Текст книги "Молох ведьм (СИ)"
Автор книги: Александр Мендыбаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
Глава 19
Расположенный в двухстах милях от Спенсервиля Шэдоуплейс был ещё большей дырой чем Мидоу-Гарден. Джессика с Мелиссой добрались до него на утренней электричке. Последний день сентября порадовал ласковой погодой. В воздухе стоял запах жухлой, слегка пыльной листвы, знакомый всем кто любит осень. Мелисса предложила поскорее покинуть вокзал. Тип в сером пальто подозрительного пялился на них. Джессика устала от бесконечного напряжения. Подозревать каждого, менять маршруты, плотно задёргивать шторы – излишняя опека начинала серьёзно напрягать. Она снова спросила Мелиссу, когда всё это кончится. Та ответила, что только исполняет приказ.
Джессике нравилась эта молодая, задорная девчонка. Мелисса родилась в небогатой семье иммигрантов из Венесуэлы. Учёба давалась ей с трудом, но колоссальное упорство и великолепная физическая форма позволили Мелиссе поступить на службу в WITSEC. Говорила он с грубоватым акцентом, речь была щедро сдобрена именами католических святых. Смуглая кожа, спортивная фигура, задорные карие глаза привлекали к ней внимание мужчин. Джессика всегда считала, что внешность Мелиссы – ещё один инструмент в её нелёгкой работе. Всё внимание приковано к молодой красотке с хвостиком под чёрной бейсболкой. Мелисса великолепно готовила, держала их жильё в образцовой чистоте, несмотря на попытки помочь.
Джессика вспомнила как Фелпс смотрел на её телохранителя. Он старательно скрывал свои эмоции, но детская, щенячья улыбка выдавала Фелпса с головой. Что ж – его личное дело. Крутить с Мелиссой роман ему не позволит корпоративная этика, а на ежедневные встречи за чашкой кофе Мелисса никак не влияла. Она всё время что-то читала или копалась в смартфоне, заняв столик неподалёку.
***
Клиника Мармадьюк Асайлим находилась в получасе езды от Шэдоуплейса. Ничего общего с одноименным городом в Арканзасе клиника не имела. Не была она и психиатрической клиникой в широком понимании этого слова. Доктор, организовавший больницу в конце девятнадцатого века, был больше озабочен набиванием мошны, чем лечением психических недугов. Чаще всего пациентами становились зажиточные граждане, избежавшие смертной казни или тюрьмы. Официально – у клиники была лицензия на принудительное лечение таких преступников. На деле – за хороший куш мнимые пациенты получали первоклассный уход, спиртные напитки и блюда, приготовленные поваром, специально выписанным из Марселя. Жили они в покоях, являвшихся копиями люксовых номеров знаменитых гостиниц. За дополнительную плату были доступны морфий, опий и даже путаны.
Времена менялись, но нравы оставались прежними. Новые владельцы клиники перестали давать убежище преступникам, зато распахнули двери тем, кто так или иначе хотел укрыться от общества. Творческие люди, аристократы, крупные бизнесмены, уставшие от докучливого внимания публики скрывались в стенах этого роскошного, напоминавшего клуб особняка. Они пили абсент, любовались лесными пейзажами, курили сигары и на вопросы редких посетителей отвечали, что имеют потребности в тишине, дабы вдали от суеты восстановить свои натруженные нервы. Ни пресса, ни родня, ни поклонники не могли попасть внутрь без приглашения. Статус лечебного учреждения защищал от любого излишнего беспокойства, даже государство предпочитало не докучать постояльцам излишним вниманием.
Со временем появились иные места, где гедонист-одиночка мог праздновать своё уединение. Клиника сменила профиль. Олигархи нашли её весьма привлекательной на предмет избавления от неудобных близких. Свихнувшаяся бабушка, выживший из ума отец, дети с психическими отклонениями отправлялись сюда. Разумеется, приличное пожертвование являлось обязательным условием. Клиника прекрасно сохраняла конфиденциальность и лишних вопросов не задавала. На случай проверок были подготовлены необходимые документы. Жалобы от пациентов (если им удавалось каким-то чудом покинуть стены этой комфортабельной темницы) оправдывались тяжелейшими формами патологий. Особо упорных кололи лекарствами. Побеги были исключены. Клиника охранялась почище, чем Форт-Нокс[1].
Золотое время Мармадьюк Асайлима закончились в семидесятых годах прошлого века. Клиентов поубавилось, стало накладно содержать бизнес на должном уровне. Руководство пыталось набрать преступников с которыми никто не хотел возиться. Это дало бы ряд преимуществ – охрана за счёт федерального бюджета, дотации от государства. Но что-то пошло не так, государство отказалось от услуг клиники и вскоре она обанкротилась. Джессике также удалось узнать, что неизвестный альтруист выкупил клинику с торгов, с условием позволить оставшимся пациентам жить в этих стенах, пока не решится их судьба. Джессика ещё раз подумала – стоило ли ехать в такую даль из-за чёртовой книги? Она смотрела на высокие стены, окружавшие двухэтажное светло-коричневое здание. Мелисса удивилась полному отсутствию охраны. Отпустив таксиста, она постучала в огромные кованные ворота. Дверь открыл пожилой, крепкий мужчина в костюме безупречного кроя. Был он лыс, с огромными бакенбардами и белой бородой. Его нижняя губа была слегка выпячена вперёд.
Джессика долго рассказывала историю про библиотеку, редкую книгу, заколоченный дом и тёмно-синий почтовый ящик. Привратник смотрел на неё немигающим взглядом, бросая хищные взгляды на Мелиссу если та делала хотя бы малейшее движение. Его подслеповатые глаза смотрели умно и цепко. В конце рассказа, он хрипловатым голосом промолвил:
– Ступайте за мной.
Они прошли во внутренний двор, не более десяти футов шириной. Белая стена преградила путь. Жуткие собаки выскочили посмотреть на гостей, но привратник, цыкнув на них, отогнал прочь.
– Что это за порода?
Привратник не удостоил их ответом. Мелисса, слегка разбиравшаяся в кинологии, сказала, что скорее всего это среднеазиатские овчарки. Родом они из Монголии, а может и из Сибири, стерегут стада и способны разорвать волка на части.
Вставив длинный узкий ключ в едва заметную скважину, привратник отпер дверь, плавно ушедшую в нишу. Джессика могла поклясться, что не видела никакой щели, думая, что перед ней сплошная стена. За стеной находилась оранжерея. Что в ней росло – Джессике рассмотреть не удалось, привратник проводил их в огромный холл старинного особняка. Внутри было темно, пыльно и очень жарко. Со свету мало что удалось разглядеть, привратник, оставив их у угловой двери, удалился.
– Что нам делать? Входить? Или ждать?
– Не знаю, синьора. Кажется, он предоставил этот выбор вам.
Джессика постучалась, никто не ответил. Она толкнула дверь, которая мягко подалась вперёд, впустив её в просторную комнату. Едва Джессика вошла, как дверь резко захлопнулась. Если Мелисса и стучалась снаружи, то Джессика не слышала ни звука. В комнате было темно. Слабый свет, едва проникавший сквозь тяжёлые зелёные шторы, падал на кресло-качалку, в котором сидела старуха, одетая в кофту с перламутровыми пуговицами. Старуха, кажется дремала. Серые руки подрагивали во сне. Её допотопная юбка, тёмные чулки и ботинки как у землекопов едва не хрустели от грязи. Джессика смотрела на старуху, не зная, что делать дальше. Внезапно на морщинистом лице вспыхнули два тёмных глаза без белков. От неожиданности Джессика вскрикнула. Глаза были яркими, пронзительными. Их чернота масляно блестела и это было тем более удивительно на фоне полумрака.
Старуха слегка наклонила свою большую голову, словно изучая вошедшую. Длинный, острый нос, покрытый какой-то коростой, шумно втянул запах духов Джессики. Старуха что-то шептала, узкие бескровные губы быстро двигались, обнажая мелкие зубы.
– Здравствуйте.
Старуха не удостоила её ответом. Серая старческая рука непроизвольно затряслась. Джессика вспомнила, как бабушка умирала от инсульта. Её кисть так же тряслась перед смертью, а восьмилетняя Джессика, испугавшись, выбежала из комнаты. Сколько раз она жалела потом, что не осталась с бабушкой. Сейчас Джессике больше всего хотелось погладить эту дрожащую слабую руку. Она подошла к старухе и провела пальцами по шершавой кисти. Та резко схватила её, Джессика вскрикнула от неожиданности, но испуг быстро прошёл. Спокойным, величественным голосом, старуха приказала:
– Садись. Разговор будет долгим.
Джессика села на краешек небольшого стула. Старуха повернулась к ней.
– Зачем ты здесь, дитя?
Джессика начала рассказывать про книгу, упомянув дом Эльвы Ано, где не было ничего интересного, кроме сундука и писем в почтовом ящике. Старуха прервала её жестом, не терпящим возражений.
– Прости, у меня нет времени слушать неправду. Зачем ты здесь?
В голове Джессики проносились сотни мыслей, она вспомнила себя совсем маленькой, когда родители водили её в зоопарк. Тогда ей очень захотелось писать, но почему-то Джессика молчала, не сказав родителям. Когда стало совсем невмоготу, Джессика собралась было раскрыть рот и промолвить, что хочет пи-пи, но опоздала. Горячие ручейки потекли по ногам. Неприятное ощущение. Сейчас она испытывала то же самое. Испугавшись, что обмочится, Джессика заёрзала на стуле.
– Говори.
И Джессика заговорила, рассказав то, что гложило её долгие годы. Она призналась этой незнакомой женщине в истинной причине, заставившей Джессику бросить все дела и снова примчаться в этот округ. Старуха слушала внимательно и не перебивала лишь иногда задумчиво кивала головой. Джессика говорила, впервые за долгие годы ей самой хотелось поведать всю историю до конца. С каждым сказанным предложением ей становилось всё легче, остановить рассказ Джессика уже не могла.
– Мне было десять лет, когда отец решил прокатиться на машине по Америке. Мы объездили двенадцать штатов, ночевали в мотелях, навещали родственников в крупных городах. Наш маршрут пролегал сквозь леса этого округа. Неподалёку от Спенсервиля встали на ночлег. Отец разбил палатку, хотя мы все отлично помещались в домике на колёсах. Грэгори, старший брат, всё звал меня в палатку, но я хотела спать с мамой. После ужина, мы ещё долго беседовали у костра, а потом я ушла спать. Рано утром отец разбудил нас тревожным стуком в запотевшее стекло. Гри пропал. Мы искали его втроём, вскоре приехала полиция, егеря, а за ними и рейнджеры. Тринадцатилетний мальчишка не мог уйти далеко. Но он ушёл. Ушёл навсегда. В этом году ему было бы тридцать восемь.
Джессика посмотрела на старуху. Крупные слёзы текли по её морщинистой щеке. Второй глаз был сух.
– Дай мне руку, дитя.
Джессика повиновалась. Ей стало тепло и хорошо. Растревоженная рана затягивалась.
– Твоя семья оставила это в прошлом. Зачем ты снова раскопала своих мертвецов?
Джессика встревожилась.
– Нет, нет. Гри не мёртв. Его тело так и не нашли.
Старуха печально улыбнулась.
– Вы отпустили его. Может быть это и к лучшему?
Джессика, заливаясь слезами, продолжила свой рассказ. Родители сходили с ума. Ночной звонок, стук в дверь, случайная полицейская машина у крыльца – всё вызывало панику. Рана начинала болеть с новой силой. Неведение хуже любой, самой жуткой новости. Через четыре года Гри признали безвестно отсутствующим, а ещё через год – умершим. Может быть и хорошо, что тела так и не нашли. Пусть остаётся маленькая надежда. Клочок бумажки с казённым штампом словно провёл черту под этой страшной историей. В тот год они отправились отдыхать к озеру. Нужно было как-то жить дальше.
Старуха откашлялась. Она выпила какую-то пахучую жидкость из кружки и снова спросила:
– Зачем ты здесь?
– С момента пропажи прошло много лет. Мы старались не мучить друг друга ненужными воспоминаниями, но примерно два года назад Гри напомнил о себе.
Старуха вся подалась вперёд, кажется эта часть истории её действительно заинтересовала.
– Гри приснился мне всё тем же, тринадцатилетним. Говорил, что ему очень плохо, что его все забыли. Я проснулась в жуткой истерике.
Старуха гладила Джессику по голове, та, снова дала волю слезам.
– Сны становились всё ярче. Я не помню, чтобы так сильно любила брата даже когда мы были вместе. Чувства вспыхнули с новой силой. Я посещала психологов, но они не помогали. Пробовала пить антидепрессанты, делилась с родителями, с друзьями – все лишь отворачивали глаза и не знали как справиться с этой бедой.
Старуха прикоснулась тыльной стороной ладони к её щеке. Джессике стало легче.
– Я наглоталась таблеток, но подруга, случайно зашедшая в это время, успела вызвать «скорую». Через два месяца, в гостях у матери, вскрыла вены в ванной. Соседи взломали дверь. Гри пришёл ко мне, когда я, обколотая успокоительными, дремала на больничной койке. Брат сказал, что если я буду и дальше так делать, он больше не придёт. Я просила Гри не уходить, спрашивала, как можно помочь. Он лишь грустно улыбнулся и обещал подумать. Через три дня он снова приснился мне. Но не мальчишкой, а взрослым парнем, даже мужчиной, очень красивым и таким родным. Гри улыбался, утешал меня. Я спросила, встретимся ли мы хотя бы в раю, брат лишь печально улыбнулся, ответив, что его похитила ведьма и теперь его душа принадлежит сатане. Я забилась в истерике. Гри успокаивал меня, говорил, что никогда не простит, если я погублю свою душу. На прощание он назвал имя ведьмы – Розалин Макбрайт. Гри исчез, вместо него пришло жуткое существо, старая уродливая женщина. Я не видела её, лишь чувствовала что-то страшное за спиной. Существо отбрасывало отвратительную тень.
– Почему ты подумала, что это старая женщина. Ты ничего не видела кроме тени?
– Не знаю. В этих снах всегда всё было очевидно. Страшная женщина сказала, что если я хочу получить Гри обратно, то должна разыскать её и тогда она предложит мне сделку. Я спросила ведьму, чего она хочет взамен, но она лишь зловеще расхохоталась и исчезла.
Джессика посмотрела на хозяйку дома. Та, проворно вскочив с кресла, подбежала к секретеру и достала какую-то книгу. Она что-то читала, водя пальцем по строкам и лишь пожимала плечами.
– Теперь Гри снится мне снова тридцатилетним. Говорит, что безумно любит и предостерегает от встреч с ужасной Розалин. Но я больше не могу и не хочу так жить. Я допускаю, что мои сны – всего лишь бред. Поэтому я здесь, ищу любую зацепку, которая позволит мне успокоиться.
– Что же успокоит тебя, дитя?
– Я хочу получить неопровержимые доказательства, что Розалин лишь вымысел. Либо найти её могилу и убедиться, что леди Макбрайт давно покойница.
– Это советы твоих психологов?
Джессика молча кивнула. Она утаила от странной старухи, что психологи напротив предостерегали её от такого рода поисков.
– Но что, если Розалин существует?
Джессика с грустью посмотрела на несчастную женщину. Она совсем забыла, что это за место. Чтобы не обидеть её очевидной догадкой, ответила:
– Если предположить, что Розалин существует, я разыщу эту проклятую ведьму и заставлю рассказать, как спасти брата.
В комнате стояла тишина. Пылинки летали в тусклом солнечном свете, старуха погладила Джессику, наклонив её голову к своим коленям. Джессика успокоилась, нежное тепло убаюкало её. Хотелось лишь одного – прижаться щекой к шершавой юбке этой сказочной старушки, чувствовать тепло её рук, оставив всю суету в полумраке комнаты. Через минуту старуха поднялась и неуклюже шаркая ногами направилась к книжным полкам. Подцепив какую-то книженцию, она протянула её Джессике.
– Ты это искала?
Джессика выхватила книгу из рук и ойкнула.
– Да, да. Именно она. Издание 1840-года. «CSI. Легенды и домыслы».
Старуха загадочно улыбнулась.
– Интересная книга. Я нисколько не пожалела, что прочитала её. Но в твоём случае она почти бесполезна.
– А вы знаете, где разыскать нужную информацию о Розалин?
Печально посмотрев на Джессику, старуха потрепала её за щёку.
– Увы, знаю дитя. И мой тебе совет – держись от неё подальше. Забирай книгу, уходи и забудь сюда дорогу. Приехав сюда ещё раз, ты уже не сможешь вернуться к прежней жизни. Ты вступишь на Путь.
– Я готова. Готова прямо сейчас.
Старуха всплеснула руками от такой прыти.
– Вот строптивая, совсем не слушаешь меня и ничего не знаешь про Путь.
Джессика долго упрашивала, умоляла, вставала на колени, плакала, кричала, сулила любые награды. Старуха ворчала, говорила о жуткой опасности, пеняла на то, что Джессика не готова к Пути, предупреждала, что всё может плохо кончиться. Джессика и представить себе не могла, что отступит в шаге от разгадки. Вернуться назад, оставшись наедине со своими кошмарами было ещё хуже. В конце концов старуха сдалась.
– Ладно, привези сундук, который ты нашла в доме и пеняй на себя.
Джессика с благодарностью поцеловала старухе руку. Тиски, сдавливавшие её сердце все эти годы, слегка разжались, дав возможность свободно вздохнуть.
– Меня зовут Эльва Ано. Я тоже ведьма. Как и Розалин, будь тысячу раз проклято это чёртово имя. А теперь довольно. Ступай и подумай. Я настоятельно советую никогда больше не приходить сюда.
У Джессики были ещё вопросы, но старуха снова провалилась в глубокий сон. Дверь открылась, впуская Мелиссу, тараторившую, словно они расстались несколько секунд назад. Повернувшись обратно к Эльве, Джессика уткнулась взглядом в пустое качающееся кресло. Старухи нигде не было. Вошёл привратник. За характерную внешность Джессика назвала его про себя Чарльзом Дарвином. Привратник вывел их с Мелиссой через «чёрный ход». Джессика всё не могла понять, откуда здесь, позади особняка такая оживлённая трасса. Она могла поклясться, что утром тут была лишь захолустная сельская дорога. Со временем тоже всё было непонятно. Мелисса уверяла Джессику, что та провела за дверью не более пары секунд. От всего этого голова шла кругом. Сжимая синюю книгу, Джессика предложила Мелиссе поскорее убраться отсюда.
[1] Форт Нокс (Fort Knox) – военная база, на территории которой расположено хранилище золотых запасов США. Считается одним из самых защищённых мест в мире.
Глава 20
Фелпс пил кофе с Мелиссой.
– Очень грустно, мэм, что вы уезжаете. Было приятно работать вместе. Уверен, мы ещё обязательно пересечёмся по службе. Надеюсь, вы запомните меня не только по ночному происшествию.
Мелисса рассмеялась грубоватым смехом.
– Ах мистер Фелпс, если бы вы знали, как я тогда испугалась. Святая Мария Лионса, я уж думала, что кто-то пробрался внутрь.
– Вы молодец. Куда переводят на этот раз?
Мелисса положила Фелпсу на тарелку ещё пару блинчиков.
– Теперь, когда уровень опасности снижен и ФБР считает, что мисс Пирсон больше ничего не угрожает, WITSEC переводит меня в соседний штат. Буду охранять бухгалтера, вскрывшего крупные махинации в своей фирме.
Фелпс улыбнулся.
– Надеюсь, бухгалтер – настоящий мачо.
Они снова рассмеялись.
Джессика что-то уронила в своей комнате. Она собиралась ехать с Фелпсом в офис ФБР. Оставались некие юридические формальности, Джессика решила не откладывать дело в долгий ящик. Фелпс обещал помочь и сегодня перед работой зашёл к ней на завтрак.
– Мистер Фелпс, попробуйте сэндвичи. Это мои фирменные.
– Боже Мелисса, вы ангел. Если бы не эти кандалы, – он указал на кольцо на пальце, – я бы немедленно женился.
– Спасибо, мистер Фелпс. Я каждый день благодарила бы бога за такого мужа.
Джессика сидела и кипела от этого воркования. Поскорее бы эта грудастая молодка убралась восвояси. Сэндвичи действительно были чудом. Мелисса обжарила тонкие ломтики хлеба, внутрь положила порезанные яйца и листья салата, в середину поместила толстые ломти нежнейшего холодного мяса с горчицей. Всё это приправила майонезом, сделав так, что майонез нигде не сочился. Завибрировал телефон, машина внизу. Пора. Фелпс обнялся с Мелиссой, на прощание они расцеловались. Что говорить, он привык к этой задорной симпатичной девчонке. Когда Мелисса ушла, Джессика волком посмотрела на Фелпса.
– Что-то не так?
Джессика, пародируя интонации ехидно прощебетала:
– Ах мистер Фелпс, я бы всю жизнь молила бога за такого мужа, чмок-чмок-чмок, ми-ми-ми. Удивляюсь, как она не залезла к вам в штаны.
Фелпс остолбенело смотрел на Джессику. Он совсем не понимал, чем вызвана такая реакция. Джессика ушла в комнату и вернулась переодетая в спортивный костюм. Довольно грубо бросила ему:
– Пойду, побегаю. Можете ехать в офис, я как-нибудь сама доберусь.
Джессика четвёртый день выпивала натощак полпинты тёплой воды и пробегала не меньше мили. Ей очень хотелось утереть нос заносчивой Линде, возомнившей, что только она способна держать под контролем своё тело. Джессика бежала, злясь на Фелпса, посмевшего так открыто кокетничать с Мелиссой. Как ему не стыдно перед женой. Он раздевал Мелиссу глазами. Джессика была уверена, Фелпс специально закричал посреди ночи, чтобы Мелисса выбежала голышом. В ярости она забежала в малознакомый район, где никогда до этого не бывала. Остановившись на минуту, Джессика услышала как местная шпана засвистела ей вслед. Джессика прибавила шагу, но малолетние лоботрясы не отставали.
– Эй красотка, дашь за попу подержаться?
«Было бы за что держаться», – зачем-то подумала Джессика. Страх, липкий и холодный сбил в кучу все мысли. Один из преследователей пристроился сзади и пародируя женскую походку, кривляво вышагивал по улице, засыпанной пунцовой листвой. Внезапно из дома напротив выбежала пожилая женщина. Джессика успела заметить седые кудри, лохматые как птичье гнездо. Схватив ближайшего хулигана за волосы, она дала ему хорошего пинка и погналась за остальными. Мальчишек как ветром сдуло. Остановившись возле Джессики, женщина прокричала низким сипловатым голосом:
– Бегите, малолетние извращенцы. Мамаш за задницы трогайте, таких же проституток как и ваши сёстры.
Она схватила Джессику за руку и потащила к себе домой.
– Ни, ни, ни – и слушать ничего не хочу. Сейчас я приготовлю такой кофе, который не пивали даже в Белом Доме. Меня зовут Эбигейл Пибоди, но все называют Ма или мисс Пибоди. А как тебя зовут?
Джессика назвала своё имя. Ей было неудобно отказывать. Джессика проследовала на веранду и заняла потрёпанный стульчик. Кудрявая женщина бегала как заведённая, на столе появился клубничный джем, патока, холодные блинчики.
– Хочешь я поджарю тебе яиц? С беконом.
– Нет, нет, что вы. Не беспокойтесь.
– Недавно у нас?
– Я?
Мисс Пибоди, не дождавшись ответа, поставила перед ней пожелтевшую чашку и налила ароматный кофе из турки.
– Видно муж не шибко зарабатывает, коли привёз такую красавицу в нашу дыру. Он алкоголик?
– Нет, что вы. Я не замужем.
Мисс Пибоди посмотрела на Джессику как на приведение. К счастью её внимание переключилось на другое событие. По улице шагала семья – муж, жена, сын-подросток.
– Бёрнсы. Так себе людишки. Однажды эта драная кошка даже назвала меня ниггером. Представляешь? А стоило младшему Бёрнсу заболеть скарлатиной – прибежала ко мне взять взаймы пятнадцать долларов, да ещё и прощения просила. Вот так бывает. Ешь побольше. Худая, как глиста.
Мисс Пибоди носила просторное цветастое платье. Её кожа была тёмной, почти чёрной. Огромные толстые очки, вышедшие из моды ещё в середине прошлого века, были покрыты паутиной трещин. На вид ей было лет семьдесят, но мисс Пибоди была слишком проворной для своего возраста. Она всё время тараторила, что-то ставила на стол, суетилась и казалась невероятно уютной. Достав небольшую трубочку, она раскурила её и стала рассказывать о детях, которые разлетелись по Америке и стали большими людьми. Мисс Пибоди знала про всех в округе. Старый шериф, по её мнению был вором и пьяницей. Новый – тюфяком. Мэры – что новый, что прежний удостоились сомнительной чести называться остолопами. Было не по осеннему тепло, они пили кофе на веранде и смотрели на проходящих мимо людей. Случайному прохожему мисс Пибоди кричала:
– Ноги поднимай, ишь пыли наделал. Для тебя я что-ли окна мыла?
Если же видела знакомого, здоровалась в своеобразной манере:
– Эй Стив, колченогий ты кретин. Не сдох ещё от самогонки?
Судя по беззлобной реакции прохожих, к ней тут привыкли. Стив отвечал, что подыхать даже и не собирался, а вот на её похороны придёт с удовольствием. Мисс Пибоди залилась очередной порцией смеха, парировав:
– Умник нашёлся. Гроб-то тебе тащить придётся. А вешу я – сам знаешь – почти триста фунтов. Так что проваливай, пока не огрела кочергой.
– Живите сто лет, Ма.
– Поживу ещё маленько. Младший твой как? Кашель прошёл?
Мисс Пибоди была сама жизнь. Её откровенность, переходящая в хамство была лишена яда, Джессика быстро привыкла к её экспрессии, обижаться на мисс Пибоди было бессмысленно. Джессика вспомнила бывшую свекровь. Та вечно издевалась над ней, самые нейтральные фразы были наполнены желчью и ненавистью. Джессика ещё раз задумалась, что люди чувствуют друг друга намного лучше собак или других животных. Не признаются в своих первых впечатлениях, которые на поверку оказываются самыми точными.
– Мисс Пибоди, а как вы относитесь к жёнам своих сыновей?
– Да нормально, пока внуков нянчат – пусть живут. Но если мой сын приедет похудевшим или в грязной одежде, или внуки будут с соплями, я им ноги повырываю. Хотя по чести – было бы у моих мальчиков ума побольше, они бы не женились на таких.
– Мне пора, спасибо вам большое за прекрасное угощение.
– Это разве угощение. Так – на скорую руку. Жду тебя в следующий четверг – будем запекать утку с травами, которых ты и не нюхала. А сейчас – я дам тебе яблок.
Она долго возилась, собирая в корзину самые лучшие, самые спелые яблоки. Близоруко щурясь посмотрела куда-то за дом.
– Эй! Я всё вижу. А ну иди сюда!
Из-за угла вышел обидчик Джессики.
– Ближе.
– Ну Ма.
– Ближе я сказала. Вот так. А теперь извиняйся.
– Извините меня пожалуйста, мэм.
Мисс Пибоди, снова задымила трубкой и выпустив огромный клуб дыма, спросила:
– Прощаешь?
Джессика рассмеялась.
– Прощаю.
– Ещё раз услышу, что кто-нибудь пальцем тронул – головы как курятам поотрубаю. Не веришь? А ну подай сюда топор. Боишься?! То-то же. Бери корзину да проводи её до самого дома. Смотри у меня.
Она погрозила длинным кривым пальцем.
– В четверг в четыре жду на утку.
– Я буду, мисс Пибоди, спасибо.
– А теперь – проваливайте оба, я всхрапну слегка.
***
Лакус потерял сознание от боли. Когда очнулся – на пол натекла огромная лужа крови. Хорошо, что он успел запереть дверь. Лакус еле дополз до ванной. Пустил ледяную воду. С верхней полки достал аптечку. От этих усилий наступила страшная слабость. Плеснул в лицо воды, немного отпустило. Пуля попала под ключицу и прошила плечо насквозь. Рубашку снять не удалось, он просто разрезал её ножницами. Сидя в ванне, набирал йод и заливал шприцем в рану. Пару раз терял сознание от боли, пришлось воткнуть себе полкубика обезболивающего. После инъекции он ещё раз осмотрел бутылёк. Прочитав надпись «Для животных средних размеров», набрал ещё два кубика. Рана онемела. Надо быть аккуратнее, он наносит себе слишком много повреждений. Зеркалом осмотрел спину – отсюда рана выглядела ещё страшнее. Нужно разобраться с кровотечением. Облив дезинфицирующим раствором тампон, Лакус попытался всунуть его в рану. Тампон почему то не хотел лезть вглубь. Бросив его на пол ванной, Лакус просто залепил всё пластырем. Голова кружилась, поднялась температура. Лакус выпил пару таблеток и повалился на кровать. Его морозило, закутавшись поглубже в одеяло решил уснуть. Винтовку все же лучше спрятать. Но не сейчас, не сейчас. Он просто не дойдёт. Отлежится – и сразу отправится к ней. Она поможет, она всё умеет. Смерти Лакус не боялся, но оставить Госпожу в такую трудную минуту он не мог.
***
Фелпс, позвав стюардессу, заказал себе две порции виски. Есть отказался. Чувство невосполнимой утраты жгло изнутри. Он даже не знал, что настолько привязан к Сюзи. Она позвонила вчера вечером и сообщила, что хочет развестись. Фелпс долго пытал её о причине, но вразумительного ответа так и не получил.
– Приедешь, поговорим, – сказала Сюзи и отключила все телефоны.
Он забросал её смс-ками, писал на почту, звонил подружкам. Их ответы были одинаковыми
– Кайл, разбирайся с ней сам.
С матерью Сюзи у него никогда не было контакта, но жгущий нутро огонь заставил набрать её номер. Тёща долго не поднимала, чего хочет Фелпс, а потом выпалила, словно готовила эти слова:
– Знаешь Кайл, а я рада, что всё так случилось. Я устала слушать жалобы дочери на тебя. Ты ненадёжный муж. Завёл интрижку со своим же шефом, да так завёл, что полгорода узнало. У меня был такой же, прости за откровенность, мудак. Оставил нас вдвоём. У вас нет детей, теперь я думаю, что это хорошо. Я прошу тебя лишь об одном, не издевайся над Сюзи и дай развод. Может с новым парнем у неё всё получится.
– Так у неё есть парень? Кто он? Почему, черт побери, я узнаю это лишь сейчас?!
– Пока, Кайл. Если она сама тебе не рассказала, то и мне нечего языком молоть.
Он снова пытался дозвонился до Сюзи, но тщетно. Ужинать не стал. Заперся в своей комнате и откровенно не знал что делать. Было очень больно. Фелпс физически ощущал горечь и огонь в груди. О сне можно было и не думать. Он позвонил Брэдфорду и выпросил краткосрочный отпуск. Забронировав билет на утренний рейс, решил уснуть. Всю ночь думал о Сюзи, забылся сном лишь за полчаса до трели будильника.
Проснулся, как не странно, в неплохом настроении, но стоило вспомнить, что Сюзи не с ним, как депрессия нахлынула с новой волной. Он был благодарен слегка припозднившемуся таксисту, суета и проблемы отвлекали от случившегося. В аэропорту успел глотнуть две порции виски.
Фелпс торопил самолёт, но тот, как назло, двигался с черепашьей скоростью. Он не знал что говорить Сюзи, как смириться с новостью, что у неё кто-то завёлся. Было жутко и как-то сиротливо. Больше всего жгли слова тёщи про нового парня. Предательство – самое отвратительное, что могло случиться.
