Текст книги "Безумья темный страх (СИ)"

Автор книги: Алекс Елин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Как мило, – улыбнулась королева. – Подданные Нашего царственного деда не признают его власти… Что ж, раз они не признают себя его подданными, значит, они не являются чьими бы то ни было подданными. Мы будем бороться с ними самыми жесточайшими способами, ибо покой розмийцев для королевы Розми – самое главное.

Господин Ларус едва заметно сжал пальцы рук, заведенных за спину. Талинда видела его со спины и догадывалась, чью совершенно недипломатическую шею хотел бы сжать министр иностранных дел сейчас. Сжать и придушить слегка. Или не слегка…

– Как угодно Вашему Величеству, – вновь фальшиво улыбнулся посол. – Однако, кем бы себя не считали упомянутые кочевники, они все же являются алсултанцами…

– Тогда император Алсултана несет ответственность за беспорядки на Нашей границе? – сдержанно осведомилась королева. Она прекрасно понимала, что уже слегка перегнула палку и довела до бешенства не только собственного министра иностранных дел, но и алсултанского посла. Однако, быстро ей это удалось… Интересно, это она такая умелая или дипломаты нынче пошли такие нервные?!

– Тут… сложилась… крайне неоднозначная ситуация, позвольте заметить, Ваше Величество, – посол вертелся ужом на раскаленной сковородке. – Сами кочевники не признают власть моего императора, но мой император в своей бескрайней мудрости и неустанной заботе о своих подданных склонен проявлять заботу о всех заблудших душах, в том числе о тех, что его отрицают.

Выкрутился, гад!

– Пусть лучше о них заботится, и вразумит непослушных, – позволила себе чуть улыбнуться королева. Кажется, господин Ларус собрался ее убить. Точно. И госпожа Коменски ему поможет, если верить ее спине, так и излучавшей приказ заткнуться. Мысленный, конечно же. В здравом уме и трезвой памяти никто не посмел бы такое предложить королеве. Пусть и восемнадцатилетней.

– В своей неустанной заботе о дорогих его сердцу людях, мой император не забывает и своих внуков, – подошел к цели визита посол. – Он обеспокоен дальнейшей судьбой своей внучки, и хочет помочь Вам в столь трудном деле – управлении огромной могущественной страной. Мой император – мудрый правитель, который имеет многолетний опыт эффективного и успешного управления могущественной державой, который он бы хотел передать дочери своей дочери. Поэтому он протягивает свою руку Вам, – с этими словами посол склонился в учтивом поклоне. Остальные алсултанцы последовали его примеру.

По всей вероятности, сейчас Талинде следовало возрыдать от умиления и броситься на грудь если не послу, то собственному деду уж точно. Только девушка уже кое-что успела понять в этой жизни. И пусть ей еще предстояло многому научиться и изменить не только свою жизнь, но и саму себя, она уже сейчас вовсе не питала иллюзий относительно любви второго деда к своей персоне. Она понимала, что стала интересна императору в связи с тем, что у нее больше нет семьи, зато есть огромная власть и страна, на которую решил наложить свою лапу неожиданно объявившийся родственничек!

– И что же предлагает мой дражайший дедушка? – по-школярски поинтересовалась Талинда, улыбнувшись послу наивной детской улыбкой. Глаза ее были широко распахнуты и выражали лишь восторг от того, что ей предложили вкусный леденец и возможность сбросить груз ответственности со своих хрупких плеч.

Госпожа Коменски не выдержала – обернулась к королеве. Описать ее лицо было невозможно: смесь ужаса, злости, отчаяния и какого-то восторга своей воспитанницей. Она поняла, что за цирк сейчас устроит эта самая воспитанница.

– Мой император предлагает Вашему Величеству выгодный союз, – еще не понял замыслов королевы посол. – Он готов предоставить Вам в помощь своих наивернейших и преданнейших чиновников, которые имеют огромный опыт управления страной. Они не дадут развязаться гражданской войне внутри Розми, они помогут Вам мудро управлять страной, а также будут способствовать процветанию Розми, неустанно блюдя интересы семьи.

– Интересы какой семьи? – невинно осведомилась королева.

– Семьи моего императора. В их преданности семье нет никаких сомнений. Семья императора – священна для всех, кто служит моему повелителю. Они будут блюсти интересы Розми, – заливался соловьем посол. – Также мой император предлагает Вашему Величеству заключить брачный союз, который позволит не только укрепить позиции Розми, но и станет со временем залогом мира и достатка в двух государствах, в Алсултане и Розми. Мой император предлагает Вам заключить брак с его старшим внуком, принцем Изенгадом.

– Господин посол, но принц – Наш кузен, – возразила Талинда.

– Как в Алсултане, так и в Розми браки между кузенами разрешены, – напомнил посол. – Этот брак не только будет способствовать укреплению отношений между двумя великими державами, он позволит остаться в семье власти и сделает процветание двух стран более скорым! Мой император всегда заботится о семье и все делает для ее блага!

– Однако, Мы вынуждены заметить, что хоть данные планы и предложения Нашего царственного деда являются довольно заманчивыми для Нас, – королева нацепила на лицо прежнюю ледяную маску, но еще более ошалевшие глаза и выражение лица госпожи Коменски и еще двух розмийских дипломатов, обернувшихся к ней, заставляли плясать маленьких демонят смеха в ее глазах, – Мы не можем принять предложение Его Императорского Величества.

– Но это прекрасный выход в сложившейся ситуации для Вашего Величества, – возразил посол. – Вы возвращаетесь под опеку единственного Вашего родственника, Вашей семьи. Мой император будет неустанно заботиться о Вас…

– Вы часто говорите слово «семья», подразумевая семью своего императора, – напомнила Талинда. – Однако вы забываете о том, что Мы приходимся внучкой вашего императора лишь генетически. Наша семья, семья Уайтроуз, вся погибла. Другой семьи у Нас нет. Мы не позволим наводнить Нашу Розми прихвостнями императора Алсултана, которые будут не только править ею за Нас, но и будут притеснять жителей Розми! Я – королева Розми! – Талинда отбросила монаршее «мы» неосознанно, впадая в ледяное бешенство, которое почти мгновенно затопило ее душу. Объявились родственнички! Стервятники проклятые! – И только я могу править в Розми! Никто другой! Никогда. Можете передать мои слова своему императору.

После этих слов обернулся даже господин Ларус.

Лицо посла Алсултана перекосило от гнева и бешенства. От грязной брани его удерживали лишь, придвинувшиеся к возвышению, на котором стоял трон, телохранители, а также ледяной взгляд Майкла Фокса, обещавший смерть тому, кто посмеет оскорбить Ее Величество.

– Это Ваше последнее слово? – с трудом прошипел алсултанец.

– Да. Розми никогда ни от кого не будет зависеть. Никто другой никогда не будет управлять Страной Мечтаний, только тот, кому корону вручили сами боги Света. Они вручили корону мне! – отчеканила Талинда.

– Вы об этом еще пожалеете, – прошипел посол. – Мой император не прощает оскорблений. Он предвидел подобное Ваше поведение и просил передать, что в таком случае, Вас свергнут в ближайшее время Ваши же подданные. Вы – всего лишь ребенок, которому по недоразумению или из-за халатности досталась корона. Вы ее потеряете, и тогда в Вашей стране наступит хаос. Он хотел Вам помочь, т. к. Вы – дочь принцессы Иоланты, его дочери, но теперь он будет с удовольствием смотреть, как Ваши же подданные свергнут Вас.

Майкл и его заместитель сделали шаг к послу, но вставшая с трона королева отмахнулась рукой, давая понять охране, что нет необходимости вразумлять алсултанскую делегацию.

– Передайте императору слово в слово мои слова: «Розми не склонится ни перед кем и никогда. Я – королева Талинда I Уайтроуз, у меня нет родственников, как у Розми нет союзников. Я буду беспощадна с теми, кто посмеет вредить мне. Лучше не провоцировать меня и Розми».

– Я передам.

– Передайте. Аудиенция окончена.

С этими словами королева быстро спустилась с тронного возвышения и вышла в дверь, что находилась в стене у подножия трона. За ней проследовали ее дипломаты, охрана и госпожа Коменски.

Разъяренная королева летела по коридорам Замка, срывая на ходу с головы корону, вытаскивая многочисленные шпильки, что сыпались по полу вслед за ней. Она тряхнула длинными освободившимися волосами и устремилась к выходу в один из внутренних садиков дворца. Около небольшого фонтана, окруженного еще зелеными кленами и липами, ее перехватил господин Ларус.

– Ваше Величество, что Вы наделали? – осведомился он. – Вы должны были обещать подумать над предложением, усыпить их бдительность, дать им понять действиями то, что Вы сказали, мягко и…

– Господин Ларус! – взвыла Талинда. – Я – королева Розми! Я не отдам им мою страну! – она указала зажатой в руке короной в сторону тронного зала.

– Об этом и речи нет, – взмахнул руками дипломат. Он вообще редко позволял себе какие бы то ни было жесты, но сейчас его переполняли чувства. – Но нельзя делать как Вы! Нельзя! Вы приобрели врага! Император Алсултана никогда не забудет этой эскапады! Нам не нужны враги!

– Враги?! – взвилась Талинда. – Да они повсюду! У Розми нет и не может быть союзников! Та же Джанелли тоже враг…

– Не враг, – напомнил господин Ларус. – Джанелли – дружественная держава.

– Дружественная, потому что мир внутри нее стоит на штыках солдат Розми! Если прекратится их поддержка – Джанелли мгновенно прекратит быть нам дружественной!

– И тем не менее, – не дал увести себя с важной темы дипломат, – Алсултан не был до сего дня врагом Розми. Теперь он превратился в открытого врага! Как Керши! Задумайтесь о перспективах: враги, непримиримые, окружают отныне Розми с севера и юга! Сколько раз я Вам говорил, что Розми в состоянии отразить атаки объединенных стран, но это когда речь идет о десятке стран, и не о тех, что подступают к нашим границам!

– У Розми никогда не было союзников, – покачала головой остывающая Талинда. – Мы слишком другие. У нас слишком хорошо. Нас ненавидят потому, что нам завидуют. Потому что мы – уникальны. Они все равно попытались бы нас захватить, просто теперь это может произойти несколько раньше.

– Ваше Величество, сейчас мы слабы!!! – взвыл дипломат. – У нас в стране намечается недовольство и возможны мятежи. Ваша власть под вопросом, Ваш дядя уже решил этим воспользоваться! А Вы только что получили еще одного врага!

– Он и был, – пожала плечами упрямая девушка. – Они устраивали беспорядки на нашей границе и засылали шпионов. Теперь они получили предупреждение, что пощады не будет. Может быть одумаются.

– Это вряд ли, – покачал лысеющей головой старый дипломат. – Мы должны не давать им спуску… только не сейчас… Для начала надо было решить наши внутренние дела, а потом уже дразнить быков на мировой арене… Это же политика! Тут нет места правде и прямому пути.

– А мне надоело юлить! – вновь взвилась королева, она опять взмахнула рукой с зажатой в ней короной, чуть не заехала венцом по голове одному из телохранителей, тот ловко отшатнулся. – Я не хочу врать! Я перестаю быть собой! Я уже забыла, кто же я такая на самом деле!

– Король Розми не принадлежит себе. Он принадлежит своей стране. Это не пустые слова. Они значат то, что у Вас не может быть себя, как не было себя у Вашего деда.

– Я не хочу и не могу так!!! – в отчаяние воскликнула она. – Мне страшно! Очень страшно! Я не хочу так!

– Мне очень жаль, – постарался улыбнуться господин Ларус, – но у Вас нет выбора. Вы это должны понять как можно быстрее, иначе от Розми ничего не останется.

С этими словами старый дипломат пошел прочь, а юная королева осталась сидеть на бортике фонтана… Ей отчаянно хотелось заплакать или убить кого-нибудь, а еще ей было очень страшно… И хотелось забыться…

Она уронила руки на колени и уставилась на носки своих туфель… Что же ей делать? Что?!

Может быть, попробовать выпить? Дед говорил, что это ему иногда помогает прекратить думать, или помогает найти правильное решение…

4

Следующим пунктом назначения, куда направился в этот день разъяренный Дримс оказался склад, где в паре темных углов за стеллажами любили дрыхнуть пьяные техники. Их и другой обслуживающий персонал капитан также собирался приобщить к настоящей армейской жизни, полной физической и военной подготовки. Утренняя зарядка, по весне введенная Дримсом, отныне была лишь цветочками.

Бен предпочитал спать в самом дальнем углу на полке за какими-то редкими и старыми, покрытыми вековой пылью деталями, которые, кажется, подходили лишь первой технике, направленной в Миранду. Там у него была сооружена лежанка из старого матраца и какой-то засаленной в пятнах масла и еще чего-то подозрительного подушки. В углу было темно, там давно не горели лампы, а за ненадобностью деталей никто никогда туда не ходил и не отвлекал техника от такого важного занятия, как глубокий сон.

Дримсу пришлось довольно долго трясти и пинать Бена, пока капитан не понял – Бен настолько пьян, что сам проснется не раньше утра. С матами Ривс отправился искать Рыжика (еще одного техника). Тот пил поменьше и довольствовался старым топчаном около верстака, где работали техники и другой техперсонал. После пары ударов парень подскочил и уставился удивленными почти детскими глазами на грозного капитана.

– Эта… чо… чо… случилось? – выдавил он, хлопая голубыми глазками. – Эти твари, что ль?

– Они скоро будут тут, – посулился Ривс. – И сожрут тебя. Сожрут твою семью, твоих соседей и весь этот поганый городишко! Если ты не починишь эти гребаные пять е… вертолетов! Они будут долго тебя жрать, выпотрошат сначала, схарчат твои кишки и самого тебя пока ты будешь еще живой! И ты подохнешь, пьянь проклятая, осознавая, что из-за тебя и только из-за тебя в мучениях умирают твои родители!

– Да чего вы? Чо говорите-то?! – взвился Рыжик.

– Будущее предрекаю!

– Чо делаете?

– Будущее твое предсказываю, ошибка природы! – заорал Ривс. – Придурок долбанный, ты понимаешь, что у нас твари сегодня ночью под стенами будут?! Мозги у них появились! Они будут теперь не только по земле к стенам идти! Они будут перелетать стену! И они в воздухозаборники кидаются! Прикинь? Так что завтра утром у нас может ни одной вертушки не остаться! Ни одной! И ты, ты, и только ты будешь в этом виноват! А тогда я тебя на стену выгоню! А там они тебя и сожрут! Понял меня?!

– Нет… – пробормотал Рыжик. Он был простой душой и сложных слов и материй не понимал. Он не издевался, а вот работать не хотел совершенно, хоть и мог что-то починить, но только по утру, пока бывал трезвым.

– Сейчас объясню, – пообещал Ривс, вынул из кобуры пистолет и протянул технику. – На, иди домой, застрели свою семью.

– Да вы чо… Говорите чо? Как можно?! Это ж того… грех это! Это ж мои мама и папа, сестры и братья! Они ж… они ж моя семья!

– Вот и застрели их! Спаси!

– От кого?

– От тварей с болот! Иначе они их разорвут на куски! И твои родственники будут проклинать тебя умирая!

– Я ж тварей не это, не звал.

– Их никто не звал! Но ты, паскуда, не желаешь чинить вертолеты! И скоро мы не сможем защищать Миранду. Без вертолетов твари пройдут через стену и начнут жрать горожан, – мрачно изрек Дримс.

– Господин капитан, я это… не умею я…

– А какого х… ты тогда тут техником работаешь?

– Ну, это… я умею! Умею я с вертушками! Но только не могу я один их все! Я многого не знаю! – замотал головой парнишка.

– Так изучай, изучай! Вон возьми книжки да почитай! Иди и чини мне вертолеты! Иди! А то твои родители лично у Осириса на суде попросят проклясть тебя! Понял?!

– Да… Я того… пойду я?

– Иди, иди. И чини эти долбанные вертолеты! – заорал Дримс ему в след.

Рыжик пулей вылетел со склада и кинулся под один из навесов, где стояли вертушки. Дримс постоял у выхода со склада, посмотрел в затянутое желтоватым туманом небо. Да, с этой проклятой Мирандой он скоро сам начнет говорить как Рыжик, бить всех подряд как Норрик, а потом, глядишь, и пить как Фрейд.

– О чем задумался? – рядом возник веселый Ленс.

– О превратностях судьбы. Ты чего тут делаешь? Как ты из комнаты выбрался? Я ж проверю все, и не смотри, что ты мне друг, именно поэтому и проверю, чтобы ты и твоя мама выжили, – пообещал Дримс.

– Да хоть прямо сейчас! – усмехнулся веселый Ленс. – Не говори глупости, я тут вырос и все повадки этих тварей знаю.

– Не будь столь уверен, Флайтан тоже здесь родился и вырос, а всего не знает.

– Брось. Я как сюда вернулся, первым делом эту книжонку вызубрил, я жить хочу и мать защитить. Так что не говори ерунды, можешь что угодно спросить, – мальчишка задорно улыбнулся. Он вообще любил жизнь и никогда не унывал, хотя и жил в Миранде.

– Ладно, верю, – Ривс усмехнулся. Ленс к безопасности матери относился с необыкновенным фанатизмом, что не мешало ему паясничать и влипать в самые разные истории. Он действительно все знал. – Учат?

– Конечно, ты так уработал Норрика и избил всех остальных, что даже Фрейд попросил Сантала ему вслух почитать! Они тебя сегодня реально испугались. Я и сам подумал, что тебя твари прибрали и это уже не ты, пока ты не заставил нас зубрить про монстров, – Ленс вновь хитро улыбнулся.

– Как ты из запертой комнаты выбрался? Ключ же у меня в кармане, – уже спокойно спросил Ривс, чувствуя, как злость и ненависть постепенно отступают назад, в глубины его души. Эта вспышка ненависти, ненависти не только к Миранде и бездарям подчиненным, но и ко всему миру и самой Розми, а особенно королеве, которая его сюда упекла, опустошила Ривса. Он почувствовал неимоверную усталость и пустоту в душе…

– У меня дубликат есть, – усмехнулся рыжий весельчак. – Наш старый командир часто запирал комнату и домой уходил, чтобы наши не оставались и не бухали там, а то потом бутылки валялись, иногда ублевывали все вокруг, проливали бухло… Да и боялся он, что они продадут все, что еще осталось в комнате, если денег не будет. Вот всех выгонял и запирал ее. Дежурный экипаж тогда на складе или в каптерке на проходной сидел всю ночь. Мне это не особо нравилось, вот я и сделал копию ключа. Ребята не знают.

– Проныра, – усмехнулся капитан.

– А что ты с Рыжиком сделал? Он пулей полетел к машинам, – спросил Ленс, уставившись в сторону навеса, где техник полез к одному из вертолетов с явным намерением его починить.

– Пообещал ему муки загробные, если он не починит вертолеты.

– И на него подействовало?

– Ну, я не знаю, насколько времени хватит запала…

Дримс оглянулся на навес и взор его уперся в огромную бочку с водой, стоящую тут же у входа на склад.

– А для чего она здесь?

– А я откуда знаю? – Ленс пожал плечами.

– Прекрасно, помоги мне.

Оба пилота направились к убежищу Бена, взяли его за руки и ноги и потащили к бочке. Ленс ржал не переставая. Субтильный, но высокий Бен весил не так много, но тащить его было не очень удобно, поэтому пару раз его приложили о стеллажи (случайно) и о дверной косяк.

– Ривс, а мы его не утопим? – поинтересовался Ленс, когда оба пилота прислонили пьяного техника к бочке, собираясь опрокинуть туда. – Захлебнется еще.

– Туда ему и дорога, – зло буркнул Дримс. – Нечего пить, значит.

– У него жена и дети…

– Им же будет лучше без такого запойного алкаша.

– Ну, он хотя бы живой…

– Хватит, Ленс. Не переживай, я его вытащу, если сам не всплывет, – Дримс и Келамью подняли Бена и опрокинули в бочку. Раздался не только плеск, но и звон стекла. – Сволочи! Они там бутылки прячут! – догадался Ривс, но в этот момент над поверхностью воды появилась голова обалдевшего Бена. – Сука, хватит пить! – заорал Дримс и опустил голову техника под воду. – Ныряй теперь за своей водкой! Ныряй!

5

Мэри с самым тоскливым и несчастным видом сидела за столом в своем кабинете в Королевском университете Фритауна, где она преподавала в перерывах между экспедициями. Ректор и проректоры готовы были ей многое простить, лишь бы она не переставала преподавать. Они скрепя зубами терпели ее непостоянный график работы, и извечные экспедиции, приносившие их университету находки, известность и новых студентов, готовых заниматься у обожаемого профессора хоть ночами. А вместе со студентами и находками Мэри шли и гранты, и дотации. Мэри делали очень выгодные предложения университеты со всех городов Розми и даже из других стран, она отказывалась, храня верность своей альма-матер. Все свои находки она привозила сначала своему ректору, а уже потом делилась с другими музеями и университетами. Да и сама профессор служила великолепной рекламой их учебному заведению, хотя порой терпение ректора и подходило к своему пределу – Мэри могла сбежать в экспедицию в любой момент.

Сегодня Мэри Лаура Лаввальер пребывала в плохом настроение. Во-первых, началась вторая неделя нового учебного года, а она дала ректору слово не срываться в экспедиции хотя бы до зимы. А во-вторых, ее очень огорчал дневник распроклятого Гилберта.

Она которую неделю билась над дневником, но если и сумела расшифровать его хитрющий шифр, то это вовсе не означало, что она хоть на шаг приблизилась к разгадке тайны драконов. Гилберт ссылался на свои странствия, которые он описывал. Рассказывал он и о том, что нашел убежища драконов. Только забыл записать в свой дневник их координаты!

Получается, что она вновь убила впустую прорву времени и денег. И ни на шаг не приблизилась к цели.

Мэри еще раз пролистала дневник Гилберта, лениво пересмотрела пустые страницы и листы, встречающиеся в дневнике. Их она исследовала вдоль и поперек – даже нагревала в надежде, что проступит невидимый текст. Ничего. Просто ничего.

Много интересной, но в ее деле совершенно бесполезной информации, часть которой была зашифрована с совершенно непонятным умыслом.

Женщина посмотрела на свои наручные часы. Скоро начнется первая лекция, надо идти, но как же не хотелось. Сегодня утром у нее не было настроения покидать свой любимый кабинет, тем более за дверью толпилась целая прорва студентов, мечтающих, что она хоть в этом году станет куратором их курсовой или же дипломной работы. Нет, дорогие мои, это вы уж как-нибудь без меня! Связывать себя такими обязательствами женщина не желала. Она же не сможет тогда сорваться в какую-нибудь экспедицию, если вдруг что-то станет известно о драконах. Ведь надо будет довести студента до сдачи курсовой или диплома, не бросать же его!

Мэри тоскливым взглядом обвела просторное, но захламленное помещение: книжные шкафы с множеством книг, учебников, старинных рукописей и ксерокопий древних свитков или же фолиантов; самые разные черепки и статуэтки, камни, несколько амулетов и костей; ветхие карты и два огромных старинных глобуса, один из которых она сумела засунуть в угол, а второй стоял на страже окна, никого не подпуская к нему. За письменным столом на стене висела картина с изображением драконов, купленная Мэри по дешевке на одном из блошиных рынков в далекой Джанелли. Картина оказалась подлинником средневекового мастера, посвятившего свою жизнь поиску драконов, автора нескольких книг о них. Правда, полотно пришлось долго чистить и даже отдать на реставрацию, но оно того стоило. Рядом с картиной гвоздиками к стене были прикреплены фотографии храма Создательницы Мира и ее статуи, развалин какого-то замка, древних статуй Сета из его почти разрушенного храма на севере Великих Гор.

Посреди этого беспорядка и стопок книг, возвышающихся на полу, стояли несколько стульев для студентов, кожаный диван, чучело медведя (оно досталось Мэри по наследству от предыдущего хозяина кабинета), стеллаж, где стопками лежали рефераты и работы, заданные студентам на лето, которые ей предстояло рецензировать; а также несколько черновых вариантов книг аспирантов, которые попросили обожаемого профессора их просмотреть. В солнечном свете, проникавшем сюда через три больших окна, кружились полчища пылинок, а несколько амулетов отбрасывали на шкафы и стопки книг радужные отблески.

Как же здесь было хорошо и тихо. И как иногда от этой тишины хотелось выть и кидаться на стены…

Мэри еще раз вздохнула, встала из-за стола, зачем-то прихватила с собой дневник, и направилась в аудиторию, где должна была проходить лекция, благо пять минут назад прозвенел звонок на урок. Толпа у дверей должна была рассеяться.

Королевский университет был построен во Фритауне уже после переноса столицы из Ариэль. Здание было современным, но построено в старинном стиле: с высокими забранными мелкими переплетом стрельчатыми окнами, высокими сводчатыми потолками. На полах лежал светлый паркет, который еженощно натирали мастикой. Аудитории, где можно было проводить лекции для всего потока (что часто и делалось из-за большого количества студентов) представляли собой амфитеатры, парты и сиденья в которых были из настоящего дерева, а на потолках присутствовала лепнина. Классы были светлыми и просторными, великолепно оборудованными, как и многочисленные лаборатории.

Особым предметом гордости университета была большая библиотека, где без помощи библиотекарей можно было заблудиться. Тут имелись даже раритетные издания, которые выдавали исключительно по особым допускам и далеко не всем студентам, и то разрешали изучать книги лишь в читальном зале.

Здания университета стояли посреди большого зеленого парка. Розмийцы очень любили парки и скверы, полагая, что даже современные мегаполисы обязательно должны тонуть в зелени и цветах. Студенты любили иногда заниматься прямо в парке, и некоторые преподаватели шли им на встречу, проводя занятия на воздухе, для чего на лужайках были оборудованы небольшие площадки со скамьями и столами для студентов.

Мэри шла по высокому просторному коридору, стены которого выкрасили в прозрачно-изумрудный цвет, навевающий мысли о глубоком зачарованном озере. Все студенты уже разошлись по аудиториям, и преподаватели начали утренние лекции. Но молодой женщине совершенно не хотелось сегодня проводить лекцию, поэтому она всерьез задумалась о внеочередной контрольной. Хотя какая контрольная? Это всего лишь третье занятие…

Из ее аудитории слышался шум – еще бы, профессора нет, надо пошуметь, просто обязательно надо! Особенно при том, что тут присутствовали четыре группы по тридцать человек! И еще пара десятков неучтенных студентов, сбежавших со своих лекций ради любимого профессора.

Тихо им не посидеть!

Мэри зло распахнула тяжелую дубовую дверь и вошла в амфитеатр.

Как обычно, когда она заходила не снизу со стороны кафедры, а сверху, с задних рядов, ее никто не заметил. На преподавателя она не особенно походила (что уже послужило причиной десятка казусов и анекдотов): брюки свободного покроя с накладными карманами, просторная блуза спортивного кроя, многочисленные цепочки и браслеты, высокие ботинки и огненные волосы в разные стороны. На нее никто не обратил внимания. Притихли и принялись расползаться по своим местам студенты лишь, когда Мэри спустилась до середины лестницы.

– Добрый день, леди и джентльмены! – хорошо поставленным голосом поздоровалась Мэри Лаура. – Что у нас сегодня за тема?

– Стеганография! – выдал отличник с первого ряда. – И ее применение в исторические эпохи!

– Благодарю, Чарли. Что, опять никто больше не знает? – она обвела взглядом аудиторию, но счастливые физиономии студентов горели любовью и обожанием. Перечить любимому профессору они не собирались и ждали лекции. К ней на занятия ходили даже двоечники, путавшие не то, что всех королей Розми, а даже династии! Ходили просто послушать, воспринимая ее лекции как интересные и увлекательные повести. Ни один студент не позволял себе прогуливать ее пары.

– Знаем! – храбро крикнул оболтус с верхнего ряда. – Ждем начала! Не хотим перебивать!

– Хорошо, – Мэри как обычно во время лекции принялась расхаживать по аудитории. – Спрашивать о том, для чего использовалась и продолжает использоваться стеганография – не буду. Сами, надеюсь, знаете. Спрошу вот о чем: а какие вещества, служащие чернилами в стеганографии вы знаете?

Тут же треть аудитории подняли руки, а еще с десяток отличников и даже троечников от усердия вскочили сами, желая ответить на ее вопрос. Мэри обвела взглядом мальчишек и девчонок.

– Давай, Анна Гальда, – вызвала она студентку, держащуюся твердой четверки во всем, что не касалось математики. В вопросах математики даже двойку ставить в ее зачетку было жалко.

– Я слышала, что использовали сок лука, яблока… А еще слюну…

– Кто еще? – поинтересовалась профессор, и посыпался вал ответов.

– Квасцы!

– Воск!

– Моча!

– Фу!!!!

– Лишь бы гадость сказать!!!

– Что за кошмар!

– Леди и джентльмены, тише, – успокоила их Мэри. – Мочу действительно можно использовать стеганографии, только свежую. На самом деле чернил куда больше. А при помощи чего обычно проявляют такие чернила, кто знает?

– При помощи нагрева! – закричали несколько студентов.

– Или других порошков!

– Или растворов.

– Правильно, – согласилась Мэри. – Большинство таких чернил становятся видимыми после нагрева, но есть и те, которые становятся видимыми лишь после того, как на них воздействуют особым реагентом, причем надо знать каким именно. Слюну можно проявить при помощи очень слабого раствора чернил. Фенолфталеин проявляют щелочью. Существуют и другие компоненты, и их проявители, о них мы и поговорим подробно на этой лекции.

– Профессор Лаввальер! – поднял руку Чарли.

– Да, Чарли? – наверняка парень уже прочитал пару книг на тему лекции, сейчас будет хвастаться знаниями. Он был хорошим парнишкой и искренне хотел знать историю, но вот только забывал о жизни. Никогда из него не получится настоящий историк, потому что парень будет читать груды книг, у него будет масса знаний, он сможет скоро спорить с ней на равных, но он никогда не поедет в экспедицию. Никогда не узнает, что же такое история по-настоящему!

– А я слышал, что раньше еще делали симпатические чернила из крахмала, потому что картошки много, а вот йод достать в Розми было не так просто, – он гордо сверкал глазищами и напоминал Мэри щенка спаниеля – так хотел, чтобы его похвалили. Сегодня женщина не стала его разочаровывать.

– Да, одно время, лет двести назад, это был довольно распространенный метод писать секретные письма. Йодная настойка их очень хорошо проявляет, тем более как я и говорила, самым распространенным способом проявить симпатические чернила всегда оставалось нагревание или более хитроумные способы, использующие самые различные сочетания химикатов…

Мэри замерла на полушаге.

Крахмал!

Около двухсот лет назад!

Идиотка!

Конечно же!

– Так, народ, йод есть у кого с собой?! – Мэри вперилась взглядом в аудиторию. – У кого есть – пятерка в триместре!

Студенты пожимали плечами, на их лицах застыло выражение непонимания и досады – получить пятерку в триместре за просто так у профессора Лаввальер почиталось сказками! Они смотрели на любимого преподавателя и подозревали, что наконец-то свершилось именно то, что ей уже давно предрекали завистники среди профессорского состава: Мэри Лаура сошла с ума.