Текст книги "Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса (1983)"

Автор книги: Алекс Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

зв ЯК 1979 N l р 13

138

Аврелии также, видимо, рано поселились в Риме. Павел Диакон (Aureliam familiam) говорит об их сабинском происхождении, связывая имя рода с сабинским словом ausel, обозначающим солнце. Впрочем, на связи Аврелиев с usil зиждется отнесение этого рода и к этрускам. На древность имени указывает приведенная Павлом Диаконом форма с "$", не подвергшимся еще ротацизму, и то, что оно упоминается наряду с Валериями («...Auseli ... как Auselii, Papisii вместо Aurelii, Papirii»).

Один из вариантов предания о Клавдиях относит и этот регильский род к переселенцам"последовавшим примеру Тита Тация (Suet., Tib., I, 1). Впрочем, большее признание получил рассказ о прибытии Клавдия в Рим после изгнания царей.

С Нумой в Риме оказывается род, или, по крайней мере, часть рода Помпилиев (Liv., I, 18, 1; Dionys., II, 58; Plut., N., III; Zon., 7, 5), а также Марциев. Плутарх назвал Марция родственником и советником Нумы (N., 5, 6). Ему или его сыну, по одной из версий, Нума дал в жены свою дочь (Plut., N., XXI). Представитель того же рода Нума Марций, сын Марка, встречается у Ливия (I, 20, 5) в качестве назначенного царем Нумой понтифика. К этому же роду принадлежал и четвертый царь, Анк Марций, согласно традиции, приходившийся Нуме внуком по дочери (Liv., I, 32, 1; Flor., I, 4, 1).

При Нуме в Риме жил искусный художник из рода ВетуриевМамуриев, создавший по поручению царя копию священного щитаанциле (Plut., N., XIII), почему его имя и попало в песни салиев (Paul., М.апшг1 Veturi nomen). Косвенным указанием на глубокую древность присутствия Ветуриев в Риме служит их патрицианский статус в эпоху Ранней республики (Liv., V, 13, 3). Имя Ветурий, как и Витурий, сближается у В. Шульце'о с этрусскими именами ~ебыга, ve6uris и др. Однако этрусская принадлежность Ветуриев или Витуриев отнюдь не бесспорна. Дело в том, что это имя было распространено достаточно широко за пределами тосканской Этрурии. Трижды оно фигурирует в Велейской таблице (СИ, XI, р. I, 1147, р. 208 – 218): Veturis fratribus (III, 95); Veturius Severus (IV, 54); L. Veturius Severus (VI, 22). Как известно, Велейя расположена в области, принадлежавшей лигурам. М. Фрескароли, специально исследовавший по алиментарной таблице этнический состав велейатов, подчеркнул, что местная ономастика сохранила лигурийские черты, и даже само название Велейи, по его мнению, ведет начало от названия лигурийского племени Eleates или Ilvates ". В другой области Северной Италии, полностью . сохранившей свой исконно лигурийский облик во II в. до н. э., а именно в области Генуи, находилась община Лангенов-Витуриев, принадлежавшая племенам лангенов и витуриев. Ее название встречается в надписи, содержащей решение арбитров Минуциев, в разном написании несколько раз: Veiturii (строки 2, 24, 31, 32, 34), Veturii (строка 35), Uituries

" $ с h u l z e W. Op. cit., S. 257, 260.

~' Frescaroli М. Per la storia della popolazione veleiate (Note sulla onomastica

personale). – 1п: Studi veleiati. Atti e memorie del 1 Convegno di studi storici e

archeologici. Piacenza, 1955, р. 173 – 186.

139

1строки 5, 28, 43) 4'. Отсюда явствует идентичность Ветуриев и Витуриев и вытекает признание их лигурийского происхождения. Распространенность Ветуриев в тосканской Этрурии может, таким образом, быть объяснена наличием лигурийского субстрата в составе ее населения вне зависимости от представления о происхождении этрусков. Если придерживаться восточной теории, нельзя не учитывать того, что Тосканская зона до постулируемого прибытия туда этрусков была исконной зоной заселения лигуров. Невозможно не принять этого во внимание, и разделяя взгляды приверженцев формирования этрусского этноса на почве Италии из разнородных, в том числе местных элементов. Поскольку и Лаций был первоначально заселен лигуро-сикулами, можно признать в Мамурии Ветурии не этруска, а потомка древнейшего лигурийского населения, часть которого была ассимилирована латинами-аборигинами, а затем римлянами.

В это время в Риме могли проживать также роды Геганиев, Веренниев, Канулеев, поскольку их представительницы были вместе с Тарпеей первыми посвящены Нумой в весталки (Plut. N., Х). Подтверждением древности существования римских Геганиев можно считать то, что в начале Республики среди консулов 492 г. до н. э. был консул Геганий, коллега Минуция. Упоминание Канулеев, известных в республиканскую эпоху в качестве плебеев, может поставить под сомнение сообщение Плутарха об этих весталках. Но достаточно вспомнить, что носителями одного и того же имени (классический пример– Клавдии) бывали по разным причинам и патриции, и плебеи, кроме того, свидетельство Плутарха относится к наиболее достоверной части традиции, касающейся религиозных установлений и мероприятий.

Косвенным указанием на увеличение числа родов в Риме в правление Нумы может служить рассказ о его сыновьях, якобы давших начало родам Помпониев, Пинариев, Кальпурниев и Мамерциев, получивших когномен "Яех" (Plut., N., XXI; Fest. Calpurnii). Но уже в древности, по словам Плутарха, эта версия была признана ложной, придуманной претендующими на особую знатность римлянами, пожелавшими возвести свое происхождение к весьма уважаемому и благочестивому царю. И действительно, в этом смысле особенно уязвимыми являются Пинарии. Во-первых, древность и знатность их рода удостоверялась культом Геркулеса, к которому они были причастны, т. е. они существовали до Нумы, а, во-вторых, от Пина должна была быть образована не сразу форма "Пинарии", а скорее форма "Пинии". Поэтому вполне вероятно, что Помпонии, Кальпурнии и Мамерции Рексы, и тем более Пинарии, имевшие своими предками Пиниев, не связаны родством с Нумой, и названные gentes обосновались в Риме в иное время. Но античные авторы отнесли их к тому периоду именно потому, что ни в ком не вызывало сомнений само появление тогда новых римских родов.

Есть основание полагать, что древним был в Риме также род Навциев. Согласно Дионисию (VI, 69), родоначальник этого гентильного 4' "S e n t e n t i а Minuciorum.– In: Fontes Iuris Romani Antiqui, ed. 7. 1909,

$. 402 – 403.

140

объединения был союзником Энея, жрецом Минервы (Афины) Паллады. Именно Навций якобы вывез изображение богини из Трои и передал своим потомкам отправление этого культа. О троянском происхождении Навциев сообщает и Павел в извлечении из словаря Феста (Nautiorum familia). Правда, там идет речь о семье Навциев. Но это известие относится ко времени начала империи, когда, видимо, члены одной и той же familia представляли род в названных священнодействиях.

Самой глубокой римской древности принадлежит и род Эмилиев. Плутарх говорит, что Эмилии ведут свое начало от Мамерка, сына Нумы, прозванного "ласковым" за учтивость и прелесть речи в честь одноименного и аналогичного по характеру сына Пифагора (Plut., Aem., .II; N., VIII). Впрочем, тот же Плутарх (Р,., II) зафиксировал легенду, по которой Эмилии связывались с Эмилией, дочерью Энея и Лавинии. В этом варианте легенды Эмилия была матерью Ромула. Павел Диа:кон (Aemiliam gentem) передает кроме этой версии другую, согласно ,которой родоначальником Эмилиев был второй сын Аскания – Эмилон (Aemylon). Первая версия Плутарха покоится на часто встречающемся у греков принципе объяснять римские имена и названия греческим происхождением. Для Плутарха, подчеркивающего всем своим творчеством близость своего и римского народов, это весьма характерно. Но выведение Aemilius из а~ф Xiop необоснованно. Из всех рас.сказов об Эмилиях можно извлечь лишь одно рациональное зерно, .а именно появление этого рода в Риме в глубочайшей древности.

Оставляя в стороне вопрос об этнической принадлежности выяв.л нных в традиции родов, а также и достоверность появления их в Риме именно при первых царях, нельзя обойти вниманием сам факт настойчивого упоминания в легендах о поселении все новых и новых пришлых родов на территории urbs. Видимо, античные авторы улови.ли закономерность. Таким образом, можно полагать, что все рассмот,ренные здесь случаи дают представление о росте численности римского населения в пределах VIII – середины VII вв. до н. э. за счет внеш.них пришельцев.

Однако римское население в этот период увеличивалось не только -путем прибытия новых родовых коллективов, но и благодаря естественному приросту. Причем этот прирост выражался и в появлении новых родов с новыми именами внутри самого римского общества, как это следует из известия о четырех сыновьях Нумы.

Вспомним, что древние сомневались лишь в родстве Рексов с Нумой, но вовсе не в том, что сыновья Нумы могли дать начало новым .gentes. Э. Перуцци4', подробно исследовавший традицию о генеалогическом древе Нумы и его потомков, пришел к важному заключению, что nomen передавался и сохранялся до тех пор, пока означал отношение юридического подчинения лиц к их pater familias (а не просто parens!), если он был жив, либо если его застал в живых хотя бы первый член новой генерации, т. е. старший из внуков, или, что реже,

"" Per Uz z i Е. Origini di Кота, ч. 1. Bologna, 1970, р. 13б – 139.

141

старший из правнуков. Если же все внуки (или правнуки) рождались после смерти деда (или прадеда), бывшего pater familias, в подчинении которого находились все его сыновья, т. е. отцы (или деды) внуков (или правнуков), то эти последние (т. е. внуки или правнуки) получали новый nomen, образованный от преномена их pater familias.

Для наглядности этот порядок можно, пользуясь примером Перуцци, по аналогии с ним выразить в предлагаемой нами схеме:

Pompo (дед Нумьс)

! Pompilius (от

ец Нумы, ставший pater fam! lias)

! Numa Pompilius (царь)

!

Calpus Pompi lius

Mamercus Pompilius

Pompo Pompilius

Pinus Pompilius

1 °

(сыновья Нумьс, ставшие по смерти деда Pornpus а patres familiias)

Marcus Mamercius

Lucius Pomponius

(внуки Нумы, родившиеся после его смерти, ставшие patres farniilias и получившие номен

по преноме, у своих отцов)

44 W e s t r u р С. W. А Near-Kin within the Kin. А comparative study. Kobenhavn,

1952.

" De Fr аnсisci P. Primordia..., р. 159 – 160.

" F r а п с i о ы G. Clan gentilizio e strutture monogamiche, ч. I. Napoli, 1975,

р. 95.

142

Подчеркнем, что эта схема передачи nomen объясняет процесс вторичного образования gentes при естественном разрастании больших патриархальных семей, которые входили в состав первоначального gens.

Такой путь формирования gentes, получавших гентилиций от имени потомка умершего pater familias, мог открыться для любого поколения большой семьи и, вероятно, не был совершенно обязательным. Скорее всего он реализовался в условиях нехватки земли. Ведь земля, выделенная родом большой патриархальной семье, становилась при росте числа ее членов недостаточной. Это обстоятельство ставило предел расширению как семьи, так и рода.

Современные исследования позволяют примерно представить себе этот предел. К. У. Веструп44 в работе "Близкие родственники внутри родства" обратил внимание на слова Ливия: "П. Целий патриций первым вопреки древнему обычаю взял себе жену в пределах до седьмой степени родства" – и естественно сделал отсюда вывод о том, что когнатство, т. е. родство до шестого колена включительно, составляло экзогамную группу, которую он квалифицировал как большую неразделенную семью. Этот вывод был поддержан Ф. Де Франчиши4' и Дж. Франчози4'. Действительно, и Дигесты дают основание для выделения этой особо близкой группы родственников. Там говорится, что родителями (parentes) у римлян называются родственники по восхо-

дящей линии вплоть до прапрапрадеда (tritavus), а детьми – по нисходящей вплоть до прапраправнуков (trinepos), т. е. 6 поколений родственников по прямой линии вверх и вниз. Оказывающиеся за этими пределами когнаты, т. е. кровные родственники, именуются соответстаенно предками и потомками (Dig., XXXVIII, 10, 10 ф 7).

Юрист Гай очень подробно перечисляет названия всех родственников от 1-й до 6-й степени родства включительно (Dig., XXXVIII, 10, 3), но о входящих в 7-ю степень говорит лишь, что их много, без детализации. Юрист Модестин в XII книге Пандект замечает, что говорить о естественном родстве людей, входящих в 7-ю степень родства, нелегко, потому что за ее границами природа вообще не допускает родственной близости (Dig., XXXVIП, 10, 4). Нельзя признать случайным, что тщательное описание степеней родства с приведением терминов, обозначающих родственников по прямой и боковым линиям, заканчивается в Дигестах на 6-й степени (Dig., XXXVIII, 10, 10). Заметим также, что наследование по преторскому праву (bonorum possessio) охватывает опять-таки когнатов -шести степеней и касается лишь в незначительной мере лиц 7-й степени родства (Dig., XXXVIII, 8(9), $ 3). Можно не сомневаться в том, что эти юридические тексты зафиксировали древнейшие нормы, что 6-я степень родства составляла важнейшую грань в сфере социальных отношений. Наблюдения этнографов также указывают на 6-ю степень как на определенную веху в родственных отношениях. Напомним со своей стороны выражение "седьмая вода на киселе", указывающее на дальность, почти на отсутствие родства. Поэтому 6-я степень должна ограничивать более обширную группу, чем большая семья.

В связи с наблюдением Веструпа нужно сделать ряд уточнений. Прежде всего, под словом "cognatio" имеется в виду кровное родство вообще (Dig., XXXVIII, 10, 10, ф 6, 8), т. е. и по отцовской и по материнской линии. Но законным, имеющим юридические последствия родством в Риме признавалось только родство по отцу. Именно оно учитывалось при наследовании имущества по законам XII таблиц и согласно Гаю (Gai, I, 156; III, 10). Истоки таких представлений коренятся в установлениях отцовского рода. Родственники же со стороны матери принимались во внимание в брачном вопросе. Зто вытекает из сообщения Гая (I, 62) о том, что император Клавдий положил начало признанию законности браков между дядей и племянницей, дочерью брата, женившись вопреки обычаю на Агриппине. Однако брак между дядей и племянницей, дочерью сестры, остался запрещенным, равно как и женитьба на тетках и со стороны отца, и со стороны матери. Конечно, в последнем случае поставлен акцент на запрете родственных браков между людьми разных поколений. Ведь тетки относятся к поколению родителей, а римляне считали невозможными браки не только между родителями и детьми, но даже и между теми, кто занимает их место по свойству (affinitas – Dig., XXXVIII, 10, 4, ф 7). Важно, что в рассмотренном тексте Гая упоминаются равным образом тетки с обеих сторон. В равной же мере недозволенными считались брачные отношения с кузинами с обеих сторон, подобно тому, как

143

с родными сестрами. Ульпиан (5, 6), как это следует из отрывка, помещенного в сборнике «Tituli ех corpore Ulpiani», считающемся эпитомой из «Институций» Гая, подтверждает это, уточняя, что некогда запрет простирался вплоть до четвертой степени родства, в то время как теперь берут жен из третьей степени. Отголосок таких представлений мы находим у Августина (De civ. dei, 15, 16).

Эти факты указывают на брачно-регулирующую функцию когнатского родства по материнской линии. Но те же функции присущи и когнатам по отцу. Это обстоятельство необходимо сопоставить с известным положением об экзогамии отцовского рода. Принимая и подтверждая вывод Веструпа о границе экзогамной группы примерно на уровне 6-й степени родства, можно, таким образом, полагать, что полственники шести степеней родства по отцу, как правило, и были gentiles, т. е. родичами, потому что они входили в род, gens. Примерно в том же духе, поддерживая тезис Веструпа, высказался, хотя и не аргументируя своего мнения Франчози 47.

Для большей ясности дальнейшего изложения нам приходится напомнить здесь о существовашей в Риме системе родства и о римском принципе установления родственной близости. Римлянами учитывалась прямая линия родства (linea recta) и боковая (transversa, obliqua, collateralis). Прямая по восходящей идет к предкам, а по нисходящейк потомкам. Боковые же линии идут от разных поколений восходящих родственников. Внутри каждой линии существует степень (gradus) родства, характеризующая его близость. Для определения степени родства между двумя лицами римляне высчитывали число рождений между ними. При определении степени родства по боковой линии нужно было прежде всего подсчитать число рождений (поколений) до общего предка, а затем число рождений (= поколений) от него по нисходящей". 1-й степенью родства для человека были только его прямые родственники, т. е. его родители и дети, но даже родные братья и сестры – уже 2-й (Dig., XXXVIII, 10, 1, g 4; 10, g 13). При таком исчислении четвероюродные братья оказывались в 7-й степени родства, т. е. у предела экзогамной группы. Но судя по тому, что римское право все же касалось 7-й степени когнатов как родственников, можно думать, что институт когнатства охватывал большую социальную группу, чем род, который мог кончиться 7 степенью. Значит, понятие cognatio могло оказаться в обозначении родственников шире понятия gentillitas не только потому, что приложимо к родным и по отцовской и по материнской линии, но и потому, что cognati со стороны отца в случае, когда род не велик, не совпадают полностью с gentiles. Если gentiles, их родичи, могут кончаться на 6 – 7-й степени родственной близости, то в число cognati могут входить и более дальние родственники за 7-ой степенью. Это различие удержалось и было зафиксировано римскими юристами в условиях развития отношений частной собственности. Как показывают законы XII таблиц (V, 4; 5; 6; 7а), в случае смерти главы

" F r а n e i о s i G. Clan gentilizio..., v. 1, р. 96.

4~ См.: Хв ос т о в В. Система римского прахова, ч. 1. М., 1908, с. 90 – 91; табл. с. 93.'

144

С хема

кровно го родства (cog n а t i о)

(составлена по модели схемы В.М. Хвостова)

М A I O R E S (предки)

materni -епепв

paterni generis

(материнская линия)

US

abavuncul us abmatertera

proavunculus

5 6

ач unculus materter,

ia

mater

сопво brini

fili us

2 3 6

ego

Я

sor ris consobrini

fili us nepos

frater

soror

fratris перов

fili us

soI Gris pl onepos

f ratri s pronepos

ne os

pron epos

abne pos

atne pos

trinepos

Рис. 8.

Схема 1

consobrini

перов

fra tris

filius

fratris

abnepos

POSTERIORES (потомки)

avunculus

magnus

sor oris

ne pos

sororis

abnepos

proav uncu l i filius

propr i or s ob ri nus

sobrino

сon sobrinus sоЬпп~

natus

семьи при отсутствии прямого наследника или его психической неполноценности имущество переходит к агнатам. Но в тех же законах (V, 5; 7а) предписывается при отсутствии агнатов, способных получить наследство, передать его родичам, gentiles. Когнаты здесь не упоминаются.

Остановимся на агнатстве. О нем мы получаем сведения из юридических источников. У Гая (I, 165) сказано: "Агнаты – это связанные родством по мужской линии, как бы родственники по отцу, как например, брат, рожденный тем же самым отцом, сын брата и внук его, а также дядя по отцу (patruus), сын или внук его". В другом месте у Гая (Ш, 10) сообщается: "Агнатами же называются те, кто связан законным родством. А законное родство – это то, которое идет по мужской линии. И таким образом, братья, рожденные от одного отца, являются между собой агнатами, они называются также единокровными (consanguinei), и не требуется, чтобы у них была одна и та же мать. Таким же образом, дядя по отцу (patruus) – сыну брата (т. е. племяннику) и, в свою очередь, тот ему являются агнатами. Тем же образом братья от дяди по отцу (fratres patrueles) между собой, т. е. те, кто происходит от двух братьев, которых многие называют двоюродными (consobrini)". Заметим, что здесь очень четко подчеркивается именно отцовская линия родства. Агнатами могут быть братья (fratres), имеющие общих родителей, для которых у римлян было особое наименование, Гаем не употребленное, а именно germani; имеющие только общего отца, т. е. единокровные (consanguinei); наконец, двоюродные братья по отцу (consobrini); но ни в коем случае – одну лишь общую мать, т. е. uterini. Та же определенность терминологии прослеживается и в отношении дядей: фигурирует patruus, но не avunculus.

В Дигестах тоже упоминаются агнаты. В одном месте (Dig., XXXVIII, 10, 10, $ 2) они соотнесены с когнатами: "Когнатами являются и те, кого закон XII таблиц называет агнатами, но они – когнаты по отцу из той же фамилии; -те же, кто связан родством через женщин, именуются только когнатами". В другом месте ("g' 16, 195, 2) они соотносятся с familia communi шге: "Фамилией общего права мы называем (семью) из всех агнатов; ведь если по смерти главы семьи ее члены (сыновья) образуют отдельные семьи, все же все, кто был под властью одного (pater familias), называются (принадлежащими) той же самой семье, происходящими из того же самого дома и рода".

Из приведенных данных безусловно следует, что агнатами являются дети и внуки некоего лица мужского пола, т. е. родственники в пределах трех-четырех степеней родства по прямой линии, а также его ближайшие родственники по боковой линии (брат, племянник, внучатый племянник, соответственно дядя по отцу, двоюродный брат и двоюродный внучатый племянник) в пределах до пяти степеней родства. Однако, согласно римским правоведам, в агнатскую группу входят не только кровные родственники по отцу, включая детей от разных жен, но и занимающие их место, т. е. адаптированные (Gai, III, 10; Dig., XXXVIII, 10, 10, ~6; XXXVIII, 10, 10, g 63; XXXVIII, 8(9), ф 4). Кроме

того, в числе агнатов были еще жены главы семьи, т. е. matres familias, находившиеся filiae loco, а также жены подвластных pater familias сыновей (Gai, III, 3) и незамужние дочери.

Итак, можно сказать, что агнаты представляли собой сложную по составу группу, а именно свободных членов римской familia, состоявших под властью главы семьи", а также его ближайших родственников по боковой линии с отцовской стороны, что в переводе на наши обыденные понятия означает братьев по отцу с их детьми, внуками, приходившимися соответственно друг другу двоюродными или троюродными братьями. Но оба этих организма, агнаты и familia, полностью друг с другом не совпадали, потому что жены были связаны агнатством лишь внутри семьи того pater familias, под властью которого они жили, кровные же родственники со стороны отца в пределах 6-й степени, дядя и кузен с потомками считались агнатами, будучи членами разных семей. Агнатская группа в узком значении состояла, значит, из большой семьи, охватывающей три-четыре поколения, а в более широком смысле – из близкородственных семей, которые в период классового строя составляли семью communi шге.

Различие этих двух групп нашло отражение в законах XII таблиц. Там об агнатах говорится пять раз (V, 2; 4; 5, 6; 7а; 7б), причем упоминается и ближайший агнат (agnatus proximus): в случае .смерти человека, не имеющего наследника (suus heres), его имущество получает ближайший агнат (XII; V, 4). Об определении ближайшего агната при наследовании говорится и в Дигестах (XXXVIII, 10, 10; XXXVIII, 10, 10, ~ 4). Это обстоятельство наводит на мысль о градации близости внутри агнатской группы. Термин "agnatus proximus" разъясняется в тех же Дигестах (38, 16, 12): им является сын. Отсюда вытекает вывод, что еыновья и были sui heredes и одновременно agnati proximi. По-видимому, первенствующее значение сына в качестве suus heres и agnatus proximus в эпоху Республики и Империи требовалось особо подчеркнуть, потому что жены в это время призна-" вались наследницами (Gai, III, 3). Однако в упомянутом выше законе XII таблиц (V. 4) речь шла о случае, когда у умершего, по всей видимости, прямого ближайшего наследника, т. е. сына или внука, уже или еще не было. Кто же вслед за ним становился ближайшим агнатомР М. 0. Косвен 'о определил ближайших агнатов как членов патронимии. Но этот вопрос, как нам кажется, более правильно решил К. Веструп в его фундаментальном труде, посвященном римской семье. В своем понимании ближайших агнатов он исходил из того, что в законах XII таблиц (V, 10) был зафиксирован иск о разделе наследства. Этот факт Веструп справедливо истолковал как указание на то, что раньше наследство после смерти отца не делилось. Это соображение он сопоставил с обнаруженным в 1933 г. фрагментом рукописи "Институций" Гая (III, 154в), где говорится: "Некогда ведь по смерти pater

~' Westrup С. W. Introduction to early Roman law. Comparative sociological studies. The patriarchal joint family, ч. II. Joint family property, 1934, р. 80 – 81. ~' См.: Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М., 1963, с. 123.

147

ramilias существовало некое законное и одновременно естественное '[т. е. основанное на естественном праве] сообщество, которое называлось ercto non cito, т. е. неразделенная собственность [dominium]... В этом сообществе братьев и прочих [лиц], которые по примеру этих братьев входят в это сообщество, происходило собственно так, что если один из сочленов отпускал на волю принадлежащего всем раба, .то он [этим] предоставлял всем вольноотпущенника, и равным образом один [из сочленов], продавая общее имущество, делал его принадлежностью того, кто принимал [его] в собственность".

Из приведенного текста явствует, что первоначально после смерти главы семьи все его сыновья составляли некий консорциум братьев, сообща владевших семейной неразделенной собственностью. Ликвидации этого и служил введенный законом ХП таблиц иск о разделе наследства (aetio familiae erciscundae). Сыновья умершего главы семьи возглавляли новые фамилии и делили имущество. Если один из них умирал без наследников, его доля переходила к оставшимся в живых .братьям (consanguinei). Веструп называет их агнатами 1-й категории. Иными словами, из его рассуждений вытекает, что ближайшими sui heredes, а значит, и ближайшими агнатами после смерти самого близкого, т. е. прямого наследника, сына или внука, становились родные братья умершего, т. е. члены большой отцовской семьи, а не патронимии. М. О. Косвен определил патронимию как группу близкородственных больших или малых семей. Поскольку в раннем Риме патронимия объединяла именно большие семьи, так как индивидуальных семей еще не было, вывод Веструпа применительно к раннему Риму нам .кажется более правильным, чем вывод М. О. Косвена.

Весь материал источников, посвященный агнатским связям, свидетельствует о том, что агнатство было тесно связано с familia, с развитием семейной собственности, но учет его для реконструкции древнейшей эпохи необходим, потому что в агнатской группе проступает большая семейная община как часть более обширных родственных .единиц, имевших общинный характер. Выделение агнатства в начале .царского времени, вероятно, служило укреплению семьи.

Как же соотносятся члены агнатской группы со степенями родства? Если принять за точку отсчета некоего главу семьи (pater familias), то крайней степенью родственной близости будут внуки или правнуки его родных братьев. В соответствии с римской системой определения родства это составит 4-ю, реже 5-ю степень. Агнатские группы, возглавляемые двоюродными братьями нашего главы семьи, ограничатся для него 5-й степенью. Другие родичи, происходящие от его троюродных братьев, отдалятся от него до 6-й или 7-й степени. Все они войдут в состав gentiles. В конкретной ситуации род мог включать и более далеких родственников, но мог и обрываться на уровне патронимий. О подвижности границ рода свидетельствует уже само колебание границы между 6-й и 7-й степенями, которое мы наблюдали в Дигестах.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что в таком древнем юридическом памятнике, как законы ХП таблиц, содержится определенная тер-

148

минология: последовательность родственной близости выражается словами agnati и gentiles, но не cognati, как можно было бы ожидать. Это подтверждает наше представление о том, что за терминами gentiles и cognati стоит разная социальная реальность. Значит, даже в древнейшую пору римской истории, до времени законов XII таблиц, именно принадлежность к gentiles, а не просто связь по крови, т. е. когнатство, имела социально-экономическое значение. А это еще раз подтверждает, что gens, членами которого были gentiles, входившие в патронимии, был носителем социально-экономических отношений, т. е. представлял собой организм общинного характера, был гетерогенной, отличной от эпохи раннего родового строя, но тем не менее общиной.

Этим gens начала царской эпохи отличался от gentes, существовавших в республиканское и императорское время, известных по античной традиции. Роды той поздней эпохи уже не составляли общин, а определялись лишь общностью имени да культов и сохраняли в общем экзогамию, хотя практически люди отходили от запретов на браки даже в границах шести степеней родства. Эти явления отражают усиление роли семьи в связи с утверждением частнособственнических начал, а также ослабление и трансформацию гентильных уз.

Содержание терминов gentiles, gens менялось. В качестве родичей и рода могли фигурировать и 'его ветви, обозначавшиеся не только номенами, но и когноменами, и очень отдаленные родственники, принадлежавшие одни к патрициям, а другие к плебеям, что позволяет думать о том, что степень их близости значительно отодвинулась от 7-й.

Поскольку римские законы обычно не отменяли прежних, в юридических текстах в эпоху классического римского права декларировался запрет на браки внутри родни 6 – 7-й степеней родства. Но этот запрет был фиксацией норм, коренящихся в далеком прошлом. Этот барьер экзогамии был воздвигнут в силу биологических причин и вместе с тем отражал совокупность определенных условий социально-экономического развития. Ограничение круга gentiles диктовалось не только биологической необходимостью, которая выработала практику экзогамии, но и экономической, обусловленной количеством земли в условиях слабо развитого производства, что вызывало исключение "лишних" семей из рода, представлявшего собой общину. Подобное же положение известно в истории большой патриархальной домовой общины, или семьи, по определению 5К. Н. Ламберта, у ирландцев, которая называлась fine5'. Там "лишние" семьи исключались из fine, границы которой строго охранялись. Это служило гарантией существования для членов в качестве землевладельцев. Выходившие за определенную степень родства семьи должны были искать новые земли для поселения, в противном случае они становились безземельными и зависимы-

~' L аmb er t J. N. Les origines de Rome а la lumiere du droit compare: Romulus.– In: Studi in onore di Р. De Francisci, v. 1. Nilano, 1956, р. 34б – 347.