Текст книги "Кот баюн и чудь белоглазая (СИ)"

Автор книги: Александр Ладейщиков

Про то, что если я превращусь в Кота, и бессмертие для меня станет реальным, в ту ночь я как-то не задумывался. Слишком всё казалось невероятным. Я резко выскочил из-за угла и прыгнул к дверям дома.

– Перевёртыш! Оборотень! – закричал один из учеников. – У него глаза горят зелёным!

Парни в ужасе побежали от меня, и я застыл, ошеломлённый. Потом на полусогнутых ногах подошёл к большой луже, осторожно посмотрел в чёрную воду. В отражении блеснули два изумрудных светящихся глаза, лицо было тёмным, по нему перекатывались волны изменений. Я погрозил пальцем ночному светилу – слышал, что когда око Вайрашуры открыто полностью, на белом свете порой происходят тёмные дела.

Я зашёл в дом, никем не узнанный, нашёл сундук, в котором хранились дары великого бога. Подержал меч, полюбовался в свете факела бегущими по лезвию знаками, потом положил его назад – от него зависела судьба народа, он был предназначен не для меня. Стрела Индры была для наших мудрецов непостижима, все ждали указания небес, голоса богов, объясняющих её предназначение. Я не мог взять это чудо, и не умел им пользоваться. Тогда я схватил серебряный диск и спрятал его под куртку, которую сшил из кусков кожи. В грядущие века этой моде я не изменял.

Я знал, что если уйду, то все догадаются, куда исчез один из даров бога. Но, с другой стороны, Брама и народ признали меня, как Стража пещеры с волшебными дарами. Я понимал, что мудрый Брама всё поймёт правильно – я продолжал быть Стражем. Я нашёл восковую дощечку, и, вспоминая буквы, показанные мне когда-то Жаром, написал стилом: «Я буду помогать племени до конца времён». Славуня тоже поймёт, Брама не прогневается – все увидят, что я действую не сам, а по воле богов.

Потом мне стало стыдно, и я положил диск на место. Через много веков один человек, Васудева, подарит мне такой же диск – чакру.

В ту же ночь я перелез через стену и ушёл на Закат. Конь ждал меня в степи. У меня был простой бронзовый меч, хотя чакра в ту эпоху была необыкновенно сильна.

Сундук первый Доска девятая

Пламя в печи клокотало, поленья превращались в раскалённые угли. Коттин давно замолчал, но все слушатели, а именно – древняя ведьма Баба Яга, которая когда-то носила другое имя, молодая девушка Мишна из деревни Гранёнки, ныне не существующей, и парень со странным именем Стефан, сын последнего гота Никона, сидели тихо, заворожено наблюдая за мельтешением огня.

Куски руды раскалились докрасна, из них вылетали огненные языки – выгорала пустая порода, превращаясь в шлак. Дым от печи устремился вверх, в трубе колодца возникла сильная тяга, превращая багровые металлические капли металла в сияющие струи, окружённые белым яростным пламенем.

– Это же сталь, – потрясённо прошептал Коттин. – Где меч, который мы нашли в лесу? Его надо доковать!

– Освоил кузнечное дело? – усмехнулась Баба Яга. – А ведь, не желал когда-то брать в руки молот!

– Ну, сейчас ты уже должна понять почему! Кто кузнецам покровительствовал? Не тот ли, у кого я в кости выиграл? Или, вернее проиграл. Или выиграл?

– Выиграл, дядя Коттин, – громко сказала Мишна, блестя синими глазами, и все засмеялись.

– К тому же – я наковальни не касаюсь, – проворчал бывший Кот.

Коттин вышел их сарая на ночной мороз, посмотрел в прояснившееся небо, чувствуя смутное беспокойство, но быстро вернулся к печи – ему не хотелось пропустить, ни одного слова Славуни. Вдруг она начнёт что-нибудь рассказывать?

Стефан зажёг факела, воткнул их в землю, взял с полки форму для заготовки. Коттин подбежал к юноше, стал суетиться вокруг, советуя, как правильно подставить её к печи, чтоб раскалённый металл заполнил полость. Огненно-красную полосу захватил клещами уже сам, положил на наковальню, неведомо кем сбитую из неплохого металла, начал ковать большим молотом, выбивая из полоски крапинки шлака и угля. Стефан схватил молот поменьше, начал подравнивать металл, успевая ударять по два раза меж ударами древнего странника. Потом бывший Кот взял заготовку, выскочил во двор, стал возить металл по заснеженной траве, отчего во все стороны брызнули струи шипящего возмущённого пара.

– Нет ли жидкого масла? – крикнул он вечно молодой Славуне.

– Может тебе привести демона, чтоб в его крови меч закалить? – хохотнула ведьма.

– Тьфу ты, дикость, какая, – сморщился Коттин. – Никаких демонов не бывает, сама знаешь. Бывают жители других миров. Демоны – это новомодные сказки. К тебе что, воины Христовы заходят на огонёк?

– А то ж, – усмехнулась Славуня, – бывало, посидим, поговорим о новой вере.

Коттин задумался повторно, что случалось нечасто. Стефан тоже навострил уши, но продолжения темы не последовало.

После трудной работы по приварке стальных полос и перековке, меч стал походить на оружие, осталось его отшлифовать и заточить. Коттин решил ударить молотом в последний раз, чтобы довести работу до ума, до полного совершенства. Он стукнул по металлу – раздался слишком звонкий щелчок, стукнул второй раз – возникло странное эхо. Бывший Кот прислушался, затем ударил несколько раз подряд. Эхо нарастало. Коттин стал бить по мечу несильно, но часто, грохот ударов разносился по всему двору, по лесу. Кот Бабы Яги вылез на крыльцо, осмотрелся, направился в чащу, тряся лапой и нервно подёргивая хвостом – он не любил лязга железа, битв, драк, всяческих волшебных эффектов и звуков.

Эхо гремело уже громче самих ударов, пламя в печи ревело и металось белыми языками, сарай начал содрогаться, наковальня мелко дрожала, меч дребезжал и подскакивал. Земля покачнулась, Коттин чуть было не ухватился рукой за железную наковальню – отскочил, всем известно, что оборотень не смеет её касаться. Почему так случилось – все уже давно позабыли, может быть, боги о чём-то поспорили когда-то, может, какой-то великий маг наложил заклятие на веки вечные.

Казалось, что где-то, совсем рядом, едет огромная железная карета, дребезжа колёсами и дверями, или бежит титан, гремя стальным панцирем. Послышался лай огромных собак, Коттин вычислил двух, волосы на голове встали дыбом, он начал лихорадочно вспоминать, кто из богов путешествует в сопровождении этих животных.

– Готовьтесь-ка гостя встречать, – Славуня встала, вытянулась во весь рост, в её волосах сверкали искры, глаза горели странным серебряным блеском.

Молодые вскочили, Стефан метнул Мишну за плечо, схватил с наковальни почти готовый меч, зашипел, удерживая в руке ещё неостывший металл. Печь, построенная над колодцем, бушевала голубым пламенем, глиняные стенки раскалились, засветились багровым светом, земля вокруг оттаяла, от неё пошёл пар. Все уставились на печь, никто не заметил, как хитрый Коттин просочился в приоткрытую дверь и побежал в избу.

Над печью взвилось пламя, в его вихре проступила тёмно-багровая фигура, наконец, в сарай древней ведьмы из огня шагнул страшный человек. Или, скорее всего, не человек, а житель пекельного царства, обитатель огненного, самого нижнего мира. В глазах существа клокотало пламя, но кожа лысой головы, сморщенного лица, была холодной, зелёно-болотной. На груди блестели латы, на руках и ногах щитки из зеленоватого металла, в руках страшный рыцарь держал синеватую изогнутую саблю, отражающую яркий огонь, беснующийся в печи. Багровая туника существа была скреплена алым камнем.

– Здравствуй, Славуня! – прогремел ржавым металлом голос гостя.

– Зачем ты опять явился? – голос Бабы Яги стал грустным, безнадёжным.

– Каждый раз я прихожу за одним – свататься! И сейчас ты, наконец, станешь моей, коварная Славуня!

– Тебя не было уже много веков! Я думала, что ты забыл про меня! К тому же, ты очень сильно изменился, Агни!

– Я теперь зовусь Кощеем, забыла? Я князь пекельного царства, я приехал за тобой в железной карете, а кони мои – кони огненные!

– Куда же делся нежный юноша? Во что ты превратился, Кощей! Живой скелет!

– Я тот же, кем был на заре времён – титан, ставший богом! Но я старею уже много тысячелетий, и ничего не могу поделать! – голос Кощея скрипел от свирепой злобы.

– Что случилось? Ты же бессмертный бог!

– Я бессмертие, стыдно сказать, проиграл в кости одному негодяю! Потому что выиграл Смерть!

Мишна за спиной Стефана прыснула в кулак, Кощей тут же повернул голову в её сторону, уставился на молодых, девушка немедленно замолчала, спряталась.

– Кто это у тебя в гостях? Люди?

– Люди моего народа! Ты уже забыл, Кощей, что обещал моему племени власть над миром?

– А ты забыла, как я посадил тебя на коня, и повёз жениться? И как ты, решив сбежать, спрыгнула, улетев в огненную пропасть?

– Я ничего не забыла, Кощей! Только ты не подумал, воруя меня, собственную жрицу, что дома, в люльке остался твой сын? Что невест у ариев силой не берут? Или, раз ты бог, то тебе всё можно?

– Я следил за нашим сыном, за Зороастром! И был горд его умом, его знаниями! Я присутствовал в огне похоронного костра царя Брамы на вершине кургана, когда перед отрядами конников, готовых к Великому походу на юг, говорил наш сын! Я слушал, как первый пророк человечества проповедовал ариям Авесту, первую Благую Весть!

– Его помнят и сейчас, как Заратустру, – смягчилась на мгновение древняя ведьма, но тут, же посуровела. – Я тогда была на волосок от погибели!

– И это я знаю, – хмуро отвечал Кощей, сияя зелёными доспехами и синеватой саблей, по которой пробегали голубые искры. – Ты упала в Преисподнюю, в пекельное царство, прямо на Алатырь-камень, давно ушедший под землю, окружённый кипящей лавой. Я видел, что ты сломала ногу, видел, как тебя подхватил огнедышащий дракон, которого ты позвала словами, – «Явись, господин Фрогг, великий дракон!» – и он унёс тебя на Урал, в свою пещеру, находящуюся с той поры в ином мире.

– Где я жила века, набираясь мудрости у древнего дракона, пока не стала Бабой Ягой!

– Но, согласись, Славуня, что ты вспоминала обо мне! Что оставалась моей жрицей! Я иногда чувствовал твои заклинания, чуял твои жертвы…

– А что ты прикажешь делать одинокой красивой женщине, в самом глухом углу человечества, в лесу, куда загнали мой народ? Женщине, ко всему прочему, могущественной и бессмертной? Разве ты не знал, что я привязана к своему народу твоей магией? Что я обречена, жить здесь, в этом краю хмурых лесов, глинистых земель, суровой зимы и гиблого лета?

– Гордись своим народом! Никто больше не смог бы здесь выжить!

– Да, но он на краю гибели!

– Ты хоть и бессмертна, но не богиня! Как ты смеешь прозревать судьбу народов, женщина, если ничего не смыслишь в этих вещах? – загремел голос Кощея.

Коттин, вытащив из драгоценных ножен меч Индры, стоял за косяком воротец, не смея заглянуть внутрь хотя бы одним глазком. Приходилось подсматривать в узенькую щель меж брёвен. Всё имущество путешественников уже стояло у его ног.

– Ах, я не смыслю? Всё равно не пойду за тебя замуж, несчастный!

Кощей остолбенело, уставился на рассвирепевшую ведьму, щёки которой розовели румянцем, карие глаза сияли, как звёзды, меж соблазнительных покачивающихся грудей краснели кокетливые бусы из шиповника:

– Тогда я заберу вот эту, молоденькую!

Страшная фигура выдвинулась из огня, Кощей сделал шаг, протянул длинную костлявую руку к Стефану, за спиной которого дрожала девушка.

– Не смей её трогать, страшилище! – Стефан поднял меч, уже остывший, новенький, блестящий.

– Ты посмел… на меня? На меня? Муравей! – удивился Кощей, вскидывая над головой кривую саблю, цвета грозовой тучи, или окалины, что бывает на металле, вынутом из печи. Он набрал полную грудь холодного земного воздуха, отвёл руку назад, готовясь разрубить глупого человечка на две половинки.

Все застыли на мгновение, не веря, что это реальность, что через секунду всё будет кончено.

Вдруг в кузницу ворвался человек, с белыми, стоящими дыбом волосами, глаза его страшно белели в огненной полутьме сарая. Над головой героя сиял страшной нечеловеческой красотой меч. За один миг человек проскочил расстояние до Кощея, меч сверкнул молнией, раздался жуткий вопль падшего бога. На землю упала отрубленная рука, сжимающая синюю саблю, выкованную в пекле, закалённую в подземных водах.

Кощей шагнул назад, его тело покрылось огненными языками, вопль его продолжал звучать, сотрясая стены сарая, окружающие деревья, ему вторило ржание коней и лай собак где-то внизу, рядом. Люди попадали на землю, сжимая ладонями головы, закрывая уши, глаза.

– О, боги! Вот он, этот негодяй, которому я проиграл своё бессмертие!

– Ой, не могу! – на Коттина напал приступ смеха, он согнулся пополам. – Так это ты, Агни – Кощей! Слышал я про тебя байки!

– Я до тебя ещё доберусь! Я помню, кто ты! Ты Страж Коттин. А твой меч – древний дар Индры.

– Катись отсюда, «бессмертный»! Бывший божок!

– Ты мне за всё ответишь! – взвыло древнее существо.

Коттин взметнул меч над головой, сделал шаг вперёд.

Страшная огненная фигура подхватила с земли отрубленную руку с саблей, свернулась в огненный смерч, втянулась в печь, канула вниз, в ледяную воду.

– Знавал я одного парня – Ахилла. Мамаша держала его за пятку, когда купала в Стиксе, для неуязвимости. А тебя за что держали, божок? Где прячется твоя смерть? В яйце? – крикнул Коттин во тьму колодца.

Застучала металлом чудовищная карета, лай собак постепенно затих, наступила тишина.

Коттин отскочил от печи, ловким движением метнул меч в ножны, забросил за плечо. Славуня оторопело наблюдала за его действиями.

– Ты, это, мой меч…

– Твой меч? – раскрыл глаза Коттин. – Да я множество веков ждал, когда приму вверенное мне имущество под охрану!

– Сейчас я как…

– Цыц, женщина! Ты вроде бы только что пожелала закалить чудесный булат, докованный древним волшебным Котом, в крови злого демона? Получи на руки изделие! – Коттин подошёл к обалдевшему от последних событий Стефану, взял у него меч, сунул в лужу крови, вытекшей из отрубленной руки Кощея. Лужица вспыхнула ярко-красным огнём, зашипела, меч Стефана впитал часть крови в себя.

– Вот, видишь? Принял кровушку демона!

– Демонов не бывает! Это всё-таки Агни, бог Огня, хоть и бывший! Отец моего первенца!

– Я читал Авесту, книгу первого пророка людей, огнепоклонника Зороастра, – серьёзно ответил бывший Кот. – Он правильно отобразил события древности, и про богов интересно написал. Я многое узнал из его книги – о дальнейшем расселении нашего народа, ариев. Но, вот ведь в чём дело – до меня только дошло, что ты вчера в избе делала! Ну, ты и зверь, жрица!

– Меч Индры верни! – рассвирепела Баба Яга, схватив меч, остывающий в погасшей крови Кощея. – Сейчас я тебе покажу! Узнаешь, как со мной шутить!

Славуня подняла меч вверх остриём, он засиял багровым светом, отражая огненные языки, до сих пор метавшиеся в печи, закричала, – Нарекаю тебя Котобоем… нет, Бойкотом! Тьфу! – Баба Яга остановилась, задумалась, имена ей не понравились.

– Бегите во двор, – заорал странник молодым людям. Те мгновенно выскочили на мороз, испугавшись, что сейчас произойдёт что-либо ужасное – возвращение Кощея, драка или любовь древних соплеменников.

– Прощай, Славуня! Мы уносим ноги!

– Что так? – удивилась Баба Яга. – Пироги чёрствые?

– Стефан, зови его!

Стефан, как истинный христианин, почесал затылок, оглядевшись в великом удивлении по сторонам, похлюпал носом, уставившись на Луну, наконец, вроде бы, догадался. Он улыбнулся, утёр слюни, громко крикнул, расплывшись в улыбке, – А! Понял! Отче наш, иже еси на небесах!

– Не так! – закричала Мишна, пихнув молодого человека в бок, отчего тот отлетел к стене. Это принесло несомненную пользу – юноша заметил имущество экспедиции, заранее приготовленное бывшим Котом для бегства. – Явись, господин Фрогг, великий дракон! – голос девушки звенел от напряжения, эхо несколько раз повторило волшебную фразу, унёсшуюся за горы и леса.

В этот момент из сарая выскочил Коттин, вслед за ним выбежала вечно молодая ведьма, с Бойкотом в руках – другого имени мечу, Яга так и не придумала.

Стефан схватил мешки, побежал на середину двора, там стояла Мишна и энергично махала рукой. Только наследник готских королей оказался возле девушки, как позади его раздался тонкий металлический звук – два меча сошлись над головами бессмертных. Индра и Бойкот решили послужить человеческой гордыни.

Над лесной поляной метались сполохи таинственного огня – вокруг древней ведьмы вновь зажглась бледная аура, при скрещении стальных клинков на подмёрзший снег летели жёлтые искры. Перед глазами Стефана прыгали красные бусы Славуни, он заворожено смотрел на них, не замечая ни рыжей куртки Коттина, ни его красных сапог с прорезями, ни блеска крутящихся над головами клинков. Очередной удар в бок вывел его из гипнотического состояния, он оглянулся и увидел, что Мишна смотрит на тёмное небо.

Там шумели крылья, затем раздался нежный свист, исходящий из груди большого существа, и на поляну опустился чудный зверь – одновременно и страшный и прекрасный. Это был молодой дракон, нежно-сиреневого цвета, с головой на длинной шее, с большими фиолетовыми глазами, расположенными по бокам сплюснутой головы. Над спиной зверя трепетали тонкие оранжевые крылья, позади них было прикреплено ремнями большое седло. Мишна тут же задумалась – как же он может летать на таких крылышках?

– Господин Фрогг, летим отсюда! – закричала девушка, бросаясь к дракону и оглядываясь на Стефана, надеясь, что Коттин тоже услышит её призыв.

– А где сам Фрогг? – крикнула Славуня, отбивая очередной удар своего соплеменника.

– У меня пока нет имени, – робким, ломающимся голосом неуверенно промолвил молодой зверь, обращаясь к Мишне. – Меня сюда прислал отец, сам он весьма занят.

– Залезайте на спину, хватайтесь за ремни! – крикнул бывший Кот, отступая и часто оглядываясь на молодых.

– Не смей улетать! – подала голос Баба Яга.

– Мне велено забрать того, кто носит древний меч бога, – вежливо ответил молодой дракон.

– Хватай мешки, дракон уходит! Летим, пока нас не пожгли колдовством! – Коттин запрыгнул в седло последним, схватился за Стефана, поймал болтающийся ремень и быстро привязался.

Дракон разбежался, крылья часто-часто затрепетали, раздался свист и тихий треск, затем крылья слились в оранжевое облако, как у неподвижно висящей в воздухе стрекозы. Только, в отличие от стрекозы, дракон летел весьма быстро.

В метре от облаков сидела Мишна, ни жива, ни мертва. Она зажмурилась, пальцы намертво вцепились в переднюю луку седла, она даже не отреагировала на растопыренные пальцы Стефана, ухватившие её за переднюю часть тела. Но не высоко, не высоко.

Коттин, тряся головой, чтобы смахнуть слёзы, осторожно оглянулся – позади в ступе летела Славуня, крича угрозы. Затем она взмахнула метлой, провалилась вниз, к лесу, исчезла за частоколом чёрных елей.

– Эй, дракон без имени, тише можно? Летуны свалятся! – крикнул Коттин вперёд, туда, где находилась голова зверя. Правда, Коттин не знал, там ли находятся уши.

– Прошу не называть папу его древним именем! Он рассердится и съест вас! – как ни в чём не бывало, ответил зверь.

– А как его называть?

– Вот чудные человечки! Тайное имя знаете, а как зовут папу – не ведаете! – молодой дракон хрипло засмеялся.

– А это оттого, что кто-то не только очень долго живёт, но и очень долго спит, – подал голос Стефан.

– Можете называть его Змей Горыныч, правда, это имя сказочное. Это даже не имя, а ранг.

– А у тебя есть ранг? – крикнул вдруг приободрившийся Стефан.

– Да, – потупил очи молодой зверь, – мой ранг – Равлик. У меня пока одна голова, но крылья уже есть. И огнём я скоро плеваться научусь!

– А кем же ты был в детстве?

– Лягушонком, – засмеялся дракон. – Маленьким лягушонком. Как и папа. Он мне рассказывал, что давным-давно, ещё до Великого Льда, его носил на плече великий герой.

– О! Как интересно! – сказали мужчины одновременно, и уставились вниз, вдруг осознав, что ночь прошла всего за несколько минут, а внизу уже хребёт Урала.

Прямо волшебство какое-то!

Далеко внизу две реки сливались в одну, белея заснеженным льдом. Возле места слияния, в стороне от высоких берегов, покрытых стройными соснами, стояла гора. Её крутые бока были голыми, сквозь снег то тут, то там пробивалась сухая трава, кое-где росли приземистые корявые сосны, широко раскинув ветки, овеваемые всеми ветрами. Казалось, что когда-то, давным-давно, огромный пузырь пробивался из глубин земли, но не сумел добраться до поверхности – так и застыл, превратившись в огромный курган, смотрящий лысым склоном на север. Верх горы зарос сосновым лесом, густым, тёмным. На запад от лысой горы, синими волнами, одна другой выше, чередовались увалы – покрытые лесом, они протянулись чудовищными складками с юга на север. На восток от горы тоже виднелись вершины гор, но Коттин знал, что когда-то там был берег пресного моря. Казалась, будто от непостижимо свирепого ветра в самом начале времён твердь пришла в движение, смялась, вознеся к небесам горные вершины, и так застыла. Но прошли долгие эпохи, и ветры с дождями сгладили их, прибили к земле.

Если бы на вершине горы находился путник, он бы увидел, как над лесами, заливными лугами быстро перемещалась чёрная точка. Она увеличивалась, и, в конце концов, превратилась в молодого дракона, на спине которого, словно муравьи, сидели замёрзшие люди, привязанные ремнями. Дракон на своём драконьем языке что-то радостно закричал, пошёл резко вниз, пикируя прямо на лысый склон горы.

– Как называется за место? – закричал Коттин, с трудом выговаривая слова замёрзшими губами.

Дракон, он же Равлик по рангу, укоризненно посмотрев на Коттина, молча, продолжал пикировать. Земля приближалась, корявые сосны увеличивались в размерах, стали видны каменные лбы камней, обточенные дождями, тут и там торчащие из крутого склона горы. Стефан вцепился в Мишну, забормотал какие-то молитвы. Мишна приготовилась завизжать тонким голосом.

«Это ворота», – догадался Коттин, – «Мне говорили о воротах в Рипейских горах – правда, давно».

Свистел ветер, кроны редких сосен мелькнули перед глазами, уже можно было разглядеть сухие колоски заснеженной травы. Вокруг всё вспыхнуло ярким фиолетовым сполохом, Коттин взглянул на вершину горы, она виднелась сквозь дымку – мутно, неровно, наклонно по отношению к горизонту. Дракон продолжал падать, несмотря на то, что поверхность горы мелькнула и пропала, в черную нору, где-то вдалеке светившуюся тусклым светом. Наконец, Равлик влетел в чудовищную пещеру, стены которой были покрыты каменными сосульками, переливающимися кристаллами, прозрачными стёклами слюды. В пещере было светло, но источника света нигде не наблюдалось – казалось, что сам воздух, сухой, лёгкий, светится слегка желтоватым приятным светом.

Равлик перестал трепетать крыльями, загнул хвост, плавно спланировал на берег небольшого озерца с абсолютно прозрачной водой – видимо, очень глубокого и холодного. Проехав лапами по скользкому тальку, он затормозил когтями и остановился, сразу же прижав живот к каменной поверхности и тяжело дыша.

– Ничего себе, пещера, – промолвил изумлённый Стефан, пытаясь разглядеть потолок в пятнах темноты, из которой тут и там свисали огромные сталактиты, невероятные розетки горного хрусталя и кварцевые цветы.

– Есть мнение, – промурлыкал Коттин, – что если бы какое-нибудь племя вырыло в горе глубокую нору – то ничего бы не обнаружило.

– Это ещё почему? А если бы срыло всю гору?

– Ничего, братец, ничего. Добро пожаловать в подземный мир Урала! Мы уже не в Мидгарде.

– Как? Мы на том свете? – Стефан приготовился опять зашептать мантры, но получил щипок от Мишны.

– Дядя Коттин, получается, что мы, простые люди, тоже можем попасть в иной мир? Значит, тайные тропы существуют? – спросила девушка.

– Вы же на мне сидели! А сам я – местный – волшебный, по-вашему, мне положено летать по другим мирам, в которые пока открыты двери! – подал голос дракон без имени. – Поэтому вы и попали сюда. Так что вы у нас дома, можно сказать! Прошу к столу! Эй, вы чего задрожали?

– Да мы… того… мы вроде как ничего, – ляпнул Стефан. – Это что – Мория?

– Кто тебе такую глупость сказал? – возмутился Коттин. – Мы же на Урале, а не на Оловянных островах! Это пещера Змея Горыныча!

– Тут живут гмуры, с которыми мы всю жизнь воюем. Если увидите – можете дать им по горбу. Да, кстати, та местность называлась «Вода в тумане». На вашем языке Су серт.

– Слышал, слышал, – радостно сказал Коттин, – Сысерть. Очень красивое место!

– Это середина хребта, являющегося опорным хребтом всего мира.

– Так мы что, в центре мира? – изумился Стефан.

– В центре этого мира, – вежливо ответил Равлик. – Только тут может жить Змей Горыныч, древний дракон. Он питается магической энергией, что исходит от оси, вокруг которой вращается мироздание. Ведь, без энергии ничего не может двигаться, правда?

– О, дракон без имени, конечно, правда! – Стефан полез за куском бересты, что бы нацарапать на ней мудрые слова Равлика.

– Идите в арку, что на другом берегу озера. Там увидите Змея Горыныча! – после этих слов Равлик шмыгнул в узкое отверстие меж огромными кристаллами хрусталя, растущими сверху вниз, и исчез.

– Вот интересно, а у Змея принцесса в плену содержится? – спросила, покраснев, девушка.

– Не знаю! – удивился Коттин. – Я в гостях у него не был!

– Дядя Коттин, можно спросить? Что это ты говорил про коварство Бабы Яги?

– А! Помнишь, я про мытьё в печке рассказывал?

– Конечно, помню! Я ещё подумала, что Баба Яга его не помыть и спать положить восхотела, а съесть! – засмеялась Мишна.

– Правильно подумала, – мрачно ответил бывший Кот. – Только не съесть, а в жертву принести.

– Но она, же отказала Кощею! Прогнала его! Зачем она его всё-таки вызвала? – удивилась девушка.

– Она любит не Кощея, а юного бога Агни, которым он был когда-то. Женская любовь – таинственная субстанция, – ответил древний странник, погладив Мишну по голове. – Сама узнаешь! – заявил он пророчески.

Когда путники подошли к огромной арке, их поразило, что в соседней пещере, где по достоверным данным обитал древний дракон Змей Горыныч, называвшийся этим именем согласно неведомым табелям о рангах, кто-то пел на разные голоса. Хор был небольшим, но пел слаженно, душевно. Один голос всё время забирал вверх, там давал петуха, затем спускался вниз, к басу и баритону. Было очевидно, что певцы спелись уже давно и прочно.

Коттин схватил за одежду молодых людей, выпрыгнувших было вперёд, чтобы заглянуть в проём арки, и приставил к небритому подбородку длинный палец – тише, мол! Он завёл рукой парочку себе за спину, и все медленно, на цыпочках стали красться к входу. Заглянули путешественники одновременно – втроём, краешком глаз. Причём, Стефан был выше всех, Коттин попал в середину.

Изумлённым взорам путешественников предстала пещера, ещё огромней, чем та, в которую они прибыли на спине Равлика, она терялась в полутьме – так далеко были стены. Потолок был совершенно тёмен, только несколько огромных сталактитов достигали света, выныривая из тьмы страшными клыками. В середине свода находился источник света – сияющее отверстие, из которого бил луч, достигавший каменного пола пещеры. Коттин отметил, что небо в отверстии было красноватым, неземным. А может быть, это был просто закат. Или рассвет. Какое время суток было в этом мире – не знал даже древний странник.

Посреди пещеры, возле провала, наполненного кристальной подземной водой, на каменном уступе сидел древний дракон, с именем, которое запретил произносить его отпрыск, но известный как Горыныч. Змей, согласно имеющимся анатомическим признакам. Длинные задние лапы, согнутые в коленках, Змей опустил в холодную воду. Толстый хвост, с кожистыми треугольными выростами, уравновешивал переднюю часть тела, и лениво вилял сам по себе – независимо от мыслительных процессов существа. Уравновешивать же было чего – толстое бочкообразное туловище зеленоватого цвета было награждено существенным животиком, на котором дракон умильно сложил тонкие передние лапки, можно даже сказать – ручки. Крылья серо-зелёного цвета были плотно сложены на спине, казалось, что у Змея растут два острых спинных плавника, они напомнили Коттину листья каштана, ранние, весенние, нераспустившиеся.

Но все, естественно, смотрели не на крылья дракона, а на три длинные шеи, увенчанные небольшими головами с вычурными чёрными гребнями. Головы, закрыв от удовольствия глаза, пели хвалебную песнь, причём каждую новую фразу пела другая голова, а припев пелся хором:

 
Я – Змей!
Я – Горыныч!
Я – Древний дракон!
Люблю я принцесс, и покушать.
Я сын подземелий,
Я мрак и огонь!
Спасайте дрожащие души!
 
 
А кто ко мне с мечом заявится —
Тот очень сильно в том раскается.
 
 
Я злой!
Я ужасный!
Не стой на пути!
Сокровищ немало в пещере.
Там царь без короны,
Здесь кот без цепи —
Беда, кто дракону поверит.
 
 
Ведь, кто ко мне с мешком завалится —
В моём желудке переварится.
 
 
Я – бог,
Правда, древний,
Забывший свой мир,
В котором я рыцарь и воин.
Даждьбожии внуки,
Сразитесь со мной!
Решим, кто принцессы достоин!
 
 
Ведь, если вы ко мне являетесь —
Назад уже не возвращаетесь!
 

Вдруг одна голова замолчала, насторожившись, потом повернулась к арке и открыла глаза – большие, жёлто-медовые. Страдальчески сморщилась, встряхнулась, чтобы сбить мутную слезу, осмысленно уставилась на подглядывающих путников.

– Тише, вы, песняры! – фальцетом произнесла голова. Наступила тишина. – Это кто тут к нам пожаловал?

А где Славуня?

– Мы вас приветствуем! – Коттин вышел вперёд, восхотел снять шляпу, цапнул рукой, но шляпы не обнаружил. Тогда странник поклонился, раздвинув руки в стороны и показывая ладони – дескать, вот он я, без ножа.

– Так что… это, – средняя голова икнула, две другие посмотрели на неё осуждающе. – Мы вас тоже приветствуем, – продолжила она, как ни в чём не бывало. – Огласите список гостей, пожалуйста!

– Я Коттин, бедный странник, это Стефан – мой названный брат, вот Мишна – простая девушка. Занесло нас сюда случайно, мы идём в Белозерск, поступать на службу. (Стефан заинтересованно посмотрел на Коттина).

– Да ладно врать! – хором ответили головы, возмутившись. – Мы хоть и болеем сегодня, – одна голова кивнула на большую бочку, – но не ослепли, же мы! Ты – древний кот-оборотень, мы про тебя наслышаны, парень – наследник королевского готского престола, девушка…

– Ой, извините, уважаемый Змей Горыныч! Позвольте спросить у Вас! – Мишна, горя румяными щеками, вышла вперёд, бесцеремонно перебив прозрения древнего дракона. – Что вы сейчас пели? Почему вы пели хором? Вы думаете, каждой головой отдельно, или всеми вместе? А сколько вам лет? А от кого…

– Блондинка, – простонала ближайшая голова. – Вот и пришла наша погибель. Съедим?

– Да какая блондинка! – возмутилась средняя голова, самая солидная. – Вырастет, потемнеет. В ней полярная кровь борется с полуденной. Но, южная кровь сильнее, потому как по матери… – головы что-то забубнили, зашептались, поглядывая на девушку.