Текст книги "Кот баюн и чудь белоглазая (СИ)"

Автор книги: Александр Ладейщиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

– Все вы знаете воеводу Чудеса. В случае войны, а может случиться всё что угодно, вон, шайки варягов из Словенска и Ладоги совсем обнаглели – Чудес поведёт в бой дружину. А если придётся собирать большое войско? – Коттин почесал ухо, задумался.

– Записывать, что ли? – Стефан подёргал названного брата за подол кафтана.

Кое-кто из бояр заворчал, среди памов пошёл говор – но тихо, почти шёпотом.

– Да и капля крови в нём есть…

Бояре открыли рты, да так и замерли. Кому-то уже принесли высокую шапку – так та чуть не упала с головы.

Коттин вынул меч, огляделся, как бы вспомнил, что отослал воеводу.

– Сейчас он прибудет – проверьте, если мне не верите. Меч-то светится не в каждых руках. Может, какой скифский царь или герой… какую-нибудь красотку в стог…

Вече, заседающее теперь в более узком составе на мужской половине, зашумело, заулыбалось:

– Да уж, пишите, коли есть происхождение-то! – крикнул какой-то захудалый пам с востока. – Военачальнику боярство с руки будет!

Стефан оглядел народ – никто рьяно не возражал, кто-то пожимал плечами – вывел нужные черты, подул на неровный лист.

– Чудес, воевода белозерский, – прошептал он.

– Осталось провозгласить только одного, – промолвил Коттин, услышав топот ног по лестнице. – Стефан, брось перо, покажись народу!

Обалдевший юноша встал со скамьи – пальцы в чернильной краске, в волосах соломинка с сеновала – оглядел сердитые лица. По залу прокатился недовольный рокот, выкрики:

– Молод ещё, на боярство-то!

– Не знаем, кто таков!

Коттин мгновенно подобрался, выкрикнул в зал:

– То мой названый брат, а именную книгу я сам видел!

– Пусть представит книгу-то! – зашумели избранные бояре из родовитых. – Нас-то все знают! Из рода в род, из поколения в поколение!

– Такое случалось – иноземные графы и бароны поступали к нам на службу, – Коттин использовал ещё один аргумент. – А что молод – сами и научите! Сейчас не то время, чтоб древней кровью разбрасываться! Мало вам Долгодуба?

– Пусть книгу представит! Тогда и говорить будем!

– Что – даже мне не верите?

Двери с треском распахнулись, в палаты влетел воевода Чудес. Увидев Коттина, кивнувшему ему, закричал:

– Господин! Дозволь слово молвить! Господа Вече! Беда!

– Что такое? Война? Пожар? – памы и бояре вскочили, заозирались, вглядываясь во тьму за окнами.

– Пока ещё нет! Но если так пойдёт – будет и пожар и война!

– Говори, – милостиво разрешил Коттин, постепенно забирая реальные нити управления в этом хаосе, – пусть Вече тоже послушает!

Какой-то старый пам скептически ухмыльнулся – дескать, это ещё кто – дозволять нам, что слушать, а что нет. Коттин показал глазами на старика одному из дружинников, что всё в больших количествах вертелись вокруг древнего странника. Дружинник вопросительно положил ладонь на нож – бывший Кот покачал головой – дескать, нет, только вразумить.

– Наёмники из Соли вычегодской, подло отринув наставления волхвов и воеводы, начали озоровать в городе!

– Говори всё! – строго приказал Коттин.

– Разграбив хмельную лавку на майдане, упившись медами и брагой – пошли гулять по усадьбам горожан! Кто не успел запереться – был разграблен и побит! Кто выскочил с вилами и дрекольем – того и вовсе прибили!

– Так, так! – выражение лица Коттина было совершенно невозможно понять.

– Дворовых девок затащили в чуланы, там до сих пор визг стоит!

– Вот, негодяи! – с нехорошей улыбкой.

– Двух белозерских девушек испортили, из купечества!

– Да? И что народ? – насторожённо.

– Сейчас их окружил народ с колами и вилами – хочет крови. Поспеши!

Коттин выглянул в окно – на востоке занималась заря. Несмотря на ранний час, площадь бурлила – тут и там горели костры, вокруг которых сидели и стояли люди, некоторые лавки уже открылись. В глубине майдана блестели сабли – дружина и волхвы окружили, войско Строга, за их спинами обиженные горожане рвались к пьяным воинам.

– Почто ты их сюда привёл? – кто-то из молодых памов вякнул было в сторону Коттина.

– Какое войско боги послали, с тем и пришёл! – взвился бывший Кот. – Вы бы сейчас тут навыбирали без меня! Храм отдельно, город отдельно, памы друг на друга волками смотрят! Хотите распада и гибели? Порядок нужен, вот и пришёл.

– Образумь их! А лучше – под суд! Вождь нужен! А у нас его нет…

– Вы мне навстречу не идёте, а я должен вас судить и рядить? – Коттин кивнул на Стефана.

– Решай, что с усольскими делать, или убери с глаз долой! А мы уж согласны на всё, что ты скажешь!

– Боярин Чудес, быстро на майдан! Стефан, пиши – боярин Стефан, граф Готский. – улыбаясь изумлению воеводы, промолвил Коттин. – Нет вопросов? Так, теперь надо бы Мишну повидать…

Рассветало, небо из бледно-розового превратилось в синее, туман улетал в небеса и там обернулся курчавыми облаками. Робко затренькали синицы, в кустах цветущей черёмухи запел соловей, выводя затейливые коленца.

Коттин шёл, раздвигая зазевавшихся людей, кланяясь стрельцам и торговцам, коротавшим время возле потухающих костров, отмахиваясь от назойливых горожан – предлагающих, умоляющих, требующих. Рядом с древним странником шёл, оглядывая толпу с высоты, роста богатырь Аминта – как-то само собой получилось, что он оказался при Коттине, с мечом и луком. По другую сторону бодро вышагивал боярин Чудес, придерживая дорогую, с самоцветами саблю – он успел забежать в оружейную комнату дружины, выбрал оружие, соответствующее чину.

Толпа, окружившая наёмников Строга, орала, требовала крови – в доказательство привели рыдающую девицу из свободных, чуть ли не держа её за шкирку, показывали дружине – девушка бледнела лицом, выходило, что надо либо прощать насильника и идти за него замуж, либо терпеть позор в городе, маясь без мужа. Какой-то богатый купец хрипел про выдранную бороду, вздымал руки, синея чёрным синяком в половину лица. Кричали и про торговца солью, порезанного намедни в драке с исчезнувшим памом Папаем. Несмотря на то, что прошли всего сутки с небольшим, обстоятельства дела почему-то в умах горожан существенно переменились – толпа придумывала новые подробности, всё более фантастические, далёкие от реальности. Выходило, что торговца подколол не чудской пам, а какой-то пришлый человек, чужой, плохо говорящий на обычном, человеческом языке – почему-то из саамов. Коттин, краем уха слышавший крики про драку на рынке, сопоставив её с исчезновением Папая, подвигал бровями, ухмыльнулся, сделал отметку в памяти.

Толпа раздвинулась, бывший Кот с командой вышел к войску. Даже и не к войску даже, а к группе из трёх десятков бывших каторжан, освобождённых из усольского рабства. Те стояли, пошатываясь, смотрели бессмысленными пьяными глазами. Коттин повернулся к боярам, сказал тихо:

– Кто тут говорит, что я привёл целое войско на поругание города?

Бояре промолчали, потупились.

– Это не войско, это отродье. Войско гуляет в городе, празднует победу вместе с народом. Какую победу? Над разладом внутри княжества! Этих в подвал, в полдень построить войска. Всех, и дружину тоже. Костры убрать, палатки тоже, развернём их после Вече.

– Какого Вече, господин? – удивился молодой Матан, свежеиспечённый боярин. – Вече уж закончилось!

– Всенародного Вече, без сословий. Даже и баб зовите – только горожанок. Время тяжёлое, пора принимать сложные решения, – улыбнулся бывший Кот.

Ошеломительная новость побежала огнём по толпе, моментально разнеслась по городу и слободам. Даже самые бедные, кряхтя, отворяли заветные сундуки, доставали дедовские кафтаны, красные сапоги – идти босыми на самое главное событие в жизни было нелепо.

В полдень площадь шумела, словно прибой на Чудском озере, колыхалась, словно поле спелой пшеницы. Собрались и горожане, и слободские, бабы и девки стояли большими кучками, говорили о своём – о ценах, тряпках и рецептах засолки рыбы. Все хвалили боярина Чудеса, таинственного Коттина – меньше, бояр обсуждали только своих – молодого Стефана считали прихотью новой власти.

Мужики рассеялись по майдану широко – кто-то пришёл посмотреть на войско и дружину, кто-то на казнь, но все ждали Слова о новых правилах и назначениях – слух о круглосуточной деятельности Вече донёсся до самых замшелых ушей. Дети сидели на покрывшихся листвой деревьях, словно стайки нахохлившихся птиц, на плетнях и крышах амбаров, кто-то даже хотел пробраться на крышу дворца – его турнули, погрозив пикой.

Вдруг толпа заорала, потрясая кулаками – вели связанных, вояк Строга – основная масса вычегодского войска стояла в строю, не смея шёлохнуться, не зная чего ждать от горожан – милости или казни. Пошалить и поворовать успели практически все бывшие каторжане, но до убийства и насилия дошли только самые отчаянные, без царя в голове. Дружина смотрела на новоиспечённое войско искоса, скривив рты – чувствуя их взгляды и слыша крики разгорячённых белозерцев, каторга мечтала поскорее убраться из города восвояси – хотя бы и назад в Усольск. Но это – в крайнем случае.

На заранее перевёрнутую телегу, покрытую красным персидским ковром, степенно взошла группа военных и бояр – сначала на бочонок, потом на импровизированную трибуну. Толпа тотчас отхлынула от преступников, повернулась к вновь прибывшим героям. Коттин внимательным глазом оглядел майдан – ряды дружины и войска, толпы горожан, крыши домов и амбаров, усеянные детьми и подростками. Накануне утром он поручил Аминте набрать из старой дружины видавших виды ветеранов, позвать их на новую службу, впрочем, не снимая кафтан дружинника. За пару часов люди были вызваны, с ними тайно переговорил Коттин, Чудес и сам богатырь – теперь личная гвардия рассеялась по площади, внимательно посматривала на сограждан и гостей города. Урок Тридрева даром для бывшего Кота не прошёл.

Рядом с древним странником стоял новоиспечённый граф Стефан, самый юный боярин княжества, воевода Чудес, старый Тарас представлял Храм – храмовые решили пока держаться новой власти, но никого от Тотьмы не назвали. Позади в новых боярских шапках гордо стояли Матан и Скальд – их большие семьи плотно окружили трибуну, радостно приветствовали своих, презрительно отмахиваясь от простонародья, лезшего вперёд, чтоб лучше рассмотреть происходящее. Остальные бояре, числом пять, окружённые своими родами, держались ближе к дворцу. И то правильно, решил Коттин – всех на телегу не возьмёшь, можно провалиться.

Только Коттин хотел было открыть рот, как толпа ахнула, развернулась. Коттин проследил взглядом направление – все смотрели на красное крыльцо. Бывший Кот присмотрелся – и ничего не понял. Протёр глаза, присмотрелся внимательней – в стоящей на крыльце фигуре было что-то знакомое. Золотые локоны ниспадали на плечи, верх причёски сцепляла маленькая сияющая корона. Платье из зелёного шёлка с драконами ниспадало до земли широкой волной, подчёркивая серебряным пояском узкую талию и полуоткрытую грудь. Толпа замерла, раззявив рты – лишь один молодой дружинник в строю, не удержавшись, выкрикнул: «Ах!» и швырнул свою шапку оземь, под ехидные смешки соратников.

Толпа шевельнулась, послышались возгласы, шепотки – Мишна, выдержав паузу, громко провозгласила:

– Княгиня Рогнеда!

Толпа шатнулась вперёд, потом назад – вышедшая к народу Рогнеда проигрывала молодой красавице по всем показателям. Даже не смотря на ярко натёртые свеклой щёки. Народ заговорил, зашептался. Коттин захлопнул челюсть, поморгал – все оставшиеся на майдане бояре окружили Мишну, многочисленные тётушки и матушки сметали с неё пылинки, держали – кто платок, кто перчатки. Княгиню отвлекала главная экономка Хава, что-то нашёптывая ей на ухо и показывая пальчиком на площадь.

– И то хорошо, – подумал Коттин, – через Мишну я смогу контролировать древние боярские семьи. Однако! – улыбнулся сам себе странник. – Бедный Стефан! Придётся сегодня делать эндшпиль и в этой партии.

Играть в шахматы Коттин научился много веков назад.

– Господа Вече! – голос воеводы Чудеса покрыл шум площади, заставил присесть близко стоящих мамок и боярских тёток. – Мы пришли с войском, чтоб навести порядок! За последние дни сделано немало, в чудской земле снова можно пахать, охотиться и торговать, не боясь внутренних и внешних неприятелей!

Толпа заговорила разом, в воздух полетело несколько шапок.

– Но при этом, – грозно, на полтона выше, продолжил воевода, – при наведении порядка, отдельные воины – не наши дружинники, а наёмные – усольские, допустили ряд безобразий! Я вам покажу, как без приказа город грабить! – в руке боярина появилась плётка, которой он грозно потряс.

В толпе завыли девки, попавшие под пьяных каторжников, закричала родня убитых горожан, завопил купец с выдранной бородой.

– Потому как, – продолжил воевода, – они люди войсковые, то судить их будет войско. Поскольку я отныне боярин, – Чудес показал народу редкостную саблю, изукрашенную драгоценными камнями – народ ахнул, приблизился, – то, как воевода, судить их буду я. Повесить! – Чудес небрежно махнул рукой.

Дружинники тут же схватили связанных вояк, потащили их к заблаговременно очищенным от трупов виселицам. А чтоб преступники не орали и не плакали – в рот им забили деревянные кляпы – перед смертью не надышишься. Ветераны, не скрывая лиц – их совесть была чиста, быстро накинули толстые пеньковые верёвки на шеи осуждённых, выбили бочонки из-под босых ног преступников.

Когда потащили последнего, хилого и худого – произошла накладка и заминка. Все повернулись в сторону казни, Коттин вытянул шею, разглядывая – что там происходит? Какая-то девица, похоже, которую бывший Кот приметил ночью, бросилась к преступнику, вцепилась в него, повалив на колени, сама грохнулась лбом оземь, потом выпрямилась, что-то закричала.

– Что там? – уже догадавшись, спросил для порядку Коттин, наклонившись в уху воеводы.

– Девица прощает вора, просит милости.

– Давай уже, пожени их. Только вышли из города – здесь наши добрые люди всё равно им не дадут жизни.

– Эх, темнота. Я так понимаю её, – прошептал воевода. – Пойдёт за него, будет всю жизнь мучиться.

– Это для неё единственный выход. Давай! – прошептал Коттин, видя, как заволновался народ. Кто-то жалобно закричал, – Помилуйте их! Ишь, убиваются!

Толпа, только что радостно кричавшая при виде виселиц и хрипящих преступников, поднимающая на плечи детей, чтоб увидели и запомнили – вдруг дрогнула, заголосила:

– Помилуйте, батюшки! Они уж промеж собой договорились!

Чудес помахал рукой, ожидая тишины, закричал:

– Девица простила бывшего вора! Пусть идут в любую деревню, где их примут, и живут, как хотят! Стефан, вели выправить им грамоту. Чтобы ни у кого не было вопросов.

Толпа радостно закричала, в воздух полетели шапки. Насытившись казнью, народ вдруг восхотел милосердия.

После ухода прощёного вора, воевода закричал в толпу:

– Господа Вече! С этим разобрались, слава богам! Теперь о главном – о нашей жизни, и о том, как мы докатились до этого! – Чудес широко взмахнул рукой, словно укоряя горожан неведомо в чём.

– Князем-то кого посадим? – крикнул какой-то бедный торговец из дальних рядов.

– Кого надо, того и посадим, – промолвили боярин, отмахиваясь от вопроса. – У нас Вече или нет? Сейчас вам бояр представим! Минуту, погодите, – Чудес повернулся к Коттину, слушая его быстрый шепота. – Бояр представит соратник Коттин, названый брат боярина Стефана! А почему именно он, – воевода грозно обвёл взглядом недоумевающую толпу, – о том ведомо только боярской Думе!

Коттин вышел на шаг вперёд, осмотрелся. Возле красного крыльца стояла целая толпа – пять новоявленных бояр с многочисленной роднёй, все вокруг княгини Рогнеды и Мишны. Справа тянули шеи дружинники и мялись усольцы, напротив – с народом смешались многочисленные храмовые волхвы, с ними удалось переговорить, пообещать невмешательство в дела. По краям мелькали люди Аминты, внимательно поглядывая на крыши, на скопления людей. Коттин вздохнул – волшбы нет, убедительного мурлыкающего голоса нет, но говорить надо.

– Господа Вече! Я – Коттин, дружинник и названый брат боярина Стефана! А также – соратник боярина Чудеса!

– Почто вперёд бояр вылез? – крикнул чей-то злой голос из толпы.

Коттин повертел головой – люди Аминты напряглись, выискивая в толпе крикуна, дружина заворчала – своих обижают, Мишна махнула платочком – толпа вокруг неё заорала в поддержку Коттина.

– Но я не только чей-то брат и соратник, – мягким голосом проворковал бывший Кот. – Я ещё и древний… волхв.

Народ замер, широко раскрыв глаза. «Доверчивые», – подумал Коттин, – «У меня остался один козырь».

– Господа волхвы и памы! Одни из вас охраняют устои веры, другие устои бытия. Все вы, насколько я помню, славились умением волшбы. А сильненькие даже говорили с Навью. Да что там, с Навью! Я помню, что и с Правью, со светлыми богами говорили, когда они являлись на зов!

Толпа заволновалась, люди озирались, посматривая на волхвов в балахонах и памов в собольих шапках. Те опустили головы, некоторые раздражённо переговаривались друг с другом.

– Явите чудо! – крикнул Коттин на пределе голосовых связок в их сторону. – Нам нужен совет бессмертных богов!

– Ты ж знаешь, – выкрикнул худородный пам с Урала, – да и народ уж догадывается! Боги молчат! А навьи дети попрятались – потому, как чёрные силы шалят!

– То есть, волшебства больше нет? Нам самим придётся решать свои дела и воевать с чёрным злом?

– Нет волшебства, ты сам знаешь, древний! – выкрикнул старик-волхв, – Кроме как у тебя! Потому что мы видели твою волшбу!

– И я видел! – грозно вышел вперёд боярин Чудес.

– Я свидетельствую! – снял зачем-то высокую шапку, и поклонился народу Стефан.

– Я подтверждаю! – раздался звонкий голос Мишны.

Народ зашумел, заговорил изумлённо, задавая друг другу вопросы и пожимая плечами.

– А чтобы вы, Великое Вече, не сомневались, я покажу вам свой меч – меч, дарованный Небесами!

Коттин выхватил из-за спины меч Индры, тот ярко засветился, полностью игнорируя местные проблемы с волшебством, по нему побежали бесконечные буквы таинственных сказаний. Все уставились на доказательство силы странного человека, уже не помышляя ничего предъявлять ему.

– Многие желают знать – кто я? Я рождён человеком. Я не жертва чёрного колдовства, и не оборотень-волколак. Можете считать меня игрушкой богов. И, конечно, – рассмеялся Коттин, – я не стану здесь, на глазах всего честного народа, превращаться в сказочного Кота Баюна. Вам на потеху, ага!

В толпе рассмеялся какой-то ребёнок, все пару секунд молчали, потом над толпой полетели смешки – через минуту хохотал весь майдан. Всегда хорошо посмеяться над вчерашними страхами.

Коттин выждал минуту, убрал меч, взмахнул рукой:

– Тишина! Вот этот боярин – герой, всем известный воевода Чудес!

Толпа заулыбалась, нового боярина все знали издавна. Коттин представил всех белозерских бояр, последнего – Стефана:

– Стефан, из рода готских графов. Как вы знаете – их империя пресеклась, но благородная кровь всё ещё течёт в жилах живых!

Раздались недовольные голоса, сетующие о молодости и чужеродности, хоть и благородной. Однако они были заглушены одобрительными криками толпы возле красного крыльца. «Мишна, что ли, настропалила их в пользу Стефана?» – подивился Коттин нежданной поддержке. – «Так, что дальше? Сейчас будет вязко, как в киселе».

– Согласно ли Великое Вече на такую Боярскую Думу? Подумайте пять минут – а пока слово будет держать боярин Чудес!

Площадь притихла, все ещё помнили недавние кровавые события.

– Господа Вече! Расслабились вы тут! В тот день, когда пресеклась династия – погибло множество бояр, дружинников и простых, но достойных людей. Виновные наказаны – благодаря вам!

Толпа закричала, вверх полетели шапки.

– Но нам ясны пока не все детали заговора! Поэтому, для недопущения впредь подобной измены, в княжестве, городах и весях будут работать новая служба. У тех служивых, что будут защищать народ от воров и предателей, будут чёрные кафтаны и специальный знак – для предъявления кому надо. Для пущего уважения. Сидеть эта Служба, отныне являющаяся опорой нашего княжества, будет во дворце, вниз и налево – в подвале. А руководить ей будет дружинник и соратник, он же древний волхв и странник, герой Коттин. Пусть он скажет пару слов по этому поводу.

Народ молчал, переваривая услышанное. Через минуту в разных концах майдана раздались голоса: «Для порядка – оно надо. Торгаши на соль-то как подняли! Вон, они как – воров-то! Слава им! Слава!»

– Господа белозерцы! Великая Чудь! За последнее время произошло множество странных событий, как то – смерть боярина Литвина, его в ту страшную ночь застрелили, в спину. Смерть Верховного жреца Тридрева – его убили прямо на Вечевом собрании, нагло и бесстрашно! Кто стоит за всем этим? – Коттин посмотрел на побледневшего новоиспеченного боярина Стефана, взглянул в сторону красного крыльца – Мишна сохраняла спокойствие, о чём-то мило беседуя с княгиней Рогнедой. – Мы это знаем!

Стефан присел, с трудом сохранив спокойствие, посмотрел на названного брата безумным взглядом. Мишна отвлеклась от беседы, повернулась, прислушиваясь к словам Коттина.

– За всеми этими убийствами стоят саамы, карелы и прочие немцы! Именно они учинили на днях кровопролитие на рынке, убив и скрыв тело чудовского пама Папая!

Стефан выдохнул, Мишна сложила ручки в белых перчатках в замочек. Народ зашумел, заволновался – особых стычек с западными соседями никто припомнить не мог, но слухи о Папае уже несколько дней ходили по городу.

– Потому нам необходимо наказать наглых соседей! Славное ополчение! Сегодня Боярская Дума выдаст вам новое оружие! По моему заказу кузнецы сковали мечи, латы и рогатые шлемы! Не покладая рук, они плавили руду, стучали молотами! А металл – не старая бронза, металл – светлая сталь! Наша родная сталь! Не сабелька на заказ знатному дружиннику, не меч богатырю! Оружие на целое войско прибудет уже сегодня! Встречайте подводы старого рудознатца Зензевея!

– Ура! – закричал майдан, молясь всем богам, что опасное усольское ополчение наконец-то покинет город и отправится за пределы княжества.

– Всем ополченцам Боярская Дума дарит свободу!

– Ура! – заорала каторга, вверх полетели не только шапки, но и кафтаны, заплечные мешки.

– Кто-нибудь из белозерцев желает ли присоединиться к походу на саамов? – невинно спросил Коттин. – Простим все долги и проступки!

В толпе возникло движение – отдельные тёмные личности, чуя наступление нового порядка, пробирались к ополченцам, лихорадочно натягивая шапки на лица – слишком много глаз их провожало.

– Да здравствует Белозерск! Пусть славится наше княжество – Великая Пермь! Чудь – вперёд! – закричал Коттин, подкинув шапку с красным верхом и чёрной опушкой.

– Ура! Да здравствует! – закричала толпа, подогретая речами странного «волхва». Люди Мишны придвинулись к Коттину, видимо получив отмашку принцессы – пятибоярщина поняла, что никого из них на княжеский стол не посадят, единственный выход – поддержать нового сильного человека.

– Народ Севера! А сейчас – пир! Готовьте столы, тащите осетров и кабанов! Распечатывайте бочки с медовухой! Ура!

– Ура! – крикнул одинокий голос.

– А по какому поводу? – заговорила площадь множеством голосов. – Кого выбрали-то? Кого князем посадили?

– Как, по какому поводу? – изобразил Коттин удивление, прищурив ледяные глаза, и разлохмачивая рукой короткие белые волосы. – А величайшая свадьба? Вам ещё не говорили? Как же так?

– Нет, не говорили, а кого женим?

– Да здравствует жених и невеста! Слава богу ярой крови Яриле! Знакомьтесь – князь белозёрский Стефан и его невеста, княгиня Мишна! Слава!

Майдан замер с открытыми ртами, с вытащенными глазами, направленными на золотоволосую красавицу. Потом, постепенно, все повернулись к Стефану, что остолбенело, стоял, бледнея лицом.

– Молод он, а значит слаб! – крикнул какой-то лихой торговец селёдкой.

Аминта взмахнул рукой, дав сигнал своим людям – те потянулись к рукояткам сабель. Лучники на крышах приложили стрелы к тетивам, прищурили глаз. Люди из клана Мишны придвинулись к подводе – к новому князю – в случае чего, прикрыть телами. Ополчение готовилось свалить – мысленно уже топая на закат, на разграбление карел и прочих немцев. Дружина в предвкушении пира с обожанием смотрела на военачальников – боярина Чудеса и Коттина. Только волхвы шептались, надвинув капюшоны на худые, острые лица. Коттин выдохнул – главное уже сказано, надо было ставить точку, склонив к себе и эту силу:

– Великий князь Стефан разобрал дело с убийством Верховного волхва Тридрева! Он приказал схватить убийцу! Сегодня же мы сожжём его в клетке! Слава!

Несколько человек в чёрных кафтанах стремительно бросились в толпу, схватили какого-то человека, смяли его, уронив на землю, потащили к виселицам.

– Что скажешь, Великий князь? – выкрикнул Коттин.

Шатаясь от ужаса, утирая со щёк холодный пот, Стефан встретился с безумными глазами невесты, смотрящими прямо в его душу. Побледнев до цвета чудских глаз, потомок готских королей выкрикнул:

– Казнить вора! Никто впредь не покусится на наших святых волхвов!

Мишна выдохнула, попыталась улыбнуться, но её ноги подкосились, она повалилась в обморок, подхваченная окружавшими её тётками и мамками.

Однорукого избитого человека запихали в клетку, не потрудившись убрать из неё останки предыдущей жертвы, деловито разложили кострище из хвороста и брёвен.

– Смерть бешеной собаке! – крикнул чёрный крестьянин из дальней слободы. Майдан пришёл в движение, волхвы вдруг сгруппировались, перебросившись какими-то фразами, согласно закричали:

– Князю Стефану слава!

– Ура! Ура! Ура! – заорала дружина.

Общий вопль постепенно разрастался, достиг вершины, когда поварня побежала готовить всеобщий пир. Вчерашние скептики кидали шапки, обнимались, кое-где начались радостные пляски и хороводы.

– Вече закрыто! – рявкнул в толпу Чудес, покрыв шум майдана. – Ведём князя во дворец? – в сторону древнего странника.

– Слава богам, прокатило, – ответил Коттин, пристроившись позади Стефана, и посматривая по сторонам. Люди Аминты покинули площадь, окружили процессию, часть из них направилась к толпе, окружившей невесту. Растолкав мамок, они встали вокруг принцессы, вызвав некоторое неудовольствие молодых бояр.

– Как ты их всех! Усольцев отсылать уже сегодня?

– Дай им по ковшу мёда и отправляй. Этой войной мы поднимем патриотические настроения в народе! – блеснул заморским словом, бывший Кот. – Строг пусть идёт домой – небось, рад избавиться от такого войска. Эй, братец Стефан, – обратился Коттин к молодому князю, – вели выдать Строгу сто золотых монет, надо же ему возместить потери от снижения цен. А то погонит товар через курян на Кыев.

Стефан в изумлении посмотрел на Коттина, кивнул.

– Ну, теперь мы их насадили на крючок, – шепнул Чудес на ухо белобрысому соратнику.

– Кого, святош, что ли? – тихо спросил хранитель меча.

– Да нет, бояр девчонки. Что тайно молятся её богу, и считают её пророчицей.

– И это хорошо. Кстати, в её вере – пророки – только мужики.

Посмеиваясь, новая власть поднялась на второй поверх – готовить пир и престол для нового князя.

«И этот скушал байку про патриотизм, – подумал Коттин, глядя на Чудеса. – На самом деле война – прополка заросшего огорода. Сорняки – в огонь».

К Мишне меж крутых мужчин прошмыгнула старая Хава:

– Ты как, девочка? Вся бледна и дрожишь.

– Всё хорошо, дорогая. Мне на миг показалось, что этот дурак не выдержит и вступится за старика. Странные понятия у гоев – совесть превыше власти.

– Теперь ты главная в этом городе. Большинство бояр – наши люди. Князь – твой муж. Мы сможем даже контролировать это белобрысое чудовище. Тем более что сейчас – это просто человечек. Проклятый арий.

– Да, Хава. Мы оплетём их нашими людьми – вера сильнее долга.

– А потом ты сыграешь роль Юдифи, – шепнула старуха.

– И великая Хазария от моря до моря станет реальностью, – прошептала юная княгиня.