Текст книги "Демоны души (СИ)"

Автор книги: Алекс Елин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Сделать подобное среди жрецов Стареллы было куда проще – Корел постоянно сидел в своих болотах, не желая вмешиваться в дела остального мира. Марсель сразу привлекал внимание своей жаждой знаний и решимостью, что очень выделялось на фоне остальных апатичных и смиренных жрецов. Аленсия же была куда умнее своего погибшего собрата: ее жрецы и убийцы держались в своем замкнутом мире, почти не контактируя ни с кем. Успехи и поражения в их нелегком деле служения богине убийства оставались внутри ордена.

Что ж, разберемся и с этим.

Теперь же Марку предстояло решить, кто еще отправится возрождать школу жрецов и храмовых воинов Сета? Кандидатур было несколько, и необходимо было не только выбрать еще пару мест, где появятся возрожденные школы, но и того, кто их возглавит. И при этом не превратится в соперника самого Марка.

7

За окнами была недобрая ночь: выл ветер, лил дождь, мгла захватила, казалось, весь мир. В небольшой комнате горела лишь настольная лампа, в углах сгустилась тьма, а гротеские малахитовые часы и приборы для канцелярских принадлежностей на письменном столе отбрасывали причудливые тени на книжные шкафы. Казалось, что весь мир погрузился во тьму и никогда больше не увидит рассвета.

В удобном кожаном кресле за столом сидел неприметный человек с лицом деревенского увальня. Он откинулся на спинку кресла, сложил ладони домиком перед лицом, вспоминая минувший день. Его голубые глаза пристально смотрели в одну точку, а на воротнике-стоечке кителя и на левом рукаве поблескивали в свете лампы Всевидящие ока РСР.

Генерал Винсент Алессандр Бодлер-Тюрри вспоминал минувший суматошный день, начавшийся в Джорджии, а закончившийся в сердце Розми – в Замке Королей. Часы на столе показывали уже три часа ночи, и генералу давно бы следовало лечь спать, – завтра ему предстоял еще более суматошный день, – но он никак не мог избавиться от ощущения, что упускает из виду что-то важное.

Сейчас Винсент анализировал ситуацию в Розми и пытался понять, все ли он предусмотрел в готовящейся операции по аресту жрецов Сета в Ариэль… Да и вообще, не упустил ли он чего из виду в нынешнее неспокойное время.

Итак, с утра генерал все же отдал приказ усилить наблюдение за храмом Сета в пустыне Стенаний. По-хорошему, следовало бы внедрить туда надежного человека, но его лучшие агенты, в которых он не сомневался, сейчас итак заняты по самые уши другими заданиями. Что ж, будем надеяться, что родимые змеепоклонники и дальше будут вести себя тихо, особенно в преддверии ареста сетопоклонников в Ариэль.

Сегодня утром Винсент лично отдал все распоряжения, инструкции и приказы по облаве главе отделения РСР в Ариэль полковнику Фажетти. Во избежание всяких неожиданностей и недоразумений, Бодлер-Тюрри счел необходимым познакомить Фажетти с Патриком.

О’Брайен проделал уже почти всю работу для подготовки ареста, и надо признать, что Питер Канингем в самом деле помогал РСР. С одной стороны, для него настоящим ударом оказалась новость, что его драгоценная женушка, Алиса, не только сетопоклонница, но еще и рога ему наставляет налево и направо. Так, а что ж вы хотели, дорогой подполковник Канингем?! Девушка на полном серьезе увлеклась ученьем Тьмы и просто старается соответствовать. Змеепоклонники-то это вам не общество монахинь Иштар, давших обет безбрачия! С другой стороны, Канингем прекрасно понимает, что его полное и безоговорочное содействие РСР – это его единственный шанс не только остаться в эскорте, это шанс вообще не вылететь со службы. А кормил он не только себя, но и своих родителей и незамужних безработных сестер.

Патрик так и не смог понять, что добило Питера в этой весьма щекотливой ситуации: откровенная подстава со стороны любимой жены или же только ее измены. Агент был уверен, что его приятель любит свою жену… Ну, как бы там ни было, главное, что Канингем согласился сотрудничать, и он знал, где скрывались жрецы Сета. Он раньше просто полагал их кузенами своей дражайшей Алисы… Какая жалость. Теперь же он сам рвался их арестовывать. Не прибил бы раньше времени.

После оптимистично настроенного Патрика и получившего инструкции Фажетти, к генералу Бодлер-Тюрри прибыл не особенно оптимистично настроенный Михаэль. Был он, прямо скажем, откровенно мрачен. Нерейда беднягу доконала. В Миранду из-за нашествия попасть не удалось. К сожалению, без того, чтобы раскрыть свое инкогнито, продолжать расследование в Нерейде не имело смысла. Михаэль так и не смог понять, что там сейчас происходит.

Бодлер-Тюрри решил на время прекратить расследование в Нерейде. Он вновь решил довольствоваться докладами своего постоянного агента, попутно проверенного Михаэлем на предмет утаивания или фальсификации информации. Кстати, именно постоянный агент в Нерейде и сообщил о вспышке какого-то странного заболевания в Миранде. Это подтвердили в госпитале города. Пока врачи не опасались за жителей крошечного городишки: они надежно изолировали нескольких заболевших в отдельных боксах; хотя в Нерейде и решили подстраховаться и ввели в Миранде карантин.

Ветер за окном резко сменил направление, и дождь принялся барабанить по стеклам. Этот звук напомнил Винсенту звук шагов, словно сотни солдат маршировали в разнобой по мосту, но стучали они не подошвами ботинок, а босыми лапами… Да, именно лапами.

Генералу вдруг вспомнилась история Розми, те ее эпизоды, где из Великих Болот вылезали армии монстров и растекались по стране, и где оттуда же выходили самые страшные эпидемии, косившие население страны как косари траву при заготовке сена. Может быть, власти округа были не так уж и неправы, закрыв город на карантин.

О, боги! Нашествие в Поясе Желтых Туманов, странная болезнь в Миранде, озабоченность мероэ Оэктаканн происходящим в этой самой Миранде, ее просьба отправить туда бывшего майора Дримса, вся вина которого и заключалась-то в том, что он двинул по морде маршалу Иллору да отказался жениться на его дочке… Амулеты богов, древние храмы! Неужели главе РСР больше нечем заняться?!

Винсент встал из-за стола, подошел к темному окну. Каменные плиты террасы под окном утонули под пузырящимися лужами, видными в неярком свете дежурных фонариков, светящих с карниза первого этажа. Растрепанные мокрые розы, увивавшие перила террасы, раскачивались под порывами ветра, проносившего время от времени мимо окна листья, лепестки цветов и мелкие веточки.

Слова мероэ о том, что грядет страшная битва, и будет эта битва не только между людьми, а будет она между Добром и Злом, не давали покоя рациональному генералу. Он понимал, что мистику и пророчества к делу не приложишь и в план финансовых затрат на следующий год не включишь. У Розми и без этих мистических заморочек проблем хватало: старые заговорщики; объявились и новые, – куда ж без них?! – возмутители спокойствия; Керши, Алсултан и Луисстан безобразничали на границах, засылали шпионов; так еще и проблемы со жрецами! И опять же, на сцену смут и политических интриг выходили жрецы Сета! То ли не добитые свои родные змеепоклонники из пустыни Стенаний, то ли привет от императора все того же Алсултана.

В Ариэль так вообще рассадник сетопоклонников образовался! И лезли эти почитатели змей в семьи не просто ноэлов, – ну, простых тоже не обходили вниманием, надо сказать, – а в семьи старых заговорщиков. И тянулись в старую столицу не следы из Алсултана, а змеиные хвосты!

Генерал Бодлер-Тюрри само собой знал, что после смерти Джонатана II настанет весьма непростое время, он прекрасно знал, что наступит период долгих смут. Именно поэтому хорошенько проредили и обезглавили гвардию старых заговорщиков, казнив семейство Арено, посадив в тюрьму многих других радетелей за возвращение короны наследникам Альберта III Блустара. Только от жречества не ждали такой сильной волны недовольства и противодействия. Не ждали…

Конечно, с прилетом пришельцев у служителей богов отобрали многие привилегии, вырванные ими у прежних правителей Розми. Их былую безграничную власть над умами и жизнями людей искусственно ограничили, а налоги, перечисляемые жрецам, урезали. Жрецы уже полтора века как были недовольны попранием их исконных прав, но никогда особенно не выступали против – боялись пришельцев и гнева богов. А тут часть из них откровенно выступила супротив властителя Розми!

Предполагалось, что жрецы получили очень толстый намек относительно своего возможного выступления, когда голова верховного жреца Всех Богов Света Розми достопочтенного Интовара слетела с его же плеч по приказу юной государыни. Но куда там! Первыми начали звучать неоднозначные и откровенно предательские речи в храмах Крома (а ведь он – верховный бог) и Пантеры. Генералу уже доложили о весьма странной проповеди в Оберуне. Крамола поползла не только по городу, но и по его окрестностям. Жреца придется арестовать. Уголовный кодекс еще никто не отменял. Только сделать это надо очень тихо и деликатно, а еще лучше пообещать ему арест и застенки РСР в случае, если он не прекратит свои речи, ведь арест может выйти боком королеве и самой РСР. Горожане ведь могут решить, что этот арест-то и есть лучшее доказательство правоты негодяя сановного!

И ведь известно лишь о паре-тройке подобных речей, но наверняка их куда больше произносится, только ведь в каждый храм по агенту РСР не зашлешь.

Вот если бы удалось прихватить на такой проповеди Тиберия – верховного жреца Крома, тогда можно было бы надеяться, что жрецы его ордена заткнутся. Только этот служитель бога бурь и ненастий ведет себя очень осмотрительно. Что-то жрецы Крома совсем разошлись, кстати, с попустительства или же при скрытой поддержке Тиберия. Может быть, это дружба самого верховного жреца и его ближайших помощников с Нилом Роузом сказалась, может быть, просто у Тиберия совсем крыша поехала: перечитал книг по истории Розми, вот и захотел поиграть в вершителя судеб целой страны, как в стародавние времена его предшественники играли. Ну, всякое бывает, всякое.

Еще в бытность свою полевым агентом, Винсент работал под прикрытием в группе опасного смутьяна, объявившего себя принцем Эдуардом, сыном Джонатана II, который чудом остался жив. Во всегда готовой бунтовать, Ариэль парень собирал единомышленников, и количество их росло с угрожающей быстротой. Причем, мерзавец и впрямь обладал сходством с покойным кронпринцем. Король полагал его откровенным мошенником, и послал Винсента с ним разобраться и найти его кукловодов. Так вот, беда этого парня была именно в том, что он искренне верил, будто он и есть чудом спасенный богами от козней злого тирана-отца принц Эдуард. Уверовал он в это после автомобильной катастрофы.

Так что всякое бывает. Всякое. Может и Тиберий давеча в аварию попал, или молнией его шарахнуло? Надо, кстати, проверить.

Как бы там ни было, а вступил Тиберий в союз с орденом Пантеры – тоже весьма влиятельными жрецами, причем почитали Пантеру особенно сильно как раз в Старой Розми и на южном побережье моря Мечты. Видимо, союз этот не нравился не одному Винсенту, потому что в какой-то момент поголовье жрецов Крома и Пантеры резко сократилось. Жрицы Лоули однажды ночью в нескольких городах напали на подворья служителей бога бурь и ненастий и богини сражений и джунглей. Они не только отправили изрядное количество своих собратьев в Царство Зулата, но и дали понять, что поддерживают Талинду.

С чего мероэ Оэктаканн решила вмешаться в начавшееся противостояние короны и двух очень влиятельных жреческих орденов, Винсент не знал к своему вящему неудовольствию. Мероэ, само собой, свои мотивы ему поведать не спешила.

Жрицы Лоули полагались дамами с приветом во все времена, но они были чуть ли не единственным жреческим орденом, который за всю долгую историю Розми никогда не пытался интриговать вокруг трона; никогда не пытался создавать собственных государств; свергать правителей Розми. Их же собратья в разные времена умудрялись отметиться чуть ли не во всех заговорах против законной власти. Иногда, бывало, жрицы Лоули просто самоустранялись с политической арены, тем самым позволяя другим собратьям по вере свергать венценосцев, устраивать смуты и гражданские войны. Сами они при этом обычно устраивались поудобнее и наблюдали за происходящим, разве что поп-корна не просили принести.

Винсент взлохматил волосы пшеничного цвета, потом потер покрасневшие глаза. Ночь и ливень все стучались к нему в окно под завывания ветра…

Что можно сказать об остальных жреческих орденах? Да, кто их знает? Пока они, вроде бы, сидят тихо. Но что будет дальше?

Бодлер-Тюрри еще раз перебрал в уме все основные проблемы в Розми, выявленные и систематизированные сегодня. Вроде бы он все помнит, ничего не упустил… Тогда от чего же ему сейчас так тревожно на душе, и не покидает ощущение, что он упускает из виду что-то главное?

Бодлер-Тюрри мотнул головой, направился к письменному столу и выключил настольную лампу. Ему пора спать. Завтра… вернее, уже сегодня предстоит сделать столько важных дел (как и всегда!), а возраст начал давать о себе знать: Винсент уже не мог как прежде не спать по двое-трое суток.

Генерал вышел в спальню из своего импровизированного кабинета, и тихо притворил за собой дверь. Небольшая комната тут же погрузилась во тьму. Лишь слабый свет из окон разгонял мрак в кабинете.

Розми еще не знала, что ее ждет в скором времени.

Глава 9

20, месяц Гроз, 5555 года – 35, месяц Гроз, 5555 года

1

Ринго недовольно отбросил с дороги змею, что грелась на каменной мостовой Якомина, куда глава храмовых воинов приехал для разговора с Марселем. Жизнь посреди болот и рядом с болотными тварями сделала холодного и выдержанного воина злым и раздражительным. Он ненавидел болота и ненавидел болотных тварей! А еще он был близок к тому, чтобы убить хвастуна-Марселя! Тот клялся и божился, что сможет пробудить тварей и захватить Миранду за пару месяцев! И что же нынче происходит? Где покоренная Миранда?! Где?

Недовольный Ринго в сопровождении двух своих воинов подошел к главному храму Стареллы в Якомине. На ступенях лестницы стоял Марсель в полном жреческом облачении, окруженный несколькими младшими жрецами. Они только что закончили очередной ритуал.

– Приветствую тебя, Ринго, – поздоровался верховный жрец Стареллы.

– И я тебя приветствую, – с трудом сдержался воин. – Нам надо поговорить. Наедине.

– Хорошо, – согласился Марсель. – Пройдем в храм.

Мужчины прошли в небольшую заднюю комнату храма, заставленную полками с книгами и древними свитками. В помещении курились несколько бронзовых треног, а на письменном столе стояли статуэтки Стареллы и Сета. Жрец предложил гостю располагаться в одном из двух кресел, стоявших перед столом.

– Итак? – спросил Марсель.

– Если мне не изменяет память, Марсель, ты обещал за пару месяцев пробудить необходимое для успешного штурма Миранды количество тв… монстров, – напомнил Ринго. – Миранда до сих пор не пала.

– Ты же знаешь, моя богиня пробуждает своих детей ото сна, но она тоже должна восстановить Силу, – пожал плечами Марсель.

– Ты утверждал, что потребуется лишь пара месяцев, – раздельно произнес закипающий воин.

– Я – всего лишь человек, я не могу решать за мою Госпожу. Она решила поступить именно так, как поступила. Ты должен быть ей благодарен, однако. Она помогла нам, она раздобыла хворь, которая в свое время выкашивала население Розми, ты пронес ее в Миранду. Все должно в скором времени решиться малой кровью. Не забывай, монстры – дети моей богини, она же не хочет, чтобы ее дети гибли, штурмуя стены города, – Марсель откинулся в своем кресле, сложив руки на животе.

– Марсель, она же хочет, чтобы мы достали ее Амулет?! – повысил голос Ринго. Хорошо, что их разделял стол, а то Дервиш очень хотел вытрясти душу из этого хвастуна, тянуться же через стол было не сподручно.

– Конечно же, – кивнул светловолосой головой верховный жрец.

– Тогда ей придется согласиться с тем, что ее дети будут гибнуть! – зло бросил глава храмовых воинов. – Эта хворь то ли протухла за годы, что лежала в болотах, то ли пришельцы в силах с ней справиться, но эпидемии нет! Есть лишь несколько случаев заболевания, которые сумели локализовать!

– Это пока, – улыбнулся жрец. – Хворь эта проявляется не сразу. У кого-то из людей она проступает мгновенно, у кого-то через месяц после заражения. Она себя еще покажет, – Марсель покровительственно улыбнулся, перебирая пожелтевшие свитки на столе. Этой улыбкой он еще больше разозлил Ринго Дервиша.

– Мы не можем столько ждать, – прошипел Ринго. – Не можем! Надо пробуждать остальных тварей! Они должны штурмовать город! С этой болезнью мы тут прокопаемся до следующего лета! – чуть ли не вскричал глава храмовых воинов. О, Сет, дай ему силу терпеть этого идиота! Как он не понимает? Как никто из них не понимает? Дервиш вздохнул глубоко, попытался успокоиться. – Как ты не понимаешь, нас же могут легко вычислить! РСР нами уже заинтересовалось! Нам просто повезло. Но Бодлер-Тюрри не идиот. Он скоро все поймет. Тогда придет конец всем нашим планам, Империя Повелителя не возродится! Как ты и твоя жадная богиня этого не можете понять?! РСР в любой момент заинтересуется происходящем тут! – подался вперед глава храмовых воинов.

– Ты слишком сильно паникуешь, Ринго, – покачал головой Марсель. – Слишком, – он вновь тонко улыбнулся, наблюдая за игрой пылинок в свете настольной лампы.

– А у тебя в голове болотная жижа, а не мозги! – взревел воин. – Ты тут совсем мхом покрылся, и даже не понимаешь, что творится во внешнем мире, какие опасности нас подстерегают! Миранда не пала! Нашествие началось не в срок! Для Бодлер-Тюрри это – уже основание для отправки сюда своего агента! Эпидемия же и карантин послужат ему лишь дополнительным стимулом к действию!

– Ты преувеличиваешь его прозорливость, – вновь спокойно ответил Марсель.

– Я знаю этого человека. Он страшен своим чутьем, – признался Ринго. – Ты даже не представляешь, как мы все рискуем, затягивая со штурмом Миранды.

– От чего же она до сих пор не пребывает в полной изоляции, если мы так рискуем? – пошел в атаку Марсель, отбросив какую-то бумагу, от чего пыль со свитков взвилась еще выше со стола.

– От того, что твои твари ее до сих пор не взяли! Мои люди делают все возможное, но этого недостаточно!

– Твои люди тоже не особенно стараются – капитан Лавджой еще жив, а новый командир вертолетчиков не погряз в пьянстве и от чего-то не спешит геройствовать. Наоборот, он начал бороться с пьянством, – блеснул своей осведомленностью Марсель. Вся благость и спокойствие слетели с его лица.

– Лавджоя не смогли убить твои хваленные твари, – припечатал Ринго, сжимая кулаки.

Оба мужчины зло уставились друг на друга. Бешенство клокотало в душе одного и поднимало ледяные волны в душе второго. Казалось, еще мгновение и оба бросятся друг на друга, но Ринго взял себя в руки.

– Марсель, мы делаем одно дело и хотим одного. Марк недоволен. Поверь мне. Когда он недоволен, он смещает тех, кто вызвал его недовольство. Я не только хочу возвращения Повелителя и хочу возрождения его Империи, но я еще и жить хочу. Ты же помнишь участь Корела?

– Да, мы делаем одно дело, – согласился жрец, постепенно успокаиваясь. – Я постараюсь перенаправить Силу на пробуждение детей моей Госпожи. И постараюсь еще что-нибудь найти в нашей библиотеке, что сможет нам помочь.

– Хорошо, – согласился Ринго Дервиш. Он резко развернулся и вышел из пыльного помещения, пропитавшегося запахом старой бумаги, кожи, болотной тины и забвения.

2

В один из выходных дней, Рик, Стюарт и Анна были приглашены господином и госпожой Лаввальер на небольшой семейный обед, по случаю приезда средней дочери почтенных хозяев дома. Летти с супругом вернулись в родной город из долгого свадебного путешествия.

Будучи традиционной многодетной розмийской семьей, у Лаввальеров имелось три дочери и пять сыновей – гордость родителей, продолжавших семейный бизнес или же ставших довольно успешными адвокатами. Лаввальеры вообще были уважаемым семейством, где чтили традиции и задумывались о будущем семьи, блюдя ее интересы.

В просторной гостиной дома на Тенистой улице[42]42
  Во Фритауне пять богатейших улиц: Алых Роз, Летняя, Морская, Абрикосовая, Тенистая. Часть самых богатых людей живут в пригороде, на побережье моря Ожиданий, на собственных виллах.


[Закрыть] расположилось все семейство Лаввальер с дорогими гостями. Высокие окна от пола до потолка были распахнуты настежь, пропуская в комнату ароматы летнего сада. Гостиная была оформлена в белых и льдисто-розовых тонах, напоминая своими красками освещенные на закате ледники Великих Гор, картины которых были развешаны на стенах комнаты. Большие букеты розовых и белых лилий стояли в хрустальных вазах, а множество хрустальных и стеклянных безделушек на камине, столиках и полках казались вырезанными изо льда. Даже наборный паркет на полу был очень светлым, почти белым.

Рику всегда становилось прохладно в этой льдистой гостиной. Он любил теплые тона или сочную зелень, а здесь он чувствовал себя словно бы в леднике!

Служанка-рабыня в бледно-розовом платье и белоснежном переднике подала легкие закуски к алкогольным напиткам, которые смаковали расслабленные после великолепного обеда гости. Лакей в черной с золотом ливрее, так же раб, замер в углу гостиной, готовый в любой момент подлить господам напитки. Речь женщин тихо журчала: легкий смех был приятен; время от времени заговаривал кто-то из мужчин, вызывая новую ленивую волну смеха; иногда тихо звякали бокалы, поставленные на один из стеклянных столиков.

Рик расслабился, и пришел к выводу, что все же, Конни ему приятна и симпатична, и такая атмосфера тоже нравится. Он ненадолго мог расслабиться и ни о чем не думать. Девушка казалась довольно милой, и вполне справлялась с ролью украшения гостиной. Очень привлекательного и даже желанного украшения. Хоть и вырезанного из цельного куска льда или хрусталя.

Пожалуй, можно было начать и ухаживать за Констанцией, чтобы впоследствии сделать предложение. От женитьбы ему уже некуда бежать, не Конни так кто-нибудь еще. Рик решил пригласить девушку в ресторан или в театр. Отступать от классического сценария ухаживаний у полковника не было никакого желания, итак понятно, что их брак состоится к вящему удовольствию семейства Лаввальер.

В Розми ухаживания были прописаны чуть ли не от и до, как и все положенные по этикету прогулки, подарки, знаки внимания и т. д. Конечно, допускались творческие отступления, но этапы ухаживания оставались неизменными, и первое приглашение должно было последовать или в ресторан, или в театр, или на прогулку на лошадях. Непременно в сопровождении дуэньи, которой надлежало вынести суждение, сможет ли молодой человек и далее приглашать девушку куда-нибудь, уже без сопровождения, если это все те же рестораны, театры, конные прогулки и не позже времени ужина. Или же молодому человеку намекали, что его знаки внимания приниматься не будут, пусть поищет счастья где-нибудь еще.

Средняя сестра Конни, Летиция, в очередной раз довольно засмеялась. Еще бы, ведь она отхватила чуть ли не самого завидного жениха во Фритауне – сына владельца крупнейшей в Розми, да и на всей Дидьене, авиакомпании. Она стрельнула глазами на Рика, потом на сестру и осведомилась у матери:

– Мама, а ты слышала что-нибудь о Мэри Лауре? Я ее видела последний раз на моей свадьбе, и с тех пор ни слуху, ни духу.

– Дорогая, я тоже о ней ничего не слышала, – на лицо госпожи Лаввальер набежала легкая тень. Женщина едва заметно поморщилась. Рик понял, что она не хочет говорить о старшей дочери. Это его очень заинтересовало. Он бросил быстрый взгляд на Анну, сидящую между ним и Стюартом на большом льдисто-белом диване.

– Старшая сестра Конни и Летти – ученый, она историк и много времени проводит в разъездах. Она работает в Королевском Университете во Фритауне на историческом факультете, специализируется на истории Розми, – пояснила Анна. – Мэри Лаура очень предана своему делу и редко бывает дома.

– Ричард, – весело подмигнула ему Летиция, – Анна как всегда была добра и сгладила углы. Моя старшая сестра значительно старше нас с Конни, ей зимой исполнится сорок, она совершенно помешана на своей истории! Она у нас профессор! Представляете?! Женщина – профессор! Она вечно где-то пропадает и совершенно несносна! – захихикала коварная девчонка.

– Летти, – глаза Конни недобро сверкнули, – полковнику Увинсону вряд ли будет интересна Мэри Лаура, он ее даже не знает.

– От чего же? – изобразил улыбку Рик. Маленькая семейная тайна? Что же не так с этой старшей сестрой, если о ней ему не полагается знать? – Женщина с профессорским званием, преподающая в Королевском Университете, пропадающая в экспедициях и путешествиях – должно быть, она совершенно неординарная личность!

– Ричард, поверьте, дело тут не в неординарности личности, – грустно вздохнула госпожа Лаввальер – воплощение истинной розмийской леди: женщина одновременно слабая, утонченная, хрупкая, прекрасная, нуждающаяся в мужской защите, и в тоже время несгибаемая и сильная, та, чьей воле подчиняется весь дом, та, кто просто знает, что и как должно быть в мире. Она была умна и сильна духом, но ловко прятала свой ум и характер под личиной слабой и нежной дамочки, во всем согласной со своим супругом. – Моя старшая дочь просто довольно несчастна и неудачлива в жизни. Девушка, которая к двадцати пяти годам не вышла замуж, становится старой девой. Об этом не принято говорить, но вы друг нашей милой Анны, и как я смею надеяться, друг нашей семьи, – она многозначительно улыбнулась. Их семья питала надежды породниться с полковником Увинсоном. – От отчаяния Мэри Лаура превратила свое увлечение историей в смысл жизни. Она посвятила себя истории, обучению детей, поиску исторических фактов и так далее. Как мы вполне обоснованно думаем, она глубоко несчастна и очень сильно переживает свое одиночество. В силу своей некоторой отчужденности от мира, она не разделяет одиночество с семьей, не пытается посвятить себя племянникам или стать служительницей Иштар, как делает большинство столь же одиноких и несчастных женщин. Мэри Лаура посвятила себя истории и преподаванию.

– Это мягко сказано! – фыркнула Летти. – Этот наш профессор – чокнутый!

– Летиция, нехорошо так говорить о сестре! – вмешался отец семейства.

– И не стоит даже при наших друзьях обсуждать горе Мэри Лауры, – немедленно вступился за сестру один из младших братьев.

Именно в этот момент что-то сильно грохнуло у порога гостиной, и комнату огласил звонкий и довольный голос:

– И какое же у меня тут горе приключилось, что его не стоит обсуждать при посторонних?!

Взгляды присутствующих обратились к дверям.

Там стояла симпатичная молодая женщина с огненно-рыжими волосами, вьющимися мелкими колечками, которые топорщились во все стороны, словно бы ее голова была охвачена пламенем. Яркие карие с янтарными прожилками глаза ее сверкали самодовольством и смехом. Чуть полноватые губы кривила довольная ухмылка, задорный курносый нос был вздернут и усыпан яркими веснушками. Женщина была несколько высоковата для розмийки, широка в плечах и бедрах, от чего ее талия казалась тонкой. На ней были свободные брюки цвета хаки, заправленные в высокие кожаные ботинки; талию охватывал широкий кожаный ремень с большой пряжкой, к нему крепилась обычная металлическая цепочка, и чехол со складным перочинным ножом. На ней была надета зеленая майка, не скрывавшая, что женщина считает излишним баловством носить бюстгальтер. Что ей не двадцать лет, Рик понял сразу, но это обстоятельство не мешало ему чуть ли не облизнуться при виде высокой большой груди, которой упомянутая выше деталь женского гардероба только повредила бы, по его авторитетному мнению. На шее женщины висело несколько разных цепочек с какими-то подвесками или амулетами, на левом запястье были часы на потертом кожаном ремешке и с десяток браслетов-цепочек и веревочек, на правом запястье красовался один широкий кожаный браслет с каким-то рисунком и несколькими камнями.

Рядом с нежданной гостьей валялся огромный рюкзак, который был способен поднять не каждый мужчина.

Через правую щеку молодой женщины шла полоска грязи, а в кудрях застрял цветок желены.

– Мэри Лаура?! – потрясенно произнесла госпожа Лаввальер.

– Здравствуй, мамочка! – рыжая бестия с довольной физиономией прошла к диванам и креслам, на которых расположились все присутствующие. Свободного местечка нигде не оказалось, поэтому она, недолго думая, плюхнулась между Риком и подлокотником дивана, заставив полковника потесниться, и забросила ноги в грубых ботинках на стеклянный столик. – Семейство, рада вас видеть! Не думаю, что взаимно, но что поделаешь? Привет, Анна! Кажется, слева твой муж? Простите, давно вас видела в последний раз! – она протянула руку для пожатия Стюарту. Наличие Анны и Рика на пути рукопожатия ее вовсе не смутило. Стюарт хмыкнул и пожал протянутую руку профессора истории. – Так что там за горе у меня приключилось?

– Твое горе – это ты! – зло брякнула Конни, сощурив голубые глаза.

– О! Так это у наших достопочтенных родителей горе тогда приключилось! – просияла довольная бестия. – Это коньяк или виски? – она выхватила бокал из руки Рика.

– Коньяк, – ошалело ответил тот. Нет, эта девица определенно не смахивала на убитую горем отшельницу! Да из нее так и брызжет ехидство, самодовольство и коварство! Убитая горем. Ага, как же! Всем бы так убиваться.

– Вы же не против? – не дожидаясь ответа, Мэри Лаура опустошила содержимое бокала полковника, вернула ему пустую тару и доверительно сообщила. – Уже пару недель мечтала выпить, но то за нами местные жители с вилами гонялись, то попался какой-то маньяк, а не водитель, хотел нас убить, то деньги кончились, пришлось на товарном поезде в вагоне без билета ехать… А в товарном вагоне, поверьте, никакого комфорта нет даже в мечтах. Так что все никак не получалось снять стресс. Вы ж не в обиде?

– Еще налить? – Рик до сих пор не мог прийти в себя: вот это чудо – сорокалетний профессор истории, у которой жизнь не удалась?!

– Нет, спасибо! – женщина задорно улыбнулась. Глаза ее горели хитростью и лукавством. – Я сейчас раздам сувениры моим любимым родичам и пойду к себе, не буду портить вам день!

– Как успехи, Мэри Лаура? – спросил, наконец, господин Лаввальер.

– Чудесно, папочка! Вот отчитаю лекции к Новому году, и рвану дальше в Великие Горы, я уже почти уверена, что на правильном пути! – глаза ее вспыхнули еще ярче. – А до осени надо оформить в отчет и книгу нынешнюю экспедицию.

– Позволь тебе представить наших гостей, – вспомнил обязанности хозяина дома ее отец. – Анну ты знаешь. Это ее супруг подполковник Стюарт Грейсстоун, и его друг полковник Ричард Увинсон. Господа, позвольте представить вам мою старшую дочь Мэри Лауру Лаввальер, – запоздало представил женщину господин Лаввальер.