Текст книги "Демоны души (СИ)"

Автор книги: Алекс Елин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Два младших жреца, четыре храмовых воина и одна убийца, – с трудом ответил Исайя. – Остались многие наши адепты, не все были на том жертвоприношении, но я подозреваю, что некоторые из них попытаются отречься от Повелителя…

– Надо им объяснить, что от Повелителя невозможно отречься, – прорычал Марк Диамний, отвернувшись от собрата. – Невозможно. И надо им показать, что бывает с теми, кто предает нашего Повелителя, – Донован потер лицо ладонями, потом вновь обернулся к собрату по ордену. – Я дам тебе в помощь еще нескольких жрецов и воинов, а также убийц Лостары, – затем помолчал, размышляя, спросил. – Агенты РСР смогли рассмотреть тех, кто ушел? Наших жрецов?

– Нет, наверное, нет, – покачал головой Исайя. – Точно станет известно через пару дней, когда я смогу связаться с нашими людьми в РСР.

– Кстати, а почему они не предупредили о готовящемся аресте? – нахмурился Марк.

– Операция готовилась в глубокой тайне. Все солдаты и агенты считали, что они готовятся накрыть притон наркоторговцев, и лишь перед самым входом к нам им сообщили, кого они должны арестовать, – развел руками Исайя. – Это все, что мне пока смог сообщить наш человек. Он сильно рискует. Глава отделения РСР, полковник Фажетти, лютует.

– Дональд и Лемарр много знают о тебе и других жрецах?

– Конечно, – кивнул провинившийся служитель бога Тьмы. – Они же вторые в нашей иерархии в Ариэль.

– Что знают остальные арестованные? – продолжил Донован расспросы.

– Из арестованных меня в лицо не знает никто. Они не знают имен остальных жрецов, что остались на свободе, возможно, могут составить их фоторобот, но это дело ненадежное. Они знают места наших встреч и проведения ритуалов, но там уже ничего не осталось, – подвел итог жрец. – И, конечно же, они знают имена некоторых наших адептов.

– Это ненадолго, – еще сильнее нахмурился Марк. – Скоро заговорят Лемарр и Дональд.

– Марк! – возмутился Исайя. – Они не предадут нашего Повелителя!

– Отключи эмоции, – раздраженно бросил верховный жрец. – Под ультрапентоталом говорят все.

– У них на него искусственная аллергия!

– Тем более, – усмехнулся Донован. – Долго ли они продержатся под пытками?

– Они не предадут, – упорно повторял жрец. – Я в них уверен. Они зарвались, но не предали.

– Ты можешь поручиться за них своей головой? – приподнял бровь верховный служитель бога-змеи. Исайя заметно заколебался, понимая, сколь чреваты такие поручительства. – Лемарр и Дональд должны умереть. Немедленно. Организуй это.

– Но ведь тогда Фажетти поймет, что в РСР есть наши люди! – чуть не подпрыгнул жрец. Лицо его исказила гримаса ужаса.

Марк пристально смотрел на своего ставленника, пытаясь понять одну вещь: от чего люди имеют привычку со временем его столь сильно разочаровывать? Словно бы у них всех есть свой срок годности, после которого их надо заменять. Знать бы еще, когда истекает этот срок годности, и готовить к тому времени замену.

– Кем-то, Исайя, всегда приходится жертвовать, – рыкнул Марк, уставший от истерик и соплей. – У тебя несколько человек в РСР в Ариэль. Выбери самого бесполезного, но с доступом к арестантам. Он должен обеспечить их смерть. Второй агент должен будет убить первого, чтобы он не вывел на всю нашу сеть. А второго агента убьешь ты лично! – повысил голос Донован. – А то размяк совсем, в жрицу Иштар мне тут превратился! Это будет твоим наказанием и уроком! Или мне придется сделать пример из твоей судьбы! Я понятно изъясняюсь?

– Да, да… Да, ваша милость, – чуть попятился жрец, пораженный яростью, сверкавшей в глазах Марка.

– Вот и все! Что тут сложного? – выжидательно взглянул на него верховный жрец.

– Ничего, ничего, ваша милость, – хрипло ответил Исайя.

– Прекрасно, – кивнул служитель культа Сета. – Теперь возвращайся в Ариэль. Убедись, что РСР не охотится на тебя и оставшихся на свободе наших жрецов. Потом продолжай выполнять прежние задачи, они стали еще актуальнее в связи с крахом, что ты потерпел в Старой Розми. Второй такой ошибки я не прощу, – предупредил Марк, отходя к небольшому комнатному алтарю Сета. Жрец достал спички, кинул в изящные курильницы пучки трав и поджог их. По комнате поплыл запах чабреца и лаванды.

– Марк, наши люди могут догадаться о приготовленной для них участи. Они могут не выполнить приказ, – Исайя вслед за Марком Диамнием направился к алтарю. – Они же поймут, что их выдают РСР, ими жертвуют…

– Исайя, хватит мямлить! – резко одернул собрата Донован. – Все просто. Возьми их семьи, жен, невест или еще кого в заложники, и предупреди, что принесешь их в жертву Повелителю, если приказ не будет выполнен. Все же элементарно. От чего я должен все тебе разжевывать?! – Марк резко обернулся к замершему провинившемуся жрецу. Черная волна волос взвилась за спиной верховного служителя точно клубок змей. – Не разочаровывай меня, Исайя. Ты ведь помнишь, что случилось с Корелом? А он всего лишь разочаровал меня, а не провалил все дело, на реализацию которого было потрачено столько сил, времени и денег! Так что постарайся реабилитироваться в моих глазах.

– Я все сделаю, Марк, ваша милость! Все! – воскликнул побледневший служитель бога Тьмы. Марку в какой-то момент даже показалось, что Исайя сейчас упадет на колени. Впрочем, жрец удержался от этого поступка, что и спасло ему жизнь.

– Отлично, – холодно констатировал Донован, убирая волосы за спину. – Тогда ты можешь возвращаться в Ариэль прямо сейчас. Я отправлю с тобой нескольких людей, остальные прибудут позже. Связь держим как и прежде – через посыльного… Надеюсь, на него подозрения РСР пока не пали?

– О, нет, нет, – Исайя начал пятиться к дверям.

– И, кстати, коли эта девчонка Канингем привела к нам агента РСР, она должна умереть, – напомнил верховный жрец бога-змеи, отвернувшись от удаляющегося собрата. – И остальные наши адепты и агенты должны из ее смерти понять, что таких ошибок впредь не стоит совершать никому. Ее семья также должна умереть. Повелитель не прощает ошибок.

– Ваша милость, – пролепетал подавленный жрец, – она – сирота. У Алисы есть только муж, но с ним пока не стоит связываться. РСР тогда с нас точно не слезет! – Исайя замер у дверей.

– И кто он? – чуть повернул голову Марк.

– Командир эскорта королевы, подполковник Питер Канингем.

– Хорошо, с ним мы связываться пока не будем, – кивнул верховный жрец. – Но тогда Алиса должна умереть так, чтоб РСР все поняла. Дональд и Лемарр уже не жильцы, а вот Питеру Канингему мы карьеру испортим, – усмехнулся Марк.

– Как прикажете, ваша милость, – склонил голову Исайя.

– Именно так и прикажу, – резко ответил верховный жрец. – Иди и постарайся меня более не разочаровывать.

За проштрафившимся служителем бога-змеи закрылась тяжелая дубовая дверь. Марк зажег несколько свечей на алтаре, оперся руками о мраморную плиту и глубоко задумался, глядя на искусную статуэтку кобры, вздувшей капюшон. Статуэтка олицетворяла Сета: змей мало кто любил, но их яд был смертелен. Змей всегда убивали, их пытались извести, но они всегда выживали, их всегда боялись. Так же и орден Сета: сколько его не пытались уничтожить, он всегда выживал. Он выживал и мстил.

Марк приложил все свои силы к возрождению издыхающего слабого ордена. Он сумел возродить не только свой орден, но и орден Лостары, а сейчас возрождал орден ее сестры Стареллы. Марк Диамний приложил массу усилий к тому, чтобы его жрецы вновь смогли завоевать паству в больших городах, чтобы вновь приносились жертвы на алтарях Сета и наполнялась Большая Чаша, находившаяся в храме Сета, чтобы в нее сливалась Сила с остальных Чаш… И вот теперь Исайя поставил весь план возрождения Империи Повелителя под угрозу!

Очень редко, но могущественного верховного жреца охватывало отчаяние. Случалось это в такие моменты, как сейчас. И тогда Марк с рычанием гнал это чувство, гнал прочь! Он не мог себе позволить опустить руки! Нет!!! Только не сейчас, когда он достиг таких невиданных высот!

Кто бы мог подумать, что однажды он станет всемогущим верховным жрецом Сета?! Никто! Он сам хозяин своей судьбы, но иногда… Иногда Марк вспоминал последние слова своего брата-близнеца, который стоял на его пути к сану, которого он собственноручно убил: «Однажды ты, Марк, оглянешься, а вокруг тебя останется лишь пустота. Все твои победы обернутся прахом, а вкус победы станет пеплом на твоих губах…» Тогда верховный жрец плакал чуть ли не единственный раз в своей жизни, ведь он убил не просто своего брата-близнеца, он убил свою душу.

Но нет! Нет! У него все получится!

Марк резко оттолкнулся от алтаря. Всегда, всегда на пути к цели возникают преграды, их просто надо преодолевать и не сдаваться. Донован прошел к своему письменному столу, взял телефонную трубку и передал своему помощнику распоряжение относительно Исайи и тех, кто отправится в Ариэль, исправлять ошибки прежней команды. Со временем кто-то из них заменит самого проштрафившегося жреца.

Сам же верховный жрец вновь принялся обдумывать события и свои дальнейшие действия. У него сейчас было достаточно храмовых воинов и жрецов, он возродил орден убийц, но их-то было слишком мало для завоевания Розми. Несмотря на неустанную вербовку адептов, проповеди жрецов, работу среди многих отчаявшихся и разочаровавшихся в жизни людей, особенно среди подростков из трущоб, у Марка было еще мало людей. Как мало у него было и источников финансирования. Он пока не имел возможности организовать полноценную смуту в Розми, что помогла бы ему привлечь сторонников и адептов. К королеве у жреца тоже не было подхода, хотя он сумел внедрить пару человек в Замок Королей.

Так не может продолжаться дальше. Чаша наполняется, но наполняется слишком медленно. Ему нужны союзники. Союзники, которые помогут организовать и профинансировать смуту в государстве, что наполнит Чашу и подготовит почву для создания Империи Повелителя. И союзники ему нужны реальные, а не болтуны из Старой Розми! Это должны быть солдаты, воины, искусные ораторы и проповедники, это должны быть люди с деньгами, со связями, причем связи эти должны быть еще и среди военных, полиции, ГСР и РСР.

Жрец побарабанил пальцами по столешнице, потер глаза и вновь подошел к окну.

Солнце уже входило в свои права, постепенно раскаляя желто-красные пески пустыни Стенаний, обрушивая жар своих лучей на храм Сета. Небо начало терять свой глубокий голубой цвет, выгорая до белесого. Еще немного и яростные лучи дневного светила смогут зажарить неосторожных ящериц или грызунов, рискнувших выбраться из своих убежищ.

Верховный жрец облокотился плечом о стену у окна, созерцая замерший дневной мир. Итак, кто еще против королевы? Кажется, именно Исайя докладывал не так давно о том, что к последовательнице их бога сватался Нил Роуз… Да, да! К последней Блустар через своего друга, жреца Крома, посватался бастард Кристофера VIII! Он известен в финансовом мире и, кажется, имеет какое-то отношение к военным. Ни друг бастарда, ни он сам не знают, что последняя представительница прежней династии правителей Розми – адепт культа бога-змеи. Причем, по словам Исайи, она истово верит в Повелителя, а не играет. Ее отец – известный подпольщик и заговорщик, террорист, погибший несколько лет назад, вдруг у доченьки такого папочки остались какие-то связи?

В любом случае Марку нужны были союзники. И пусть ему претила сама мысль связываться со жрецами Крома, но они находились в оппозиции к королеве и поддерживали Нила Роуза. Марк еще не знал ничего о Дареле, но предположил, что тот занимает не последнюю ступень в жреческом ордене. Союз же жрецов Сета и Крома мог быть выгоден обеим сторонам, пусть он и был им весьма неприятен с моральной точки зрения.

Итак, надо бы тогда нанести визит молодой невесте возможного будущего регента… или короля. В конце концов, не ради же регентства господин Роуз и жрецы Крома всю кашу заварили?

С этой мыслью Марк отправился в постель. Он верил в Повелителя, в его возвращение, и он намеревался выполнить задуманное, не взирая на происки врагов, тупость и неожиданное скудоумие собственных сподвижников, а также не смотря на противоестественность предстоящего союза с жрецами Крома. А союз будет заключен. На долго ли? Кто знает, но жрецы двух главных антагонистов пантеона богов нужны друг другу, в этом у Марка уже не было сомнений.

5

Жара в Миранде и не думала спадать. В купе с частыми мелкими дождями и парящими вокруг болотами, город был погружен в какое-то жаркое липкое марево. Даже сам воздух казался сырым и состоящим из влаги. Дышать было невозможно, приходилось с силой проталкивать в легкие взвесь из воздуха, воды и едких испарений болот, от чего люди быстро уставали, снижалась работоспособность горожан и солдат, падала бдительность, бывшая вопросом жизни и смерти. Так же падала видимость из-за постоянного густого тумана, рассеивавшегося днем лишь самую малость. Солнце было скрыто вечными густыми облаками, а теперь еще и бледно-желтоватым туманом, что давал тварям с болот возможность иногда незамеченными пробираться в город и прятаться по углам, а ночью нападать на жителей.

Ривсу казалось, что влагой исходили сами стены зданий – вечно сырые от тумана и дождей. Он привык ходить в постоянно влажной от пота и водяной взвеси одежде, и чуть ли не на лысо обстриг волосы – постоянно мокрые отросшие патлы мешали и неимоверно раздражали. Он не понимал, выходя из душа: то ли он уже мокрый, то ли еще мокрый, потому что сухой его кожа в эти месяцы просто не бывала. Постоянно хотелось пить из-за вечной духоты, а организм просто бунтовал против такой необходимой пищи. Ночью было невозможно спать: душно, а окно полностью не открыть из-за монстров; простыни мокрые, тело мокрое.

Иногда капитану казалось, что он скоро сам покроется влажным мхом и лишайниками, или заквакает, потому что в этом аду могли жить только жабы и коренные жители Миранды, переносившие здешнее лето куда легче новичков. Тем более предпосылки к превращению в жабу у Дримса уже появились: из-за постоянной влажности и обильного потоотделения по телу капитана пошли гнойные прыщи. Иммунитет жителя Фритауна, города, стоящего посреди пустыни на берегу моря, богатого солями и йодом, отказывался переносить этот жутчайший климат.

Врач в их санчасти порекомендовал мазать прыщи какой-то мазью, которая совершенно не помогала, зато она высушивала кожу вокруг, от чего та краснела и начинала шелушиться. Хуже всего приходилось лицу: Ривс старался даже реже бриться, потому что в таком гиблом воздухе, полном микробов и бактерий, обожавших Миранду, после бритья раздражение у него выползало на пол-лица. И проходить не желало.

Спирта чтобы всю эту гадость мазать и дезинфицировать тут не продавали в аптеках, а врач из санчасти его употреблял сам, в личных целях и делиться не собирался. Водка же наводила на разные подозрения, относительно ее пригодности к употреблению, хотя, в конце концов, капитан и попробовал обрабатывать ею прыщи. Не помогло.

Когда Ривс решил, что так он тут заживо и сгниет, Ленс вернулся из госпиталя, куда загремел месяц назад во время атаки тварей. Рыжий весельчак, глянув на друга, хмыкнул и потащил того к матери со словами: «Чего раньше-то не говорил, когда навещал в больничке? Сейчас все поправим!» Милейшая госпожа Келамью накормила голодных «мальчишек» пирожками со шпинатом и зеленым салатом, а Ривсу выдала мазь собственного приготовления, из трав, выращенных в ее маленьком садике или купленных у старого Сида, жившего на окраине Миранды, промышлявшего сбором редких растений в местных лесах и болотах.

Гнойники и раздражение начали быстро проходить.

Вместе с ними стала спадать и дикая жара, уступая место теплому бульону, который тут был вместо воздуха. Бульон, насыщенный водяной взвесью, но уже не несущий в себе такого количества болотных испарений, как в начале лета.

Все как всегда… Тот же годичный цикл природы, те же унылые лица соседей в подъезде и на улицах города, тот же вечный желтый туман и те же лишайники и мох на стенах. Дни превращались в года, недели в десятилетия. И уже покрылись влажной почти непроглядной дымкой воспоминания о том, что было еще этой весной, о жарких ветрах пустыни, о теплом море, что шумит за окном, о веселых друзьях и сослуживцах. Неизменными остались лишь желание выбраться из этого мерзкого городишки и вновь летать на истребителе.

Да, пожалуй, в Миранде все же ничего никогда не менялось. Все тот же кабинет, пропахший пылью, все тот же рассохшийся паркет и забавный полковник, похожий на гнома, сидящий в кресле. Только портрет Джонатана II был заменен на портрет Талинды I, казавшейся взрослой и умудренной годами женщиной. Она была изображена по пояс на фоне голубого флага Розми. Молодая, но мудрая девушка в строгом темно-зеленом платье с длинным рукавом. На ее лебединой шее висела цепочка с кошапаном – символом всех членов королевской семьи; волосы каштанового цвета собраны в довольно тяжелый пучок, на высокий лоб надвинута простая корона-обруч – корона Розми. Ее глаза явно были какими-то светлыми, но разобрать цвет не было возможности. На лице застыло спокойное, мудрое выражение. Она слегка улыбалась и с гордостью и достоинством смотрела вперед, несомненно, в светлое будущее. В общем, фотограф и дизайнеры постарались, подкорректировав ее внешность на компьютере, стараясь придать девочке-подростку более взрослые черты лица и куда более величественное выражение, чтобы она казалась старше своего возраста лет на десять-пятнадцать.

В остальном же ничего не изменилось в кабинете полковника Лэндхоупа: массивный стол и стол для совещаний, ряды стульев, карты на стенах, горы бумаг и документов на столе. Только на сей раз собрались все заместители полковника, а также капитаны Лавджой и Дримс.

Ривс окинул взглядом заместителей Лэндхоупа.

Майор Юстиниан Сивир был неплохим и деятельным человеком (деятельным настолько, насколько это было вообще возможно в Миранде), и пил вполне умеренно, воспринимая свою ссылку сюда как испытание богов Света или что-то в этом роде. Его спина всегда была прямой, как палка, выражение лица чуть надменное, как у истинного потомка древнего рода ноэлов, чьи бесчисленные поколения посвятили свои жизни служению короне Розми. Майор по мере сил старался держать в подчинении разболтанный личный состав, но никогда не прибегал к мордобою и мату, что, как успел понять за эти несколько месяцев Ривс, было обязательным дополнениям к любым приказам в Миранде. Может быть, именно поэтому майора не очень хорошо слушались подчиненные, а его приказы они имели склонность трактовать в свободной форме.

В принципе, майор нравился Ривсу. В отличие от капитана Карла Бентуры. Вот уж кто был крысой, так это второй заместитель полковника! Как его только терпел старик, никто не знал, но даже спокойный Сивир иногда позволял себе отпустить несколько нелицеприятных замечаний в сторону капитана Бентуры. Честно говоря, Бентура даже внешне напоминал крысу, и не только своими повадками: у Карла Бентуры было узкое лицо с близко посаженными глазками, какой-то чуткий нос, который частенько дергался, а еще всегда гладко зализанные назад темные волосы с большими залысинами надо лбом… Крыса, одним словом.

В отличие от Сивира, Бентура полагал свое назначение в Миранду вселенской несправедливостью и прилагал все усилия к тому, чтобы вырваться из этого паршивого городишки, пытаясь, время от времени даже подставлять старика – если уж не вырваться из Миранды, то хоть занять место полковника.

Полковник окинул хмурым взглядом собравшихся. Его кустистые брови сошлись на переносице. Он сложил руки перед собой на столешнице и провозгласил:

– Господа офицеры, как вы уже знаете, в городе произошла вспышка неизвестного заболевания. Пока несколько несчастных находятся на карантине в нашем госпитале, двое уже умерли, еще пятеро пока живы. Возможно, потому что заразились они позже. Гражданские медики не знают, чем вызвана болезнь, как она распространяется и как ее лечить, все их лекарства не дают никакого результата. Стыдно в этом признаться, но они были вынуждены попросить помощи у жрецов Карены[43]43
  Карена – богиня массовых бедствий, болезни, смерти.


[Закрыть] и Мальтора. Коли бессильна наука, то может быть, смогут помочь боги.

– И что жрецы? – скептически поинтересовался Лавджой.

– Ничего, – отрезал полковник. – Они тоже не понимают, в чем тут дело. Но несут дежурства вместе с медиками.

– А в чем стыд? – кажется, сегодня Лавджой был в настроении устроить небольшой цирк. Он на днях цапанулся с Бентурой и сейчас делал все возможное, чтобы достать Бентуру, которого бесила манера поведения капитана.

– Стыд, капитан, в том, что мы, как военные, не можем предоставить гражданским медикам своей помощи! – гавкнул «гном». – Наш главврач изволил стать завтраком для тварей, а остальной медперсонал только на обед им и годится! Мы ничем не можем помочь, а у нас началось нашествие, эпидемия и в Нерейде все с ума посходили!

– В чем выражается безумие командования в Нерейде? – уточнил обстоятельный Сивир.

– Командования? – удивился полковник. – Нет, Юстиниан, не командования, гражданских властей. Они испугались эпидемии, их жрецы в один голос заорали о какой-то каре, что постигла наш город. Понять бы еще, за что эта самая кара нас постигла! – полковник зло оттолкнул от себя стопку бумаг. – Короче, эти паскуды еще сильнее сократили поезда, что идут к нам по железной дороге, и потребовали, чтобы твои, Дримс, пилоты, когда прибывают в Нерейду за припасами, находились в вертушках. Их будут загружать там самостоятельно, – он немного пожевал губу в раздумьях, затем продолжил, нахмурившись еще больше. – Они распространения заразы, видите ли, боятся! Как будто бы у нас тут вспышка чумы! Всего несколько случаев заболевания, мы им полный карантин обеспечили, а они там в истерике бьются! Как будто бы у нас тут полгорода в госпитале лежит! Хорошо хоть обещали медика потолковее прислать, может быть, разберется с этой заразой.

В кабинете повисло тягостное молчание. Вести были, прямо скажем, не шибко приятными. Лэндхоуп побарабанил пальцами по бумагам на столе, окинул хмурым взглядом присутствующих и продолжил:

– Пока же ставлю задачу: никому не покидать город. Лавджой, Юстиниан, надо организовать полный карантин Миранды, госпиталя уже недостаточно. Никто не может покинуть город до распоряжения из Нерейды. Вам необходимо организовать заставу на подступах к железнодорожному вокзалу. Никого не выпускать. Разгрузку будут производить только железнодорожники и те, кто прибыл с ними для этой цели. В спецкостюмах. Ваши люди также должны проходить спецобработку по прибытии поездов, и взаимодействовать с прибывшими исключительно в спецкостюмах, чтобы не произошло распространение болезни за пределы Миранды, – он окинул внимательным взглядом присутствующих, словно бы пытался убедиться в том, что они поняли его слова правильно. – Те из прибывших, кто будет иметь право пройти в город, будут иметь особые удостоверения, при возвращении на поезд они обязаны будут пройти санобработку. Дальнейшую их судьбу будут решать уже в Нерейде. Это необходимая мера, т. к. не все приказы и рапорты мы можем передавать даже по закрытому каналу связи, вы это должны понимать. Кто из гражданских захочет вернуться в Миранду, не покинет ее до окончания карантина.

– Таких вряд ли много найдется, – хмыкнул Лавджой.

– Тем не менее, никто не должен покинуть Миранду, – рявкнул полковник. – Теперь ты, Дримс. Твои пилоты должны быть проинструктированы о том, что никто из них под страхом ареста или возможного расстрела не должен покидать вертолетов, когда они прибывают в Нерейду. Особое внимание удели младшему лейтенанту Келамью, он любит пошутить. На сей раз его шутки могут стоить ему не только свободы, но и жизни, потому что в Нерейде у всех паника и сумасшествие, – театрально развел руками старик. – Жрецы в истерике, вспоминают знамения, которые происходят по всей стране, и ничего хорошего не значат, а тут еще у нас эта непонятная болезнь, которую трактуют карой богов. Что такое массовая истерия, надеюсь, никому из присутствующих объяснять не надо?

Полковник обвел хмурым взглядом собравшихся. Те согласно склонили головы. «Гном» еще больше насупил брови, покривил губы, словно бы говорил о чем-то настолько мерзком, что теперь ему придется отмывать стиральным порошком собственный язык.

– Тогда занимайтесь делом. Кстати, Дримс, донеси до своих пилотов, что дезертирство в военное время карается расстрелом на месте без суда и следствия. Наш карантин приравнен к военному времени. Поэтому твои пилоты пусть даже не думают о бегстве, когда будут прибывать в Нерейду. Если что, я лично буду расстреливать тех, кто попытается сбежать, – Лэндхоуп еще раз обвел всех взглядом, проверяя, понимают ли присутствующие всю серьезность момента. – Лавджой, у тебя еще осталась расстрельная команда? Ее еще не всю сожрали? Пусть готовится получать повышенные боевые, мы опять объявляем, чрезвычайную ситуацию, а там, глядишь, и военное положение. Они понадобятся.

– Да, господин полковник, я все понял, – кивнул капитан.

– Тогда все свободны, – хлопнул ладонью по столешнице «гном».

Из кабинета старика разбредались все в глубокой задумчивости. Особенно хмурился Дримс. Мало того что его угораздило попасть сюда прямо перед началом нашествия, так еще и в карантин угодил! И за что это все ему? Он прямо кожей чувствовал, что неприятности только начинаются, черные тучи сгущались над Мирандой. И были это не привычные дождевые тучи. Это надвигалась какая-то страшная беда.

Инстинкт требовал у капитана сейчас лишь одного – бежать. Бежать, пока не установлен карантин и есть шансы покинуть город на поезде! Он ничего не должен Миранде и этим пьяницам-сослуживцам. Он родился во Фритауне и должен был летать! Летать на истребителях! Его жизнь и карьера были слишком блестящими, чтобы однажды закончиться в этом городе вечных туманов и болотных тварей.

Вместо этого Дримс направился к техникам. Четыре вертолета так и стояли на ремонте. Пьяницы-техники даже не думали их чинить, или пытаться хоть как-то разобраться в причинах поломки. Пора было положить этому конец.

Неприятности и все неожиданности Ривс привык встречать лицом к лицу и во все оружия. И пусть его подчиненные будут сопротивляться изо всех сил своему собственному спасению, капитан мог с одного удара отправить их в нокаут, а в Миранде данное умение являлось несомненным аргументом в пользу того, кто что-то требовал.

6

В Нерейде почти как всегда шел дождь. Потоки теплого летнего ливня обрушились на город совершенно неожиданно: еще утром темное, набухшее дождевыми облаками, небо посветлело, даря надежду на редкое в этих краях солнце. К полудню в серой облачной пелене стали появляться прорехи, в которых виднелось голубое небо, вызывающее неописуемую радость в сердцах горожан. А после обеда небо внезапно заволокло серо-фиолетовыми тучами, из которых на Нерейду обрушилась стена воды.

К вечеру в штабе дивизии почти никого не осталось, разве что дежурные, лениво совершавшие обход, или предвкушающие скорый ужин в теплых каптёрках, кабинетах или же в столовой, где сегодня готовил Миалат. Его стряпню никто в гарнизоне не любил, поэтому соваться в обшарпанную столовку сегодня мало у кого возникало желание. Кто-то из дежурных уже прикорнул за рабочим столом или же растянулся на диване, предвкушая спокойную ночь – твари в ливень обычно не нападали на стены города.

Службу в гарнизоне Нерейды несли лучше, чем в приснопамятной Миранде, да и состав солдат и офицеров тут был не совсем уж спившихся или отчаявшихся – из Нерейды выбраться было сложно, но можно. Устав тут тоже привыкли трактовать вольно, но солдаты, сержанты и прапорщики обычно не позволяли себе пьяными приходить на службу, лишь с похмельем, а офицеры и старые, матерые прапорщики могли, конечно, накидаться в своих кабинетах, но делали это обычно после обеда, а не с самого утра. Время от времени кому-нибудь из командования дивизии приходило в голову начать бороться с пьянством подчиненных, и тогда начинали сыпаться выговоры, кого-то переводили в Миранду, а иногда устраивалось и показательное увольнение со службы, но на гарнизон это не производило особого впечатления.

Вот и на днях командир дивизии вновь загорелся идеей борьбы с пьянством. Причем загорелся настолько, что уволил две трети личного состава узла связи вместе с их начальником, уволил заведующего складом вооружения с парой его подчиненных, политрука (но тот совсем уж обнаглел – начинал пить у себя в кабинете с полудня, и так каждый день). А в довершение карательных мероприятий, генерал выгнал нескольких солдат из охраны стены и гарнизона. Досталось и адъютанту комдива – он получил строгий выговор, а один из пилотов вертолетов в ближайшее время должен был отправиться в Миранду. Когда там надобность возникнет, значится.

Оставшиеся служить на узле связи радисты были крайне недовольны увеличением нагрузки, но, понятное дело, помалкивали. Мало кто в дивизии знал, что они еще и находятся в зависимости от Алваро Родеса, поймавшего их когда-то на самых разных преступлениях. Им теперь до конца дней предстояло исполнять скользкого начальства, либо добровольно признаться в содеянном и отправиться в военную тюрьму. Или на казнь. Жить они хотели, и жить хорошо, – насколько это возможно, – поэтому связисты по заданию Алваро Родеса возводили вокруг Миранды стену, за которую ни с одной стороны не должно было проникнуть никакой информации, кроме одобренной их хитрым начальником.

Сегодня в смене работали два молодых сержанта, осведомленные, конечно же, об их общей зависимости от Родеса. Оба парня расположились за своими рабочими местами, налили по кружке кофе, и недовольно обсуждали сложившуюся ситуацию:

– Не, ну, ты прикинь, я нашему хряку и говорю, мол, не могу же я здесь жить?! Мне выходные в конце концов положены, у меня ж тоже есть личная жизнь! А он, знаешь, что мне ответил? – возмущенно повествовал русоволосый конопатый Пьетро своему напарнику, младшему сержанту.

– Чего? – тот сдвинул с одного уха наушники и слушал приятеля.

– Так этот хряк мне и говорит, значит: «Твоя личная жизнь кончилась, когда я тебя на той девке застал! Нечего ее было приходовать и мочить потом», – зло бросил сержант. – Да, я тебе клянусь, Макс, что она и сама была не против, жопой все передо мной крутила, а как до дела дошло, она, дура, стала орать, что ее насилуют.

– Да этих баб вообще не разберешь, – согласился чернявый младший сержант. – Жопой перед тобой вертят, из платья чуть ли не выпрыгивают, а как до дела доходит – я не такая! Помогите, насилуют!