Текст книги "Кот баюн и чудь белоглазая (СИ)"

Автор книги: Александр Ладейщиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

– А что ты хотела спросить, когда сказала «от кого»? – прошептал Стефан на ушко Мишне.

– Кто родил Равлика! – Мишна посмотрела на юношу удивлённо. – Где дракониха, я спрашиваю? Или он сам от себя яйцо снёс?

– Никого кушать не надо! – примирительно сказал Коттин, обращаясь к дракону. – Я гляжу, ты, Горыныч, тут дурака валяешь!

– Никакого дурака я не валяю, у меня нет дурака, – заупрямился Змей средней головой. – Мы вчера отведали вина, подаренного одним знакомым. Поэтому сегодня болеем.

– Причём, они пили вдвоём, – наябедничала левая голова. – А я болею из-за них. Это вам, людям – хорошо. Выпили на троих и разошлись.

– Не верьте ей! – важно сказала средняя голова, напялив неизвестно откуда взявшуюся корону. – Она у нас в оппозиции. Видите, какая шейка тонкая? Голодает, интеллигенция!

– Не помрёт? – обеспокоился бывший Кот. – Что тогда делать будете?

– Ничего с ней не случится! Желудок-то у нас общий! Это она принципиально не ест! Так что никого я не валяю.

– Нет, валяешь! Я ведь знаю, что ты одна личность! – в свою очередь заупрямился Коттин. – А то, что три головы якобы думают по-разному – это всё обман и фокус. Нельзя верить драконам!

– Говорю же – они вчера пили, пока я думала о судьбах… эээ… народа, – настаивала ближняя голова. – Потом мы все вместе пели хором, потом лежали, опустив головы в пруд – нам было плохо, тошнило. А ты нам не веришь!

– Конечно, не верю. Кстати, кто вам принёс бочку? Не Фавн ли козлоногий?

– Ну, может и Фавн! Зачем Коттину это знать?

– А в бочке глоточка не осталось? Мне бы фляжку пополнить!

– Нет! Бочка пустая! – Горыныч оторвал толстый зад, взял пустую бочку передними ручками, постучал кулаком по дну.

– Какая жалость! Уж больно вино у него хорошее!

– Да ты, никак, тоже знаком с сатиром? – Змей уставился на бывшего Кота всеми головами, причём осмысленным взглядом.

– Наслышан! – скромно ответил Коттин.

– А где же ваша дракониха? – Мишна храбро подошла к хитрому дракону, погладила его по больной голове.

– Дык… лечится. Несчастный случай, ожоги. Пришёл я домой как-то навеселе. А жена и говорит: Дыхни!

Мишна засмеялась вместе с Коттином. Когда Коттин, державшйся за живот, разогнулся, засмеялся Стефан, что вызвало новые приступы смеха. Смеялись даже три головы Горыныча, который, по уверению древнего странника, на самом деле думает всеми головами одинаково.

– Так ты огнедышащий? – глаза Мишны округлились. – Можешь костёр без огнива зажечь?

– Костёр? Да я могу сарай спалить вместе с коровами, ты и мигнуть не успеешь!

– Нам столько жареного мяса ни к чему, – скромно ответила Мишна, потупив глазки.

Ворота в Мидгард были закрыты, и сколько Коттин не всматривался в тёмные углы огромной пещеры, нигде не смог увидеть ни малейших следов магии. Когда Горыныч дремал на своём ложе возле прозрачного провала с ледяной водой, а молодёжь спала, завернувшись в накидки, из чего можно было сделать вывод, что сейчас ночь – древний странник ушёл в дальний угол, спрятался за серый сталагмит, сосредоточился. Он потел, кряхтел, скалил зубы и корчил рожи – ничего не помогало, он всё равно оставался человеком.

Вдруг сразу с двух сторон раздались смешки, Коттин аж подпрыгнул – на него смотрели две ухмыляющиеся морды Горыныча.

– И не старайся, тут тебе не Мидгард, – заявила одна.

– Не понял, – обиделся бывший Кот. – Совсем недавно, когда боги Вальгаллы ещё говорили с нами, я спокойно оборачивался даже в Асгарде.

– Но сейчас-то они молчат? – спросил, скалясь Змей.

– И что? Мы же не в Мидгарде, а в твоём мире. Тут тоже проблемы с магией? Как он, кстати, называется, твой мир?

– Неважно, – проворчал Горыныч, – называй, как хочешь. Уралией, например. А магии тут никогда не было. Что такое магия? Это способность идти к цели короткими путями, нарушая законы данного мира. Вот, например, вчера ты ковал меч. Да-да, мне сынок рассказал. Что ты делал для этого? Топил печь, загружал руду…

– Твоя знакомая загружала…

– Славуня, что ли? Ну да, знакомая. Веков шестьдесят, – засмеялся Горыныч. – Вот, в гости ждал её, а свалились вы. Так вот – ты плавил железо, готовил сталь, ковал меч, закалял его. Долго и трудно работал. Так делать вам заповедали боги, чтоб вы не разленились окончательно. А мог бы – раз, щёлкнул пальцами, вырвал волос из бороды, или прошепелявил заклинание – и готово. Магия! Тебе приходило в твою глупую кошачью голову, что у жителей иных миров, которых вы по привычке величаете богами, есть свои боги? А у тех свои? Короче, нет тут магии в вашем понимании.

– За глупую кошачью голову ответишь, – проворчал Коттин. – А насчёт богов – думал я об этом. Но, есть и верховный Творец? Тот, кто создал всё мирозданье, все миры?

– Это непознаваемо, – хихикнул мудрый Змей. – Ибо, когда творили людей, то придумали для вас пару фундаментальных запретов. Чтобы вы помучались, – съехидничал дракон.

– Это, каких же запретов?

– Ну, скажем, первый запрет – никто не знает, что происходит с человеком после смерти. Куда уходят мёртвые? Как выглядит мир, в котором обитают души между воплощениями? Существует ли круговорот жизни, или человек более не приходит в Мидгард? А если приходит, почему ничего не помнит? Или он уходит рождаться в иные миры? Это навскидку.

– Но ведь и вы, магические… тьфу, иные существа, тоже умираете? Ведь рано или поздно умирают даже бессмертные боги? Вы тоже попадаете в миры мёртвых?

– Глупый кошак, – засмеялся левой головой Змей. – Ты разве не понял, что этот запрет относится и к нам?

– А второй? Ну, второй фундаментальный запрет?

– Второй ему подавай… Ладно, бери. Как выглядит ваш Творец? У вас, людей, богатая фантазия. Сотни учений о Творце создали народы Мидгарда. Существа иных миров тоже, кстати! К вам часто приходят по вашему зову различные высшие существа, которых вы нарекаете богами, демонами или ангелами. Но как выглядит Творец?

– По образу и подобию, – вдруг раздался заспанный голосок Мишны.

– Что ты сказала? – обе головы Змея исчезли, (а третья и не появлялась), что бы посмотреть на девушку. Коттин тоже выглянул из-за серого сталагмита, торчащим толстым столбом в каменные небеса.

– Что-то вспомнилось, – девушка тёрла глаза кулаками. – С раннего детства, что ли? Как будто кто-то мне рассказывал сказку… про нифелимов и ангелов, про девушку с острым мечом, отрубившую голову царя. Мама? Не помню…

– Не переживай, – обнял её за плечи проснувшийся Стефан. – Вот придём в Белозерск, там найдём твоих настоящих родителей.

– Вы в Белозерск идёте? – Горыныч, переваливаясь, вышел на свет, льющийся с потолка, многократно усиливающийся в отражениях тысяч кристаллов. – Что вы там забыли? Сходите лучше в Мемфис. Или в Багдад. Там тепло.

– Нам в Белозерск надо, – упрямо продолжал противоречить парень. – Так Коттин сказал. Господин дракон, вопросик можно?

– Только один, – испугался Горыныч, представляя, сколько вопросов может задать юный лесной житель.

– Вы, это, какой головой думаете? Или всеми тремя? Как это у вас получается?

– Опять! Проснулся! Тремя, тремя сразу, – блеснул многочисленными очами хитрый Змей.

– И у вас нет разногласий? А если вот та, левая, будет находиться в инакомыслии? Вы одна личность или три? Как можно одинаково думать тремя головами сразу?

– Можно! – рявкнул Горыныч, прервав поток сознания. – У тебя у самого Бог, каков? Святая троица? Это не то же самое? – щёлкнул зубами Змей. – Ишь ты, моей анатомией интересуется. Может, я вовсе спинным мозгом мыслю…

Утром, то есть тогда, когда все проснулись, Коттин пошептался с драконом, забрался по чешуйчатому боку на спину, привязался ремнём за чёрный вырост, похожий на лист. Горыныч разбежался, тяжело виляя толстым задом с коротким хвостом, тяжело взлетел, сделал круг по огромной пещере, нырнул вниз и исчез в арке.

– Куда они? – спросил Стефан, наблюдая полёт Змея.

– На охоту. За дровами. Лично я хочу позавтракать, – дёрнула плечиком Мишна.

– Так они в наш мир полетели?

– А ты хочешь жаркое из говядины, или из местной ящерицы? – засмеялась девушка, наблюдая за большой ящеркой, пробегающей по стене.

– Ой, на ней корона маленькая, золотая. Здравствуй, ящерка! Ты кто?

Ослепительная вспышка заставила молодых людей зажмуриться, потом Стефан долго тёр кулаками глаза, плевал на ладони, размазывал слезы по грязным щекам. Когда красные круги в голове поблёкли, и в узенькую щель между веками появилась возможность разглядеть, что происходит снаружи, Стефан с удивлением узрел прекрасную женщину. Её глаза сияли зелёным светом, ярким и чистым, словно изумруды. Да что там изумруды, их юноша и увидел-то впервые только в этой огромной пещере – зелёным светом, словно молодая трава, только что развернувшая свои листики навстречу яркому весеннему солнышку, после тёплого майского дождя. Они звали и обещали, внушали надежды и пленяли.

Собрав всю волю, Стефан повернул голову и посмотрел на Мишну. Девушка уставилась на гостью широко открытыми глазами, казалась, что она спит наяву. Потомок готских королей, было, сделал шаг по направлению к Мишне, но, неумолимая сила развернула его назад, в зелёную горячку изумрудных глаз красавицы. В бедной голове Стефана произошёл марш несогласных, мозг разорвало на две половины, одна часть страстно стремилась к сироте из Гранёнок, другая влеклась к странной королеве, прибежавшей ящеркой по стенам пещеры.

– Кто ты? – прошептал Стефан закушенными белыми губами, по которым стекала капля крови.

– Ты не слышал обо мне? Меня зовут Хозяйка горы.

– А меня конунг Один, – пошутил Стефан, краем глаза на мгновение взглянув на Мишну. Та по-прежнему, спала наяву, уставившись пустыми глазами на тяжёлое длинное платье королевы, выкованное из чистой меди и украшенное яркими изумрудами, кристаллами пирита и мелкими красными рубинами.

– Один давным-давно ушёл из Великой Скифии, бежал на север под флагом Сканди, – засмеялась красавица, блестя ровными изумрудными зубами. – Тогда я была хозяйкой в каждом скифском доме, грела людей огнём каждого очага!

– Кто ты? – повторил вопрос юноша в третий раз.

– Меня зовут Табити, я богиня скифов, которых ныне более не существует! По крайней мере, здесь, передо мной.

– А я, например, или Мишна? Господин Коттин говорил, что мы северная ветвь…

– Ты наполовину гот, и род ваш угас, Мишна же…

– Я здесь, – мёртвым голосом отозвалась девушка.

– Спи, не мешай, – отмахнулась древняя богиня.

– Лесная ведьма, Славуня, говорила, что увела скифов на восток…

– Она моя приёмная дочь! – строго ответила особа с золотой короной. – Когда-то, на заре времён, Славуня, великая жрица ариев, вызвала меня из моего родного мира, потому что от братца Агни она сбежала, а народ нуждался в боге-покровителе. Когда я пришла, представ перед первым поколением скифов-скитальцев, идущих из опустевшего Аркаима на Восток, то выбрала себе образ богини огня. Так Славуне было легче и теплее жить, – улыбнулась женщина.

– А как же чудь, потомки скифов? Давным-давно цвела Великая Пермь, стояли города…

– Чудь распалась на сотни племён, погрязла в лесах и болотах, скисла и заплесневела в тине житейского моря! Ещё немного и последние капли крови древнего народа уйдут в мёрзлую землю. Как ушли в пески капли крови южной чуди.

– Что такое? – удивился Стефан. – Какой южной чуди? Ещё одна веточка скифов?

– Ты не ведаешь, а древний Кот знает, – промолвила Табити, – про гору Шихан, что на самом деле есть древний курган. Давным-давно правил местной чудью князь Литвин. Его народ охотился, пас стада коров, торговал, ну и, конечно, чудские рудознатцы добывали медь. В те времена на месте Шихана были ещё одни ворота в мир Пещер, чудские старики могли заходить в наши владения, и даже подолгу жили в них, добывая самоцветы и металлы.

Однажды из степей пришёл хан Ами, позавидовал богатству чуди и напал всей силой. Началась страшная битва, в которой князь Литвин погиб, но и степняки откатились в степь зализывать раны. Княжич Дион повелел насыпать огромный курган, в который положил своего отца, спрятав в Шихан также часть сокровищ. На вершину горы поставили медного дракона – охранять покой князя Литвина. А чудь отступила к Волге, каждый день их силы таяли, и, наконец, степняки нагнали чудь и утопили остатки народа в реке, разметали кровь по ковылям и пескам.

Но, когда хан Ами попытался пробраться внутрь Шихана, то оттуда раздалось страшное шипенье – там поселился настоящий, живой Змей.

– Как страшно! Сколько крови пролито в этих горах и степях. Почему же ты здесь? Ты жена Горыныча? То-то сказки ходят, что он, коварный древний дракон, любит воровать молодых принцесс…

– Это он перед вами предстаёт трёхглавым змеем, – совсем развеселилась Табити. – На самом деле он весьма привлекательный рыцарь. Не верь всему, что видят твои глаза! Они могут существенно ошибаться… Особенно, когда смотрят на чёрные закорючки в свитках…

– Это тут причём? – проворчал Стефан, вдруг осознав, что медленно идёт за Хозяйкой, при этом он был твёрдо уверен, что женщина ни сделала, ни единого шага.

– А уж своим ушам и вовсе не верь, – улыбнулась красавица.

– Почему ты живёшь здесь, в этом мире?

– Мы неподалёку от места, где я впервые пришла к народу Мидгарда. Там, – она показала рукой на юг, – под степным ковылём покоится Аркаим. Здесь ворота в Мидгард, которые сейчас может открыть только Горыныч. Даже мне они уже не под силу.

– Что ты такое? – прошептал Стефан, изнемогавший под бременем открывшихся знаний, полностью не соответствующих прежней картине мира в голове юноши.

– Пойдём, я тебе покажу, – промолвила Табити. – Видишь эти прекрасные залы и потолки, разве в твоём лесу есть такая красота? Горы родились от подземного огня, от гнева и любви Пекельного царства. Посмотри на кристаллы – на друзы хрусталя, на сапфиры и рубины, на чудесные кубики пирита, на кровавые гранаты, на топазы и изумруды… Тебе не приходило в голову, что в твоём мире всё тленно? Сложное превращается в простое, цветущее дерево – в уголь, человек – в прах…

– Родился из праха и в прах уйду, – еле слышно прошептал Стефан.

– Это моя созидательная сила заставляет простые камни формироваться в прекрасные кристаллы, играющие всеми гранями, сияющие цветами радуги… Пойдём, Стефан… у меня есть для тебя дело…

Дракон плавно опустился на плоский камень, со спины спрыгнул Коттин, распутал ремни. На землю свалилась связка хвороста, по другую сторону – небольшой олень с красивыми ветвистыми рогами.

Коттин ещё в полёте заприметил Мишну, одиноко сидящую на камне и смотрящую в зеркальные воды озера. Странник огляделся – названого братца нигде не было видно. «Побежал по нужде в дальний угол?» – подумал Коттин и окликнул девушку. Бледная рука девушки медленно гладила пряди золотых волос, но Мишна не оглянулась, никак не показала, что услышала голос бывшего Кота. Горыныч одновременно повернул все головы и тревожно уставился на её фигурку. Коттин перепрыгнул хворост и побежал к озеру. Глаза Мишны были открыты, но живая яркая синь куда-то ушла, на дне глаз блестела голубая изморозь льда.

– Это что – магия? – крикнул Коттин дракону.

– Значит, тут была не местная, – пожал плечами Горыныч.

– Какая ещё не местная? Кто тут был?

– Кроме моей жены, тут бывать некому, – заявил Змей.

– Куда она увела Стефана? – закричал Коттин. – Ты что, своей женой не управляешь?

– Да ты не бойся! – успокоила бывшего Кота правая голова, осипшая и простуженная. – Никуда он не денется! Она ж не знала, что вы гости! Думала, вы поработать приехали… гастарбайтеры!

– Значит, она тебя не слушается, – фыркнул Коттин.

– А у тебя была когда-нибудь жена-богиня? – обиделся Горыныч. – У меня жён было немало! Я-то уж знаю! Одна была даже родственницей этой… как её… Девы Марии! Умаялся я с ней, пришлось съесть.

– Может соплеменницей? – засомневался Коттин.

– Они там все родственники, – отмахнулся Змей.

– Ой, у меня тоже был случай с одной принцессой, – засмущался Коттин.

– Сожрал? – оскалили в усмешке зубы головы Горыныча.

– Так… пошли мы гулять в лес… там я её обаял, объял, обаюнил… да, сожрал! А что? Хватит уже болтать, словно купцы на Карфагенском рынке! – закричал вдруг Коттин. – Полетели за Стефаном!

– А девушка? – кивнул головами Змей.

– Поспит, отойдёт, – заявил странник, забираясь на спину.

Змей тяжело, виляя толстым задом с коротким хвостиком, разбежался, взмахнул крыльями, Коттина окатил порыв ветра. Потом, вроде бы уже поднявшись под потолок, Змей рухнул вниз, желудок бывшего Кота чуть не выпрыгнул наружу. Наконец, часто замахав крыльями, дракон полетел вперёд, минуя зал за залом, в последний миг, находя нужную арку. Перед изумлённым взором Коттина мелькали баснословные подземные богатства. Стены были изукрашены переливающимися самоцветами, красный зал, отделанный рубинами, сменился залом с топазами, тот – прекрасными залом с картинами из малахита, повсюду висели сталактиты, с потолка росли розетки горного хрусталя. Во многих залах просматривались до огромных глубин прозрачные озёра, кое-где текли ручьи. Один такой хрустальный ледяной ручей обрывался звенящим водопадом. Из воды выглядывали слепые рыбы, открывая безмолвные рты, они провожали неслышный полёт Змея. На дне озёр плавали неведомые животные, бледно-телесные, похожие на червей, голубые крабы, с многочисленными лапками-клешнями. Один зал светился багровым сиянием, другой золотистой зарёй, третий зеленоватым успокаивающим светом. Всё отражалось в кристаллах, дробилось в мириадах граней, создавало нереальное, сказочное ощущение.

– Что это светится? – крикнул Коттин, и эхо метнулось от стены к стене, из зала в зал, повторяясь тысячу раз, удаляясь всё дальше и постепенно затухая.

– Прилетим, увидишь. Ничего необычного не замечаешь? Гмуров не видишь?

– Нет никого!

– Странно, обычно они тут всё время мельтешат. Редкие камни ищут, красивые самоцветы.

– А эти, на стенах, не редкие? – задохнулся от возмущения Коттин.

Горыныч резко спикировал вниз, нырнул в тёмную и узкую нору. Коттин поневоле прижался к спине Змея, крепко обхватил руками чёрный кожистый лепесток, росший посреди хребта. Когда бывший Кот открыл глаза, то поразился залом, намного превосходившим всё виденное до этого, и размерами и великолепием. Посреди зала стоял трон, высеченный из цельного столба малахита, на нём сидела молодая красавица, в царских одеждах из меди и пирита, с зелёными малахитовыми цветами, в плаще цвета медного купороса, накинутого поверх тяжёлого платья.

Зал был полон красивейшими и редчайшими предметами, высеченными из полудрагоценных камней – чашами и вазами из яшмы и оникса. Тут же стояли зеркала из чёрного полированного обсидиана, украшенные неотличимыми от живых, ягодами из красных рубинов, листочками из зеленоватой, в патине, меди, тёплыми аквамаринами. Над столиком из розового, живого гранита трудилась пара старых мастеров, поглядывающих на Хозяйку влюблёнными глазами, рядом с ними, прикованный за ногу цепочкой, стоял Стефан.

– Стефан! Мы здесь! Сейчас мы тебя спасём! – закричал Коттин, прижимаясь к спине Горыныча.

– Кто ты? Зачем меня спасать? – вялым монотонным голосом ответил Стефан, сразу же потеряв интерес к страннику, и опустив взгляд к столешнице, которую полировал бархоткой.

– Тебя ждёт Мишна! – крикнул Коттин, выхватывая меч Индры, вспыхнувший в присутствии богини ярким светом, тёмные жучки божественных значков побежали по его лезвию быстрее, веселее.

– Это мой мастер! – глубоким красивым голосом произнесла богиня, – Здесь, в Азов-горе, всё моё! – Табити широким жестом обвела сверкающий зал.

– Да, это дом моей королевы, – шепнул на ухо Коттину Горыныч левой головой.

– И ты, конечно, поругаться с ней можешь, но биться за нашего человека не станешь? – Коттин помахал сияющим мечом.

– Глупый кошак, – прошипел Змей правой головой, – она ж богиня! Куда ты лезешь? Посмотри…

Коттин оглянулся: по углам копошились гмуры, они злобно смотрели на бывшего Кота, показывая ему короткие дротики, явно ожидая приказа о нападении на незваного гостя. Коттин принялся чрезвычайно быстро переписывать сценарий общения с Хозяйкой.

Он небрежным жестом закинул меч за плечо, в ножны, сделал несколько шагов в сторону, наклонился над чудесным кустиком, внимательно разглядывая филигранную работу неведомых мастеров. На тонких чёрных веточках кустика, среди медных, зеленоватых листиков, нежно, чуть слышно звенели золотые цветочки. От них шло слабое золотистое свечение, наполнявшее огромный зал, в силу их неисчислимого количества. Маленькие колокольчики гроздями усыпали кусты, кое-где вместо цветочков висели соплодия круглых белых ягод, сотворённых из жемчуга, от них шёл трепещущий свет.

– У тебя, благородная Хозяйка, и по золоту есть мастера? – притворно масленым голосом промолвил древний странник. – Правда ли, что золото – это не только серый песок в лесных ручьях, но и сияющие жужелки в кварце?

– Здесь, в пещере нет золотой жилы, – оттаяла чуть-чуть Табити. – Ты видел огромные муравейники там, наверху, на Азов-горе? Мои муравьи ищёт крупицы золота, и несут вглубь земли, в пещеру.

– Как же они проходят сквозь грань миров?

– Здесь сохранилась маленькая норка, как раз кролик пролезет.

– Твои муравьи размером с собаку? – Коттин показал руками размеры маленького пса.

– Ну, зачем ты это спрашиваешь, Коттин? – вдруг забеспокоился Горыныч. – Неужели ты не знаешь, что муравьи вырастают в пути, вместе с золотой крупинкой на лапке?

– А Змей золото копит, да трясётся над ним, – довольно хихикнула Хозяйка.

– Настоящий дракон должен корпеть над золотом! – авторитетно заявил бывший Кот. – И не только над муравьиным, но и над отнятым у всяких там королей, императоров, султанов, падишахов…

При этих словах Горыныч забеспокоился ещё больше, он начал судорожно озираться по сторонам, толстые зелёные губы на средней голове мелко задрожали.

– Где эти противные гмуры? – наконец, закричал Горыныч. – Куда они подевались? Только что были здесь и вдруг исчезли! Пригрела тут всякое подземное отродье!

– Не смей порочить моих слуг! – гневно закричала Табити, сверкая зелёными изумрудами глаз.

– Да они, никак, отправились воровать моё золото! Это что, спецоперация?

– Тебе, значит можно воровать принцесс и золото, а моим слугам нельзя? Негодяй! – Табити окуталась языками пламени, показывая свою изначальную, огненную природу.

Змей плюнул в жену тонкой сияющей струёй огня, отступил на шаг, чтобы набрать в могучую грудь воздух, плюнул огненным смерчем уже из трёх голов. Табити закружилась, поднялась в воздух, пламя вокруг её фигуры окрасилось в желтоватый цвет, в нём замелькали красные саламандры, ящерки метались вверх и вниз, все до единой в крошечных золотых коронах, с длинными огненными хвостами. Платье медного цвета с зелёными малахитовыми цветами превратилось в крутящийся колокол, в огненный вихрь. На мгновение в этом мельтешении ящерок бывший Кот увидел, а может быть, ему показалось, что и сама Хозяйка медной горы превратилась в зеленоватую ящерицу. Странник перевёл взгляд на Горыныча, и отступил на шаг – огромный рыцарь в чёрном и красном, с резкими чертами лица, стоял и смотрел на Табити, придерживая рукой в перчатке чёрный меч немыслимых размеров. Бывший Кот зажмурил глаза, а когда открыл – перед ним по-прежнему плевался огнём трёхголовый Змей.

Коттин прилёг на зелёный, отполированный до блеска столик, с огромным удовольствием наблюдая семейные трения королевской четы. Когда пыл страстей вокруг него пошёл на убыль, план дальнейших действий вполне созрел в голове бывшего Кота.

– О, королева! Хозяйка горы! Богиня! – завопил Коттин, подскакивая к медленно остывающей в буквальном смысле красавице.

– Что ты хочешь, мошенник? – несколько раздражённо спросила та.

– У вас вот тут… ручка… и тут – пятнышко на накидке, – Коттин подхватил нежную ручку богини, указывая ей на пятно копоти.

– Вот, ведь, пекельное царство. Два часа оттирать, – проворчала Табити.

– Что вы, что вы! У меня в мешке есть Нечто! Вам понравится! – хитрый оборотень залез рукой в свой заплечный мешок, долго там шарил, наконец, вытащил на свет, чудно благоухающий шарик розового цвета.

– Что ты там припас, хитрый Кот? – надменно спросила богиня, протягивая руку к предмету.

– Это мыльный шарик. Причём не из мыльного корня, из которого варили мыло доблестные скифы, – заявил Коттин красавице, наблюдая, как Горыныч перекусывает правой головой цепочку на ноге Стефана, совершенно обалдевшего от увиденного. Прочие же мастера попрятались за каменные заготовки, и лишь изредка выглядывали, чтобы посмотреть, чем занимаются небожители.

– Покажи, – потребовала Табити, сойдя с престола к прозрачному ручейку и набрав в ладони воды. Коттин подскочил к Хозяйке, и, когда она плеснула воду на руки, подал ей мыло.

– Этот шарик изготовлен по рецептам египтян, которые варили мыло ещё до твоего прихода в Мидгард, – поведал Коттин. – Они собирали по берегам пустынных озёр щелочные соли, смешивали с жиром, нагревали смесь до получения мыльного раствора. Это новшество переняли шумеры, они смешивали древесную золу с кипящей водой, вливали туда бараний жир или пальмовое масло, и также получали мыльную массу.

– Те народы – не арии, они полуденной крови, – Табити, забыв свою огненную природу, плескалась в мыльной воде, отмывая копоть и накипь.

– Римляне мыло называли сапо, по имени горы, на которой совершались жертвоприношения богам. Смесь из растопленного бараньего жира и древесной золы жертвенного костра смывало дождем в глинистый грунт Тибра. Женщины, стиравшие белье, обратили внимание, что благодаря этой смеси одежда отстирывается значительно лучше. Они стали использовать «дар богов» не только для стирки одежды, но и для мытья тела, – Коттин посмотрел на Горыныча, тот заталкивал головами плохо соображающего Стефана на спину.

– Тоже мне, чистюли, – хмыкнула Хозяйка. – Люди могут подумать, что до твоих римлян все ходили грязными, как свиньи.

– Что ты, великая, – замахал руками, бывший Кот. – Все народы Мидгарда любят мыться! Правда, моются они, используя щёлок, а кто-то обходился бобовой мукой, клеем, пемзой, ячменной закваской или глиной.

– Глиной! – ещё более развеселилась Табити. – Да скифские женщины делали моющий порошок из древесины кипариса и кедра, а не из какой-то закваски! Они смешивали его с водой и ладаном. Полученной нежной мазью, имевшей тонкий аромат, натирали тело. Затем удаляли раствор скребками, и кожа становилась чистой и гладкой.

– А в Европе и вовсе не моются, – вдруг громко сказал Стефан, сидя на спине Горыныча. Все повернулись в его сторону, по лицу Табити пробежало раздражение. – Грешную плоть мыть незачем! – продолжал говорить в полусонном состоянии юноша. – Если, только – господам дворянам, да и то раз в год. Мне мой отец, Никон, рассказывал…

– Лови их! – закричала в гневе богиня своим мастерам и немногочисленным гмурам, но опоздала. Её крик ударил в спину невероятно быстро убегающего Коттина. Когда Табити сделала шаг, бывший Кот, уже вцепился в ремни на спине Змея, и хитрый Горыныч взмахнул огромными зелёными крыльями.

Древний дракон с запретным именем скользил по залам, нырял в низкие арки, едва не задевая крыльями огромные каменные сосульки. Коттин затянул ремни на поясе Стефана, вцепился в чёрный плавник на спине Горыныча. От ветра трепетали белые волосы, слезились глаза.

– Куда спешим? – заорал он в сторону вытянутых шей дракона, – Пожар на палубе?

Одна голова повернулась назад, прошипела, плюясь, – Там спрятано моё золото. Проклятые гмуры давно охотятся за ним!

– Не стыдно тебе, земноводный! Там наша Мишна, не мужчина, если ты заметил, а молодая девушка! Она пребывает в шоке от встречи с твоей супругой! А ты всё про золото, да про золото!

– Заметил! – огрызнулся Змей. – Но от встречи с Табити все пребывают в шоке, – голова снова повернулась вперёд.

Нырнув особо низко, едва не пропахав брюхом каменный пол, (Коттин понял, что они прилетели), Горыныч ворвался в свой жилой зал, где он пел хором, сидя на камне у прозрачного озера. Через секунду Коттин уже отвязывал Стефана, ругаясь на своём древнем наречии, наконец, плюнул, выхватил из-за пазухи драгоценный кинжал, перерезал ремни. Стефан сполз на землю, потом поднялся, постоял на ногах, шатаясь, и сел на камень. Коттин бегло взглянул на лицо – ему показалось, что парень постепенно приходит в себя. Ну и славно.

Вдруг раздался пронзительный визг, все одновременно посмотрели в сумрак возле дальней стены – там кто-то копошился, дрался, вернее, лягался и дёргался.

– Проклятые карлики нашли вход в тайник! – заорал Горыныч, расправляя крылья.

– Они украли Мишну! – вторили ему в два голоса Коттин и пришедший в себя Стефан.

В тот момент, когда Змей сделал первый взмах, в обрывки болтающихся по бокам ремней вцепился Коттин, за его ноги схватился Стефан и в мгновение ока они поднялись в воздух. Однако их полёт длился лишь несколько мгновений, которых, впрочем, хватило, чтобы Горыныч перелетел озеро и свалился всей своей массой на отряд гмуров, ощетинившихся короткими дротиками. Когда ноги Стефана потащились по земле, Коттин отцепился от ремня, и они покатились в толпу карликов, трое из которых пытались связать лягающуюся и орущую девушку. Коттин, не успев встать, побежал на четвереньках, выхватывая на ходу меч, и гмуры, побросав дротики и верёвки, в ужасе расступились перед ним. Вслед за странником бежал Стефан, озирая пол на предмет чего-нибудь тяжёлого. Какой-то старый гмур с седой бородой, в красном вязаном колпаке, громко закричал, маленькие люди остановились, потом неохотно пошли в атаку. Началась свалка с маханием острыми предметами. Мишна, оставленная карликами, освобождалась от верёвок острыми зубами. Порвав последнюю верёвку, девушка наклонилась и что-то подобрала.

За её спиной толпа гмуров, огромной оглоблей, непонятно откуда притащенной, пыталась отвалить от стены камень.

Горыныч, увидев, что его древние враги, маленькие охотники за золотом, нашли вход в потайную пещеру, закричал всеми глотками, растопырил крылья и, оскалив зубы, бросился на гмуров.

Коттин крутил над головой мечом, отрубая бронзовые наконечники копий, Стефан швырял в толпу гмуров камень за камнем. По лбу его текла кровь, кто-то из маленьких бойцов дотянулся до юноши. По полу, залитому лужами крови, ползало несколько гмуров, один зажимал обрубок руки, дико скуля и вращая глазами. Коттину показалось, что в мешанине тел он разглядел пару трупов. Сам он был несколько раз поцарапан, по руке текла струйка крови.

Карлики вдруг громко заорали – камень покатился со своего природного ложа, открыв ход в потайной зал. Толпа грабителей, с зажженными факелами побежала в тайник. Змей громко каркнул, взмахнул крыльями, сметая противников, нырнул в пещеру. Гмуры, сражающиеся с путниками, повернулись и побежали за Змеем.