозяйства, как в случае с Лукичом. Замещать на время отпуска Григория поставили одного из его опытных слесарей, Лукшин понимал, что теперь у Морозевича своей работы хоть отбавляй. Григорий отозвал Андрея в коридор и спросил:

– Та твоя справка на обмен денег у тебя ещё сохранилась?

– Да, сохранилась.

Андрей после получения первой зарплаты в Борстеле уже и забыл об этой справке – она была ему теперь совсем не к чему. Но он её и не выбрасывал – она так и осталась лежать у него в комсомольском билете.

– Не выбрасывай её до моего приезда. Когда приеду – она пригодится.

– Ты, я смотрю, не отказался от мысли провезти сюда советские деньги?

– Не отказался. Может и не все 300 рублей, но попытаюсь. Не такие уж большие деньги. Конечно, жалко будет, если обнаружат и отберут. Но в Союзе на них намного меньше всего купишь, нежели здесь, если обменять их на марки. Это же очевидно. Так почему не воспользоваться этой ситуацией.

– Ладно, сохраню справку. С этим проблем нет. Ну, а дальше видно будет.

– Лады, тебе тоже перепадёт. А сейчас давай прощаться, завтра утром я отбываю.

– Ну, что ж, желаю тебе хорошо провести отпуск и…, – улыбнулся Андрей, – ни пуха, ни пера.

– К чёрту, – тоже улыбнулся Кирзонян, и они разошлись по своим комнатам.

В двадцатых числах октября, когда налаженная работа в котельных шла своим чередом, Андрей решил съездить в Стендаль и отправить очередную посылку жене и сыну. Служащим, так же как и военнослужащим, разрешалось раз в месяц отправлять на родину одну посылку установленных размеров и весом. Этим правом пользовались практически все – и те, у кого были семьи, и те, у которых таковых не было. Адресат всегда найдётся – мать, брат, сестра, друг, подруга и так далее. В почтовом отделении висел список того, что можно отсылать и чего нельзя. Запрещались к отсылке продукты, драгоценности и тому подобное. Зато можно было много отсылать вещей из одежды и обуви, особенно детской. А детские вещи здесь были просто классные и, главное, не дорогие. Даже те, кто не имел семьи, часто отправляли посылки с детскими вещами – в Союзе их можно было очень выгодно продать. Там такой товар, можно сказать, отрывали с руками. Андрей на первых порах тоже удивлялся такому обширному ассортименту, например, детской обуви, в нём были такие изделия, что в Союзе даже взрослым не снились – различные туфельки, сапожки, ботиночки, сандалики, резиновые сапожки и прочее. Были разные типы детских мокасин из мягкой кожи, различных лаковых туфелек. Да в Союзе женщинам такие лаковые туфли только в грёзах виделись. А что уже говорить об ассортименте детской одежды, начиная с только родившихся детей и лет до 16-ти.

Кроме того, у немцев существовало множество различных комиссионных магазинов. Но это были не такие магазины, какие были приняты в Советском Союзе. Это были, так называемые магазины-"уценёнки", с которыми подобные союзные магазины не имели ничего общего. Туда не сдавались вещи населением, бывшие в употреблении вещи. Там продавались вещи совершенно новые, качественные, но такие, которые залежались на полках магазинов. В ГДР одежда и обувь относилась к сезонным товарам. И если летом, к примеру, не продали какие-нибудь босоножки, то уже осенью их можно было купить в подобных магазинах за полцены, а то и меньше. Кроме того, в магазинах следили за веяниями моды и немодные уже вещи тоже попадали в категорию уценённого товара. И, конечно же, посылки комплектовались преимущественно из таких магазинов. Это уже потом для себя лично покупались вещи в нормальных магазинах, как Александров со своим тёзкой купили себе костюмы. А в посылки такие вещи не клались. Да и занимали они очень много места. При сдаче посылки обязательно заполнялась декларация, в которой указывалось, что ты посылаешь. Поскольку перед глазами был перечень разрешённых товаров, то проблем с этим никогда не возникало. К сожалению, в число запрещённых продуктов, таких как продукты питания, попадали разные конфеты и жвачки. Но их тоже отсылали (немного, правда, – чтобы не было заметно), запихивая в детские туфельки, носочки и прочее. Из писем жены Андрей узнал, что из конфет сыну больше всего понравились небольшие разноцветные "мишки" – конфеты типа ароматизированных сахарно-желатиновых. Вот их то с тех пор Андрей больше всего покупал и затем прятал в посылках самым тщательным образом.

Что касается жвачки, то есть жевательной резинки, то она была двух видов: первый – это такая жёлто-зелёная упаковка из 5-ти пластинок с изображение лошади на обвёртке. Они продавались и отдельными упаковками, и оптом в запечатанном картонном блоке. Андрей в кинофильмах видел, как из жвачки надувают пузыри. Для него это общение с неведанной диковинкой было первым, но, сколько он сам не пытался надуть пузыри, ничего не получалось. Оказывается из этой жвачки пузыри и не надувались, их можно было выдуть из второго вида, который был подобен легендарной жевательной резинке "Биг бабало". Но такая жевательная резинка у немцев попадалась нечасто.

Здесь на почте посылки осматривались бегло, почтальонам-таможенникам, вероятно, уже здорово надоело копошиться во всех этих вещах и они смотрели только, чтобы перечень отсылаемого соответствовал декларации – они практически ничего не разворачивали и не пытались отыскать что-то недозволенное. Они знали, например, что золото из ГДР никто отправлять не будет, поскольку оно у них неважное и не идёт ни в какое сравнение с союзным. А разные там конфеты и прочее – это пустяки. Конечно, в Союзе посылки проверялись более тщательно, но проверялись единицы из них – выборочно. За всё время пребывания в ГСВГ Андрей ни одного раза не слышал от жены, а позже от родителей, что его посылка вскрывалась.

Когда Андрей отсылал посылку, он вспомнил об уехавшем в отпуск Кирзоняне. Тот тоже постоянно отсылал посылки. При этом никто никогда не интересовался куда тот или иной служащий отсылает свои посылки. Андрей никогда не задавал Григорию вопросов о его семейном положении, но из отдельных фраз в разговорах, понял, что тот не женат. Был ли он женат и развёлся или же никогда и не женился, он не знал. Не прояснила этого и как-то брошенная им в сердцах фраза: "А ну их, надоели мне эти бабы!" – её можно было понимать как угодно. Куда же отсылал свои посылки коллега Андрея, было неизвестно, это могли быть родители, брат или сестра, подруга или даже ребёнок – не исключалось ничего из этого перечня. Но Андрея, впрочем, этот вопрос и не интересовал, какое ему до этого дела, он был из не любопытных. Отсылает человек посылку – значит, есть кому. И хорошо, в принципе. Он то и вспомнил сейчас о Кирзоняне лишь потому, что его отъезд с представляемыми чемоданами отождествлялся с этими самыми посылками. А чемоданы себе на отпуск военнослужащие и служащие покупали огромные – чёрные фибровые с металлическими закруглёнными уголками – по их виду сразу было видно нашего человека (сами немцы никогда с такими чемоданами не ездили) на немецких вокзалах и уж, конечно, понятно было, откуда такой человек едет на союзных вокзалах. Эти чемоданы назывались гроссовскими чемоданами, очевидно, это название брало свои корни от немецких слов groß, großer – крупный, большой. Часто такие чемоданы покупались только на дорогу в Союз, благо стоили они не так уж дорого (и, вероятно, специально для русских) – на проезд обратно в них нечего было класть. А на следующий отпуск покупался новый чемодан. По возвращению в Союз такие чемоданы определялись в сараи, чуланы или на чердаки и становились своеобразной кладовкой для различных ненужных или малоупотребляемых вещей. Вот такими были установившиеся "традиции" советских людей в ГДР.

ГЛАВА 27. Отдых и работа

Прошедшая после начала отопительного сезона новая рабочая неделя выдалась спокойной, и в выходные Андрей решил активно отдохнуть. Каким будет этот активный отдых, гадать долго не приходилось. Поскольку стояла очень тёплая как для средины осени пора, то он решил съездить в лес за грибами. Его уже Шмелёв приглашал за компанию в поход за грибами. Но пока начальник не наладил работу в своём хозяйстве, он о грибах не помышлял. А вот теперь можно и сходить, точнее, съездить, на третью охоту – так называют это занятие после собственно самой охоты на дичь и рыбалки. Он ещё среди недели разыскал Афанасия, и они решили, что в субботу (в этот день тот как раз не работал) они поедут велосипедами в лес за грибами, если только в тот день будет стоять погожая погода. Андрей провёл что-то вроде регламентных работ на своём велосипеде – ездить по лесным тропинкам, это не по благоустроенным немецким дорогам – и его работой остался доволен. Он даже купил себе объёмистую корзинку для грибов, она пригодится и в дальнейшем – ему и его жене, которая тоже очень любила собирать грибы. А то, что она обязательно сюда приедет, Андрей почему-то совершенно не сомневался. День в субботу выдался отличным и он со Шмелёвым выехали из городка пораньше. Ради такого дела Андрей даже не пошёл на завтрак в столовую, довольствуясь заранее купленными продуктами и взяв их остаток с собой в лес. На свежем воздухе проголодаешься быстро, и аппетит в лесу будет зверский. А так приятно перекусить на природе.

К лесу пришлось ехать, конечно, дальше, нежели на луг за шампиньонами. Но это расстояние компенсировалось прекрасным утром и помыслами о предстоящих грибах. В лесу велосипеды им, конечно, немного мешали. Пришлось оставлять их, съехав с очередной тропинки, у дерева, обходить какой-либо лесной (грибной) участок, возвращаться к велосипедам и переезжать на близлежащий следующий участок. Это было не очень удобно, но без велосипедов долго было бы ехать в лес, не говоря уже о том, как уставшими возвращаться. Но когда зимой катаешься на санях по снегу с горки, то потом тоже приходится волочить эти сани в гору. Ничего не поделаешь. Они не очень то и замечали эти неудобства, увлёкшись поисками грибов. Грибов было много разных, но собирали Андрей и Афанасий только белые (их было не так много) и польские грибы или как их здесь называли – мороны. Это гриб из семейства моховиков, но плотный, крепкий и по виду немного смахивает на белый гриб, только более тёмный – шляпка у него каштаново-коричневая, тёмно-бурая или шоколадно-коричневая. Но ведь не даром весь род Моховиков относят к роду Боровиков. Эти грибы съедобны, очень вкусны и пригодны, как и белые и для маринования, и для сушки. Вот наши "гриболовы" и решили насобирать грибы для сушки – зимой это будет хорошим лакомством.

Правда, Андрей заметил, что Афанасий собирает, тщательно отбирая, небольшие шляпки каких-то светло-коричневых пластинчатых грибов.

– А это что ты собираешь? – удивился Морозевич. – Неужели ты их тоже будешь сушить? Что это за грибы?

– Сушить я их не буду, а буду солить. Эти грибы называются свинушки. Это условно съедобный гриб, некоторые считают их даже ядовитыми. Но я и в Союзе собирал их, солил и ел, конечно же. И ничего со мной не случилось – как видишь, жив и здоров. Солёными они очень вкусные. А засолить их проблем особых не составляет, это же не консервирование. Можно засолить и в кастрюле, и в ведре, да в чём угодно. Но их, конечно, нужно хорошенько перед тем вымочить, несколько раз меняя воду, и обязательно отварить. Это, конечно же, не рыжики и не грузди, которые можно солить и сырыми.

– Ты, как я вижу, заядлый грибник и хорошо разбираешься в грибах.

– Естественно, у нас в Ивановской области с детства все очень часто ходят за грибами. Леса у нас очень хорошие и грибы составляют большую часть нашего рациона. Со многими другими продуктами у нас, к сожалению, туговато. Так что грибы у нас на столе чуть ли не каждый день. Как же нам не разбираться в грибах.

Андрей никогда ранее не собирал свинушки, хотя часто и видел их в лесу. Они росли большими группами, и насобирать их было не сложно. Но он решил пока что их не собирать, зачем они ему одному нужны. Вот когда приедет жена – там уж посмотрим.

– И ты хорошо знаешь все грибы? – обратился он вновь к Афанасию. – И съедобные и ядовитые.

– Практически знаю. Почти все грибы съедобны. Явно ядовитыми является только бледная поганка да, пожалуй, сатанинский гриб – он немного похож на белый гриб, боровик, только ножка у него внизу красная. Хотя я также слышал, что в некоторых европейских странах, например, в Чехословакии и даже во Франции его считают съедобным и вкусным, после соответствующей, конечно, термической обработки.

– Тогда получается что и мухоморы съедобны?

– Конечно.

– Что значит, "конечно"? В самом деле, съедобны?

– Как ни странно, но это именно так. Среди них есть, конечно, и ядовитые, например, та же бледная поганка – она хоть и похожа на сыроежку, но относится к мухоморам. Но большинство можно применять в пищу. А серо-розовый мухомор или цезарский гриб, растущий в странах Южной Европы, считается даже деликатесом. Но я их не пробовал, у нас они не растут. Если мухоморы хорошо вымочить и отварить, то многие их них вполне пригодны в пищу. Их даже солят.

– Ты, наверное, прав. Я слышал, что мухоморы являются галлюциногенными и психотропными растениями – их некоторые народы употребляют как наркотики. Но они же от них не умирают.

Эти разговоры Андрей вёл с Афанасием на коротких привалах перед сменой участка леса. На одном из таких привалов они и перекусили-пообедали припасёнными продуктами. После долгого молчания и отдыха, Афанасий вдруг сказал:

– А знаете, какой я хотел бы найти гриб?

– И какой же?

– Гриб-баран. Он очень вкусный и может употребляться варёным и сушёным, да и жареным. Хорош он также для супов или бульонов. Отличная начинка для пельменей. Но мне гриб-баран более всего нравится тушёным в сметане.

– И как он выглядит, я о нём и не слышал?

– Да он такой светло-жёлтый, растёт кустиком, кучерявый такой.

– Не попадались мне такие, да и не обращал я на такое чудо внимания.

Отдохнув, они продолжили свою охоту за грибами. В лесу им попадались лужайки с пожелтевшей к тому времени травой. Вероятно, это тоже были пастбища для коров, которые, как и на лугу, были ограждены электропроводом с жёлтыми палочками-диэлектриками из стекловолокна. Коров на таких пастбищах уже не было, так же как и не был включён ток. Это Андрей проверил, когда подумал, что при случае ближе к своему отпуску нужно будет вытащить одну их подобных палочек для использования в удилище. Они с Афанасием уже завершали сбор грибов, каждый из них насобирал по полной кошёлке и ещё по большому полиэтиленовому кульку. Когда Андрей стал уже возвращаться к велосипеду, он случайно возле ствола наполовину засохшего дерева увидел группу каких-то желтоватых среднего размера грибов. Он окликнул Афанасия, который через пару минут подошёл к нему.

– Слушай, Афанасий, эти грибы случайно не похожи на твой гриб-баран? – спросил он его и указал на непонятные ему грибы.

Афанасий подошёл поближе и обрадовался:

– Да, это именно он. Вам повезло, а вот мне нет.

– Это нам обоим повезло, – улыбнулся Андрей. – Я его нашёл, но он твой. Зачем он мне? Так что срезай.

– Вы что, правда, не хотите его брать? Он же вкусный.

– Да не буду я с ним возиться, я не знаю, как его готовить. А в общежитии я не один – каждому только на один зуб достанется.

Афанасий поблагодарил своего начальника, аккуратно срезал гриб и положил его сверху других. На этой счастливой для Афанасия находке было решено и закончить грибную охоту. Они насобирали грибов предостаточно. Позже Андрей по литературе выяснил, что это за гриб такой. Оказалось, что он, действительно, вполне съедобный и употребляется в разных видах. Он относится к виду Трутовиков листоватых, его ещё называют Грифола курчавая или Спарассис кудрявый, а японцы называют Майтаке. Эти грибы, как и вешенки, растут на отмёрших корнях, пнях или у основания сухостойных деревьев хвойных пород. Да и по вкусу он, вроде бы, тоже напоминает вешенки. Вешенки Андрей пробовал, и они ему не очень то понравились – они были какими-то резиноподобными. Или же Андрей с женой не умели их готовить. На другой день Афанасий приглашал начальника зайти к нему и отведать блюдо, приготовленное из гриба-барана, но Андрей вежливо отказался. Он понимал, что дегустацией только этого блюда там не обойдётся.

И вновь после выходных начались трудовые будни. И неожиданно, но как подумал Андрей, прогнозировано возникла новая небольшая проблема. Андрей на другой день после начала отопительного сезона показал Лукшину отремонтированную мастерскую, которая тому понравилась, и он даже похвалил начальника теплохозяйства. Лукшин был мужиком справедливым, незлопамятным и добрым – если он ругал кого-нибудь, то от всей души, но если хвалил – то тоже искренне, от всего сердца. Мужик он был хороший, и работать с ним было приятно. Ещё ранее видел мастерскую и Грицюк, который наведывался туда ещё во время ремонтных работ. Но когда мастерская была завершена, он тоже отдал ей должное и тихо заявил Андрею, что это теперь станет прекрасным местом, где они (он имел в виду начальников служб, а возможно, и Лукшина), теперь смогут проводить какие-нибудь праздничные сабантуи. Место, как он сказал, очень уютное и прямо таки располагает к этому. Именно вот эти уют и расположение и стали той обратной стороной медали в обустройстве мастерских. Заметил это Андрей не сразу. Он как-то в один из дней, ближе к концу месяца, сразу после обеда поехал на один из объектов, где должны были работать слесари. Но к своему удивлению никого там не застал. Он подождал пару минут, а потом направился к мастерской, уверенный, что сейчас встретится со слесарями, которые почему-то опаздывали. Но он по дороге так ни с кем и не встретился. Он спустился в мастерскую и ещё из тамбура услышал гул голосов. Он всё понял. Нет, до застолья с выпивкой дело не дошло и, надо отдать должное и впредь не доходило, если только не отмечался после работы чей-либо день рождения. Как он услышал, к гулу голосов добавлялся стук. А понял Андрей то, что слесари, а может быть, и не только они, рубятся в "козла". У них и раньше домино было самым популярным видом игр, но до того, чтобы из-за него опаздывать на работу дело пока что не доходило. А сейчас в тепле и уюте им совсем не хотелось выходить на улицу. А что же будет зимой? Андрей открыл дверь в основную комнату и, наверное, с минуту наблюдал за азартной игрой. В этом помещении стоял довольно большой хороший стол (он был и ранее), за который могло сесть сразу человек восемь. Сейчас их где-то столько и было – четверо стучали костяшками, другие же комментировали игру, очевидно, дожидаясь своей очереди. Под стенкой стоял старенький, кем-то ранее выброшенный диван. Кроме того, Андрей распорядился изготовить и поставить под другие стенки две большие лавки – он планировал проводить изредка общие собрания. Лавки стояли пустыми, а вот диван переполнен, там сидели и свободные от смены кочегары. Сами игроки так увлеклись игрой, что заметили начальника далеко не сразу, да ещё в тамбуре свет был притенённый. Когда он вошёл в помещение, игра прекратилась и голоса смолкли.

– А что уже пора на работу? – виновато спросил Кравченко, который сидел за столом. Он не играл, но был самым азартным болельщиком, и видно ему самому не терпелось поиграть.

– Давно пора, так же как и мне, пора поставить кое-кому в конце месяце в табеле прогулы, – ответил Морозевич.

– Да мы же вроде бы только сели, – так же виновато произнёс Пампушко. – Как же быстро время пролетело. – А вот он то был самым азартным уже из четвёрки играющих.

– Ну что, с понедельника будем возвращать мастерскую в её первоначальное состоянии?

– Нет, не нужно, мы уже идём, – раздались голоса.

Все прекрасно понимали, что это шутка, что никто не будет снова делать мастерскую неприглядной, но им сейчас было не до шуток и отвечали они вполне серьёзно. Через минуту помещение опустело. Но, увы, такое положение дел, хоть и не часто, но периодически всё же повторялось, и бороться с этим явлением было не просто. Андрею не хотелось, конечно, прибегать к жёстким мерам взысканий и он старался находить с подчинёнными понимание. И, за редкими случаями, это ему удавалось. Его только сейчас неприятно поразило то, что одним из главных зачинщиков нарушения трудовой дисциплины оказался Николай Кравченко – тот, кто должен был ему помогать в этом вопросе. Хотя он и понимал (знал на собственном опыте), что игра (любая причём) – это такая азартная штука, что здесь не бывает ни старших, ни младших. Что же касается самой работы, как котельных, так и непосредственно слесарей и газосварщиков, то претензий к ним в плане исполнительности и качества у Андрея пока что не было.

Увидев, что на работе особых проблем у него не предвидится, Андрей решил продолжить своё знакомство с городами ГДР. Он хотел, пока не стало холодно, съездить куда-нибудь подальше от центральной части этой страны. И он себе наметил таким городом Росток, который был самым крупным городом на севере страны, примерно в 250 км от Стендаля. Это почти в пять раз дальше, чем до Магдебурга и Андрей понимал, что ему придётся ехать минимум 2,5–3 часа даже скоростным поездом. И столько же по времени возвращаться обратно. Он в железнодорожном справочнике уточнил все вопросы, связанные с поездкой и туда, и обратно. Светового времени было не так уж много. Он спланировал эту поездку на последнюю субботу месяца. Он запомнил, как хорошо было отдыхать на следующий выходной день после утомительной поездки в Магдебург. А эта поездка будет не менее утомительной. Конечно, желательно было бы поехать в Росток в летнее время, но Андрей был уверен, что к тому времени в Борстель приедет его жена. А тогда уже будет не до таких поездок. Вряд ли жена согласится ехать так далеко, да ещё потратить на поездку за двоих немалую сумму денег. Она, как и большинство жён, в таких вопросах была экономной, бережливой. Поэтому Морозевич решил поехать именно сейчас – пока ещё было не очень холодно, хотя уже чувствовалось дуновение осени. Когда он выяснил все вопросы по поездке, он направился к Александрову с предложением поехать в назначенный день. Он специально подошёл к Андрею уже тогда, когда всё сам для себя выяснил – легче будет отвечать на вопросы Александрова. Однако ему не пришлось отвечать ни на какие вопросы – в Росток ехать Александров отказался. И дорого, мол, да и поздно в такое время ехать, и всё такое прочее. Андрей и не стал убеждать друга, он за это короткое время уже хорошо знал Александрова и понимал, что если тот для себя что-то решил, то убеждать его бесполезно. Но сам он свои планы не собирался менять и решил ехать на свой страх и риск один.