Текст книги "Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

149

ми от родственников, сидевших на земле в замкнутых fine. Одним словом, римские ранние gentes, коллективы gentiles, были подвержены закону жизни общин периода разложения первобытного и складывания раннеклассового строя, т. е. закону охраны их замкнутости.

Но как же обстояло в таком случае дело с именем родственников, выходящих за пределы gens? Ведь в принципе к одному такому далекому, что он оказывался мифическим, родоначальнику могли возвести себя очень дальние родственники. Могли они носить и общее для всех его потомков имя. В связи с этим можно предположить разные варианты.

Итак, первое допущение состоит в том, что отпочковавшаяся в результате сегментации рода семья сохраняла прежний номен. В условиях же имущественной и социальной дифференциации в период замыкания римской общины семьи, которые не получали родовой земли, исключались тем самым не только из рода, но и из круга формирующегося гражданства, давая начало новым, но уже плебейским родам. Это могло быть одним из путей образования одноименных патрицианских и плебейских родов.

Второе допущение сводится к тому, что родня, не обеспеченная землей, оказавшаяся далеко за пределами 6-й степени родства, для тех, кто в тот момент входил в число patres familias, должна была, выселяясь на новые земли (иногда даже в колонии!) менять свое имя. По аналогии с ономастическим положением, складывавшимся в familia, отмеченным Э. Перуцци, можно думать, что ставшая "лишней" для рода семья давала начало новому роду, который получал номен от преномена главы отпочковавшейся семьи. Члены родов, формировавшихся таким путем, т. е. из разраставшихся семей, выпавших из первоначальных gentes, несмотря на потерю прежнего имени, вероятно, оставались для последних когнатами. Ведь разница номена не мешала наличию когнатских связей. Как мы уже отмечали раньше, когнатство объединяло людей по родству и с материнской стороны, а значит, с различными номенами. Но можно полагать, что среди людей, носящих разные имена, существовали когнатские связи и по отцовской линии. Доказательством отдаленного родства римских gentes, продолжавших жить за порогом царской эпохи, могут служить свойственные их членам представления о близости к одному и тому же особо почитаемому среди них божеству, чаще всего считавшемуся их предком, родоначальником. Подобные явления наблюдаются этнографами 5'. Так, еще в XIX в. группы албанских фисов почитали либо Георгия, либо Николая как своих патронов. Это истолковывается учеными как первоначальное единство группы родов.

В этой связи для Рима интересно отметить, что культ Геркулеса, как мы уже знаем, отправлялся Потициями и Пинариями, а Фабии по одной из версий вели от него свое происхождение. Эти данные безусловно говорят о древности упомянутых родов. Но они же позволяют

'" См.: И в а н 0 в а Ю. В. Северная Албания в XIX – начале ХХ в. Общественная жизнь. М., 1973, с. 75 – 76.

150

думать, что все эти gentes произошли благодаря сегментации одного и того же первичного рода, причем семьи, оставшиеся за 6-й и 7-й степенью родства, получали новые имена.

Судьба вновь образовавшихся родов оказывалась с течением времени различной. Одни роды крепли, другие хирели. Этот процесс можно представить себе по Потициям и Пинариям. Согласно легенде, Потиции при установлении культа Геркулеса пришли к пиршественному столу раньше Пинариев и успели отведать внутренностей жертвенного животного. Поэтому Пинарии, по традиции, никогда не ели внутренностей от праздничных жертв. Вероятно, сначала существовал род Потициев, а отпочковавшийся от него или от общего ствола после него род Пинариев произошел от того pater familias, которого звали Пином. Его ближайшие потомки, возможно, 'звались Пиниями, а в следующих поколениях и ответвлениях – Пинариями.

Не исключено, что от того же ствола ответвились и Фабии, оказавшиеся наиболее сильным и устойчивым родом, в то время как Потиции впоследствии вымерли (Liv., I, 7). а Пинарии постепенно слабели и хирели, поскольку в Фастах 5' представитель этого рода встречается всего один раз под 472 г. до н. э. Далекое родство между Потициями, Пинариями и Фабиями было забыто, в памяти потомков осталось лишь воспоминание о генетических узах, сближавших эти gentes с популярным обожествленным героем. Можно при этом высказать предположение, что все три рода входили в состав одной и той же из трех родовых триб: Тициев, Рамнов и Луцеров.

Не будет ошибкой сказать, что именно второй вариант соответствовал периоду правления первых царей. Ведь в то время формировавшаяся римская община была заинтересована в росте народонаселения, и доступ в трибы и курии был открыт. Увеличению числа родов предела положено еще не было, тем более что римские gentes были тогда особенно подвержены опасности вымирания из-за болезней или войн (вспомним все тех же Фабиев или страшный мор, поразивший Рим в конце правления Ромула, – Plut., R., XXIV). Поскольку в начале царской эпохи римляне постоянно вели войны и расширяли ager Romanus, отпочковавшиеся от старых родов новые gentes имели возможность получать землю и полноценно функционировать в экономическом и, так сказать, "политическом" плане. Позднее с появлением в римском обществе плебеев, что произошло не ранее Анка Марция, "лишние" семьи, вероятно, предпочитали сохранять старый номен, который становился признаком престижности и реальным напоминанием о принадлежности к populus. Когда же число gentes дошло до 300, что имело место в конце царской эпохи при этрусских правителях, общность имени с патрициями перестала быть гарантией доступа в привилегированную организацию populus. "Лишние" пополняли ряды плебеев.

Количество родов в куриях и трибах, а точнее внутри курий и триб,

6' См.: Би к е р м а н Э. Хронология Древнего мира. М., 1975, с. 207.

151

на протяжении царской эпохи менялось. До поры до времени общество довольствовалось фиксацией числа основных, связанных с потребностями военного дела, социальных единиц, т. е. курий и триб, пока, наконец, не было закреплено и число принимаемых в трибы родов, что означало завершение формирования первоначальной замкнутой общины гражданского типа. Дальнейший рост римского населения за счет новых поселенцев, как правило, пополнял потом уже не ряды полноправных граждан, а плебеев. Но этот процесс относится к более позд– ней, начиная с Анка Марция и особенно к этрусской эпохе.

Итак, в Риме Ромула и Нумы гентильная организация была реальной действующей силой. Однако в распоряжении историка есть материал, свидетельствующий об усложнении социальных отношений. В общем, это было отмечено еще в классических трудах Нибура и Моммзена. Так, Г. Б. Нибур'4 говорит о существовании клиентов при Ромуле, когда царь назвал в качестве патрициев всего 1000 человек. Но обстоятельства возникновения института патроната – клиентелы по мнению Нибура, не известны, как и самого Рима. Ученый считает клиентов чужаками по происхождению, но при этом принадлежностью рода. Он описывает клиентелу на примерах эпохи Республики и противопоставляет клиентов плебеям, стоящим вне родов. Т. Моммзен'~ считает клиентов несвободными людьми, принадлежащими семейным и родовым единицам. Однако власть господина в отношении клиентов не осуществлялась столь же легко, как в отношении рабов, в силу особых нравственных обязательств. Из клиентелы, по убеждению Моммзена, возник плебс. Таким образом, формирование клиентелы оказывается все же более ранним, чем плебса.

Обзор мнений, касающихся клиентелы, привел в своей книге Ю. Биндер". Сам он рассматривает клиентов как зависимых, наподобие крепостных, и возражает против того, что плебс вышел из клиентелы. Патрициев, клиентов и плебеев он считает разными классами. Но в центре его внимания – республиканское время.

В науке был поставлен еще важный вопрос о том, чем занимались. клиенты. Так, В. Инэ отмечал, что они были зависимыми, крепостными земледельцами. В общем, этот взгляд можно считать преобладающим. Его придерживались К. Нейман, Эд. Мейер и др. В советской историографии проблемы клиентов касались преимущественно в работах общего характера57, где этот институт главным образом лишь описывался. Много уделено внимания клиентеле в монографии Л. А. Ельницкого ~8. Он рассматривает ее в ряду других форм зависимости K

5' Nieb uhr G. В. Romische Geschichte. Berlin, 1853, $. 183, 184, 188.

" М о м м з е н Т. История Рима, т. I, М, 1936, с. 60 – 61, 87.

" В inde r J. Die Plebs. Studien zur romischen Rechtsgeschichte. Lpz., 1909, S. 202–

203, 206 – 208, 222 – 225.

" См.: С е р г е е в В. С. Очерки истории Древнего Рима, ч. 1. М., 193~8; К о в алев С. И. История Рима. Л., 1948; Машкин Н. А. История Древнего Рима.

М., 1950.

" См.: Ель н и цк и й Л. А. Возникновение рабства в Риме в VIII – Ш вв. до н. 3.

М., 1964, с. 128, 141, 142.

152

отождествляет с зависимым сельскохозяйственным населением завоеванных Римом соседних территорий, аналогичным греческому сельскохозяйственному населению. Ученый подчеркивает, что и этнографические параллели (туареги Аира в XIX и ХХ вв.) позволяют сказать, что примитивные отношения господства и подчинения порождали клиентелу, мало отличающуюся от патриархального рабства и похожую на крепостную зависимость.

Специально. на клиентеле остановился в своей книге Ф. М. Нечай'9. По его мнению, клиентела зародилась вместе с возникновением города и делением его обитателей на патрициев и плебеев. В соответствии с взглядом этого ученого бедные сородичи составили плебс и вместе с тем клиентов.

Большое новое исследование клиентелы принадлежит Норберу Рулану", который делает ряд интересных наблюдений. Во-первых, он останавливается на этимологии слова "клиентела". Оно, как известно, связывается либо с clinere, либо с cluere, либо с colere. Наиболее распространенной является вторая этимология, ' подкрепленная авторитетом Т. Моммзена. Но современные этимологические словари высказываются менее категорично. Эрну-Мейе принимает во внимание clinere м смысле "опираться на", а Вальде-Хоффман – colere. Рулан присоединяется к А. Париенте в представлении о пути образования clientes от colere: colons (как первоначальная форма причастия настоящего времени от colere), дающее начало причастию colens и существитель.ному colonus; синтезом этих форм явилось слово clientes: colentes) ) cloentes) cluentes) clientes. Это филологическое обоснование согласуется с мнениями античных авторов (Isid., X, 53; Verg., Aen., VI, б09). Появление клиентелы Рулан считает необходимым связать с экономическим состоянием Рима. Вместе с тем он отмечает наличие своей клиентелы в современных африканских странах, а в италийской древ.ности – у этрусков, самнитов, сабинян, что имеет аналогии с Галлией, Испанией, Британией и Грецией. Таким образом, римская клиентела возникла независимо от этрусков, значит, в доурбанистический период. Она явилась выходом из положения в условиях противоречий между правящей группой и теми, кто создавал благополучие Рима. Это было, по мнению Рулана, собственно римским синтезом. При этом своеобра.зие римской клиентелы заключалось в ее нескончаемости, в хронологическом постоянстве. В основном ее структура не менялась: это было отношение зависимости по договоренности юридически свободного .лица, отношение, рождающее обязанности синаллагматического характера, которые препятствовали его прекращению. Плебеи нуждались в патронате, а патриции – в богатстве плебеев, которое Рулан связы.вает с их жизнью в городе, с занятиями прибыльными ремеслами. Согласно Рулану, клиенты – это богатые плебеи уже в эпоху Ромула.

Как видно из сказанного, представления о ранней римской клиен-

" См.: Н еч а й Ф. N. Образование Римского государства. Минск, 19~72, с. 77.

"6о go ul a nd N. Clientela. Essai sur Гinfluence des rapports de clientele sur la vie

politique romaine. Paris, 1977, s. 30 – 31, 38, 41, 91, 92, 98 – 99, 101.

теле среди ученых различны. Это обусловлено характером источников. Прежде всего, заметим, что мы понимаем раннюю клиентелу как примитивную форму зависимости, возникшую в родовом обществе, и принимаем идущее от Нибура положение о том, что клиентела предшествовала возникновению плебса.

К сожалению, источники немногочисленны и недостаточно подробны. О клиентах интересующего нас времени известий особенно мало. Поскольку форма отношений между патроном и клиентом в республиканскую эпоху достаточно хорошо известна, можно опираться на этот материал как на установленный факт, памятуя, что эти взаимоотношения могут быть в своей основе проецированы в глубокую древность. И все же необходимо обратиться к тому материалу источников, который освещает царский или близкий к нему период.

В обратнохронологическом порядке сведения, сообщаемые античными авторами, таковы. О выступлении 306 Фабиев против этрусков совместно со своими пелатами говорится у Дионисия Галикарнасского (IX, 19). У Феста (scelerata porta) сказано, что 306 Фабиев двинулись против этрусков с 5 тыс. клиентов. Тоже самое повторено Павлом (scelerata porta). У других авторов в связи с предприятием Фабиев клиенты не названы, но заключения о том, что выступили только 306 человек, сделать нельзя, потому что подчеркивается, что погиб весь род, 306 патрициев (Liv., II, 49, 50; Ov., Fast., II, 196, 198, 204, 225, 240; Рlut., Cam., 19; Si 1. It., 6, 637) . Эти известия касаются 478/77 г. до н. э.

Среди многих сообщений о переселении в Рим рода Клавдиев имеют значение в интересующей нас связи два: у Ливия (II, 16, 4) упомянуто, что Аппий Клавдий прибыл из Инрегилл с большой толпой клиентов; у Плутарха (Рор1., XXI) – что он располагал большой силой из клиентов, друзей и родичей (~mipa~av о=-' ха~ 6~vapiv рХол ха~ о~хе~в~ kg(ov). Это событие относят либо ко времени правления Ромула, либо, как считает большинство, к началу эпохи Республики, к четвертому консульству Попликолы, т. е. к 504 г. до н. э.

В связи с установлением Республики у античных авторов, естественно, речь идет о деятельности Валерия, названного Попликолой. Плутарх (Popl., V) сообщает, что у Валерия было много друзей и пелатов (аорто~. й леХатй~ ха~ фХа~ яе~ лер~ a~tv ovxev ... =-'р~~Ь~е). Эти сведения касаются времени около 510 г., т. е. конца царской эпохи.

Можно думать, что под демотиками, которые были после разрушения Альбы Лонги переселены в Рим и записаны в римские филытрибы и фратрии-курии, тоже, хотя бы частично, Дионисий (III, 29) подразумевал клиентов, поскольку целый ряд альбанцев (Юлии, Сервилии, Куриации, Квинтилии, Клелии, Гегании и Метилии) были отнесены к патрициям.

Дионисий пишет о наличии клиентов у сабинян в древнейшую пору, т. е. при Тите Тации (II, 46). Он говорит, что вместе с Тацием в Риме остались прославленные мужи вместе со своими гетайрами, родственниками и пелатами.

154

Античные авторы упоминают клиентов и непосредственно применительно ко времени Ромула. Мы располагаем важным свидетельством Цицерона (r.р., II, 9, 16), который обычно внимательно относится к социальным и политическим терминам. Исключение в этом смысле составляет лишь употребление им терминов civitas и плебс в отношении раннего царского Рима. Но это объясняется не небрежностью Цицерона, а его концепцией, а с другой стороны – изменением понятия «плебс». Ведь для Цицерона от установлений Ромула начинается величие Римского государства. Что же касается плебса, то уже ко времени Цицерона он стал совпадать в своем значении с понятием «народ», точнее – «простой народ». Такое словоупотребление стало возможным еще с Ш в. до н. э., когда в результате завершения борьбы плебеев с патрициями произошла перегруппировка в рядах древних классов-сословий и из их верхушки выделилась новая рабовладельческая знать, противостоящая плебеям. Изменение социального содержания слова plebs вызвало в древности необходимость в пояснениях. Мы их находим у Феста и Авла Геллия, а затем в юридическом памятнике, у Гая. Фест (populi comitia) объясняет различие между populus и plebs в связи с определением народных собраний, в которых голосуют и ра1геь, и plebs. Авл Геллий (Х, 20, 5 – 6) говорит, что populus включает всех граждан, а плебс – тех, кто не принадлежит к патрицианским родам. Гай (I, 3) также подчеркивает отличие plebs от populus в том, что в последний входят и патриции. Что же касается упомянутого свидетельства Цицерона, то оно состоит в том, что Ромул распределил «плебс» на клиентелы. Принимая во внимание ставшее обычным словоупотребление, можно считать, что под плебсом Цицерон имел в виду основную массу римлян, отличную от родовой верхушки. Аналогичное свидетельство есть и у Дионисия. И этот автор, в духе привычных римских представлений, согласно которым все устои римского общества и государства относятся на счет Ромула, повествует о «создании» первым царем плебеев. Однако в этих безвестных, низких и неудачливых, пребывающих в незавидной судьбе и названных плебеями (Dionys., II, 8) можно разглядеть именно клиентов, потому что как раз они получили из среды патрициев, а точнее – patres, верхушки populus, защитников – простатов. Дионисий (II, 9) усматривает в этом заимствование у фессалийцев, у которых подобное установление (пенестия) держалось долго, а у афинян (феты) – лишь в давние времена. Это нововведение на манер греков, произведенное Ромулом, Дионисий называет патронатом (II, 9; 10). У Дионисия (I, 83) упоминаются клиенты Нумитора в Альбе Лонге до основания Рима. Таким образом, простаты – это патроны. «Бедные» же и «низкие», с которыми они устанавливали «человеколюбивые и гражданственные связи» (Dionys, II, 9), далее названы у Дионисия (II, 10) пелатами, относящимися к роду.

Совершенно в том же духе высказывается и Плутарх. Он отмечает, что царь-основатель выделил войско из пехотинцев и всадников (легион) и 100 лучших граждан сделал советниками и патрициями, а остальные стали называться простым народом (лоло~Хою~ й~орйобт~

155

~о кйфбо~ – Pluf., R., XIII). Далее Плутарх говорит об установлении патроната, который он называет латра~е~а и поясняет как лроотае~сс произведя этот институт от имени некоего Патрона, спутника Эвандра, тем самым как бы намекая на заимствование от эллинов. Находящихся под покровительством Плутарх определил как клиентов, или пелатов ( K~poLQ й '70~/ бю~атооуло тМ лоЫа~ Ьт~ри жтрсюа~ ovoid%((ov, олер яви zpocnimg ~хело~с; xXlevxug, ёлер Ыт~ лЕХйта~), употребив даже соответствующий латинский термин. Плутарх упоминает еще раз клиентов в Ромуловом Риме в связи с похищением сабинянок, рассказывая о том, что красивую девушку для Таласия похитили его клиенты (Quaest. Rom., 31).

Одна из этимологий термина клиент, на которую особое внимание обратил Н. Рулан, подчеркивает почитание клиентами своих патронов, их положение наподобие почтительных к отцам детей. В комментариях к Энеиде (VI, 609) Сервий говорит: "Ведь если клиенты – как бы почитающие, патроны – как бы отцы, и обмануть клиента, все равно,, что сына". Исидор (Or., Х, 53) сообщает, что "клиенты раньше назывались коленты от почитания патронов", и сообщает также, что "клиентами называются ученики, как бы чтящие учителя ... клиенты называются так, потому что являются почитающими патронов". Эта мысль о сходстве клиентов с детьми нашли отражение у Феста (Patronus), у Сервия (Aen, VI, 609; clientem...) и в Дигестах (XLIX, 15, 7, ~ 1). "Мы считаем наших клиентов детьми".

Согласно Дионисию (П, 10), клиенты занимались производительным трудом, т. е. земледелием, были пастухами и ремесленниками. И род их занятий и положение в отношении патрона позволяют видеть клиентов в некоторых пассажах античных авторов, где они и не названы, но которые проясняют клиентский статус. Так, у Нония Марцелла (viritim) значится, что Сервий Туллий распределил полюдно за городом земли между клиентами (liberis) в 26 (число, очевидно, ошибочное!) сельских трибах. Можно думать, что это было продолжением старой практики.

Та же древняя практика зафиксирована, видимо, фестом в его определениях patres и patrocinia. Первыми, по его мнению, назывались сенаторы, которых учредил еще Ромул, потому что они давали участки земли незнатным (или более бедным tenuioribus) как собственным детям. Второе получило название, потому что плебс (plebs) был распределен между patres, чтобы он с их помощью был в безопасности. Поскольку Фест, а за ним и Павел Диакон говорят: "Plebs... distributa inter patres ut еогшп opibus tuta esset", под безопасностью следует понимать защиту в социальном, а не военном плане, потому что и в плебсе, распределенном среди отцов, надо видеть клиентов. Отказ Н. Рулана от такого толкования кажется нам совершенно неправомерным. Как первое, так и второе определение по своей сути связывают клиентов с получением от патронов какого-то важного иму– щества, в первую очередь земли, т. е. основного средства производства.

Приведенный здесь материал из сочинений античных авторов дает

156

возможность утверждать, что в начале эпохи царей в Риме уже существовали отношения патроната – клиентелы. Форма этих отношений закрепилась в Риме надолго, как показывают законы XII таблиц и античная традиция. Несомненно, от принятия клиентов в род идут установления, зафиксированные в V таблице законов. Правда, там речь идет о вольноотпущенниках (liberti), но существо дела это не меняет. В одном законе (V, 8а) предусмотрено наследование патроном имущества бездетного либерта, а в другом (V, 8б) – переход имущества либерта в семью патрона. Это вполне согласуется с сообщениями Дионисия (II, 10) об установлении «родственных и кровных связей пелатов с простатами», которые предполагали в том числе участие первых в тратах, относящихся к роду. Свидетельством древности клиентелы, подтверждающим правильность сообщений о ней античных авторов, подчеркивавших ее сакральный характер (Dionys., II, 10 и Serv. Леп., VI, 609), может служить закон (VIII, 21), предписывающий священное проклятие патрону, повредившему своему клиенту. Особенно существенно то, что проклятие и даже посвящение отступника подземным богам приписано Ромулу.

Наличие клиентов в Риме вызывает к жизни вопрос о происхождении этого института. Дионисий (II, 8) дает основание полагать, что по крайней мере частично клиенты комплектовались из чужаков, не связанных ни с каким родом. Однако, как мы видели, любые пришельцы в Рим принимались в "гражданство", т. е. в формирующуюся общину, в составляющие ее курии. Это мог быть род или часть рода, но нельзя, конечно, исключить и отдельных индивидов. Поэтому при первых царях такой путь образования клиентелы, т. е. из пришлых в Рим, был исключением и имел минимальное значение. Гораздо больше оснований считать, что возникновение клиентелы тогда было результатом расслоения внутри gentes, а так же между gentes. Рассмотренный выше материал наших источников позволяет говорить о заметной уже при Ромуле разнице между влиятельными и толпой, знатными и безвестными, низкими, неудачливыми, которые нуждались в патронате. Иными словами, клиентами становились люди из состава populus. Вряд ли можно думать, что этому противоречит текст Авла Геллия (V, 13, 4), в котором говорится, что в защиту клиента свидетельствуют против когнатов, в то время как против клиента никто не даст показаний. Здесь речь идет о клиентах-чужаках. Это могут быть либо плебеи, что относится к более позднему времени, чем начало царского периода, либо члены "лишних" для данного рода семей, либо члены других, опустившихся римских родов, искавшие защиты у более удачливых римлян, т. е. люди, принадлежавшие совокупности римского народа, что могло иметь место в рассматриваемое время.

Кроме упомянутых сообщений древних авторов о существовании такой категории людей, т. е. о происходящей социальной дифференциации, можно назвать конкретные показатели этого явления. Среди предписаний Ромула значится обязанность клиентов помогать своими средствами патронам выдавать замуж их дочерей в том случае, если отцы нуждались в этом, т. е. если они находились в затруднительном поло-

157

жении (el mtnvl(ot ev о1 катаре<; артуа сач – Dionys., и, 10) . Ha обязанности клиентов лежал выкуп (то Хлро~) патронов и их сыновей, если они оказывались заложниками, а также другие траты (Дионисий, там же). Об обязанности клиентов помогать бедным патронам выдавать замуж их дочерей и расплачиваться с их кредиторами упоминает и Плутарх (R., XIII), добавляя, что впоследствии принимать материальную помощь (Кр~рсста) от людей более низкого положения (ларйтй~ талелотарол) стало считаться позорным. Отсюда можно вывести заключение, что и патроны, т. е. родовая знать, могли оказаться в стеснительных обстоятельствах, могли обеднеть, потерять в войне своего главу, опуститься в своем положении.

Среди народов, не дошедших еще до стадии классообразования, известны не только клиентские отношения, но и пути их формирования. В частности, Ламберт" описал появление клиентских связей у ирландцев раннего средневековья в результате разрастания большесемейной патриархальной общины fine. Родственники, вышедшие за рамки 4-й степени родства по прямой линии, становились клиентами, если не образовывали самостоятельной fine, обеспеченной земельным участком. Аналогичное положение могло сложиться и внутри римского рода. На наличие многих семей внутри рода указывают Фест (Aelia gens) и Павел Диакон (Aemilia gens) на примере родов Элиев и Эмилиев.

О неустойчивости привилегированного положения целых родов может свидетельствовать то, что их было сначала 100, а потом 200, в то время как в качестве знатных и влиятельных в источниках фигурирует не более 20. Любопытно, что среди них не только те, которые занимали почетное положение в эпоху Республики, как Фабии, Клавдии, Юлии или Эмилии, почему они могли особенно запомниться римским писателям, но и те, которые в число прославившихся ни в фасты, ни в анналы не попали, как Клелии и Мамилии, или упоминаются в них очень редко, как Горации, Квинкции и Квинтилии. Последнее обстоятельство особенно убедительно говорит в пользу достоверности сообщений о знатности поименованных родов в раннем Риме и о потере ими значения впоследствии. Очень красноречива и судьба Потициев и Пинариев, уже в древнейшую пору различавшихся по степени знатности. Об этом говориттот известный факт, что Потиции, отправлявшие культ Геркулеса вместе с Пинариями, получали лучшую часть жертвенного мяса, пока род Потициев не вымер (Liv., I, 7, 12 – 14; Cic., de div., I!, 21, 46; Macr., Sat., I, 21; Ш, 6). Когда же перестали существовать и Пинарии, отправление культа перешло к общественным рабам.

На социальную дифференциацию в начале царской эпохи указывает не только существование клиентов. Кроме них рядом с родовладыками упоминаются в традиции "друзья и сотоварищи", а также простолюдины. Последние обозначаются обычно как "плебс" или "на-

~' L am b e r t J. N. Les origines de Rome а la lumiere du droit compare, р. 347.

158

род" у латинских авторов, как то пХт~хо~ и 6qpo~ixo'". – у греческих в том случае, когда под этими терминами не кроются клиенты, от которых они отличаются. Правда, Цицерон (r.р., II, 9, 16) дает повод к их отождествлению, поскольку говорит, что Ромул распределил плебс на клиентелы. Однако из контекста Цицерона все же не следует, что все «плебеи» становились клиентами; то же относится и к тексту Ливия. В доказательство приведем эпизод с похищением сабинянок, когда римская молодежь бросилась похищать девушек, кому какая придется, и только некоторых красавиц простолюдины (ех plebe homines) приносили в дома знати (primoribus patrum – Liv., I, 9, 11). Здесь «плебеи» действуют и выглядят как равноправные члены общины. В изображении этого же эпизода у Плутарха (Quaest. Rom., 31) уже определенно различаются «плебеи» и «клиенты». Таким образом, нам кажется правомерным выделить среди populus не только верхушку, знать (патрициев, или, точнее, patres), но и основную массу людей, входивших в гентильную организацию Рима, не нуждавшихся в патронате, как клиенты. Эта рядовая масса populus, которую античные авторы модернистски именуют плебеями, участвует в народном собрании и фактически совпадает с патрициями. По словам Дионисия (II, 8), патрициев, т. е. patres, родовладык, цари обычно созывали с помощью глашатая, который называл каждого по имени. Л демотиков, поскольку их было много и они были не столь уважаемы, призывали на собрание по сигналу трубача. Значит, эти «плебеи», вопреки заявлению Дионисия (I I, 9), говорящего, что только «патриции» осуществляли управление, т. е. суд и жреческие обязанности, тоже принимали участие в общественных делах. Они же участвовали и в общественном производстве, в земледелии, скотоводстве и ремесле (Dionys., ibidem).

Вероятно, от этих рядовых, простых римлян, или собственно патрициев, несколько отличались те, кого греческие авторы обозначали как гетайров и друзей. Поскольку ета~ро~ обозначает сотоварища, спутника, приверженца'2, гетайров можно перевести и как клиентов. Однако у Дионисия (II, 46) в рассказе о том, что сабинский царь Таций решил остаться в Риме, говорится, что с ним осталось трое славных мужей вместе с их гетайрами, родственниками и пелатами. Таким образом, в этом тексте оказываются и пелаты, и гетайры как разные категории людей, причем перечисление идет в определенном порядке: сначала гетайры, потом родственники, потом пелаты, т. е. по нисходящей линии. В другом месте тот же Дионисий. (II, 51), сообщая о конфликте Тация с лавинатами, опять упоминает рядом с этим царем гетайров, которые вели разбойничий отряд. Так в данном эпизоде выявилась особая близость гетайров к своему царю. Это напоминает сообщение Плутарха (Popl., V) о множестве друзей и пелатов у П. Валерия. Ф~Хо~ Валерия – также весьма доверенные его люди, отличающиеся от пелатов. На них он опирается в своих предприятиях.

б' Греческо-русский словарь по Бензлеру. Киев, 1881, с. ЗЮЗ; Древнегреческо-русский словарь. Сост. И. Х. Дворецкий. Под ред. С. И. Соболевского. М., 1968, с. 676.

159

В связи со сказанным можно выдвигать разные предположения. Либо гетайры – его приближенная, особо доверенная часть клиентов, и поэтому они отделены от родственников, родичей, либо это именно царские клиенты. Но последнему противоречит наличие аналогично выделенных друзей среди окружения Валерия. Однако в том же тексте Плутарха (Popl., V) есть фраза, в которой значатся не друзья и пелаты, а йсириа и «сила друзей» и родственников Аппия Клавдия. Тут гетайры и друзья как бы отделены друг от друга. И в связи с тем, что в текстах других авторов говорится, что с Аппием Клавдием в Рим пришла толпа клиентов, можно допустить, что в разбираемом случае у Плутарха под етсс~ряа подразумеваются особо доверенные клиенты.